Текст книги "'Рим, конечно Рим!' или 'Итальянское танго'"

Автор книги: Мила Бояджиева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 24 страниц)

– Нет! Все в порядке, у меня так бывает. От перемены климата... Причем здесь врач? Только счет оплачивать... К тому же, все мои проблемы решат московские специалисты.

– А если я тебя немного понесу? – Санта подхватил её на руки и стал осторожно спускаться по каменистой тропинке. – Так ничего, не укачивает? Держи меня крепче за шею, а то я могу споткнуться. И пожалуйста, в качестве поощрения – ведь все марксисты утверждают, что у рабочего человека должна быть материальная заинтересованность... Так вот, в соответствии с этим: каждые десять шагов ты должна оплачивать маленьким поцелуем – крошечным, копеечным, – в ухо, щеку, куда попадет, о'кей? Можешь даже целовать комбинезон, это менее чувственно.

Кристина опустила веки от внутреннего торжества: все-таки она уже кое в чем изучила этого парня! Ведь он волнуется за нее, по-настоящему волнуется. И старается отвлечь своей болтовней от боли и страха!

– Ой! – застонала Кристина, решив проверить свою догадку. Ее голова бессильно откинулась, длинные волосы упали, касаясь желтых лютиков.

– Что, что, милая? Ну что с тобой, скажи! – опустив девушку на траву, Санта стоял на коленях, не разжимая объятий, а сердце его колыхалось в груди, подобно испуганному мышонку.

– Прошло, прошло, дорогой...

Она счастливо улыбнулась, глядя прямо в черные зрачки – такие настороженные, испуганные. И притянула его за шею.. Но Санта увернулся от поцелуя.

– Ты уверена, что тебе уже лучше и желудок вновь не взбунтуется от моих прикосновений?

– Абсолютно уверена, что подвергнусь смертельной опасности, если сейчас же не окажусь в твоих объятиях. Я страшно проголодалась, Санта...

– К вам доктор, синьорина Кристина, – доложил утром следующего дня синьор Луиджи.

В комнату вошел весьма представительный господин с непременным саквояжем в руке и внимательно блестевшей оправой солидных очков. Кристина обмерла; ей показалось, что врач видит её насквозь.

– Прошу извинить меня, доктор... Вероятно быть, произошла какая-то ошибка... Я совершенно здорова.

– Должен признаться, синьорина, вы совсем не похожи на больную. И все же нам необходимо немного побеседовать. Вы разрешите присесть?

Доктор расположился в кресле и строго посмотрел на пациентку.

– Не хочу вас пугать, милая девушка, но дело в том, что беспокоящие вас приступы могут оказаться симптомами самых различных заболеваний, от таких невинных, как расстройство пищеварительного тракта, акклиматизации, до поражения головного мозга...

– Господи! Доктор, я не придавала значения... так бывает... – Кристина вдруг подумала, что, возможно, напрасно связывает свои недомогания с беременностью и внутренне обмерла: вот она, расплата за выпавшее ей короткое счастье.

– Ну что вы, голубушка, не стоит паниковать! Я ещё не сказал, что подобные явления могут означать вполне естественный и счастливый для юной женщины факт – предстоящее материнство! – доктор широко улыбнулся, будто уже поздравлял её с рождением младенца.

Кристина растерялась – в её планы никак не входило разглашение тайны. В каком свете представится тогда Санте приезд беременной женщины в Италию? Ясно – попытка посягательства на его свободу при помощи испытанного веками трюка. Да и нужна ли беременная работница графу?

– Синьор... Вернини, я благодарна вам за консультацию и непременно прибегну к вашей помощи, если почувствую что-то тревожное. Пока же, простите, мне пора идти. – Виновато посмотрела она в сверкающие очки и поднялась.

– Прошу вашего внимания на пару минут. – Любезным жестом доктор вернул пациентку на место.

Беседа затянулась и Кристине пришлось рассказать о своем положении и сроках беременности. Осмотрев её, синьор Вернини предупредил:

– Вам следует быть очень осторожной, внимательно прислушиваться к своему организму и тут же сообщить мне при первых же тревожных симптомах. Ведь синьора, если я не ошибаюсь, гостья графа?

– В некотором роде... Я приехала сюда, чтобы отдохнуть на воздухе и немного помочь графу при въезде в новый дом. Знаете... так много хлопот!

– Боже избавь! Вам противопоказанны волнения, а тем более чрезмерные физические нагрузки. Прогулки, бассейн, возможно, теннис... Но никаких скачек, автомобильных ралли и, тем более, поднятия тяжестей... Я обязательно поговорю об этом с графом. Вам должны быть созданы особые условия...

– Ах, доктор, прошу вас... дело в том, что здесь никто не знает о моем положении. Я скрыла о нем, отправляясь в это путешествие. В противном случае со мной будет связано много беспокойств. Я уехала из дома всего на два месяца и надеюсь благополучно вернуться до того момента, как моя фигура заметно располнеет и появятся какие-то серьезные недомогания... Умоляю вас, сохраните нашу беседу в секрете... Ведь вы, наверняка, храните не одну профессиональную тайну.

Доктор загадочно улыбнулся:

– Моя душа – кладбище секретов моих пациентов. В вашем случае соблюдение тайны кажется мне не разумным.

Он поднялся и жестом предотвратил вопрос Кристины:

– Визит оплачен. Вот мой телефон. Если возникнут трудности – буду рад помочь такой очаровательной синьорине. Ведь я ваш поклонник, Кристина... Внимательно следил за ходом судебного процесса. Вы – маленькая героиня и, естественно, что вас окружает таинственность... Я сохраню наш уговор, но и вы обещайте соблюдать осторожность. И запомните, очень близок тот день, когда вы почувствуете движение плода: ваш малыш даст о себе знать! Буду рад оказаться полезным вам, синьорина.

В знак соблюдения договора доктор прижал палец к губам и почти на цыпочках покинул комнату.

Кристина задумчиво осмотрела в зеркало свою талию – сантиметров на пять-шесть она раздалась, что удачно скрывали легкие костюмы свободного покроя. А что будет в июне? Да не все ли равно! Это ещё так далеко, ещё столько впереди чудесных дней, каждый из которых – драгоценность...

Яркую брюнетку, хохочущую в компании Санты на заднем дворе возле гаражей Кристина увидела ещё издали. Они почти обнимались – Санта, сменивший рабочую робу на элегантный летний костюм, и стройная синьора, оставившая поблизости свой шикарный открытый автомобиль. Громкие веселые возгласы, бурная жестикуляция свидетельствовали о приятной встрече. Кристина, направлявшаяся к гаражам, попятилась за угол дома, пораженная увиденным. Минут через пять мимо неё пронеслась красная машина неизвестной визитерши, в которой та увозила принарядившегося, радостно-возбужденного Санту.

Кристина увидела своего дружка только на следующий день и сразу поняла – что-то случилось: напевая бравурную мелодию, Санта готовил к выезду спортивный "альфа-ромео" из гаража графа. Одет он был с небрежностью, но это была продуманная небрежность эстета, а не случайная неразборчивость работяги.

– Ты надолго уезжаешь? Мне надо обсудить кое-что по поводу декорирования графских покоев. Кто же лучше знает вкусы хозяина, как не его близкий друг, – официальным тоном обратилась к нему Кристина.

Санта смутился, встретившись с вопросительным взглядом девушки.

– Видишь ли, явилась Рокси – наша старая с Коловисимо знакомая. Рокси – дизайнер по интерьеру и много помогала в реставрации замка. Она остановилась в городском отеле, но я думаю, было бы правильней поселить девушку в доме – ведь Рокси одна из приглашенных на праздничный ужин. Недельку отдохнет, подышит воздухом... Имеет полное право после напряженной работы... – Санта тараторил почти без пауз, протирая ветровое стекло и не глядя на Кристину.

– Д-да... Конечно, ей надо пожить в доме. – Согласилась Кристина, сделав значительную мину. – Я попрошу Луиджи выбрать ей удобные покои и лично прослежу за их уборкой.

– Ты напрасно все так понимаешь... Рокси подружка и не больше. Правда, одно время, кажется, у Коло с ней что-то было. Но времена прошли... Вчера она повезла меня ужинать и все выпрашивала про графа – видать, до сих пор неравнодушна...

– И сегодня ты торопишься утешить скучающую девушку своим второсортным (после графа, конечно) обществом. – Кристина не мгла скрыть язвительный тон.

– Да нет, вовсе не тороплюсь. – Вертя ключи от машины, Санта демонстративно облокотился на открытую дверцу. – Выкладывай, какие у тебя проблемы. Горничные дерзят или Луиджи пристает?

– Ерунда. Не стоит отрывать у тебя время... Осталась всего неделя до празднества... Здесь все в такой запарке... – вяло пробормотала Кристина, понимая, что не вправе предъявлять никаких требований к Санте. Не вправе обижаться, "качать права" – нет у неё здесь никаких прав, кроме полномочий "распорядительницы домашней прислуги".

– А мои владения в полном порядке, гараж может похвастаться образцовым содержанием. Так что переключаюсь в другую сферу деятельности обслуживанию прибывающих гостей. – Санта со вздохом развел руками.

– Нелегкая работенка. Не надорвись... Желаю удачи...

– Увидимся позже. Чао! – послал воздушный поцелуй уже отъезжающий Санта.

... Теперь они встречались совсем редко и без всяких попыток продолжить интимные отношения. Рокси поселилась в гостевой комнате графского дома и Кристина несколько раз видела, как она вместе с Сантой укатывала куда-то рано поутру. Девушка постоянно меняла эффектные туалеты и явно пребывала в приподнятом состоянии духа. Санта же просто лучился деятельной энергией.

"Конечно же, он влюбился. Глаза блестят и, чуть свет, уже в отъезде", – догадалась Кристина. И как ни убеждала себя в естественности такого хода дел, ощущение было гадкое – как будто Санта-Рома нарушил клятву в вечной любви, предал и бросил с ненужным ему ребенком. Кристина осунулась, побледнела и демонстративно перестала пользоваться косметикой: нравиться ей здесь было больше некому. Все чаще и чаще приходила мысль о том, чтобы уехать поскорее, бросить все, заставить Санту хоть немного побеспокоиться и взгрустнуть. Еще больше хотелось сделать нечто больно ранящее, сражающее муками совести безответственного и жестокого болтуна.

Однажды Кристина нашла у себя под дверью магнитофон с кассетой и веточку цветущей яблони. Это была запись выступления Санты, сделанная два года назад в концертном зале Вены. Теперь, в одиночестве, Кристина могла слушать голос, ещё недавно звучавший для нее. Темные южные ночи за окном её комнаты с крупными, мерцающими звездами, силуэтами кипарисов и пиний на фоне зеленоватого горизонта, с запахами луговых трав, заносимых мягким ветром – шептали о том же, все о том же, что и льющийся из магнитофона голос: о любви, без которой и жизнь не в жизнь.

... – Детка, ты худеешь прямо на глазах, – заметил как-то мимоходом Санта, скользнув рукой по её бедру. – Скажу Луиджи, чтобы кухарка приносила тебе на ночь молоко от деревенской коровы. Не спорь, это очень полезно.

– Слишком много беспокойств о прислуге. – Кристина уже получила темно-серое строгое платье с белым фартуком и кружевной наколкой вместе с распоряжением одеть форму ко дню прибытия хозяина.

– Ты – мой кадр. А значит я должен отвечать перед графом за твою работоспособность, а следовательно, здоровье... Кстати, доктор сказал, что у тебя авитаминоз. Это национальное заболевание граждан России. Следует подналечь на овощи и фрукты. И не забывать про назначенный им комплекс витаминов.

– Я получаю отменную еду. Только с аппетитом плохо.

– Дорогая, ты уже совсем взрослая девочка, надо быть более рассудительной и волевой – еда не только удовольствие, но и средство существования. Она нужна твоему организму. Этакая заморенная начальница всех служанок, боюсь, не понравится графу. Хотя... я должен тебя разочаровать, детка. Если ты собиралась положить глаз на Коловисимо, то, кажется, опоздала, как, впрочем, и Рокси. Его сиятельство сообщил, что прибудет вместе с юной леди, к которой имеет самые серьезные чувства... Не знаю, где он её подцепил, но распоряжения недвусмысленны:" приготовить свадебные апартаменты"... Это в гостиницах так называют номера для молодоженов. И значит – огромная кровать, полно цветов и – ни души за стеной.

– Луиджи уже дал задание горничным, а я как раз слежу за тем, чтобы на шелковом балдахине, развевающемся как паруса над "кораблем любви", не осталось ни единой пылинки. Чтобы в камине были дрова, в холодильнике напитки, а в вазе – любимые цветы хозяина. Кстати, каковы распоряжения на этот счет?

– Никогда не говорил с Коло о цветах, – пожал плечами Санта. По-моему, он их вообще не замечает. Главное – кровать. Ты правильно заметила, "корабль любви"..

– Для большой команды. Там можно разместить шестерых, – язвительно вставила Кристи, которую стало раздражать всякое проявление чужого любовного счастья.

– Ну, нет. Дудки! В этом Коло – нормальный мужик и абсолютный собственник. Никакой пролетарской дележки... А насчет цветов – усыпьте все розами. Без шипов, естественно. Это классика... Кстати, о классике... Санта весело посмотрел на собеседницу, не замечая её унылого вида. – Я буду петь на празднике по личной просьбе друга. Как бы открывать его маршем Мендельсона из "Сна в летнюю ночь".

– Ха! Этот свадебный марш у нас обязательно играют в время бракосочетания. Кто выбрал подобный репертуар?

– Если честно, граф. Все же он хозяин и он заказывает музыку... Каждый вечер мечтаю прогуляться с тобой в парке, детка. Показать пещеры, гроты и новые цветники. Но стоит только увидеть кровать, падаю и засыпаю, как мертвый. Устаю... Только очень прошу, бамбина, не забывай меня до пятнадцатого июня. Как только завершим празднество, сбежим в леса, сделаем шалаш, а я буду охотиться на козла.

– Если ты имеешь в виду меня, то есть глупую, доверчивую женщину, то по-русски это называется по-другому: курица. Не думаю, что охота на куриц достойное дело для настоящего мужчины.

– Не понимаю, Кристи. Ты так громоздко иронична. Я в чем-то провинился? Тебе не понравилась запись моего концерта или синьорина Ларина имеет что-то против исполнения Мендельсона?

– Нет, дорогой, ты безупречен, как и музыкальный вкус графа, вздохнула Кристина. – Жаль, что Рокси останется у разбитого корыта – она такая хорошенькая. Может, его сиятельство ещё подумает насчет невесты?

Кристина насмешливо пригляделась к Санте.

– Не уверен. По молодости за ним водились грешки по части сердечного непостоянства. Но теперь он, кажется остепенился... Судя по всем этим грандиозным затеям с устройством семейного очага... – Санта значительно присвистнул. – Только, кажется мне, и Роксана не будет слишком переживать.

– Ну, понятно! Замена не так уж плоха – титулованный тенор! – Кристина едва сдержала слезы, мгновенно навернувшиеся от обиды. – Привет подружке!

Не оборачиваясь, она рванулась к дому, мечтая лишь об одном – поскорее закрыться в своей комнате и от души разреветься. Ну, разве могла она предположить, отправляясь с поманившим её парнем, что все это окажется так безнадежно, так больно...

– Постой! – Санта остановил её, крепко схватив за локоть. – Мне порой кажется, детка, что ты ко мне просто неравнодушна! – н развернул к себе мокрое от слез лицо Кристины. Ведь это ревность, ревность! Эй, уж не влюбилась ли в маэстро Бельканто строгая синьорина Ларина?

Кристина попятилась, с ненавистью глядя на своего мучителя. Зубы крепко сжались от горького вкуса обиды. Она протянула перед собой сжатые кулаки и, сверкнув глазами, прошептала:

– С каким бы наслаждением я расцарапала бы сейчас твое наглое, твое... твое... отвратительное лицо! Я ненавижу тебя, Санта!

Две горничные с тележкой постельного белья, заметив ссорящуюся пару, поспешили скрыться в аллее цветущих рододендронов.

Два последних предпраздничных дня в усадьбе царило необычайное оживление. К хозяйственному входу без конца подъезжали машины, привозящие то специальные длинные столы из темного дерева, то группу поваров с собственным инвентарем. Рабочие разгружали рефрижераторы, перетаскивая в холодильники упакованные в ледяные глыбы дары моря – креветок, лангуст, омаров, каких-то серебряных розовоглазых рыб, мясные туши, свежайшие, будто с картинки, овощи и фрукты. Сосредоточенно, молча носили ящики с дорогими винами и галлоны минеральной воды.

– Хозяйство-то новое, хоть и три века стоит. Да погреба пусты – надо все заново устраивать, – с приятной озабоченностью делился своими проблемами Луиджи. – Вот видите, Кристина, вчера по последнему распоряжению его сиятельства начали планировку трапезной, то есть банкетного зала, полезли на чердаки за столами, а там дна гниль. Пришлось заказывать новые и все точно по размеру. Ужин-то будет накрыт во дворике, там, что с тыльной стороны дома. Я думаю, не хуже, чем при каком-нибудь короле выйдет.

Кристина уже обратила внимание на строительство. Умело расставленные "ширмы" из высокого штакетника, увитого розами, образовывали большой зал под открытым небом. Торцевую сторону "трапезной" образовывала стена дома с полукруглым портиком, превращенным в эстраду. Верхушку портика венчала витая балюстрада большого балкона из "апартаментов новобрачных". Расставленные на балконе кадки с цветущими апельсиновыми деревцами казались райским садом, вознесенным на тонких изящных колоннах.

Ящики с деревцами флердоранжа и двухметровые жирандоли с пучками толстых свечей окаймляли зал. Эти деревца, в глянцевитой листве которых ярко белели тугие, едва распустившиеся бутоны и атласные ленты, украшавшие все вокруг, придавали трапезной особую, нарядно-свадебную торжественность. Ленты перевивали хвойные гирлянды, украшавшие портик, развивались на ветвях деревьев, оконных переплетах, белым серпантином свешивались с балконных перил. У всех, занятых подготовкой банкета, было сосредоточенно-приподнятое настроение. Многочисленная челядь и приглашенные работники трудились, непокладая рук.

Кристина, в форменном платьице с алым ромбом распорядительницы домашней челяди рассеяно бродила среди предпраздничной суматохи, думая о том, что однажды уже была свидетельницей подобного события – статистом на чужом празднике. Юбилей Антонелли, Элмер Вествуд со своей телевизионной командой – как давно это было! Как трепетала русская "Маруся" от причастности к творимому на её глазах великолепию, предчувствуя невероятные повороты судьбы... Она стояла на пороге грандиозного, невиданного счастья, вдыхая всей грудью пьянящий воздух удачи. И как печально, как пусто на душе было сейчас – словно глядишь вслед поезду, увозящему мечты и надежды.

Кристина запрещала себе расслабляться, распускать нюни. Решение был принято – сразу после празднества она уедет. Тихо, без выяснения отношений, оставив записку Санте. С извинениями за внезапный отъезд и благодарностью, разумеется. Доктор прав, легкомыслие – не лучшее качество будущей матери. А ведь платье, заказанное месяц назад, едва сошлось в талии, хорошо еще, что фигуру скрадывает белая кружевная пелеринка. Спохватившись, Кристина спрятала в карманы руки, которым только что гладила живот: она часто теперь прислушивалась к себе, ожидая обещанных доктором толчков.

После полудня Кристина катила в трапезную тележку со стопками новых льняных скатертей. Чуть не сбив её с ног, подскочил откуда-то давно не попадавшийся на глаза Санта:

– Что за советские замашки? Ты забываешь, что должна всего лишь руководить! Где твои подчиненные? – Глаза Санты сверкали непритворным гневом. Отобрав у Кристины тележку, он толкнул её вниз по аллее и, подозвав жестом какую-то девушку, коротко распорядился: – Проследите за скатертями!

– Поняла? Вот так должна поступать особа, облеченная властью. А не таскать самостоятельно ящики с булками.

Брови Кристины удивленно поднялись – интересно, откуда Санте известно, что она мимоходом помогла пареньку, разгружавшему хлебный фургон?

– Достаточно на сегодня, Кристи. Ты выглядишь усталой. Пойди отдохни до вечера. Граф должен прибыть к шести часам. Затем, видимо, отдохнет, в восемь все соберутся в зале, а ровно в девять вступит оркестр и собравшимся будет представлен новый хозяин этих владений. – Санта весело подмигнул. Пора чистить перышки, прелестная славянка!

– Санта, я же не гость и не могу оставить свой руководящий пост до самого последнего момента. Граф щедро заплатил мне за месяц комфортабельного безделья.

– Ерунда. Я обо всем договорился с Луиджи. Сейчас ты отправляешься на перерыв. В девятнадцать часов твой рабочий день заканчивается. Приоденься поприличней и присоединяйся к гостям. Многие будут рады с тобой познакомиться. К тому же, мы с Рокси сведем тебя с весьма интересными людьми. Не забывай, Кристину Ларину окружает слава!

– Уж лучше бы её не было. Когда кто-нибудь мне напоминает о процессе мне хочется поскорее броситься под горячий душ... Физически ощущаю грязь, вылитую на мою голову... Ты ведь, конечно, тоже не забыл, как судебные заседатели выясняли, спала ли я с Стефано, то есть, доном Лиджо....

Санта в сердцах заломил руки:

– О, загадочная русская душа! Ты же вышла из переделки победительницей – к чему предаваться самоистязаниям! Тем более, сейчас. На носу праздник, подружка!.. – Он обнял её за плечи и прижал к себе.

– Чужой праздник, – невесело согласилась Кристина. – Я от души желаю всем участникам, чтобы торжество графского веселья не обмануло их ожиданий... Фейерверк будет? – В грустном взгляде Кристины блеснул детский огонек.

– Тебе нравится пальба? Ну тогда – обязательно состоится салют и фейерверк. До самого Рима будет видно!

– Уж лучше – до Москвы... – Кристина опустила глаза, боясь, что они выдадут её тоску и решимость уехать.

– Тебе не терпится вернуться домой? – Нахмурился Санта, по-своему истолковав грусть девушки. – Это понятно: отсутствие рядом близких людей, вернее, самого близкого человека, особенно остро ощущается в праздники. Не горюй, девочка!

Он потрепал Кристину за подбородок и, приподняв лицо, заглянул в глаза.

– Пожалуй, ты прав, стоит отдохнуть.

Она осторожно освободилась из объятий Санты, чувствуя, как от прикосновения его ладоней начинают слабеть колени и как рвется наружу неуместное, ненужное признание. Не оглядываясь, зашагала прочь, а он даже не попытался удержать, послав в спину удаляющейся девушке веселое "Чао!"

Разыскав Луиджи, Кристина удостоверилась, что свободна с семи часов и предупредила его, что будет отдыхать до утра. Конечно же, она и не думала толкаться среди гостей. Бедная провинциальная гостья в затрапезном платье, ищущая интересных знакомств и комплиментов. Закатившаяся звезда уголовной хроники. Ни за что! Запершись у себя в комнате, Кристина, не раздеваясь, бросилась на кровать, чувствуя себя самым одиноким существом в мире. Рука потянулась к магнитофону, но тут же остановилась: сегодня ей не нужен голос Санты...

Она уснула, а когда открыла глаза от света фар и автомобильных гудков за окном, часы показывали 8.15! Приоткрыв штору, Кристина увидела идущие с зажженными фарами по главной аллее автомобили – это съезжались прямо к праздничному столу последние гости. Внизу у крыльца слышался смех горничных, сплетничавших по поводу приглашенных. Речь шла о каком-то платье, заказанном одной из дам в лучшем римском доме моделей. Имя модельера девушка, конечно, не запомнила, но утверждала, что лично видела чек с множеством нулей – целое приданое для деревенской невесты.

Когда-то, совсем недавно, это могло бы потрясти и Кристину, теперь ажиотаж вокруг бального туалета показался ей издевательски-ничтожным. "Мне бы её проблемы..." – подумала она о расточительной синьоре с завистливым, унизительным раздражением и в тоске оглядела раскинувшийся вокруг парк. Площадка возле дома опустела, иссяк поток автомашин.

Садовник при помощи официанта, в белом смокинге, светившимся в сумерках, с глухим стуком покатил по брусчатке в сторону трапезной полную срезанных цветов тележку. Шлейф аромата, тянувшийся за ней , напомнил Кристине бабушкин сад и тот майский вечер, который следовало поскорее забыть. Через полчаса грянет оркестр и запоет Санта – там, вдалеке, для других. Его взгляд отыщет среди гостей Рокси и только для неё будет звучать чудный голос. Воспоминания, воспоминания... Кто бы подумал, что в двадцать три они могут быть столь мучительно-неотвязными!

Накинув шерстяную шаль, купленную для неё Сантой на деревенской ярмарке, Кристина выбежала из дома. Ей хотелось спрятаться в пахучих дебрях сада, сбежать от унижения и зависти, комком подступавших к горлу. Перед глазами стояли кадры любимого старого фильма, от которых в детстве щекотало в носу: карета с разряженными сестрами уносится к сверкающему замку, а маленькая замарашка остается на дороге одна. Ощущение повтора заставило Кристину остановится, вглядываясь из-за кустов в освещенный прожекторами двор.

Все это уже было в её жизни. Так же шумел рядом чужой праздник, так же сжимала сердце обида. Но та озябшая наяда, размазывавшая грим озерной водой, оплакивала неудавшийся вечер, теперешняя горничная – загубленную жизнь. И что это – снова мираж? – В тени лавровых зарослей, окружающих дворик, белеет высокая мужская фигура, а к ней в серебристом вихре развевающегося вечернего платья, протягивая руки и что-то щебеча, летит другая – женская. Лара обнимает Элмера? Нет, это Санта, взяв под руку Роксану и что-то нашептывая, повел очаровательную спутницу в шумный "банкетный зал" – к столу, веселью, танцевальному флирту...

Увы, "принцесса на обочине" – это пожизненная роль Кристины-статистки, незваной гостьи, лица из толпы. Ненавидя себя и все вокруг, она кинулась прочь. Не разбирая дороги, натыкаясь на камни и кусты, неслась в темноту . Волосы цеплялись за какие-то ветки, саднило колено, ободранное о корявый пень, от боли разрывалось сердце... Ах, как хотелось вопить, обвинять, причитать, жаловаться, мстить, сводить счеты... Но она лишь закусила губы, не отирая бегущие по щекам злые слезы.

Выбравшись на знакомую аллею, Кристина остановилась, переводя дух. Праздник остался позади, перед ней открывался пронизанный голубоватым лунным светом коридор, ведущий к вершине холма. Шеренги старых кипарисов вытягивали свои черные верхушки прямо к звездному небу, словно взывая к прощению. Звонкая от стрекота цикад тишина, светящиеся во мраке белые цветы, мириады звезд – торжественно и покойно, как в храме. И словно видишь себя со стороны, нет, сверху – с сияющей, бездонной высоты – крошечную, потерявшуюся в мирской суете, частицу Вселенной. Кристина глубоко вздохнула, запрокинув к небу лицо и поклялась себе быть доброй и мудрой. Мстить и жаловаться она не станет. Но никто не сможет помешать ей жалеть себя.

Кристина поднималась все выше, зная, что аллея выведет к круглой площадке, обсаженной кряжистыми карликовыми деревьями. В кольце их ветвей, сохранился полуразрушенный фонтан – нелепый и трогательный в своей обветшалой роскоши. Четыре каменных грифона, грозно взирающие во все стороны света, держат в когтистых лапах овальную чашу, из которой когда-то стекали вниз, образуя маленький водопад из прозрачных струй. Попав сюда впервые, Кристина обрадовалась, сумев разобрать на обломках чаши высеченную по краю надпись: SE NON E VERO, E BEN TROVATO – "если это и не верно, то все же хорошо придумано". Она возликовала, словно встретила старого друга, поддержавшего в трудную минуту. Оказалось, что старый фонтан лгал ей.

Уже издали Кристина услышала журчание. Прибавила шаг, вышла к площадке и не поверила своим глазам: в кольце сплошь покрытых бело-розовыми цветами низкорослых яблонь стоял возродившийся фонтан. Гордо нахохлившиеся грифоны крепко держали полную воды чашу, накренив её так, чтобы прозрачные струи падали прямо на камни, дробясь на сотни быстрых ручейков. "Если это и не верно, то все же хорошо придумано" – ощупала руками Кристина едва заметную сейчас, но старательно восстановленную надпись. Что хотел доказать высекавший на камне эти слова? Что привлекло того, кто вернул жизнь старым обманщикам-грифонам?

"А может быть, это ты плохо придумала свою любовь? Может, ты в чем-то ошиблась, Тинка?" – она присела рядом с грифоном и, опустив ладони в воду, прижалась лицом к прохладному, шершавому камню. Тихо журчали струи, вторя звенящим в кустах цикадам. Парк казался заколдованным царством. На глянцевой листве лежало лунное серебро, цветущие деревья источали сладковато-пряный аромат, а прозрачные вуали тумана, повисшие среди деревьев, навевали образы шекспировского "Сна в летнюю ночь" – эльфов, лесных духов, резвящихся в любовном дурмане.

Кристина закрыла лаза, растворяясь в волшебстве этой последней южной ночи. Она должна была проститься с парком, небом, водой. Забыть навсегда сон, подаривший ей Санту...

Рядом хрустнули ветки, раздирая стену кустарника, из темноты шагнул в лунный свет мужчина. Кристина вскочила, сдержав крик: снова явилось к ней обманчивое видение – высокий красавец с упрямым, будто рассеченным подбородком над крахмальным воротничком. Только теперь он вышел не из серебристого "мерседеса", а из темного парка, и смотрел на неё виновато и нежно, словно опоздал на важное, давно назначенное свидание.

– Извини меня, дорогая! Что случилось, ты плачешь? – Взяв её за руки, Санта тревожно всматривался в лицо девушки. – Тебя кто-то обидел?

– Никто... никто, – голос Кристины дрожал, испуганно озираясь, она пятилась назад, не в силах разделить реальное и воображаемое.

Что же это? Она хотела увидеть его, заклинала о встрече душистую ночь – и он явился! Не из праздничного зала – из мира горячечного, страстного вымысла... Кристина сжала виски и, неотрывая от Санты округлившихся глаз, попятилась. Несколько секунд стояла как вкопанная и охнув рванулась в кусты.

– Эй, ты куда? – Санта поймал её руку и крепко сжал пальцы. – Что произошло, детка? Я искал тебя в зале, в твоей комнате, обегал весь парк... Что ты здесь делаешь?

– Ничего... Я прощалась. Завтра уезжаю. Мне надо сочно вернуться домой, – пробубнила она, не глядя ему в лицо.

– Ты скучаешь о ком-то? Все это время я видел тебя печальной. Твой возлюбленный остался в Москве?

– Нет, синьор следователь. Он здесь, – сказала Кристина, не уверенная, к кому обращены её слова – реальному Санте или рожденному воображением герою.

– Где? – Санта огляделся. Кристина рассмеялась, стряхивая оцепенение.

– Раньше ты был догадливей, маэстро Бельканто... Тебе, кажется, пора на сцену! – напомнила она.

– Давно пора. Уже начали ужинать без Мендельсона. Это неважно Коловисимо в ударе – там такое веселье!.. Но я искал тебя, девочка. Нам надо вернуться. – Дай мне руку – пойдем! Пойдем же, вот так...

Подхватив Кристину под локоть, Санта повел её к дому. Она брела, как во сне, тщетно пытаясь понять нечто главное.

– Ты даже не удивился, что я уезжаю? – вдруг остановилась пораженная этой мыслью Кристина.

– Прости, я думал о другом. – Санта преградил ей путь и, почти касаясь губами лба, тихо сказал. – Я прошу сейчас тебя о двух вещах, обещай не отказываться.