Текст книги "Двойной спор (СИ)"

Автор книги: Милена Стори

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

12

Резко улетаю спиной обратно на кровать.

Это меня Романов опрокинул и закрыл собой весь вид.

– Ев, извини, – виновато бухтит Марк.

– Да-а ничего. Я и не видела… ничего, – под мрачным взглядом Ромы, сглатываю.

Он то точно догадывается, что видела.

И детально всё разглядела.

Так сам виноват. Надо было не драться с кудрявым. Просто выпинывать его из комнаты, заставить напяливать шмотьё. И уже потом, заявляться ко мне.

А не копировать Грея[5]5
  Грей – речь про гг 50 оттенков серого.


[Закрыть]. Крипово наблюдать за тем, как я слюни по подушке размазываю. И уже потом махаться с парнишей, прибывающим в одном полотенце.

Романов чего думал то?

У Марка на момент[6]6
  Момент – клей «Момент».


[Закрыть] приклеено оно?!

Ладно! Устроившись поудобнее на подушке, отмахиваюсь от глупых вопросов. Сейчас другое важно.

– Как я тут оказалась? – пытаюсь выпытать подробности вчерашней ночи.

– Слезай уже с неё, – Марк кладёт ладонь на плечо короля. Хо-о-отя. Больше на стискивание похоже.

Ну, неужели они правда того-этого?

А сх*ра ваще Романов решил, что мои ноги – прекрасное место для посиделок?! Перебивает вторая мысль первую.

Перевернувшись набок, сбрасываю гада с себя. И подскакиваю на ноги.

Слава богу, одежда на мне есть. И никакая-то там левая. Моя родненькая.

– Вы что ли живёте вместе? – схватив первую мыслю за хвост, вылупляюсь удивлённо на Герца. Наблюдающего всё время, с огромным удовольствием, за тем как Рома, скатившись по мне, не удержался на кровати и грохнулся на пол.

– С чего ты так решила? – поворачивается "эксбиционист" ко мне.

– Во-первых, ты в новой одежде, – тыкаю в светлые брюки и поло.

– Во-вторых, вышел в полотенце, – на этих словах Рома, уже поднявшийся с колен (мысленный ржач всё-таки не удалось сдержать), скривился, как будто лимонов килограмм съел.

– За одеждой я съездил вчера, – лицо Романова опять перекосило.

Да что с ним не так то?

– И чтобы не оставлять тебя наедине с ним, заставил его ехать всем вместе, – ухмыляется Марк фальшиво сочувствующее королю.

– А полотенце?

– Он любезно предоставил мне вторую ванную, – поводит меланхолично бровями парень.

– Которую мне теперь лишь поджечь остаётся, – мрачно добавляет Романов, встав напротив меня.

Стоим теперь треугольником, как три д*била.

– Вот я и решил принять душ, – продолжает кудрявый разжевывать мне всё.

– Но вещи остались в комнате. Думал, что ты дольше спать будешь, – улыбается виновато Герц.

– Проходил мимо, услышал твой голос. И опять же, чтобы не оставлять тебя наедине с ним, зашёл так.

– Но, если такие трудности возникают. Как вы тогда спать меня одну оставили?

Оба, практически, синхронно отвели глаза.

"Булки" у меня напряглись сами по себе.

– Что? Не одну? – настороженно спрашиваю.

– Понимаешь, какое дело… – мямлит Марк.

И не знала, что он так может.

– Мы пытались прийти к компромиссу… – подхватывает Романов.

– И не вышло? – устаю ждать пока эти двое уже "разродятся".

– Нет.

– Нет, – слаженно отвечают мне.

Отлично.

– И с кем я спала? – перевожу взгляд с одного на другого.

А они, как провинившиеся мальчишки, глазки опустили и стоят.

– Непонятно спросила? – угрожающе наступаю на парней.

Те – шаг назад. Я – два вперёд.

– Не злись, Ев. Мы не могли оставить тебя с одним из нас, – Романов кивает, подтверждая слова собрата по несчастью.

– А раскладушек, матрасов надувных – нет. Пришлось спать втроём….

Останавливаюсь резко, как в стену врезаюсь.

Чё-ё-ёрт.

Вспомнила подробности прошлой ночи.

– Так я не подушку обнимала? – беспомощно моргаю.

– Нет, – отвечает опять же Марк. Романов молчит.

По всей видимости, воды в рот набрал. Или чего он там пил из той пропавшей без вести чашки.

– И кого…? – помертвевшими губами, шепчу, не договорив.

Ей-богу, кто бы увидел меня в этот момент, решили, что, ну, ваще дура.

С двумя красавчиками в одной кровати «лагерничала»[7]7
  Под «лагерничать» гг имеет ввиду спать в одной комнате. Близко друг от друга.


[Закрыть]. И какого-то на манер плюшевого мишки, даже тискала.

Но… бляха. Для меня это хуже чем с бомжом ватник делить.

Не. Не. Утрирую, конечно.

Если обоняние меня не подводит, парни пользуется чем-то из «армани» и «хюго босс». А с этим «бохатым» «облаком» спать точно комфортнее чем с «запахами улицы».

Но лучше бы…

– Не переживай так, Ромашкина, – встревает Романов, обрывая важную мысль.

– Кровать огромная, ты нас не задевала.

– А как же подушка?

– Он… – кивает на усмехнувшегося Марка парень.

– …отменно бдил…Когда ты прокатилась по кровати и закинула на меня ногу, – улыбается странно Романов и продолжает:

– Быстро тебя от меня оторвал. А дальше ты уже никого не трогала. Свернулась в центре кровати клубочком…

Ага. Котёнок. Ё-моё.

– …и сопела до утра.

– А утром?

– Утром наступило утро.

– А сейчас что? – уточняю, пропустив мимо себя дурацкую шутку.

– Сейчас утро, Ромашкина. Ты ведь в себе? – гад подходит ближе. И, под немигающим взглядом Герца, машет перед лицом ладонью.

– Отвали от неё уже, – озвучивает пожелание, промелькнувшие в моих глазах, Марк, заслоняя собой.

Слегка повернувшись, акцентирую внимание на кровати, а между парнями тем временем сплошные искры летают.

– Она маловата для нас троих, – прихожу к неумолимому выводу.

– Вы врёте мне что ли?

Мажоры поворачиваются. И слово опять берёт кудрявый:

– Это не та кровать, – спокойно поводит плечом он.

– На эту я тебя перенес, спрятав от Романова, когда ушёл мыться, – брови бедные от такого уточнения запутались в волосах.

– А та где? – не смотрю на королевича недоделанного.

Чего смотреть то?!

Понятное дело – его наверняка в очередной раз перекосило.

– Пойдём. Покажу, – кивает мне Герц.

И под опаляющий взгляд Романова, передумывает брать меня за руку.

Просто кивает на дверь.

Вдохнув поглубже, выдохнула и направилась туда.

В коридоре меня уже догнали оба и Марк указал мне направление, тыкнув рукой.

На пальцах у него, кстати, всё те же кольца были. И печатка спадающая.

Так и представляю как он сначала все свои цацки снял, потом залез в душ, помылся, вылез. И опять свой килограмм ювелирки напялил.

Смех да и только. Хотя кто знает?!

Может он, вместе со всеми своими браслетами и кольцами, намыливался.

Ой.

Про намыливался это я зря подумала.

Сразу вспомнилось, что некоторое время назад, мне устроили посещение колбасного отдела. А я ведь не хотела.

Ма-моч-ки. Расширяются глаза, когда мы дружной троицей заходим в светлое помещение.

– Боже, – раскрыв глаза смотрю на трах*дром передо мной.

Марк не сдерживает смеха, от представшей перед ним забавной реакции (моей то бишь), а я же поворачиваюсь к Романову:

– Ты больной, да? – совсем не наигранно, сочувствую.

Герца после моего вопроса уже ничего не сдерживает и он разражается диким ржачем, а король же мрачнеет ещё больше.

– Но теперь я правда верю, – обняв себя одной рукой, второй поддерживаю подбородок.

– Находясь в центре такой хреновины, придётся десять минут до свободы ползти.

– Видишь?! Я не врал. Ты спала одна, но просто под присмотром, – фыркает Марк, отсмеявшись.

– М-гм, – потеряно отвечаю.

Почему "потеряно"?!

Потому что я правда потерялась.

Вместо того, чтобы сосредоточиться на диалоге и продолжить его. Меня конкретно так заклинивает на Романове.

Он что-то просматривал в телефоне и на нас внимание не обращал.

Намеренно, в общем, заставляет меня садист чёртов, теряться в догадках.

Что случилось то?!

Буравил своими глазюшками, буравил.

А сейчас что?

Видимо, у него, у юродивого биполярка разыгралась. То дерётся за меня, то делает вид, что его тут нет. И ему ровнее ровного.

Уязвленное самолюбие взыграло?

Или что-то другое?

– Ева. Ев, – зовёт Герц.

Моргнув, доходит, что зависла. Фокусируюсь и первое, что перед глазами – опять Романов, который, самодовольно ухмыльнувшись, убирает телефон обратно в карман куртки.

Вот же бляха какая. Заметил, что я так же, как и клуши из столовки на нём залипла.

И не станешь же оправдываться, что не на него любовалась. Просто задумалась. О нём… м-да. Такое сказать – это ещё хуже будет.

Пытаюсь мысленно и глазами не посылать самодовольного гада на три буквы. Не выходит.

Изо всех сил стараюсь. А не выходит. Сломалась?!

– Что-то хотел? – переключаю внимание и улыбаюсь Герцу.

Всё же он не бросил меня на растерзание мажора. И отстаивал честь мою как мог. Пусть и не совсем адекватными способами.

– Пойдём, – искрятся глаза парня. Он протягивает ко мне руку. И продолжает:

– Я тебя подвезу.

К сожалению, Марк не показывает никаких эмоций кроме дружелюбия. Понять его реакцию на мою глупую выходку – соцерзание непозволительно долго короля королевишного, не представляется возможным.

– Ага. Да. Конечно. Пойдём, – мельтешу и для того, чтобы схватиться за ладонь Марка, порываюсь обойти Романова.

Слинять из обители придурошного как раз то, что я хочу. Желаю просто. Тока вот "бипорярочный" не даёт этого сделать, преградив дорогу.

– Уже уходишь? Даже на кофе не останешься? – опасно улыбается маньяк, свой оскар где-то по дороге потерявший.

Признаюсь, когда на тебя надвигается такая махина, шанс обоср… перетрусить велик.

Был бы, если бы я чётко понимала, что он не играет. А так пятьдесят на пятьдесят.

Уйдя вправо, заулыбалась дурочкой. И побежала к Марку, как к маме родной. Мажор второй уже и сам понял, что шутки закончились, и меня срочно надо транспортировать в более безопасное место.

Поэтому он стремительно подойдя, обнимает за талию и спокойно встречает лютый (да с чего он такой стал то?)взгляд Ромы.

– Мы так не договаривались, Герцмен.

О. Вот и полную фамилию кудряшки узнала.

– А как вы не договаривались? – непонимающее хлопаю гляделками.

– Неважно, Ев, – улыбается Марк.

– Договор "заключался" до того, как я узнал… – взгляд на меня.

– Ну, ты понял, – возвращается он к королю.

Романов кивает, признавая поражение. И легко, что заставляет немедленно насторожиться, разрешает:

– Хорошо. Идите.

Меня тянут на выход.

Под полное офигевание от происходящего, мы выходим из комнаты в коридор. А дальше дойдя до лестницы, собственно говоря, по ней спускаемся.

Могли бы молча. Но вопросов то в голове много, времени мало. Надо всю картину уже до конца прояснить и не мучиться от картин, всплывающих перед глазами.

В них с моим бессознательным телом чего только мажоры не делали. И спокойствия само собой эти фантазии ни грамма не прибавляли.

– Ты расскажешь, что произошло на самом деле? – подначиваю Марка к беседе, желательно информативной и правдивой.

Но, если за то время, что я общалась с парнем, я его правильно изучила… сомневаюсь сильно, что так будет.

– А от тебя ничего не скрыть, да?! – как всегда давит лыбу он, а напряжённые в его голосе так и сквозит.

13

В душе насторожилась вместе с ним. Но снаружи ухмыльнувшись, покачала головой.

Хотела ещё и озвучить, что хрен ты что-то скроешь, от зоркого глаза моего. Но когда остановилась у железных ворот, возникла более важная проблема.

Романов решил (на-а-аверное) поглядеть на акробатические трюки, в нашем исполнение.

Мне и Марку, чтобы выйти, нужно запрыгнуть на ворота и взбираться по ним, на манер альпиниста. Тока так, тока так, если хотим выбраться.

А может и нет. Может есть другой выход.

Да только эти сомнения одну МОЮ душеньку одолевали. Марк такой фигнёй не страдал. Он громко гаркнул: «ворота то открой.»

А потом задумчиво оглядел меня, глаза округлившую от такого. И увидел, что я тут ветром продуваюсь, как чучело огородное, ибо куртка моя черте где. Снова!

Парниша долго не думал, быстро снял пуховик и набросил его на обнаглевшую новенькую.

Ей осталось одно – засунуть руки в рукава. Да позволить сосредоточенному (видать дело это ответственное) Герцмену вжикнуть молнией.

Сглазил чую мажоров кто-то. Ей-богу.

Повстречали на своём пути бешенную ромашку и терпят то, что я у них куртки отжимаю. Ещё и на регулярной основе.

Из забавного – после ора Марка, ворота реально поехали в левую сторонку, открывая перед нами парковку, на которой стояли две машины, два столба фонарных. И всё.

А!

Теперь ещё я и Герц. Тоже двое нас, кстати.

Загадочная и пугающая своим совпадение нумерология. Ну, да ладно.

– О чём тебе рассказать в первую очередь? – подходя к своей «бибике», продолжает беседу кудрявый, как будто ничего из ряда вон не произошло.

– А ты кому кричал? Романову? – первая дёргаю за ручку и залезаю в машину.

Наглеть так по полной.

Но раз Марк спокойно сел на водительское сиденье рядом. И не стал выковыривать мою тушку, со словами: «Пердёхай-ка ты на своих двоих до универа». Значит, верно сделала.

– Когда? – заводя опять же «бибику», пытается припомнить происходящее минуту назад парень.

От же склеротик.

– Когда мы перед воротами стояли.

– А-а. Ты про это, – светлее лицо «бойфренда» моего недоделанного.

– Да! Ему! Стоит с пультом, ждёт ху…непонятно чего, – в последний момент исправляется он.

Криво улыбнувшись, делаю вид, что не заметила. Сама грешна и бывает использую великий и могучий на все двести.

Так что не моей персоне осуждающее цокать и по губам хлопать.

– А где мой телефон? Не знаешь? – хлопаю себя по карманам брюк, вспомнив о гаджете.

– Вон сзади, – Марк указывает большим пальцем себе за спину.

– Он у тебя сдох. Я его заряжать поставил.

Перегнувшись, подцепляю кончиками пальцами за провод повербанка и тяну дуэт к себе.

Рассыпаюсь в любезностях за то, что зарядил мне телефон и протягиваю зарядку.

– Кинь обратно, – слегка улыбается он.

Но я бред такой не слушаю. С моим везением я могу окно выбить на раз. А лишних денег на ремонт дорогой тачки нет уверена.

Поэтому, ну, ещё и по тому, что натурой расплачиваться не желаю, аккуратно кладу «батарейку» на задние сиденье. Потом возвращаюсь на своё. И повторно пристёгнувшись, включаю "яблочного друга".

– Мля-я-я, – стекаю вниз от ужаса, увидев тридцать пропущенных. На каждом из них стоит "папа".

На каждом!

Мне крыбзда.

– Что?

Вся лёгкость и непринуждённость вмиг из Герцмена улетучивается, когда он видит, что я стала бледнее белил.

Мы остановились на светофоре, поэтому он мог спокойно повернуться ко мне и заглянуть в телефон.

– Погоди, – вдруг выхватывает он его из ослабевших рук и внимательно разглядывает фотку отца, которую я взяла из инета и поставила на контакт.

– Ты – дочь Маркова? – мрачно отдав ошарашенной мне телефон, сквозь зубы уточняет мажор.

– Т-д-тд-да? – полувопросительно отвечаю, надеясь, что он меня на голгофу не потащит за это.

Но выхода нет. Даже, если потащит, как соврать то?!

Всё очевидно.

Сомневаюсь, что у кого-то на номере, подписанном "папа", будет стоять левый незнакомый мужик.

– Как ты можешь быть его дочкой?! – презрительно кривит губы Марк.

Брови мои залезли на затылок, причём на затылок парня, но я молчу. Вдруг задам вопрос и он закроется. Пусть уж лучше продолжит и расскажет чем вызвана его лютая ненависть.

– Он ведь…

Бляха же муха. Не я, так орущий рингтон прервал. Страдальчески закатив глаза, прежде чем ответить, чётко оттарабаниваю:

– Ты обязательно расскажешь, чем тебе не угодил мой отец, – и не заметив, что Герцмена повторно перекашивает, нажимаю «принять вызов», слегка помолившись до.

– Привет, па, – чётко смотря в камеру, растягиваю подрагивающие губешки, в разные стороны.

Огромное желание глянуть на Марка, но так выдам себя точно. Потому терплю.

Ничего. Чувствую – едем. А это говорит о том, что он так же находится в салоне. На дорогу, не перенеся внезапно открывшейся правды, всё же не выпрыгнул.

– Ты где? – мужчина цепко оглядывает помятую мордашку доченьки.

Мысленно хвалю саму себя, что вчера не наносила мейк.

Зуб даю(не свой. Романова), мажоры не озаботились бы тем, чтобы стереть его с моего лица. Сомневаюсь, что они знают то как это делать вообще.

Так что, если бы не лень матушка, сейчас я перед папой предстала бы в ужасном видке. И его не одна ложь, придуманная моим извращенным мозгом, не спасла бы.

– Ева? Ау? Ты слышишь? – выходит из себя отец, глазами остановившись на кусочке кресла.

– Где ты? Снова за старое?

– Па-а-а. За какое старое? – спрашиваю и в следующий миг сама жалею об этом.

– За пьянки свои и наркоту, – рычит зверем отец.

Первое желание – понизить динамик, но Марк уже всё самое худшее услышал.

Млять. Какой звездец. А самое главное, что позорище это было не предотвратить. Наушники – дома, а по видеосвязи, на "безвучке" для окружающих, никак не поговорить.

– Па-аап, я с подружкой засиделась. Она вводила меня в курс. Дала конспекты. Всё же обучающая программа реу, сильно отличается от хек, – придумываю на ходу.

– Да. Да. Ври больше, Ева, – распаляется Марков, сильнее и сильнее.

– Совсем у тебя совести нет. Сколько…

– Михаил Андреевич, – тонкий голосок Светы – помощницы отца, обрубил поток желчи.

Но то, что она прервала нас, значило одно – появились супер-пупер неотложные дела. Значит, сеанс порицания на время прекратится.

Пытаюсь едва заметно выдохнуть. И-и-и…

– Не выдыхай мне тут, – обламывает папа.

Тут же закрываю рот ладошкой. Чтобы лишний раз не нервировать родителя, думаю и дышать прекратить. А потом вспоминаю, что асфиксия – это не то, что мне сейчас нужно.

– Мы ещё не закончили. После пар, чтобы дома была, как штык. Иначе ты знаешь, Ева, что будет, – угрожающее сдвигает брови к переносице Марков.

Тут же киваю головой, показывая всем видом, что услышала, вняла и исполню, в лучшем виде.

– Знаю-знаю. Буду.

– Если ты не придёшь…

– Пап, чего ты нервный такой? Почему я тебе вдруг понадобилась? – удивляюсь чрезмерному количеству угроз.

– Синичка… – папин голос ощутимо теплеет. Еле сдерживаюсь, чтобы не закатить глаза. – …решила специально приготовить ужин, чтобы сблизиться с тобой. Она в отличии от некоторых, всеми силами хочет подружиться.

– Поняла, – лицо «забетонилось», независимо от моего желания.

Чтоб эту синичку в дымоход засосало.

«Решила наготовить», перекривляю от души отца родного. А он, после того, как бросил в мою сторону предупреждающий взгляд, переключился на бедную Свету.

– Что там у тебя, Хворостова? – вгоняет он её в мандраж, потеряв интерес к моей персоне.

Первая нажимаю "завершить вызов", не дослушав мямленье Светки. Жаль её бедную конечно. Весь залп, вызванный мной, на себя приняла.

– Так что? – навожу «прицел» на Марка.

И что вы думаете?! Опять шандарахнуло. Не знаю чего нервным таким быть.

Но не смотря на обостривший «вздрагивательный» тик, Герц слегка оборачивается, закончив зелёными «фарами» подсвечивать дорогу.

– Что? – хрипло выдыхает.

Предложила бы воды, горло промочить, чтобы не каркал. Но может не в сухости дело.

– Чем тебе не угодил мой па…

– Ой, – заставая врасплох, «округляется» мажор.

– Что? – как дурочка, дублирую сказанное им парочку двоек-троек(тузов)секунд в прошлом.

– Приехали, – скалится радостно, чрезмерно радостно, подозрительно до невозможности, указывая на очевидную истину.

Маленькая пометочка: очевидную для адекватного человека. У меня же произошел явный рассинхрон. Чувства и мозг перестали друг с другом конектиться*.

Ладно, глаза. Им осечку простить можно. Их два всего. И оба – на лице, ни одного на затылке.

Но осязание ваще скончалась походу.

Стоим на месте. Закончили рассекать по городу, в общем.

Вон, в зеркале, заднего вида, фасад Р.Э.У виднеется, а я, непонятно каким местом, думала, что дальше едем.

Марк, паразит, на теле общества, не обратив внимание на ромашечный офигей, вылезает из своей пафосной тачки и нагло чешет к универу.

Нагло. Чешет. К. Универу.

Кое-кого, возмущенного до глубины души, оставив.

Нет, вы посмотрите на него. Посмотрите!

Что делается, что творится?!

– Пф! Пф! Пф! – вываливаюсь из машины, не так элегантно, как мажор. Зато, от всей души, хлопнув при этом дверцей.

Забыла ёпрст о том, что на ремонт, денег до сих пор – нема. Но слава машиному богу, три татушки три та-та, обошлось.

Не разбив в осколки ничего ничегошенького. Я смогла, с чистой совестью, пыхтеть дальше.

Теперь уже на бегу и взяв на себя роль, волка, из известного мульта.

– Погоди! Мои ноги короче твоих, – кричу в могучую спину труса позорного.

Сказал бы по-русски: «Хрен тебе в обе руки и морковку между…глаз. Не расскажу ничего и всё». Я и отстала бы.

А эта кудрявая овца дала такого дёру, как будто я, в своей одержимости, добиться истины, запытаю её…чтоб меня…его до смерти.

– Ма-а-арк, ну, погоди, – тяну все возможные гласные, преследуя цель, чуток убрать схожесть с мультиком.

Но это оказывается гиблым делом. От сравнения, с советским шедевром, не скрыться.

Даже по ступенькам, проклиная все когда-то зверски сожранные пирожные, скачу зайцем.

С прискорбием признаю, пора на пробежку по утрам выходить.

Сменив "пых-пых" со злого на усталый, упрямо не сдаюсь. Ибо сдаются только слабаки.

А ты, Ева, не слабак. Ты "могуща" и тверда. Ты – воин! Подбадриваю себя, чтобы были силы преследовать своего «зайчишку» дальше.

Да ё! Сколько же этих ступеней?! Недоумеваю, выплюнув лёгкие на бетон.

Тысяч пять?!

Наконец-то, у самой двери, удаётся парня нагнать. Врезавшись в его спину головой.

– Мля-я-я-я, – хватаюсь за мокрый лобешник.

– Я умираю? У меня кровь? – со слезами смотрю на гада, крепко прижимающего к груди какого-то левого парня.

Гад с ответом не нашёлся.

Настолько офигел от барана, меня то есть *скромно шаркаю ножкой, боднувшего его в спину. И, этим самым, подтолкнувшего в объятьях ботана. Он, на своё несчастье, нарисовался в проёме двери. А туточки – мы.

Хотя возможно, что и на счастье. А вдруг я сейчас зарождение новой пары наблюдаю?!

"Очкоглазый" вон и времени даром не теряет. Продолжает и дальше нежиться в сильных ручках Маркушеньки. Дак ещё и силушки нашёл, одновременно с этим, робко ответить на вопрос:

– Не-а. У вас чистый лоб.

– Да. Верно. Вспотела просто, – озадаченно рассматриваю чистую ладонь.

От дура. Думала, что мозги выбила, а это всего-то, как доказательство убогой физ. подготовки, испарина появилась.

– Спаси…

– ОТЦЕПИСЬ ТЫ ЁБАН… – заорал гамадрил, выйдя из ступора и обращаясь к бедному парнишке.

Боже! Воем заглушим вежливое: "бо". Как так можно?!