Текст книги "Во всем виновата Любовь?! (СИ)"

Автор книги: Миша Воробей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

А я так не могла, хотя Колька пытался свести меня с кем-нибудь из своих друзей. Максимум на что была способна с однодневными кавалерами – это кинотеатр. Там хотя бы разговаривать не нужно.

Да ладно, все это теперь ерунда по сравнению, что я теперь не одна. Во мне есть жизнь, и я ее не отдам никому на свете.

Выходила с поликлиники довольной. Решила позвонить подружке, поделиться радостной новостью.

– Кать, я беременна! – крикнула от счастья во все горло, а увидев, что на меня косятся прохожие, махнула рукой и пошла дальше по дорожке.

Весна давно уже вступила в свои права, голый асфальт с маленькими лужами от недавнего дождя, деревья с зелеными листочками. Свежо, красиво, счастливо! Хочется покружиться, взлететь на небо и оттуда прокричать всем: «У меня будет малыш!»

– Фух! – раздался облегченный голос подруги. – Поздравляю! А ты говорила живот растет от того что жрешь много. Вот тебе на, пожалуйста, жорик там сидит и ест. По-любому пацан будет!

– С чего ты так решила,– обошла мелкую лужу и направилась в парк. Мороженного захотелось.

– Потому что мясо одно и ешь!

– Да, – рассеянно отозвалась. Я ведь и правда думала, что плюс пять килограмм к моим сорока семи это от стейков, шашлыка на даче у Коляна и бургеры. У меня ведь нет токсикоза, дела эти идут, как и полагается. А оно вон оказывается что. Я беременна! Прикольно!

– Насть, может тебе декрет тогда оформить? – хихикнула подруга.

– Иди, знаешь куда? – беззлобно спросила я и указала девушке-продавщице на фисташковое мороженное.

– Куда?

– В задницу!– буркнула. – Буду на работе через час.

Отключилась, забрала свой стаканчик и пошла наслаждаться жизнью.

Наслаждалась я примерно месяцатри. Счастливая была. Гуляла постоянно на свежем воздухе, гладила животик, разговаривала с ним, то есть с сынишкой, на последнем узи ребеночек показал себя в полной красе. Доктор тогда обронил фразу: «Апполон». Бред, конечно, но мне было приятно. Готовилась уходить в декрет и страдала от летней жары.

Сегодня был последний день, когда я работала. Завтра отправляюсь в долгожданный отпуск, а там не за горами и роды. Круто! Улыбнулась всем и никому в округе. Улыбнулась сама себе и пошла на зов, меня ждали с нижним дорогим бельем возле примерочной.

– Вот, пожалуйста. Думаю, вашей спутнице подойдет нежно-розовый цвет к ее белокурым волосам.

Саму девушку не видела, но Оля, наш консультант объяснила мне типаж посетительницы, и я поковыляла в белых с мехом тапочках (мне сегодня можно) в соседний отдел за бельем.

Не видела я и спутника белокурой девицы, когда подавала ему белье, все внимание было сосредоточенно на ножке, что сейчас заметно выпирала через тонкое до колена песочное платье. Раньше не любила цвет золотого песка, а теперь чуть ли не каждая вещь в гардеробе была именно такого оттенка.

Белье не спешили принимать из моих рук, поэтому пришлось отрываться от животика и крошечной ножки, которую я поглаживала и смотреть на того, кто отважился пренебречь помощью беременной женщины.

Подняла голову. Серые, знакомые, холодные глаза. Мраморная статуя в неизменном образе делового костюма, застывшее надменно лицо, гора высокая и неприступная, а я как маленький ослик, взираю на эту гору с надеждой на спасение.

– Алеш, поторопи их! – презрительно заверещала особа. – Иначе получат по полной программе.

Как тесен мир! Жаль, что земля круглая, а не плоская. Может быть, никогда бы не встретились. Действительно жаль….

Видимо блондинке надоело ждать ответа, она высунулась наружу, не глядя на меня, схватила вешалку с бельем и скрылась.

Почему-то я снова улыбнулась самой себе, а потом шире и еще шире. Каждый выбирает сам как ему жить. Леша сделал свой выбор. А у меня есть свой, свой маленький мир.

Да, этот мужчина причастен к моему миру. Да, если бы он не появился в моей жизни, я, возможно, не познала бы никогда такого счастья.

Поэтому я искренне улыбнулась ему и сказала в его серые непроницаемые глаза:

– Если что-нибудь еще вам понадобиться, позовете. Меня зовут Анастасия.

Развернулась и поковыляла медленно прочь, продолжая лыбиться. Мне еще и танцевать захотелось, но с моей теперь не осиновой талией и пинающими ножками это было сделать проблематично. Блин-оладушек! И чего сынишка распинался?

Я почти дошла до стойки, но потом резко замерла на месте, услышав:

– Алеш, помоги мне застегнуть бюстгальтер!

И почему из всех магазинов они выбрали именно этот?!

Не стала оборачиваться, дошла спокойно до кассы и стала болтать с девчонками.

Ольга жаловалась на своего кота и на его шерсть, от которой в один момент все становится шерстяным.

– Чешу я его, чешу той щеткой специальной, а он паразит к утру опять сбрасывает шерсть.

– А ты мыть его пробовала?– с видом знатока по кошкам, спросила рыжеволосая Люда.

– А думаешь, поможет?– Ольга вгрызлась в свой наращенный ноготь.

– Не поможет,– раздалось у меня над головой.

Я шарахнулась в сторону, но натолкнулась на руку, опирающуюся о стол. Обернулась, сделала возмущенное лицо, на какое только могла быть способна, и хотела сказать пару ласковых о непозволительном поведении, как мне в руки сунули кружевное розовое белье.

– Рассчитайте, пожалуйста, Анастасия.

Рассчитать я не могла, живот резко скрутило, меня затошнило и я, оттолкнув рукой Лешу, убежала в туалет. И перед тем как захлопнуть дверь, услышала Ольгины слова:

– Первый раз токсикоз за все время беременности. Наверное, на вашу туалетную воду ее затошнило.

***

– Суббота. Выходной. Я в отпуске, – сама себе мурлычу под нос заветные слова, лежу на кровати и поглаживаю сынишку. Затих озорник. Всю ночь молодой мамочке спать не давал. Как вспомню вчерашний день, вернее его остаток, проведенный в туалете, так сразу тошно становится. Хорошо хоть когда я вышла, Леши уже не было. А еще хорошо, что Катя домой отвезла, вкусным чаем с сухофруктами напоила и в кровать уложила, без сказки, но мне и этого хватило.

Потянулась в постели и только потом вспомнила, что лучше так не делать – ногу снова судорогой свело. По привычке вскрикнула от боли – ну не выносимо все это. Постоянная дикая боль в мышце – это просто ад. Попинав на то, что закадычной подруги нет рядом, а то бы размяла мою ногу, кое-как приподнявшись боком, стала потихоньку с периодическими завываниями потирать конечность.

И пока я увлекалась неприятным делом, дверь в комнату распахнулась, мое лицо вытянулось, красивые накаченные руки медленно копошились на голове, вытирая белым полотенцем в красный цветочек, причем это было мое ЛЮБИМОЕ полотенце, свою беловолосую голову, потом Колька переключился на твердые плечи, обтер свой торс и уже, тогда спросил:

– Насть, что кряхтишь с утра пораньше? – белое полотенце с цветочком легло на бедра друга. Стряхнув невидимую пылинку с колен, ну или с волос, что ниже колен, Какерлак, наконец-таки обратил все свое внимание на меня. – Твою мать! – подскочил он и стал растирать мою ногу.

– Доперло, наконец! – проворчала я.

Колька не ответил. Он был полностью сосредоточен на деле, вначале больно массируя проблемный участок. Когда боль пошла на спад и мышцы потихоньку стали расслабляться, умелые приятные руки, стали мягко пощипывать кожу.

Я прикрыла глаза, сосредотачиваясь на приятных, теперь приятных ощущениях и постепенно ушла в негу. Здесь было солнце, яркое, но оно не слепило своей красотой, скорее дарило и отдавало часть этой красоты, в которой заключалась забота, сила, доброта и еще что-то, пока мне непонятное. Пока неизведанное, но очень приятное, до такой степени приятное, что моя кожа от солнечных рук покрылась мурашками.

Это же не у меня сейчас горят щеки? Нет! Не у меня. Блииин! Резко распахнула глаза, мельком отмечая, скорее чувствуя, что мои губы растянуты в улыбке, приятной улыбке, точно такой же как у друга в моем белом полотенце.

– Убью! – кряхтя, поднялась в длинной ночнушке.

Губы свои вернула на место, трясущиеся руки от гнева потянулись к бедрам нахального альбиноса.

Колька противиться не стал, заведя свои ручищи за голову:

– Да, мамочка! Сделай это!

Ну раз он так просит! Сдернула полотенце без зазрений совести, потому как не один раз видела его голым, закинула себе на плечо и потопала в ванную. Я – слон, и я об этом знаю.

Спустя полчаса водных процедур и мелких упреков со стороны друга о том, что надо было ему вчера днем позвонить и вообще лучше в больницу съездить, мы поехали в супермаркет закупаться продуктами.

Сегодня мы отмечаем мой декрет. Будем есть шашлыки, горячие сосиски, картошку, запеченную в костре – это мой заскок, пить что-нибудь и просто отдыхать на даче у Колькиного деда.

А что еще может быть лучше природы и верных друзей? Это вкусняшки! Много вкусняшек, лежащих на прилавках, от которых глаза разбегаются, и зубы приятно сводят вон, например, как от того копченого окорока.

Насладится в полной мере прекрасной золотистой корочкой ножки маленького поросенка, не дала Катя.

– Успела, – вихрем пронеслась она, хватая меня за руку. – Где Какерлак?

– Вон,– указала на длинную очередь.

Подруга, увидев человеческую пробку, вздохнула:

– Так мы и к обеду не успеем на дачу. Ольга, Люда и Артем уже там. Пашка позвонил, предупредил, что позже будет. Но глядя на очередь, последним будет не Сусликов, а мы. А ведь там уже вовсю шашлык жарят. – Катя еще крепче вцепилась в мою руку. – Но я, – она ткнула себя в белую майку, – была бы не я!

Подруга, махнув рукой Кольке, чтобы следовал за нами, пошла напрямик к самой кассе, вопя на весь супермаркет:

– Рожаем! Срочно обслужите беременных! Мужчина, вы же не хотите, чтобы эта симпатичная девушка родила прямо возле вашей тележки?

Мужик сомнительной наружности с ящиком дешевого пива в руках сделал шаг назад, уступая дорогу рожающим.

– Охай, – шепнула мне на ухо Катя и мило улыбнулась окружающим.

– Ох! – я кривила свое лицо. – Уфф! – хваталась за поясницу, пока кассирша пробивала товар. – Ах! – косила глазом на недовольных покупателей.

А после:

– Ура! – это уже орала Катюха, сидя в машине и откупоривая бутылку шампанского, когда с миссией невыполнимо было покончено.

А Колька посмеивался над нами и уверенно вел машину, увозя двух хихикающих особ подальше от города, поближе к родной природе.

Дача генерал-майора Евгения Александровича, была прекрасна. Вековые деревья, зеленый газон, клумбы с красивыми цветами и много черешни. Я долго смотрела на деревья, примеряясь какой бы ствол обворовать ягодками, но упорный запах жареного мяса шептал вернуться к столу и съесть еще кусочек.

Сила воли перед вкусным мясцом, приготовленного лично генерал-майором, дала слабину, и я вернулась обратно, в пол уха слушая, как ребята бурно обсуждают очередной рассказ из жизни Колькиного дедушки.

Семья Николая – это небольшое военное подразделение. Даже его бабушка и мама получили специализацию военврач. Постоянно в разъездах, постоянно в командировках. Когда Коля был поменьше и не мог самостоятельно жить, его семья подолгу службы постоянно переезжала из города в город и соответственно он с ними. Когда Коля стал побольше, его дед ушел на пенсию и обосновался здесь. Друг переехал к деду, окончил спокойно одиннадцатый класс и поступил в военку. Дальше армия, наша дружба, полиция, отдел, повышение. Колька хороший парень и хороший друг. Об этом я ему и сказала после третьего стакана молочного коктейля. Вроде не алкоголь, а шторит прям колоссально. Все-таки свежий воздух здорово влияет на мозги.

– Ты такой хороший, – прижалась к нему, когда ночь вступила в свои права, когда было выпито и съедено море еды и всяких коктейлей. Когда Пашка-дурак кинулся целовать Катьку, а та врезала ему ногой в омлет, что болтается посередине, когда были спеты песни под гитару, большинство из которых военные, вот тогда-то мы разъехались по домам.

– Не подлизывайся, – меня обняли, потом потискали, затем погладили по животу и сказали ему же: – Слышишь мелкий, твою маман на нежности пробило. Но чует моя жопа, что не все так просто и неспроста она ко мне подлизывается. Насть в чем дело? – уже серьезно спросил Колька.

– Ну это…, – замялась, – ты Оле понравился.

– И? – как-то угрожающе это прозвучало.

– И я дала ей твой номер телефона.

Зная, как друг ревностно относится к своей сим-карте, я приготовилась к долгому выносу мозга. К долгому и нудному разговору, но вместо этого Колька посмотрел в мои глаза и спокойно произнес:

– Иди спать, Настен.

– А как же номер?

– Да черт с ним. После разберемся. Иди спать, родная!

Меня поцеловали в лоб, я вяло поплелась, не понимая, с чем связана смена настроения друга. Не в его это характере, спускать на тормоза мое самоуправство.

Зашла домой, подумалось, что нужно выглянуть в окно. Выглянула. Лучше бы не выглядывала. И как я раньше не заметила черный внедорожник? Наверное, сильно устала, внимание стало рассеянным, тело ватным. Я ведь не думала, что ему есть дело до меня или до…. Мне пришлось опуститься на диван, чтобы не упасть.

Что делать? Куда бежать? Кому звонить? Даже разговаривать с ним не хочу! Вновь подошла к окну. Мужчины о чем-то разговаривали и, судя по Колькиным глазам, по его прищуру, беседа была не из приятных.

Лешу я видела со спины, и угадать его мотивы с миром он пришел или нет, мне не предстояло возможным. Зато отчетливо увидела кулак, летящий в Лешкино лицо.

Перехват? Нет. Его не было. Отскока в сторону, наклона или приседания в лучших традициях боевого искусства тоже. Леша получил по морде и остался стоять на ногах, лишь качнувшись в бок.

Колька снова приготовился для нового удара, встав в стойку, но ударить во второй раз у него не получилось. Он сам теперь получил под дых. Быстро и качественно.

– Мамочки! – воскликнула я и схватилась за голову. – Они же поубивают там друг друга!

Со скоростью бешеного слона, если такое в принципе, возможно, напялила летние тапки с веревочками и выскочила на улицу. Первое что увидела, был Колька, лежащий на лавочке. Он словно спал, грудная клетка мерно вздымалась, руки покоились на той же груди. Как покойник прямо. Одно отличие – друг дышал. Ни разбитой скулы, ни сломанного носа, подбитого глаза ничего этого не было. Погладила альбиноса по волосам, откинула назад его отросшую челку. Из-за меня ведь он сейчас лежит на лавочке в бессознательном состоянии, а я даже поделать ничего не могу. Ни позвонить, потому что телефон остался дома, ни крикнуть, чтобы позвать кого-нибудь на помощь. Время позднее, все практически спят, из окон домов пятиэтажек прорывается темень, готовая нестись вслед за луной.

– Что ты с ним сделал? – повернулась к нему. К тому, у кого из носа медленно вытекала кровь. Кто не заморачивался кипенно-белой теперь уже с разводами рубашкой. Не хочу произносить его имя в своих мыслях. Не хочу с ним разговаривать. Но кто мне даст так просто уйти? Тот, кто растоптал меня? Втолкнул полностью в эти многочисленные переживания?

Я улыбнулась ему, снова, как вчера в магазине. Улыбнулась и заметила недовольный взгляд. Отвернулась, уселась рядом с другом, благо, что лавочка была широкая, прошлась пальцами по Колькиному лицу, погладила светлые бровки, выдающийся нос, губы, подбородок. Моя ладонь легла поверх его рук.

Все это время улыбалась. Он мне ничего не сделает. Не посмеет. А если заикнется про мою семью и друзей, пошлю к черту. Да. Пусть он катится к черту!

Ночная тишина и яркий свет луны обволакивали, успокаивали, мне хотелось спать, но перед этим забрать Кольку к себе, напоить чаем и постелить в соседней комнате. Так спокойнее. С моим другом я ощущаю себя спокойнее.

– Переживаешь, – хмыкнул Человек сбоку. Человек, кто же еще!

– Естественно. – Растрепала белую челку. – Он мой друг. У меня есть за кого переживать в отличие от тебя.

И кому я пытаюсь сделать больно?!Его и пушка танка направленная на него не проймет.

– Ошибаешься! – опять этот хмык.

Ну, конечно! Как я могла забыть! Но все равно про его жену упоминать не буду, а, то подумает еще, что ревную!

Продолжаю гладить Кольку, не смотрю по сторонам. Понимаю прекрасно, что ситуация и весь этот разговор выглядят по-идиотски. Такое ощущение, что надо мной либо издеваются, либо изучают, либо чего-то ждут. Может падение ниц к лакированным туфлям мраморного пижона? Падать я точно не собираюсь, пусть и не помышляет об этом.

– Что даже не спросишь, за кого я переживаю?

– Мне это не интересно, – как можно беззаботнее отзываюсь.

– Зря. Очень зря. Потому что я за сына переживаю. – Озноб по коже в жаркую ночь. – Меня как отца не устраивает, что мой сын живет в какой-то однокомнатной халупе, ест продукты, не пойми какого происхождения, и каждый день вынужден терпеть общество всяких Колей, Катей и девушек с сомнительной внешностью и линяющими котами в квартире. Мне как отцу…

– Какому отцу? – рассмеялась почти не истерическим смехом. – Кто? – соизволила взглянуть на него. – Ты? Леш, ты многое на себя берешь. С чего вообще взял, что ты отец моего ребенка?

Он и бровью не повел:

– Профессионалы. Помнишь?

– Что твои профессионалы? Нарыли информацию, в какой больнице я стою на учете? И дальше что? Ты прикинул время. Молодец! Но твои профессионалы не всемогущие. Думаешь, у меня никого не было после тебя?– улыбка, подаренная ему, словно я учитель, а он несмышленый малыш. – Это не твой ребенок. Ты же сам говорил, что не можешь иметь детей.

– И кто тогда? – а статуи оказывается умеют плеваться ядом. Боюсь заразиться высокомерным говнецом. Отойти бы подальше, но друга бросать не хочется.

– Не имеет смысла.

И тут произошло странное: Человек победно сверкнул очами, убрал руки в карманы брюк, подкинул камешек ногой и озорно предложил:

– Поиграй со мной!

– Что? – с ним бесполезно спорить. Я аж поднялась от праведного гнева.

– Поиграй со мной, бегемотик! – Как-как он меня назвал? – Никаких правил! В любое время дня и ночи! Раз я не отец – мне нечего терять в отличие от тебя.

– Я не буду играть, – подошла вплотную к нему.

– Будешь, – холодная усмешка, но теплое дыхание. – Игра уже началась.

От моего спокойствия не осталось и следа.

– И какова цена нынешней игры? – страшно знать правду.

Легкое касание к животу, сильный толчок внутри, кожа покрывшаяся мурашками, сероглазый шепот:

– Моя любовь.

А? Я тугодум! Пока переваривала в голове брошенные мне слова, он встряхнул Колку, от души залепив тому по щекам, обошел меня и уселся в свой внедорожник, на прощание просигналив.

– Насть, ты как? Он тебе ничего не сделал?–друг подскочил и стал разглядывать меня. – Извини, но эта гнида откуда-то владеет Дим Маком. Я сориентироваться то не успел, не то чтобы ответить.

– Все нормально, Коль. Можешь сегодня переночевать у меня? – спросила с надеждой. Не очень хотелось оставаться в одиночестве.

– Насть о чем разговор? Я теперь тебя одну не оставлю.

Оставить меня одну все же пришлось Кольке. На следующее утро ему позвонили с работы и он, дождавшись Катюху, уехал. Стало не по себе, когда дверь за Какерлаком захлопнулась.

Я ждала подвоха целый день, вскользь разглядывая в планшете детские кроватки. Катя меня уговорила мебель для новорожденного заказать через интернет, чтобы лишний раз не светится на улице, и не дай бог не натолкнуться на кого-нибудь. Под «кого-нибудь» она подразумевала одного «козла с рогами, которому жена изменила». Ждала я и вечером, сидя у окна. Позвонил Колька, предупредил, что едет и можно отпускать Катю домой. Подруга, с неохотой попрощавшись и на дорожку натискавшись с моим животом, отчалила, а я стала ходить из комнаты в комнату и обдумывать его слова. Ты хочешь поиграть. Я этого не хочу. И что делать, когда в игре нет правил? А его ответ? Что это, снова поиздеваться? Я ведь не в том положение сейчас.

От мыслей меня отвлек дверной звонок. Колька приехал! Быстро он. Потопала открывать с счастливой улыбкой на лице. Но улыбка моя быстро померкла от вида незнакомой девушки, которая с порога заявила мне:

– Так вот ты какая, бывшая. Вот на кого меня променяли для достижения своих целей.

– О чем вы? Кто вы? – болезненный вид у девушки, синяки под глазами, грязные немытые волосы, вызывает лишь отвращение. Глаза и вовсе пустые, разгораются, становятся ярче что ли, зрачки увеличиваются. Глазами пробегаюсь по рукам девушки. Она в открытом платье. Маленькие точки на венах, множество точек от игл. Синяки на изгибе локтя.

– Я? – она показывает пальцем на себя. – Я – семерка. – Что-то знакомое. – Семерка из восьми девушек. Восьмая ты. Он остановился на тебе, а меня вышвырнул. Если бы меня выгнал сам Алексей Игоревич, не так обидно было. А он приказал своим амбалам. Меня отвезли домой, кинули на стол пятьсот долларов и все. А потом нашлись добрые люди и подсказали, как тебя найти. У меня подарок для тебя, восьмерка.

Хороший такой подарок. Мясо таким подарком хорошо резать. Как рубанешь один разок и пол ноги нет.

– Нравится? Посмотрим, каков он в действии работает?

Ненормальная шагнула вперед с длинным тесаком в руках.

========== Часть 5 ==========

Я не успевала захлопнуть дверь, девка с широкой улыбкой на лице и закатывающимися глазами, видимо приняла на вену перед походом в гости, надвигалась на меня медленно, я бы сказала лениво. Это и дало мне небольшую фору. Драться я не умела, ножи выбивать из рук тоже, и, возможно, если бы не моя беременность, то побежала, не раздумывая на кухню за чугунной артиллерией. А так нырнула в ванную, закрылась изнутри на щеколду. Щеколда была маленькая и расшатанная, но у меня в запасе имелась горячая вода и новая лейка, которую недавно поставил Колька. И где только тебя черти носят, когда ты мне так нужен?!

– Настенька, – послушалось глумливое с той стороны. – Чем же ты так приглянулась Алексею Игоревичу? – лающий смех. – А он рассказывал тебе о нас? Нет? – в дверь вонзился нож. – Мы его игрушки, которых выбросили на помойку. Я продержалась дольше всех, почти три месяца. Алексей Игоревич был так мил со мной, так добр, всегда помогал, мне, моим младшим братьям, водил в кино, рестораны и все было хорошо, пока однажды я случайно не попала в его кабинет. Этой своей глупостью увидеть его и прижаться к нему, я совершила большую ошибку – залезла не в свое дело, получила после нагоняй, и он больше не притрагивался ко мне. На его столе лежало семь красных папок и одна черная. Я заглянула в них и ужаснулась, но не перестала читать. Девушки, примерно одного возраста, блондинки. Информации, отчеты, когда, во сколько и где встречался Алексей Игоревич с каждой из них. В папке с моим именем было тоже самое, как и в черной. Догадываешься, о ком там было написано? Девушка значительно отличалась внешностью, темноволосая, не такая как мы. Сначала я не поняла, почему после меня идет кто-то, а потом ринулась сверять даты и время. У тебя очень насыщенная жизнь, Настенька! – постучала она в дверь. – А Алексей Игоревич любит поиграть, – девушка хихикнула. – И любит поиграть, в том числе на смерть. Как думаешь, о чем я сейчас говорю?

Снаружи замолкли, выдернули нож и стали кромсать дверь. Я крепче сжала лейку в руке. Если она все же зайдет сюда, пущу струю горячей воды. До последнего буду защищаться, даже если у нее после этого появятся ожоги.

– Что никаких соображений? – спросили у меня.

– Ты намекаешь на то, что в гибели моей сестры замешан Леша?

– Ты его называешь Лешей? – безумный громкий смех, от которого неприятно. Могу ли я верить наркоманке? Я не знаю. – Никому он не позволял называть себя просто по имени. Только имя и отчество. Тебе повезло в этом. И зря ты сомневаешься на его счет. Он игрок и ему безразличны чужие жизни.

Удар ножа, затем ноги. Дверь дрогнула.

– А хочешь, я тебе расскажу, зачем он коллекционировал свои игрушки?

– Нет. Мне нет дела до него. Мне не интересно.

Ответила честно. Может раньше я бы и послушала, но сейчас травить душу и ребенка заодно? Включила кран на полную мощность, закрыла уши, чтобы не слышать ее дальнейшие слова. Одного уже достаточно, что Леша виноват и что, возможно, это он спровоцировал сестренку, отправится вслед за Мишкой. Тогда получается, он все продумал заранее? Не хочу верить в это! Не хочу! Надо успокоиться и думать о чем-нибудь приятном.

Не получается, мысли возвращаются обратно, а за дверью слышится надломленный голос, и вода этому не помеха.

– Искал ту, которая сама того не зная заставит ревновать его бывшую. Он любит ее искренне и готов на все, чтобы быть с нею.

Это я и без тебя знаю, номер семь. Мне стало не хорошо. Встав над раковиной, посмотрела в зеркало. В нем отражалась бледная почти с зеленоватым оттенком кожи беременная я, которой совсем не следовало волноваться.

За дверью снова наступила тишина, ненадолго, чтобы разгореться с удвоенной силой.

– За что он променял тебя на меня? – кричала девушка. – Почему ты? Почему? – зарыдала она в голос. – Я убью себя! Да! Я пущу себе кровь. Да!

Звук упавшего тела, тяжелые шаги и шорох, будто кого-то тащат по полу. Тишина. Пять минут тишины, десять. Может она сделала это? Выпустила всю кровь? Живот резко скрутило. Стало больно. Зацепилась за край раковины и услышала:

– Настя!

В дверь стали ломиться, и чтобы остановить друга крикнула ему:

– Коль, подожди, сейчас открою!

Но друг не стал ждать. Он все-таки выломал эту дверь. Я вымученно улыбнулась и была прижата к твердой груди.

– Что здесь произошло?

Вкратце описав ситуацию, ждала от альбиноса хоть чего-то, но так и не дождавшись, спросила:

– Коль, а разве не ты увел ее?

– Нет.

Куда делась эта ненормальная, мы не знали. Колян на правах служащего в полиции, прошелся по соседям выяснить, вдруг они что-то видели. И такие действительно нашлись: молодежь, восседающая на лавочке возле подъезда, рассказала, как грязную девицу здоровый дядя посадил в машину и увез. Естественно номер машины они не запомнили.

Пока Колька бегал по соседям, я лежала на диване, свернувшись калачиком, насколько позволял это сделать мне малыш. Ноги озябли, меня трясло, а живот продолжал болеть. Перепугавшись не на шутку, я дождалась друга и попросила отвезти меня в больницу. На счет своей беременности относилась очень серьезно, чуть, что не так сразу обращалась к своему врачу. Я не хотела потерять свое счастье, поэтому выполняла все требования, назначенные доктором.

Опасения мои были не напрасны и меня оставили в больнице на сохранение. Выделили одиночную палату, чистую просторную, спасибо Коляннапряг врача. А еще ко мне постоянно кто-нибудь да приезжал. То мама нагрянет с Кириллом, то папа, то Катюха. Иногда навещал Пашка, принося по пять килограммов яблок за один раз. Яблоки я не любила и редко, когда могла съесть один в охотку. Но заикаться Сусликову о моей нелюбви не стала. Я такой человек, который не будет кривить нос оттого, что мне приносят. Принесли, хорошо, спасибо. Поэтому с удовольствием принимала подношение друга и большую часть отдавала племяннику.

В больнице я провалялась больше двух недель, после меня выписали. Не могу сказать, что времяпрепровождения здесь было таким уж и скучным. В первый же день пребывания в белых стенах, мне принесли здоровый плазменный телевизор, планшет, холодильник поставили полный продуктов, выбирай на любой вкус, живые цветы в вазах. На мой удивленный немой вопрос доктор только махал руками и жаловался, ну вроде как жаловался, а на деле светился как фонарик, оттого что теперь больницу спонсирует какой-то очень богатый дяденька, и сейчас вся необходимая техника есть в каждой палате.

Я только хмыкнула на жизнерадостное заявление, но промолчала, оставив свои доводы при себе. Какой нормальный бизнесмен буде ставить в каждую палату холодильник, телевизор? Таких, по-моему, не существует. Хотя знаю одного, кто любит играть в игры без правил. Но я могу в этом сильно ошибаться.

Последний месяц беременности я решила провести у родителей, чтобы и мама не волновалась, и я спокойнее была рядом с родней. Тем более на это еще имелись две причины: первая – Мишка уезжал на запад к своему другу, для построения нового бизнеса. Правильно, пусть едет, туда ему и дорога. Ну а во-вторых, я продолжала опасаться Алексея и его игр. К тому же ту девчонку так и не удалось вычислить. А это значит, она вполне возможно разгуливает где-то и в любой момент может нагрянуть ко мне на съемную квартиру. Да и друзей постоянно просить остаться ночевать у меня, это было бы слишком по-свински с моей стороны. У Катюхи там личная жизнь, кавалер заморских индийских кровей, а у Коляна вроде как наклевывается с Олей. Альбиносу-другу давно пора заводить семью, а он все о работе и о работе, а так глядишь, и поженились бы! Я просто на свадьбе хочу у кого-нибудь побывать. И вообще в последнее время много чего хочу. Особенно из списка моих «хочуек» можно выделить самый первый пункт. Мне очень хочется секса. Безумно его хочется, а не с кем. Гормоны действительно шалят в последнее время. Мне даже эротические сны снятся, там и приятно и я вскрикиваю от наслаждения по полной программе, и партнер мне признается в любви, доставляет удовольствие, а к концу сна он поднимает голову, и я вижу знакомое лицо с серами глазами.

Мне везет блин!

***

– О’кей, гугл! Что делать если во время беременности хочется секса, а заняться не с кем? – подруга коварно посмотрела на меня.

– Катюх, хорош прикалываться, – погрозила ей блином, варенье, намазанное сверху свалилось на стол, Ольга хихикнула. – Ну девчонки! – не выдержала я и поплелась за губкой, чтобы убрать малину.

– Да ладно тебе, Насть, – Оля покрутила бокал в руках, – это всего лишь гормоны. Тебе остался месяц потерпеть до родов, а там забудешь о сексе.

– Угу. И о сне, и уходе за кожей, и вообще о всяких приятных женских мелочах, – Катя поправила косу.

Смешно им! Вот когда забеременеют, тогда узнают все прелести долбанных гормонов, которые в последнее время стали шалить причем в огромных масштабах. Но самое страшное это был зуд в одном месте, прям проститута нанимай е-мое! Вот никто меня не понимает, только и делают, что ржут всю дорогу надо мной!

Я обиженно вздохнула и принялась есть блин, закусывая копченым салом и запивая горячим молоком.

– Нашла! – выкрикнула подруга так, что я чуть ли не подавилась. – В общем, это форум какой-то и тут одна женщина пишет: «Здравствуйте уважаемый доктор Лораковский!» Так это не то, не то, эхм, эхм. Вот! «Хочу секса, а партнера рядом, который бы удовлетворил мои потребности – нет. Подскажите, пожалуйста, что мне делать».

– И что там? – подалась вперед. Может, я сейчас услышу что-нибудь, что мне поможет? Было бы неплохо. А то своему гинекологу стесняюсь об этом говорить. Хотя девчонки подбивали меня на то, чтобы я спросила у него. И я почти спросила, собралась с духом, чтобы произнести первое слово, как его отвлекла коллега, молоденькая акушерка. Ну и я подумала, что это знак. Знак, что лучше ничего не спрашивать.