Текст книги "Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава XI

Районная сберкасса открывалась в десять часов утра. Поэтому в понедельник Антон Бирюков начал свой рабочий день с посещения загса. Там удалось отыскать копию решения о разводе супругов Крохиных. В описательной части сообщалось, что мотивом развода служит отсутствие детей. Была в загсе и запись о повторном вступлении в брак, но, как известно, никаких мотивов в этой записи не указывается. Почему Крохины, совсем недолго пожив врозь, решили снова сойтись и опять юридически узаконить брак, знали только они.

Ровно в десять Бирюков появился в сберкассе. Посетителей почти не было. Сразу у входа за открытым стандартным барьером крашеная полная дама выбивала на кассовом аппарате чек какому-то плательщику. Рядом яркая блондинка с высоко закрученным шиньоном скрипела ручкой арифмометра. Седенькая старушка, склонив голову, повязанную цветным ситцевым платочком, любопытно заглядывала в окошечко кассира, где пожилая женщина, беззвучно шевеля губами, пересчитывала деньги. Соседнее окно с табличкой «Контролер» пустовало.

Бирюков, предварительно постучав, вошел в кабинет заведующего сберкассой. Представительный мужчина с несколькими рядами новеньких, словно только что из магазина, орденских колодочек, внимательно выслушав его, посмотрел на часы – было две минуты одиннадцатого.

– Мария Степановна Крохина последнее время плохо себя чувствует. В субботу она мне говорила, что, возможно, в понедельник с девяти утра пойдет к врачу и, может быть, чуточку задержится с выходом на работу. Должна вот-вот появиться, – заведующий еще раз взглянул на часы. – Подождите пяток минут. Мария Степановна – женщина аккуратная. Если врач выпишет ей больничный лист, она обязательно позвонит мне.

Бирюков присел на предложенный стул. Разговорились. Сначала о погоде, о том о сем… Затем Антон поинтересовался порядком предъявления в сберкассу выигрышных билетов денежно-вещевой лотереи и как выплачиваются деньги по этим выигрышам. Заведующий оживленно стал рассказывать. Он оказался из тех людей, которые фанатично увлечены своим делом. Уже через несколько минут Антон с усмешкой в душе посчитал себя круглым дураком, что не покупает лотерейные билеты, а следовательно, и не хочет шутя разбогатеть. По словам заведующего, после каждого проведенного тиража выигрыши так и сыплются счастливчикам. Лишь с одними «Уралами» выходила заминка, и заведующий, к его сожалению, вынужден был подтвердить, что мотоцикл «Урал» с коляской за последнее время в районе выиграл один-единственный человек.

– Муж Марии Степановны, которую вы ожидаете, – уточнил заведующий, огорченно вздохнул и вытащил из стола небольшую газетную вырезку. Передавая ее Антону, проговорил:

– Правда, вчера наша районка некоторую дезинформацию, так сказать, дала… Вот полюбуйтесь…

На мутноватом по-газетному снимке молодой парень при галстуке, в костюме, на котором довольно ясно можно было рассмотреть две медали, держал, словно быка за рога, мотоцикл с коляской. Из подписи под снимком явствовало, что читателям районной газеты предлагается посмотреть на передового механизатора Ярского колхоза Алексея Птицына, который недавно выиграл по денежно-вещевой лотерее мотоцикл «Урал», с коим и запечатлел его фотокорреспондент.

Возвращая вырезку, Бирюков вопросительно посмотрел на заведующего сберкассой.

– Своего рода медвежья услуга!.. – ткнув пальцем в снимок, возмущенно заговорил заведующий. – В целях популяризации лотереи я попросил газетного фотографа заснять с выигранным мотоциклом Станислава Яковлевича Крохина, а фотограф, понимаете ли, какого-то колхозника сфотографировал. Пришлось сегодня пожаловаться редактору. Сказал, разберется, даст опровержение.

– Может, Крохин продал лотерейный билет этому колхознику? – осторожно намекнул Антон.

Заведующий покачал головой:

– Станислав Яковлевич сам получил выигрыш.

– А он не перекупил выигравший билет? Допустим, Марии Степановне предъявили…

– Ну что вы! – не дал договорить заведующий. – Прежде всего, Мария Степановна работает у нас не первый год, и я вполне уверенно ручаюсь за нее головой. Это добросовестная, бескомпромиссная работница. Ну а потом… Станислав Яковлевич порядочный человек. Да и зачем ему покупать билет, выигравший мотоцикл, если у него собственная новенькая машина есть. К слову пришлось, с покупкой «Жигулей» они в такие долги влезли, что вряд ли наскребли б денег на перекупку билета.

Бирюков посмотрел на часы – за разговором время незаметно приближалось к половине одиннадцатого. За дверью послышались возмущенные голоса – видимо, из-за отсутствия контролера скопилась изрядная очередь клиентов.

– Не иначе, что-то серьезное случилось с Крохиной. Не в больницу ли слегла… – тревожно проговорил заведующий и, открыв дверь кабинета, распорядился: – Женя, пересядь на контроль, а ты, Лидочка, сходи, пожалуйста, к Марии Степановне, узнай, почему она сегодня задерживается.

Полная женщина, недовольно поморщась, пересела к окну с табличкой «Контролер», возле которого возмущенно переговаривались человек десять клиентов. Блондинка с шиньоном еще несколько раз скрипнула арифмометром, затем неторопливо достала из стола зеркальце и, ни слова не говоря, стала прихорашиваться.

Бирюков побарабанил пальцами по столу. Ждать Крохину особого смысла не было – вряд ли она могла добавить что-либо к тому, что уже сообщил заведующий. Гораздо полезнее было встретиться с фотокорреспондентом.

Придя в райотдел, Антон сразу же набрал номер редактора районной газеты. Тот без лишних объяснений догадался, о каком снимке идет речь.

– Мы уже разбирались с этим ляпом, – досадливо проговорил он. – Фотокорреспондент наш напутал. Понимаете, у нас обычно в воскресенье газета не выходит, а на сей раз решили выпустить номер, посвященный передовикам уборки урожая. Так сказать, спецвыпуск. Верстали его в спешке, вот и опубликовали непроверенный материал по неопытности фотокорреспондента. Во вторник дадим поправку, извинимся перед читателями.

– Скажите, можно ли денек-другой воздержаться от публикации поправки? – спросил Антон.

– Не желательно, конечно, затягивать с таким делом, но если надо…

– Надо, – сказал Антон. – И, пожалуйста, пусть фотокорреспондент срочно зайдет в уголовный розыск.

Минут через десять после того, как Бирюков положил телефонную трубку, в кабинет смущенно вошел молоденький стройный парень в очках. Придерживая свисающий на ремне с плеча фотоаппарат с длинным, как подзорная труба, объективом, он робко присел на предложенный стул и настороженно, словно ожидая подвоха, уставился на Антона. Антон попросил рассказать, как произошла путаница с фотографией.

– Ну, глупо, конечно, с моей стороны вышло… – густо краснея, фотокорреспондент помялся. – Пришел сразу к Крохину, как меня направил заведующий сберкассой. Говорю: «Надо для газеты сфотографировать с выигранным мотоциклом». Так… Крохин удивился: «Еще чего?.. Этот мотоцикл уже у одного парня в Ярском». Иду мимо автоинспекции, вижу, новенький «Урал» стоит, еще без номера. Думаю: «Поговорю с хозяином, если передовик труда, сфотографирую». Совсем недолго подождал – из ГАИ выходит парень. Одет прилично, медали на пиджаке. Короче, как раз то, что мне надо. Спрашиваю: «Купил мотоцикл?» – «По трехпроцентному займу выиграл», – смеется. Вижу, парень с юмором. Медали у него: одна – «За доблестный труд», вторая – «За трудовое отличие». Говорю, мол, прямо как специально для фото оделся. Он в ответ, дескать, на районную доску Почета только что снялся. Не знаю, что мне в голову стукнуло, будто этот мотоцикл выигранный. Вчера напечатали снимок, а сегодня с утра заведующий сберкассой тарарам устроил – не того, мол, сфотографировал.

– А что Крохин насчет парня из Ярского говорил?

Фотокорреспондент поправил очки.

– Ну я теперь не помню, на прошлой неделе это было.

Антон немедленно позвонил в автоинспекцию. Дежурный инспектор, пошуршав у трубки бумагами, сообщил, что при постановке мотоцикла на учет Птицыным были предъявлены документы комиссионного магазина. Отпустив фотокорреспондента, Бирюков тут же стал звонить своему старому знакомому – председателю Ярского колхоза Маркелу Маркеловичу Чернышеву. Тот, выслушав, засмеялся:

– Вошел мой Птицын в моду! То на доску Почета вызывают фотографироваться, то в газете портрет печатают. Теперь вот и до уголовного розыска очередь дошла. Что у тебя к нему, если не секрет?

– Как он «Урал» с коляской приобрел?

– Говорит, выиграл по лотерее. Завидуешь?

– Нет. Хочу увидеть счастливчика, – пошутил Антон. – А солгать Птицын не может?

– Парень за словом в карман не лезет, может и сказку про белого бычка рассказать.

– Пусть на новом мотоцикле приедет ко мне. Желательно сегодня же.

– Уборочная в разгаре… – устало проговорил в трубку Чернышев. – Но для тебя постараюсь, оторву Птицына от работы.

Дверь кабинета без стука распахнулась. В нее заглянул дежурный по райотделу:

– Антон Игнатьевич, оперативная группа вас ждет!

Положив телефонную трубку, Антон посмотрел на дежурного:

– Что опять случилось?

– На Береговой, кажется, убийство.

Глава XII

Служебная машина, проскочив железобетонный мост, свернула на Береговую улицу и резко затормозила возле дома с мезонином. У калитки переговаривались женщины, по всей вероятности, соседки. Среди них Бирюков сразу узнал блондинку с шиньоном, которую заведующий сберкассой посылал за Крохиной. Едва оперативники показались из машины, женщины замолчали.

Прокурор подошел к ним. Внимание всех сразу сосредоточилось на блондинке из сберкассы. Она заметно растерялась, ни с того ни с сего стала вдруг сбивчиво рассказывать, как долго искала телефон, чтобы позвонить в милицию. Прокурор отозвал ее к машине, предложил спокойно вспомнить все по порядку.

– Конечно, конечно… – по-прежнему волнуясь, заговорила девушка и, увидев Бирюкова, словно обрадовалась. – Сейчас я по порядку. В общем… вот при этом товарище, – она показала на Антона, – заведующий попросил меня сходить к Марии Степановне. Подхожу к калитке, звоню. Собака молчит… Обычно только до звонка дотронешься – собака аж из себя выходит. А тут молчит… Толкнула калитку – открыта. Позвала – молчание. Тогда прошла в дом. Двери все открыты, а никого нет. Спустилась в кухню – кухня у Крохиных в полуподвале. Свет горит, хотя день уже вовсю. Заглянула в ванную, а там… Мария Степановна…

Девушка потерла горло, как будто ей стало тяжело дышать.

Пригласив понятых, оперативная группа приступила к работе.

Крохина повесилась на бельевом шнуре. Один конец шнура был привязан к трубе отопления, проходящей под самым потолком ванной комнаты. Помогая Борису Медникову и эксперту-криминалисту Семенову вынимать тело Крохиной из петли, Бирюков ощутил его необычную легкость, хотя нельзя было сказать, что Крохина была чрезмерно худа. А еще Антону бросилось в глаза, что лицо мертвой Марии Степановны было таким же, как у живой, – отчужденно-замкнутым, усталым. На ее шее резко выделялась сизо-черная полоса.

Следователь Петр Лимакин и Борис Медников начали наружный осмотр трупа. Понятые, словно набрав воды в рот, настороженно смотрели на них. Эксперт-криминалист разглядывал бельевой шнур. Прокурор вполголоса разговаривал с блондинкой из сберкассы, оказавшейся в роли свидетельницы. Стараясь ни к чему не притрагиваться, Антон прошел на кухню. Вчера он заходил сюда вместе с Крохиным и обратил внимание на безупречный порядок. Сейчас на кухне был полный разгром: посудный шкаф отодвинут от стены, дверца плиты распахнута, возле поддувала – куча золы, кафельные облицовочные плитки на стенах во многих местах расколоты, точно стены пытались долбить.

Возле шкафа, в углу, лежали пустые поллитровка и четвертинка. На темном кухонном столе белел тетрадный листок, придавленный синенькой шариковой ручкой. Подошел прокурор и рядом с Антоном склонился над листком. Это была предсмертная записка:

«В моей смерти прошу никого не винить. Запуталась я и устала. Чем так жить, лучше – в петлю! М. Крохина».

Прокурор, подозвав следователя, кивнул на записку. Лимакин, как показалось Антону, дрогнувшей рукой взял листок и положил его в свою папку. Бирюков продолжал осматривать следы разрушения в кухне и не мог понять, ради чего это сделано. Можно было предположить, что здесь искали тайник. «Кто искал?.. Чего?..» – задавал себе вопросы Антон и не мог на них ответить.

В кухне и коридорчике горели электрические лампочки. Эксперт-криминалист Семенов приступил к снятию с выключателей отпечатков пальцев.

Бирюков осторожно за горлышко поднял с пола бутылки. Поставил их на кухонный стол. Разглядывая четвертинку, вдруг почему-то стал вспоминать, как ее называл Торчков. «Чиполлино?.. Нет… А как же?.. Как?.. Чебурашка!» И тотчас в памяти отчетливо прозвучал ответ Торчкова на вопрос, где он начинал выпивать с одноруким заготовителем: «У мужика одного на квартире. Тот к моей поллитровке еще чебурашку поставил».

– На выключателе чисто, – хмуро сказал Семенов.

– По моим предположениям содержимое этой тары выпито на прошлой неделе, в четверг. – Антон показал на бутылки. – Снимите отпечатки.

Эксперт-криминалист недоверчиво покосился на него и принялся за работу. В кухню опять заглянул прокурор.

– Похоже на ограбление, – оглядывая стены, проговорил он. – Непонятно, что здесь искали?..

К кухонной двери подошли понятые. Одна из женщин, нервно стискивая в руках носовой платочек, тихо проговорила:

– Бог ты мой… Какой разгром учинили… Подъедет Станислав Яковлевич – удар-то для него будет…

– Куда он уехал? – спросил прокурор.

– Наверное, на рыбалку. Вечером вчера видела, как машина мелькнула с удочками.

– С женой он вчера не ссорился?

– Да кто их знает… – уклонилась от искреннего ответа женщина.

– А вообще как они друг с другом жили?

– Как все живут. Иной раз и ссорились. Так ведь… милые бранятся – только тешатся. Сам-то Станислав Яковлевич непьющий, некурящий. Словом, хозяин. Стремится все в дом, все в дом…

– Будь она проклята, такая жизнь! – эмоционально заговорила вторая из понятых, смугленькая нервная особа. – Уж так экономить, как Крохин!.. Лучше милостыню собирать… Бывало, Маша лишнюю секунду не даст электричеству погореть без нужды, чтобы счетчик не наматывал. Если б Крохин увидел сейчас горящие лампочки – с ним бы припадок случился…

На улице просигналила вызванная прокурором машина. Во дворе послышались голоса. Встретив приехавших, Борис Медников показал, где находится труп, и вышел на веранду. Бирюков, подойдя к нему, спросил:

– Ну что, Боря?

– Трудно сказать. Вскрытие покажет.

Увидев в углу веранды измятую, свернутую трубочкой газету, которую вчера пнул Крохин, Антон поднял ее. Это был спецвыпуск районки. Показав на фотоснимок Птицына с мотоциклом, Антон спросил Медникова:

– Читал?

Медников утвердительно наклонил голову:

– Сегодня утром в больнице был разговор по этому поводу. Кажется, зарвался Стас.

Бирюков неторопливо спустился по ступенькам крыльца. Внимательно осмотрев заасфальтированный небольшой дворик, заглянул в конуру, где скорчилась мертвая собака, и, подойдя к кирпичному гаражу, потянул не запертую на замок дверь. Она легко и неслышно открылась.

В гараже был образцовый порядок. На широкой, прикрепленной к стене полке лежали свернутые брезентовая палатка и резиновая надувная лодка, сделанная из автомобильной камеры. Рядом с ними – акваланг. Здесь же – подводное ружье со сломанным наконечником стрелы. В углу приютился верстачок с тисками и слесарным инструментом. На полу заметно отпечатались следы автомобильных покрышек. Тщательно оглядев все это хозяйство, Антон еще раз прошелся по двору, надеясь заметить что-либо характерное, но ничего особенного там не было.

На крыльцо вышел Медников. Обращаясь к задумавшемуся Антону, сказал:

– В подполье тайник нашли.

Бирюков, словно очнувшись, заторопился в кухню. Следователь Лимакин и понятые любопытно заглядывали в открытый лаз подвала, где щелкал яркой фотовспышкой эксперт-криминалист. Антон тоже склонился над лазом. Подпол, как и все в доме Крохина, был отделан добротно. Стены, пол, потолок зацементированы, вверху электрическая лампочка. В одной из стен виднелся просторный естественный холодильник с открытой дверцей, заполненный подтаявшими кусками льда. Во льду – полное ведро рыбы.

– Где тайник? – спросил Бирюков.

– Семенов, видишь, фотографирует, – ответил Лимакин.

Антон посмотрел на эксперта-криминалиста. Тот наводил фотоаппарат на совершенно ровную стену. Сильно резанула по глазам фотовспышка. Бирюков зажмурился, а когда открыл глаза, Семенов уже сидел на корточках у стены, которую только что фотографировал. Нажав какую-то кнопку, он распахнул дверцу, за которой оказалась глубокая пустая ниша. Эксперт прицелился в нее фотоаппаратом. Опять голубой молнией блеснула электронная вспышка.

– Было что в тайнике? – спросил следователя Антон.

– Пусто, – ответил Лимакин. – До нас успели…

Присутствующий здесь же прокурор поторопил:

– Давайте поживее, товарищи, шевелиться. Придется осмотреть весь дом.

Семенов вылез из подпола. Следователь, пригласив с собою понятых, вышел из кухни в коридорчик и направился к лестнице, ведущей в залу. Бирюков пошел за ними. В зале все выглядело так, как и вчера.

Антон остановился у посудной горки. Внимание привлекли фарфоровые чашки с яркими китайскими жар-птицами. При первом взгляде на них обожгла мысль, что точно такие чашки подарил давным-давно деду Матвею кухтеринский следователь.

И сразу вспомнилось, как мальчишки говорили, что в Березовку приезжает на темно-зеленых «Жигулях» какой-то кудрявый рыболов-любитель с аквалангом и подводным ружьем. Невольно подумалось: «Неужели Крохин, охотясь в Потеряевом озере с подводным ружьем, отыскал там эти чашки?»

Для следователя Лимакина осмотр залы ничего не дал. По лестнице все поднялись на второй этаж, обошли пустые комнаты. Бирюков осторожно открыл дверь кабинета, где вчера сидел с Крохиным. Здесь тоже, как и в зале, все было по-прежнему. В замке секретера торчал ключ. Семенов внимательно обследовал его и разрешил открыть секретер.

Повернув ключ, Лимакин откинул крышку. В секретере стояло около десятка четвертинок с водкой.

Показывая, на них, прокурор повернулся к понятым:

– А вы говорили, хозяин этого дома непьющий.

Женщины, удивленно переглянувшись, пожали плечами. Та, которая нервно мяла в руках платочек, проговорила:

– Наверное, на новоселье Станислав Яковлевич запасся. Намеревался на днях в новом доме друзей собрать, теперь вот соберет…

А Бирюкову при виде «чебурашек» опять вспомнился Торчков. Посмотрев на понятых, Антон неожиданно спросил:

– На прошлой неделе, в четверг, к Крохиным никто не приезжал на лошади?

Женщины помялись. И опять заговорила та, с платочком:

– День не помню, но, кажется, в четверг стояла возле дома подвода. Двое мужчин, по виду колхозники, гостили у Станислава Яковлевича. Один высокий, другой в больших сапогах, низенький. Приехали вроде трезвые, а из дома низенький вышел заметно выпивши. На крыльце пляску устроил с частушками.

Антон словно наяву увидел пляшущего Торчкова и еще больше утвердился в мысли, что неунывающий земляк начал выпивать с «заготовителем» в доме Крохина. Значит, Крохин знает этого «заготовителя».

– Когда приехали, – продолжала рассказывать женщина, – высокий, помнится, какой-то большой тюк занес в дом.

– Рука, левая, не протезная у высокого? – спросил Антон.

– На вид обе руки нормальные.

Тогда Антон попросил женщину пройти в мезонин и посмотреть лежащий на диване-кровати завернутый в простыню сверток, который там видел вчера, – не его ли заносил в дом высокий мужчина? Женщина охотно согласилась. Однако никакого свертка в мезонине уже не было.

Вернувшись с Антоном в рабочий кабинет, женщина высказала предположение, что Крохины вчера крупно поругались. Произошло это утром, когда почтальонка только что разнесла газеты. В соседней усадьбе было слышно, как Мария Степановна, плача, кричала на мужа, а после вроде как кто-то из них хлестал другого свернутой газетой. Кажется, это делала Мария Степановна, потому что Станислав Яковлевич успокаивал ее: «Опомнись, Маша, опомнись…»

Мысленно представив сцену, происходившую в доме Крохиных, Антон попытался построить логическую связь между только что принесенной почтальонкой райгазетой со снимком Птицына и конфликтом. Задумчиво глядя в окно, он увидел, как возле дома остановилась новенькая темно-зеленая автомашина «Жигули» с привязанными на крыше бамбуковыми удилищами. Из нее, резко ногой пнув дверцу, выскочил Крохин, одетый, как и вчера, в спортивное трико с белыми лампасами на брюках, но вместо шлепанцев на его ногах теперь были большие болотные сапоги с широкими раструбами завернутых голенищ.

– Вот и хозяин приехал, – повернувшись к прокурору, сказал Антон.

Во дворе, словно выстрел, хлопнула калитка. Крохин буквально ворвался в дом. Запыхавшийся, красный от возбуждения, он, не поздоровавшись, набросился на присутствующих:

– Что здесь происходит?! Кто позволил?!

– Сегодня ночью погибла ваша жена, – ответил прокурор. – Мы вынули ее из петли и сейчас стараемся выяснить причину смерти.

Крохин бессмысленным, диким взглядом обвел присутствующих.

– Этого не может быть, – шепотом проговорил он.

– На кухне полный разгром…

Лицо Крохина побледнело. Он, словно задыхаясь, протянул руку к вороту трикотажной рубашки, медленно качнулся и вдруг со всех ног ринулся в залу. Антон со следователем бросились за ним. В мгновение ока проскочив две лестницы, Крохин влетел в кухню, рванул крышку подпола и почти провалился в люк. Антон и следователь услышали короткий сдавленный крик. Когда они заглянули в подпол – Крохин лежал у раскрытого тайника.

Прибежавший следом Борис Медников быстро опустился в подпол. По его просьбе женщины-понятые торопливо кинулись за водой. Поначалу Антону показалось, что Станислав Яковлевич симулирует обморок, но чем дольше с ним возился Медников, тем лицо Бориса становилось серьезней. И Антон понял: обморок настоящий.

Приведя Крохина в сознание, Медников попросил связаться по рации из оперативной машины с дежурным по райотделу и срочно вызвать «Скорую помощь». Через узкий люк Крохина с трудом подняли из подпола. Придерживаемый с двух сторон Медниковым и следователем, Станислав Яковлевич, тяжело переставляя ноги, медленно стал подниматься из кухонного коридора в залу. Антон, идя позади, машинально разглядывал его большие болотные сапоги, перепачканные засохшими лишаями зеленоватой озерной тины и слюдянистыми крапинками рыбьей чешуи.