Текст книги "Тайны индейских пирамид"

Автор книги: Милослав Стингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 18 страниц)

Во время пребывания в Соединенных Штатах мне в руки попал журнал «Майян», издававшийся около 1930 года д-ром Гарольдом Эмерсоном. Однако журнал не был, как следовало бы предположить по его названию, посвящен майяской культуре: редактора его в первую очередь интересовала Атлантида и даже различные «тайные науки» майя! Журнал Эмерсона выходил в Бруклине. На другом конце Соединенных Штатов Америки, в Сан-Антонио в штате Техас, я узнал о существовании организации «Майя». Но эти техасские «майя» не стремились познать истинный облик майяской культуры, а распространяли вместо нее своеобразную систему оккультных знаний, якобы заимствованную от майяских жрецов.

Меня же, по крайней мере в данный момент, из всего наследия майяской культуры прежде всего интересует майяская архитектура, удивительные майяские города. И я вспоминаю первую прочитанную мною книгу о майяской архитектуре, которую я еще гимназистом взял в почтенной пражской Университетской библиотеке. Я до сих пор помню, как она называлась: «Науаль

[12]

[Закрыть], или высокая наука архитектурной и художественной композиции у майяских народов, их последователей и учеников».

Статский советник архитектор Альберт Эйхгорн, автор этой книги, пришел к выводу, что майяская архитектура непосредственно связана с архитектурой Древней Греции и что, следовательно, по всем правилам логики, между двумя этими областями в ту пору должен был существовать контакт. Но для людей, которые верят в «высочайшее таинство» и тому подобные вещи, Древняя Греция означала не только Спарту и Афины, но и Платона с его затонувшей Атлантидой. Так что от воспоминаний о первой из прочитанных мною книжек, которая (хотя бы по названию) была посвящена майяской архитектуре, я лучше поскорее вернусь в настоящие майяские города.

Из всех городов, которые я пока посетил в Центральной Америке, меня более всего заинтересовал последний, тот, в котором я нахожусь сейчас, Чичен-Ица. Здесь я уже не иду по следам фантазирующего берлинского статского советника, по следам бруклинских толкователей майяских таинств и их единомышленников из Сан-Антонио, Здесь я иду по следам тех, кто не за столом с зеленым сукном, а в зеленой сельве помогал открывать тайны этого города. Последним из них был Давалос Уртадо, перед ним это делал Эрл Моррис, а еще ранее – Томпсон.

Но и американский консул был не первым, кто исследовал Чичен-Ицу. Задолго до него тут появился французский ученый Огюст Ле-Плонжон со своей женой-американкой. Если Стефенс, Казервуд и Кэбот провели здесь всего лишь несколько дней, Ле-Плонжон с женой прожил среди руин майяского города пять лет. Он первым осуществил подлинное археологическое обследование всего ареала города, очищал пирамиды и храмы от зеленого покрова джунглей, он нашел также – задолго до Морриса и за три четверти века до открытия тольтекского Толлана – скульптуру лежащего бога, которому дал имя Чак-Мооль. Однако Ле-Плонжон считал Чак-Мооля одним из правителей Чичен-Ицы и полагал, что вдова покойного таким образом увековечила его память.

Итак, Ле-Плонжон был первым археологом, обследовавшим Чичен-Ицу. Но для чего он все это делал? Чтобы открыть, увидеть, познать архитектуру самой развитой индейской цивилизации? Нет. Опять лишь для того, чтобы собрать доказательства атлантского происхождения майя, доказательства постоянных контактов майя и древних греков, осуществляемых через посредство их общей культурной колыбели – Атлантиды. Ле-Плонжон знал сообщения, которые по крайней мере тем, кто их так истолковывает, говорят об атлантском происхождении майя,– повествования «Пополь-Вуха», «Книги пророка Ягуара». Эти рукописи, хотя они и майяского происхождения, были написаны латинским алфавитом уже после завоевания Америки. Поэтому Ле-Плонжон – по сути дела, впервые после Вальдека – стремился расшифровать иероглифическое письмо майя, чтобы иметь возможность прочесть одну из трех сохранившихся майяских книг, так называемых кодексов, которые написаны иероглифическим письмом. Он полагал, что тексте одного из этих кодексов (кодекса Тро-Кортезианского) ему удалось прочесть очень важную фразу, а именно, что в году 6 Кан в месяце Сак произошло гигантское землетрясение, продолжавшееся до 13 Чуэн. Следовательно, Атлантида, согласно его «толкованию», погибла 8100 лет тому назад.

На развалинах Чичен-Ицы Ле-Плонжон проделал огромную работу. Он очистил многие памятники от зарослей, зарисовал их. Нашел Чак-Мооля. Но вместо того, чтобы подготовить серьезные описания археологических объектов, французский ученый в руинах города ица искал лишь подтверждение своей теории.

Спустя некоторое время Ле-Плонжон опубликовал исследование «Священные мистерии у майя и киче 11 500 лет тому назад и их отношение к священным мистериям Египта, Греции, Халдеи и Индии». В этой и последующих работах он утверждал, что между Древней Грецией и майя постоянно существовала интенсивная связь. И майяскую архитектуру он рассматривал всего лишь как своеобразное прославление греческих богов, как каменное воплощение религиозных гимнов! В своей книге Ле-Плонжон утверждал, что треть майяских слов имеет греческое происхождение. Кроме того, на основе исследований в Чичен-Ице Ле-Плонжон приписал майя и изобретение метрической системы (следовательно, от них ее восприняли европейцы: но когда, как и где?) и даже масонства, которое-де было всего лишь копией майяских тайных обществ!

В результате этих фантастических, нелепых выводов романтик Ле-Плонжон в конце концов полностью вычеркнул свое имя из списка исследователей майяских древностей. В начале нашего столетия мнения Ле-Плонжона о Чичен-Ице и майя повторил человек, чье имя пользуется среди археологов прекрасной репутацией, Это д-р Пауль Шлиман, внук прославленного Генриха Шлимана, первооткрывателя Трои. В 1912 году он опубликовал статью «Как я открыл Атлантиду, исток всей цивилизации». Молодой Шлиман ссылается в ней на различные письменные свидетельства существования Атлантиды, которые он якобы нашел в архиве деда, и снова цитирует майяский Тро-Кортезианский кодекс, который он, мол, читал в Британском музее (хотя кодекс находится в Мадриде и до сих пор ни разу мадридскую библиотеку не покидал).

«Атлантская» теория не умерла вместе с Ле-Плонжоном и Томпсоном. Незадолго до моей поездки ученый мир облетело сообщение об открытии города, находящегося всего в 100 километрах от Чичен-Ицы, но нарушающего все существовавшие до настоящего времени представления о доколумбовой истории этой части Центральной Америки. Речь шла о городе, столь необычном и столь обширном, что строительство его многие вновь стали приписывать людям, родиной которых была «мать культур» – затонувшая Атлантида. О городе, носящем название Цибильчальтун и, естественно, явившемся следующей целью моего путешествия.

Глава 13. В ПОСЛЕДНЕМ ГОРОДЕ АТЛАНТИДЫ

Я прощаюсь – теперь уже навсегда – с Чичен-Ицей, городом «Пернатого змея», с «Колодцем смерти». Укладываю багаж и возвращаюсь в главный город Юкатана– Мериду, которая представляется мне наиболее удобным исходным пунктом для путешествия в Цибильчальтун.

Чтобы посоветоваться, каким путем и каким транспортом лучше добраться до Цибильчальтуна, я зашел в Юкатанский национальный музей, находящийся в Мериде, к Антонио Канто Лопесу, одному из немногочисленных юкатанских майяологов. Я собирался говорить с ним о корреляционных таблицах, помогающих установить соотношение между майяским и нашим календарем (Канто Лопес как раз готовит их к публикации), но разговор быстро переходит на тему, в данный момент меня больше всего занимающую: как попасть в Цибильчальтун?

Канто Лопес прекрасно информирован. И я сразу же узнаю, почему. В первых сообщениях о Цибильчальтуне, дошедших до меня еще перед отъездом в Центральную Америку, говорилось лишь об американских исследователях из Нью-Орлеана, которые совсем недавно начали работать в Цибильчальтуне. Из этих публикаций мне было известно, что еще в 1941 году Цибильчальтун посетили американские ученые Уиллис Эндрьюс и Джордж Брейнерд. Несколько лет назад Эндрьюс возглавил первую экспедицию, начавшую систематическое обследование Цибильчальтуна. Но как был обнаружен этот до недавнего времени совершенно неизвестный город, происхождение которого породило столько удивительных гипотез? Оказывается, Канто Лопес лично знает человека, который открыл Цибильчальтун. Человека, который и для большинства майяологов остался безымянным героем в истории поисков и открытий майяских городов.

Значительную часть территории между главным городом Юкатана Меридой и главным портом Юкатана Прогресо до сих пор покрывают густые джунгли. В нескольких километрах к востоку от шоссе, ведущего в Прогресо, меридские мальчишки обнаружили до той поры никому не известный сенот. На Юкатане, как я убедился по собственному опыту, всегда большая нехватка воды. Тем более воды для купанья! И потому те, кому приписывается открытие Цибильчальтуна, не ленились в течение нескольких лет изо дня в день совершать семикилометровый путь в сторону от шоссе, ведущего в Прогресо, по тропинке, которую они со временем протоптали в сельве, лишь бы поплавать в тихом, всеми забытом озерце.

Прямо над сенотом возвышается холм, поросший в отличие от всей окружающей местности лишь низким кустарником. После купания мальчики обычно взбирались на него, чтобы обозреть свои безлюдные владения. Но однажды спускаясь с холма, один из мальчиков поскользнулся и несколько метров проехал на заду, сдирая при этом тонкий слой земли, покрывавший скалистый холм. И под этим слоем, к величайшему удивлению всех его товарищей, открылась стена, сложенная из грубо обработанных камней. Обработанные камни, стена – это означало, что перед ними здание, а может быть, и целый город! На Юкатане, в стране индейцев майя, это должен быть майяский город. Среди товарищей мальчика, который так неудачно и вместе с тем так удачно упал, был сын тогдашнего директора Юкатанского музея Барреры Васкеса.

Дома во время ужина мальчик рассказал, как его случайно упавший товарищ открыл посреди сельвы часть каменной стены. Для Барреры Васкеса этого было достаточно. На следующий день он послал к забытому сеноту своего коллегу Канто Лопеса. Того самого Канто Лопеса, который сейчас угощает меня обжигающим чиапасским кофе.

Ныне уже немолодой меридский майяолог с заметной проседью в волосах вспоминает, как мальчики привели его к своей тайной купальне и показали обнажившийся кусок стены. Развалины нескольких других древних зданий нашел затем по соседству с сенотом сам Канто Лопес. Нашел он и остатки поднятой над уровнем земли каменной дороги, которая отходила по обе стороны от сенота и вела к холмам, вероятно скрывавшим в себе храмы или пирамиды. Однако там была непроходимая сельва. Впрочем, если бы сотрудники Юкатанского музея прорубили себе путь к этим ожидающим их открытиям, им все равно не хватило бы средств даже для ориентировочных раскопок. Уже с первого взгляда было видно, что город занимает значительно большее пространство, чем, например, вся Чичен-Ица, до той поры самая крупная юкатанская метрополия.

Поэтому Канто Лопес и Баррера Васкес известили о находке более богатые американские музеи и американские институты.

Директора одного из них, а именно Центральноамериканского исследовательского института Тулейнского университета в Нью-Орлеане в штате Луизиана, профессора Роберта Уокопа известие заинтересовало, и он послал на Юкатан двух своих младших коллег Джорджа Брейнерда и Уиллиса Эндрьюса.

Профессиональное «чутье» быстро подсказало Эндрьюсу, что это густо заросшее лесом место, называемое Цибильчальтун, обещает исключительно богатую археологическую добычу. И потому сразу по возвращении в Соединенные Штаты он опубликовал о Цибильчальтуне короткое сообщение, в котором обрисовал перспективы изучения этой столь многообещающей местности, и затем уже ждал, когда какой-нибудь научный фонд предоставит достаточную сумму, которая позволила бы направить в Цибильчальтун настоящую комплексную археологическую экспедицию. Ждать ему пришлось 15 лет.

Только в 1956 году раскошелилось американское Национальное географическое общество (которое, как я уже рассказывал, оказало финансовую поддержку Исследованиям Стирлинга в стране «ягуарьих индейцев»), небольшой вклад внес родной университет Эндрьюса, и, таким образом, по прошествии 15 лет первая «цибильчальтунская экспедиция могла наконец покинуть Луизиану.

Начальником экспедиции профессор Уокоп назначил настойчивого Уиллиса Эндрьюса. Поскольку имя Эндрьюса я уже давно знал по специальной литературе, мне хотелось лично познакомиться с этим научным первооткрывателем Цибильчальтуна. В первую же свою поездку в Нью-Орлеан к профессору Уокопу я пытался разыскать здесь и Уиллиса Эндрьюса. Но он был в «поле». Несколько лет спустя я искал его на этнографическом конгрессе в Токио, в котором он тоже должен был принять участие. И снова напрасно. В третий раз мы даже побывали в одно и то же время на полинезийском острове Бора-Бора. Но мы не знали друг о друге, так что и на этом небольшом клочке тихоокеанской суши я с ним не встретился. Только по приезде в Мериду мне представился случай посетить Эндрьюса и его юкатанском доме, где, окруженный книгами, обломками каменных памятников, керамикой и майяскими народными игрушками, он обрабатывает результаты своих многочисленных вылазок в удивительный Цибильчальтун.

И тут, во время долгих бесед, мне довелось узнать всю большей частью не опубликованную в печати историю исследования этого необычнейшего майяского города. Я смог записать основные выводы цибильчальтунской экспедиции, выводы, которые в представлениях некоторых романтически настроенных людей превратили Цибильчальтун в «последний город Атлантиды».

Важнейшим результатом цибильчальтунской экспедиции является установление того факта, что город был основан во втором тысячелетии до н. э., в то время как все другие ныне известные науке месоамериканские майяские центры возникли не ранее чем в первом тысячелетии нашего летосчисления.

Таинственный Цибильчальтун превосходит Чичен-Ицу и другие центральноамериканские города не только своим возрастом, но и числом построек. По всей видимости, их было тут более четырехсот

[13]

[Закрыть]. Причем эти строения были разбросаны – что также не менее важно – на площади в 48 квадратных километром. Вероятно, это был самый древний и самый большой город майя. Даже Уиллис Эндрьюс не берется точно определить, когда он возник и когда в нем замерли жизнь. И при каких обстоятельствах? Мой собеседник говорит, что последователи атлантской теории склонны считать, будто с гибелью Цибильчальтуна связано происхождение древней, но до сих пор весьма распространенной среди юкатанских индейцев майяской легенды…

Жил когда-то на Юкатане правитель большого города. Как-то вечером к нему пришел старик. И не было у него ничего, кроме ветхой сумы. «Я шел весь день и устал, позволь мне переночевать у тебя, «великий человек». И властитель не отказал ему в просьбе, даже накормил пришедшего невесть откуда старца. Странник поблагодарил хозяина и, чтобы не оставаться у него в долгу, сунул руку в суму и вынул из нее прекрасный большой самоцвет – яшму. Хозяина подарок удивил. Откуда у нищего такая прекрасная вещь? Заметил он также – старец прячет в суме еще что-то. Хозяин спросил об этом, но старик не ответил. Молчание гостя разгневало могущественного господина, и он приказал слугам убить старика и отобрать у него суму. Приказано – сделано. К полночи сума путника была в комнате «великого человека». Тот нетерпеливо раскрыл ее. Но какое разочарование! В ней был лишь простой камень. Властитель рассердился, схватил камень и размахнулся, да так, что добросил камень до самого моря, а море было далеко. И тут свершилось чудо. Море пришло в волнение, стало наступать на берег, вода все прибывала, поднялись высокие волны, обрушились на сушу и достигли большого города «великого человека». Гигантский потоп похоронил к своих волнах древний город и его злого правителя…

Я благодарю Эндрьюса за интересную легенду, как будто бы также напоминающую об Атлантиде и ее трагической гибели в водах океана. Теперь я уже обязан увидеть этот город собственными глазами. Итак, я прощаюсь и спрашиваю о дороге в Цибильчальтун. Мой собеседник отвечает на вопрос вопросом: «А как вы, собственно, путешествуете?» Чистосердечно признаюсь: «Пешком, чаще всего пешком».

Эндрьюс смеется: «Пешком вы Цибильчальтун никогда не обойдете. К тому же девятнадцать двадцатых площади, которую он занимает, до сих пор покрыты сельвой. Чтобы увидеть весь Цибильчальтун хотя бы с высоты птичьего полета, вам необходимы мотор и крылья». У Эндрьюса есть собственный самолет. А что делать мне?

Может быть, позднее я все же попытаюсь что-то придумать насчет самолета. Девятнадцать двадцатых Цибильчальтуна этого стоят. Но пока я завтра же отправлюсь в Цибильчальтун, чтобы посмотреть хотя бы одну двадцатую, которую Эндрьюс уже очистил во время своих экспедиций.

На этот раз мое дорожное расписание несложно. Первым утренним автобусом линии Мерида – Прогресс я доеду по государственному шоссе до поворота к Цибильчальтуну. За последние годы местная юкатанская администрация продолжила через сельву временную дорогу, ведущую к развалинам, по ней могут ездить и машины с хорошей проходимостью. Местные власти вполне резонно ожидали, что слава «последнего атлантского города» привлечет в Цибильчальтун тысячи туристов, прежде всего самых богатых туристов с севера континента – из США и Канады. Но Юкатан находится слишком далеко, наплыва туристов пока нет. И шоссе так же мертво, как и удивительный город, к которому оно ведет.

Я шагаю по шоссе в совершенном одиночестве. Первый человек, которого я встречаю, пройдя 7 километров, это кассир. Огромный город стережет семья официального хранителя, и с тех, кто проходит через казарменные ворота, взимается плата за вход. Ширина ворот примерно 4 метра. Цибильчальтун занимает много километров по окружности. На остающихся нескольких тысячах метров вход свободный. Но всю жизнь меня кто-нибудь приучает к порядку. И я прошел через ворота, заплатив 2 песо, а затем тропинка привела меня к сеноту и расположенному неподалеку от него «холму» – развалинам древнего здания, «оригинальное» открытие которого привлекло в Цибильчальтун Канто Лопеса, а вслед за ним и американских исследователей.

Это строение, лежащее влево от сенота, было одним из зданий дворцового комплекса. По соседству с ним около главного колодца я нахожу остатки еще нескольких весьма просторных зданий. На пространстве почти в 10 гектаров располагался центр большого города. Дворцовые здания окаймляли две четырехугольные площади. Северная сторона одной из площадей явственно напоминает древнейшие здания самого древнего из ныне известных майяских городов – Вашактуна

[14]

[Закрыть].

От развалин дворцового комплекса я возвращаюсь к сеноту. По другую сторону от него типичная майяская белая дорога ведет к храму, венчающему высокую полуразвалившуюся индейскую пирамиду. Эту сакбе археологи расчистили в Цибильчальтуне прежде всего. И теперь она служит мне отличным средством сообщения в недоступном городе. Я уже знаком с подобной белой дорогой, которая соединяет Нохкакаб с Кабахом; в Чичен-Ице я несколько раз прошел по священной дороге паломников, ведущей от «Пирамиды «Пернатого змея» к «Колодцу смерти». Но сакбе, по которой я шагаю сейчас, во всем превосходит обе эти дороги. Она имеет примерно 3 километра в длину и поднята над уровнем земли на 2,5 метра. По ней могли бы спокойно проехать друг возле друга четыре современных автомобиля.

Вдоль большой белой дороги строители Цибильчальтуна расставили стелы, украшенные датами (наиболее явственно читаемая из них 9. 14. 10. 0. 0. – 5 Ахам 3 Мак – соответствует нашему 721 году), и особо важные здания. Сенот оказался посредине этой дороги. Если я взгляну прямо перед собой, то увижу в конце шоссе лишь одно-единственное, теперь уже полностью реставрированное здание – храм, высящийся на цоколе полуразвалившейся пирамиды. Если оглянусь назад, то увижу другое, несомненно, столь же важное святилище, которое Эндрьюс назвал просто «Стоящим храмом». Так же как остатки зданий на дворцовых площадях, «Стоящий храм» (точнее – первоначальное святилище, которое было вмуровано в основание построенного позднее храма) скорее напоминает постройки древнейших майяских городов усумасинтской области, чем соседние города индейского Юкатана. В фундаменте этого первоначального храма Эндрьюс нашел расписную керамику, которая была доставлена сюда, очевидно, из Вашактнуа уже в первые века нашего летосчисления.

«Стоящий храм» – одно из немногих зданий Цибильчальтуна, пережвиших гибель города. Но время и его занесло тонами пыли. Для того, например, чтобы извлечь на свет одни только руины дворца, по расчетам Эндоьюса, несколько сот рабочих должны были бы непрерывно работать самое малое 10-15 лет! Во время единственного опытного зондажа в бывшем центре Цибильчальтуна Эндрьюс в

пространстве 5 метров длиной и 4 метра шириной нашел четверть миллиона осколков различных изделий майяских гончаров.

Цибильчальтун – богатое поле деятельности для нескольких поколений археологов. Соглашение же, которое Национальное географическое общество и Тулейнский университет заключили с местными властями, имело силу лишь четыре года. Поэтому Эндрьюс решил, что попытается произвести картографическую съемку всего огромного города, а также расчистить и по возможности реконструировать по крайней мере два объекта, игравших в Цибильчальтуне, несомненно, важную роль: прежде всего – сакбе, а затем – тот храм на пирамиде, у лестницы которого кончается белая дорога.

С цибильчальтунской сакбе я уже ознакомился. Но сейчас я снова ею воспользуюсь и пойду путем, каким когда-то, очевидно, возвращалась процессия паломников от священного сенота к этому, вероятно, главному храму удивительного города.

Перед храмом помещен постамент из нескольких ступеней, на котором стоит обычно простая стела. И она тоже свидетельствует о значительной древности города. А за ней, уже в самом конце сакбе, на пирамиде возвышается храм. Однако большая часть несущей пирамиды до сих пор скрыта под землей. Святилище на ее вершине, такое простое по сравнению с храмами в Ушмале или Чичен-Ице, американцы уже полностью очистили и реставрировали. Только для того, чтобы представить себе объем работ, я записал, что при раскопках святилища пришлось на спинах носильщиков вынести 3000 тонн земли и щебня (это 4 поезда 40 вагонов в каждом). Еще 7000 тонн до сих пор скрывают нижнюю часть пирамиды.

Итак, храм теперь уже доступен посетителям. Я побывал во многих майяских зданиях, но это поразило меня сразу по нескольким причинам. Над крышей святилища поднимается совершенно непривычная для майяских храмов башня. А в стенах храма я даже увидел настоящие окна, каких до той поры не встречал ни в одной другой майяской постройке.

Внешнюю часть храма украшают остатки богатого фасада. Я различаю на нем крабов, морских птиц, разных рыб. Вхожу внутрь храма. Прежде всего меня заинтересовал пол святилища. Эндрьюс обнаружил в нем примерно полуметровое углубление, в котором нашел 7 глиняных статуэток. У двух из них на спине был огромный горб, четыре имели деформированный живот, седьмая изображала карлика. Вероятно, статуэтки должны были помогать жрецам предотвращать болезни и излечивать телесные недостатки, которые они изображали. Но возможно также, что магические статуэтки сами «руководили» цибильчальтунскими жрецами и их обрядами. Дело в том, что углубление было соединено со святилищем каменной трубкой, может быть, служившей особого рода магическим «телефоном», пользуясь которым, статуэтки при посредничестве жрецов якобы передавали из своего мира приказы и распоряжения. Диковинные статуэтки дали название пирамиде и святилищу на ее вершине: «Храм семи кукол».

Прямо над отверстием магического «телефона» творцы храма возвели главный, позднее дважды перестраивавшийся алтарь святилища. Сам по себе алтарь неинтересен, более интересен медальон, украшавший алтарь. За несколько дней до этого я видел его в Мериде, в Юкатанском национальном музее. На медальоне имеется написанная иероглифами дата, относящаяся к тому времени, в какое уже ни в одном другом городе ни одна написанная собственной рукой индейца дата нам не известна, а именно к началу XIV столетия, следовательно, к тому периоду, когда Чичен-Ица была уже мертвым городом. Эта уникальная находка стала еще одним ценным открытием цибильчальтунской экспедиции. Но Эндрьюс, нашедший алтарный медальон, на этом не успокоился. Он резонно задал вопрос: «Если весь алтарь несколько раз перестраивался, почему бы одновременно с ним не мог менять свой облик и алтарный медальон? Не скрывался ли под штуковой поверхностью какой-нибудь более древний текст или более старая дата?» Эндрьюс тщательно скопировал надпись на внешней стороне медальона, затем срезал скальпелем верхний слой штука и… действительно, обнаружил под ним еще один диск, украшенный датой, на 600 лет более древней.

Следовательно, храм существовал самое малое 600 лет. В истории майяской архитектуры это нечто совершенно необычное. Даже самый красивый юкатанский город – Чичен-Ица тольтекского периода – жил едва ли половину этого времени. В «Храме семи кукол» я обратил внимание и на деревянные дверные притолоки, сохранившиеся до сих пор. Ведь строители «Храма семи кукол» сделали их из самого твердого юкатанского дерева субинче. Для уточнения датировки достаточно было бы вырезать несколько сантиметров притолоки из субинче и послать на исследование, которое определило бы его возраст по степени распада радиоактивного углерода С14. Это сделал другой член экспедиции – Лаймен Бригс. Пилкой для резки металлов – таким твердым было это дерево – он выпилил две плашки и в качестве образцов послал в две разные североамериканские лаборатории. Согласно данным анализа, в одном случае дерево, из которого сделана притолока, было срублено в 458 году (± 200 лет), а другом – в 508-м. И получается – 483 год. А это значит, что «Храм семи кукол» служил верующим не менее тысячи лет. А сколько же лет просуществовал весь Цибильчальтун? Освобожденная от зарослей одна двадцатая города – большая белая дорога, «Храм семи кукол», руины «Стоящего храма» – пока не слишком много говорит о жизни и возрасте. Где же мне еще искать сведения о жизни предполагаемого «последнего города Атлантиды»? Я прибыл в Цибильчальтун из Чичен-Ицы. И потому, не задумываясь, отвечаю: в сеноте. Ведь в Чичен-Ице такой колодец поведал исследователям, которые набрались смелости спуститься в его таинственные глубины, так много интересного о людях, приходивших когда-то к нему.

Впрочем, в Америке уже производились и производятся поиски «остатков Атлантиды» под водой. В прибрежных морях и даже не слишком далеко от границ Юкатанского полуострова, у Багамских островов и в водах Карибского моря близ Пуэрто-Рико. У Пуэрто-Рико на очень большой глубине два французских океанографа Жорж Ут и Жерар де Фробервиль, составлявших команду батискафа «Архимед», якобы заметили высеченную в скале лестницу. Следовательно – творение рук человеческих. А где-то неподалеку от лестницы – как можно предположить – должны находиться и другие постройки. Сообщениям французских офицеров я могу и, собственно, обязан не поверить. Ведь то, что им якобы удалось увидеть под водой, они никак документально не подтвердили.

Но из других мест, где, возможно, существуют подводные развалины городов доколумбовой эпохи, мне уже известны первые фотографии. Это неглубокое море у берегов Багамских островов, особенно близ двух из них – Андроса и Бимини. Сей туристический рай Америки непосредственно омывается Гольфстримом, протекающим мимо обоих островов с неизменной скоростью – 5 километров в час. Могучее течение поднимает песок и снова опускает его на дно моря. И возможно, как раз это никогда не прекращающееся движение открыло первому наблюдателю вид на подводную американскую Помпею.

Первые известия о ряде каменных колонн под поверхностью моря у берегов Бимини принесли два местных рыбака еще в середине 50-х годов. Но водолазы, которые через несколько недель туда отправились, нашли на морском дне лишь высокие валы зыбучего песка. Если когда-либо удастся неопровержимо доказать существование древних затонувших багамских городов, их первооткрывателями будут считаться не два упомянутых выше анонимных рыбака, а известный американский специалист в области подводной археологии д-р Димитри Рибикофф. В 1967 году в прибрежных водах острова Андрос он заметил с борта собственного самолета на глубине менее 10 метров остатки прямоугольной постройки длиной почти 300 метров!

Год спустя другое подобное же здание увидел в водах, омывающих Андрос, пилот Роберт Браш во время одного из регулярных полетов на линии, соединяющей порт Майами во Флориде с главным городом Багамских островов Нассау. Дольше ждать было невозможно. И Рибикофф вместе с еще одним известным американским археологом, Мейсоном, решили взглянуть на «индейские дворцы» уже не с самолета, а непосредственно там, где они находятся, – под водой. Оба сделали затем предварительное описание этого первого легендарного «затонувшего дворца» древней Америки. По их словам, он занимает площадь 300 X 18 метров. Стены его имеют толщину 90 сантиметров и сложены из тесно прилегающих друг к другу известняковых блоков.

Естественно, что с этого момента Мейсон и Рибикофф развернули в водах Андроса еще более интенсивные поиски. И результаты не заставили себя ждать: примерно в двух километрах от первого «дворца» исследователи нашли здания меньших размеров и явно жилого характера. В сентябре того же года Мейсон перебрался в воды второго «археологического» багамского острова – острова Бимини. И здесь ему тоже выпало счастье, большое счастье. Он нашел необыкновенную подводную стену длиной более 500 метров, сложенную из хорошо обработанных камней. Стена – когда ее не закрывала песчаная завеса – почти на метр выступала из морского дна. Для чего эта удивительная постройка служила – сказать трудно. К тому же параллельно этой первой стене анонимные багамские строители возвели точно такую же вторую стену. Я невольно вспомнил при этом диковинные парные, зеркально отражающие друг друга валы-гребни, которые недавно видел в ольмекском Сан-Лоренсо.

К счастью, Рибикофф и Мейсон сумели сфотографировать биминские подводные укрепления, так что научная общественность впервые получила для оценки и суждений снимки (хотя и не совсем отчетливые) этих удивительных, вызывающих споры подводных построек близ Багамских островов.