Текст книги "Ставка на проигрыш (с иллюстрациями)"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Глава IX

Дом Крохина и впрямь походил на двухэтажный терем с красивыми резными наличниками и мезонином. Шиферную крышу мезонина венчала телевизионная антенна. Вокруг терема – плотный высокий забор, покрашенный так же, как и дом, ярко-зеленой масляной краской. От проезжей части улицы к воротам в заборе – бетонированная дорожка на ширину «Жигулей», рядом, к калитке, – такой же, из бетона, тротуарчик. Над калиткой – табличка: «Во дворе злая собака». Под табличкой – кнопка электрического звонка.

Бирюков мельком оглядел свой гражданский костюм и, протянув руку к звонку, осторожно нажал кнопку. Вместо ожидаемого звонка за забором раздался басовитый лай, как будто собаку ударило током. Выждав чуть ли не целую минуту, Антон потянулся было к кнопке снова, чтобы нажать вторично, но в это время за калиткой послышались шаги, щелкнул замок и в распахнувшейся створке появилась скромно одетая стройная женщина не старше тридцати пяти.

– Мне бы Станислава Яковлевича, – поздоровавшись, сказал Антон, рассчитывая, что женщина предложит пройти в ограду. Но она не предложила. Обернувшись к дому, негромко крикнула:

– Крохин!.. К тебе пришли. – И продолжала стоять у калитки, словно загораживая ее своим худеньким телом от пришельца.

Антону показалось, что глаза у женщины заплаканы. В небольшой просвет калитки было видно, как с высокого крыльца спустился грузный мужчина в темно-синем спортивном трико с белыми лампасами на брюках и, шаркая по бетонированной дорожке шлепанцами, надетыми на босые ноги, направился к калитке. Едва он приблизился к женщине, та, словно передав ему вахту, незаметно исчезла за забором.

– Здравствуйте, Станислав Яковлевич, – вежливо поздоровался Бирюков, умышленно не назвав себя.

– Здравствуйте, – настороженно и хмуро ответил Крохин, не приглашая войти в ограду.

– Я к вам, так сказать, по личному вопросу, – стараясь казаться искренним, проговорил Антон. – Слышал, вы мотоцикл выиграли…

– Допустим…

– «Урал» с коляской – давняя моя мечта.

– Ничего против такой мечты не имею. – На упитанном загорелом лице Крохина появилось подобие улыбки и сразу исчезло. – Играйте в лотереях, быть может, и вам повезет.

– Не люблю играть в азартные игры, – пошутил Антон и сразу посерьезнел: – Лучше продайте выигранный «Урал», поскольку у вас есть «Жигули».

– У меня и жена есть, – старомодно сострил Крохин.

– Жену в наше время приобрести проще, чем «Урал» с коляской.

Крохин засмеялся, но тут же выражение его лица изменилось.

– Молодой человек, по вопросам купли-продажи надо обращаться в комиссионные магазины.

Исподволь присматриваясь к врачу-стоматологу, Бирюков заметил, как тот мучительно что-то вспоминает, и решил опередить его:

– Станислав Яковлевич, вы, может быть, меня знаете. Я в уголовном розыске работаю, но, поверьте… и сотрудники милиции не лишены земных слабостей. Сплю и во сне вижу «Урал» с коляской.

Лицо Крохина не изменилось ни на йоту. Какое-то время он молча разглядывал Антона, затем с усмешкой проговорил:

– Вот уж совсем юмор – работник уголовного розыска не может достать желанную вещь. На вашем месте я так прижал бы торгашей, что они сами бы нужную вещь предложили.

Антон поморщился:

– А после под монастырь бы подвели. С торгашами свяжись – рад не будешь.

– Не вижу криминала в том, чтобы купить необходимое за трудовые деньги. – Крохин промолчал, как будто все еще о чем-то раздумывал или вспоминал, и вдруг предложил: – Заходите в мою обитель, а то подумаете: «Хорош хозяин, у калитки целый час держит».

– Если вы не согласны продать «Урал», то… – осторожно начал Антон, опасаясь, как бы не переиграть, – ведь Крохин, ухватившись за его слова, мог сказать: «Извините, не согласен», разом обрывая дальнейший контакт.

Однако Станислав Яковлевич этого не сказал. Шире открывая калитку, он не дал договорить Антону:

– Проходите, проходите. Кажется… товарищ Бирюков?

– Так точно, – подтвердил Антон и про себя отметил: «А вы, похоже, давно меня узнали, товарищ Крохин».

Из расположенной возле кирпичного гаража конуры опять послышался сердитый лай и мигом утих, едва Крохин громко прицыкнул. Снаружи дверь конуры была закрыта на щеколду. Антон невольно подумал: откуда сидящая взаперти собака услышала электрический звонок?

Оставив у крыльца шлепанцы, Крохин поднялся по ступенькам. Заметив, что Бирюков тоже собирается разуться, воскликнул:

– Ради бога, входите в ботинках! С меня пример не надо брать. Я, как Лев Толстой, люблю босиком ходить.

Антон не стал возражать. Потерев подошвами о половичок возле крыльца, он, стараясь не забывать о своей роли покупателя, двинулся за Крохиным. Миновав светлую пустую веранду, вошли в дом.

Внутри «терем» пропах свежей краской. Почти весь нижний этаж занимала просторная, как называли в старину, зала, обставленная скромной мебелью, похоже, самодельного производства или местного деревообрабатывающего комбината. У одной из стен – такие же, полукустарные-полуфабричные, книжные стеллажи, совершенно пустые. На полу – большой, но основательно вытертый от времени палас. Всей роскошью залы была пирамидальная, сияющая стеклом горка с дорогой посудой. Пологая лестница с перилами вела на второй этаж. Когда Крохин и Антон поднимались по ней, не скрипнула ни одна половица.

В отличие от первого второй этаж дома был разделен на комнаты. Крохин гостеприимно протянул руку к одной из них:

– Прошу сюда. Это мой кабинет.

Бирюков, шагнув в открытую дверь, окинул помещение взглядом: двухтумбовый, пустой сверху стол, закрытый секретер, два стула, у окна – вращающееся, как из парикмахерской, старое кресло, рядом – больничного типа, на высокой подставке, плевательница. И больше – ничего.

– Живу скромно, – будто извиняясь, сказал Крохин. – Что делать? Дом из меня все соки вытянул, да тут еще очередь на машину подошла. Собственно… с машиной мне просто повезло. Десяток «Жигулей» район получил для премирования передовиков сельского хозяйства. Одна из машин оказалась лишней, предложили мне. Знаете, я ведь в районе – величина, стараются всячески задобрить, чтобы не надумал смотать удочки отсюда. – Крохин сообщил это с оттенком нескрываемой гордости, помолчал. – Словом, с машиной получилась непредвиденная накладка. Сейчас, не поверите, сижу в долгах как в шелках. – Он предложил Антону место напротив окна, сам устроился на стуле спиной к свету, откинулся на спинку и без всякого перехода спросил: – Значит, мечтаете о мотоцикле?

– Во сне вижу… – улыбнулся Бирюков.

– Опоздали… Всего на несколько дней опоздали. Был бы у вас новенький «Урал» с коляской. Мне он действительно не нужен. Увез я его в комиссионный магазин, и в тот же день там его продали, – Крохин открыл секретер… Порывшись в бумагах, протянул Антону квитанцию. – Видите… удержали семь процентов комиссионных. Как говорится, плакали денежки…

«Квитанция подлинная», – отметил Бирюков и разочарованно сказал:

– В таком случае вам было проще получить деньги за выигрыш в сберкассе – там никакие комиссионные не удерживаются.

– Конечно! – подхватил Крохин, нахмурясь, вздохнул. – Брат жены с толку сбил. Тоже мечтает об «Урале». Уговорил взять мотоцикл, когда же дело дошло до расчета, оказывается, сбережений у родственничка, как и у меня, грешного, нет ни копейки! Что делать?.. На семейном совете решили: выхода нет, надо продавать. А в таком деле, знаете, комиссионный магазин не минуешь, так как без его справки автоинспекция никакую технику на учет не поставит. Вот так и пришлось потерять семь процентов.

– Везет же людям… Имею в виду того, кому достался мотоцикл в магазине. – Бирюков, вернув Крохину квитанцию, осторожно поинтересовался: – Кто он, этот счастливчик?

– Не знаю, – равнодушно ответил Крохин. – Краем уха слышал от продавца, когда деньги получал, колхозник какой-то.

– И кто его в комиссионный надоумил? Для колхозников мотоциклы по особой статье идут. Им подбрасывают больше, чем горожанам.

Крохин пожал плечами, положил квитанцию на место. Секретер Станислав Яковлевич открывал осторожно, как будто хотел, чтобы Бирюков не заметил его содержимое. Антону неловко было заглядывать под руки Крохина, но он все-таки заметил в секретере водочные бутылки. Только не мог понять, пустые они или полные.

Ничего не оставалось, как извиниться перед Крохиным и откланяться. Однако Станислав Яковлевич не спешил расставаться. Почти не умолкая, он провел Бирюкова по комнатам. Обойдя их, поднялись в мезонин, затем спустились в полуподвал, оглядели кухню, ванную комнату, умывальник, туалет. За исключением мезонина, в котором стоял старенький диван-кровать и лежал какой-то длинный, завернутый в простыню сверток, все комнаты пустовали. И Крохин словно гордился этой пустотой.

– В больнице, товарищ Бирюков, сотрудники обо мне анекдоты рассказывают, – с усмешечкой говорил он. – Особенно Боря Медников. Веселый парень, наблюдательный. Часто завидую ему – увлечен хирургией, куча общественных нагрузок. И вот, несмотря на такую занятость, защитил кандидатскую диссертацию. Ни машины, ни мотоциклы его не интересуют. Если учесть, что Боря на целых десять лет младше меня, то к моим годам он, бесспорно, станет в медицине человеком с большой буквы. – Крохин вздохнул. – Мне бы его годы… Тоже, признаться, люблю свою профессию, не бахвалясь, скажу: толк в ней знаю, но… опоздал на десяток лет. Я ведь поздно институт закончил. До института в леспромхозе шоферил. Денег зарабатывал уйму! Можно было жить припеваючи, однако понимал, что без диплома в наше время – дело гиблое. Учился в Томске на дневном отделении. Ни отца, ни матери. Надеяться на чью-то помощь не приходилось… – Станислав Яковлевич подошел к окну. Поцарапав ногтем на стекле крапинки извести, продолжил: – Вот в то время и привык относиться к копейке уважительно. Упрекают меня, что я чрезмерно экономен. Но не хотят взглянуть на другую сторону медали: какой смысл жить в сибирской глуши, изображая бессребреника?.. Люди годами живут на Крайнем Севере. Что их там удерживает? Романтика?.. Не думаю. Высокий патриотизм?.. Отнюдь! Держат их там деньги. Пять-шесть лет лишений – и можно вернуться на Большую землю обеспеченным. Дом и машина, во всяком случае, гарантированы. В нашем районе, конечно, не Крайний Север, но от большой цивилизации мы все-таки оторваны. Приезд второсортных столичных артистов – с халтурной программой – для нас событие! Симфонический концерт, балет, опера – мечта. А попробуйте купить здесь нужную книгу…

Бирюков хотел возразить, что как раз в райцентре книгу купить легче, чем в крупном городе, и что Новосибирск под боком, если ты истосковался по симфоническому концерту, но решил не перебивать Крохина и выслушать его рассуждения до конца. А тот продолжал, как будто давным-давно ждал собеседника, которому можно излить душу:

– Так почему же районный специалист, имеющий высшее образование, должен быть бессребреником? Почему он не должен быть вознагражден за лишения, вызванные районной спецификой?.. – Станислав Яковлевич многозначительно посмотрел на Антона. – Ученый делает крупное открытие – к нему приходит мировая известность, почетные звания, колоссальные премии. Я открытий не делаю, но для района мой труд полезней труда ученого. Так дайте мне вознаграждение районного масштаба!.. К чести руководителей, надо сказать, что они ценят специалистов. Понадобилась мне квартира – пожалуйста. Захотел купить машину – покупай. А машина в районе не роскошь, а средство передвижения. Опять же, грибы, ягода, рыбалка… Как жить без машины? И не зря районные власти проявляют заботу о закреплении специалистов…

«Жаль, что отдельные специалисты злоупотребляют этой заботой», – хотелось сказать Бирюкову, но он промолчал, так как перевоспитание Крохина в его сегодняшние планы не входило. Собственно, в чем-то Станислав Яковлевич был прав. Далеко не каждого выпускника вуза заманишь работать в район. На какие только ухищрения порою не идут студенты перед распределением, чтобы избежать провинции! Крохин приехал сюда по собственному желанию, стал нужным для района специалистом, и с этим приходилось считаться, иной раз даже смотреть сквозь пальцы на его человеческие слабости, поскольку, как известно, идеальных людей не бывает.

На веранде Антон увидел свернутую трубочкой районную газету. Проходя мимо, Крохин пнул газетный сверток в угол.

Из дома с мезонином Бирюков уходил с чувством неудовлетворенности. Дело с лотерейным билетом запутывалось окончательно. Решив добить его до конца, Антон направился в комиссионный магазин и подоспел к самому закрытию. Молодая игривая продавщица, поблескивая золотым зубом, подтвердила, что не так давно Крохин действительно сдал на комиссию новенький мотоцикл, который в тот же день был продан.

– Кому продали? – спросил Бирюков.

– Какому-то чубатому парню.

– Райцентровскому или из деревни?

Продавщица кокетливо улыбнулась:

– Я у него паспорта не спрашивала и пропиской не интересовалась.

– А с Крохиным вы знакомы?

– Знаю, что зубным врачом работает. Так его все в райцентре знают.

– Вы говорили ему, кто купил мотоцикл?

– Что я могла говорить, если сама не знаю?..

«А Крохин между тем краем уха слышал от продавца, когда деньги получал, что колхозник какой-то купил», – подумал Бирюков и попрощался с продавщицей, нетерпеливо вертящей в руках замок, чтобы закрыть магазин.

Нежаркое сентябрьское солнце катилось к закату. Воскресный день мирно угасал. На базарной площади невнятно бубнил уличный радиодинамик, а из распахнутых окон районного Дома культуры вырывались разнобойные звуки духового оркестра – видимо, оркестранты готовились к танцам.

В коридоре райотдела было тихо. Слава Голубев играл с дежурным в шахматы. Увидев вошедшего Антона, он безоговорочно сдал партию и, резко поднявшись, спросил:

– Новости какие узнал?

Бирюков стал рассказывать. Внимательно выслушав его, Голубев загорячился:

– Знаю я продавщицу из комиссионного! У нее золотой зуб. Наверняка пациентка Крохина, поэтому и скрывает покупателя. Только никуда этот покупатель от нас не денется – придет в ГАИ мотоцикл на учет ставить… – Слава чуть передохнул. – В общем, по-моему, дело так было… Жена Крохина заплатила Торчкову в сберкассе за лотерейный билет тысячу рублей. Крохин получил выигранный мотоцикл и, не нарушая закона, продал его по прейскурантной стоимости. Барыш – пятьсот рублей с вычетом семи процентов комиссионных! Скажи, не так?..

– Нет, Славочка, что-то тут другое… – Антон помолчал. – Что-то значительно серьезней.

В это время у закрытого шлагбаума железнодорожного переезда, дожидаясь прохода грузового поезда, как застоявшаяся лошадь, нервно дрожала новенькая темно-зеленая автомашина «Жигули». На ее крыше к укрепленному каркасу багажника были привязаны бамбуковые удилища. Едва только шлагбаум поднялся, автомашина сорвалась с места и, мигом проскочив переезд, устремилась из райцентра на межрайонное шоссе.

За рулем, сосредоточенно наморщив лоб, сидел Станислав Яковлевич Крохин.

Глава X

В воскресенье, когда Антон и Слава Голубев ни свет ни заря уехали из Березовки, Сергей с Димкой первую половину дня провели на озере. Сентябрьский ветер рябил воду. Видимо, от этого клевало плохо, и мальчишки, оставив удочки на берегу, забрались в густой смородинник, усыпанный переспевшей черной ягодой. Там, лазая между кустов, Димка совершенно случайно нашел заряженный ружейный патрон, латунная гильза которого от долгого лежания на земле даже почернела. Это было событие для мальчишек. Почти полчаса они строили предположения, кто из березовских охотников мог потерять патрон, потом хотели его разрядить, но побоялись, как бы старый порох не взорвался. В конце концов возбуждение от находки угасло. Димка сунул патрон в карман, и, забрав с берега удочки, мальчишки уныло потянулись в село. У дома Бирюковых остановились, не зная, чем заняться.

Деревня, несмотря на воскресный день, словно вымерла. За лесом, на пшеничных полях, глухо рокотали тракторы и самоходные комбайны, а в Березовке галдели кружащиеся над огородами галки да звонкоголосо перекликались перед отлетом стаи скворцов. Неожиданно в птичий концерт вплелось отдаленное курлыканье. Мальчишки задрали головы – в высоком безоблачном небе медленно проплывал клин журавлей.

– Дим, совсем осень наступает, – грустно проговорил Сергей. – Сплаваем на Гайдамачихиной лодке к острову, а?.. Жерлицы возьмем…

Димка покосился на Сергея.

– Гайдамачиха пожалуется, нам дома всыплют за лодку.

– Бабка и не узнает, когда мы сплаваем, – усмехнулся Сергей. – Поплыли, Дим?.. Котелок с собой возьмем, уху сварим. Зима наступит, где ты настоящей ухи поешь?..

– А если узнает?.. – спросил Димка.

– Вот завел! Узнает, узнает… Ну и что, если узнает? Ну, всыплют дома еще разок – зато на острове побываем… Поплыли!

Собраться мальчишкам оказалось делом нескольких минут. Сергей изо всех сил греб самодельным веслом, а Димка консервной банкой вычерпывал из лодки воду. Лодка двигалась медленно, и, чтобы добраться до острова, потребовалось чуть не полчаса. Заросший густым тальником берег был высоким.

Развернув лодку, Сергей медленно направил ее вдоль острова, выбирая место, где лучше причалить. За широкой, полого вытянутой песчаной косой показалась большая заводь, поросшая кувшинками с широкими листьями.

– Хорошее для щук место. Останавливаемся?

– Мне все равно, – ответил Димка.

От необычной тишины его знобило, и он то и дело поглядывал на тальники – казалось, что из кустов кто-то наблюдает за лодкой.

Сергей был спокоен. Бросив весло, он схватился за удочки и объявил:

– Здесь будем рыбачить. Место что надо!

Димка осторожно повернулся к кустам – тальники будто замерли. Только вспорхнула одинокая серенькая птичка и тут же скрылась из виду.

Едва Сергей закинул удочку, поплавок резко нырнул. Чернополосатый окунь тут же затрепыхался в лодке. Сергей снова наживил крючок. Розовое пятнышко поплавка покачалось на воде и осторожно дернулось несколько раз. Теперь попался крупный чебак.

– Добрый живец, – удовлетворенно проговорил Сергей, зажав рыбину в руке, стал готовить жерлицу.

Пока он разматывал толстую жерличную лесу, пока привязывал свободный ее конец к лодочной скамейке и наживлял трехрогий якорек, Димка тоже настроил удочку. Клевало словно по заказу. Увлекшись рыбалкой, мальчишки спохватились только после того, когда солнце покатилось к закату.

– Шабаш!.. – скомандовал Сергей. – Плывем к берегу, уху варить будем.

Мальчишки подплыли к острову. Выбрав ровную поляну над обрывом недалеко от песчаной косы, насобирали сушняка и стали разводить костер. С острова озеро казалось еще больше. На низкой полосе берега отчетливо виднелись березовские дома, казавшиеся издали маленькими, почти игрушечными. Над правлением колхоза краснел ровный квадратик флага.

– И что мы раньше не додумались здесь рыбачить?.. – бодро рассуждал Сергей, подсаливая закипевшую в котелке воду.

– Расхрабрился, охотник за акулами… – начал было Димка, но тут же, словно поперхнувшись, закричал: – Смотри!.. Смотри-и-и!!

Сергей, подпрыгнув как ужаленный, первым делом посмотрел на лодку – лодка медленно уплывала от берега. Запнувшись за подготовленную для костра кривую сушину, Сергей кубарем скатился с обрыва к воде, длинным прыжком вскочил в лодку, чуть не опрокинув ее, и, потянул за привязанную к лодочной скамейке жерличную лесу. Разрезая воду, леса натянулась тугой тетивой.

– К берегу!.. К берегу давай! – закричал Димка. Сергей, отпустив лесу, схватил весло. Стараясь изо всех сил, стал подгребать к берегу. Едва лодка ткнулась в береговой обрыв, Димка тоже вскочил в нее, и мальчишки сообща стали вываживать поймавшуюся рыбину. Подняв фонтан брызг, Сергей вывалился за борт. Через какую-то минуту он, барахтаясь в воде, уже подтаскивал за жабры добычу к лодке. Отфыркиваясь, то и дело выкрикивал:

– Акула!.. Попалась, акула!..

Щука и в самом деле походила на взаправдашнего акуленка. Оглушенная веслом, она едва вместилась поперек лодки. Сергей, отряхиваясь от воды, ткнул в щучье брюхо ногой.

– На сколько кэгэ вытянет, а?

– Дома взвесим, – сказал Димка. – Пошли к костру, уха выкипит.

Видимо, встревоженные непривычным шумом в тальниках, перекликаясь, запорхали пташки. Над озером, часто махая крыльями, закружился одинокий чибис-разведчик. И Димке уже не стало казаться, что из тальников кто-то следит за ними…

Котелок ухи опустел. Мальчишки побросали в него ложки и, разморенные сытостью, устало повалились в траву. Мечтательно глядя в небо, Сергей проговорил:

– А вода, Димка, в заводи теплая, как будто сейчас не сентябрь, а июль. Там, наверное, горячие родники. Маленько отдышусь, потом пойду поплаваю.

– Домой надо собираться.

– Чего ты дома забыл?

– А чего тут лежать трутнями?

– Пошли по песку побродим. Разве такой песок в Березовке найдешь? Там городские рыболовы все затоптали.

Сергей решительно поднялся и, не дожидаясь согласия друга, подпрыгивая, побежал к песчаной косе. Димка, вздохнув, с неохотой поплелся следом. Песок на косе был чистым-пречистым. В нескольких местах у самой воды темнели вмятины, оставленные босыми ногами. Следы были какие-то необычные – продолговатые, расширяющиеся от пяток к пальцам.

– В ластах кто-то ходил, – присев на корточки возле одного из следов, нахмурясь, сказал Сергей и поднял глаза на Димку: – Интересно, куда дед Иван Глухов ночью плавал, когда его бабка Гайдамачиха в тумане встретила на берегу?

Димке вновь стало тревожно.

– Поплыли домой.

– Тащи котелок и мою одежду в лодку, – Сергей поднялся с корточек. – Я все-таки искупаюсь, замерз на воздухе – в воде теплее.

Димка без слов заторопился к костру. Собрав остатки сушняка, бросил на затухающие угли. Схватил котелок, одежду и, забравшись в лодку, нетерпеливо замер. Сергей плескался в заводи среди кувшинок словно рыба. Отфыркиваясь, издали кричал:

– Глубина тут, Дим!.. С ручками, с ножками!.. Смотри!..

Вытянув над головой руки, Сергей столбиком скрылся в воде. Секунд через двадцать он пробкой выскочил оттуда и, подминая под себя кувшинки, саженками рванулся к лодке. Подплыв к ней, с трудом перевалился через борт, схватил весло и оттолкнулся от берега.

– Чего ты?.. – недоуменно спросил Димка.

Сергей выплюнул за борт воду. Изо всей силы налегая на весло, помотал головой, словно его ударили по макушке.

– Ты чего?.. – повторил вопрос Димка.

– Там, на дне… гробы какие-то…

– Не сочиняй…

– Пионерское!

Димка словно прирос к сиденью. Из оцепенения его вывел неожиданно вспыхнувший на острове костер. Втянув голову в плечи, мальчишка сосредоточенно уставился взглядом в тальниковый берег, но возле костра никого видно не было. Лодка рывками приближалась к Березовке – Сергей не успевал смахивать со лба выступающий пот. Огонь костра постепенно удалялся и затухал. Когда до березовского берега осталось какой-нибудь десяток метров, Димке показалось, что на том месте, где исчез костер, мелькнуло пламя. Тревожно схватив Сергея за руку, он прошептал:

– Серега, смотри…

Оба растерянно замерли.

Через несколько секунд с острова донесся хлопок выстрела. Почти в тот же момент плывшая по инерции лодка ткнулась носом в берег. Димка первым выскочил из нее и оторопел…

По тропинке к озеру сгорбившись шла Гайдамачиха. Перед нею, высунув язык и угрожающе скаля желтые зубы, лохматым клубком катился пудель Ходя.