Текст книги "Книга IV: Алый Завет(СИ)"

Автор книги: Михаил Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 19 страниц)

Глава 20

Впервые за долгие месяцы я шел по улицам первого кольца не скрываясь. Я шагал, смело заглядывая в лица прохожих, и нес на груди эмблему герба своей новой семьи. Теперь я Данмар Атерна, и готов громко объявить об этом всему миру. Сын кузнеца исчез, а вместо него родился другой человек, без страха и стеснения встречающий устремленные на него любопытные взгляды. Молодой аристократ ни от кого не должен скрываться, потому что находится на своей земле. Здесь никто не мог посягнуть на мою свободу без риска заиметь неприятных последствий.

Вот только люди Иилия и ищейки наместника, судя по всему, еще не успели получить новые инструкции на мой счет. До них попросту не дошла информация о моем новом статусе. А потому городские стражи прилипли ко мне тут же, едва ворота Дивинатория показались в поле зрения. Трое солдат обступили меня со всех сторон, словно пойманного с поличным преступника, так что прошмыгнуть мимо них нечего было и думать.

– Данмар, сын кузнеца?! – С какой-то плохо скрытой злобой осведомился один из них.

– Ты что, воин, ослеп? – С вызовом откликнулся я, подпуская в голос презрительных ноток. – Не видишь герба на одеждах?

Боец, украдкой мазнувший взглядом по свернутой восьмеркой змее, красующейся на моей груди, несколько растерялся. Хех, еще бы не растеряться, когда отправляешься на поиски простолюдина, а находишь спесивого высокомерного вельможу, цедящего слова через губу.

– Я… э-э-э… прошу прощения, домин, – кисло выдавил из себя страж. – Возможно, произошла какая-то ошибка и нас… э-э-э, в смысле, городскую охрану, неверно проинформировали…

– Ну, а коли так, то почему ты мне докучаешь?! – Пренебрежительно скривился я, показывая всю глубину своего презрения к патрульным. – Мне вовсе не улыбается из-за какой-то ошибки терять здесь время. Расступитесь!

– Боюсь, это невозможно, домин, – вклинился в беседу другой солдат, выглядящий не столь смущенно, как его напарник. – Мы действуем от имени Его Сиятельства Иилия Второго и наместника города Махи. Нам приказано сопроводить вас в управу немедленно, как только встретим.

– А если я этого не захочу? – Вкрадчиво спросил я, заглядывая в лицо опасно сощурившемуся воину.

– В этом случае, нам дозволено применять силу, домин. Но я прошу вас, не доводите до этого. Мы не желаем…

– Прочь с дороги, отребье! – Надменно фыркнул я и попытался оттолкнуть одного из стражей. – Меня не волнуют ваши приказы, я свободный человек и гражданин империи!

– Домин, прошу вас! – Солдат перехватил мою руку и попытался прибегнуть к весомому, по его мнению, аргументу. – Это дело государственной важности! Личное распоряжение Его Сиятельства! Вы не можете отмахнуться от него…

– А вот это уже мне решать! – Нарочито громко выкрикнул я, обращаясь к Искре, дабы привлечь к этой разборке больше внимания.

Задумка, вроде, удалась. Многочисленные пешеходы останавливались, с интересом наблюдая за разворачивающимися событиями. Чуть поодаль даже притормозила пара богатых двуколок, принадлежащих каким-то явно небедным родам. И что же видели люди? Как стража средь бела дня хватает мальчишку из рода Атерна прямо на улице. Я не льстил себе, хоть моя личность и стала в последний год широко известна по всей провинции и в качестве метателя молний, и победителя Магистра огня. Но все же глупо было ожидать, что меня теперь каждый обыватель станет узнавать в лицо. Однако же изображенный на моих одеждах герб не позволял ошибиться. Змею одной из самых древнейших фамилий, которая по слухам возрастом превосходила даже Исхирос, знали все.

– Домин, пойдемте с нами! – Чуть ли не взмолился солдат, не выпуская мой рукав. – Мы просто сопроводим вас к…

Не слушая, что мне пытается донести этот стражник, я дернул рукой, увлекая бойца навстречу с моим лбом. Глухой удар, хруст, и вот оглушенный воин валится на землю, заливая подбородок кровью из сломанного носа.

– Кто вам дал право хватать меня?! – Излишне шумно возмутился я. – Вы должны патрулировать улицы и охранять покой жителей, а не приставать к ним!

Стража, конечно же, не прониклась моей короткой речью. Но я этого от них и не ждал. Гораздо более важным являлось то, что в такт моим словам согласно закивали и оживленно загудели зеваки, полностью одобряя мои действия. Эта троица бойцов была всего лишь рядовыми исполнителями, которых отправили в первое кольцо с определенным заданием. И их мозгов явно недоставало, чтобы оперативно делать какие-либо выводы о происходящем.

Поэтому, вместо того, чтоб постараться сгладить возникший конфликт, я сознательно обострял его. Оставшиеся на ногах товарищи поверженного солдата поступили ровно так, как я и рассчитывал. Они поддались на провокацию и попытались меня схватить. Первый сцапал мое запястье и стал заводить мою руку за спину, а второй схватил меня за грудки, сминая дорогую ткань роскошного одеяния. И все это прямо под взглядами десятков других высокородных. Ну не дураки ли?

В мои намерения пока не входило сдаваться, а потому я крутанулся на месте, напрягая одновременно и тело, и свою Анима Игнис. Тот воитель, что стоял спереди, не успел расцепить пальцы и потерял равновесие, повиснув на мне как пьяница на перилах корчмы. А другой получил весьма болезненный удар раскрытой ладонью в челюсть. И пусть оба стажа были Владеющими, но их силенок явно не хватало для того, чтобы противостоять Магистру.

Звучно клацнули зубы, и вот еще один солдат, закатив глаза и гремя металлом, опрокинулся навзничь. А его последний соратник, все еще продолжающий висеть на мне и пыхтеть, глядя снизу вверх, продержался немногим дольше. Его я схватил за большие пальцы, отцепляя от своего камзола, и развел чужие руки в стороны. Глаза у бойца округлились от искреннего удивления, потому что он попросту не мог понять, откуда столько сил взялось в теле какого-то Аколита-воздушника. Короткий рывок навстречу стражу, и мой лоб превращает его лицо в бурую мешанину из крови и соплей. И вот уже последний представитель троицы служителей закона быстро присоединился к своим товарищам, валяющимся на мостовой.

Из толпы свидетелей скоротечной схватки послышались одобрительные выкрики. Мол, так их! А то совсем распоясались городские псы! Забыли, на чьи налоги кормятся! Кто-то эмоционально размахивал руками, показывая пропустившему короткое представление товарищу, как я расправился с превосходящими силами, не обнажая оружия. Другие просто молчаливо кивнули мне, встретившись взглядами, демонстрируя таким образом согласие с моими методами. А третьи и вовсе открыто насмехались над незадачливыми солдатами, дерзнувшими посягнуть на аристократа.

Однако весь шум сразу же стих, когда на другом конце улицы вдруг вынырнул куда более многочисленный вооруженный отряд. И эти бойцы, судя по раскачивающимся в такт их шагам белоснежным плюмажам, были не простыми жандармами городских закоулков, а гвардейцами Иилия. Теми самыми ауксилариями, которых император направил в Махи для моего розыска.

Палатины, в отличие от воинов наместника, вели себя куда более напористо и нагло. Они спешили к моей замершей фигуре, грубо распихивая щитами стоящих на пути людей. Им было безразлично кого угощать крепким тумаком, чьего-то слугу или зазевавшегося вельможу. И такая неучтивость вызвала куда больше возмущения у прохожих, нежели попытка увести малознакомого высокородного юношу вопреки его воле.

Однако нарастающий ропот никоим образом не умерил пыл столичных солдат. Что им возмущения здешних жителей? Они выполнят свою задачу и вернутся под крылышко своих командиров обратно в Агат. А местные аристократы могут потом хоть закидать канцелярию Иилия жалобами. Непосредственно бойцов и их десятников это уже не коснется. Успокаивать всех оскорбленных и приносить извинения будут столичные писари, а не они.

Ауксиларии быстро оценили обстановку и, кажется, узнали меня еще за десяток метров. По крайней мере, именно на таком расстоянии они синхронно извлекли широкие листовидные клинки из ножен.

– Отдай оружие, если оно у тебя есть, и иди с нами! – Не терпящим возражений тоном распорядился командир отряда, носящий самое пышное и высокое оперение на шлеме.

– Попробуй тоже самое сказать аристократу в своем Агате, – дерзко отозвался я на это милосердное предложение. – Или вы только на чужой земле можете быть смелыми?

– Эта земля не чужая, покуда принадлежит империи! – Быстро нашелся с ответом воин. – И на ней, как и везде, указ Его Сиятельства имеет высшую силу! Поэтому ты должен подчиниться и следовать с нами во дворец!

– И все же, – упрямо возразил я ему, – я не нарушал никаких законов, чтобы меня силой конвоировали в столицу. У меня может найтись тысяча веских причин, почему я не желаю говорить с Иилием. Я не его слуга и не его холуй, чтобы прибегать по щелчку пальцев, как послушная собачонка. Если ему так нужно, он может и сам приехать ко мне, а не присылать своих псов, дабы те переворачивали вверх дном Махи!

– Черт подери, молодой господин совершенно прав! – Воскликнул кто-то за моей спиной.

– Я согласен с домином Атерна! – Вторил ему другой голос. – Если император ни во что не ставит древнейший и сильный род, то каково же его отношение к иным семьям?!

– Проклятые ауксиларии, убирайтесь обратно в Агат! Там и будете выслуживаться!

– Этот юноша в своем праве, и он не хочет никуда идти с вами!

Выкрики становились все злее и агрессивней. Вокруг меня быстро собралась целая толпа, поносящая палатинов последними словами и велящая им проваливать туда, откуда они выползли. Все-таки за те месяцы, что гвардейцы вместе с наместником терроризировали аристократов в поисках меня, они успели изрядно взбесить горожан. И если жители третьего и второго колец стоически переносили такое вторжение в свою жизнь, то вот высокородные воспринимали его едва ли не личным оскорблением. И особенно болезненно реагировала на происходящее золотая молодежь. Теперь же накопившееся раздражение так и норовило выплеснуться на виновников этих неудобств.

– Отойдите от мальчишки! – Попытался перекричать нарастающий гул толпы командир ауксилариев. – Мы исполняем волю Илиия Второго Солнечного, не смейте мешать нам!

– Для тебя он домин Атерна! Вам уже ясно сказали, уходите отсюда!

Этот крик прозвучал прямо над самым моим ухом. Я повернул голову и с некоторым удивлением узнал предводителя шайки воздыхателей Линнеи Дивита, которые пытались меня проучить. Удивительно, правда? Я мог бы заподозрить неладное в том, что недавний неприятель сегодня так открыто выражает мне поддержку. Однако же, с тех пор успело произойти многое. Я одолел в Поединке Жизни Магистра, а сама Линни, ставшая причиной нашего с ними конфликта, погибла. То есть сейчас причин для вражды со мной попросту не было. Молодой аристократ вполне разумно предположил, что гораздо выгоднее заиметь такого перспективного бойца в друзьях, раз уж подвернулся такой прекрасный шанс. Тем более, что за моей спиной теперь стояла еще и мощь древнего и уважаемого рода. Пусть это несколько цинично, но таковы правила жизни в высшем обществе.

– Если вы не разойдетесь миром, – пригрозил командир ауксилариев, – то обязательно пострадаете! Мы не уйдем без мальчишки. В сторону, я сказал!

Готовность гвардейцев перейти от разговора обычного к разговору на мечах, возмутила представителей высшего света больше, чем все остальное, происходящее перед воротами Дивинатория до этого. Вокруг меня собралось изрядное количество молодых дворян, которым такой поворот событий был подобен броску перчатки в лицо. А потому голубая кровь забурлила в их венах, и с нескольких сторон послышался шорох извлекаемой из ножен стали.

– Чертовы ублюдки! – Изрыгнул кто-то очередное ругательство. – Вы смеете угрожать нам в нашем же городе?!

Обстановка стремительно выходила из-под контроля и откровенно грозила перерасти в массовое побоище, в котором палатины оказались бы в меньшинстве. Однако солдаты не демонстрировали неуверенности или нервозности, а напротив, выглядели решительно и воинственно. А вскоре стало ясно почему.

Я и раньше замечал пульсацию токов Искры, пробивающуюся сквозь ладонь командира гвардии, и догадывался, что это могло означать. И когда из-за угла стены Дивинатория на полных парах выбежал новый отряд бойцов, по численности раза в три больше того, что замер перед толпой аристократов, то окончательно убедился в своей правоте. Все время, пока высокородные и солдаты сотрясали воздух, псы Иилия сигнализировали другим своим соратникам, требуя подкрепления. И вот оно подоспело – три десятка ауксилариев, следом за которыми, перекрывая собой целую улицу, спешили полсотни народных легионеров. Тех самых, что в обществе презирали и величали не иначе как шавками.

Мои добровольные защитники напряглись, завидев столь большую организованную группу воинов Иилия. Однако опускать оружие по-прежнему не спешили. Во-первых, никто не желал получить обвинение в трусости, а во-вторых, численность аристократов даже с учетом прибывшей подмоги, оставалась не сильно меньше. Поскольку каждый из дворян считал, что достоин если не пятерых, то хотя бы троих вояк из числа простолюдинов, то становится очевидным, почему они не спасовали перед регулярной армией. Тем не менее, полсотни мечей сумели заметно остудить их пыл. И желания пролить кровь во имя какого-то мальчишки сильно поубавилось.

Но мне сегодня и не требовалось уличной бойни. Достаточно и того, что свидетели моего задержания разнесут весть об этом по всему городу. Чтобы в дальнейшем этот пожар полыхнул во всю мощь, мне требовалось сейчас заронить всего один маленький уголек, и я, как мне кажется, успешно с этим справился. Теперь эта искорка будет тлеть, подогревая умы высшего сословия и заставляя вельмож сжимать от гнева челюсти. История о том, как император наплевал на неприкосновенность дворянина будет переходить из уст в уста, пока не облетит каждую семью в Махи. И пусть она станет ярким примером того, что Иилий может сделать с любым аристократом, если пожелает…

– Стойте, друзья мои! – Я поднял раскрытые ладони и развернулся к толпе, что собралась позади меня. – Не нужно кровопролития! Я не допущу, чтобы вы пострадали из-за меня! Если император так того желает, я пойду с его солдатами! Мне бесконечно тепло оттого, что вы все готовы были встать на мою защиту, но, очевидно, наш правитель не желает слышать мирных доводов, а потому добром его остановить не получится!

– Ты уверен, юный Атерна? – Обратился ко мне мужчина с эмблемой латного кулака на груди. Это был герб рода Имаго. Семьи из числа тех, кто усиленно нализывал под хвостом ныне покойного Ноира, пытаясь снискать покровительства у его дома. – Если пойдешь с ними, то никто уже не сможет тебе помочь. Ты окажешься в полной власти этих… солдафонов.

– У меня нет выбора, домин Имаго, – покачал я головой. – Моя честь не позволяет мне спокойно жить, покуда Его Сиятельство столь грубо нарушает мой и ваш покой. Рано или поздно, но я должен буду потребовать с него объяснений. Коли уж все так повернулось, то пусть это произойдет сейчас!

– Ты благороден, Данмар Атерна, – изрек аристократ, прикладывая руку к сердцу, – как и все мужчины твоего рода! Будь спокоен, мы сообщим обо всем, что здесь произошло домину Таасиму. Уверен, он не оставит подобное происшествие без внимания!

– Я не сомневаюсь в этом! Спасибо вам за все, жители Махи. В нашем единстве сокрыта и наша сила! Никогда не забывайте этого!

Воздев на прощание кулак к небу, я развернулся и зашагал прямо к ауксилариям, которые при моем приближении разомкнули ряды. От идеи разоружить меня командир гвардейцев не отказался, поэтому я сдал свои саи, вид которых среди воинов вызвали только презрительные усмешки. Похоже, бойцы и знать не знали, что я этими смешными вилками заколол целого Магистра…

Окружив со всех сторон кольцом, бойцы империи отконвоировали меня прямиком в резиденцию наместника, который встречал посетителей все в том же кабинете. Его обрюзгшее старческое лицо сейчас выражало тревогу и вину, но разговор он все же предпочел начать с упрека.

– Зачем ты довел до такого, Данмар? – С намеком на невысказанные извинения спросил он. – Почему нельзя было просто принять приглашение Его Сиятельства? Разве кому-то стало легче от твоей несговорчивости?

– Какого «такого?» – Иронично воздел я бровь. – Разве я не свободный гражданин Исхироса, вольный самостоятельно решать, какие приглашения мне следует принимать, а какие отвергать?

– Только если речь не идет об Его Императорском Величестве, Данмар, – грустно покачал обвисшими щеками чиновник. – Ты же понимаешь, что это неизбежно повлечет за собой ухудшение отношений с правящей семьей.

– И все же, плохое отношение Иилия, это вовсе не повод прибегать к административному ресурсу, чтобы доставить меня пред его светлые очи в цепях, как какого-то преступника.

– Что ты говоришь, – преувеличено сильно возмутился чиновник, – какие цепи?! Тебя сопроводят во дворец со всеми почестями, как дорого гостя!

Наместник всеми силами пытался сгладить острые углы сложившейся ситуации. Вот только больше было похоже на то, что он пытается успокоить самого себя.

– Бросьте, Ваша Милость, – отмахнулся я от слов главы провинции словно от жужжания назойливой мухи. – На гостей не устраивают засад на улицах и не спускают на них гвардейские когорты. Я именно что пленник. У меня есть знания, что нужны Иилию, и он сделает все, чтобы их из меня выбить. Скажете, нет?

Судя по тому, какая тень наползла на чело старика, сидящего передо мной, где-то в глубине души он чего-то подобного и опасался. Однако он был дланью государя, тем, кто прилежно исполняет любое его указание. Так разве мог он открыто осудить своего императора?

Глава 21

Сегодняшнее утро для Астры началось как обычно. После того, как она сразила Линнею на безлюдной улице, вся жизнь девушки разделилась на «до» и «после». Молодая Персус корила себя последними словами за то, что сделала. Она ненавидела себя и молила о прощении небо и Воргана. Поэтому каждый день у нее начинался с противостояния с собственной виной и разрывающими ее душевными терзаниями.

Иногда аристократка забывалась, и начинала разговаривать со своей жертвой, будто та могла ее услышать. Рыжеволосая извинялась перед ней и каялась, надеясь таким способом ослабить зубастую хватку своей совести. Бессонные ночи следовали одна за другой, аппетит давно покинул Астру, и только лишь усердные тренировки без использования Искры, на которых настоял Данмар, помогали ей ненадолго забыться.

Непререкаемый громила Астал выжимал из девушки все силы, заставляя фехтовать до острой боли в суставах. Затем он позволял ей немного передохнуть, чтобы вскоре начать все с самого начала. После каждого занятия обессиленная Персус едва доползала до кровати, мечтая провалиться в блаженное непроглядное забытье, но вместо этого у нее в голове звучал голос Линнеи: «Астра, не надо… Прекрати… Ты победила…» И руки аристократки снова ощущали тепло эфеса и то, как легко сталь преодолевает сопротивление трепещущей плоти.

«Прости меня! Прости, слышишь!» Шептала девушка, кусая подушку. Но Линни ее уже не слышала, и продолжала терзать своими предсмертными мольбами. Кто бы сказал раньше, что убивать так сложно? Быть может на войне все происходит иначе, и там легче примириться с тем, что твой клинок отнимает чужую жизнь. Но Астра не была закалена огнем битвы, а потому могла об этом только догадываться.

В каждом случайном взгляде аристократке чудилось осуждение. В каждом шорохе – ее шаги. В тишине – ее дыхание. В многоголосом гомоне – ее чувственный смех. Абсолютно все вокруг напоминало о девушке, которую Персус оставила умирать на мокром от дождя камне в тот злополучный вечер. И даже сейчас, вяло ковыряя вилкой свой завтрак, аристократка не могла избавиться от навязчивых мыслей о своей жертве. Едва она брала в ладонь столовый нож и пыталась им орудовать, как ей начинало чудиться, будто она втыкает его в тело несчастной Дивита…

Тряхнув гривой огненных волос, аристократка попыталась отвлечься. Она обвела взглядом длинный П-образный стол, за которым каждое утро большая семья Персус собиралась за завтраком. Этот ежедневный ритуал, пропускать который дозволялось только по очень уважительной причине, завели задолго до рождения девушки. Утро было временем, когда весь род собирался вместе, обсуждал последние новости, строил планы на будущее, делился размышлениями или опасениями. И во главе этого большого застолья всегда восседал глава. Раньше это место занимал отец Астры, а она с Луаной располагались по левую и правую руку от него. Однако после того, как пост занял Ремус, остальные родственники оттеснили их с матерью значительно дальше, почти в самый конец…

Черт подери, после того, что сотворила девушка у нее даже не получалось ненавидеть своего дядю, узурпировавшего должность папы! Она обещала маме, что будет сильной. Она обещала это Данмару. Но вот сама молодая аристократка почему-то с каждым новым ударом сердца ощущала себя только слабее.

– Сделай лицо повеселее, на тебя смотрят, – сердито прошептала мать, словно бы невзначай задев Астру локтем.

Девушка послушно натянула на уста легкую загадочную улыбку, боясь перечить Луане. В последнее время ее родительница очень сильно изменилась. Даже не так… женщину будто подменили. Всегда рассудительная, но настойчивая красавица, привыкшая добиваться поставленных целей, в одночасье превратилась в какую-то совсем уж невыносимую мегеру. Если за свою жизнь Астра привыкла, что леди Персус действует осторожно и скрытно, предпочитая решать проблемы посулами, обещаниями, а то и вовсе чужими руками, то теперь… Теперь Луана демонстрировала ярую готовность проламывать своим лбом стены. Молодая аристократка просто не могла узнать ее.

Некогда первая красавица всего кольца нынче совсем перестала следить за своей внешностью, позволив плебейской седине пробиться сквозь благородный мрак ее пышной шевелюры. И более того, она совсем отказалась от использования косметики, отчего ее истинный возраст бросался в глаза слишком явно. Изысканные наряды и откровенные платья в ее гардеробе сменились строго практичными облачениями. На смену юбкам, драгоценностям и шелку пришли брюки, ремни и кожа. И над причинами таких разительных перемен украдкой ломал голову весь род.

– Как думаешь, – тихо спросила девушка, пытаясь отвлеченным разговором скрыть свои истинные тревоги, – почему Ремус сегодня не вышел к завтраку? Я не припомню не единого раза, чтобы он пропустил его, находясь в поместье.

И в самом деле. Даже когда дядю в прошлое лето сразила какая-то хворь, он не нарушил традиции и вышел к всеобщему застолью. Тогда он попросил освободить десяток мест вокруг себя, чтоб ненароком не заразить кого-нибудь из членов рода, но не позволил месту главы пустовать.

– А я почем знаю?! – Огрызнулась мать. – Животом, видимо, страдает. Трудно сидеть с довольной мордой на виду у всех, когда у тебя дерьмо в штанины брызжет!

Астра, шокированная теми вещами, которые сорвались с языка ее родительницы, поспешно опустила голову к тарелке. Небесная тысяча, с ней точно происходит что-то неладное! Чтоб утонченная и благочестивая Луана изрекла подобную мерзость?! Об этом даже думать смешно! По крайней мере, раньше от нее такого никто бы не мог ожидать. А тут она изъясняется подобно пьяному наемнику, разве что в зубах кинжалом не ковыряет при этом…

Астра, погруженная в размышления, даже не подняла взгляда, когда хлопнули двери, ведущие в зал. Но сидящая рядом мать снова пихнула ее локтем.

– Легок на помине… – буркнула было мать, но почему-то осеклась.

Девушка почувствовала, как ее родительница напряглась, а затем подчёркнуто медленно отложила свои приборы.

– Приготовься, моя девочка. Сейчас тебе предстоит доказать, что ты достойна.

Недоуменно покосившись на леди Персус, молодая аристократка взглянула в сторону входа и обомлела. Там на пороге стоял дядя Ремус в совершенно неприглядном виде. Босой, в заляпанной какими-то пятнами длинной ночной сорочке, но зато с обнаженным мечом в руке. И что это на него нашло? Разве он не понимает, какое посмешище из себя представляет?

– Астра-а-а-а! – Надсадно завопил глава рода, крутя головой по всему залу. – А-а-астра! Выходи и бейся, никчемная тварь! Ты… ты… ответишь за все!

Аристократы шумно загомонили, пытаясь понять, какая муха укусила их лидера. Судя по недоуменным выражениям лиц, родня в происходящем понимала ничуть не больше самой девушки, которая даже не сразу осознала, что Ремус выкрикивает ее имя. И только одна лишь Луана не выглядела застигнутой врасплох этим бредовым явлением.

– Ну же, встань! Он ищет тебя! Настал момент истины! Покажи, чему научилась!

Мать принялась буквально выпихивать свою дочь с резного стула, вынуждая ее подняться на ноги, чтоб не упасть. Обескураженная Астра невольно распрямилась, и на ней тут же скрестились взгляды остальных родственников.

– Ах, вот ты где! – Пророкотал дядя, направляясь прямо к ней. – Я убью тебя, Астра! Мне давно следовало это сделать, но я пожалел тебя! Теперь же не жди от меня пощады! Скрести со мной клинки, проклятая мерзавка!

– Ч… что с тобой? – Заикаясь пискнула рыжеволосая, подавляя желание отойти от обезумевшего Ремуса как можно дальше. – В чем я виновата?!

Совершенно очевидно, что ее дядя был сильно не в себе. Сперва ей показалось, что он смертельно пьян, однако движения его выглядели слишком твердо и уверенно для захмелевшего человека.

– Во всем! Ты виновата во всем! – Обличительно ткнул глава в сторону Астры острием клинка. – Из-за тебя он пришел ко мне! Пришел, чтобы забрать ее! Понимаешь?!!

Но девушка не понимала. Какого дьявола тут вообще творится?! Кто он? Что забрал? И почему, в конце концов, ее родительница не ошеломлена происходящим, как все остальные?!

– Возьми, дочь, – мать сунула в руку аристократки что-то тяжелое, и опустив глаза, молодая домина увидела, что это узкая шпага Луаны. Женщина вообще последние несколько осколков не расставалась с ней даже в опочивальне.

– Э-э? – Глупо протянула молодая Персус. – И что мне делать?!

– Биться, дура! – Скорчила ужасную гримасу вдова. – Дерись с ним, если сама не хочешь умереть!

Испугавшись свою родительницу не меньше, чем надвигающегося Ремуса, девушка поспешила выйти из-за стола и принять боевую стойку. Хотя ощущение нереальности происходящего упорно ее не покидало. Может, это все-таки к ней пожаловал долгожданный сон? Это многое бы объяснило…

– Чертова шлюха, я отправлю тебя вслед за твоим отцом! – Дядя все никак не желал успокаиваться, и поток отборной брани, изрыгаемый им, вызывал оторопь у всех свидетелей этого непристойного зрелища.

Ближайшие ко входу члены рода вскочили со своих мест и попытались остановить тронувшегося умом главу. Однако тот принялся отмахиваться от них мечом, не позволяя к себе приблизиться.

– Нет! Пошли прочь, идиоты! Вы что, не понимаете?! Если я не убью ее, то навсегда останусь таким! Он не вернет мне ее! Пойдите прочь!!!

Глядя на медленные движения Ремуса и на то, как легко его обезоруживают простые Владеющие, девушка окончательно запуталась. Ее дядя ведь Магистр, он должен играючи преодолевать их сопротивление. Так почему же он не взывает к Искре?

Когда остальные члены рода отобрали у главы клинок и повисли на нем, как свора собак, со своего места вдруг вскочила Луана. Она без разговоров метнулась в самую гущу событий, расшвыряв всех миротворцев как кучку сухих листьев. Мужчины отлетали в разные стороны, будто в их ряды вломилась не хрупкая тонконогая женщина, а разъяренный боевой конь.

– Вызов брошен! – Прокричала леди Персус, отбивая Ремуса из рук держащих его родственников. – И вы не посмеете мешаться!

Раскидав, пожалуй, с полдюжины сородичей, аристократка отобрала у них меч дяди и швырнула тому под ноги. Все с изумлением следили за ее действиями, и на лицах присутствующих читался один и тот же вопрос: «Что здесь происходит?!» Откуда у посредственной Владеющей, не отличавшейся в последние два десятка лет никакими особыми умениями, появилась такая сила?! И догадки, невольно вырывающиеся из уст родни, среди которых чаще остальных звучало слово «Грандмастер» казались совсем уж фантастическими.

Дядя Ремус, тем временем, подобрал свое оружие, мгновенно позабыв о скоротечной потасовке вокруг него. Он снова двинулся на Астру, которая глупо хлопала ресницами, до сих пор не веря в происходящее. Однако когда глава замахнулся на нее мечом, пелена вдруг спала с ее разума. Посторонние мысли ушли из головы, оставив только по-настоящему нужный сейчас холодный расчет.

Девушка сразу отметила, что движения дяди выглядели какими-то слишком уж медленными даже для обычного невладеющего. В сознании мелькнула догадка, что это, скорее всего, так кажется на контрасте со здоровяком Асталом, который и без Анима Игнис удивлял своей реакцией и скоростью. А Ремус… когда он вообще брал последний раз в руки сталь, не прибегая к помощи Искры? Тридцать лет назад, когда еще даже не начал обучение в Дивинатории?

Первый удар тяжелого меча Астра приняла на лезвие шпаги, повернув его таким образом, чтобы чужое орудие скользнуло вдоль него и ушло в сторону, не задев аристократку. Уж чему-чему, а этому она у огромного приятеля Дамнара научилась быстро. Все-таки глава был мужчиной, и превосходил молодую Персус не только в габаритах, но и в физической силе. И по сравнению с пудовыми атаками Астала, заставляющими ладони стонать от вибраций, идущих от клинка к эфесу, нынешний удар Ремуса выглядел совсем уж блекло.

Поняв, что его меч не достиг цели, мужчина зарычал и принялся с утроенной яростью наседать на девчонку. Однако было сильно заметно, что без своей Искры он даже оружие поднимает с некоторым усилием. Астра уже дважды могла бы поразить Магистра, который по какой-то причине не хотел или не мог использовать Анима Игнис. Но медлила, не ощущая от него настоящей угрозы.

Ремус же пыхтел, потел и грязно ругался, пытаясь достать племянницу, и постоянно поминал какого-то загадочного «его», отобравшего у него что-то очень ценное. Один раз мужчина и вовсе проскользил взмокшей ступней по полированному мраморному полу, едва не растянувшись на нем. Но и тогда молодая домина не сумела заставить себя воспользоваться этим столь удачным моментом и нанести решающий удар.

– Чего ты ждешь?! – Расслышала девушка гневный окрик матери, пробившийся к ней сквозь шум десятка чужих голосов. – Защищайся, Астра, пока он не убил тебя!

И аристократка защищалась, надеясь, что обезумевший Ремус одумается и овладевшее им помутнее схлынет. Подумать только, сколько раз она мечтала пустить своему дяде кровь за то, что он сделал с их семьей. Как часто она прокручивала в своем воображении их схватку, в которой молодая Персус скидывает наглого узурпатора с захваченного им поста и сама занимает кресло главы. Но сейчас, когда грезы могли стать явью, отчего-то крайне тяжело было решиться поставить кровавую точку в этом давнем конфликте. Потому что перед глазами сразу же возникал образ лежащей на мостовой Линнеи, хватающейся за проткнутый живот. И от этих воспоминаний слабость разливалась по всему телу, делая руки ватными и непослушными…