Текст книги "Тайны индейских пирамид"

Автор книги: Милослав Стингл

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 18 страниц)

В период моего последнего путешествия в Центральную Америку в водах Бимини и Андроса уже работала настоящая экспедиция, которую на этот раз отправила сюда редакция американского журнала «Аргос», охотно публикующего сообщения о необычных загадках истории Нового Света. Впрочем, руководитель этой экспедиции Роберт Маркс искал не индейцев или не только индейцев. Он думал и о возможных связях доколумбовой Америки с Древней Грецией или Римом и, естественно, вновь имел в виду Атлантиду. Тем не менее и он сделал некоторые весьма примечательные открытия. Несомненно, самым интересным из них было обнаружение еще одной подводной стены, которая, однако, скорее напоминала Марксу белые дороги юкатанских майя. Маркс также поднял со дна моря остатки керамики, принадлежавшей строителям этой затонувшей дороги.

Экспедиция Роберта Маркса к берегам Адроса и Бимини была кульминацией всех предпринятых до настоящего времени попыток ознакомиться с предполагаемыми затонувшими сокровищами древнеамериканской архитектуры. Только завтрашний день полностью откроет истину и поможет отделить зерно правды от горы фантазий. Я, а вместе со мною и 99 процентов остальных американистов знаем эти постройки лишь по нескольким, к тому же не совсем отчетливым фотографиям, потому не беру на себя смелость высказывать о находках близ Багамских островов какие бы то ни было суждения. Но если специалисты подтвердят существование у берегов Америки затонувших пирамид и дворцов или даже целых городов, то такое открытие будет большим вкладом в изучении истории Нового Света. Однако независимо от того, какой культуре, какому племени припишет наука авторство этих построек, я уверен, что это будет народ индейского происхождения, народ с индейского материка, а отнюдь не из провалившегося в бездну царства Платоновых атлантов.

Поиски погрузившихся в море индейских пирамид – это лишь грядущее (причем еще гипотетическое) исследование американского прошлого. Между тем как обследование сенотов, глубоких естественных водоемов на Юкатане, к которым я в своих мемуарах охотно возвращаюсь, уже имеет традицию. Успешный «облов» чичен-ицкого «Колодца смерти» был заманчивым примером. И археологам, занятым исследованием Цибильчальтуна, этого предполагаемого последнего города Атлантиды, вполне естественно, тоже пришла мысль заглянуть в темную, мрачную глубь здешнего сенота. Впрочем, водолазы работали в нем лишь два сезона. А теперь, как мне кажется, водоем опять принадлежит тем, кто, судя по рассказам, некогда открыл этот город, а именно купальщикам. Об этом по крайней мере свидетельствует большой плакат, помещенный ревностным стражем и кассиром здешних руин на берегу сенота: «Купание без трусов запрещается». Не трудно было догадаться, что колодец до сих пор служит в качестве приятного, хотя и несколько отдаленного места отдыха для меридских мальчишек.

С первого взгляда видно, что здешний сенот меньше чичен-ицкого «Колодца смерти». Он имеет примерно 40 метров в поперечнике. Зато глубина его значительно больше. Современные юкатанские индейцы дали этому сеноту название Шлаках (Старый город). Как он назывался первоначально, мы, разумеется, не знаем. Ведь о цибильчальтунском сеноте и обо всем этом огромном городе в майяских текстах нет ни одной строки (в отличие, например, от города «Пернатого змея», о котором Ланда – и не только он – сообщает десятки важных фактов). Так что первые исследователи Цибильчальтуна не знали даже, бросались ли и в Шлаках человеческие жертвы. Если это так, то в колодце должны находиться такие же сокровища, как и в чичен-ицком сеноте. И вот в первый же цибильчальтунский сезон Уиллис Эндрьюс включил в экспедицию двух, как мы бы сказали, добровольцев. Все сулило членам этой добровольческой студенческой бригады немало приключений. Со своими аквалангами они должны были погружаться в колодец и отыскивать в нем все, что могло заинтересовать археологов. Студенты горели нетерпением. Едва сдав (впрочем, не слишком успешно) экзамены за семестр во Флоридском государственном университете, оба «избранника», Дэвид Конкли и Уитни Робине, приехали на Юкатан. Единственным их археологическим снаряжением были акваланги. Водолазы-любители, естественно, никогда раньше не работали в таких условиях. Тем не менее в первый же день они выловили костяные серьги, затем полностью сохранившийся глиняный сосуд, кремневый нож и несколько других предметов. До конца каникул студенты выловили из сенота Шлаках около 3000 различных предметов, преимущественно обломки древней керамики. Конкли и Робине пережили прекрасные, полные приключений каникулы. Руководитель экспедиции Уиллис Эндрьюс записал тогда: «К концу первого сезона всем нам было ясно, что мы ухватили за хвост солидного археологического медведя». И Эндрьюс был полон решимости не выпускать из рук этого цибильчальтунского медведя.

Глава 14. ПОД ВОДОЙ И В ВОЗДУХЕ

Теперь Эндрьюс рассказывает мне о второй экспедиции в Цибильчальтун. На этот раз его сопровождали уже не любители подводного спорта, участники добровольной каникулярной бригады, а несколько профессиональных водолазов во главе с Льюисом Марденом, снискавшим особое признание тем, что неподалеку от острова Питкерна, в самом сердце Тихого океана, он нашел остатки прославленной повстанческой шхуны «Баунти». Это было в 1956 году. Пять лет спустя Марден стоял с прекрасно снаряженной группой водолазов на берегах сенота Шлаках и готовился опуститься туда, куда студенты со своими простыми аппаратами не проникли. На краю колодца громоздились резервные кислородные баллоны, измерители глубины, электрические лампы, подводные камеры. А то, чего не смогла бы снять фотокамера, должен был зарисовать другой член экспедиции, водолаз-любитель, художник Бейтс Литлхейлс. В экспедиции участвовали также мексиканец Эрл Бехт и юкатанский индеец Фернандо Эуан, работающий помощником Канто Лопеса в Юкатанском национальном музее.

Для Мардена и Литлхейлса, привыкших к пронизанным солнцем водам тропических морей, работа в сеноте была нелегкой. Когда они метр за метром начали опускаться в глубь колодца, свет померк. На глубине 6 метров была уже полная тьма. В 10 метрах от поверхности они обнаружили вершину подводной горы из гальки и черепков. Здесь же оказались и десятки целых глиняных кувшинов. Водолазы вытаскивали их в проволочных корзинах на поверхность.

То, что делали Марден и Литлхейлс, было, конечно, куда опаснее, чем исследование чичен-ицкого «Колодца смерти». Шлаках в несколько раз глубже и менее правильной формы. Когда водолазы миновали упомянутую выше гору из голышей, под ней, на глубине примерно 25 метров, они нашли своеобразный каменный порог, остатки нескольких тщательно обработанных каменных колонн. Индеец Эуан еще до этого поведал Мардену одну майяскую легенду, которую до сих пор рассказывают юкатанские индейцы. Легенду о могущественном вожде, замок которого некогда стоял на берегу очень глубокого сенота. Однажды пришла-де к нему его мать и попросила, чтобы он дал ей из колодца немного воды. Властитель отказал матери и прогнал ее. Такой поступок требовал наказания. Боги начали трясти землю, и прекрасный дворец вождя со всеми, кто в нем жил, обрушился в сенот.

Есть ли и в этой легенде зерно истины? Не знаю. Во всяком случае, оба водолаза действительно нашли в сеноте Шлаках остатки многих хорошо обработанных и богато украшенных строительных деталей, колонны и даже большую дверную перекладину. Марден пытался при свете электрического фонаря найти иероглифические надписи, которые строители затонувшего дворца могли вытесать на известняковых камнях. Но все камни густо покрывала подводная растительность.

На следующий день водолазы отважились проникнуть еще глубже в жерло колодца. 70 футов, 80 футов, 90 футов. Измеритель глубины перешел сотню. А потом два смельчака достигли 120, 130, 140 футов ниже поверхности. Хотя они и нащупали дно, однако сенот еще не кончался. Продолжением колодца был странный невысокий тоннель. Куда он ведет?

Водолазы попробовали проникнуть и в этот загадочный тоннель. При свете фонаря Литлхейлс заметил там на дне какой-то браслет. Позднее оказалось, что это ручка глиняного кувшинчика. Литлхейлс хотел поднять предмет, но по пояс погрузился в кашицеобразный ил. Взбаламученный ил поднялся вверх, закрыл свет электрических фонарей, и оба водолаза на минуту поддались панике. Когда ил осел, Марден и Литлхейлс попытались проникнуть еще дальше в таинственный тоннель Но их аппараты не были приспособлены к работе на такой глубине.

И они стали медленно возвращаться. На другой день водолазы снова отправились в тоннель. На этот раз они взяли с собой прочный нейлоновый канат и закрепили его пятикилограммовым якорем в устье тоннеля. Они хотели проникнуть подальше, но не проплыли и 15 метров, как вынуждены были повернуть назад.

Сенот не желавший раскрывать свои тайны, наказал обоих смельчаков. При возвращении они забыли об осторожности и поднимались слишком быстро, так что в их кровь начали проникать пузырьки воздуха. Исследуя сенот, водолазы использовали акваланги, наполненные смесью кислорода с азотом. В таких случаях неосторожным водолазам особенно опасен азот – наступает газовая эмболия, кончающаяся обычно смертью.

Против этой кессонной болезни помогает единственное средство: это декомпрессионная камера, которой у археологов не было, и водолазов сразу же отвезли на джипе в Мериду. Туда за ними прилетел специальный четырехмоторный самолет, доставивший их в городок Панама-Сити во Флориде, где находится декомпрессионный центр американской армии. Через несколько дней оба были здоровы, тем не менее к цибильчальтунскому сеноту вернулся уже один Марден. Он еще несколько раз спускался в сенот, но до загадочного тоннеля больше не добрался.

Итак, вопрос о том, соединялся ли цибильчальтунский колодец этим тоннелем с другими водоемами, остался без ответа. На другой вопрос: был ли сенот Шлаках, подобно чичен-ицкому «Колодцу смерти», местом человеческих жертвоприношений? – исследования дали положительный (хотя и не окончательный) ответ. В колодце обнаружены человеческие – преимущественно женские – кости, в том числе и типично майяские уплощенные черепа, найдена также глиняная флейта, на которой играла несчастная жертва перед тем, как ее сбрасывали в сенот, или на которой играл майяский жрец. А чтобы не было сомнений о погребальном назначении маленькой флейты, она покрыта синей краской – обычным для майя символом жертвоприношения.

Наряду с этими находками, которые меня особенно интересовали, водолазы за один сезон извлекли из сенота Шлаках около 30 000 других мелких предметов, главным образом керамических обломков и совершенно целых сосудов, костяную заколку для волос, украшенную обширной иероглифической надписью, желтый костяной перстень и много других вещей.

Томпсон заплатил за облов «Колодца смерти» слухом, Марден и Литлхейлс могли заплатить за облов сенота Шлаках жизнью. И все же полностью его не обследовали. Никто не знает, куда ведет этот загадочный тоннель и не был ли Цибильчальтун в самом деле соединен с морем, во что сейчас верят многие юкатанские Индейцы. Как попали в сенот морские животные, кости которых водолазы обнаружили в колодце? Может быть, и их бросали в Шлаках цибильчальтунские верующие как жертвоприношения своему богу морей? Всего этого мы не знаем.

Пока вместо ясных однозначных ответов исследование колодца приносило все новые сложные вопросы. Меня, например, среди 30 000 предметов, поднятых водолазами из глубин Шлаках, особенно заинтересовала маленькая деревянная маска, изображение которой уже много раз публиковалось и которая носит немайяский, я бы сказал, даже неиндейский характер. Ее родину я, скорее, искал бы в Черной Африке. Она невольно заставляет вспомнить столько раз повторявшиеся догадки о немайяском или даже неамериканском происхождении строителей Цибильчальтуна, якобы начавших воздвигать свой город еще несколько тысяч лет тому назад.

Вернемся к данным радиокарбонных анализов. Сначала возьмем материалы обследования «Храма семи кукол». Они совершенно определенно показывают, что святилище использовалось самое малое тысячу лет! Самое малое тысячу лет, в то время как некоторые майяские города, например Киригуа, существовали всего 50 или 60 лет

[15]

[Закрыть]. В таблице я нашел данные и по другим объектам Цибильчальтуна. Во время второй экспедиции в этот город Эндрьюс со своими коллегами добрался до одного из зданий, развалины которого, увиденные с самолета, вызвали пристальный интерес археологов. Материалы, найденные при предварительном обследовании фундамента этого объекта (обозначаемого порядковым номером 126), согласно данным радиокарбонных анализов, относятся еще к 300 году до н. э. Точно так же и основание соседней пирамиды (собственно, трех пирамид в одной) было, как показал радиоактивный углерод, заложено еще в IV или 111 веке до н. э. Многочисленные другие находки, весьма примитивная керамика, а также остатки скелетов давних обитателей города позволили наконец Эндрьюсу заявить, что люди непрерывно жили в этом городе еще со второго тысячелетия до нашей эры. Следовательно, еще в то время, когда не существовало ни одного другого майяского города, а может быть, не было и самих майя. Исключительная древность Цибильчальтуна и его столь же исключительно большие размеры и в самом деле могли возбудить у романтических энтузиастов впечатление, что город строили какие-то особые люди, не имевшие с индейцами ничего общего.

Но уже первое посещение Цибильчальтуна показало мне, что все сохранившиеся здания (и керамика, которая была тут найдена) весьма близки архитектуре других майяских центров, которые соотносятся с ними по времени существования. И если бы какой-нибудь «атлантолог» спросил меня: «А что ты скажешь о Цибильчальтуне?», я мог бы без колебаний ему ответить: «Я был там, но и этот город, очевидно, построили индейцы, а вовсе не атланты, не переселенцы из Атлантиды».

Это отчетливо подтверждают раскопки, произведенные на единственно доступной двадцатой части города, и незаконченный облов цибильчальтунского сенота. Конечно, я не смог бы сказать, какими были индейцы, основавшие Цибильчальтун, возможно, еще до образования племени майя. Я не в силах также объяснить, как могло случиться, что в период так называемого Древнего царства, то есть в то время, когда, согласно взглядам майяологов, майя жили исключительно в области Усумасинты и в гватемальском Петене, а Юкатан был необитаем, на севере Юкатана уже существовал город, превосходящий все ныне известные города тогдашней индейской Америки по занимаемой площади и количеству населения. Несколько столетий спустя начали вымирать и юкатанские города Нового царства. В 1441 году был уничтожен кокомский Майяпан, Чичен-Ица была покинута жителями еще раньше, несколько позднее пришел в запустение Ушмаль.

Но Цибильчальтун, единственный из 40 больших индейских метрополий на севере Юкатана, продолжал жить. И даже принимал в своих дворцах испанских завоевателей. Более того, испанцы – что уже вообще нарушает все привычные представления о майяских городах – жили в нем еще длительное время после завоевания Америки, в ту эпоху, когда белые строили на Юкатане собственные города. Об этом свидетельствуют остатки теперь также реставрированной католической часовенки, находящейся посреди дворцовой площади. Часовенка, которую я посетил, помечена написанной по-майяски трудно различимой датой (возможно, 1593 год) и, вероятно, была посвящена святой Урсуле. Позднее икона святой Урсулы была перенесена в другое место, по существующим предположениям – в индейскую деревню Чаблекал, где до сих пор сохранился культ этой святой.

Вид часовенки заставляет меня задать еще один вполне естественный вопрос: как могло случиться, что об индейском Цибильчальтуне, который был обитаем и после прихода испанцев, не дошло ни одного достоверного сообщения тех времен? Как могло случиться, что такой огромный город был позднее полностью забыт новыми властителями Юкатана?

Так было после завоевания этой страны испанцами. А в индейские времена? Чем объяснить, что, в то время как об остальных городах Юкатана часто весьма подробно говорят майяские хроники – «Книги пророка Ягуара» и другие рукописи, о самом большом майяском городе нигде нет ни единого упоминания? Словно бы Цибильчальтун не принадлежал к майяскому миру. И тем не менее с первого взгляда ясно, что Цибильчальтун, где исследователи насчитали развалины 400, ныне уже большей частью разрушенных, зданий, не мог существовать сам по себе, без весьма обширного хозяйства, которое должно было снабжать этот огромный город всем, что необходимо для жизни такой большой метрополии. Нет, Цибильчальтун не мог пребывать в полном одиночестве!

Итак, исследователей индейских древностей ждет в Цибильчальтуне много невыясненных вопросов. Разумеется, удивительный город представляет для американистов исключительную ценность не из-за проблем, которые он перед ними ставит, а ввиду чрезвычайно благоприятных возможностей, раскрывающихся здесь. Ведь Цибильчальтун – это единственный из известных городов, который был непрерывно обитаем от своего основания и в течение всего периода Древнего и Нового царства. Цибильчальтун пережил Паленке и Кабах, Сайиль и Ушмаль, Бонампак и Чичен-Ицу, пережил и последнюю могущественную майяско-тольтекскую метрополию Майяпан, и жестокие времена завоевания Юкатана испанцами и прекратил существование лишь где-то в начале XVII века. Нам известно около 150 майяских городов. Но лишь Цибильчальтун позволяет ученым проследить в одном и том же месте все этапы развития майяской культуры. И то, что предшествовало собственно майя, и то, что было после них.

Когда-нибудь посещение Цибильчальтуна станет обязательной экскурсией для всех студентов-первокурсников, изучающих майяологию. Но пока город в сельве еще спит. Экспедиция Эндрьюса проработала в нем 4 года, отведенные, согласно договору, на археологическое исследование. И город опять в основном принадлежит одним лишь меридским мальчишкам.

Немногочисленные посетители Цибильчальтуна проходят по большой белой дороге, добираются до «Храма семи кукол» и, несколько разочарованные, покидают город. Ни один объект больше не был реставрирован. Остальная часть города по-прежнему скрыта сельвой.

Но я не хотел покидать Цибильчальтун, не ознакомившись со всем городом. Сделать это, пробираясь через сельву пешком, – невозможно. И я снова вспоминаю слова, сказанные мне на прощанье профессором Эндрьюсом: «Вам необходим самолет».

Да, мне был необходим самолет.

Перебираю в памяти встреченные мною тут, на Юкатане, археологические группы и археологов-любителей, интересующихся майяскими древностями. Ну конечно же, те два американца в Баланканче. Они ведь прилетели на Юкатан на собственном самолете. Снова разглядываю их визитные карточки, на которых они написали свой здешний адрес: Джон Ройс и Уильям Фергюсон, отель «Колон», Мерида, Юкатан.

Недавно я познакомился с ними в «Пещере волшебников» неподалеку от Чичен-Ицы. Они совместно готовят книгу об истории майя. И тайное подземное святилище Тлалока, естественно, не могло бы в ней отсутствовать.

Мы тогда вместе поужинали, сравнили свои путевые планы и быстро нашли общий язык. Они прилетели в Мериду на своем самолете – «Бичкрафте Бонанса». До этого уже посетили в восточной Мексике остатки городов хуастекских индейцев, родственных майя, а затем приземлились в главном городе Юкатана. «Бичкрафт» оставили на меридском аэродроме, а сами на джипе, который здесь наняли, управились в Баланканче. Тогда они предложили мне вместе вернуться в Мериду. Меня это не устраивало: я хотел еще побыть некоторое время в Чичен-Ице. «А что, может, вы поедете с нами на джипе в Кабах?» Но там я уже был. «Так хоть зайдите к нам поболтать в Мериде. Мы живем в отеле «Колон». Будем там несколько дней писать». Итак, следующей моей целью будет не индейская пирамида и не древний дворец, а ультрамодерный меридский отель. На время я прощаюсь с Цибильчальтуном и снова все по той же дороге топаю пешком семь скучных километров назад к шоссе, ведущему в Прогресс, а затем автобусом возвращаюсь по этому шоссе и Мериду.

В тот же вечер стучусь в двери их номера в роскошном отеле «Колон» неподалеку от аэродрома. Билл открывает: «Ну, где вы побывали?» – «В Цибильчальтуне». И, помедлив, добавляю: «Я хотел бы еще туда вернуться». Объясняю почему. Джон с Биллом сразу «за». Тут же они предлагают мне присоединиться к ним на все время их дальнейших полетов над Центральной Америкой, цель которых – именно майяские города. Я соглашаюсь. Разумеется, соглашаюсь. Так что с завтрашнего дня я путешествую не один. Теперь нас трое.

Среди людей моей профессии не слишком много пилотов. Но оба мои спутника во время воины служили в морской авиации и даже на одном фронте: оба воевали с японцами. Билл, помимо иных мест, – на прославленном острове Гуадалканале. Джон позднее летал на Филиппинах. Долгие годы тихоокеанской войны приучили их жить в джунглях, переносить тропическую жару, сырость и жажду. Они скромны, веселы, почти молоды, словно 20 лет, прошедшие после войны, не коснулись их. Самолетам, которыми они научились управлять во время войны, мои новые друзья остались верны и в мирные годы. Оба купили одинаковые машины, специально оборудованные «бичкрафты», прекрасно отвечающие требованиям аэроархеологии. Но их последняя воздушная экспедиция, целью которой на этот раз является страна майя, еще только начинается.

Мы уточняем по карте отдельные этапы планируемой экспедиции. Сначала пролетим на самолете надо всеми главными юкатанскими городами – Чичен-Ицей, Кабахом, Ушмалем, Сайилем и незначительными остатками кокомского Майяпана. А потом мы хотели предпринять отважный полет на восток малоизвестной территории Кинтана-Роо. Но прежде всего мы поднимемся над Цибильчальтуном, над теми нерасчищенными девятнадцатью двадцатых города, которые пока можно увидеть только с самолета.

Стартуем на следующий день. Снаряжение Джона и Билла уложено в нутро самолета. Самое необходимое из того, что нужно мне, туда еще тоже войдет. Все остальное я пока сдам в камеру хранения меридского вокзала.

Утром следующего дня прихожу со своим снаряжением на аэродром. На огромном пространстве, откуда поднимаются воздушные гиганты, чтобы взять курс на Ямайку, в Британский Гондурас, на Флориду и в Мехико, «бичкрафт» выглядит как смешной карлик. Но какой вместительный карлик! Я вообще не представлял, что все снаряжение нашей воздушной экспедиции может войти и маленькую машину. Что, собственно, мы везем? Прежде всего запасы еды, канистры с питьевой водой, одеяла, спальные гамаки, лекарства и, разумеется, полный комплект авиационных карт Центральной Америки. А также – значительные резервы горючего. Ведь полевые аэродромы в Центральной Америке часто находятся не «в полях», а в глубине сельвы.

Самолет четырехместный. Впереди сидят оба пилота, я – на правом заднем сиденье. На соседнее пустое место мы положили наши 7 фотоаппаратов и специальный телеобъектив Билла, приспособленный для аэросъемок.

Первый снимок своим похожим на пушку телеобъективом Билл сделал над развалинами Цибильчальтуна. Джон, который вел в ту минуту самолет, почти остановил его, так мне по крайней мере казалось, прямо над зеленым оком сенота Шлаках. А потом мы начали снижаться и медленно, очень медленно несколько раз проплыли над четырехугольником обширного города. Во время первого, ориентировочного полета мы держались сакбе. Я вижу под собой полузасыпанный «Стоящий храм». Затем я показал своим приятелям раздвоенную площадь с остатками дворцового комплекса, и, наконец, мы сделали несколько кругов над «Храмом семи кукол».

Мои впечатления от недавнего посещения Цибильчальтуна еще совсем свежи, и я могу сравнивать. Да, с высоты птичьего полета, действительно, открывается глазам исследователя много нового. Постепенно приучаешься видеть различия вроде бы монолитной и однообразной зелени сельвы. Различаешь малейшие, почти незаметные возвышения, подозрительные холмы и угадываешь, что они скрывают.

В сельве под нами, согласно подсчетам Эндрьюса, прячется 400 дворцов, святилищ, пирамид и стел. 400 зданий! Я вспоминаю некоторых прежних ученых, часто высказывавших сомнения в том, были ли майяские города вообще городами в полном смысле слова. А тут внизу, под крыльями «бичкрафта», сквозь зеленую сельву продираются к свету остатки нескольких сот зданий. Многие другие уже развеяны временем. Сколько примерно людей могло жить в Цибильчальтуне тысячу лет назад? А сколько их было две с половиной тысячи лет назад, когда, по мнению Эндрьюса, Цибильчальтун был больше Афин, самого большого города эллинского мира? В Афинах я был. Чтобы увидеть их целиком, мне пришлось подняться на вершину Ликабета. Здесь, в Цибильчальтуне, наш маленький «бичкрафт» стократ заменит мне высокий Ликабет. Вид с самолета! Вид на Цибильчальтун! Вид на майяское прошлое, укрытое в сельве внизу под нами…