Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени

Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:45

Текст книги "Стихотворения. Поэмы. Маскарад. Герой нашего времени"

Автор книги: Михаил Лермонтов

Жанры:

Драматургия

сообщить о нарушении

Текущая страница: 60 (всего у книги 65 страниц)

Назад к карточке книги

В это время старый есаул подошел к двери и назвал его по имени; тот откликнулся.

– Согрешил, брат Ефимыч, – сказал есаул, – так уж нечего делать, покорись!

– Не покорюсь! – отвечал казак.

– Побойся Бога. Ведь ты не чеченец окаянный, а честный христианин; ну, уж коли грех твой тебя попутал, нечего делать: своей судьбы не минуешь!

– Не покорюсь! – закричал казак грозно, и слышно было, как щелкнул взведенный курок.

– Эй, тетка! – сказал есаул старухе, – поговори сыну, авось тебя послушает… Ведь это только бога гневить. Да посмотри, вот и господа уж два часа дожидаются.

Старуха посмотрела на него пристально и покачала головой.

– Василий Петрович, – сказал есаул, подойдя к майору, – он не сдастся – я его знаю. А если дверь разломать, то много наших перебьет. Не прикажете ли лучше его пристрелить? в ставне щель широкая.

В эту минуту у меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу.

– Погодите, – сказал я майору, – я его возьму живого.

Велев есаулу завести с ним разговор и поставив у дверей трех казаков, готовых ее выбить, и броситься мне на помощь при данном знаке, я обошел хату и приблизился к роковому окну. Сердце мое сильно билось.

– Ах ты окаянный! – кричал есаул. – что ты, над нами смеешься, что ли? али думаешь, что мы с тобой не совладаем? – Он стал стучать в дверь изо всей силы, я, приложив глаз к щели, следил за движениями казака, не ожидавшего с этой стороны нападения, – и вдруг оторвал ставень и бросился в окно головой вниз. Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля сорвала эполет. Но дым, наполнивший комнату, помешал моему противнику найти шашку, лежавшую возле него. Я схватил его за руки; казаки ворвались, и не прошло трех минут, как преступник был уж связан и отведен под конвоем. Народ разошелся. Офицеры меня поздравляли – точно, было с чем!

После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом? Но кто знает наверное, убежден ли он в чем или нет?.. и как часто мы принимаем за убеждение обман чувств или промах рассудка!..

Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера – напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!

Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет предопределения. Он сначала не понимал этого слова, но я объяснил его как мог, и тогда он сказал, значительно покачав головою:

– Да-с! конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или не довольно крепко прижмешь пальцем; признаюсь, не люблю я также винтовок черкесских; они как-то нашему брату неприличны: приклад маленький, того и гляди, нос обожжет… Зато уж шашки у них – просто мое почтение!

Потом он примолвил, несколько подумав:

– Да, жаль беднягу… Черт же его дернул ночью с пьяным разговаривать!.. Впрочем, видно, уж так у него на роду было написано…

Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит метафизических прений.

В настоящий том включены стихотворения и поэмы М. Ю. Лермонтова, драма в стихах «Маскарад» и роман «Герой нашего времени». Юношеские сочинения (1828—1835 годов) представлены здесь не полностью.

Тексты произведений М. Ю. Лермонтова печатаются по изданию: М. Ю. Лермонтов, Собрание сочинений в четырех томах, «Художественная литература», М. 1964—1965.

СТИХОТВОРЕНИЯ

Поэт («Когда Рафаэль вдохновенный...») (стр. 13).—Тема стихотворения предложена поэтом С. Е. Раичем, руководившим пансионским литературным кружком. В альманахе «Цефей» (1829), составленном из сочинений участников пансионского «литературного общества», напечатано стихотворение «Видение Рафаэля», принадлежащее другому воспитаннику (подписано «К»).

К Д ... ву («Я пробегал страны России...») (стр. 14).– Дмитрий Дурнов – одноклассник Лермонтова, самый близкий из его пансионских друзей. В этом стихотворении поэт подражает Рылееву – посвящению к поэме «Войнаровский», обращенному к поэту-декабристу А. А. Бестужеву.

Веселый час (стр. 14).– Написано, видимо, в связи с известием о заключении в тюрьму французского поэта Пьера Жана Беранже, привлеченного за свободолюбивые песни к судебной ответственности. Приговор был вынесен в конце 1828 года. Об этом широко писалось в иностранных и русских газетах.

Романс («Коварной жизнью недовольный...») (стр. 16).—Написано по случаю отъезда в Италию поэта и критика С. П. Шевырева, принимавшего близкое участие в издании журнала «Московский вестник».

В 1829 году в редакции «Московского вестника» произошел раскол, причиною которого послужила полемика Шевырева с Ф. Булгариным. Шевыреву пришлось оставить работу в журнале и уехать в Италию. Подробности этой истории Лермонтов мог знать от С. Е. Раича, который был близок к редакции «Московского вестника».

Гельвеция – Швейцария.

Портреты (стр. 17) В автографе возле первого портрета имеется позднейшая приписка Лермонтова: «(Этот портрет был доставлен одной девушке: она в нем думала узнать меня: вот за какого эгоиста принимают обыкновенно поэта)».

Второй портрет, как можно судить, относится к кому-то из участников пансионского «общества любителей отечественной словесности» («Он добр, член нашего Парнаса»). Очевидно, и остальные портреты представляют собою эпиграммы на пансионских товарищей поэта.

Русская мелодия (стр. 19).– В автографе – позднейшая (зачеркнутая) приписка Лермонтова: «(Эту пьесу подавал за gboio Раичу Дурнов – друг,– которого поныне люблю и уважаю за его открытую и добрую душу – он мой первый и последний)».

Приписка в автографе означает, что Лермонтов сочинил это стихотворение по просьбе Дурнова, который представил его Раичу как свое.

Романс («Невинный нежною душою...») (стр. 19).—В автографе – позднейшая приписка Лермонтова: «(Дурнову)», означающая, что стихотворение обращено к Дмитрию Дурнову.

Наполеон («Где бьет волна о брег высокой...») (стр. 20).– В стихотворениях «Поле Бородина», «Два великана», «Бородино», в VII строфе поэмы «Сашка» Лермонтов трактует Наполеона как узурпатора, посягнувшего на честь и свободу России; в стихотворениях «Наполеон» («Где бьет волна о брег высокой...»), «Наполеон (Дума)», «Эпитафия Наполеона», «Св. Елена», «Воздушный корабль», «Последнее новоселье» поэт изображает величие и падение французского императора, образ которого олицетворяет, в его представлении, и романтического героя, и наследника французской свободы, завоеванной в 1789 году.

Жалобы турка (стр. 22).—В стихотворении иносказательно говорится о политической жизни России после разгрома декабристского движения. Условное изображение деспотических порядков в царской России под видом Турции было в литературе первой трети XIX столетия широко распространенным явлением.

Черкешенка (стр. 22).– В основу стихотворения легли воспоминания о поездке на Кавказ в 1825 году и о пребывании в имении «Шелковое» на Тереке.

Мой демон (стр. 23).—Написано в связи с началом работы над поэмой «Демон», задуманной в 1829 году. Образ демона возник у Лермонтова под влиянием пушкинского стихотворения «Демон» (1823):

Не верил он любви, свободе;
На жизнь насмешливо глядел —
И ничего во всей природе
Благословить он не хотел.

В 1824 году стихотворение Пушкина было напечатано в «Мнемозине», где озаглавлено «Мой демон».

К другу («Взлелеянный на лоне вдохновенья...») (стр. 24).– Первоначально было озаглавлено «Эпилог (к Д....ву)».

Молитва («Не обвиняй меня, всесильный...») (стр. 26).– В основу этой иронической молитвы положена мысль, что вера в бога, «тесный путь спасенья», и свободное творчество – несовместимы.

«Один среди людского шум а...» (стр. 26)Стихотворение впервые обнаружено в 1962 году среди бумаг из архива А. М. Верещагиной, хранившихся у профессора М. Винклера (ФРГ). Рядом с текстом стихотворения в автографе имеется позднейшая помета Лермонтова: «1830 года в начале».

Кавказ (стр. 27).—Летом 1825 года Лермонтов познакомился на кавказских водах с десятилетней девочкой. «Кто мне поверит,– записал он 8 июля 1830 года,– что я знал уже любовь, имея 10 лет от роду? Мы были большим семейством на водах Кавказских...» и т. д.

Об этой привязанности он и вспоминает в третьей строфе. Стихотворение написано весною 1830 года, пять лет спустя после встречи («Пять лет пронеслось: все тоскую по вас...»).

Н. Ф. И....вой (стр. 28).—Обращено к Наталье Федоровне Ивановой, с которой Лермонтов познакомился в 1830 году. История отношений с ней отразилась в драме «Странный человек» (1831) и в обширном цикле стихотворений 1830—1832 годов, объединенных темой любви и измены.

Н. Ф. Иванова (род. в 1813 г.) – была дочерью московского поэта и драматурга Ф. Ф. Иванова (1777—1816).

Весна (стр. 29).– Это – первое стихотворение Лермонтова, появившееся в печати (с подписью «L») («Атеней», 1830, ч. IV),

В альбом («Нет! – я не требую вниманья...») (стр. 30).– Попытка передать стихотворение Байрона «Lines written in an Album at Malta» («Строки, написанные в альбом на Мальте»).

В 1836 году Лермонтов сделал новый перевод, приблизив его к оригиналу: «В альбом» («Как одинокая гробница...»).

Наполеон («В неверный час, меж днем и темнотой...») (стр. 32).—В строках: «Сей острый взгляд с возвышенным челом // И две руки, сложенные крестом», «Под шляпою, с нахмуренным челом, // И две руки, сложенные крестом» перефразированы стихи из VII главы «Евгения Онегина» Пушкина, появившейся в свет в марте 1830 года.

Эпитафия («Простосердечный сын свободы...») (стр. 38).– «Эпитафия», как устанавливает Э. Э. Найдич, посвящена памяти поэта Д. В. Веневитинова, погибшего в 1827 году в 22-летнем возрасте; в строчках: «Он верил темным предсказаньям, и талисманам, и любви» – подразумевается цикл стихотворений Веневитинова, адресованных к Зинаиде Волконской и обращенных к подаренному ею перстню-талисману. Это предположение поддерживается тем, что вторая строка лермонтовского стихотворения представляет собою цитату из предсмертного стихотворения Веневитинова «Поэт и друг»: «Кто жизни не щадил для чувства».

Посвящение (стр. 38).– На одном листе с этим стихотворением в тетради лермонтовских автографов находится список действующих лиц трагедии «Испанцы». К ней, очевидно, и относится «Посвящение».

К*** («Не думай, чтоб я был достоин сожаленья...») (стр. 39).– В автографе – позднейшая приписка Лермонтова: «(Прочитав жизнь Байрона <написанную> Муром)». Под текстом дата: «1830».

В 1830 году в Лондоне вышла книга «Письма и дневники Дж.-Г. Байрона, составленная его другом – поэтом Томасом Муром» («Letters and journals of Byron, with notices on his life»). Сравнивая себя с Байроном («У нас одна душа, одни и те же муки»), шестнадцатилетний Лермонтов завидует «уделу» британского поэта, который погиб. в Греции, куда приехал, чтобы сражаться за свободу и независимость греческого народа (1824).

Предсказание (стр. 39).—В автографе заглавие заключено в скобки. Рядом с заглавием сделана приписка (позднейшая): «(Это мечта)».

Написано под впечатлением крестьянских восстаний, участившихся в 1830 году в связи с эпидемией холеры.

В русской литературе и в бытовой речи привилегированных классов выражение «черный год» было общепринятым обозначением пугачевщины.

10 июля (1830) (стр. 42).—Конец стихотворения неизвестен: следующий лист тетради, на котором было написано продолжение,– вырван. По поводу уцелевшей части высказывались четыре гипотезы:

1. Что стихотворение представляет собою отклик на известие об июльской революции в Париже;

2. Что оно написано в связи с польским восстанием 1830 года;

3. Что это – обращение к кавказским горцам – и, наконец,

4. Что в стихотворении идет речь о восстании албанских патриотов.

Однако дата «10 июля», приписанная позже в виде заглавия, мешает отнести стихотворение к французским или польским событиям: революция во Франции началась 27 июля 1830 года (15 июля по старому стилю, принятому в то время в России), а восстание в Польше – только в ноябре. Не объясняет даты Лермонтова ни «кавказская», ни «албанская» гипотезы (последняя, кроме того, находится в резком противоречии с текстом стихотворения). Поэтому, к какому народу обращены эти строки Лермонтова, решить пока что не удается. Следует отметить, однако, что дата «10 июля» не означает дня создания стихотворения. В лермонтовской тетради оно написано после стихотворения, озаглавленного: «1830 год. Июля 15-го. (Москва)», и еще двух других – следовательно, во второй половине июля.

Нищий (стр. 42).—В своих «Записках» Е. А. Сушкова рассказывает, как в августе 1830 года большая компания молодежи отправилась пешком из Середникова в Троице-Сергиеву лавру. На паперти Лавры стоял слепой нищий. Услыхав звон монет, брошенных в его чашечку, он стал благодарить за подаяние: «Пошли вам бог счастие, добрые господа; а вот намедни приходили сюда тоже господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною: наложили полную чашечку камушков».

В тот же день Лермонтов написал стихотворение, в последней строфе которого обращается к Сушковой, посмеявшейся над его чувством.

30 июля.—(Париж) 1830 года (стр. 42).—Написано при известии о том, что во Франции произошла революция и король Карл X отрекся от престола.

Стансы («Взгляни, как мой спокоен взор...») (стр. 43).—В автографе под заглавием – пометы Лермонтова: «(1830 года)» и «(26 августа)», а рядом с текстом – рисунок поэта, изображающий девушку в профиль: считается, что это – Е. А. Сушкова. Но следует иметь в виду, что 26 августа – дата написания стихотворения – это Натальин день, и возможно, что стихотворение обращено к Наталье Ивановой.

Ночь («Один я в тишине ночной...») (стр. 44).—В автографе рядом с заглавием – дата: «(1830 года ночью. Августа 28)».

Новгород (стр. 46).—Обращено, очевидно, к сосланным декабристам. В таком случае под словом «тиран» Лермонтов подразумевает Николая I. В представлении декабристов и людей после декабрьского поколения, к которому принадлежал Лермонтов, общественный строй Новгорода был символом национально-русского общественного и политического строя.

Могила бойца (стр. 47).—В автографе под стихотворением – дата: «1830 год – 5 октября. Во время холеры-morbus».

Смерть («Закат горит огнистой полосою...») (стр. 48).—В копии обозначена дата: «1830. Октября 9». Стихотворение написано в связи с холерой.

Пир Асмодея (стр. 48).—Стихотворение представляет собою острую политическую сатиру. Во второй строфе упоминается «приезжий», имя которого Лермонтов даже в своей тетради заменил звездочками. Так как оно должно рифмоваться со словом «правил», то было высказано предположение (И. И. Власовым), что поэт имел в виду императора Павла I. Это вполне убедительно: в русской революционной поэзии Павел I был символом тирана-злодея. Пушкин проклинал его в оде «Вольность», Рылеев и Бестужев высмеивали в сатирической песне «Ты скажи-говори». Тем самым Лермонтов продолжал традиции революционной поэзии.

Вино свободы – намек на французскую революцию 1830 года и на революционное движение в Европе (народы «начали в куски короны бить»).

Последняя строфа – отклик на холерную эпидемию, разразившуюся в России осенью 1830 года.

На картину Рембрандта (стр. 50) В этом стихотворении Лермонтов говорит о картине Рембрандта «Портрет молодого человека в одежде францисканца», которая в 30-х годах прошлого века хранилась в Москве, в художественной галерее Строгановых.

К*** («О, полно извинять разврат!..») (стр. 51).—В мае 1830 года в «Литературной газете» появилось послание Пушкина «К вельможе», в котором поэт обращался к князю Н. Б. Юсупову – сановнику екатерининского времени, доживавшему свой век в своем подмосковном имении Архангельском. Будучи смолоду дипломатом, Юсупов побывал во многих странах, встречался с Вольтером, Дидро, Бомарше, в 1789 году находился в Париже и был свидетелем французской революции. Именно этим и привлекла Пушкина фигура Юсупова.

Между тем многими современниками послание к нему было воспринято как измена традициям гражданской поэзии, клеймившей тиранов и вельмож. Летом 1830 года в «Московском телеграфе» появилась пародия Н. Полевого, который обвинял Пушкина в том, что тот позволил себе обратиться с почтительными стихами к известному всей Москве бездушному, развратному вельможе. Еще раньше некоторые читатели восприняли стихотворения «Стансы» («В надежде славы и добра...»), «Друзьям» («Нет, я не .льстец, когда царю...»), «Чернь» («Поэт по лире вдохновенной^») как попытку Пушкина помириться с правительством Николая L

Слухи о «смирении» Пушкина, об отказе его от прежних взглядов побудили шестнадцатилетнего Лермонтова обратиться к великому поэту с призывом оставаться певцом вольности и гражданского мужеству гордиться судьбою изгнанника. Под «изгнаньем из страны родной» Лермонтов разумеет, конечно, бессарабскую ссылку Пушкина.

Словарь лермонтовского стихотворения—«злодеи», «глупцы», «щит», «порфира» – восходит к стихотворениям Пушкина «Деревня» («Не завидовать судьбе злодея иль глупца...»), к оде «Вольность» («твердый щит», «злодейская порфира») и помогает уяснить, что в последней строфе речь идет о вольнолюбивых стихах Пушкина. Возможно, что Лермонтов имеет в виду стихотворения «Арион», «Андрей Шенье», отрывок из которого после декабрьских событий 1825 года распространялся в списках под заглавием «На 14 декабря».

Лермонтов глубоко воспринял эти призывы Пушкина к вольности: «В этом есть краю // Один, кто понял песнь твою» («Один» употреблено здесь не в смысле «единственный», а как «один человек».)

Предположение, что в этом стихотворении Лермонтов обращается к Пушкину, впервые было высказано Алексеем Максимовичем Горьким («История русской литературы», М. 1939, стр. 162).

Звуки (стр. 53).– Стихотворение навеяно игрой известного гитариста, сочинителя музыки для семиструнной гитары, М. Т. Высоцкого (1791—1837). В студенческие годы Лермонтов бывал у Высоцкого, который играл ему переложения русских народных песен.

Поле Бородина (стр. 54).– Это первое у Лермонтова обращение к теме Отечественной войны и к Бородинскому сражению. Хотя образ рассказчика и описание боя еще лишены исторической конкретности, в этом стихотворении уже появились афористические строки («И клятву верности сдержали // Мы в бородинский бой», «И ядрам пролетать мешала // Гора кровавых тел»), которые в 1837 году Лермонтов использовал в стихотворении «Бородино».

К*** («Не ты, но судьба виновата была...») (стр. 59).—Обращено, очевидно, к Н. Ф. Ивановой. См. прим. к стихотворению «Н. Ф. И....вой» (стр. 695).

Ночь («В чугун печальный сторож бьет...») (стр. 59).—Стихотворение связано с лирическим циклом, обращенным к Н. Ф. Ивановой. Написано, по всем признакам, весной или летом 1831 года. В строках 1—9 угадывается пейзаж Середникова.

Из Андрея Шенье (стр. 64).—Судя по заглавию, это перевод из Андре Шенье. Однако такого стихотворения у Шенье обнаружить не удалось. Лермонтов приписал его французскому поэту, видимо, для того, чтобы зашифровать его откровенный политический смысл. В то время в списках распространялся отрывок из стихотворения Пушкина «Андрей Шенье» под заглавием «На 14 декабря». Многие воспринимали его как отклик на декабрьские события 1825 года. Очевидно, Лермонтов выставил имя Шенье, следуя пушкинской традиции.

Интересно при этом, что в первой строке использован распространенный в декабристских кругах термин «дело общее» (по-латыни «дело общее» звучит как «res publica»).

Тему изгнания и гибели Лермонтов развивает в целом ряде стихотворений 1830—1837 годов. Это характерно для настроений передовой молодежи его поколения. «Почти все наши грезы,– вспоминал Герцен,– оканчивались Сибирью или казнью и почти никогда – торжеством» («Былое и думы», ч. 1, гл. IV).

Стансы («Не могу на родине томиться...») (стр. 65).—Обращено к Н. Ф. Ивановой.

Мой демон (стр. 66).—В 1829 году, одновременно с первым наброском поэмы «Демон», Лермонтов написал стихотворение «Мой демон». Работая над новыми редакциями поэмы, он вернулся к этому стихотворению и переработал его.

1831-го июня 11 дня (стр. 68).—В строфе 5-й поэт обращается к Н. Ф. Ивановой, которой посвящен обширный цикл стихотворений 1830—1832 годов.

Романс к И... (стр. 77).—Обращено к Наталье Федоровне Ивановой.

К*** («Всевышний произнес свой приговор...») (стр. 77),—Стихотворение обращено к Н. Ф. Ивановой.

Желание («Зачем я не птица, не ворон степной...») (стр. 78).– В автографе рядом с заглавием – приписки Лермонтова «(Средниково. Вечер на бельведере)», «(29 июля)».

В стихотворении использованы сведения из родословной, в которой говорится о шотландском происхождении родоначальника фамилии Лермонтовых – Джорджа (Георга) Лермонта.

Св. Елена (стр. 79).– Св. Елена – остров в Атлантическом океане, на котором сосланный Наполеон Бонапарт умер в 1821 году.

Атаман (стр. 79).—В стихотворении использованы мотивы народных песен о Степане Разине.

К Л.– (стр. 82).– Считается, что буква «Л» означает фамилию Варвары Александровны Лопухиной. Для этого нет достаточных оснований.

Стихотворение напоминает стихотворение Байрона, озаглавленное «Стансы к ******, написанные при отплытии из Англии» («Stanzas to ******, on leaving England»).

К H. И....... (стр. 83).– Н. //.– Наталья Иванова.

Воля (стр. 84).– Написано в подражание народным песням.

Сентября 28 (стр. 85).—Относится к циклу лирических стихотворений, обращенных к Н. Ф. Ивановой.

И мне былое, взятое могилой, напомнил голос твой...– воспоминание о матери.

«Зови надежду сновиденье м...» (стр. 86) Посвящено Е. А. Сушковой.

«Прекрасны вы, поля земли родной...» (стр. 86).– «Могильная гряда» и «позабытый прах», о которых говорится в заключительных строках,– могила отца, Ю. П. Лермонтова, умершего 1 октября

1831 года в своем сельце Кропотовке, Ефремовского уезда, Тульской губернии. Памяти отца Лермонтов посвятил стихотворения «Ужасная судьба отца и сына...», «Эпитафия» и строфу стихотворения «Я видел тень блаженства...».

К кн. Л. Г – ой (стр. 87).—Высказывалось предположение, что стихотворение это обращено к княжне Л. Горчаковой, двоюродной сестре Н. Ф. Ивановой.

Ангел (стр. 88).– В 1839 году это стихотворение появилось в «Одесском альманахе на 1840 год», который составлял возвратившийся из ссылки Н. И. Надеждин – профессор Московского университета, критик, историк искусства, редактор журнала «Телескоп», пострадавший за опубликование «Философического письма» Чаадаева. Желая принять участие в альманахе, Лермонтов отдал Надеждину, лекции которого он слушал в годы студенчества, юношеское стихотворение «Ангел». Это – единственное из юношеских произведений, которое он опубликовал при жизни с подписью своего имени. Однако, составляя в 1840 году сборник своих стихотворений, Лермонтов «Ангела» в него не включил. Вероятнее всего, что это решение созрело в связи с отзывом Белинского, который в рецензии на «Одесский альманах» дал «Ангелу» отрицательную оценку. Замысел стихотворения возник в связи с воспоминанием о песне, которую певала Лермонтову покойная мать.

«Ужасная судьба отца и сына...» (стр. 89)В этом стихотворении Лермонтов говорит о смерти отца. Биография Юрия Петровича Лермонтова не изучена из-за полного отсутствия материалов. Поэтому некоторые выражения здесь не поддаются истолкованию.

Свершил свой подвиг – торжественно-книжное архаическое выражение, означающее завершение жизненного пути.

«Пусть я кого-нибудь люблю...» (стр. 90).– В автографе имеются вычеркпутый заголовок «(Стансы)» и вычеркнутые строфы – 1-я и 3-я.

Строфа 1-я:

Гляжу вперед сквозь сумрак лет,
Сквозь луч надежд, которым нет
Определенья, и они
Мне обещают годы, дни,
Подобные минувшим дням,
Ни мук, ни радостей, а там
Конец – ожиданный конец:
Какая будущность, творец!

Строфа 3-я:

Я сын страданья. Мой отец
Не знал покоя по конец.
В слезах угасла мать моя:
От них остался только я,
Ненужный член в пиру людском,
Младая ветвь на пне сухом;
В ней соку нет, хоть зелена,—
Дочь смерти – смерть ей суждена!

Судьба родителей Лермонтова была несчастной. Вскоре после брака они разъехались. Мать поэта – Мария Михайловна – умерла в 1817 году, в возрасте 21 года. Юрий Петрович Лермонтов пережил ее на 14 лет; умер в одиночестве, вдали от сына.

Из Паткуля (стр. 91).– Летом 1831 года вышел роман И. Лажечникова «Последний Новик» (части I—II), в котором большое внимание уделено личности Иоганна Рейнгольда Паткуля (1660—1707), лифляндского политического деятеля, возглавлявшего борьбу за освобождение Прибалтики от шведской оккупации. Рассчитывая, что борьба России со Швецией приведет к освобождению его родины, Пат-куль в 1702 году перешел на службу к Петру I. Петр оценил Паткуля и назначил русским посланником в Польше. Польский король выдал его шведам. В 1707 году, по приговору короля Карла XII, Паткуль был колесован и четвертован. Лермонтов был знаком не только с романом Лажечникова, но и с книгой «Письма нещастного графа Иоганна Рейнгольда Паткуля, полководца и посланника российского императора Петра Великого» (М. 1806). Этим объясняется и заглавие стихотворения.

«Я не для ангелов и рая...» (стр. 91).—Стихотворение написано по окончании работы над второй редакцией «Демона» (это видно по расположению его в тетради) и представляет собою своего рода послесловие к поэме.

«Настанет день – и миром осужденный ...» (стр. 92) .– В своих стихотворениях: «1831-го июня И дня» (строфы 30 и 31), «Романс к И...», «Из Андрея Шенье», «Не смейся над моей пророческой тоскою...», «Когда твой друг с пророческой тоскою...» – Лермонтов постоянно возвращается к мысли о том, что ему суждено совершить какой-то подвиг в борьбе за «дело общее», что его ожидает гибель на плахе или изгнание и смерть на чужбине.

К Д. (стр. 92).– К кому обращено стихотворение – пе установлено.

Отрывок («Три ночи я провел без сна – в тоске...») (стр. 93).– К 1831 году относятся две записи, в которых намечен сюжет исторической поэмы или стиховой драмы о Мстиславе Черном. Действие ее должно было происходить в Киевской Руси во времена татарского нашествия. Сохранился план, в котором записано: «Мстислав три ночи молится на кургане, чтоб не погибло любезное имя России».

«Отрывок» представляет собою монолог Мстислава из этого неосуществленного сочинения. Первоначально так и был озаглавлен: «Монолог».

Баллада («В избушке позднею порою...») (стр. 94).—Как и «Отрывок» («Три ночи я провел без сна – в тоске...»), «Баллада» возникла в связи с замыслом исторической поэмы или драмы о Мстиславе. В сохранившемся плане сказано: «Мстислав проходит мимо деревни; одна женщина поет, баюкая ребенка (Что за пыль... Злы татаровья) – он радуется тому, что эта песня вдохнет ребенку ненависть против татар...» В другом наброске плана эта песня приурочена к смерти Мстислава: «Он израненный лежит в хижине, хозяйка крестьянка баюкает ребенка песнью: Что за пыль пылит. Входит муж ее израненный».

«Я не люблю тебя; страстей...» (стр. 95).– В 1837 году Лермонтов переработал это стихотворение и включил его в сборник, вышедший в свет в 1840 году (см. «Расстались мы, но твой портрет...»).

«Люблю я цепи синих гор...» (стр. 96).– Возможно, что это фрагмент поэмы «Измаил-Бей» – авторское отступление, не использованное в окончательной редакции.

Прощанье («Не уезжай, лезгинец молодой...») (стр. 97).– Этот отрывок возник в связи с работой Лермонтова над «Измаил-Беем» и представляет собою первоначальный вариант прощания Зары и Измаила (ср. строфу XXXIV 1-й главы поэмы).

К* («Я не унижусь пред тобою...») (стр. 99).—Прощальное послание к Н. Ф. Ивановой.

<В альбом Н. Ф. Ивановой> (стр. 100).– Единственное стихотворение, в котором имя Н. Ф. Ивановой оказалось незашифрованным. Очевидно, здесь идет речь о кратком свидании, состоявшемся после того, как предыдущее стихотворение («...стих безумный, стих прощальный») в альбом Н. Ф. Ивановой было уже вписано. Этим определяется и место данного стихотворения среди лирики 1832 года.

<В альбом Д. Ф. Ивановой> (стр. 100).– Иванова Дарья Федоровна – сестра Н. Ф. Ивановой.

«Как луч зари, как розы Леля...» (стр. 101).– Лермонтов говорит здесь об Н. Ф. Ивановой.

«Синие горы Кавказа, приветствую вас!..» (стр. 101).– Ритмическая проза, переходящая в стих (дактиль). Высказывалось предположение, что это черновая запись, заготовка, конспект для будущего стихотворного текста.

Действительно, многие образы этой записи почти дословно повторены во вступительных строфах поэмы «Измаил-Бей», над которой Лермонтов работал именно в это время.

Третий абзац в автографе вычеркнут.

Романс («Стояла серая скала на берегу морском...») (стр. 102).– Обращено к Н. Ф. Ивановой.

Прелестнице (стр. 102).—В 1841 году Лермонтов переделал это стихотворение и назвал его «Договор».

Эпитафия («Прости! увидимся ль мы снова?..») (стр. 103).—Обращено к отцу, умершему 1 октября 1831 года (ср. стихотворение «Ужасная судьба отца и сына...»).

«Измученный тоскою и недугом...» (стр. 103).– Обращено к Н. Ф. Ивановой.

«Нет, я не Байрон, я другой...» (стр. 104).– В узком кругу почитателей Лермонтова его поэзия пользовалась признанием уже в начале 1830-х годов. Видимо, кто-то из них сравнил его с Байроном. Первая строка – отрицание: «Нет, я не Байрон, я другой» – позволяет предполагать, что кто-то вел разговор с ним на эту тему.

Сонет («Я памятью живу с увядшими мечтами...») (стр. 105).– Обращено к Н. Ф. Ивановой.

К* («Мы случайно сведены судьбою...») (стр. 106).– Первое стихотворение, обращенное к Варваре Александровне Лопухиной (1814– 1851).

К* («Оставь напрасные заботы...») (стр. 107).– Обращаясь в этом стихотворении к В. А. Лопухиной, Лермонтов говорит о своей недавней мучительной любви к Н. Ф. Ивановой.

«Я жить хочу! хочу печали...» (стр. 107).– Дошло до нас в тексте письма Лермонтова к С. А. Бахметевой, написанного в августе 1832 года.

«Приветствую тебя, воинственных славян...» (стр. 108)Новгород до конца XV века управлялся выборным вечем и являлся торговой республикой. Вечевой колокол и самое имя Новгорода в русской революционной поэзии XIX века служили символами свободы.

Желанье («Отворите мне темницу...») (стр. 109).—Это стихотворение дошло до нас и в иной редакции с дополнительными строками 5—8: