Текст книги "Дитя дракона (ЛП)"
Автор книги: Миранда Мартин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)
Я несколько раз моргаю, пытаясь прояснить зрение, чтобы увидеть свою подругу.
– Да? – мой голос звучит неуверенно даже для меня.
– Ты жива? – спрашивает она.
– Возможно? – я все еще ничего не вижу, поэтому яростно протираю глаза, и наконец мое зрение проясняется.
Лучше бы этого не было. Я лежу на спине и смотрю в красно-оранжевое небо с тонкими облаками, похожими на фиолетовые синяки. Ярко-красное солнце сверкает в вышине. Я отталкиваюсь от земли, чтобы приподняться на локтях. Как и я вся, они немного утопают.
Песок, красный песок, усеянный массивными кусками стали и телами, насколько хватает зрения. Вдалеке виднеются скальные выступы, которые поднимаются высоко над дюнами, нарушая линию горизонта и мою линию обзора. Похоже, мы находимся в какой-то долине или посреди пустыни.
– Черт, – присвистывает Амара.
Она вскакивает на ноги и, прикрывая рукой глаза, поворачивается по кругу. Я снова ложусь, голова болит еще сильнее.
– Что случилось? – спрашивает Джоли.
– Мы разбились на Татуине, – стону я.
– Это Вулкан, – говорит Амара.
– Нет, – ворчу я. – Песок, гребаный песок повсюду. Это Татуин.
– Он красный, и там горы, это Вулкан, – отвечает Амара.
– Прекрасно. – Я сдаюсь перед любительницей «Стартрека». – Пусть Скотти телепортирует меня, чтобы Боунс мог что-то сделать с моей головной болью.
– Радуйся, что на тебе нет красной рубашки, – язвительно замечает Джоли.
– Фу, – стону я.
Джоли опускается на колени рядом со мной и осматривает мою голову. Там, где она прикасается, острая боль простреливает сквозь барабанный бой, так что я вскрикиваю. Она поджимает губы и качает головой.
– Тебя здорово приложило, – говорит она.
– Даже не сомневаюсь, – говорю я, переворачиваясь и вставая на колени.
– Будь осторожна, – говорит Джоли, помогая мне удержаться.
– Конечно, куда уж спешить, – говорю я, вставая и кряхтя, как старая-престарая женщина.
Джоли поддерживает меня, а Амара подходит и помогает с другой стороны. Я благодарно опираюсь на них, пока головокружение не проходит. Мы втроем молча осматриваем местность. Совершенно очевидно, что мы потерпели крушение на планете, к тому же не слишком гостеприимной. Массивные части колониального корабля торчат из песка. Некоторые из них вполне можно использовать в качестве укрытия. Тела усеивают ландшафт, который может быть, как живым, так и мертвым. Некоторые двигаются. Несколько человек вскочили на ноги и растерянно озираются. Жара станет нашей самой насущной проблемой. Мое горло такое же сухое, как весь этот красный песок, и моя кожа горит. Я смотрю на своих друзей и вижу, что они тоже краснеют.
– Нам нужно найти укрытие, – говорит Амара. – Сейчас же.
– Да, – соглашаюсь я. – И выяснить, кто выжил.
Джоли бледнеет от моих слов, но Амара согласно кивает.
– Эта секция корабля выглядит довольно целой, – Джоли указывает на часть корабля, которая находится в нескольких сотнях метров.
– Наверное, это лучший вариант, – говорю я. – Мы можем подобрать выживших по дороге.
Мы втроем начинаем движение по горячему песку. Первый человек, лежащий на земле, к которому мы подошли, не выжил. Приличия толкают меня похоронить невыживших или сделать что-то еще, но выживание должно быть на первом месте. Следующая, к кому мы подходим, – Инга. Когда мы подходим, она внезапно вскакивает на ноги и оглядывается вокруг широко раскрытыми глазами.
– Инга! – окликаю я ее.
Она крутит головой так быстро, что у меня еще сильнее начинает болеть голова.
– Все хорошо, – говорит Джоли, подбегая.
– Где мы? – спрашивает Инга срывающимся голосом.
– Татуин, – говорю я.
– Вулкан, – говорит Амара одновременно со мной. Я хмуро смотрю на нее, и она отвечает мне тем же. – Я выиграла тот спор, помнишь?
– Верно, – соглашаюсь я, поникнув. – Вулкан.
Инга переводит взгляд с одной на другую, и на глазах у нее наворачиваются слезы. Ее светлая кожа ярко-красная и уже начинает покрываться волдырями. Мы должны добраться до укрытия и найти воду, иначе все остальное не будет иметь значения. Вместе с Ингой мы продолжаем наш путь к осколку единственного дома, который каждый из нас когда-либо знал. Инга тихо плачет, пока мы идем. Моя голова продолжает пульсировать.
Мы находим несколько других выживших, но большинство из тех, к кому мы приближаемся, не выжили. Те, кто может поддержать тех, кто в этом нуждается. К тому времени, когда мы достигаем тени корабля, у меня кружится голова, колени ослабевают, желудок сводит судорогой, и меня тошнит. Остальные чувствуют себя не лучше. Жара невероятная, слишком сильная, чтобы с ней справиться. Я еще не видела никаких признаков жизни. Мне любопытно, сможет ли хоть одно из наших растений адаптироваться, чтобы выжить здесь. Есть ли тут другая жизнь? Неужели мы одни на этой планете и обречены на смерть? Думаю, если у меня будет достаточно времени, я смогу найти способ адаптировать наши семена, если они выживут, но мне понадобится лаборатория и время.
– Наконец-то, – вздыхает Амара, когда мы наконец оказываемся в тени.
Мы пробираемся вдоль холодного металла корабля, пытаясь найти отверстие. Он огромен, вероятно, триста-четыреста метром в длину и возвышается по меньшей мере на сотню метров в небо. Похоже на треугольник с одной вершиной, погруженной в песчаную почву. Солнце светит за ним, и в тени, которую отбрасывает обломок корабля, по меньшей мере на двадцать градусов холоднее, чем под палящим солнцем, но все равно жарко. Несколько раз кто-то падает в обморок, заставляя нас останавливаться и помогать ему подняться на ноги, прежде чем мы все продолжаем движение. Мы продвигаемся медленно, слишком медленно. Если мы не найдем воду в ближайшее время, все остальное не будет иметь значения.
– По-моему, там край, – выдыхает Джоли.
Мы с Амарой киваем. Я больше не могу выносить мысли о том, чтобы говорить. У меня слишком пересохло в горле. Я работаю ртом, пытаясь заставить его увлажниться, но ничего не получаю. Мои носовые пазухи тоже горят, из-за чего мне не хочется вдыхать воздух. Я моргаю, отчаянно пытаясь хотя бы убрать песок из глаз.
Мы подходим к краю корабля, и я прислоняюсь к нему, пытаясь впитать в себя его прохладу. Амара толкается вперед и исчезает за краем. Наконец я набираюсь силы воли, чтобы последовать за ней и завернуть за угол. С каждым шагом мои ноги все больше грузнут в песке, практически сводя на нет мои усилия. Это место отстой.
Как только я выхожу из-за угла, корпус корабля тянется еще на много метров, но первое, что я замечаю, – это разлом, и людей, входящих и выходящих из него. Они останавливаются, чтобы посмотреть на нас с Амарой, а потом некоторые бросаются ко мне и обнимают. Я падаю в их объятия, и они несут меня и остальных внутрь. Здесь прохладно и темно, и это самое прекрасное чувство, которое я когда-либо испытывала.
Это прекрасно. Прохладно, нет солнца, спасибо всем звездам на небе, на меня не светит солнце!
Они заводят нашу маленькую группу внутрь, а затем появляется Розалинда, женщина в белом, которую мы встретили как раз перед тем, как все пошло к чертям. Она невероятно высокая и совершенная, как будто даже солнце не может пробить ее защиту. Она безупречна. Клянусь, она не потеет, что просто странно. Она смотрит, поджав губы, словно тщательно подбирая слова.
– Какая у тебя специальность? – спрашивает она.
Я моргаю и щурю глаза. Это не те вопросы, которые я ожидала услышать, и мне трудно найти в этом смысл.
– А? – спрашиваю я, демонстрируя полнейшее непонимание.
– Твоя специальность? В чем состояла твоя работа? – повторяет она медленнее.
Возможно, именно это и помогает, потому что слова проникают сквозь постоянную пульсацию в моей голове, даже если это не тот вопрос, который я ожидала.
– Биохимия, – отвечаю я. – Конкретней все, что касается ботаники.
– Хорошо, ты нам понадобишься.
– Хорошо? – Интересно, что она имеет в виду? А что, если бы было не очень хорошо? – Нам нужна вода, – говорю я.
Леди Генерал машет рукой, не сводя глаз с нашей группы. Некоторые из тех, кто уже был внутри, подходят к нам с контейнерами, наполненными прохладной водой. Мы все хватаем их и жадно пьем. Прохлада окутывает горло, как успокаивающий бальзам.
– Помедленнее, – приказывает Розалинда.
Желудок сводит судорогой от холода, и я сгибаюсь пополам от боли. Амара была умнее и потягивала неспеша воду, которую все остальные глотали. Боль и тошнота отступают, и моя головная боль, наконец, превращается в глухой стучащий рев, поэтому я встаю и смотрю на женщину в белом, которая сейчас переключила свое внимание на то, чтобы отдавать приказы другим выжившим.
– Что случилось? Где же мы? Как мы сюда попали?
Она поворачивается, чтобы посмотреть на меня, когда небольшая группа, которая пришла со мной, подходит ближе. Джоли и Инга вцепились в мои руки с обеих сторон, и даже Амара придвинулась поближе, чтобы послушать. Розалинда вздыхает и обращает все свое внимание на нас. Кое-кто из оставшихся в живых тоже замерли, чтобы послушать. Розалинда оглядывается, поджимает губы, потом принимает решение. Она отходит на пару метров, забирается на несколько ящиков с припасами и протягивает руку всем нам. Мы собираемся вокруг нее поближе, чтобы послушать.
– Хорошо, слушайте, – говорит она, и ее голос легко разносится по помещению. – Вот что мы знаем наверняка. Наш корабль, наш дом, был атакован космическими пиратами. Они повредили систему жизнеобеспечения и привели корабль в аварийное состояние. Это означает, что отсеки корабля были изолированы. Из-за нанесенного ущерба они оторвались друг от друга. Наша секция потерпела крушение на негостеприимной планете. Выживание – наш главный приоритет.
– А как насчет спасения? – спрашивает кто-то в толпе.
– Спасения не будет, – говорит Розалинда.
Вздохи и крики отчаяния исходят от собравшихся. Мой желудок сжимается в тугой узел, когда чудовищность ситуации обрушивается на меня. Я поворачиваюсь к Джоли, глаза которой наполняются слезами. Инга сжимает мою руку достаточно сильно, чтобы перекрыть приток крови к моей руке, которая покалывает и онемела.
– Черт, – тихо говорит Амара.
– Мы можем выжить, – говорит красивая блондинка, делая шаг вперед, чтобы встать перед Розалиндой. Ее волосы настолько пышные и светлые, что кажутся почти белыми и похожими на нимб в лучах красного солнца, пронизывающих тень нашего убежища. Она улыбается, и это словно охлаждающий бальзам проходит по толпе. – Мы просто должны все организовать. Работать сообща. С нами все будет в порядке. Рано или поздно нас спасут, но до тех пор мы должны быть заодно.
Розалинда смотрит на нее сверху вниз и говорит:
– Мэй права. Мы должны сосредоточиться на насущных потребностях. Собрать выживших, починить это укрытие, собрать еду и воду. После этого мы разберемся с теми, кто не выжил, но пока выжившие на первом месте. В такую жару надо быть осторожными, все ли знают признаки теплового удара?
Несколько человек признают, что да, среди рассеянного бормотания.
– Кто назначил тебя главной? – спрашивает мужчина из толпы.
Розалинда ищет источник звука, но никто не выходит вперед.
– Я Леди Генерал Розалинда, глава Службы безопасности. Если кто-то еще считает, что он более компетентен, чем я, для того чтобы руководить этой миссией выживания, тогда я приглашаю их сделать шаг вперед.
Никто этого не делает, и, кажется, на данный момент все улажено.
Из толпы выходит пышная девушка с каштановыми волосами. Я помню ее по кораблю, ее зовут Лана. Она одета в рубашку с глубоким вырезом, подчеркивающим ее пышное декольте, и обтягивающие брюки. Она смотрит на толпу, потом на Розалинду.
– А как насчет пиратов? Они тоже разбились? Должны ли мы беспокоиться о них?
– Я послала несколько разведчиков, но мы не видели ни их корабля, ни их самих, – говорит Розалинда.
– Но значит ли это, что мы в безопасности? – спрашивает Лана.
– Как тебя зовут? – спрашивает Розалинда.
– Лана, – отвечает ты, уперев руку в бок.
– Лана, я назначаю тебя во главе небольшой группы, которая будет специально разведывать местность в поисках любых угроз, пиратских или иных, о которых мы должны знать.
– Я не… – говорит Лана.
– Спасибо, Лана, – говорит Розалинда, обрывая ее возражения. – Я высоко ценю твой вклад. Как тебя зовут?
Розалинда показывает на меня, и мое сердце замирает.
– Калиста, – говорю я.
– Ботаник?
– Да, – отвечаю я.
– Ладно, те трое, что с тобой, вы все работаете с Ланой. Калиста, я хочу, чтобы ты занялась изучением местной флоры. Нам нужно найти источники пищи. Наши найденные запасы ограничены, и нам нужно будет пополнить их как можно скорее. Есть еще вопросы?
Розалинда властно оглядывает толпу. Некоторые что-то бормочут, но никто не говорит.
– Хорошо, тогда за работу! У нас еще много дел. Как только мы соберем большую часть припасов, мы создадим команды, чтобы заботиться о тех, кто не выжил. Будьте осторожны, мы ничего не знаем об этой планете, и все наши компьютеры вышли из строя. Мы работаем вслепую.
Толпа расходится, а я поворачиваюсь к своим друзьям.
– Ну, это было интересно, – тихо говорит Амара.
– Да, – говорю я. – Похоже, у нас у всех есть работа.
– Кто-то должен взять на себя ответственность, – говорит Инга.
– Я не хочу, чтобы ты была одна, – говорит Джоли, глядя на меня.
– Да, я тоже, но не думаю, что Леди Генерал интересуют светлые идеи других людей, – говорю я.
Мы расходимся, направляясь по своим заданиям. Я беру немного воды, солевых таблеток и пайков, а также нахожу пончо из светоотражающей ткани, которое поможет рассеять жару. Я упаковываю все это и отправляюсь изучать местную окружающую среду.
Глава 4
ЛЭЙДОН
Стадо биво кружит, потом останавливается и зарывается в песок своими торчащими бивнями. Я жду и наблюдаю. Я зарылся в верхний слой пустыни, зернистая земля покрывает мою чешуйчатую кожу. Альфа этого стада больше, чем большинство из тех, кого я видел, с множеством шрамов и сломанных шипов, показывающих, сколько раз он отстаивал свою позицию. Мне хочется зашипеть от возбуждения, но я давно научился сдерживать этот порыв. Любой звук может оповестить стадо о моем присутствии. Это будет отличное испытание, а его мясо будет еще более сочным.
Ветер дует вдоль дюн, пока огромные животные ищут пищу. Ветер меняется. Альфа биво поднимает свою могучую, покрытую мехом голову. Он смотрит прямо на мое укрытие и роет лапами землю, яростно фыркая.
Переменчивый ветер донес до него мой запах.
Я поднимаюсь из своего укрытия, позволяя красному песку соскользнуть с моей спины. Когда я приседаю, лохабер крепко зажат в моей правой руке. Я смотрю в алые глаза своей жертвы. Он фыркает и качает головой. Я шиплю в ответ, пока его стадо уходит. Он единственный взрослый самец, и его самки не станут драться, пока я не нападу на их детенышей. Их защита лежит на нем.
Он делает четыре шага вперед, потом останавливается и снова фыркает, качая тяжелой головой. Он так близко, что я чувствую его животный запах навоза и шерсти. Он поднимает голову, насколько позволяет его массивная шея, обнажая зубы и издавая воющий рев. Я шиплю громче в ответ и готовлюсь к его атаке, встаю в полный рост и подаюсь вперед. Он превратится, по меньшей мере, в три тонны панического мяса. Если я не буду достаточно быстр, он растопчет меня, и другой захватит мою территорию и мой город. Этого я не могу допустить.
Я наклоняюсь вперед, указывая своим лохабером на альфу, и громко шиплю. На этот раз моя угроза встречена топотом. Он бросается в атаку. Земля дрожит у меня под ногами, когда он передвигается по зыбкому красному песку. Я жду, пригнувшись, размахивая хвостом из стороны в сторону, и прижимаю крылья ближе к спине.
По мере приближения, я чувствую его зловонное дыхание. Стук его копыт по земле отдается вибрацией в моих ногах. Терпение.
Его красные глаза так близко, что, когда прыгаю, я вижу их белки и песок, собравшийся в уголках. Мои крылья раскрываются, когда я бросаюсь в сторону и назад. Мой лохабер поднимается, и я замахиваюсь им, пока мой хвост хлещет по глазам биво. Двумя руками я обрушиваю лохабер на голову и шею твари. Он ревет от боли и удивления, когда острый край моего оружия прорезал его шкуру и вонзился в позвоночник.
Биво опаснее всего, когда он ранен, поэтому я не хочу рисковать.
Я опускаюсь на землю в нескольких футах от него, оставляя свой лохабер воткнутым в альфу, и жду, пока он сражается с врагом, которого не видит. Он поворачивается, фыркая, затем рычит и бросается вперед в неправильном направлении.
Кровь льется из его ран, и он замедляется. Теперь это не займет много времени.
Я вжимаюсь в песок и двигаюсь отточенными движениями, которые частично погружают меня в дюну. Она поддерживает мою температуру и обеспечивает маскировку от любых других хищников, пока я жду.
Биво бросается в пустоту и поворачивает. Его стадо еле-еле виднеется вдали, потерявшееся без вожака. Какой-нибудь другой самец придет и заберет их, и цикл будет продолжаться, так что я не обращаю на них внимания. Альфа спотыкается, падает на колени, но затем снова поднимается. Он принюхивается и, должно быть, улавливает мой запах, потому что поворачивается ко мне мордой и движется вперед.
Альфа делает пять шагов, прежде чем снова падает на колени. На этот раз он уже не встанет. Он падает на бок, а я поднимаюсь из песка.
Ухватившись за лохабер обеими руками, я рывком высвобождаю его, затем очищаю лезвие песком. Я достаю охотничий нож и свежую биво, чтобы мясо не испортилось. Этого мне хватит на многие месяцы. На освежевание и разделку требуется время. Я наблюдаю за стадом, пока работаю, убеждаясь, что они не проявляют интереса, но они решают уйти.
В небе вспыхивает яркий свет. Я встаю, прикрываю глаза, закрываю защитные веки и смотрю в красное небо. Вспыхивает еще одна вспышка, настолько яркая, что затмевает свет Солнца, а затем на горизонте появляется белая полоса. Крепче сжимая лохабер, я вскакиваю на ноги, не сводя глаз с полосы. Что-то массивное падает с небес. Я смутно помню, как такое происходило. Так давно, что моя память об этом практически стерлась, мы путешествовали и торговали со звездами. Сейчас звезды решили вернуться? Я первым заберу все сокровища, которые там есть. Никому другому они не достанутся. Это моя территория.
Оглядываясь на юг, в сторону моего города, я размышляю о том, как далеко мне придется зайти. Моя добыча собрана лишь частично, но тяга к сокровищам сильна. Я могу охотиться в любое время. Сокровища с неба ждать не станут, и я должен добраться туда первым. Приняв решение, я бегу по раскаленному красному песку. Расправив крылья, я становлюсь легче и быстрее передвигаюсь по песку.
Я соберу все сокровища, какие смогу унести, и отнесу их в свой город. Мой древний дом, где когда-то нас было так много. Интересно, что это упало со звезд? Пока я бегу, мне приходит в голову: а что, если есть выжившие?
Еще до войн, до разрухи другие приходили сюда. Я шиплю, думая о последствиях войны. Древние города превратились в руины, а мой народ – в обездоленных, понесших большие потери. Сколько лет прошло с тех пор, как я видел еще одного змая, похожего на меня? Слишком много, и среди нас нет женщин. Мой хвост напрягается и трясется, при мысли о женщинах. Моя раса вымирает. Нас осталась лишь малая горстка, живущих без цели, нашим смыслом жизни стало удержание нашей территории и сбор сокровищ, которые, не имея наследников, нам некому будет передать.
Взобравшись на вершину дюны, я вижу на горизонте какой-то объект. Солнце поблескивает на его массивных металлических боках. Он такой большой, что кажется частью целого города. Здание возвышается над дюнами и холмами вдалеке. Повсюду на песке разбросаны обломки. Я присаживаюсь на корточки и изучаю то, что вижу, прежде чем решаю подойти ближе. Какие-то… существа… двигаются по песку и смотрят на обломки. Они странно одеты, и, несмотря на расстояние, я знаю, что это не змаи. Кто они такие, я не знаю, но собираюсь выяснить.
Я крадучись двигаюсь вперед. Незнакомцы бродят по песку, борясь с ним, вместо того чтобы использовать его. Они увязают в нем, пытаясь продвинуться вперед. Когда я подхожу ближе, то вижу, что у них нет ни хвостов для равновесия, ни крыльев, чтобы компенсировать их вес. Они очень плохо приспособлены для выживания.
Укрывшись песком, я устраиваюсь поудобнее и наблюдаю, изучая их. Они бродят вокруг, собирая предметы и неся их обратно к гигантскому объекту. Ландшафт усеян их телами, по большей части неподвижными. Те, кто ходит, начинают подходить к ним по одному и тыкать в каждого лежащего. Иногда те, кто лежит, встают, но большую часть времени двое подвижных хватают павших с обоих концов и несут их обратно к объекту.
Солнце проходит над головой, а они все еще бродят. Один из них отделяется от остальных и идет сам по себе. Я смотрю, как он уходит. Когда он приближается, я впервые вижу достаточно, чтобы различить детали. Как только я это делаю, я понимаю, что это она. Черты лица утонченные, без гребней и чешуи. Нежные, как тонкое молочное стекло, но розовые от пребывания на солнце. У нее длинные волосы, спускающиеся ниже плеч. Отсутствие у нее хвоста и крыльев завораживает. От этого она двигается гораздо медленнее, чем было бы в идеале. Она идет по дюне, а я следую за ней, пригибаясь к земле, чтобы меня не заметили.
При ходьбе покачивает бедрами. Это заманчиво. Это пробуждает мысли и эмоции, которых я не испытывал десятилетиями, со времен войны. Я с большим интересом наблюдаю за каждым ее движением, когда ее бедра двигаются то влево, то вправо, то влево, то вправо, покачиваясь при каждом шаге. Она останавливается и оглядывается вокруг, затем достает бутылку из сумки на бедре и подносит ее к губам. У нее полные, красные губы, которые обхватывают горлышко бутылки, пока она пьет, и они прекрасны, как и все остальное в ней. Влага бисеринками выступает у нее на лбу и стекает вниз. Она вытирает ее одной рукой, затем прикрывает глаза и смотрит на дюны.
Почему из нее так вытекает драгоценная влага?
Она замечает растение в отдалении и говорит что-то на языке, которого я не понимаю, прежде чем быстро двинуться к нему. Ну, быстро для нее, с ее плохо спроектированным телом. Возможно, и плохо спроектированным, но завораживающим, и я хочу его. Я добавлю ее к своим сокровищам и буду заботиться о ней.
Я следую за ней, когда она приближается к растению. Она опускается на колени рядом с ним, потом тычет в него пальцами и делает еще что-то, чего я не понимаю. Явно удовлетворенная, она встает и снова оглядывается. Я стою неподвижно и позволяю ее взгляду скользить по мне, пока я сливаюсь с пейзажем. После того, как встала, ее покачнуло, на этот раз по-другому, чем когда она шла. Это выглядело не заманчиво, а больше вызвало тревогу. Ее кожа покраснела, и на лбу больше не собирается влага. Она делает большой глоток из бутылки из своей сумки, затем неуклюже кладет ее обратно.
Она поворачивается и идет, но завораживающих покачиваний уже нет. Ее пошатывает на ходу, и она едва держится на ногах. Я не решаюсь показаться ей сейчас, но решаю, что лучше подождать еще немного. Я хочу посмотреть, что она делает, и выяснить ее намерения и намерения остальных. Я хотел бы знать, почему они здесь. Они пришли за эписом? Это сулит нам начало новой войны?
Я подкрадываюсь к ней, когда она идет и спотыкается еще сильнее, но вдруг она останавливается и выпрямляется. Она вскрикивает – раненый звук, как у пронзенного биво, – и падает на землю. Мое сердце замирает. Она ранена? Это звук боли или удовольствия? Я держу свою позицию достаточно долго, чтобы увидеть, пошевелится ли она снова. Когда она этого не делает, я бросаюсь вперед. Ее глаза закрыты, лицо и руки раскраснелись. Губы у нее сухие и потрескавшиеся. Жара слишком агрессивна для нее. Она не приспособлена для выживания здесь. Я оглядываюсь вокруг и не вижу других таких же, как она. Я не могу оставить ее здесь – она на моей территории, и мне нравится, как она выглядит. Ей нужна помощь, и ее спутникам здесь не лучше, чем ей, поэтому они не смогут ей особо помочь.
Я спасу ее. Я касаюсь ее лица, потом рук. Она мягкая, невероятно мягкая, это странно. Температура ее тела такая же, как у песка. На ее коже нет чешуи, поэтому она не может эффективно распределять тепло. Я роюсь в ее сумке и нахожу бутылку, из которой она пила раньше. Я выливаю немного прозрачной жидкости ей на губы. Та стекает в рот, и наконец, она глотает. Я выливаю немного жидкости ей на лицо, затем беру на руки и направляюсь домой. Она будет моим величайшим сокровищем.
Глава 5
ЛЭЙДОН
Солнце садится. Скоро мне нужно будет найти укрытие. Вдалеке я вижу шпили моего города, но до наступления темноты я не успею туда добраться. После наступления темноты пустыня становится гораздо опаснее, и я не хочу рисковать ее безопасностью. Достигнув вершины дюны, я прокладываю курс к оазису.
Перекинув ее через плечо, я начинаю бежать к своей цели, мчась наперегонки с заходящими лучами солнца. Если я не доберусь туда до наступления ночи, мы скорее всего подвергнемся нападению. Гастеры и сисмисы коварны и охотятся стаями. Я могу противостоять им в одиночку, но я не могу одновременно защищать ее и отбиваться от стаи. Земля дрожит под моими ногами, и я останавливаюсь, опускаясь на корточки. Положив одну руку на песок под собой, я сосредотачиваюсь, пытаясь обнаружить любое движение, каким бы незначительным оно ни было. А землии – худшее, с чем я могу сейчас столкнуться. Это огромные песчаные черви, которые живут глубоко в земле и могут проглотить существо целиком.
Солнце опускается ниже, пока я жду, но это риск, на который я должен пойти. Гастеры менее опасны, чем землии.
Землия ориентируются на вибрации. Их чувства достаточно остры, чтобы обнаружить дыхание змая, если он запыхался. Осторожно, я контролирую свое дыхание и держу девушку повыше от земли, чтобы червь не обнаружил ее. Я проклинаю неуклонный заход солнца, когда тени вокруг меня удлиняются.
Ничего не происходит. Дрожь не повторяется. Я поднимаюсь с корточек и делаю шаг вперед, потом еще один, останавливаясь и прислушиваясь после каждого, ожидая предательской вибрации. Ничего не происходит. Еще несколько шагов, каждый раз останавливаясь, и наконец я удовлетворен тем, что это не землия, поэтому продолжаю идти быстрее. Я расправляю крылья и взмахиваю ими, чтобы набрать скорость. Это утомительно и истощит мою энергию быстрее, но сейчас я мчусь в полной темноте. Чем ближе я подхожу, тем больше становятся деревья баоба.
Я замедляю шаг и останавливаюсь недалеко от деревьев. Я просеиваю песок руками, позволяя ему стекать между пальцами. Я хочу убедиться, что здесь не прячутся песчаные змеи, прежде чем уложу ее здесь. Мне нужно будет разобраться с кветами, которые наверняка растут у воды. Возможно, есть и другие вещи, о которых стоит беспокоиться. Я не пойду в заросли деревьев неподготовленным. Убедившись, что земля достаточно безопасна, я осторожно укладываю ее. Ее нежная кожа приобрела еще более ярко-красный оттенок, но влаги нет. Я касаюсь ее щек и поглаживаю по линии подбородка. Она бормочет на мои прикосновения, издавая какие-то звуки, которые могут быть словами. Она горячая, слишком горячая. Я знаю, что если не охладить ее в ближайшее время, она умрет.
Я почти невольно шиплю, когда осознаю это. Ей нужен эпис. Я обхватываю ее лицо ладонями, изучая.
Сначала вода.
Я роюсь в ее сумке и достаю маленькую бутылочку с жидкостью, но она пуста. Неважно, в оазисе будет вода. Это поможет. Это необходимо; она должна выжить. Я хочу узнать о ней побольше, понять ее. Как она сюда попала? Откуда она родом? Почему она так отличается от меня и моего вида?
Я нагребаю песок на ее тело, чтобы защитить ее от угасающего солнца. Достав из сумки сетчатую ткань, я создаю щит для ее лица, который защитит ее и в то же время позволит ей дышать. Удовлетворенный тем, что сделал все, что мог, я отстегиваю свой лохабер и приближаюсь к оазису. Деревья баоба расположены в форме слезы вокруг воды.
Квет вырос у основания массивного баоба, который больше, чем я могу обхватить руками. Растение трепещет, когда я приближаюсь, его длинные листья слегка смещаются от массивного оранжево-красного центра. Я прокрадываюсь вперед, держа наготове свой лохабер. Его щупальца скользят по песку, издавая мягкий шелест. Маленькая птичка щебечет и бросается вниз, чтобы попасть в оазис, и квет атакует, когда она пролетает над растением. Длинные листья взлетают с земли и с треском смыкаются. Птица уворачивается и ухитряется избежать захвата, но щупальца длиннее, как длинные зеленые пальцы, и они взлетают вверх, хватая птицу. Она борется, отчаянно хлопая крыльями, но безрезультатно. Длинные листья раскрываются, и щупальца тянут кричащее животное в центр растения. Птица замолкает, проходя сквозь трепещущие листья цветка. Паралитический яд взял верх.
Квет отвлекается на закуску, поэтому я использую возможность нанести удар. Я подпрыгиваю, мои крылья широко расправлены, чтобы позволить мне планировать вниз, я держу лохабер двумя руками перед собой острием вниз. Как только я оказываюсь в пределах досягаемости, я вонзаю острие прямо через рот растения в его простой мозг. Квет дрожит и вибрирует, в то время как его щупальца и листья яростно хлещут вокруг, пытаясь найти меня. Два щупальца хватают меня, и один обхватывает мое горло, сжимаясь и перекрывая мне воздух. Я вытягиваю свой лохабер и замахнувшись отсекаю щупальца. Они падают, а я хватаю ртом воздух, взмахивая крыльями, чтобы взлететь над кветом. Если бы я свалился в центр растения это привело бы к тому, что я был бы парализован на несколько часов. Не особо опасно для меня, но это, безусловно, привело бы к гибели моего спасенного сокровища.
Я легко приземляюсь и поворачиваюсь к квету, пригибаясь, чтобы убедиться, что моя цель достигнута. Он вздрагивает в последний раз, потом все его листья опадают, и он замирает. Я тычу в него лохабером, чтобы убедиться, но он не реагирует. Только теперь я точно знаю, что он больше не представляет опасности. Удовлетворенный, я возвращаюсь туда, где оставил самку. Она все еще без сознания, поэтому я раскрываю ее и несу к воде. На мокром песке видны свежие следы. Биво и гастеры недавно были здесь, но это хорошо. Если они напились воды, то отправятся на охоту. На данный момент угроза от них маловероятна.
Осторожно, я укладываю ее на землю и зачерпываю рукой прохладную воду. Я медленно выливаю ее ей на лоб, а затем капаю в рот. Она рефлекторно сглатывает, тихо постанывая. Я убираю волосы с ее лица. Они мягкие, мягче, чем все, к чему я когда-либо прикасался.
Солнце садится, заливая небо пурпурно-оранжевым сиянием, опускаясь за горизонт. Я слышу первые крики сисмис, когда они поднимаются в воздух на охоту. Здесь, под тенью баоба, мы будем в безопасности.
