Текст книги "Наследница для Чудовища (СИ)"

Автор книги: Мила Дали

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Глава 16

7 дней спустя…

Господи, как она орет… кажется, все стены особняка пропитались криками экономки…

Я морщусь, приподнимаюсь на локтях и щелкаю кнопкой бра, заполняя темную комнату светом. Трясет то ли от голода, то ли от визга, что слышится с противоположного конца коридора.

Третью ночь подряд Айхан зовет экономку в свои покои и мне даже представить мерзко, что он с ней вытворяет. Женские вопли совершенно непохожи не те сладкие стоны, что срывались с моих губ в объятьях Эмина. Она голосит исступленно с надрывом, захлебываясь болью.

Я слышу, как ритмично бьется изголовьем кровать о стену, пальцами затыкаю уши, с трудом подавляя рвотный рефлекс.

Утром экономка будет двигаться медленно, то и дело хвататься за низ живота. Мой брат не щадит ее, а имеет так, как она этого заслуживает. И мне абсолютно не жалко.

Накрываю голову подушкой, пытаюсь заснуть.

Всю неделю изучала распорядок дня охранников брата, хорошо их сейчас не так много. Основные силы брошены на защиту рудника. Пока все спокойно, но уверенна, разъяренное Чудовище скоро явится сюда и тогда земля содрогнется. Жестоких мужчин определила судьба мне в наказание. Вот только за что?

Ворочаюсь с бока на бок и лишь к рассвету мне удается заснуть, едва смолкают крики.

– Госпожа Айяна, впустите, я принесла вам завтрак.

– Иди к черту!

– Вы совсем ослабните. Так нельзя…

Я открываю глаза от ненавистного женского голоса и стука. Притворная забота экономки вызывает отвращение. Им всем плевать на мое здоровье, главное, чтобы не потеряла товарный вид. А я похудела заметно и, наверное, испортила желудок. Меня тошнит от голода и тошнит после еды еще больше.

Я вздыхаю, с головокружением сажусь на край постели и тянусь за халатом. Неделю маюсь в комнате, покидаю ее только по нужде. Столько же не расчесывалась.

Я тянусь за халатом, потому что если ровно через пять минут не открою, то экономка опять вызовет головореза-Дохсуна и тот подобно товарищу Саахову, сначала побренчит запасным ключиком в замке, потом войдет в комнату с серебристым подносиком. Хотя я вроде как не пленница, а нахожусь у себя дома. Итог один – сваренная лапша из лагмана окажется на его плечах, а посуда с грохотом разлетится по полу.

Придерживаюсь за тумбочку, осторожно встаю, дабы по привычке перевернуть поднос. И действительно я слышу скрежет замка, медленно моргаю, но тут же напрягаюсь. Дверца со скрипом распахивается и вместе с ней комнату будто заполняет ледяная стужа.

Я вижу белые туфли и брюки. Руки с длинными паучьими пальцами крепко сжаты. Белый пиджак и иссиня-черные волосы распущены, струятся почти до поясницы. Сам брат явился этим пасмурным утром и настроение его под стать, а, может, и похуже.

Позади крадется коллегия в составе экономки и Дохсуна с подносом. В три пары глаз они смотрят, но уничтожает лишь Айхан.

– Я сдам тебя в психушку.

– Ты не поступишь так. Слухи разлетятся быстро, и меня никто не возьмет в жены.

– Сгниешь в девках.

Айхан блефует. Он не посмеет.

– Всяко лучше, чем ложиться под старика!

– Черные псы одурманили твой разум, сестра. Я отвезу тебя к шаману, он выгонит бесов, очистит душу. Собирайся.

Мне хочется закатить глаза в потолок, но сдерживаюсь и даже немножко радуюсь. Я снова окажусь во дворе и, возможно, мне удастся осмотреть территорию на наличие путей для побега. Когда в спальне я остаюсь в одиночестве, надеваю штанишки и толстый вязаный свитер. Лохматые пряди стягиваю резинкой, как получается. Накидываю шубу и валенки.

Спускаюсь на первый этаж, топаю вслед за Айханом, а за плечами сопит головорез. Верчусь по сторонам, мол, видами любуюсь. Усаживаюсь в машину и вскоре понимаю, что намерение Айхана разнится со словами.

– Куда ты меня везешь?

– В больницу. Нужно сначала проверить твое тело.

Вспыхиваю. Становится критически жарко, потею, трясусь. Я молюсь, чтобы Айхан не повел меня к женскому доктору, страшно представить, как разгневается брат. А заступиться-то некому.

В частной клинике города всегда чисто и пахнет антисептиком. Здесь самое современное оборудование и у персонала рот до ушей хоть завязочки пришей.

Девушка в идеально отглаженной форме и шапочке-колпаке провожает меня в гардероб. Предлагает Айхану подождать на диване за чашкой кофе, но брат идет в отказ. По коридорам он мрачной тенью сопровождает меня из кабинета в кабинет.

Я сдаю кровь на низменные болезни, прохожу проверку на туберкулез. Немного стыжусь перед доктором, когда мне приходится показать немытую голову на наличие вшей. Айхан желает убедиться даже в этом.

– Брат, ты и сюда войдешь?

Замираю у кабинета гинеколога, глупостью было надеяться, что Айхан проигнорирует этого специалиста.

– Конечно.

С ледяным ответом теряю надежду объяснить свою беду врачу и попытаться договориться. У меня опускаются руки, когда брат первым толкает створку и насильно затаскивает в кабинет. Я отправляюсь за ширму, благо сюда явиться Айхану не позволяет такт.

Трясущимися руками снимаю одежду и кладу ее на стульчик рядом, пока врач надевает перчатки. Я слышу нервные шаги брата и как он хрустит костяшками на пальцах. Корячусь на кресло и что есть сил сжимаюсь. Женщина-доктор говорит расслабиться, а я напрягаюсь. Мне неприятно чувствовать холодную железку между ног.

– Девственность сохранена?!

Айхан не выдерживает и порывается убедиться лично, но ассистентка его останавливает. Доктор вздыхает, пряча глаза в пол, щебечет мне, чтобы одевалась.

– Успокойтесь, господин Хамаров. Мы еще не закончили.

Взяв меня под локоть, подводит к другой ширме и молча укладывает на кушетку. Шепчет на ухо такой же докторице и вихрем вылетает из кабинета вон. Мне смазывают живот гелем, надавливая, скользят прибором узи. В ужасе оборачиваю голову к серому монитору, а врач, как и все остальные дежурно улыбается.

– Поздравляем Айяна, скоро вы станете мамой!

Мамой. Я забываюсь, на мгновение схожу с ума, ведь мне хочется плакать от счастья, и поделиться новостью с Эмином. Но потом быстро вспоминаю кто я и где нахожусь, сдерживаюсь, сердце сковывает в острой тревоге.

Выше непроницаемой ширмы только мой брат:

– Какая. Радость.

Он уже разобрал меня взглядом до самых потрохов и развесил их в своем саду.

На месте бы провалиться. В полубреду утираюсь салфеткой, смутно различаю голоса, жужжание принтера. Резкий всплеск адреналина удушает, а истощение кружит голову до помутнения.

Шатко плетусь, вижу, как брат забирает выписку. На публике он сохраняет благостный образ, сложно, наверное, держать маску. Нарочно обнимает меня, а сам до боли впивается пальцами в плечо. Еле поспеваю за его торопливыми шагами, так бы свалилась, но брат не дает.

В безмолвии мы покидаем вычищенные до блеска стены больницы, не тратя времени на гардероб. В свитере Айхан выводит меня на улицу, с рыком открывает дверцу авто и толкает в салон. Приказывает головорезу выйти.

– Почему обманула? Ты хоть представляешь, какой позор свалился бы на нашу семью, отдав тебя испорченную под венец?

– Побоялась.

– Идиотка! – Айхан откровенно вскипает. – Кто Он? Кто это с тобой сделал?

Ну, нетушки. Никогда не расскажу. Любые пытки выдержу.

– Я не знаю. Было темно…

– Ты врешь! Айяна, признайся, что псы Громова тебе пообещали?

– Ничего. Я… ненавижу их…

– Паскуда. – Ярость окончательно затуманила рассудок брата. Он закрывает глаза и стискивает пасть, цедит сквозь зубы, – проси богов, чтобы родилась девочка. Невинное дитя компенсирует затраты, которые не оправдала мать. Зря отец на тебя надеялся, кормил. Нужно было оставить тебя в дыре, а не подбирать бракованную. Тамерлан повелся на твою ангельскую мордашку, а выросла шлюха…

Единственное что может сейчас спровоцировать меня пойти на риск против брата это посыл, с которым Айхан говорит об отце. Я принимаю закрытую позу, стараясь защититься, скрестив руки и ноги, но от собственных эмоций никуда не спрятаться:

– Не смей вспоминать отца подобным тоном! Айхан, у тебя помутнение рассудка? Какие дыры?

Кажется, не только я начинаю сходить с ума рядом с братом. Все происходит обоюдно. Мы никогда не ладили и старались общаться реже.

– Не было у тебя отца, а только мать. Кабаниха. Алкоголичка и попрошайка. Таскала тебя грудную везде, чтобы на жалость давить и денег выпросить…

Айхан издевается. Он специально выдумывает колкости, чтобы отомстить за незапланированную беременность. И на граммульку не верю.

Я прекрасно помню своего папеньку. Светлее и добрее его нет никого на свете. Отец любил меня, я всегда была для него маленькой принцессой. Айхану за тридцать, но он до сих пор не может простить меня из-за ревности. Его-то по головке мало гладили, а воспитывали в строгости.

– … Если родится девочка, я смогу ее достойно поднять, обучить всем тонкостям поведения, что не донес до тебя Тамерлан. – Кажется, брат побледнел еще сильнее и теперь больше походит на кусок известняка. – Ты отправишься в “Новые Мошонки”!

– Чего?!

– Место, где родилась и там же подохнешь.

Мне плевать на выдуманную ссылку, важнее другое:

– Хочешь отобрать у меня ребенка?

– Я хочу сделать из нее достойную женщину, не забывай, в ней течет кровь вражеского пса.

– А если будет мальчик?..

Айхан сжимает губы в тонкую нить и отвернувшись, приспускает стекло, приказывает водителю вернуться обратно, чтобы отвезти нас домой.

Хватаюсь за лоб и туплю в подголовник напротив.

У меня нет слов. Кабаниха. Новые Мошонки. Я, приемная дочь и угроза похищения, еще не появившегося на свет ребенка, папаша которого безжалостный убийца и бандит, а дядя свихнувшийся фанатик. Бред. Ну?

Мы двигаемся по крайней правой полосе и мне уже сейчас бы распахнуть дверцу и выпрыгнуть на ходу, жаль скорость не позволяет.

У ворот дома Айхан запугивает еще сильнее, когда бешеным вихрем вылетает из внедорожника, оббегает его и раздраженно вытягивает меня на улицу словно мешок с картошкой. Брат крепко сжимает в кулаке рукав моего свитера и тащит за собой во двор.

– Уйгуна! – кричит экономке, что, завернувшись в шаль уже топает нам навстречу. – С этого момента Айяне запрещено выходить из комнаты, даже в уборную. Будет справлять нужду в ведро и мыться в тазу!

– Айхан?! – орет не экономка, а я.

– От тебя больше нет проку, свинья. Значит, и отношение ты заслуживаешь соответствующее. Молись, молись Айяна, чтобы родилась девочка. Иначе, плохо станет вам обоим!

***

9 месяцев спустя…

Какой сегодня день? Я точно не знаю, потому что брат отнял у меня все средства для связи с внешним миром. В спальне он снял телевизор и забрал ноутбук. Сколько раз я пыталась сбежать? Триста девять, придумывая все новые и новые хитрости. Даже ложкой стену ковыряла. Дверной замок сменили на щеколду практически сразу, чтобы я не смогла его взломать.

С трудом поднимаюсь с кровати, перевожу дух и больше не вижу своих ног. У меня огромный живот, а внутри теплится маленькая искорка любви. Я поглаживаю и разговариваю с ней.

Шаркая, плетусь к окну и снова разглядываю толстенные чугунные решетки. Тот день в клинике был последним, когда я говорила с братом. Айхан силой запер меня в спальне, проклял и отказался как от сестры навсегда. Однако, ему нужна моя дочь, ведь я действительно просила всевышнего о девочке и хоть где-то мне повезло.

Поэтому брат поставил меня на учет в лучшую клинику, куда я езжу регулярно в сопровождении экономки и головореза в придачу.

Наверное, все – от главврача до санитарки в курсе моей беды, ведь я говорила в стенах кабинета, плакала, упрашивала вызвать полицию, но, видимо, Айхан и здесь преуспел. Они лишь прячут глазки и совершив манипуляции, выставляют поскорее вон. В аду отдельный котел для них уготован.

Каждая мать с наступлением нужного срока ждет не дождется наконец-то встретиться со своим ангелочком, а я вздрагиваю даже от легких колик, меня бросает в пот, когда малышка начинает шевелиться. Я не хочу рожать…

Во дворе подле особняка, как всегда, сторожит Дохсун. Последнее время я стала замечать лишь его, остальных охранников брат тоже сослал на рудник.

Не знаю, что происходит вовне, но ни Чудовища, ни Громова я не видела со дня несостоявшейся свадьбы. Да и что греха таить? Убийца моего отца станет последним человеком к кому я обращусь за помощью.

Сегодня мне особенно нехорошо и тянет поясницу. Еще раз встречаюсь глазами с Дохсуном, цепляюсь рукой в подоконник и ощущаю резкую боль. Снова по нужде? Нет. В глазах темнеет, резко бросает в жар, когда между ног становится мокро. На панике начинаю задыхаться и понимаю, что от судьбы никуда не деться.

– Рожаю! Помогите, рожаю!

В отчаянье пищу, а самой выть хочется.

Экономка будто дежурила под дверью:

– Госпожа, дышите глубже.

Она берет меня под руку и прямо в махровом халате выводит из комнаты. Кажется, я успела одичать, потому что открытое пространство наводит еще больше страха. Дурею от схваток и реву.

Меня кутают пледом и усаживают в машину. Дохсун гонит на всей скорости в клинику, а экономка, что охает вместе со мной на заднем сиденье, хватается за мобильный.

– Кому звонишь?

– Хозяину.

– Не делай этого, пожалуйста…

Глава 17

Впервые я прошу ее со слезами искренности, крепко впиваюсь в руку экономки. Мне сложно, но чуть склонившись, заглядываю в раскосые глаза Уйгуны. Душа замирает в тревоге. Головорез за рулем только прибавляет газа, а женщина и секунды не думая, отстраняется, чтобы все же совершить вызов.

Мой халат прилипает к телу от пота, чувствую, как по лбу стекает капля и щекочет. Превозмогая боль, пытаюсь выхватить телефон, но все тщетно. Экономка отмахивается и успевает доложить Айхану. После услышанных слов от безысходности кричу и заваливаюсь набок при резком повороте.

– Все будет хорошо госпожа!

– Сердца у тебя нет, Уйгуна…

Перед глазами возвышаются светлые стены клиники из редкого камня, стальной решетчатый забор и красно-белый шлагбаум. Пока охранник лениво пропускает нас на территорию, ору, берусь за живот и боюсь не выдержать мук.

Почему при зачатии погружались в блаженство вдвоем с Эмином, а рожать должна я? Господи.

Вижу трех санитаров в голубой форме, ловких якутов, что как быстрые вихри двигают каталку прямиком ко мне. Помогают улечься и также быстро увозят в родильное отделение. В полубреду я различаю смутные образы врачей и ослепляющий свет потолочных ламп.

Мы останавливаемся в кипельно-белой палате, где валяются два больших надувных мяча лишь для того, чтобы персонал помог мне переодеться. За стенами доносятся знакомые стоны. Это голоса будущих матерей, а мне бы не потерять сознание окончательно. Меня усаживают в кресло с колесами, снова везут по коридору и направо.

В зале за закрытой дверцей резко пахнет спиртом, невольно морщусь. Мне помогают улечься, и я взвинчиваюсь окончательно.

,

Со страхом причинить вред здоровью доченьки хватаюсь за боковинки родильного стола, плачу, визжу, я, правда, стараюсь.

Не знаю сколько проходит времени, может час, может больше. Не знаю, где ненавистная экономка с головорезом, наверное, в коридоре поджидают, черти такие. Не знаю, кто взмок больше я или акушерка.

Пространство и люди вокруг размываются, как во сне и меня, будто вышвыривает из реальности, когда я слышу тоненький плачь. Первый плачь моей дочери. Не выдерживаю, реву сама и не придумали еще тех слов, чтобы мое описать состояние…

– Дайте, дайте ее…

Я протягиваю руки и у меня открывается второе дыхание. Боже. Я совершенно перестала чувствовать боль и все остальное становится безразличным. Вижу свою крошку, она только-только появилась на свет, а уже красавица. Слышу лязг металлических инструментов и роняю слезы от умиления.

После нужных манипуляций акушерка укладывает доченьку мне на грудь. Трясущимися руками касаюсь своего человечка, осторожно перебираю пальцами влажные волосики, темные, совсем как у Эмина…

Я смотрю на малышку, вспоминаю Чудовище и нашу любовь. Столько времени прошло… А он даже не в курсе о рождении дочери. И никогда не узнает…

– Уберите руки! Куда вы хотите ее забрать?! Не отдам!

Мобилизуюсь в секунду, когда акушерка снова приближается к нам. Мне прекрасно известны слова брата, что проклятьем повисли над моей маленькой семьей.

– Нужно искупать ребенка и положить в бокс… А вам следует отдохнуть…

– Я не устала!

Доктора ссылаются на послеродовой шок и посовещавшись, против моей воли ставят укол в вену. Я пытаюсь бороться, но препарат в крови действует опьяняюще. Меня клонит в сон…

Я открываю глаза и щурюсь от яркого света. Приподнимаюсь на локтях и утопаю в ледяной скорби. Меня перевезли в комфортную палату для рожениц, со всеми удобствами вот только на кожаном кресле у стены вальяжно расселся брат.

– Айхан, пожалуйста, не отнимай Камиллу… не лишай ребенка матери…

Шепчу, растерянно озираюсь по сторонам с надеждой увидеть кроватку. Пытаюсь встать, но брат оказывается проворнее и за мгновенье приближается к моей постели. Укладывает свою холодную руку мне на плечо, толкая, валит обратно.

– Ее имя – Куннэй. Запомни. Ты недостойна называться матерью, Айяна. Не смогла уберечь честь, легла под вражеского пса. – Брат нависает сверху как черный ворон, он презирает меня. – Лучше бы ты умертвилась.

– Где моя дочь?!

– В боксе. Тебе принесут ее. Пока ребенку не исполнится года, останешься с ней в качестве кормилицы, но не матери. После будешь навсегда изгнана, не желаю тебя знать!

***

10 месяцев спустя.

Моя комната, полностью переделанная под детскую. В углу поставлен маленький диванчик для сна. Не по размеру совсем, ведь в полный рост на нем не вытянешься. Но даже этого достаточно, чтобы ощущать абсолютное счастье.

Мне, как и прежде запрещено свободно передвигаться. Сумасбродный Айхан дал распоряжение обращаться со мной на уровне служанки. Теперь Уйгуна всякий раз задирает свой длинный нос, нарочно издевается и пытается учить хитростям материнства.

Но мне плевать на них, я почти придумала идеальный план для побега. Брат считает, что сковал меня по рукам и ногам отсутствием документов, жаль придется его расстроить. Запасной комплект надежно вшит в подкладку моей сумочки. Никто. Ни один человек на свете не посмеет отобрать мою дочь. Пусть даже он, сам Айхан Хамаров, владелец алмазной империи.

– Зайка, иди-иди на ручки…

Из манежа я достаю Камиллу, чтобы переодеть ее в теплый костюмчик. Лично вязала его по вечерам, вкладывая в каждую петельку безусловную любовь.

Дочка все большее и большее начинает походить на Эмина. У нее такая же кожа с золотистым оттенком, слегка волнистые волосы. Густые для ее возраста. А самое главное, это глаза. Я утопаю в них всякий раз, погружаясь в очарование, словно в темный омут.

Я узнаю в них Эмина и внутри что-то замирает. Эмин остался лишь в воспоминаниях. Мираж. Картинка нашей огненной страсти.

Вздыхаю, беру дочь, натягиваю на нее сначала штанишки, следом кофточку. Сегодня мы отправимся к педиатру. Ребенок здоров, так, плановая проверочка.

Пока дочка увлечена моей заколкой с разноцветными стразами, наспех заплетаю себе косу. Надеваю свитер и джинсы. Обуваю ботинки на плоской подошве. Я давно позабыла что такое макияж. Красоваться теперь не перед кем, да и Айхан, к счастью, больше не подбирает мне женихов. Закидываю сумку на плечо, снова беру Камиллу.

– Айяна!

Вздрагиваю и подпрыгиваю на месте, крепко прижимаю к себе малышку. Брат с бешеными глазами залетает к нам в комнату, хотя в это время он обычно на работе. Напрягаюсь сама и дочка будто считывает мое состояние, начинает хныкать. Заигрываю с ней и поглядываю на брата.

– Что случилось?

– Черные псы Громова опять явились. Шевелись, я должен вывести вас.

– К чему такая забота?

– Я до сих пор не знаю… чьего ребенка ты сейчас держишь на руках… потаскушка.

Бесцеремонно брат подталкивает меня вон, то и дело поторапливая двигаться быстрее. Неужели Айхан опустится до шантажа? И почему враги появились именно сегодня?

На лестнице Айхан окончательно злится, хватает меня за локоть, но у порога мы каменеем оба.

Сквозь прозрачное оконное стекло мы видим кроссоверы, что остановились рядом с нашим домом. Мужчин, здоровенных бойцов в камуфляже, их лица скрытые черными балаклавами, а в руках они держат автоматы. Сердце перестает стучать, ведь среди наемников точно присутствует убийца моего папы… почти муж… родной отец Камиллы…

– Разворачивайся!

Приказывает Айхан и тащит нас к запасному выходу.

– А как же ты?

– Я останусь, чтобы разобраться с низшим отродием. С минуты на минуту приедет подмога. Никто не смеет врываться в мои владения!

На заднем дворе Айхан лично усаживает нас в белоснежное авто, а в качестве сопровождения оставляет верного Дохсуна и экономку. Я давно перестала волноваться за брата, все родственные чувства умерли, в день, когда Айхан узнал о моей беременности.

Головорез топит педаль газа и едет через узкие ворота. Он не жалеет мотора, обруливает наш дом и несется за пределы населенного пункта в сторону тайги. Там среди хвои и птичьей трели Айхан отстроил себе тайный коттедж.

На заднем сиденье ёрзаю, места себе не нахожу, то и дело верчусь по сторонам.

– Айяна, отдай мне Куннэй.

– Еще чего!

– Я приказываю.

Экономка в пальто из собачьей шерсти строжится и точно ходит по острию ножа. Обнимаю дочь сильнее, отворачиваюсь от женщины. Экономка снова тянется своими ручищами, и я готова прямо сейчас ударить ее по лицу, однако, нас отвлекает сторонний гул. Боже.

Я вижу черный кроссовер, что глянцем сверкает в холодном северном солнце. Огромная махина нагоняет нас по трассе. Кажется, я ощущаю знакомые вибрации огня. Сердцем чую, кто управляет вражеским автомобилем. Дохсун сворачивает с дороги раньше положенного, желая скрыться за деревьями.

– Осторожнее!

Я визжу, когда головорез летит по колее, заставляя нас хаотично подпрыгивать. За поворотом мы видим поваленную елку. Большое дерево полностью заблокировало путь. Дохсун останавливает машину, чтобы попытаться объехать преграду сбоку.

Я отсчитываю три удара сердца, поглядывая то на якута, то на экономку. Незаметно касаюсь дверной ручки и пока Дохсун опять проворачивает ключ в зажигании, резко выпрыгиваю на улицу.

Ровно секунду я трачу на ориентир, слишком много пространства для девушки, которая почти два года жила взаперти. Инстинктивно я срываюсь на бег, придерживаю Камиллу за жопку, а сама земли под собой не чувствую.

Лечу, как ветреная буря, огибая толстенные стволы многолетних деревьев. Я слышу, как за спиной кричит экономка и только ускоряюсь.

Визжу сама, когда позади раздается автоматная очередь. Нагнал, стало быть, Эмин прислужников моего брата и покарал. Слезы выступают от осознания, что мужчина, плод любви которого обнимает меня за шею маленькими ладошками, действительно уничтожает людей. И глазом не моргнет, отнимая души. Как же страшно… не буду на это смотреть… оборачиваться…

Я делаю крюк по тайге, благо не так далеко успели уехать. Снова возвращаюсь к трассе, вскарабкиваюсь на высокую обочину и начинаю голосовать.

Нервно переминаюсь с ноги на ногу, оглядываюсь, боюсь, что Эмин найдет нас и тоже меня уничтожит. Столько лет он был в неведении о собственном ребенке, надеюсь, и сейчас ему не расскажут. В противном случае его гнев станет последнем, что я смогу узреть в своей жизни.

Разномастные легковушки со свистом проносятся мимо. Если бы не Камилла, точно кинулась под колеса. Ведь у нас каждая секундочка на счету. Из-за поворота выруливает огромная желтая фура, при виде ее начинаю подпрыгивать и размахивать рукой сильнее.

Машина гулко притормаживает, наблюдаю, как открывается дверь. Тут же бегу к ней, взбираюсь по ступенькам, плюхаюсь в салон. Седовласый мужчина с густыми усами разглядывает нас с дочкой, параллельно снимает фуру с ручника.

– Сбежала, что ли? Муж бьет?

Ох… мой “муж” не бьет, он убивает. И лучше бы вам не знать его совсем.

– Типа того… – вздыхаю.

– Куда направляетесь?

– В соседний город. Вам по пути?

Мужчина кивает. Я немножко расслабляюсь, усаживаю дочь на коленки. Мы движемся быстро и слушаем ретроволну из магнитолы.

Я рассматриваю вечнозеленые елки, серый асфальт, трещину на лобовом стекле.

Вот она, долгожданная свобода, а радость-то где?..

Благо у меня есть деньги, Айхан надменно платил мне зарплату как слуге. Гроши, но я смогла подкопить сумму.

Чем дольше едем, тем больше я начинаю понимать, что даже в соседнем городе Чудовище с легкостью может отыскать нас. Ведь Эмин прилетел на Север не просто так. Опускаю глаза на Камиллу, девочка задремала. Укладываю ее маленькую головку себе на грудь, чтобы было удобней.

Тихо говорю водителю:

– Не сочтите за глупость, но скажите, вы же много путешествуете? Да? А есть такой населенный пункт с названием… эм… Новые Мошенки.

Последние два слова практически шепчу и тут же заливаюсь алым со стыда. Сотню раз прокручивала в мыслях рассказ Айхана и не верила, однако теперь ситуация изменилась. Я в растерянности и, скорее всего, хоть к черту лысому отправилась на кулички, лишь бы сохранить нас с дочкой в целости от хищных лап брата. От возмездия Эмина.

– Есть такая. Правда, людей там почти не осталось, старики да старухи на двадцать домов.

Он отвечает абсолютно спокойно, но это спокойствие словно бьет под дых. До мурашек. А если брат не соврал? Быть не может, то, что он говорил – бред! Хитрожопый Айхан все заранее спланировал и перепроверил информацию для легенды.

– А где она находится?

– Ее нет ни на одной карте, но я там бывал однажды. Четыре часа езды отсюда. И чапать с остановки еще километра полтора. Говорю же, глухомань!

– Подкинете?

Я запоминаю дорогу и стараюсь бдеть в оба глаза. Скучный пейзаж однотипных деревьев и автомобилей немного притомляет.

– Няня, пить…

Бормочет малышка, и я тянусь в сумку за бутылочкой с водой. Сердце кровью обливалось в стенах дома брата, ведь Айхан строго-настрого мне запретил упоминаться в роли матери. Теперь все изменится. Моя дочь прибавляет мне уверенности, чтобы двигаться вперед, а не завалиться в депрессию. Не представляю, как я раньше без нее жила?

Вдалеке у обочины вижу проржавевшую будку, больше похожую на собачью, а не на остановку для людей. Водитель притормаживает рядом и объявляет о пункте Новых Мошонок.

С дочерью на руках аккуратненько выхожу из грузовой машины. Верчусь и замечаю узенькую протоптанную дорожку. Ладно. Стискиваю зубы и вскидываю подбородок. Топаю по дорожке, что по обе стороны заросла сушняком.

Через минут пятнадцать мои руки устают держать Камиллу, но я не сдаюсь. Все вытерплю. Я иду и иду, в какой-то момент стала сомневаться, подумала, что заблудилась.

Ухмыляюсь, прищуриваюсь и замечаю железную таблицу с облупившейся краской. На ней сие название. Я приближаюсь к деревне, окруженной лесом и минимум цивилизации. Кто-нибудь бывал на самом краю света? Наверное, я нашла это место.

Ступаю по твердой земле вперемешку с глиной, вижу старые брусчатые избушки и покосившиеся заборы. Замечаю бабушку на лавке с клюкой. Странную, худую. С растрепанными волосами как у ведьмы.

– Где я могу найти Кабаниху?

Решаю следовать легенде Айхана, авось, и с названной родственницей познакомлюсь.

– Так померла Кабаниха, еще в прошлом году. А вы кто ей будете?

– Эм… племянница. – Вру и бровью не веду. – Дом? Я могу посмотреть ее дом?

– Пожалуйста, кому ж он теперь нужен. Заходи и живи. Он во-о-он там. На самом отшибе.

Пока топала к месту, насчитала восемь облагороженных избушек, один магазинчик, аптеку. Кажется, я точно попала в деревню-призрак. И население здесь соответствующее.

Надолго тут не задержусь, так, пережду смуту, а потом обязательно придумаю, что делать дальше.

С усилием толкаю почти сгнившую калитку, осторожно шагаю по бурьяну прямиком к лачуге. Хорошо, что сейчас в Якутии тепло, а то бы замучилась топить печку.

Дверь в дом поддается легко, я ступаю на скрипучую половицу и ощущаю вонь от сырости. Внутри пыльно и немного жутко. Такое чувство, будто я ворвалась на чужую территорию и вот-вот нас напугает приведение Кабанихи. Каждая вещица осталась на своем месте. Даже кружка на столе, будто владелица скоро вернется и допьет чай.

Я снимаю с себя свитер и расстилаю его на старом диване, усаживаю дочь сверху. Остаюсь в футболке. Трясу усталыми руками, придется осваиваться и навести порядок. Скромная пошарканная мебель и личные вещи наводят некую тоску и совсем не добавляют уюта.

Но я должна быть сильной, потому что выхода у меня другого нет.