Текст книги "Ледник"

Автор книги: Михась Южик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 13 страниц)

23

Линда, сестра полковника Нэша, совершенно не знала, где находится брат. В гарнизоне, куда ей было разрешено раз на три дня звонить, сообщили, и весьма сухо, что полковник отбыл на спецзадание.

С одной стороны, спецзаданий в армии ОЕ, на любое из которых могли отправить Дэвида, было хоть отбавляй. Однако же и события последних четырех дней навевали нехорошие мысли. Мегаполис гудел как растревоженный улей. Новости почти с первого дня ничего не таили и вещали об ужасающих событиях в глубине ледника. Естественно, в новостях не сообщалось о подробностях измывательств террористов над потерпевшими. Просто каждый день, вечером, по экрану ползли зловещие списки жертв очередного дня – длинные списки убитых и раненых.

Сообщалось, однако, и об успехах – о действии Правительства по ликвидации банды. Единственную убитую гориллу демонстрировали в разных ракурсах – будто хвастались. Но жалко выглядела эта одна единственная нео-обезьяна на весах, куда телезрители невольно клали горы трупов мирных людей и военизированной охраны. Но дикторы в новостях не сдавались – руководствуясь политикой вещания, они передавали из-под ледника видеоролики, изображающие патрулирование улиц Берлина вооруженной до зубов солдатней. Демонстрировалось, что народ под ледником вовсе не угнетен происходящим – спортивные арены, концертные залы, рестораны и прочие увеселительные заведения работают на полную катушку.

И действительно, по экрану бежали кадры безумно веселящихся людей. Вот только многие, и Линда Нэш в том числе, не могли не задумываться: а действительно ли в дни террора были сделаны эти развеселые кадры, нет ли здесь подтасовки? Да и лица, отснятые в кабаках и барах, выглядели подозрительно. Ведь даже в веселье человеческом почти всегда можно заметить принужденность – например, стимулированную алкогольными парами или же агрессивной музыкой, когда срабатывает эффект толпы и все веселятся безумно, в то время как по состоянию души плакать готовы.

На работе у Линды, школьной учительницы географии, слухи между сотрудниками росли и множились, впрочем, подкреплены эти слухи были неопровержимыми фактами – гибель или увечье под ледником кого-либо из родственников или знакомых учителей.

Неспокойно было в душе самой Линды, ох неспокойно! Работа валилась из рук, указка дрожала в пальцах, авторучка выписывала в журнале идиотские кренделя вместо всегда правильных круглых букв. Несколько раз Линда ошиблась и вписала в журнал неправильные отметки. Один раз она сорвалась до истерики и в порыве ярости выгнала из класса одного строптивца, на которого давно уж точила зуб. Сцена произошла отвратительнейшая. Мальчик сначала не захотел слушаться и остался сидеть. Тогда Линда с криком «ах ты гад, паразит!» бросилась к нему через весь класс, схватила одиннадцатилетнего ученика за шиворот и правую руку, рванула. Но тот, под хохот некоторых учеников, стал упорно сопротивляться – цепляться ступнями за железяки скамейки, а левой свободной рукой – за край парты.

Линда Нэш, довольно миниатюрная тридцатилетняя женщина, опешила от такого сопротивления. Рывки ее следовали за рывками, раскачивая парту, но упрямый малец не отцеплялся. С налитым кровью лицом он зло смотрел на учительницу. «Боже, какой стыд!» – промелькнуло в голове Линды. Очень напрягал этот усиливающийся хохот в классе. И учительница понимала, что, не одолев мальчугана, она бесповоротно утратит авторитет. Кстати, в классах, где обучались дети до одиннадцати лет, не было предусмотрено специальных охранников, сидевших на каждом уроке в старших классах. Справедливо считалось, что для таких малышей они не нужны. Однако не все учительницы были столь миниатюрны, как Линда. И не у каждой в классе сидел такой Грегор Гангнус – отъявленный неслух и хулиган, выделявшийся среди ровесников ростом и силою.

«Господи, помоги!» – взмолилась не выпускавшая Грегора Линда. Но недаром же она была сестрой прославленного полковника! В ее жилах текла кровь победителей. И посему, спустя примерно минуту борьбы, когда весы никак не могли качнуться в ту или другую сторону, госпожа Нэш поступила неординарно. Изменив направление усилий, она не потянула вперед, а толкнула ученика назад и в этот же момент, выпустив воротник, выбила ударом руки цеплявшуюся за парту ручонку. И, мгновенно опять схватив за шиворот, выволокла-таки Грегора в проход между партами. Не давая опомниться, она потащила его, упирающегося и садящегося, к двери. Всю дорогу он молча хрипел и сопел. А пораженный класс хохотать перестал.

Двери открывались наружу, и поэтому разъяренная Линда почти выбила их телом ученика. Затем это волочение продолжалось по коридору в направлении кабинета директора. Неизвестно, одолела бы госпожа Нэш весь этот путь, если бы ученик вдруг не разревелся. Он не просто ревел – он поливал проклятиями и нецензурной бранью свою учительницу. На крик повыскакивали охранники из соседних классов, мигом овладели хулиганом и понесли его, трепыхающегося, к директору школы.

Далее были неприятная разборка, дознание и своеобразное следствие – которые так любил в своей школе директор. Кстати, Линда недаром не просто вытолкала нарушителя из класса, а поволокла его куда следует. В противном случае доказывать свою правоту было бы гораздо труднее. А так директор, белобрысый крепыш Макс Готье, воочию лицезрел ругающегося матом растрепанного хулигана и вспотевшую возмущенную учительницу.

В итоге все быстро решилось в пользу Линды. Грегор Гангнус был отправлен на неделю в штрафной класс, а его отец посажен в одиночную камеру на трое суток с выводом на «оздоровительные» работы – подметать улицы Мегаполиса и мыть общественные туалеты. Госпожа Нэш тем временем продолжала спокойно ходить на работу, наслаждаясь временным отсутствием зловредного Гангнуса.

Впрочем, мы слишком отдалились от главного – Линда очень переживала за брата. Зная, на каком счету находится Дэвид, в ее сообразительную головку невольно закрадывалось то, что его скорее всего направили под ледник. И хоть женщина всячески отгоняла от себя эти мысли – они с упорством мошкары вновь возвращались. Мы-то с вами, читатель, знаем, что чутье не подвело Линду. Но уж лучше бы ей прямо об этом сказали бессердечные чиновники госбезопасности. Ведь вряд ли знание Линды о местонахождении брата могло изменить ход операции или облагородить действия террористов. Ну хоть бы взяли с нее подписку о неразглашении, как это заведено в ОЕ.

Сегодня, в воскресенье, был особенно жаркий день. И выходной совершенно не радовал. Давно давившее на Линду одиночество особенно обострялось по выходным. Иногда хотелось зарыться с головой в одеяло и так пролежать целый день, слушая для фона беспрестанные новости по радио и телевизору. Так Линда иногда и поступала.

Дело в том, что у госпожи Нэш никого не было из близких людей, кроме брата Дэвида и мужа Пита. Кстати, о муже. Вот уже третий год, как молодой подающий надежды ученый, астрофизик Пит Макдаун, был отправлен по указу Правительства в бессрочную и таинственную командировку – к Великим Пирамидам, где давно возрос секретный городок. Там ученые жили без семей, чтобы не отвлекаться. И трудились они не покладая рук над какой-то стратегической задачей.

В отпуск, раз в год на месяц, Линде разрешалось посещать мужа. Но тот был настолько запряжен работой, что не отрывался от нее ни на день. Даже по приезде жены он с утра садился в автобус и отправлялся к Пирамидам, в одной из которых было его рабочее место. Ранее всегда такой нежный, внимательный, Пит пугал жену отрешенностью от всего мирского, странной заторможенностью. Все его внимание было поглощено секретной разработкой. Что он там делал конкретно – муж и под пытками, видимо, не сообщил бы жене. Да Линда и не спрашивала об этом. Ведь службы госбезопасности, отправляя ее в поездку, проводили многочасовой инструктаж – где строго-настрого запрещались разговоры о назначении и цели деятельности мужа.

Но, как всегда и бывает, то, о чем упорно молчал муж, Линде довольно легко сообщили другие люди, с которыми она от скуки сошлась в городке – это обслуживающий персонал, жены других ученых, просто досужие болтуны, встречавшиеся на улицах.

Так вот, основная деятельность в Пирамидах заключалась в следующем. Методом лазерного сканирования давно были выявлены разнообразные глухие комнаты в Пирамидах, особенно много – в пирамиде Хеопса. Специальными долголетними усилиями, с применением ультрасовременных технологий, почти к каждому из открытых помещений были пробиты тоннели. По большинству из них, уверяют, уже ходят специальные лифты. Вблизи секретных помещений вырублены в глубине Пирамид рабочие кабинеты – для изучения удивительных вещей и явлений, обнаруженных глухих потайных комнатах. Приборы и документы, найденные там, подвергаются скрупулезному изучению. И есть вроде надежда, что с помощью Пирамид, их потайных помещений, найденных там приборов и документов, – проанализировав это все, удастся вывести планету из состояния ледниковья.

Почти уже выяснено достоверно, что Великим Пирамидам на самом деле сотни тысяч лет и что они уже пережили не один ледник, и что представители цивилизации, строившие Пирамиды, могли вводить и выводить планету из ледниковья.

Все это может показаться небылицей на первый взгляд. Но ведь история свидетельствует о том, что в двадцатом и двадцать первом веках, совсем на пороге грядущего ледниковья, человечество имело совершенно неправильное представление о мире. Наивные тогдашние люди не могли и помыслить, что вскоре их благоденствию придет конец. Но вот минует каких-то сто пятьдесят лет – и где та процветающая Европа? Правильно, под ледником, где на ее базе развернута помудревшим человечеством Империя Развлечений. Благо хоть в таком виде сохранилась старушка Европа! А ведь могло быть гораздо хуже. Гораздо.

24

Сегодня с утра Линда решила прогуляться по побережью. Но бессонная ночь и последовавшее за ней утреннее мучительное полузабытье позволили подняться с постели только в начале двенадцатого. Она чуть ли не за волосы вытащила себя из квартиры, закрытой от солнца плотными жалюзи. Двухкомнатная стандартная, очень небольшая квартирка в спальном районе Мегаполиса. Четвертый этаж в пятиэтажке. С лифтом, которым госпожа Нэш почти никогда не пользовалась. Она предпочитала тренировать тело и нервы движением. Поэтому не пользовалась по дороге на работу – а это километра три будет – общественным транспортом. Личного автомобиля у нее не было. Как и у мужа.

Выпив на кухне кофе, не съев ни крошки, Линда спустилась во двор. Тенистый, с раскидистыми тополями уютный дворик. На игровой площадке находились дети с мамашами. На лавочках сидели старики и старушки. Голоса и шум поглощались кустами и кронами деревьев.

Стремглав пройдя двор, Линда повернула направо в густую аллею и минут через пять вышла на улицу Петковича. Эта прямая как стрела улица с не очень напряженным автомобильным движением и орошаемыми фонтанами тротуарами вела к океану. Изредка над ней нависали дороги второго уровня, а ближе к побережью – мощная кольцевая дорога, забранная в звукоизолирующий тоннель. Автомобили входили в тоннель за полкилометра до улицы Петковича и через такое же расстояние выходили из него. Поэтому гуляющие не слышали шума кольцевой дороги, самой напряженной артерии города, по которой мчали грузовые фургоны, даже перегонялась иногда военная техника.

На улице же Петковича, осененной деревьями и облагороженной цветниками, фонтанами и статуями, было тихо, светло, уютно. Линда, облаченная в белую майку и бежевые шортики, подчеркивающие ее стройную молодую фигурку, спортивным шагом преодолевала километр за километром, приближаясь к Атлантическому океану. Вдоль тротуаров высились выкрашенные в желтый, розовый и голубой цвета прекрасной архитектуры семиэтажки. На нижних этажах некоторых домов находились магазины. Вдоль улицы тянулись продовольственные и газетные киоски.

На полдороге Линда купила пирожок с мясом и бутылку холодной газированной воды. С удовольствием съела это, не замедляя шаг. Несколько раз она поймала себя на мысли, что ей приятно замечать бросаемые мужчинами взгляды на ее голые ноги, на распиравшую майку грудь. От этой мысли стало поначалу как бы и стыдно. Но Линда быстро подавила в себе это чувство вины. Хватит и того, что она мучается без мужа третий год. А два проведенных близ Каира отпуска не дали ей почувствовать себя женщиной – Пит был страшно измотан работой. За эти два года Линда имела всего одну, совершенно неожиданную, половую близость. Это случилось с братом ее давней подруги, безусым пятнадцатилетним мальчуганом. Поверить в такое нельзя.

Линда зашла к Кэт вечером, ее и родителей не было дома, но был Сэмик, мальчишка, которого она знала давным-давно, можно сказать – почти в соплях и подгузниках. Войдя, она, ничего не подозревая, чмокнула парня в щеку, спросила, скоро ли будет Кэт, получила ответ, что скоро, и прошла в ванную помыть руки и привести прическу в порядок. А затем произошло что-то невероятное. Сэмик, высокий худой бледный парень, тихо проник через незакрытые двери ванной и с силой обхватил Линду сзади. Теплые влажные губы приникли к ее шее, а ладони впились в ее обильные груди, проводя круговые движения. Но самое главное, возбужденный, ощущаемый через штаны орган Сэма плотно уперся в ее мягкое место. С этого момента разум изголодавшейся по ласкам молодой женщины помутился. Провал в памяти – и она, со спущенными до колен трусами и юбкой, стоит наклоненная буквой «г», держась за край ванны. А мальчишка, находясь уже в ней, неистово молотит по ягодицам, тискает груди, щиплет живот. Сэм неожиданно оказался хоть и неумелым, но довольно выносливым пареньком и, суетливо дергаясь, владел Линдой, уцепившейся в ванну, минут пятнадцать. Крик, рвавшийся изо рта, она с трудом в себе подавляла.

После всего произошедшего госпожа Нэш сразу удалилась. Даже не взглянув в глаза своему соблазнителю, впрочем, тоже страшно смущавшемуся. С тех пор Линда перестала ходить к Кэт и заметно от нее отдалилась. О случае, по-видимому, никто никогда не узнает. Разве что Сэмик станет бахвалиться перед приятелями. Но по замкнутости его характера и это вряд ли. И тем не менее, почти каждый день вспоминает Линда, вспоминает с очень сложным чувством те бурные, экстатические минуты в ванной, когда бледный и обычно робкий подросток властно владел ею, наминая ее грудь мокрыми от пота ладонями.

Городской пляж открылся, как всегда, неожиданно. Вот шла, шла прямая линия дороги, увитая зеленью. Высились по ее сторонам веселые домики. Впереди было только синее небо. И вдруг – раз, дорога как бы обрывается, и ты стоишь уже перед пологой лестницей, ведущей вниз – к широкой полосе песка. Лазурная громада воды сливается на горизонте с синей громадой неба.

Вдали видны суда. А внизу, на широкой полосе пляжа, – множество отдыхающих. Загорелые тела, пестрые купальники. Слева – нагромождение небольших скал. А далеко справа – с лестницы видно – расположен южный городской порт, километрах, может быть, в двух. Он отделен от пляжа обильными лесонасаждениями. И все равно, Линда знала это, в иные дни, когда дул северный ветер, до пляжа доносились неприятные промышленные запахи.

Но сегодня веселый ветерок дул прямо с моря. Он слегка толкал в грудь и живот, скользил по бедрам госпожи Нэш. Она была сегодня очень сексуально возбуждена. То, что она не могла связаться ни с мужем, ни с братом последнюю неделю, а также панические настроения в городе в связи с событиями под ледником, – оставляло отпечаток на настроении. Последние ночи Линда плохо спала. Вчера, в субботу, в школе занятий не было, но учителей запрягли по полной программе – делать ремонт. Директор любит такие вещи. Подобное происходило нередко, но никогда еще это так не раздражало Линду, как нынче. От краски, в которой она плескалась восемь часов в день, водя кисточкой по дверям и стенам, невозможно было отмыть руки. И даже если они отмывались видимо, все равно въедливый запах краски не перебивался ни кремом для рук, ни духами. Запах снился ей ночью.

Кстати, одной из причин, по которой госпожа Нэш решила сегодня пойти искупаться, было то, что она хотела смыть запах. Океан должен ей в этом помочь.

Да, общая раздражительность вылилась в сексуальное напряжение. Или, наоборот, сексуальное напряжение усугубляло общую раздражительность. В тридцать лет так долго быть без мужчины нездорово. Да и любовь к мужу, надо признаться, та романтическая любовь, что довольствуется мечтами и грезами, помогая удерживать чувство в разлуке, – она как-то незаметно прошла. Линда, сколько ни ломала голову, не могла определить границу этого «прохождения».

Рассуждая сама с собой, она вдруг стала осознавать, что психологически мужа ей заменяет брат. Ему ей хочется звонить, его голосу она очень рада. Больше чем голосу мужа. После разговоров с Питом появлялось разочарование и ощущение пустоты. Почему-то крутилось на языке слово «дрянь». Неприятно всплывало лицо в очках. Лицо ученого, страстно увлеченного деятельностью, можно сказать, одержимого идеей человека. Одержимого, увы, не Линдой Нэш, как это было вначале их жизни. Да, бездетность наложила свой отпечаток.

Уже года два, признавалась себе Линда, у нее был, по сути, один мужчина в жизни. Одна опора – брат, этот мужественный ответственный человек. И вот в последнюю неделю она лишилась даже звуков его голоса по телефону.

Линда не заметила, как спустилась по заполненной пешеходами широкой лестнице и шла по песку пляжа. Океан был совсем рядом. Она повернула налево, к скалам, где было не так много людей.

Эротическое напряжение пугающе нарастало в последние дни. Ей виделись, снились, мерещились мужские образы. Фантазию нельзя было остановить. А сны невозможно проконтролировать. Иной раз она отчаивалась с собою бороться – и сладко отдавалась единственной реальности последних месяцев, вспоминая, проигрывая, эмоционально усиливая сцену в ванной. Она закрывала глаза – и буквально чувствовала нетерпеливые руки юноши на груди, слышала сопящее дыхание у шеи, ощущала, как чужая и властная упругость внутри нее яростно дергается. От этого наваждения невозможно было избавиться. Уж лучше расслабиться и получать удовольствие.

И все равно тревожащий стыд за эти неотвязные мысли не давал госпоже Нэш покоя, гнал ее в данную минуту на пляж, где было так много мужчин. О Боже! Линде было очень тяжело смотреть, как обнимаются некоторые парочки, целуются, как мужские руки двигаются по женским ляжкам. А между тем она замечала именно это! Из всех разнообразных тел, лежащих и двигающихся по песку, она видела только то, как молодые люди обнимают друг друга. А между тем на пляже были и дети, и старики, а большинство взрослых – так вообще индифферентно лежали на своих подстилках или матрасиках.

Скопление скал представляло собой довольно веселый уголок пляжа. Здесь сразу у берега относительно глубоко. А дно было не песчаным, а галечным. Волны с шумом разбивались о скалы даже в довольно тихую погоду. Когда же немного штормило – до той силы, пока не закрывался пляж, – здесь было завораживающе красиво и шумно. Линда усаживалась на один из больших камней, куда не доходила вода, и мечтательно смотрела на море.

Вот и сегодня она выбрала такое место. «На скалах», впрочем, в этот раз было довольно людно. Несколько мальчишек ловили рыбу. Они закидывали удочки под самые скалы, здесь было глубоко сразу. Недалеко от госпожи Нэш, справа, расположилась пожилая пара – несмотря на жару, он был в летних штанах и рубашке с короткими рукавами, она – в голубом легком платье. Они тихо и любовно о чем-то беседовали. И одновременно что-то жевали. Милые люди, подумала Линда. А обретет ли она такую мирную старость, когда, сев рядом со своей половинкой, будет ощущать тихое умиротворение и счастье? Возможно ли такое с Питом? А почему нет? Ведь в первые годы (года два) они тоже не могли насмотреться друг на друга, готовы были сидеть часами, как зачарованные. Не нужны были никакие слова. Но тогда присутствовала любовь. И она цементировала. А в старости, если они переживут кризис, будет другая любовь, ее иное, более спокойное качество.

Впереди лучилось под солнцем зелено-голубое пространство. Линда разделась до купальника, спустилась к воде, намочила голову – и снова села на высокий камень, подставив спину и шею солнцу. Пусть оно целует ее, если недостает на это мужчин.