Текст книги "Книга IV: Алый Завет(СИ)"

Автор книги: Михаил Злобин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 19 страниц)

Глава 14

Несущийся на меня строй Аль’сура ни на йоту не замедлил своего стремительного бега, даже когда воины увидели, что вокруг моей одинокой фигуры собирается целый кокон из оранжевого песка. Более того, в отряде нашлись свои Владеющие воздухом, которые слаженным ударом Анима Игнис попытались вклиниться и разрушить зарождающийся смерч. Но я только посмеялся про себя на эту хилую потугу жалких неумех и еще больше усилил нажим, формируя целое торнадо.

Мириады песчинок скрыли меня от посторонних взглядов и я, не видя смысла мешкать, прикоснулся к вибрирующим граням черного обелиска, пронзающего мою душу словно булавка тельце пришпиленного жука. Треск ткани, разрываемой отросшими шипами и потерявший краски мир, стали первыми предвестниками завершившейся трансформации. Вторым же знамением прихода в этот мир демона, стала тягучая жажда чужих страданий… Природу Искателя Боли оказалось подчинить не так-то и просто.

Своим обновленным взором, сквозь песчаную завесу, я мог разглядеть десятки сливающихся огоньков чужих душ, что упрямо двигались прямо в мои лапы. Глупые люди рвались вперед подобно мотылькам, стремящимся к губительному пламени свечи, и ничто уже не могло спасти этих несчастных.

После обращения в демона и призыва дьявольских крыльев, границы моих возможностей возросли многократно. Я запустил щупальца Искры еще дальше в пустыню, сумев даже дотянуться до своих убегающих соратников. Они иногда делали попытки остановиться и оглядеться, видимо, борясь с желанием броситься мне на помощь. Поэтому мне всякий раз приходилось швырять им в лица целые горсти песка, вынуждая отворачиваться и продолжать отступление. Незачем им видеть и слышать то, что здесь будет происходить.

Воздев руки к небесам, я заревел, перекрывая шум ветра, пытаясь хоть таким образом совладать с переполняющей меня силой. И этот боевой клич сумел вселить трепет в сердца моих врагов. Солдаты сначала сбились с набранного темпа, замешкались, а затем перешли на шаг, выравнивая строй и осторожно прощупывая каждый сантиметр местности. Они непоколебимо двигались вперед, пытаясь спрятаться от бушующей стихии за своими широкими щитами. И вскоре уже весь их отряд вошел в созданное мной песчаное безумство.

Я сделал короткое волевое усилие, и ураган заревел с утроенной силой. Ветер выл подобно раненному дракону, а шорох вездесущего песка и вовсе сливался в оглушающий белый шум, за которым невозможно было расслышать даже собственный крик. Воины султаната попадали на землю, пытаясь хвататься за близстоящих товарищей в поисках опоры, но этим вносили только еще бо́льшую сумятицу в собственные ряды. Строй окончательно сломался и более не напоминал монолитную глыбу, а походил, скорее, на сбившуюся в кучку отару овец. Овец, которые оказались целиком в моей власти…

Призванный мной вихрь был столь яростен и неистов, что носил даже Владеющих, как прошлогоднюю листву. Думаю, не покривлю душой, если скажу, что такая буря не могла зародиться на этой планете в естественных условиях, а потому защититься от нее было выше сил простых смертных. Маленькие песчинки летали по округе с такой скоростью, что впивались в открытые участки кожи смертных, оставляя вспухшие красные полосы. Только Владеющие земли со своим укрепленным телом могли не опасаться крохотных жалящих предвестников всеобщей гибели. Они же и пытались закрыть собой и остальных товарищей, но защитить всех они оказались попросту не в состоянии.

Я мог уничтожить каждого элитного воина амира, не сходя со своего места, нафаршировав их всех песком. Люди бы просто умерли от удушья, заходясь в болезненных приступах конвульсивного кашля, и никакая Анима Игнис не сумела б их спасти от такой участи. Однако я поступил иначе… Я двинулся вперед, сжимая и разжимая покрытые костяными наростами чешуйчатые кулаки, намереваясь испытать возможности своей второй ипостаси.

Первого Аль’сура я убил легко и буднично, будто прихлопывал муху. Один единственный удар, и позолоченная маска солдата развалилась на части, равно как и его голова. Неестественно твердые когти развалили металл и череп за ним играючи, словно вылепленные из снега. Огонек чужой души сразу же потускнел и затрепетал, покидая тело, но я бережно подхватил его, не давая сбежать, и прижал к себе. Волна восхитительного тепла разлилась по моему телу, и демоническая суть помимо моей воли утробно заурчала, приветствуя жертву.

Сосед по строю погибшего бедолаги каким-то образом сумел различить мой темный силуэт в буйстве песчаной стихии, и попытался сделать выпад. Клинок из каленой стали, летящий мне в живот, я перехватил голой ладонью. Металл противно скрежетнул по темно-красной чешуе, покрывающей мое тело, но не сумел ее прорезать. А в следующий миг, я повернул кисть, без усилий вырывая оружие из рук ошарашенного Владеющего, а потом просто сломал его пополам. Одними руками.

Одну половину ятагана я отшвырнул прочь, а вторую вонзил под ключицу до сих пор не оправившемуся от шока обезоруженному воину. Миг, и еще одна искорка души любовно поглощена мной, как глоток самого изысканного и ароматного вина. Но посмаковать этот непередаваемый вкус и насладиться сладостью чужой Анима Игнис мне не удалось. Потому что в следующий миг меня заметило еще трое солдат.

Один попытался отпихнуть меня и полосонуть лезвием по горлу, но я ухватился за чужой щит и просто разорвал его, как намокший пергамент. Воин даже не понял, что произошло, и почему привычная тяжесть в его руках вдруг потеряла львиную часть своего немалого веса. Он попытался рассмотреть сквозь порывы ветра и мельтешение песка остатки своего средства защиты, но тотчас же отправился на встречу к Дьяволу. Мои нечеловеческие ладони с двух сторон хлопнули его по шлему, молотами сплющивая металл. А позолоченная маска Аль’сура и вовсе согнулась как монетка на наковальне.

Остальную пару солдат, пытающихся пробить мою прочную шкуру своими ковырялками, я схватил за шеи, а потом столкнул друг с другом, превращая их тела в наполненные кровью и осколками костей мешки.

Люди пытались что-то кричать, молить разных богов о помощи, а иногда даже применять боевые артефакты. Но, ясное дело, это никак не могло переломить ситуацию в их пользу. По колебаниям воздуха, которые я легко ощущал тонкими нитями своей Искры, я считывал, о чем говорили воины перед гибелью. Они рыдали о том, что повстречались с джинном, а то и самим Иблисом. И, должен признать, они были не так уж и далеки от истины.

Я шел вперед, как жнец по полю, и собирал богатый урожай. Став олицетворением самой смерти, я истреблял воинов султаната одним касанием. Со стороны мои прикосновения казались легкими и невесомыми, но от них разлеталась кровавыми брызгами даже укрепленная плоть Владеющих земли. И чем дальше я углублялся в строй противника, тем больше бушующий на окраине города ураган окрашивался в рубиновый цвет, прямо под стать моей чешуи.

Из-за особенностей демонического зрения я не мог лично видеть эту перемену, но я все равно ощущал ее каким-то шестым чувством, ориентируясь по тончайшим изменениям оттенков. Совсем скоро, когда счет убитых мной шахирцев перевалил за несколько десятков, воронка созданного мною циклона окончательно побагровела, превратившись в подобие адских врат. Жители небольшого Хундуда сейчас, наверное, с суеверным ужасом смотрели на кровавый смерч, что с пугающим воем кружился на самой границе их городка, но не двигался ни в одну из сторон. Однако это сущие пустяки, ведь страх можно пережить. Закрыть глаза, зажать уши, спрятаться в подпол, убежать в конце концов. А вот воины Аль’сура, что орошали сейчас своими внутренностями пески, не могли скрываться.

Встретившись с настоящим демоном, непобедимые гвардейцы амира, которым попросту не было равных на этом континенте, умирали так же быстро, как и необученные крестьяне с тупыми вилами. Их ничто не могло спасти. Ни выучка, ни отчаянная храбрость, ни фанатичная преданность своему правителю. Все это было абсолютно бесполезно при борьбе с кровожадной стихией и зверем, что бродил в самом ее сердце. Но самым пугающим для этих смертных стало то, что и убежать никак не получалось.

Считалось, что Золотые маски никогда не отступают. Что они бьются до последнего удара сердца и до самого последнего солдата. Истории здешних войн было известно несколько случаев, когда отряды Песчаных демонов попадали в окружение к многократно превосходящему врагу. И тогда Аль’сура проливали всю свою кровь до капли, но не бросали оружия. Это была одна из самых известных черт шахирской гвардии, за которую их ненавидели и боялись все враги.

Однако сегодня, при встрече со мной, они действительно пытались сбежать. Бойцы отчаянно рвались назад, прочь из этого багряного кошмара, но неистовый ветер опрокидывал и отволакивал их обратно, как кошка, разыгравшаяся с беззащитной добычей. Ведь из моей ловушки выход был только один, и вел он в обитель Князя Боли…

Когда я осознал, что вокруг не осталось ни единой живой души, а только лишь трупы, изодранные моими когтями и летящими быстрее арбалетного болта песчинками, я остановился. Ощупав поле битвы… нет, поле бойни нитями Искры, я представил, насколько странно и необычно оно будет выглядеть для всякого, кто заявится сюда. А потому я напряг свою Анима Игнис до предела, выжимая из нее все, дабы посеять еще большее смятение в умах местных жителей.

Вой ураганного ветра поменял тональность, превращаясь в пронзительный высокотональный свист. Почти сотня трупов закружилась подобно опавшим листьям, и непреодолимая сила восходящего потока подняла их вверх. Миллиарды песчинок впивались в мертвую плоть, стачивая мясо до самых костей. И когда я закончил, на землю попадали одни лишь выбеленные переломанные скелеты, выглядящие так, словно их долго варили в извести.

После учиненной мной бойни, над окраиной Хундуда образовалось целое кровавое облачко, которое медленно начало осыпаться на город невесомыми алыми капельками и мелкими темно-багровыми кусочками. Да уж, местные жители долго еще будут с содроганием вспоминать этот день и пересказывать путникам страшные сказки…

Приняв человеческий облик и отпустив Искру, я выдернул из груды костей и доспехов весьма дорогую шифоновую накидку. Вероятно, она раньше принадлежала командиру этого отряда, и ее унесло ветром в самом начале нашего столкновения, а потому легкая ткань особо не пострадала от буйства пробужденной мной стихии.

Расстелив плащ на свободном участке земли, я принялся быстро накидывать на него бурджахи поверженных солдат. Теперь они больше не сверкали позолотой, а представляли собой простое отшлифованное до матового блеска железо. Песок и ветер хорошо над ними потрудились, сбив даже мельчайшие намеки на дорогое покрытие. Но это не беда, ведь знающий человек и без того отличит поддельную маску от настоящей.

Собрав концы чужого одеяния в узелок и связав их трофейным ремнем, я вскинул на плечо увесистую ношу и чуть не охнул. Получилось, навскидку, килограмм тридцать угловатого и неудобного веса, не меньше! И совершенно очевидно, что далеко я с таким грузом уйти не смогу. Пришлось снова взывать к выжатой Искре, и уже с ее помощью пристраивать на спине громоздкий и нескладный куль. Слава Дьяволу, далеко мне идти и не надо, а только лишь до своих товарищей. Уверен, что эти два упрямца не ускакали далеко, вопреки моему приказу, а торчат где-то поблизости…

Окинув напоследок взглядом ужасающее побоище, оставшееся после меня, я бодро потопал на восток. Туда, где скрылись мои раненные спутники.

* * *

Как и ожидалось, Кавим с Асталом обнаружились неподалеку от Хундуда. Они завели верблюдов за высокий бархан, а сами занимались обработкой собственных ран, с матершиной и шипением вычищая из них попавший песок.

– Целы? – Коротко поинтересовался я, скользя по осыпающемуся склону.

– Данмар!

Воины радостно поприветствовали меня и вскочили на ноги, а потом, увидав мою изорванную и побуревшую от попавшей на нее крови дишдашу, взволнованно принялись осматривать меня со всех сторон.

– Ты не ранен? – Первым поинтересовался Кавим, подозрительно косясь на импровизированный мешок за моей спиной.

– Как видишь! – Бодро откликнулся я. – Сегодня удача была на моей стороне.

– Борода Воргана, – сипло добавил великан, – какого хрена это было?! Неужели этот ураган создал ты?!

– Я. Вам повезло увидеть в деле Магистра воздуха.

Лица моих спутников вытянулись, превратившись в истинное воплощение изумления. Оно и неудивительно, ведь я никому не рассказывал, что давно уже шагнул на следующую ступень местной общепринятой табели о рангах. Теперь в головах моих спутников не укладывалось, как малолетний сопляк, вроде меня, может быть Магистром.

Пока онемевшие воители пытались втиснуть эту новость в картину своего привычного мира, я успел дойти до верблюда с бурдюками и навесить на того еще и свою ношу. Животное, при моем приближении, попыталось сначала лягнуть меня широким мозолистым копытом, а потом еще и укусить. Пришлось чувствительно шлепнуть наглой скотине по мясистым губам, дабы она поумерила свои агрессивные поползновения. Но если б этих упрямых тварей можно было так легко остановить…

Наблюдая за моей неравной схваткой с верблюдом, Кавим постепенно начал обретать дар речи. Он настоял на том, чтобы мы распределили воду между всеми своими скакунами, ибо опасался, что нагруженная больше остальных животина стопчет себе в кровь лапы. Пожав плечами, я дал добро и принялся помогать подраненным товарищам перераспределять поклажу на других животных. И совсем скоро, успев провести еще и обработку ран, мы возобновили свое движение в сторону столицы султаната.

– Данмар, а что в мешке? – Тихо поинтересовался Кавим, которому в неравной схватке досталось меньше, чем Асталу. Здоровяк вообще, отключался на ходу, удобно пристроившись между горбами своего верблюда.

– Там трофеи, – туманно поведал я.

– Трофеи с Аль’сура? – Предположил южанин.

– Именно.

– А… они сами? – Осторожно продолжил расспросы шахирец.

– Мертвы.

– Все?!

– Все.

Магистр надолго замолчал, уставившись куда-то в плывущий от жаркого марева горизонт. Он ничего не говорил, пребывая в своих мыслях, да и я не горел особым желанием дарить нашей беседе второе дыхание.

– Признаюсь, Данмар, – молвил наконец Кавим, – сейчас ты меня впечатлил сильнее, чем когда-либо. Пожалуй, я меньше удивился даже в тот день, когда ты восстал с погребального костра…

Украдкой посмотрев на собеседника, я вернулся к созерцанию однообразного мертвого пейзажа великой пустыни. Я привык давать людям высказываться, ведь так легче понимать, что царит у них в душе и разуме.

– Я в очередной раз убедился, что сделал правильный выбор, когда доверился тебе. Ты уже сотворил столько невозможного, что у меня скоро не останется сил удивляться. Стану, вон, безразличным как Астал…

– Его славно потрепали твои земляки, – заметил я очевидный факт. – Будь уверен, через пару-тройку дней, когда раны немного затянутся, он не меньше твоего начнет сыпать вопросами.

– Ты догнал в море дрекку, – принялся перечислять шахирец, словно не услышал моей реплики, – обманул смерть, сделал из Владеющей за одну ночь Грандмастера, а теперь еще и в одиночку перебил полноценный кулак Аль’сура!

Сначала я не понял, о каком таком кулаке говорит мой спутник, но потом в моей памяти зашевелились какие-то намеки на узнавание. Да-да, что-то такое я уже слышал, пока дожидался соратников в Джамли. Напрягая память, я вспомнил, что южане единственные на всем континенте имели отличную от всех систему формирования боевых подразделений. Если Исхирос, Кенсия и Северные Королевства считали мечи десятками, сотнями и тысячами, то здесь все было несколько иначе. Десяток воинов назывался палец, а пять пальцев, логично, кулаком. Из шести кулаков формировалась тагма, а уже из четырех таких отрядов создавалась квадра.

– Два кулака, Кавим. Гвардейцев была почти сотня, – тихо поведал я, не видя смысла скрывать от Эль Муджаха эту информацию.

Беглый аристократ шумно втянул воздух и замолк в очередной раз. Теперь пищи для размышлений ему хватило до глубокого вечера. И даже после того как я предпринял очередную попытку провести его сквозь барьеры собственной души до следующей ступени могущества, южанин все еще пребывал в своем задумчивом молчании. Хотя, казалось бы, чего так удивляться? Что кулак элитных воинов, что два кулака – одинаково невозможно для одного человека.

Так мы и разбрелись под светом звезд по своим спальным местам. Астал и вовсе давно уже храпел без задних ног, беспокойно дергаясь во сне и невнятно постанывая. А когда засопел и Кавим, то я осторожно встал с подстилки и бесшумно, как охотящийся кот, подкрался к сгруженным с верблюдов вещам.

Там я осторожно нащупал мешок с бурджахами Аль’сура, а затем призвал крылья и взмыл в небо. Лететь с такой поклажей оказалось откровенно тяжело, невзирая на всю ту поддержку, что дарила мне Искра. Поэтому я принял демонический облик, в котором был значительно сильнее и выносливей, и взял курс на Зинат.

Тот городишко, в котором мы так наследили, от столицы отделяло каких-то девять сотен километров раскаленных мертвых песков. Изнурительный многонедельный переход для каравана, и легкая воздушная прогулка для крылатого демона, подгоняющего самого себя попутным ветром.

Слишком уж громко мы пришли в самое сердце султаната. Настолько, что новости о произошедшем достигнут ушей амира раньше, чем мы прибудем к цели своего путешествия. А это значит, что мне нужно их опередить всех вестников и изложить правителю свое видение ситуации. И, слава здешнему ложному богу-стражу, у меня такая возможность была.

Глава 15

Фатир Эль Шех с самого заката ворочался на шелковых простынях, будучи не в силах отыскать блаженного пути в сладкий сон. Сначала ему было слишком жарко, и он приказал привести Владеющего воздуха, дабы тот освежил его опочивальню. Но когда жаркое солнце востока опустилось за небосклон, то захотелось, наоборот, поплотнее укутаться в тонкую кашемировую накидку, чтобы согреться. К тому же, взгляд безмолвного слуги, сидящего возле кадки с кустистой пальмой, начал раздражать хозяина покоев, и он прогнал воздушника.

Теперь же момент казался упущен, и вожделенный сон, о котором так грезил амир султаната, окончательно ускользнул от него. Ускользнул, оставив вместо себя десятки тягостных дум и переживаний. Вот ведь какая насмешка судьбы. Всякий низкородный феллах мечтает о том, чтобы оказаться на месте правителя страны. Купаться в роскоши, поглощать в непомерных количествах редкие деликатесы, наслаждаться красотой лучших женщин, пить изысканные дорогие вина. Но сам Фатир Эль Шех был готов отказаться от всего этого ради простой и беззаботной жизни простолюдина.

Ведь истинное бремя правителя тяжело настолько, что все вышеперечисленные проявления гедонизма призваны лишь облегчать груз ответственности, а вовсе не являлись целью. К сожалению, не всякий муж, получив доступ к ресурсам целого государства, имел достаточно мудрости чтобы это осознать. Таким был отец амира, и точно таким же был его старший брат.

В период своего царствования они оба оказались одержимы потаканием собственным удовольствиям, а вовсе не заботами о нуждах своей благословенной земли и ее народа. Целых сорок лет с молчаливого попустительства прошлых амиров Шахирским султанатом фактически руководили высокопоставленные чиновники – каймаки и визири. И каждый из них подобно жадной степной крысе тащил в свою нору все, до чего только мог дотянуться, не заботясь ни о чем другом, кроме своей мошны.

И вот, каких-то шесть лет назад, Фатиру Эль Шеху досталось практически разграбленное и опустошенное изнутри государство. Шесть долгих лет правитель пытался привести дела султаната хотя бы в подобие порядка, медленно и методично перемалывая всех казнокрадов жерновами закона. Было сложно. Очень. На нового амира девять раз совершались покушения. Дважды пытались свергнуть посредством вооруженного переворота. И один раз даже спровоцировали масштабное восстание черни сразу в трех важнейших для престола вилайетах. Но Фатир Эль Шех все-таки сумел переломить хребет всему сопротивлению. И основным столпом этой внутренней победы стали его преданные Аль’сура…

Не будь у амира этих великолепных гвардейцев, то весь султанат уже б давно рухнул в пучину кровопролитной междоусобицы. А следом за этим, на их земли пожаловал бы зубастый западный гигант – Исхирос. Пожаловал для того, чтобы ввергнуть просвещенное и высокое шахирское общество во тьму нищеты и невежества. Никому не нужны сильные соседи, а потому имперцы вот уже которое поколение пытаются ослабить, а то и вовсе уничтожить гордый и непокорный восточный народ.

Но даже тут Аль’сура самоотверженно и героически отстаивают свободу целой страны, всякий раз заставляя умываться кровью глупцов, дерзнувших посягнуть на священные границы степи. За время правления Фатира Эль Шеха, корпус Золотых масок разросся многократно. Численность этих элитных воинов теперь составляла сто девять квадр. То есть более чем сто тридцать тысяч первоклассных бойцов, которым надо обеспечивать полный пожизненный пансион.

Песчаные демоны были прекрасным козырем и весомым аргументом в любом, хоть внутреннем, хоть внешнем споре. И Золотые маски действительно прекрасно себя показали на заре первых лет правления государя. Но вот внутриполитическая обстановка в султанате стабилизировалась, и настал момент, когда казна оказалась не в состоянии нести такие обширные траты. А единственным выходом, доступным амиру, оставалась большая кровопролитная война. И Исхирос тоже это прекрасно видел. Бездарное правление на протяжении двух поколений создало слишком огромный ворох экономических проблем и очагов напряженности в стране, чтоб их можно было решить путем мира и дипломатии…

Эль Шех тяжко вздохнул и уже, наверное, в тысячный раз перевернулся с одного бока на другой. Но именно в этот раз ему вдруг показалось, что он в своих покоях находится не один. Тревожно вскинувшись на постели, амир хотел уже было кликнуть охрану, которая неизменно дежурила снаружи, оберегая сон правителя. Девять покушений научили бы осторожности даже самого последнего глупца, а уж Фатир к таковым себя ну никак не мог относить. Однако в слабом сиянии небесных осколков, что лилось с улицы, ему так и не удалось разглядеть в своей опочивальне ничьей посторонней тени.

Убедив себя, что чужое присутствие ему просто почудилось в незаметно подкравшейся беспокойной дрёме, правитель улегся обратно, шумно ерзая и ворча вполголоса. Но когда он бросил мимолетный взгляд на огромный балкон, отделенный от спальни длинной мраморной аркадой, то замер, не находя сил поверить своим глазам. Ведь там сейчас виднелся темный человеческий силуэт, обрамленный очертаниями гигантских величавых крыльев…

Нет, похоже, Фатир все-таки уснул, ведь у людей не бывает крыльев. Они есть только у птиц и вестников истинного бога Нальмунаши. И, честно говоря, было проще поверить в то, что пернатые обитатели прекрасного сада вдруг отрастили ноги и руки, нежели в то, что одно из высших созданий небес почтило его своим вниманием.

Амир приподнялся на локтях и потер глаза, но морок не рассеялся. Напротив, он расправил крыла и воспарил над полом, как зловещий ночной призрак. Государь вдруг ощутил, как его сердце суматошно забилось в грудной клетке, порождая прилив жара к лицу и легкое головокружение.

– Здравствуй, смертный, – донеслось до ошарашенного Фатира. – Я навестил тебя, чтобы поговорить.

Голос у посланника бога звучал молодо, но приятно. Совсем не так, как описывали священные книги, утверждающие, будто он подобен восхитительному пению тысяч золотых флейт. Вдобавок, правитель не мог не отметить, что небесный гость говорил на шахирском, причем с очень заметным акцентом. Эти мелкие несоответствия и выдернули Эль Шеха из объятий религиозного ступора. Первым делом, амир попытался ущипнуть себя, надеясь таким образом сможет пробудиться. Но крылатая фигура так никуда и не исчезла.

– Ты не понимаешь меня, смертный? – Прозвучал новый вопрос. – Я слишком плохо изъясняюсь на твоем языке?

– А-а-а… нет, о святейший! Я понимаю тебя… – еле слышно вымолвил государь, до конца не веря, что настоящий ангел снизошел до разговора с ним. – Но я думал, что…

– Оставь на время свои думы, – повелительно прервал его крылатый вестник, и человек тут же замолчал. – Я хочу спросить тебя, отчего ты позволяешь твориться на своих землях злодеяниям, которые попирают законы господа нашего?

– Я… я… – Фатир не знал, что можно на это ответить. Каждый день в одном лишь Зинате совершались сотни преступлений, и не в его силах было все их пресечь. А сколько подобного происходило во всем султанате, невозможно даже и счесть! Неужели, ангел хочет возложить вину за это на одного лишь него?!

– Твои люди напали на меня, Фатир Эль Шех, – речь небесного жителя опасно похолодела, а вместе с ней похолодел и амир. Ледяной пот целым каскадом заструился по спине мужчины, моментально пропитывая сорочку.

– Нет-нет, не может быть, святейший! – Затараторил правитель, пытаясь оправдаться. Но, похоже, сделал этим только хуже. – Мои подданные благочестивые и верующие люди, они ни за что бы…

– Ты хочешь сказать, что я лгу?! – Тембр голоса высочайшего собеседника угрожающе понизился, став похожим на предупреждающий рык степного льва. Вместе с этим, по комнате прошелся порыв злого ветра, который будто бы обжигал своим касанием влажную от пота кожу.

– Прошу, не гневись! – Амир вскочил на постели и бухнулся на колени перед посланником Нальмунаши. – Молю простить меня за нанесенную обиду, о святейший! Я не желал поставить под сомнение твои слова! Просто… просто я знаю свой народ. Они бы никогда…

– Как ты, в таком случае, объяснишь это?! – Рука вестника качнулась вперед, и только сейчас Фатир заметил, что все это время ангел держал какой-то объемный мешок.

Ноша гостя с металлическим позвякиванием тяжело плюхнулась на пуховую перину, и судя по тому, как подбросило от ее падения государя, весила она весьма немало.

Правитель трясущимися руками принялся распутывать завязанный узлом ремень, а когда, наконец-таки, справился, то обнаружил, что никакой это был не мешок, а прямоугольный отрез легкого шифона. Точно такого же, из которого шьют плащи для его особо отличившихся гвардейцев… Они вот уже который десяток лет считались предметом высочайшей гордости и вожделенной наградой за подвиги для любого Аль’сура. А внутри…

Перебирая десятки искореженных бурджахов, амир никак не мог унять дрожь в своем теле. Без сомнений, это элементы облачения лучших шахирских солдат. Вот только сейчас многие маски оказались перекручены, сплющены, а то и вовсе разорваны какой-то неведомой силой. Силой посланника неба…

– Я не знаю, как мне оправдаться перед тобой, святейший, – горестно признался наконец Фатир. – Мне ни о чем подобном не докладывали… я… мне просто нечего сказать…

– Это произошло минувшим днем в Хундуде, – припечатал ангел, и амир вдруг ощутил себя юным мальчишкой, которого отчитывал строгий наставник. – Сотня твоих Аль’сура напали на трех честных путников, находящихся под покровительством неба. Мне пришлось вмешаться, но твои солдаты не сложили оружия.

– Мои воины не могли напасть без причины! – Пылко воскликнул правитель, прижимая руки к груди. – Наверняка, это было какое-то недоразумение!

– Это недоразумение, – с нажимом молвил небесный житель, – пролилось кровавым дождем на один из твоих городов, Фатир Эль Шех. Ты считаешь, что это пустое слово может оправдать их смерти?

– Я смиренно молю о снисхождении, святейший, но не ради себя… – амиром и в самом деле овладело несвойственное ему безразличие к собственной судьбе. – Я прошу не лишать мой народ своего правителя в столь нелегкое для всех нас время. Скажи, как я могу загладить вину своих людей, и я это сделаю! Клянусь Нальмунаши!

– Для этого ты должен восстановить справедливость, Фатир, – туманно поведал высочайший гость. – Когда-то давно в столице твоей страны свершилось подлейшее и ужаснейшее злодеяние. Но самое худшее, что преступнику все сошло с рук.

– Скажи мне кто он, и велю тотчас же воздеть его голову на кол! – Яростно стиснул кулаки правитель. Амиру стало даже любопытно, что же это за подонок такой, если его мерзкие поступки побудили вестников истинного бога спуститься на землю?!

– Нет, ты не станешь трогать его, – в очередной раз удивил государя посланник создателя. – Справедливость должна свершиться иначе. Скажи, Фатир Эль Шех, тебе известен род Эль Муджах?

– Да, святейший, я знаю этих людей…

– Главу этого дома зовут Имисаль?

– Все верно, этот уважаемый воин принял бразды правления в своей семье больше десяти лет назад, после того как…

– Именно об этом я и хотел тебе поведать, – перебил амира ангел. – Этот подлец отравил своего племянника, спровоцировав войну с родом Гази. А потом подставил наследника своего брата, из-за чего молодому Владеющему пришлось бежать из страны.

– Я… но я слышал совсем другую версию событий, святейший! Все говорят, что…

– Не слушай, что говорят люди, – наставительно воздел палец крылатый гость. – Они пересказывают друг другу ту ложь, которую им скормили и потворствуют рождению новой несправедливости. Хочешь, я поведаю тебе, как все было на самом деле?

– Да, святейший! Открой мне истину, и я сделаю все, что от меня зависит, чтобы смыть этот позор с совести моего народа!

– Тогда внимай мне…

И Фатир Эль Шех обратился в слух, погружаясь в историю отвратительного обмана, которая уходила корнями в те далекие годы, когда страной правил его старший брат…

* * *

– Экзарх Месиз, простите меня, что дерзнул оторвать вас от дел. Но я смиренно прошу вашего совета…

Могучий воин согнулся в почтительном поклоне, и паладин криво усмехнулся, глядя на коротко выстриженный затылок визитера.

– Полноте, брат мой, – благосклонно махнул ладонью элитный боец Ордена, – я всегда рад помочь своим соратникам делом или добрым советом. Говори же, что тебя заботит?

– Вам этот повод может показаться недостойным, – повинился жрец, – но прошу, дослушайте до конца…

Молчаливым кивком Месиз показал собеседнику, что тот может продолжать и ни о чем не беспокоиться.

– Экзарх, дело в том, что ко мне совсем недавно обратился мальчишка, который утверждал, будто служил под вашим началом на пятой заставе…

– Данмар? – Паладин не смог остаться невозмутимым и вскинул брови. Вот уж кого-кого, а этого странного юнца он не рассчитывал больше встретить в своей жизни.

– Именно так, он представился этим именем…