Текст книги "Браконьеры (СИ)"

Автор книги: Михаил Мещеряков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Мещеряков Михаил Юрьевич
Браконьеры

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 'БРАКОНЬЕР'.

Глава первая.

Вообще-то Кешка был браконьер. Солидный такой, многоопытный. Первый среди равных, известный на весь Туруханский район.

Знали Кешку 'гимсовцы', 'рыбики', коллеги его – рыбаки-браконьеры. Капитаны судов и директора теплоходных ресторанов, енисейские барыги-перекупщики, даже кое-кто в дальней-предальней Москве, многие знали Кешку.

Не то что бы отличался от остальных-прочих, но было в нём что-то такое, притягивающее людей. Чуть выше среднего роста, худой и мускулистый, он очень нравился женщинам и внушал доверие мужчинам. Сейчас про таких говорят, харизматичный.

К числу так называемых изюминок, наверно можно отнести Кешкин голос. Когда-то, в тайге, звавши собак, Кефан сильно сорвал его. Как позже выяснилось, навсегда. В итоге получился негромкий, сипловато-хрипловатый баритон. Мечта всех исполнителей шансона.

А если уж быть до конца точным, то Кешка и не Иннокентий вовсе. Олег его имя. Просто фамилия Кесарев. Вот и пошло Кесарев – Кешка. А так, как всеобщий друг – то Кефан. Производная от двух слов: Кешка и Корефан, получается – Кефан.

Это деревня у них такая изобретательная. Горазда на прозвища. Имеются там Жёлтенький, Деревянный, Ворон, Жопа-Стульчик, Карапай, Блюма, Хрыча, Гена Клёц.

Последнее не кличка, а имя-фамилия, только произносится почему-то вместе. Даже неведомо как забравшийся в такую глушь москвич Мишка, зовётся чуть странно – Мика Тарковский.

Да и у самой деревни название неординарное – Бухта. Что, к чему? Что за бухта, откуда она взялась? Отродясь ничего такого возле поселка не было. Берег и берег, как у всех. Да и не море-океан у нас, откуда бухтам тем взяться?

Рядом река одноименная в Енисей впадает. В начале двухтысячных приезжал к ним седенький, тощий научник, языковед, что ли... Толковал что-то в клубе. Вроде как река 'бухтит', мужики недопоняли. Маленько пьяные были. У Физрука жена как раз третьего ребёнка родила. И опять пацана, хотя тот хотел дочку.

А вообще деревенька старая, лет четыреста наверно. И на месте стоит замечательном. Енисей здесь красавец, разливной, могучий. Как раз получается среднее течение реки, самое икромётное место, для красной рыбы.

Многие дилетанты полагают красной рыбой лососевых. Кету, горбушу, чавычу – по цвету мяса. Не-е-ет... не то. Спору нет, хорошая рыба, но не то. Красной рыбой испокон веков на Руси считались осетровые. Стерлядь, осётр. Там, дальше к западу: белуга, севрюга и прочие, у нас такие не водятся. КРАСНАЯ РЫБА, то есть лучшая, самая что ни на есть ценная. Вот и в Бухте, со времён царя Гороха промышляли осетровых. Ещё в царские времена уходили рыбные обозы в губернский город Красноярск. С морожеными осетрами на санях.

Кстати, надо отметить, что подобные, береговые деревни очень самостоятельные. Про ту же Бухту даже фильм по TV показывали. Приврано, конечно, кое-что было, но в общем-целом, всё так и есть. Автономны они, как 'папанинцы' на льдине. Нет, никто из бухтинцев не чурается цивилизации. И моторы предпочитают иномарки, и тарелки спутниковые, и микроволновки у них есть. Вот только если у нас, горожан, всё это отобрать, тяжко нам будет. А им нормально. И ничего у них не изменится. Ну, может больше материться будут, на вёслах, да на парусе рыбача. Получается, если не 'государство в государстве', то, как минимум, самобытное, самодостаточное, абсолютно самостоятельное сообщество.

К случающимся заезжим, бухтинцы относятся соответственно. Как к туристам, людям может и неплохим, но в большинстве случаев никчёмным. Хотя если ты показал себя в чем-то сведущим, умным или просто хорошим человеком, с удовольствием примут тебя в свою 'популяцию'. Если не полноправным членом, то хотя бы желанным гостем.

Вот и к тому очкарику отношение было такое же, как ко всем. Хотя от обычных туристов он несколько отличался.

Остановился у бабы Зины. Комнату снял. В молодости бабу Зину 'Резиновая Зина' звали. Черт её знает почему. Снял комнату, чин по чину, хотя туристы обычно лагерем на косе встают, в палатках. Если ждут чего-то или с проводником договариваются. И должны были его, по всем канонам, Ботаном прозвать, больно уж рожа для 'ботаника' подходящая. Ан нет, получил он звучную и где-то даже почётную кличку: Игрок.

Можно сказать, заслужил с риском для здоровья. На танцы попёрся, в День Рыбака. Для Бухты это то же самое, что для горожан День Города, здесь все рыбаки. То есть 90 % празднующих, были пьяные на те же 90 %. А тут ещё студенточки бухтинские на каникулах присутствуют... Да пару подружек с собой из Города привезли... В общем, без молодёжной драки в тот вечер было никак.

Ну и как начали пацаны хлестаться, грех было на залётного Ботана не наехать. Тем более сидит, не убегает. Хорошо мужики постарше, Кефан с коллегами, заступились. Им что-то прискучило на пьяную молодежь таращиться, собрались в карты идти играть. Позвали очкастика с собой.

– Отвяньте вы от него, – буркнул Рома на молодых, и спросил парня:

– Ты в азо играть умеешь?

– Могу, – заинтересовался 'ботан'.

– Деньги есть? – уточнил Рома.

– Ну.

– Тогда пошли. Пива, вон, возьми в буфете.

Не то чтобы карточная игра в Бухте процветала, но имеется там компания из пяти-шести мужиков, любящих в картишки перекинуться. Не для наживы, ни Боже мой, так – время провести, да душу потешить.

В тот раз хорошо посидели. С часу ночи, до четырёх часов утра. Следующего. Больше суток играли. Как раз перед тем, с верховьев на катамаране туристы спустились, ходили по деревне, рыбу скупали. Так что все мужики при деньгах были. И игра хорошая была. Динамичная, не вялая. Много 'азили', 'банки' крупнейшие, для Бухты, собирали. И новичок молодцом себя показал, хорошо играл, легко, раскованно. Не жался, но и не грубил. Не качал права, не лез давить деньгами. Единственно, что в конце игры, когда по домам собрались, поняли, что зря просидели. Подсчитав наличность, выяснили, что никто 'ни угорел'. А также и 'ни поднялся' никто. Другими словами, все остались при своих. С какими пришли деньгами – с такими же и ушли. Разница рублей в пятьдесят-семьдесят. Кефан с Басей перед сном на Голубой Дунай пошли, в бинокль посмотреть. Говорят, в сторону Левоямной Колец прошёл. А может в сторону Правоямной, хрен его разберёт, там расстояние всего-то в три километра.

'Голубой Дунай' есть почти в каждом береговом посёлке. На какой бы реке он не стоял. Сараюшка-беседка-будочка. Иногда просто лавочка, стоящая где-то на берегу повыше. И далеко не всегда голубого цвета. Бог его знает, откуда прижилось это странное название. Однако факт, что лично я, знаю 'Голубые Дунаи' и на Енисее, и на Чулыме, и на Нижней Тунгуске. Наверняка и на Волге какой-нибудь 'Голубой Дунай' отыщется.

Мужики, по предложению мэра, плакат над 'Дунаем' приколотили: 'Бухта. 400 лет'.

Цифру взяли от фонаря. Как покрасивее, да чтобы постарше Красноярска было. А что? На самом деле, Бухте может и побольше лет будет. Или поменьше, кто его знает?

Злой и малопьющий рыбинспектор Кольцов был 'туруханец'. И прошел куда-то вверх всего-и кто знает, может его и в правду обратно чёрт понёс. Надо было посмотреть.

Катер его, под названием 'Шатан' (что такое 'шатан' никто не знал, обычно называли либо 'шайтан', либо 'шатун'), был достаточно приметным. В отличие от других 'рыбиков', Колец его красил всегда в синий цвет. Именно в синий, а не в серый или чёрный, как принято. То ли мысли, какие имел, то ли просто из паскудного упрямства.

На Дунае сидел, курил приезжий.

– Если он и правда, на Левоямную попёрся, то стоять по-любому будет в курье. Больше там негде, – хмыкнул Кефан, доставая сигареты и направляясь к Ботанику прикурить.

– А Бухте действительно 400 лет? – спросил Ботан, протягивая зажигалку.

– Да вроде. Говорят, примерно тогда, здесь официальный острог поставили.

– А до этого? Кто-то был? Может из местных? Место-то хорошее. Археологи ничего не находили?

– Да кому она нужна, Бухта наша? Откуда здесь археологам взяться? Сами как-то нарыли запчасти мамонта. Бивни там, кости кое-какие. Вот здесь, под угором, водой вымыло.

– Не, мамонт не то, – отмёл Ботаник, – я про людей говорю. Копья там, амулеты, наконечники стрел, не попадались?

– Не знаю, может и было чего, я не видел.

В карты мужики после того играли ещё раза три-четыре. Ботан неизменно присутствовал. Играли с тем же результатом – никто, ничего. И не проиграл, и не выиграл. В последний раз уж и дурковать начали, нарываться. Блефовали не в тему, ставки несоразмерные карте выкатывали. Страх потерять деньги пропал. Чего бояться, если всё 'по своим' останется? Было как-то уже не так интересно, хотя игра всегда была весьма насыщенной. А в четверг случилась такая история...

Приехал Муха, Серега Наймушин, из Красноярска. Он каждый год сюда рыбачить приезжает. А туриста очкастого толи не было, то ли просто в лом было за ним посылать, неизвестно, без него играли. Вот Рома и начал Мухе на деньги попадать. Реально. Не то, чтобы тот шулер был или ещё там чего... В Бухте это не прокатывает. Враз почуют, и рожу набьют. Просто везло в тот вечер Мухе и всё. Рома уж отмаялся непруху переломать. Тысяч семь спустил, у народа занимать начал... Тут – бах – Ботаник заходит:

– О! Играете! Ну-ка и я... – и сел играть.

И что бы вы думали? Отбился Рома. Со ста рублей поднялся. Причём не на Мухе вовсе – Басю ошкурил. А Бася, на азе, Кефана хлопнул, а Кефан, потом, уже Муху обгрыз.

Короче, в конце концов, опять то на то и вышло. И удовольствие получили, и денег не потеряли.

Вот с тех пор, Ботаника уже неизменно начали Игроком называть.

А ещё у Игрока привычка дурацкая была, он постоянно с телефоном своим таскался.

Знатный телефон, говорил, что швейцарский. В Бухте сотовой связи нет, есть фигня какая-то стационарная. А он всё никак со своей техникой расстаться не мог. То музыку, говорит, слушаю, то погоду смотрел, то джипиэской пользовался. В общем, где он, там и телефон.

* * *

Прошло три недели...

Кефан отсыпался после трудовой ночи. Ходить сплавной сетью лучше ночью. И улов поприличнее, и от официальных структур безопаснее.

Продрав глаза, он заглянул на кухню, налил из термоса кофе, закурил, и пошел во двор, справить малую нужду, по утреннему времени. Надо сказать, что в Кефановом исчислении было 14.20 утра. На крыльце сидел Игрок.

– Привет! – не удивился Кефан. – Как вчера со Столяром сплавали?

Игрок стабильно и почти ежедневно рыбачил с братьями Столяровыми. Или иногда ездил со Столяром старшим, когда братья были чем-то заняты. И надо сказать, никого не напрягал, в особо заповедные места не стремился, о необыкновенно-трофейной рыбе не мечтал. Так... едут братья сети проверять в 'неподалёку' – и он с ними, со спиннингом. Собрался отец за черемшой, – и он туда же с удочкой. Вот так поплавочил, спиннинговал себе потихоньку. С людьми железно, безоговорочно рассчитывался. Хотя с него никто, ничего особо и не требовал. Столяры не жадные, пусть его ездит. Весу-то, как в баране.

– Нормально съездили, я щуку на семь двести в Окулинихе поймал, – улыбнулся Игрок.

– Нам тоже вчера три мамки попалось... Костерёжника ('костериком' в наших краях называют мелкого, не доросшего осетренка) навалом в плавешку набивается. Руки отмахал, выбрасывать, – посетовал Кефан, выдыхая дым.

– Слушай, – Игрок недоуменно почесал в затылке, – а что вы ерундой маетесь? Ночью, дождь ли, слякоть, под тюрьмой, под изменой постоянно, осетра этого мантулите. Я поездил, посмотрел, по округе... У вас же здесь сорной рыбы, хоть жопой ешь. Кладезь, ей-богу. Вот где, деньги-то на полу валяются... Правильно дело поставить – озолотиться можно. Основные рыбные бабки, Кефан, отнюдь не на элитной рыбе делаются. Во всём мире. И в море тоже. Главные бабосы рубят, на тресковых. Минтая гребут. А еще на мойве, на кильке, но не на омарах. Также и в реках. Мелкий, безобразный окунь, елец, сорога, страшный, типа бритвочки, подлещик. В котором абсолютно ничего нет, кроме костей. Ни вкуса, ни мяса, ни запаха. То есть любое гавно, которого навалом. Чего много, то народ и ест. Потому, что приучен. Потому, что дёшево. А у вас здесь такой оазис... Тот же сор, только совсем кондиционный. Язя этого, щуки... Это же совершенно дурные и абсолютно безопасные деньги. Бери в аренду Новоселовскую, например, курью, и мути добро, скуби лавэ.

– Во, ещё один Юричь выискался, – поджёг новую сигарету Кефан.

– Есть у меня друг в Городе, – продолжил он, – тоже всю дорогу мне эту идею пилил-расхваливал. Не сдюжил я, в 2003 году повёлся. Собрал бригаду талабайцев, снабдил сетями, нарыл крепкие каналы сбыта... Наладил обработку, доставку. Со второй поставки вообще, сами стали приезжать, лишь бы было. До драки, буквально. Я туда ещё и сига, и тугуна, и 'туруханку' пристегнул. Есть у нас по осени рыба такая, разновидность ряпушки. И на работе не изломался, координируй, да и всё. Но не смог. Хотя даже кое-как, через пень-колоду, спустя рукава, в первый же год подняли бабла больше, чем с осетрины за два года. Не смог. Скучно. Скучно и противно. Как на заводе работать. На хрен те деньги? Ни азарта, ни адреналина. Потом ещё года два приставали-звонили: дай, да дай... Нету, говорю. Нету, и не будет.

– Понятно, – пожал плечами игрок. – Я вообще-то к тебе по другому делу пришёл.

– Ну, тогда говори, что хотел?

– Ты меня на рыбалку не свозишь? Точнее на несколько.

– Ты ж вроде со Столярами рыбачишь? Что-то не устраивает? Или куда-то посерьезнее хочешь махнуть?

– Кое-куда хочу, да. И Столяра действительно не потянут. Мне хороший рыбак нужен.

Лучший из лучших! А место очень серьёзное, серьёзнее не бывает.

– Насчёт 'лучшего из лучших', это ты хорошо сказал, есть во мне, – ухмыльнулся Кефан, – а, что за место-то? За Косой порог что ли? Эка невидаль!

– Нет, не за Косой. Рыбачить будем вообще не в Бухте. Я ради этого сюда и приехал. На Енисее будем рыбалить. Ты этого места не знаешь. И никто не знает.

– Ну, ну...

– Поэтому, условия предлагаю следующие:

Ты, берёшь самые лучшие снасти, на своей лодке и моторе, вывозишь меня до определенного места, потом за мотор сажусь я. Ты надеваешь на голову плотную шапочку, чтобы не видеть, куда мы едем. Снимаешь по моему сигналу, когда прибудем на место. Рыбачить будешь только ты. По мере надобности я буду помогать. В случае утраты, либо поломки мотора, лодки, сетей или любого другого оборудования – полностью всё компенсирую. Вся пойманная нами добыча принадлежит тебе. Я, может быть, попрошу только попробовать. Кроме того, полностью несу все материальные затраты за бензин, еду и так далее. И отдельно от этого, плачу тебе оговоренную сумму за каждую рыбалку.

– Сколько?

– 1000 евро.

– Ага... а продолжительность каждой ездки?

– Сутки. Ну, если увлечёмся, можно будет чуть задержаться.

– Тогда ты идиот, – хмыкнул Кефан, – мне больно открывать тебе эту тайну, ну да скрывать смысла нет. Всё равно кто-нибудь другой просветит.

При таком временном раскладе, мы никуда далеко не уедем. За сутки. Если, конечно, рыбачить ещё собираемся. Так что поездка предстоит плёвая. За такие ходки по косарю евро в день не берут. Хоть ты пещеру потайную найди.

– А я не понуждаю тебя открывать кому-либо эту коммерческую тайну: сколько я буду тебе платить. С точностью до наоборот. Я бы предпочёл, чтобы все детали наших рыбалок остались в тайне. Эта сумма в основном за молчание. Кстати, можешь поторговаться.

– Пять. Пять тысяч евро за ездку, – ухмыльнулся Кефан.

– Годится.

– О как... В жизни так удачно не шутил... И что это будет такое? Мы, что валить там кого-нибудь собираемся? Или полтонны героина повезём? Или ты, мой добрый друг, на дядю Сэма работаешь? Злобный, американский шпион! Какая на хрен суточная рыбалка за такие деньги? Тем более если ты говоришь, что тебе и рыбы-то не надо?

– Рыба не нужна. Меня интересует само место. А также, что и как там может поймать хороший, опытный рыбак. Сам я не справлюсь. В общем, напарник по-любому нужен.

– Понятно. Где ж ты, кормилец, раньше был? Мне постоянно нужны деньги... А карабин брать?

– Не помешает. Хотя, я думаю, что не понадобится.

– Когда едем?

– Как только ты приготовишься. Если тебе нужно купить какое-то дополнительное оборудование – ради Бога. Я выделяю деньги, ты покупаешь всё, что надо: сети, запчасти и т. д. Потом всё остаётся тебе.

– Не хило. Какой лимит покупок?

– Безлимитка, в пределах разумного.

– Ага... Ну, до вечера. Готовьте деньги!

Особо борзеть Кефан не стал, однако и жеманиться не подумал. Если человек сам лезет бриться, чего манерничать? Что Игрок человек реально денежный, знала вся деревня. Несмотря на 'ботанячий' внешний вид, работал он, каким-то очень главным специалистом по компьютерам. В Газпроме, в центральном офисе, в Москве. Почтарка сказала. Принимала для него пару-тройку телеграмм из столицы. Отчёты какие-то, доклады, челобитные. Да он и сам показал себя мастером. Починил несколько компов. Людям, в школе, в администрации. Практически мгновенно. Подключает к компьютеру свой телефон, и через пару минут, любой, самый заглюченный комп, начинает молотить, как напуганный. На порядок лучше, чем работал, будучи новым.

Так что Кефан, поразмыслив, поехал к Мухе, да и закупил у него всё, что так и так собирался приобретать сам. Только потом, по деньгам, по осени.

Муха держал пару-тройку охотниче-рыболовных магазинов в Красноярске, так что у него было что брать. Он специально, натаскивал с собой кучу полезных, специфических вещей, совмещая отдых-рыбалку с коммерцией. Сам порыбачит, потом продаст со скидкой перед отъездом.

Кефан взял две знаменитые мухинские 'нельмовки'. Уж незнамо, кто ему садит, однако нельмовые, верхоплавные сети у него всегда были замечательные. Взял добротный, новенький 'вездеход' – сеть достаточно трудную, при подготовке её к запуску, но зато позволяющую рыбаку без проблем плавать по незнакомым местам. С минимальным риском зацепа. Взял три запасных винта на Ямаху и даже новенький камуфляж для себя. Какой-то, как объяснил Муха, особенно комфортный и жутко дорогой. Больше он неожиданно свалившейся халявой не злоупотреблял, единственно, что не выдержал, и под конец, уже собравшись уходить, купил себе совершенно не нужную, но больно уж замечательную сеть. Чудненькая такая сетёнка, лёгкая, мощная. Кефан такой нитки никогда и не видел – топляки можно корчевать. Проблема, что ячея у неё была на 320. У нас таких огромных осетров нет. Даже и не слышали. А нормальные осетры пройдут, в такую ячею не задерживаясь. Взял на 'а вдруг?'. Вдруг когда-нибудь в жизни пригодится.

За свои-то, кровные, в жизни бы дурковать не стал, а тут, раз уж такой талан... Мухе эта сеть досталась по случаю, и года два уже пылилась на складе, будучи невостребованной в наших краях. Точнее их, таких сетей, было две, но одну забрали ребята с низовий, на охан. А вторая вот залежалась. Взял с собой, вдруг заинтересуются?

И действительно, пристроил.

Вечером того же дня, мужики играли в карты. У Ромы на веранде. Рома припёр здоровенный чайник, тазик с печеньем, уютно горела лампочка, под пыльным абажуром. На большой, суповой тарелке, с непременной голубой каемочкой, аппетитно горбатилась довольно крупная 'аза'. Весь народ в благодушном настроении, с любовью на неё поглядывал.

Игрок сквозь очки щурился на свои карты, и ехидно божился отправить всю честную компанию по миру. Это никого не напрягало, каждый из присутствующих обещал остальным то же самое. В конце концов 'азо' благополучно разрешилось в пользу Кефана. Он сгреб деньги с тарелки, сбросил карты, и сказал:

– Харэ на сегодня. Мы – пас. Поехали, Игрок, потренируемся. Посмотрим, на что ты способен. Сгодишься ли вторым номером.

– А не сгожусь?

– Ну, тогда ещё Витьку Гадёныша возьмём.

– Я сам о Витьке думал. Жаль, нельзя нам. Вдвоем нужно. А так-то хороший рыбак, на спиннинг эксперта лучше не надо.

– Не боись, на спиннинг и я не дурак, просто времени не выпадает побаловаться. Ну, что, поехали?

Ездили они две ночи и в конце второй рыбалки Кефан сказал:

– Сойдёт. Если в нужный момент по хребту веслом хлопнуть – потянешь. Извини, Гадёныш.

– А чо он? – поинтересовался Игрок.

– Да набивался, учуял что-то, – хмыкнул Кефан. – Возьми, говорит, пригожусь, на деньги не претендую, на рыбу тоже. Просто интересно.

И помолчав, добавил.

– Странно это. У Витьки нюх страшенный. И повёлся. Будто ты и впрямь можешь здесь кого-то, чем-то удивить.

– Может и могу. А Витя мужик и вправду неординарный.

Тут надо прояснить про Виктора Матюшкина. Мужика с таким нелицеприятным прозвищем. На самом деле никто к нему плохо не относился, скорее уж наоборот. Уважение от бухтинцев он завоевал давно и сразу же. Приехал лет десять назад, откуда-то с низовий. Кажется, с Караула. Вроде бы работал там следователем прокуратуры. А до этого будто бы в Диксоне подвязался. Что-то связанное с полярной авиацией. По крайней мере, контакты с местными летунами у него плотнейшие. И место радиста и синоптика ему отдали сразу, дезавуировав здешних специалистов. А он, приехав, удивлял, бухтинцев не переставая. Прибыл в начале весны, успел смотаться с мужиками на подлёдный лов по хариусу. Да поймал ещё при этом лучше всех, даром, что новичок. Потом, тем же духом, рванул на гуся, и тоже не оплошал. Убил хоть не больше, но и не меньше остальных. А как Енисей вскрылся, купил себе лодку-деревяшку. Старую, никчемную. И 'Ветерок' мерзейший, 'ниочёмашный'. Затем, на школьном дворе, день провозился с лодкой, да день у Столяра в мастерской с Ветерком. Лодка потом всю жизнь сухая была, а Ветерок с полпинка заводился. Но, конечно, ни в этом дело. В Бухте полно рукастых мужиков. Того же Столяра возьми, Ворона, да мало ли... Сама натура у Витьки оказалась интересная. Будто в сутках у него 48 часов. Смотришь, шлёпает куда-то на своём трухлявом корыте, ползет еле-еле. А на поверку, куда не ткнись, везде уже побывал, всё уже поразведал, всё добыл и во всём поучаствовал. Когда только времени хватило? А памятливый какой... И хрен его знает, откуда он в курсе всего?

Вот, к примеру, сидят мужики на Голубом Дунае курят:

– Избушку поставил на Черном мысе, весновать, – говорит Мошенник (никакой он не мошенник, когда-то киномехаником работал, дальше по цепочке: киномеханик-киномошенник-мошенник), – надо уже печку ладить, трубы нет. У Столяра спросил – нету говорит. Думаю, как подсохнет, съездить на 'Димкин луг'. Там есть балок брошенный – вроде была труба.

– Смыло её, по большой воде, – замечает Гадёныш, – метров триста ниже балка валяется. В Зелёный опечек уткнулась, песком её замыло, ищи получше.

– Ты, что, там был? – разевает рот Мошенник. – Там же ещё в половине вода стоит, что там делать?

– На лодке переплыл, а потом, с 'резинкой' до Кривого озера ходил. Щуку стрелял. Стоит в прошлогодней траве, спину греет на солнце, интересно. А воды и вправду ещё много. Где пешком, где на резинке подплывать приходилось.

И такой пример не единственный. К концу второго года его житья в Бухте, бывало, коренные бухтинцы спрашивали:

– Витьк! А где сейчас заход в Мотькину курью, что за Банным?

А прозвище 'Гаденыш' он от Мишки Столяра получил. Старшего брата Вовки Столяра. Который директором школы в Бухте трудится. И был трёхкратным чемпионом посёлка по удочке. Есть у них такой конкурс, на День Рыбака. Количество пойманной за два часа рыбы. Мишка Столяр три раза выигрывал, с минимальным отрывом. И очень уж мечтал в четвертый раз очемпиониться. Готовился даже. А Витька только-только приехал ещё. Ну, может месяца три-четыре прошло. Ну и когда начали улов-то сдавать, на взвешивание, то директор сдал ведро (далеко, кстати, не героический для Бухты результат), а новичок ведра два с половиной вывалил. У Мишки Столяра и вырвалось:

'Во, даёт, гадёныш!'.

Как-то вот прилипло, осталось.

За Витькой много чудачеств числилось. Осенью до минус тридцати без шапки ходил. Он рыжий такой и лысоватый. Хотел волосы заставить расти. От экстрима. Ну и чуть-чуть менингит не хапнул. А ещё он никогда не рыбачил сетями. Точнее ставил иногда ставешки старенькие на щуку, для собак. А серьёзно, как нормальные люди, сплавом, никогда не рыбачил. И самоловы не ставил. Те уже принципиально. Спрашивали, что, мол, не рыбачишь, а он: 'Зачем?' Денег хватает, зарплата хорошая, так что продавать не надо. А на еду, мол, у меня всегда есть. И, правда, он всегда с рыбой был. Даже когда ни у кого в деревне уже не было. Спиннинг, удочка, закидушки. Этим и нарыбачивал себе.

Сперва думали, не умеет Витька сетями рыбачить, вот и не рыбачит. Однако как-то по лету, у Кефана приболел напарник. Дублер, кого можно было взять, напился, третий с кем рыбачил, на покос свалил. А Кефан, аккурат с женой переругался, что-то делать заставляла. В общем, дома никак, надо валить на реку. А тут смотрит – Гадёныш идет. 'Поехали на рыбалку?' – 'Поехали'.

Когда вернулись, вредный Кефан (а он строг к напарникам!) сказал: 'Хороший рыбак Витька, очень опытный. Веришь, ночь 'на распашных' просидел, четыре тони сделали. Одну на 'Прорве'. Ни разу заматериться не пришлось. Будто век со мной рыбачил'. Мужики только головами покачали. 'Прорва' трудная тонь, там редкий гребец матюгов в свой адрес не огребёт.

* * *

В среду Кефан с Игроком собрались ехать. Кешка заехал часиков в пять вечера.

– Поехали пораньше, может, сразу не найдёшь, плутать будешь.

– Ну, поехали.

Когда вышли на середину реки, Игрок сказал:

– Стоп. Меняемся.

– Всегда! Любой каприз, за ваши деньги, – ухмыльнулся Кефан, глуша мотор, – давай свою шапку.

– Что уж сразу шапочку... Подумает народ, что я тебя похищаю. Вон, я вижу, Гадёныш с Голубого Дуная в бинокль зырит. Пусть думает, что ты 'дал дураку покататься'. На-ка вот тебе эту штучку, да очками тёмными сверху прикрой.

Он протянул ему 'спальную маску', какие иногда предлагают в самолётах. Типа карнавальной, но без прорезей для глаз. Из плотной, мягкой ткани.

Кефан напялил предложенное, нацепил поверх очки 'а ля Рэмбо', и передвинулся на место пассажира, освобождая своё, водительское.

Здесь надо сказать, что данная мера предосторожности, затеянная Игроком, была не то чтобы совсем бесполезной, но в данном случае оказалась эффективна совсем не так, как тот предполагал. Это сработало бы с городским жителем, да и ещё много с кем, но только не с профессиональным рыбаком-ениссейцем. Тем более браконьером.

'Завелись... Ну, поехали, дружище, сейчас посмотрим куда тебя чёрт несёт, – размышлял Кефан, ещё и прикрыв под маской глаза. – Да будь ты даже полный идиот, евры-то у тебя не нарисованные. Я расчёт за сутки вперед получил, и в принципе, готов хоть дрыхнуть'.

'Лодка носом вниз была... он её заворачивает... осторожно, типа просто к берегу чапает... не-е-ет... гонит дядя... ни к какому это ни к берегу... вверх осторожненько выворачивает... вот сейчас, по ходу, поперек Енисея идём... Ага, вправо, а не влево принял... опять вниз... так и не повернул вверх... шифруется... Опять плавно заворачивает... А я типа пальцем изготовлен, с пенька упал, заснул уже... не-е-ет... милай... гонишь... О! Вот! Повернул всё-таки... решился... вверх тянем... и по мотору слышно... Думает иномарка – не пойму... Дурачек... Это ж моя сороковка... Я каждый её звук знаю... третий сезон на ней хожу... Ага... на второй круг пошел... теперь в другую сторону... ай молодца! Какой не ленивый мальчик! Валяй дружище! Катайся! За всё заплачено! Тобою же!

'Манит, манит, манит карусель В путешествие по замкнутому кругу Дарит, дарит, дарит карусель То картошку, то капусту, то кисель...

Ну, где-то с часок ещё проехали... О! Снова на круг потянул! Молодца! Пожрать бы, кстати, не мешало... и курить охота... Нет, лучше не капусту, а 'то картошку, то колбаску, то кисель' ... даже не кисель, а 'то пивасик' ...'.

По ходу он крутит, чтобы время потянуть... Вроде, как мы в Дальние Ебеня плывем. А сам чуть от деревни отъехал. Километров на десять-пятнадцать. Ну, максимум двадцать пять. Интересно... За пять тысяч евро возле деревни покрутиться... О! А это чо??? Чой-то потряхивает? Встречка прошла? Нет, мотора не было, я бы услышал. Шеверушка?

Откуда? Близко к берегу взял? Из-под карги перекатик выбивает? Так не должно быть здесь корг... Звук мотора изменился... Вроде как течение чуть сильнее... А это чо?

Ветерок что ли поднялся? Запах, кажется, какой-то...'.

Мотор заглох, через несколько секунд лодка ткнулась в берег.

– Снимай, приехали!

Кешка быстро снял напяленные причиндалы. Первые несколько секунд он ничего не видел, всё-таки маска была качественной. Перед глазами плавали разноцветные круги.

– Ну, как?

Кефан сграбастал напарника за грудки:

– Где мы? Ты куда завез, сука?

За сорок лет жизни, он не видел подобных мест никогда. Огромная таёжная река. Заросшие берега, запах НАСТОЯЩЕЙ тайги. Так даже ИХ тайга не пахла. Было что-то извечное, до боли, до режущего ощущения чистое. И сразу же по обострённым нервам браконьера ударило чувство, что они совсем одни. ОДНИ НА ВСЕЙ ПЛАНЕТЕ.

– Спокойно, спокойно, окстись! Спокойно, я сказал! Приглядись, успокойся. Ну, что, узнаешь что-нибудь?

– Енис-с-сей??? – в голосе Кефана слышалось невообразимое, прямо-таки тягучее удивление. – Не может быть... что с ним... где мы???

– А ты внимательней приглядись... Ну, как?

– Подожди, подожди... 'Мирный', что ли?

– Ну, да! Просто тайга конфигурацию сопок меняет, ну и сопки маленько не те.

– Подожди, а где домик? Где Серёга? Здесь же станция научная должна быть?

– Нету пока станции. И Серега-егерь ещё долго не родится. Даже казаки здесь очень нескоро появятся. Сейчас 1047 год от Рождества Христова.

Карабин появился в руке Кефана как-то сам собой. Хотя был им заныкан глубоко под слани.

– Ты кто, и что всё это значит?

– Ну вот... уж от тебя-то никак не ожидал... Как в дешёвом боевике. Ты что, на измену сел?

– Ты бы лёг на эту измену, на моём месте, – буркнул Кефан, опуская карабин. – Давай колись: кто ты, где мы и вообще, что это за шняга такая?

– Кефан, ты вообще читать умеешь? Фантастику когда-нибудь читал?

– В тайге. Когда вечером делать уже нечего, а спать ещё рано. Любая фигня читается.

– Короче, я типа из будущего. Типа эколог долбанный. Вот и прискакал, проверить рыбные запасы 1047 года.

– Гонишь. У тебя по роже видно – Ботан московский. В местных условиях слегка ориентируешься, материться через раз умеешь, явно отсюда. Видать научник какой-то.

– Я что, не готовился? Или ты думаешь, что мы там, у себя, в прошлое 'на раз' пулькаем? 'Патруля времени' какого-нибудь насмотрелся? Меня выбирали по конкурсу, потом ещё год дрочили. Сто наставников. Один плевать учит, другой материться, сленг ваш зубрил полгода. По нормальному говорить разучился. Заставляли только в вашей манере разговаривать.