Текст книги "Браконьеры (СИ)"

Автор книги: Михаил Мещеряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– А ну, давай сюда этого Ботаника! Хочу не целованного! – скандалила Непряха, повиснув на заборе его съемной квартиры. И добавляла совершенно не логично, вразрез с только что трактуемой ею же концепцией.

– Тащи его сюда немедленно! Я от него беременна! – и спохватившись, добавляла – Буду!

Игрок огородами ушел на вороновское подворье и скрывался там от напасти. Видавший виды Ворон беглеца приютил, но сочувствовать и не подумал.

– Это что... Вот помню в девяносто втором году Пряха одного матросика любила, с самоходки... До Игарки они ходили... Так тот списался на 'Ракету' и стал только до Бора ходить. Что бы до нас не доезжать. Вот это любовь была!

– Какая ещё Пряха?

– Да Машка наша. Она ж до шестнадцати лет Пряхою была. Очень ей фамилия не нравилась. Вот с паспортом и поменяла. Пряхою ей быть не хотелось – стала Непряхой.

Кефан с двух часов, как ненормальный гонял на свеже купленном катере. Как он утверждал – осваивался. Хотя на самом деле ему просто сильно нравилось. Носился как пацаненок, впервые выпросивший у отца старый мотоцикл. Катер был замечательный. Метров семь длиной, ширина где-то метра два с половиной. На вопрос Кешки о грузоподъемности Муха резонно ответил: 'Я что, его делал? Грузи хоть тонну – потянет!'. Главное, что при таких здоровых размерах осадка была всего-то 36 см, а что до веса почти в тонну, то на носу имелась полуторатонная лебедка. Кефан имел на нее виды в другом плане.

Часиков в семь вечера он забрал из укрытия, истомившегося Игрока и они поехали на рыбалку. Экипированы на этот раз компаньоны были не в пример лучше. Кефан с пяти часов готовил и конструировал снасти, собирал потребные для поездки прибамбасы. Вот красавец катер неслышно завелся и отработал задним ходом от берега. Кефан сразу же пошел вниз, забирая к противоположному от деревни берегу.

– Попутать хочешь, шифруешься? – догадливо спросил Игрок, когда они поравнялись с речкой Сорчихой, почти скрывшись из виду деревни.

– Зачем? – пожал плечами Кешка. – Нам, что есть разница по древнему или по современному Енисею кататься? Сейчас скроемся из виду, и включай свою машинку.

– Ох, попалят нас аборигены какие-нибудь, будем знать, – в сомнении покрутил головой напарник, доставая из кармана телефон.

– Аборигены вряд ли, а вот с Бухты за нами лодки две-три пойдет, это точно. Не сразу, конечно. Сразу гордость не позволит. А так, через часок, кое-кому срочно понадобится по своим делам вниз съездить. Точно говорю. Слух-то прошел. Люди же что думают? Нарыли где-то Кешка с Игроком заповедную яму, которую никто не знает, вот и 'скубят' её потихоньку. У Столяров уже спрашивали: 'правда ли, что они у тебя фотки глубин Енисея, сделанные из космоса, со спутника, видели?'. А здесь, внизу, больше мест, где мы, по их мнению, свернуть-затихариться могли. Вот и пусть ищут.

Игрок понажимал какие-то кнопки на своем телефоне, и смерив взглядом расстояние до обоих берегов, ткнул ещё раз. Кешке показалось, что его слегка затошнило и мелькнул какой-то красноватый отлив в глазах. Берега изменились. Река стала чуть поуже, исчезла навигационная обстановка, створы, бакены. Гуще стала тайга по берегам, часто спускаясь до самой воды. В лесу преобладали хвойные. В основном кедр. Изменился и Енисей. Опять стал таежной рекой с черно-желтой, прозрачной водой. Разительно изменился запах. Как пахло трудно рассказать. Нет аналогов.

– Всё. Заворачивай.

– А что здесь? Здешняя рыба не в Бухте зимует?

– Не знаю. Может и в Бухте, я не в курсе. Просто спецы посчитали, где процент грядущей гибели рыбы будет наиболее высокий и дали рекомендации. Так что не наше свинячье дело. Нам сказали где – там и будем бомбить.

– По ходу здесь без разницы. Что, где, когда? Как в популярной телепрограмме, только ответ есть. Везде, всё, всегда. Есть. Есть и будет, пока мы, козлы, не появимся. Человеки, блин.

Они развернулись и поехали вверх по течению. Проехали Сорчиху, она была значительно шире и мощнее, чем современная. Впадающая Бухта наоборот, оказалась несколько поуже нынешней. Острова в устье действительно не было. Зато по правому, бухтинскому берегу, на сливе Бухты и Енисея, высилась здоровенная, каменистая гора. Возвышаясь и господствуя над всеми окрестными сопками и высотами. От берега в Енисей уходила большущая карга, образуя приличный порог и солидную курью.

– Смотри, видимо вот эта горушка, – прищурился Кефан, показывая Игроку на устье. – Вишь, какая здоровая? Километр в высоту, не меньше. И накрененная изрядно, ей и так-то не много надо, чтобы брякнуться. Эх! Раздолбать бы её на хрен каким-нибудь динамитом! Глядишь, у нас бы рыбы прибавилось.

– Чёрт его знает, ... однозначных последствий никогда не бывает. Может, только хуже было бы.

– Как это хуже? Ты, что с дуба рухнул? Как может быть хуже, если чего-то станет больше, и оно не погибнет? Рыбы повыпрыгивают на берег и поедят наших соболей?

– Ну зачем так... Давай предположим другое развитие событий. Сколько у вас в деревне человек местной национальности? Басиных сородичей, кетов? Человек десять? Во-о-от... А их и в мире всего-то с тысячу наберется. И все здесь, в тутошних краях, обретаются. Нация вымирающая и почти вымершая. И не факт, что обязательно оттого, что 'белые люди' споили их 'огненной водой'. Им и до этого не хило доставалось. И когда грядущий природный катаклизм разразится, то местным дикарям, я думаю, не сладко придется. Оне ж наверняка рыболовы, раз при реке проживают. Стойбищ, я знаю, по Бухте несколько штук расположено... Кого-то конкретно притопит после завала, кому-то стоянки водой зальет, орудия промысла разрушит – с голода перемрут. В общем процветать наверняка не будут. Но по-любому выживут, раз уж в вашем времени существуют.

А теперь представим, что ничего этого не произошло. Нет обвала, нет наводнения, куча зверья и рыбы, и погода хорошая. Цветут кеты и пахнут. Обязательно пахнут, тогда ж мылись редко. Так вот... Разжились кеты, размножились... Хорошо живут, весело и богато. Тут появляются наши казачки... они – на 'Сеньке по шапке'! В смысле Ермаку нашему, или кто там здешнюю местность завоевывал? А между тем, аборигены полноценные хомо сапиенс, смышленые, оборотистые. Вникают: Оба-на! – чего это мы у пришельцев нарыли! Гляди-ка какие штуки интересные... Пищали, пушки... смотри, как грохают громко и стреляют далеко... А пойдем-ка мы в тут сторону откуда эта братва приперлась. Пощупаем, может ещё где-что полезное для жизни есть? А куда идти им по барабану, терять нечего. Они ж не земледельцы, у них возделанных в поте лица земель, тех, которые жалко было бы бросать, не имеется. А у России, заметь, Сибири уже нет. Нет, – и не будет! Грохнули кеты первопроходцев, когда теперь цари новых пошлют... Да и успеют ли? Ведь кеты, что б ты у меня был здоровым, это, между прочим, самая настоящая желтая раса. Ближайшие родственники китайцев, японцев и иже с ними. А 'желтые' – это очень жизнестойкий и великий, превеликий народ. Научно доказано. Самая жизнеспособная раса на земле. И вместо Чингиз Хана у нас в истории появляются кеты. И вот тут возможно, что не только России, но и всему миру хана приходит. Допустим, что у кетов оказалось географическое месторасположение удобнее для завоеваний, чем у тех же монголов. И ресурсов побольше, и возможностей для размножения соответственно тоже. А ещё они оказались коммуникабельнее того же Чингиза. И пошли, для начала, воевать в нужную сторону, с китайцами и с монголами договорились. Тех же эвенков, якутов по дороге к китайцам зацепили. Перетрахались да породнились. А что? Свои же люди! Ворон ворону глаз не выклюет! И когда они, заколбасив Индию, на Европу повернут – их уже никто остановить не сможет. Там, в их войске, уже плоды таких великих цивилизаций понапиханы... Как тебе картинка?

– Хм-м... а ты книжки писать не пробовал? Тогда хотя бы женись. Жене будешь врать непревзойденно! А почему тогда негры не оказались 'всех негрее на Земле'? В райских же условиях жили? Тепло, светло – Африка!

– Не скажи... В Африке своих заморочек хватает. Они и сейчас не барствуют. Засухи, самумы там разные. Тут все на нюансах построено. Чуть больше чем нужно хорошо – уже плохо, чуть больше плохо – тоже не хорошо. А чтобы всё тютелька в тютельку совпало, достаточно порой, чтобы горушка какая-нибудь не обвалилась.

– Ладно, теоретик, отвлеклись мы. Здесь, в устье, как? Можно рыбачить?

– Сейчас... – Игрок открыл в своем телефоне обыкновенную, напоминающую 'джипиэсочную' карту. – Ради Бога, хоть заловись, разрешенное место.

– Тогда мы сделаем так...

Кефан поднялся чуть выше устья и направил катер так, чтобы он прошел по ближней к реке части порога.

– Смотри, что я у Мухи нарыл! – это был здоровенный, морской спиннинг. С настоящим, морским мультипликатором.

– Ленидыч сказал, что под заказ привез. Есть у нас один типус, страдающий гигантоманией. 'Морячёк' кликуха. Говорит он заказал. И теперь ждал, когда у того деньги появятся. Я и забрал, нам нужнее. Зацени: леска тест 250кг, воблер морской же, тройники акулу держат! А вот здесь, перед воблером, я поставил с полметра миллиметрового авиационного тросика. Таймень леску вряд ли перекусит, а вот перетереть о челюсть или о камни, пока с ним вожжаешься – запросто. Сейчас попробуем в этом пороге таймешку выловить.

Катер слегка заболтало на волнах, говорить стало трудно из-за шума воды, их проносило течением по 'хвосту' порога.

– И-эх! – Кефан с натугой взмахнул спиннингом и метнул снасть метров на двадцать в глубину бурлящих перекатов.

– Ни хрена не летит, – констатировал он с сожалением, – ну да нам по фигу, пусть сам плывет. Мы типа троллинговать будем.

Удар не заставил себя ждать. Кто-то схватил приманку.

– Ну-ка, ну-ка, – азартно заматерился Кешка, – хорошо, но где-то я уже это чувствовал!

Благодаря слоноподобной снасти, а поэтому полного отсутствия риска схода или поломки, борьба с рыбой заняла не много времени. Минут десять, не больше.

– И это всё? В одна тысяча сорок седьмом году побольше не нашлось? – задыхаясь, спрашивал сам себя Кефан, затаскивая крюком рыбу через высокий борт катера.

– Тридцать два четыреста семьдесят, – выпалил вес добычи, работающий болельщиком Игрок.

– Стоп! Опять обознатушки! Игрок, кто это у нас?

– Действительно! Ленок в определителе! Сколько он у вас бывает?

– Слышал про одиннадцать, отпускай его на хрен! По-моему, я его не сильно повредил!

Пока шла легкая драка с гигантским ленком, порог уже остался позади. Кефан запустил мотор, и они по GPS вернулись в ту же точку, откуда начали первый заход.

– Может, чуть сдвинемся? – спросил Игрок.

– Ещё чего! Мы по хорошей траектории прошли. Река же девственная? Вот пусть свою целкость и доказывает! Ещё я в 1047 году рыбу по порогам не искал!

Кефан снова забросил спиннинг.

–Оба-на! Есть! Есть еще, что здесь половить!

Удар был намного сильнее, и рыба сходу забрала метров двадцать лески. Потом катер встал. Только шумело буруном на носу течение.

– Я на якоре сижу. На напарника гляжу, – пропел Кефан уперев спиннинг в специально присобаченную для этого на борту хрень.

– Интересно, а он не выплюнул ли воблерок куда-нибудь под камень? Больно мертво стоим.

В это время катер медленно начало сносить течением, а рыба начала сдавать по метру лески в минуту. Потом какое-то время шло 'перетягивание каната'. 'Тяни-толкай, туда-обратно'. Однако же благодаря неразрываемой леске и происходящей от этого непроходимой Кефановой наглости, процесс все-таки ускорился. В итоге минут через пятнадцать друзья перевалили в лодку почти двухметровую рыбину.

– Таймень. Один метр девяносто четыре сантиметра ростом, вес девяносто семь килограмм, – откомментировал Игрок.

– Видать их больше не бывает, – потряс руками Кефан, с трудом спровадив рыбу через борт, обратно в реку. – Я, конечно, сам не видел, но говорят, что у нас в Бухте, летуны, таких же в семидесятых годах из карабина стреляли. А вообще, здесь спиннингом рыбачить, что землю рыть. Не легче. Не рыбы, а звери какие-то. Дури немеряно. Ну, что, поедем на место первой стоянки?

– Давай, для чистоты эксперимента, ещё разок пройдём, а?

– Не вопрос! Ты у нас, между прочим, до сих пор главный! Поехали!

И они пошли вверх по течению на следующий заход. На этот раз Игрок уговорил Кефана взять курс поглубже в порог. И сейчас их прилично швыряло в потоке, а голоса были практически не слышны из-за рева воды.

– Идиот! – самокритично лязгал зубами Игрок, вцепившись обеими руками в реллинг. – Сейчас вот шибанет об эту дуру, и привет родителям! Нас, конечно, выбросит, и по инструкции захерачит в ваше время, туда, откуда мы в последний раз стартовали. А разбитый катер останется здесь, для изучения, благодарным потомкам. А меня, за такой зэхер, дома за яйца подвесят, – бормотал бледный Игрок, с ужасом наблюдая в метре проносящийся громадный камень.

– Это ты, брат инопланетянин, ещё настоящих порогов не видел, – азартно ржал Кефан, вытирая мокрую рожу и забрасывая свой спиннинг.

Удар последовал сразу же. Точнее не удар, удара не было. Просто катер вдруг медленно потянуло из порога. Как будто врубился небольшой двигатель. Кефан, от неожиданности, чуть не выпустил бланк из рук.

– Ни хрена себе! А лодка, между прочим, тонну весит! Да на таком течении выволакивает!

– Кто это?

– А я знаю? Капитан Немо! Твою мать, а если бы ему, наоборот, в порог захотелось? Неужели и эту леску оборвет?

Лодка между тем встала. Затем ещё несколько метров неуверенно прошла вверх и наконец, остановилась намертво. Потом леска неожиданно ослабла, и катер понесло.

– Твою мать! – выл неуспевающий за отдающей плетенку рыбой Кефан, бешено вращая ручку мультипликатора.

Ты-ды-щь! – метрах в тридцати от лодки, над водой, в туче брызг взметнулось тело огромной рыбины.

Ту-дух! Раздался выстрел, и на воду упал уже мертвый, громадный таймень. Игрок стрелял, от живота, не целясь.

– Вот тебе и Ботан очкастый, – первым перевел дух Кефан.

– Что смотришь? Я же говорю год дрочили, – виновато отмахнулся напарник.

– Да вы там хоть всю жизнь онанируйте, мне без разницы. Выстрел по-любому не хилый был. От живота, считай на звук... – уважительно посмотрел на него Кефан.

– Ну и раньше стрелял, люблю я это. Хобби. Да и очки на самом деле не ношу. Решили, что здесь с очками лучше будет, – снова пожал плечами Игрок.

Они осторожно подтянули тушу к катеру.

– Два метра семьдесят пять сантиметров, двести пятнадцать килограмм, таймень. А ты 'нету, нету больше'! Вот тебе и 'мамонт' – прошу любить и жаловать. Ну чо, поехали? На наше место?

* * *

Через двадцать минут они были в тридцати пяти километрах от места своей спиннинговой

рыбалки. Там, где стоял их вчерашний бивуак, и они ловили первых, гигантских осетров.

– Ну, как? – с явным оттенком гордости вопросил Кешка. – Как тебе 'древняя' техника? Не слабо несется?

– Никак, – с совершенно 'Кефановскими' интонациями ухмыльнулся Игрок. – Несется как курица, несушка.

– Ой, можно подумать... – надулся Кефан.

– Видишь ли, моё второе хобби – как раз водно-моторный спорт. Это мне, кстати, пошло в плюс при конкурсном отборе. У меня даже свой, старенький, катерок имеется. Так что поверь, 'нестись' – это несколько другое.

– И как они носятся, ваши катера? На каких принципах работает двигатель? – заинтересовался Кефан.

– Давай лучше, как вернемся в деревню, я скину тебе на комп всю новейшую историю? События, открытия и новости по 2441 год, включительно... Поминутно. И отчет: 'Что стало с планетой Земля, Россией и вообще, 'чо по чём, хоккей с мячом' за 429 лет'. Станешь новым Нострадамусом. Нострадамус Кесарев – звучит, – продолжал абсолютно по-нашему прикалываться Игрок.

– Ну, ты уже совсем свой стал, в доску, – успокоился Кефан.

– С кем поведешься.

Они стали готовить легкий перекус перед рыбалкой. Игрок резал и выкладывал захваченную с собой снедь, а Кефан быстренько, на скорую руку, делал сагудай из здоровенного куска тайменя. Который они отрезали на пробу от застреленного ими гиганта.

– Слушай, а что он не старый и не жесткий? Ваша наука что-нибудь говорит? – спросил Кефан у Игрока наворачивая свеженький сагудайчик.

– А хрен его знает. У нас таких тайменей тем более нет, – пожал плечами Игрок, налегая на домашнее, с добротными мясными прожилками сало. – У нас ведь тоже не рай, вот это счастье, например, давно уже не едим, – кивнул он на сало, с любовью отправляя в рот следующий кусок.

– Почему? Свиньи перемёрли?

– Да нет. Запретили лет двести назад козлы какие-то. Типа вредно.

– И что? До сих пор нельзя?

– Да нет, теперь уже можно. Утрачен секрет приготовления. Домой вернусь, все по-другому будет. Лично смотрел, как баба Зина солила. И процесс заснял. Буду монополистом. У нас с этим строго.

– А я по-настоящему рыбачить начну. На совсем другом уровне. С такой-то техникой!

– Начни, начни. Вообще-то у вас такого оборудования – у каждого второго, богатого бездельника.

– Но не у меня.

– И что изменится?

– В первую очередь возможности. Да и легче, приятнее с хорошим оборудованием работать.

– Ну, ну...

– Ладно, пожрали и хорошо. Что делать собираемся, кого добывать? Командуй начальник!

– А что, осетра бомбить уже не будем? Тебе икра больше не нужна?

– А смысл его сейчас ловить? Икра-то нужна, конечно. Перед отъездом кинем разок и порядок.

– Логично! А кого тогда?

– Мне видится, нельму стоило бы попробовать, да вот терзают меня смутные сомненья. По ходу здесь наши 'нельмовки' не канают – мелковаты для здешней фауны. Если, разве что, поступить следующим образом...

Кефан вытащил на нос набранный 'вездеход', и начал вытаскивать через одну огрузочные скобы.

– Сейчас мы его слегонца облегчим, он у нас верхом и пойдет. Ячея здесь на двести двадцать, местной нельмешке в аккурат по размеру будет.

Настроив таким образом сеть, они стали заходить на тоню. Снасть им в этот раз удалось запустить полностью. Правда после второй трети сети 'гагара' уже шла тяжело, стоя практически вертикально. Сеть начало 'складывать'.

– Кто это у нас там такой бойкий, – упираясь широко расставленными ногами, таращился на бешено дергающуюся тетиву Кефан, – сеть уже полностью утонула, нах!

В это время около полу утонувшей 'гагары', раздался смачный всплеск, и блеснула огромная, серебристая рыбина. Тут же подобное повторилось в районе середины сети и почти у самой лодки.

– О! Заворачивай, иди на крест! Выбираемся! – заорал Кефан. – Ду ю спик Инглишь?

– Йес, – от неожиданности ответил Игрок.

– Ну и заворачивай, нах, заворачивай!

В сети оказалось четыре нельмы. Им даже не пришлось задействовать лебедку. Всё выволокли руками. Вес соответственно: семьдесят восемь, восемьдесят пять, девяносто четыре и сто пятнадцать килограмм. Трое экземпляров из пойманной добычи были 'мамками', и один, самый 'мелконький', самец. Ему тут же, любя, зарядили в башню, чтобы не мешал выпутывать его из сети, и выбросили за борт. Благо били осторожно, дабы не убить.

– Какие-то они широковатые для нельмы. Да и здоровые больно, – сомневался Кефан, разглядывая двухметровую рыбину.

– Они, они, не сомневайся, – посмотрел в свой 'телефон' Игрок.

– Икры, поди, немерянно, – взгрустнул Кешка, настраиваясь на работу.

Он действительно не ошибся. В трех рыбинах икры оказалось более ста килограмм. Единственно, что красная икра отбивается намного легче черной, так что управились они чуть больше чем за два часа.

– Ты обратил внимание, что нам здесь ещё ни разу не попалось 'сорной' рыбы? – спросил у Игрока Кефан.

– Вообще-то мы на неё специально не охотились. Но, судя по всему, её раньше было гораздо меньше.

Делать орлам было особо-то и нечего, время позволяло, так что они собрались по 'черную' рыбу. Для начала Кешка опять сгонял Игрока за червями, а потом они поднялись на катере с полкилометра вверх. Там была приличная курья, этакая естественная заводь.

– Во-о-от! Самое место для всякой рвани! – прокомментировал Кефан, вытаскивая из катера пару удочек и простой спиннинг. Посовещавшись, решили морской спиннинг не использовать. Не для кого.

В результате за три часа ловли, в курье было выловлено: девять сигов, от трех до семи килограммов, два чира, десять и восемнадцать кг, один непонятно как туда забредший, четырехкилограммовый хариус, три, такого же веса окуня, и наконец, один семикилограммовый язь. Особо бурную реакцию Кешки, вызвали четыре пойманные на ту же удочку стерлядки. На семнадцать, девятнадцать, двадцать шесть и четырнадцать килограмм. 'Даже не на донку, бля! На поплавок! Вот дуры-то, бля! Что б я в лошадь превратился!', – переживал Кефан.

На спиннинг взяли штук семь щук, от пятнадцати до двадцати восьми кг, парочку пяти-шестикилограммовых язей, и Игрок, на дальнем забросе, на входе в курью, прибомбил тридцати двухкилограммовую нельму. Он прицепил на спиннинг большой, серебристый 'кастмастер', киданул его со всей дури, и с бешеной скоростью вел обратно, с криком: 'Да хрен вы кто у меня, его успеете схватить!'. 'Мамка' нельма успела.

– Слушай, а что нам одни гиганты нереальные попадаются? – недоумевал Игрок. – Если щука – то пятнадцать-двадцать, если хариус – то тоже за четыре килограмма шкалит. А где белячки-хариузята? Где щука-травянка на кило-два? Они, что, здесь так огромными и рождаются?

– Я думаю всё просто. Иерархия. Сперва питаются хозяева территории. Сунется мелочь – сожрут. И молодежь это прекрасно понимает. Нравы здесь видать суровые. Глупых давно уже сожрали. Заметил, что первыми всегда вытаскивали самых здоровых? Либо равных. Потом все меньше, меньше и меньше. Дисциплина тут – о-го-го! И все жить хотят.

А по размерам взрослых тоже всё понятно, хотя и печально, к сожалению. Вот два одинаковых озера: в одном караси здоровенные, в другом мелкие, тугорослые. Почему?

– Это просто, даже я знаю – кормовая база. В одном озере травка, жучки, козявки, прочий корм. Второе пустое.

– Вот ты, Игрок, сам и ответил. Опять же мы, люди, расстарались. Подорвали её, голубушку. Раньше, без нашего участия, и база была ширше, и рыба была больше.

Мужики порядком измотались. Перепачкались в чешуе и слизи. Руки в синяках и ссадинах. Как ни берегись, при такой рыбалке – все равно, где-нибудь, да подставишься. То руку порежешь о щучьи жабры, блесну вытаскивая, то палец рукояткой катушки выбьешь, ненароком стопор выключив. Вытаскивали всю добычу без дураков, достреливать кого-либо Игрок категорически запретил. И вовсе не из гуманности.

– Мы и так тайменя с неправильной дыркой в башке утопили. Так там хоть середина реки была. Есть шанс, что сожрут, да сгниют кости. А здесь что зароем, может и сохраниться каким-то образом. Да и курья эта наверняка высохнет. У вас же её нет? На хрен нам невероятные открытия археологов в будущем?

Прибрав место рыбалки, ребята вернулись в лагерь. Попив чаю, завалились курить.

– Утомляет. Это как 'слишком много мороженного' – пресыщаешься. И укатанный 'в люлю', ноги не поднять, – пожаловался Игрок. – И заканчивать рыбалку рука не подымается, – знаешь, что это счастье никогда не повторится.

– Аналогично! Таких нагрузок и я не припомню. Уж, казалось бы, порыбачил, повидал.

Мужики наслаждались заслуженным отдыхом. Тихо несла свои воды река, легкий ветерок шевелил верхушки вековых кедров на угоре. Большущий глухарь, уже с полчаса, сидевший на ветке ближайшего кедра, относился к ним совершенно наплевательски. Абсолютно не обращал внимания. Река жила своей, насыщенной, полной жизни чередой. Кто-то где-то плескался, кто-то кого-то гонял, и этому не видно было ни конца, ни края.

– Наверно и должно было так получиться. Появился человек – других стало меньше. Мы ж доминирующий вид на этой планете. Другой вопрос, что не надо было доводить до такого похабства, которое мы за время своего 'правления' натворили, – задумчиво выпустил дым Игрок.

– Даже звери регулируют количество своей добычи. Думают о будущем. Одни мы нет. Спохватываемся, да поздно, – поддержал Кефан.

– Ну, что, отдохнули? Поехали по осетра?

– Поехали, потом ещё добычу разделывать.

В этот раз Кешка решил задействовать купленную у Мухи необыкновенную сеть. Кинуть так, сказать 'на всю катушку'. Водоизмещение катера, позволяло поднять и принять любую предполагаемую добычу. К тому же он перед забросом поколдовал с крестом, и теперь рассчитывал на его большую мощность при буксировании снасти.

– Поперли! Дави на все деньги, Кефан! Посмотрим, сможет ли нас река ещё чем-нибудь удивить!

Смогла. Заход получился прекрасный. Запустились полностью, какое-то время, метров сто, шли вроде даже и пустые. Так, изредка подергивало. Будто, как кто-то проскакивал. Потом 'гагару' все-таки утопило. Капитально. Вытаскивали лебедкой. Два осетра. 'Мамки'. Одна за триста, а вторая за пятьсот. Триста семь килограммов, и пятьсот шестнадцать. Почти двести килограмм икры. Отбивали шесть часов.

– Ну, что, Кефан, ты затарен?

– Спрашиваешь!

– Хочешь ещё рыбачить?

– Так время уже...

– Действительно... Что ж, как говорится, сколько не дыши – на всю жизнь не надышишься. Поехали домой.

– Ты к чему это? Малопозитивен так? Завтра приедем, ещё что-нибудь придумаем!

– Да нет. Больше не приедем. Хватит. Дело сделано. Задание я свое выполнил, делать нам здесь больше нечего.

– Какое задание?

– Потом узнаешь. Обещаю.

– И что теперь?

– Ничего. Завтра к вечеру подойдет 'Лермонтов', на нем и уеду. Не исчезать же в деревне. А на пароходе кто меня хватится? – сошел в Бору, да и все. Поехали домой.

– Поехали.

ЭПИЛОГ.

– Вот и все... – закончил я свой рассказ.

В окне вороновской избушки маячило пока ещё серенькое, зарождающееся, летнее утро. Мы приехали втроем порыбачить к Викторычу на участок. Он официально пригласил. Я на пару-тройку дней, по делам, неожиданно появился в Бухте, хотелось хоть спиннинг побросать. А жара стоит, воды в речках почти нету, где рыбачить? Сидим с Левой, думаем: куда податься? Тут Ворон зашел, поздороваться. Посмотрел на нас и говорит: ладно, поехали ко мне, я провезу. Вот так вот втроем и поперли. Он, Лёва, да я.

Выехали поздно, да и поднимались по Сарчихе тяжело, воды кое-где и по колено не было. Так что приехали затемно. Пока то, да се, уже и ночевать пора. А перед сном я начал им эту байку рассказывать. Как-то вот затянулась.

– И чо этот Кефан? Как потом, хорошо ловил? – спросил Лёва.

– Никак. Он вообще больше не рыбачил. Первый и последний раз выехал на своем шикарном катере, и всё. Больше на реке его не видели.

– А что так? Совесть что ли замучила? – хмыкнул Викторыч.

– Да нет. Причём здесь совесть? У всех, и у рыбаков, и у браконьеров есть для неё одна универсальная отмазка: если я не поймаю – поймает кто-нибудь другой. Не в этом причина. Выехал он как обычно, где-то полдвенадцатого ночи. Вторым номером, как раз Витьку Гаденыша пригласил. Тот с радостью согласился, очень уж ему хотелось о Кефановых таинственных рыбалках поговорить. Деревня есть деревня, как ты не шифруйся, все равно что-то да узнают. Так что сейчас бухтинцы судачили меж собой: как это Кешка за две ночи так конкретно 'приподнялся'. Кто-то, Деревянный кажись, выдвинул версию, что Муха конкретно попал ему на деньги. В карты. И катер, мол, тоже проиграл. И вообще, никто, никуда не ездил. В картишки, мол, шпилили две ночи. А Игрок, типа, не Игрок был, а Шулер. Развели, мол, Муху на деньги, он и смотался. Еле, мол, ноги унес.

Ну, ладно, дело не в этом... Короче кинули они две тони – ничего. Пусто. Кефан хмурый такой сидит, думает о чем-то. На третьей тоне им хо-р-роший осетришка вляпался, килограмм на сорок, 'мамашка'. Кефан посмотрел кисло так на добычу, да и говорит Витьке:

– Выбрось этого детеныша на хрен, толку-то от неё...

А потом они развернулись и поехали домой, в три часа уже дома были. Больше он не рыбачил. Никогда. Пропал у него азарт и интерес. Катер потом Мухе же и продал. А вскоре и совсем из Бухты уехал, в Красноярск. Говорят, маршрутками занимался, то ли базу свою открыл, не знаю.

– Я где-то его понимаю, – закурил Лёва. – После таких рыбалок нашу водичку грязноватую цедить, да костериков-недомерков выбрасывать – не в кайф.

– А Игрок этот, ихтиолог из будущего, больше не появлялся? – спросил Ворон.

– Нет. Да и не ихтиолог вовсе. Он вообще к рыбалке никакого отношения не имел.

– А кто?

– Ну, что-то вроде инспектора. Из их шарашки по борьбе с игроманией. Там у них компьютерные игры всякие интерактивные, с цветом, вкусом и запахом. И сюжет сочиняет себе человек сам. Иногда бывают случаи, что игрок до того досочиняется, что назад, в реальную жизнь, ему возвращаться неохота. Выдуманная важнее. Вот ихняя инспекция эту хрень и профилактирует.

– Понятно. То-то он в карты играл. А к нам с какого перепуга попал?

– Да девчушка евойная в тамошней службе времени трудится. Они много какими направлениями занимаются, в том числе и ихтиологией. Однажды, он заехал за ней на работу, и пока ждал, услышал, как они там спорили-надрывались. Что, дескать, положение безвыходное, здесь мы точно никак повлиять не можем. Ну, он потом, в постели, поинтересовался: что вы, мол, переживали так? О чем, беда-то? Она ему и объяснила: в целях увеличения рыбных запасов своего времени, они каким-то образом отслеживают в прошлом: где, когда, и за какой временной отрезок, был нанесен наибольший урон грядущему рыбному размножению. И если есть возможность, не изменяя хода истории, повлиять на негативный фактор – исправляют тем или иным способом. Видишь ли, эффективно в размножении участвует, далеко не каждая рыбина. В основном, по природным причинам, бывает порожняк. У кого-то другие рыбы сожрут, у кого-то кладка обсохнет, кто-то по иным каким-то причинам икру не выметает. А кого-то и люди отловят. Ладно, если поймают, которой так и так бы не повезло. А вот если выловят ту, которая должна была приплод в реку принести, это уже беда. Ну, а они как-то пытаются все это дело, свести к минимуму.

И вот, объясняет ему подруга, есть в 2012 году браконьер один, Кесарев – сплошная головная боль. Я, говорит, и сегодня тебе из-за него не дам, голова болит. Если у нормальных браконьеров только каждая десятая-пятнадцатая мамка, имела шанс как-то вложить свой вклад в будущие рыбные запасы... Да и то не факт, не сто процентная вероятность. То у Кефана этого, едва ли не каждая вторая должна была полноценно расплодиться. Да не по разу.

Обычно в таких случаях вредителя стараются как-то сбить с пути неправедного. Увезти от реки, увлечь каким-то другим делом. Но реальный вред его жизни и здоровью, наносить, как правило, нельзя. Его ж потомки в их времени живут. Проще всего либо переселить, либо 'разбогатить', либо в тюрьму отправить. Так вот... посмотрели девчушкины коллеги Кефанов психологический портрет – а там полная жопа. Помоги ему разбогатеть – один хрен рыбачить будет, нравится ему, засранцу. Посади в тюрьму – скорее всего убьют, больно уж независим. Вечно приключения на свою жопу ищет.