Текст книги "Возможно (СИ)"
Автор книги: Мика Хьюстон
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)
И это пугало.
– Рой… – Хоукай так и не посмотрела на лицо своего собеседника.
Огненному было не по себе от того, что он забыл о той, кто помогала ему ни один год и во время учёбы у Бертольда, и в Ишваре. Она же, чёрт возьми, заслуживает к себе совсем другого отношения. А алхимик вместо того, чтобы помочь ей, сконцентрировался только на своей боли.
– Я сказал: хватит, – повторил Мустанг, стараясь заставить свой голос не дрожать на последних словах. – Слышала?!
Он и так потерял всё, что мог. А если из его жизни исчезнет ещё и Лиза… То никто не сможет предположить, что может произойти потом. Сейчас у подполковника осталось только два человека, ради которых ему хочется жить: Хьюз и Хоукай, с которыми он совсем недавно выбрался из Ишвара.
Неужели они ради этого выжили в том Аду, чтобы умереть сейчас, когда они могут хоть немного восстановиться?!
– Хорошо, – слабо кивнула снайпер.
И только после этих слов Рой смог с облегчением вздохнуть. Он совсем не хотел, чтобы снайпер изводила себя чрезмерной работой, чтобы чувствовать себя хоть кому-то нужной после убийств и чтобы больше не вспоминать о той войне, которая всего за несколько лет сломала столько человеческих судеб.
– Может, отпустишь? – Лиза неуверенно подняла свою руку, которую до сих пор сжимал в своей алхимик.
– Ах, да! – сразу же отреагировал Мустанг, упрекая себя за такую оплошность.
В последнее время он стал слишком невнимательным. Вот теперь он даже забыл о том, что сделал всего полминуты назад. Может, ему действительно стоит взять отпуск хотя бы на недельку? А то иначе он совсем загнётся.
– Ты не меняешься, – с грустью замечает Хоукай. – Думаешь о других, совсем забывая о себе.
– И я это слышу от тебя? – алхимик был бы не против криво улыбнуться, но у него не получалось даже это.
Снайпер только пожала плечами и села рядом с подполковником. А Рой, не желая сейчас думать хоть о чём-то, слегка обнял Лизу, желая ощущать её рядом с собой и вовремя отреагировать, если она вдруг начнёт исчезать.
Без неё после Ишвара было бы действительно сложно жить.
Сейчас Мустангу было плевать абсолютно на всё: и на гомункулов в Центральном штабе, и на то, что сейчас творится с Кимбли, о котором он не спрашивал где-то с месяц, и о жизни мальчика с золотыми глазами в не таком отдалённом Ризенбурге. Главное, что у него есть человек, ради которого хочется жить, а всё остальное не важно.
У них есть эта ночь, изменившая столько жизней: и женщины, которая встретила огромный философский камень, и не состоявшейся матери, которая прошла сквозь Врата, и их собственную, позволив в очередной раз понять, что кроме друг друга у них никого нет.
А большего им пока и не нужно.
========== Глава 19. Люди ==========
Пока тёплый летний ветер своими цепкими, незаметными для людского глаза руками подхватывал горький серый дым и уносил его далеко-далеко, Эдвард старался без надобности не высовываться на улицу, чтобы не пересекаться с очень часто курившим Гридом, который иногда любил подшутить над хозяевами дома, выдохнув им в лицо всё, что находилось в его достаточно быстро регенерирующих лёгких.
Мальчик предпочитал находиться рядом с матерью, которая только пару дней назад излечилась от своей ужасной болезни. Он был свято уверен в том, что женщине сейчас очень нужно его присутствие рядом с ней, ведь не каждый день человеку удаётся пройти через Врата, чтобы избавиться от своих проблем.
А после произошедшего в буквальном смысле этого слова чуда каждому нужно хоть с кем-то поделиться своим счастьем. Да и сам мальчик хотел радоваться со своей матерью, что её жизни больше ничего не угрожает и что теперь женщина проживёт намного дольше, чем это было в том ужасном кошмаре.
И поэтому юный алхимик старался не отходить от Патрисии и помогать ей во всём, ровно как и Альфонс. Он никак не мог нарадоваться тому, что с его матерью всё хорошо. Эдвард уже успел нарисовать в своём детском воображении ужасные картины возможного не самого приятного и счастливого будущего. А сейчас, когда женщине ничего не угрожало, он мог с чистой совестью начать жить спокойно и не забивать свою голову всякими никому не нужными вещами.
Жадность же с его двумя спутниками можно немного потерпеть. Вряд ли эти трое станут надолго задерживаться в Ризенбурге. Они должны совсем скоро вернуться в свой родной Дублис, ведь они уже сделали в доме Элриков всё, что должны были, и теперь эти очень странные люди полностью свободны и могут делать всё, что им захочется. В том числе и вернуться домой.
В город, в котором жила Изуми.
Когда деревянные половицы слегка неприятно, но в то же время достаточно тихо заскрипели, Эдвард резко дёрнулся, при этом неприятно поморщившись, и посмотрел в сторону двери, ведущей на кухню.
Он сразу понял, кто это был. Альфонс или Винри никогда не ходили так медленно и вальяжно, а Патрисия уже находилась рядом со своим старшим сыном в одном помещении и занималась своими делами.
Оставались только их гости.
Грид, окинув всех присутствующих надменным и слегка оценивающим взглядом, привычно ухмыльнулся и сложил руки на груди. Юный алхимик инстинктивно посмотрел на мать, которая совсем не обратила внимания на пришедшего гомункула, чтобы понять по её выражению лица, как ему стоит поступать, а то мальчик до сих пор немного побаивался искусственного человека.
По-хозяйски сев на один из стульев, Жадность посмотрев на Мартель и Дольчетто, которые сразу зашли за ним, будто зачем-то ожидая, когда его спутники окажутся рядом с ним, чтобы сказать нечто важное. И это начинало пугать Эдварда. Он уже успел хорошо понять, что от таких людей, как его гость, никогда нельзя ожидать ничего хорошего. Они готовы пожертвовать чем угодно, чтобы достичь своих «высших» целей.
В том числе и другими людьми.
– Хватит держать дурацкую паузу, – Патрисия посмотрела на гомункула через плечо. – Говори по делу.
Эта непривычная серьёзность матери казалась очень странной и немного пугала Эдварда. Он раньше видел женщину только глупой и немного наивной, но сейчас она была неестественно серьёзной и поступала так же, как и Хоэнхайм, который всегда думал на несколько шагов вперёд.
И от этого юному алхимику становилось не по себе. В свете последних событий мальчику было просто жизненно необходимо быть готовым ко всему, иначе его планы будут разрушены в один миг.
Даже к тому, что его мать может открыться ему с новой стороны.
– Мы собираемся сегодня идти, – довольно сообщил Грид.
– Правда? – с трудом скрываемым счастьем поинтересовалась Патрисия, немного заинтересованно посмотрев на гостя, полностью забыв о своих делах.
Сейчас Эдаврд и не собирался осуждать свою мать за её поведение, которое совсем не вязалось с привычным образом женщины-домохозяйки. Мальчик сам был обрадован той новостью, что Жадность решил, наконец, покинуть Ризенбург. Вспоминая свой кошмар, в том числе и нескольких невероятно жестоких гомункулов, доверять Гриду как-то не очень хотелось.
Кто знает, что у него на уме.
– Да, – мужчина утвердительно кивнул. – Мне больше нет смысла у вас тут задерживаться. Да и встретиться кое с кем мне не очень хочется, поэтому будет лучше на одном месте не задерживаться.
– И за нас ты не волнуешься? – хохотнула Патрисия.
– С чего бы это? – недовольно фыркнул Жадность. – Всё, что от меня зависело, я сделал. Я с новой информацией вы сами сможете решить, что делать дальше.
Это безразличие, с которым говорил гомункул, однозначно не располагало. Эдвард никогда не любил таких людей, как его гость. И если бы мальчик так сильно не зависел от Грида и тот не был связан с Хоэнхаймом, то он бы ни за что не впустил его в свой дом и никогда бы не обратился к нему с просьбой излечить мать.
Но вспоминая о том, что Жадность живёт в Дублисе, из которого была родом Изуми, юный алхимик понимал, что он не может просто так отпустить своего гостя, который до сих пор может быть ему полезным. Уж лучше сохранить с гомункулом нормальные отношения, чем оказаться в незнакомом ему городе совсем одному.
– Надеюсь, по дороге с вам ничего не случится, – искренне улыбнувшись, Патрисия вернулась к своим делам.
– Я тоже, – коротко отозвался Грид.
Наблюдая за этой сценкой, Эдвард не знал, что ему стоит сделать. С одной стороны, он ещё не испытывал к Жадности особой симпатии из-за того, что он никогда не любил подобных людей.
Но с другой стороны ему становилось не по себе от той лёгкости, с которой мужчина говорил, что он может в скором времени умереть от руки непонятно кого. Да и то, что мальчик собирался продолжать сотрудничать с гомункулом ещё хотя бы пару лет, чтобы добиться своих целей, играло немаловажную роль.
Вряд ли Грид станет терпеть того человека, с которым у него сложились не самые лучшие отношения. Да и любой, в конце концов, поступил бы на его месте точно так же, поэтому юному алхимику стоит хотя бы немного потерпеть достаточно сложный характер своего нового знакомого и его спутников.
– Жадность, мне нужно поехать в Дублис! – внезапно для всех заявил Эдвард.
Гомункул, непонимающе посмотрев на мальчика, на несколько мгновений замер, переваривая полученную информацию. Может, юному алхимику действительно следовало быть более рассудительным и спокойным, но сейчас это было последним, что волновало его. Уж слишком много проблем свалилось на его детскую голову в один момент.
– Зачем? – наконец, поинтересовался мужчина.
– Я хочу попросить Изуми Кёртис взять меня в ученики! – продолжал так же уверенно рассказывать мальчик. – Ты же знаешь, кто она такая?
Грид замолчал, пристально рассматривая Эдварда. Он сразу же вспомнил слова Мартель, которые та обронила в поезде. Если же этот мальчуган говорит о той же Изуми, которая была выбрана в кандидаты в ценные жертвы Отцом, то было бы неплохо держать её на коротком поводке, а потом, в случае чего, использовать женщину в своих целях.
В сложившейся ситуации это было бы действительно неплохо. Жадность не мог в полной мере предположить, что конкретно мог задумать его создатель и когда тот решится избавиться от него, а если у хозяина «Гнезда Дьявола» будет на прицеле Кёртис, то он сможет хотя бы на время затормозить активность Отца.
Лучше это, чем ничего.
– Да, знаю, – коротко кивнул Грид. – Да и я, в принципе, не против этого, – мужчина пожал плечами. – Но что скажет твоя мать? – и перевёл взгляд на Патрисию. – Я же не могу тебя просто так забрать без её согласия.
Эдвард с надеждой посмотрел на свою мать, ожидая, что она всё же согласится отправиться в Дублис. Пускай путь им предстоял не близкий, мальчик не был готов потерять всё то, что было достигнуто с таким трудом, да и допустить столько смертей, которые всегда следовали за ним по пятам в том кошмарном сне, было просто непозволительно для человека, который обладает информацией.
А Патрисия тем временем колебалась. И от этого юный алхимик начинал волноваться всё больше и больше. Ведь если женщина не дала ответа сразу, то она, вполне возможно, подбирает нужные слова, чтобы отказать своему сыну…
– Такие решения нельзя принимать быстро, – неуверенно и уклончиво ответила женщина, чуть виновато отведя взгляд.
– Да или нет? – поторопил её Грид, хрипло прорычав эту короткую фразу.
– Хорошо, – тяжело выдохнула Патрисия, сложив руки на груди. – Если это необходимо, то я не могу вам отказать.
Услышав положительный ответ матери, Эдвард не смог сдержать искренней радости, которая сразу же отразилась на его лице. Он был счастлив, что совсем скоро встретится с Изуми, которая в его сне очень помогла как ему, так и Альфонсу. И поэтому мальчику хотелось помочь Кёртис наяву.
– Тогда начинайте собирать вещи, – довольно усмехнувшись, сообщил Жадность. – Времени у нас не так много.
Ничего другого от гомункула Эдвард и не ожидал. Всё-таки мужчина прекрасно дал всем понять, что он не собирается долго задерживаться на одном месте, чтобы не лишиться всех своих жизней.
А учитывая, что у людей их намного меньше, семейству Элриков действительно стоит поторопиться.
***
Ни больно, ни холодно, ни весело, ни скучно. Никак. Кимбли, находясь в старой и сырой камере, не чувствовал абсолютно ничего, что было доступно обычным людям, находящихся по ту сторону колючей проволоки.
За эти несколько уж очень долгих месяцев Зольф успел немного привыкнуть к звенящей тишине камеры, которая в первые дни невероятно сильно давила на сознание и вызывало ничем неконтролируемое желание кричать, чтобы хоть как-то избавиться от молчания, которое стало единственным его спутником.
Теперь алхимик мог часами спокойно сидеть либо на холодном бетонном полу, либо на своей нехитрой постели и задумчиво рассматривать деревянные колодки, которые неприятно сильно сжимали его в последнее время исхудавшие из-за скудного питания руки, через кожу которых легко можно было просмотреть тонкие кости, только иногда задерживая взгляд на точных узорах, когда-то давно высеченных на внутренней стороне ладоней.
После того, как гомункулы закрыли его здесь, Кимбли возненавидел их. Он пошёл в Ишвар не для того, чтобы по его окончанию отматывать срок, а только ради того, чтобы, наконец, забыться хотя бы на время и получить хотя бы часть той силы, о которой он столько всего слышал от Брэдли.
А тот, будто совсем забыв о всех своих обещаниях, в один момент избавился от того человека, который уже был ему неугоден. Точно так же, как и от тысяч других солдат, которые решили пойти против системы, так и не поняв, что её нельзя одолеть точечными мятежами.
Здесь нужно повсеместное восстание, которое непременно перерастёт в очередную гражданскую войну.
Уже по привычке двинув запястьями, немного изменив положение своих колодок, Багровый недовольно поморщился. Древо неприятно натирало кожу, от чего нахождение в пустой камере становилось ещё более невыносимым.
В голове непроизвольно всплыл образ ныне покойной матери.
Ночные кошмары с участием единственного дорогого человека, который продержался с Зольфом дольше всех, в последнее время сильно участились. Даже в Ишваре, где алхимику доводилось изо дня в день видеть покалеченные и обожжённые трупы людей, он не страдал так сильно, как здесь.
И Кимбли бы с этим непременно справился, если бы он до сих пор не видел кровь матери на своих ладонях поверх уже ставших привычных татуировок, которые он набил много лет назад.
Снова и снова вспоминая тот день, когда он совершил своё первое полноценное убийство, Багровый совсем забывал о неприятно жмущих деревянных колодках, которые уже который месяц царапали уж слишком сильно истончившуюся бледную кожу, от которой до сих пор слышался запах человеческой крови.
Видимо, у него нет шанса избавиться от этого порядком надоевшего аромата, который несколько лет продолжал тянуться за мужчиной невидимым шлейфом. Да и надеяться на подобное после того, как ему пришлось убить собственную мать после того, как она окончательно сошла с ума, было очень глупо.
Таким «счастливчикам», как Зольф, Судьба никогда не отпускает их грехи.
***
Тихо и как можно более незаметно ступая по татами босыми ногами, Лан Фан с восхищением осматривалась вокруг, желая запомнить как можно больше, прекрасно понимая, что ей может больше не повезти оказаться в подобном месте, и утолить своё детское любопытство, которое никак не унималось.
Девочка с замиранием сердца ждала этого небольшого путешествия в дом, в котором вместе с матерью жил двенадцатый принц Ксинга. Она последние три года хотела встретиться с тем человеком, которого ей будет необходимо охранять (иногда даже ценой своей жизни) совсем скоро.
Лан Фан очень хотела, чтобы все её надежды, возложенные на юного наследника клана Яо, не были напрасны и мальчик сможет их оправдать. Жалеть о своей детской глупости и наивности она не горела желанием.
У неё никогда не было ни матери, ни отца. А Фу, кроме которого у юной воительницы никого не осталось, учил её доверять другим людям, пускай каждый раз и добавлял в конце, что бдительность терять никогда нельзя.
И желая заполнить образовавшуюся давным-давно пустоту и в сердце, и в душе, девочка хотела найти человека, который смог бы заменить ей несуществующих родственников. А то одного дедушки ей было слишком мало.
Сидя в саду за небольшим чайным столиком вместе с одной из многочисленных жён императора и её сыном, Лан Фан внимательно рассматривала их, при этом стараясь как можно лучше скрыть свою заинтересовывать, как и учил её на протяжении этих трёх лет её Фу.
– Теперь я вижу, почему ты в последнее время стал редко ко мне заглядывать, – Жилан мило улыбнулась, обратившись к мужчине и глянув на его внучку, которая до этого сидела молча.
– Прошу прощения, – Фу не убирал рук с коленей, которые лежали там уже давно. – Я не имею права оспаривать решение Императора.
– Да ничего, – императрица отмахнулась. – Я же всё и так понимаю. К сожалению, он слишком сильно дорожил своими наследниками, из-за чего страдают все остальные. В том числе, и сами дети.
Наблюдая за этим непринуждённым разговором своего дедушки и Жилан, Лан Фан никак не могла понять, что здесь происходит. Насколько она знала, императрицы не должны вести себя таким образом с теми, кто официально считаются слугами и не должны удостаиваться хоть капли внимания своих господ.
Но эта женщина… Она будто не видела, да и не особо хотела видеть этих граней, которые люди установили задолго до её рождения. Она, насколько поняла девочка, хотела всем своим видом доказать окружающим, что статус человека не обязательно должен быть основным критерием оценки.
Да и сам Фу об этом пару раз упоминал.
Это казалось Лан Фан очень странным и непонятным. Дедушка не раз говорил ей, что на людях необходимо держать себя в руках и не показывать другим своих эмоций, потому что это может разрушить всю жизнь.
И вспоминая слова Фу, девочка готовилась вести себя перед Жилан и Лингом строго по инструкции, но вместо этого сейчас ей ужасно хотелось беззаботно улыбаться и раскрыться перед этими двумя людьми.
– Ма, не волнуйся! – мальчик одёрнул женщину за длинный рукав кимоно. – Я совсем скоро всё изменю! Правда-правда! И тогда всё будет хорошо и никто больше не будет страдать! Особенно ты!
– Спасибо, – Жилан, счастливо улыбнувшись, потрепала сына по голове и притянула к себе поближе. – Я в тебя верю.
Чего-чего, а этого Лан Фан точно не ожидала. Насколько она знала, жёны императора, которым повезло родить сыновей, старались не привязываться к своим детям из-за того, что их рано или поздно их всё равно заберут в основной дворец и начнут обучать всему, что необходимо знать будущему правителю, достойному наследнику своего отца. Но эта женщина… Она нагло рушила все традиции, считая это единственным верным решением.
Что с ней не так?
========== Глава 20. Нехватка силы ==========
Быстро покинув поезд, остановившийся в Дублисе всего на несколько минут, Эдвард достаточно далеко отбежал от матери, Альфонса, Грида и остальных, которые совсем не спешили, в отличие от него. Сейчас у мальчика было слишком много бодрости, как для человека, проспавшего всего несколько часов в не самом удобном кресле.
Слегка моросящий всё сегодняшнее утро дождь, не прекратившийся даже до двенадцати часов, отходил для юного алхимика на второй план, когда он восхищённо рассматривал достаточно большой вокзал нового для него города. Намного больше, чем был в его родном Ризенбурге. А неприятного и начинающего пробирать до костей холода для него в этот момент просто не существовало.
Глубоко вдыхая свежий воздух, отдающий приятным запахом азота, Элрик искренне радовался тому, что он совсем скоро встретиться с той Изуми, которая так хорошо относилась к нему во сне.
Он был уверен в том, что Кёртис непременно будет такой же и в реальности. Ведь она просто не могла измениться! Если началась зачистка в Ишваре, умерли родители Винри и даже Патрисия была больна, как это было в том ужасном сне, то и все факты про бывшую Харнет должны быть верны!
И именно поэтому Эдвард был уверен, что его путешествие в Дублис имело смысл. Он очень хотел встретиться с женщиной, которая так сильно помогала ему и Альфонсу в том кошмаре и по возможности отплатить ей тем же, пускай в реальности ничего такого и в помине не было.
А если получится, даже уберечь Изуми от того решения попытаться воскресить её ребёнка.
Полностью сконцентрировавшись на своих мыслях и желаниях, юный алхимик совсем не заметил, что Грид, идущий позади него, неприятно поёжился от холода и инстинктивно обнял себя руками, чтобы сохранить столь драгоценное сейчас тепло.
Свою куртку он отдал Мартель ещё в поезде.
Мальчик вспомнил о гомункуле только тогда, когда мужчина спокойно прошёл мимо него, будто совершенно забыв о том, что в этот город он прибыл не только со своими подчинёнными, но ещё и с тремя другими людьми.
То, что Жадность и слова не обронил про то, что Эдварду, Патрисии и Альфонсу стоит делать дальше и куда идти, полностью отдавшись своим размышлениям, сильно насторожило мальчика. У таких, как этот искусственный человек, ничто не бывает просто так и за ними нужно следить с большим усердием.
– Ты куда? – громко воскликнул юный алхимик.
– В «Гнездо Дьявола», – устало отозвалась Мартель, будто зная, что Грид так и будет молчать, бросив на своих спутников косой взгляд через татуированное плечо, которое скрывала не по размерам большая куртка. – Нас слишком долго там не было.
Эдвард, вслушиваясь в слова едва знакомой ему девушки, не мог поверить в реальность происходящего. Он, конечно, ожидал, что гомункул со своими химерами будут вести себя достаточно своевольно, но чтобы настолько…
Это уже слишком! Они же, чёрт возьми, прибыли в Дублис вместе! Мальчик ожидал, что Жадность будет хоть как-то помогать ему с младшим братом и матерью. Ведь мужчина, насколько он понял, заинтересовался им. А то, что гомункул был сообщником Хоэнхайма, должно было только сыграть на руку юному алхимику.
Но вместо этого все планы летят в тартарары.
– То есть как? – возмутилась Патрисия, чуть повысив голос. – Ты решил оставить нас в совершенно незнакомом городе?
– Честно, меня это не ебёт, – зло рыкнул Грид, так и не обернувшись, при этом чуть притормозив. – Делайте, что хотите. У меня, помимо вас троих, есть свои дела и бросить их я не могу.
– Тогда, может, хотя бы предложишь нам пойти с тобой? – женщина слегка нахмурилась, борясь с внутренним желанием сжать кулаки.
Эдвард никак не мог понять, почему его мать так поступает. Ведь это совершенно нормально для обычного человека. Ведь Патрисия, толком не отошедшая от своего исцеления, невероятно сильно волнуется.
– Только при условии, что вы будете вести себя тихо, – устало вздохнул гомункул, всем своим видом показывая, что он не хочет спорить.
– Хорошо, – почти сразу согласилась Элрик-старшая.
Эдвард, удивлённо посмотрев на мать, по привычке взял Альфонса за руку, желая в критический момент защитить младшего брата. Мальчик давно не видел женщину в таком состоянии. Она выглядела подобным образом только тогда, когда её тело постепенно разъедала смертельная болезнь.
И от этого юному алхимику почему-то становилось не по себе. Им точно нужно как можно скорее прийти к Кёртисам и уговорить Изуми с Зиком остаться в их доме. Ведь неизвестно, сколько ещё Патрисия сможет продержаться.
***
У людей никогда не было принято обращать внимания на тени, которые давно стали неотъемлемой частью их жизни. Они просто не видели смысла искать подвох там, где его просто не может быть по определению.
А те, кто осознал всю серьёзность ситуации, уже не могли поделиться своей мудростью с остальными. К сожалению.
Иногда тень скрывала в себе довольно интересную информацию, которая могла бы помочь человечеству лучше развиваться. Но учитывая, насколько эти знания ужасны и как легко они могут разрушить людскую жизнь, обществу стоит продолжить жить в блаженном неведении, привычно не обращая внимания на тёмные силуэты, которые всегда следуют за ним по пятам.
Прайд, стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, без проблем утром прибыл в Ризенбург, который являлся очередной жертвой гражданской войны на востоке, пускай и не самой большой.
Гомункул не стал принимать привычный ему образ ребёнка, оставшись в своей истинной форме. Он слишком хорошо знал людей, живущих в подобных небольших городах, чтобы позволить себе принять человеческий вид.
В такой глуши местные жители непременно бы обратили внимание на незнакомца, пускай он и являлся бы ребёнком, и это могло принести Гордыне ненужные проблемы, которые ни за что бы не помогли ему закончить побыстрее задание, которое совсем недавно дал ему Отец.
На тени, которые всегда следовали за всем живым по пятам, никто не обращал должного внимания, относясь к ним, как к должному. И поэтому гомункулу было намного проще быть в своём настоящем облике, чем на время становиться человеком, которым он никогда толком и не был.
Достаточно быстро приближаясь к дому, в котором жили гражданская жена и дети Хоэнхайма, Прайд уже знал, что он сделает буквально через пару минут. Приказ его создателя был чёток и ясен: избавиться от людей, которые были дороги последнему жителю Ксеркса, чтобы гомункул начал проявлять хоть какую-то инициативу в выполнении задания Отца.
Да и особого желания заниматься подобным у Гордыни сейчас не было. Он хотел поскорее закончить со своей небольшой миссией, чтобы потом опять приступить к своим основным обязанностям.
Ему было необходимо лучше следить за несколькими алхимиками, которые являлись кандидатами в ценные жертвы. А если повезёт, то и подтолкнуть их к нужным действием и отсеять тех, кто в нужный момент не сможет открыть Врата.
Без проблем проникнув в на удивление тихий дом, который с улицы совсем не был похож на тот, в котором живут два маленьких ребёнка (он просто это списал на то, что Эдвард и Альфонс чем-то заняты, поэтому и молчат), искусственный человек принялся обыскивать каждую комнату в поисках нужных ему людей.
Но когда Прайд с досадой обнаружил, что весь дом абсолютно пуст, он с трудом сдерживал своё негодование. От в одно мгновение промелькнувшей мысли, что Патрисия со своими сыновьями могли каким-то образом узнать о его приближении, решили куда-нибудь уехать, гомункул выходил из себя.
Подобный расклад был совсем не в его пользу.
Быстро совладав со своими эмоциями, которые ему всегда велел держать под контролем Отец, Гордыня решил как можно скорее вернуться во двор, чтобы проверить свою догадку, которая возникла сразу после того, как он вспомнил одну незначительную деталь, на которую он раньше не обратил должного внимания.
Просто его голова была забита другим.
Обнаружив у входной двери старую жестяную банку, практически доверху заполненную пеплом и окурками каких-то дешёвых сигарет, гомункул сразу понял, почему он никого не нашёл в доме, хотя за эти жалкие три года, которые ничего не значит для таких, как он, всё должно было оставаться по-прежнему.
К Патрсии совсем недавно заявился Жадность, который и уговорил её уехать из Ризенбурга. Прайд вспомнил, как совсем недавно по меркам его возраста он услышал о том, что на границе с Аэруго был замечен человек в непробиваемых доспехах.
Если им в действительности был Жадность, который сбежал от Отца около ста лет назад, при этом связавшись с Хоэнхаймом, то он вполне мог заявиться сюда и из-за своих целей, которые до конца не были известны даже Гордыне, уговорить семейство Элриков покинуть свой родной город. Кто-кто, а Грид был на это способен.
Видимо, Прайд совершил большую ошибку, когда не убил этого предателя, когда он только покидал дом, который должен был считать своим. Тогда бы можно было избежать многих неудобств.
Но сейчас всем приходилось решить те проблемы, которые они совершили по глупости, которая никому не позволяла нормально жить.
***
Открывать глаза и возвращаться к жизни, к которой ей обязывала синяя и не по размерам большая военная форма, совсем не хотелось. Лиза уже начала ненавидеть свой выбор, сделанный несколько лет назад, приговоривший её на мучительные страдания, не способные прекратиться при жизни.
Идя в Военную Академию, девушка рассчитывала, что всё будет намного проще, чем было сейчас. Она даже предположить не могла, что студентку, толком не закончившую обучение, отправят сразу на фронт.
Снайпер из-за своей юношеской наивности думала, что она сперва поработает где-нибудь в более спокойном и мирном месте, а не в самом пекле гражданской войны, начатой совсем другими людьми, которые к ней не имеют никакого отношения.
И сейчас, после официального окончания зачистки в Ишваре, Хоукай никак не могла вернуться к мирной жизни, о которой она так мечтала холодными ночами после нескончаемых убийств ни в чём неповинных людей.
Желая хоть как-то восстановиться после того Ада на Земле, девушка буквально напросилась к Рою в гости. Она искренне надеялась на то, что жизнь под одной крышей с этим человеком хоть как-то ей поможет.
Огненный всегда ей помогал в детстве, и поэтому Лиза пришла к выводу, что и на этот раз ставшая всем привычная схема сработает. Ведь всё остаётся, как прежде: те же люди, те же отношения. Только вот проблемы были намного серьёзнее.
Такого ни у кого из них ещё не было до этого.
С трудом встав с дивана, стоявшего в гостиной, девушка медленно покинула комнату, в которой она достаточно неспокойно спала. Даже сейчас, спустя пару месяцев официально мирной жизни, её до сих пор мучили кошмары.
Такие, как и в Ишваре.
Снайпер хотела найти Мустанга, в чей квартире она и ночевала пару недель, чтобы больше не чувствовать того давящего одиночества, которое стальными тисками сжимало грудную клетку и не позволяло свободно дышать.
А вот с Роем было хоть немного проще жить, и у девушки даже иногда получалось отогнать прочь неприятные мысли, убивающие изнутри. Алхимик, тоже желавший заполнить пустоту внутри, обладал каким-то магическим даром отгонять куда-то далеко-далеко всё плохое.
Лиза нашла Огненного только на кухне, что-то увлечённо делающего за плитой. Мустанг, бросив на неё короткий взгляд, тепло улыбнулся, отчего девушка, наконец, получила хоть какое-то облегчение.
Осознавать, что она нужна мужчине и он так к ней относится, было ужасно приятно. У снайпера была сломана жизнь отправкой на фронт, поэтому она пыталась общением со своим другом детства хоть как-то залечить вечно гноящиеся раны в душе.
– Хочешь кофе? – поинтересовался Рой.
Не успев вовремя выйти из своих мыслей, девушка прослушала то, что ей сказал алхимик. И от этого ей становилось ужасно неприятно. Она не хотела показывать дорогому ей человеку, что её совершенно не интересуют разговоры с ним, ведь это было совсем не так. Кроме него у неё ничего не осталось.
