Текст книги "Фартовые бабочки"

Автор книги: Михаил Черненок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Вот они, законные мои права!

– У кого Игорь их выкупил? – спросил Слава.

– Должно быть, у кого-то в областном ГАИ.

– За сколько?

– За пустяк.

– А конкретнее?..

– Когда я спросил внука, мол, во сколько тебе это обошлось, Игорь так конкретно и сказал: «Пустяк, дед. Только, смотри, больше не суй права кому попало». К слову сказать, завтра мы со внуком вместе махнем ко мне. Пришла пора собирать полевую клубнику. Игорь большой любитель клубничного варенья. От всех сладостей нос воротит, а сваренную бабкой клубничку уплетает за обе щеки.

– Чего ж ты поторопился сюда ехать? Завтра бы внук привез твое удостоверение.

Купчик вилкой постучал по бутылке:

– Главным образом, ради этого дела приехал. Дома старуха шипит, будто змея подколодная. А тут воля-вольная. У Игоря алкогольного добра, хоть ноги мой. Сам не любит выпивать, но запас вина всегда имеет.

– Богато живет?

– Богато! У моего внука денег больше, чем у дурака махорки.

– Если сегодня его не дождусь, организуй, Пимен Карпович, мне встречу с Игорем в райцентре, – попросил Голубев.

– Организую, Дмитрич, – пообещал старик. – Да ты не торопись, посиди за компанию. Внук вот-вот должен появиться.

Слава просидел с неумолкающим ветераном до десяти часов вечера. Игорь так и не появился.

Глава 14

Новое утро принесло новую неприятность. Из Новосибирска домой Голубев приехал с последней электричкой в первом часу ночи, а в шесть утра его уже разбудил телефонный звонок. Спросонок Слава не сразу сообразил, что звонит дежурный по районному отделу милиции и приглашает срочно явиться в РОВД, где собирается на выезд следственно-оперативная группа.

– Что случилось? – с трудом избавляясь ото сна, спросил Голубев.

– Участковый Кухнин обнаружил труп на обочине Новосибирской трассы, недалеко от окраины райцентра, – ответил дежурный.

– У нас что, гражданская война началась? – сделал попытку пошутить Слава. – Не успеваем трупы поднимать.

Дежурный шутку не поддержал:

– Быстро, Вячеслав Дмитриевич, собирайся. Прокурор со следователем уже здесь. Тебя да экспертов ждут.

Минут через двадцать умытый, побритый и даже успевший на ходу дожевать бутерброд Голубев был в отделении милиции. Следом за ним пришли криминалист Лена Тимохина и заспанный судмедэксперт Борис Медников. Едва оперативный УАЗ тронул с места, сидевший рядом с шофером Антон Бирюков повернулся к Голубеву:

– Что привез из Новосибирска?

Слава сжато рассказал о своих вчерашних «похождениях в поисках истины».

– Вот теперь понятно, почему Жанна Мерцалова и Паша Таловский настойчиво хотели сами разобраться с грабителями, – облегченно вздохнул Бирюков. – Очень не хотелось им ворошить свое прошлое.

– Да, всей этой фартовой компании, кроме, пожалуй, Майи Шелковниковой, оказывается, есть что скрывать, – сказал следователь Лимакин.

– Трудом праведным не наживешь палат каменных, – изрек судмедэксперт.

– Будто без «палат» жить нельзя, – усмехнулся Голубев.

– Живет и кошка, живет и собака. По-разному только живут. С миллионами – лучше.

– А если бы ты, Боря, обзавелся миллионом, что сделал бы с такими деньгами?

– На армейской службе был у нас начальником гауптвахты майор Алибаба – зверь человек. Вот и ему однажды такой занозистый вопросик подкинули. Он, не задумываясь, ответил: «Построил бы бо-о-ольшую гауптвахту».

Все засмеялись. Когда смех утих, Слава спросил:

– Ну, а здесь какие новости за вчерашний день появились?

– Никаких, – ответил следователь. – Компания Жанны, за исключением Насти Весниной, уехала на похороны Шелковниковой.

– Настя почему не поехала?

– Говорит, покойников боится.

– Обслуживать любовью заключенных не боялась. С чего она такой боязливой стала?

– Поживем – узнаем.

– И участковый наш что-то бессонницей страдает, – невесело продолжил Слава. – Скажите на милость, какая нужда подняла его сегодня ни свет, ни заря?

– Чтобы своевременно обнаружить труп, – сказал судмедэксперт. – Прежнее разгильдяйство замаливает служебным рвением.

– Очень меня это рвение беспокоит, прямо душа болит.

– Ты не расчесывай больное место, тогда и беспокоить не будет.

Голубев улыбнулся:

– Спасибо, доктор. Сколько с меня?

– Пока медицина бесплатная, лечись даром.

Проколесив почти из конца в конец по малолюдным улицам просыпающегося райцентра, УАЗ с ветерком промчался мимо ярко освещенного взошедшим солнцем магазина «Марианна», на дверях которого висел большой замок, и по магистральной трассе устремился в сторону Новосибирска. Примерно в километре от окраины на обочине встречной полосы движения увидели стоявшую красную «Вольво» с включенными габаритными огнями. На противоположной кромке дороги стояла белая «Нива». Около нее одетый по форме участковый Кухнин перекуривал с двумя молодыми парнями. Свернув с проезжей части, УАЗ затормозил возле них. Как только оперативники вылезли из машины, участковый сразу подошел к ним.

– Рассказывай, Анатолий, какая беда опять случилась на твоем участке, – сказал Бирюков.

– В общем, Антон Игнатьевич, опять убийство, – поникшим голосом ответил Кухнин. – Вчера, значит, поздно вечером, как обычно, поехал на «Муравье» за травой. Возвращался к дому поздно, когда солнце давно закатилось. Выехал с проселка на трассу и почти сразу увидел на обочине габаритные огни стоявшей машины. Поравнялся с ней, смотрю, водитель откинулся на сиденье и вроде бы курит. Машина «Вольво». В сумерках окраску ее толком не разглядел, но на освещенный подсветкой номер обратил внимание. Д 15-29 КЕ. Подумал, что какой-то кемеровчанин заехал к нам и, устав от дальнего пути, отдыхает. А на сегодняшний вечер я запланировал баньку истопить и решил траву кролам заготовить с утра, до начала рабочего дня. Светает теперь рано. На трассу выехал – «Вольво», как вчера стояла с включенными огнями, так и стоит, несмотря на взошедшее солнце. Мне это подозрительным показалось. Подвернул к ней – глаза на лоб полезли. Мужик-то за рулем, оказывается, мертвый… – Кухнин взглядом показал на парней. – Понятых вот пригласил. Ребята, в принципе, никуда не спешат, согласились поучаствовать в осмотре места происшествия.

– Вчера, когда за травой ехал, «Вольво» здесь не было? – спросил Бирюков.

– Нет. Появилась она, пока я косил вон за тем лесочком, – участковый показал на березовую рощу, расположенную примерно в полукилометре, миновав которую пустынная в этот ранний час дорога поворачивала вправо.

– Долго косил?

– Не дольше часа.

– Сегодня тоже на «Муравье» ехал?

– Тоже. Как увидел мертвого, сразу развернулся домой. Позвонил в РОВД, переоделся. Потом вот соседей поднял и на их «Ниве» сюда приехал.

– Толя, – не вытерпел Голубев, – будь я начальником РОВД, я твоим кроликам объявил бы благодарность за активное участие в раскрытии преступлений. Они помогли тебе и бумаги из «Марианны» найти, и сегодня раньше всех труп обнаружить.

– Не подначивай, – обиделся Кухнин. – А что прикажешь делать? У меня семья на плечах, жрать-то всем хочется.

Голубев хотел еще что-то добавить, но Бирюков остановил его:

– Пошли начинать осмотр.

После того, как криминалист Тимохина сфотографировала «Вольво» с разных точек, все обступили машину. Тонированное стекло водительской дверцы наполовину было опущено. За рулем, откинувшись на спинку сиденья и запрокинув голову, полулежал спортивного вида молодой красивый мужчина с волнистой без единой сединки шевелюрой русых волос и темными, будто подкрашенными, короткими усами. Остекленевшие глаза были полуоткрыты. Расстегнутый на три пуговицы ворот ярко-пестрой импортной рубахи обнажал часть волосатой груди. На новеньком стального цвета пиджаке с левой стороны, у сердца, чернело не очень большое отверстие с густыми, похоже, пороховыми вкраплениями по краям. Справа от водителя, на соседнем сиденье, лежали распечатанная пачка сигарет «Ява», синяя газовая зажигалка и солнцезащитные очки с зеркальными стеклами. Выдвинутая из панели пепельница наполовину была заполнена желтыми фильтрами окурков.

Судмедэксперт Медников, натянув резиновые перчатки, стал осматривать потерпевшего. Прощупав его спину, хмуро заговорил:

– Предварительно могу сказать, что стреляли в упор из ружейного обреза… Если бы стволы ружья не были укорочены, со столь близкого расстояния заряд прошил бы тело насквозь. Здесь же выходного отверстия нет.

– Почему крови не видно? – робко спросил один из понятых.

– Пороховой войлочный пыж закупорил рану.

Судя по следу колес на обочине, когда «Вольво» перед остановкой сворачивала с асфальта, шла она к райцентру со стороны Новосибирска, а заехала в район, скорее всего, из Кузбасса. На такое предположение наводил буквенный индекс номерных знаков Кемеровской области, где за последние годы в личном пользовании импортных автомашин стало, пожалуй, больше, чем отечественных.

– Не такая «Вольво» мчалась на большой скорости из райцентра во время грозы? – обратился к участковому Бирюков.

Участковый пожал плечами:

– По цвету и по форме похожа. И стекла у той тоже были тонированные.

При осмотре карманов потерпевшего обнаружили двести пятьдесят тысяч рублей, четыре стодолларовых купюры, техпаспорт «Вольво» с присвоенным ей номером Д 15-29 КЕ, принадлежащей жителю Кемерова Алексею Васильевичу Дозорцеву, и водительское удостоверение на это же имя, дающее право управлять транспортными средствами всех категорий. Из нагрудного кармана пиджака достали удостоверение личности инспектора дорожно-патрульной службы Кемеровского ГАИ тоже на имя Дозорцева. Фотографии в удостоверениях были одинаковые и схожесть их с лицом убитого не вызывала сомнений. Сохранившиеся у потерпевшего деньги подсказывали, что убили его не в целях ограбления, а из каких-то иных соображений.

Бирюков внимательно рассмотрел документы и, передавая их Тимохиной, сказал:

– Лена, проведи тщательную экспертизу. Нет ли здесь какой подделки?

При осмотре автомобильного багажника с набором необходимых в дороге инструментов и принадлежностей следователь Лимакин неожиданно вытащил из-под поролонового коврика, устилающего дно, две металлические пластины с номерным знаком С 49-47 НБ.

– Игнатьич! – обращаясь к Бирюкову, воскликнул Голубев. – Красную «Вольво» с таким номером внук Купчика заснял на видеопленку. Элементарная подмена номеров!

– К этому номеру, чтобы не засыпаться при конфликте с ГАИ, должен быть и соответствующий техпаспорт, – сказал Бирюков. – Надо попытаться найти его.

Долго искать не пришлось. Паспорт лежал в дорожной аптечке, плотно набитой бинтами и лекарствами для оказания первой помощи. Выдан он был на ту же самую «Вольво», тому же Дозорцеву, но проживающему не в Кемерово, а в Новосибирске. Разумеется, и выдала его новосибирская ГАИ.

Безлюдная в момент приезда к месту происшествия оперативной группы автотрасса с приближением рабочего дня стала активно оживать. Первыми открыли движение грузовики из райцентра. Подъезжая к необычному скоплению людей и машин, среди которых выделялся милицейский УАЗ, шоферы сбавляли скорость и с любопытством глазели на оперативников, пытаясь сообразить, что же здесь произошло такое важное, что даже прокуратуру подняли спозаранку.

Друг за дружкой со стороны райцентра показались два желтых молоковоза. Первый из них проехал мимо на тихом ходу, а второй вдруг свернул на обочину к белой «Ниве» и остановился. Из кабины вылез среднего роста загорелый парень в рабочем джинсовом костюме и через дорогу направился к оперативникам. Бирюков узнал водителя районного молокозавода Сергея Тюменцева, с которым жил в одном многоквартирном доме. Поздоровавшись, Тюменцев тихо спросил:

– Убийство, Антон Игнатьевич, что ли?..

– Разбираемся, Сережа, – уклончиво ответил Бирюков.

– Ох, прошедшей ночью я тут чуть не наделал гробов с музыкой, – Тюменцев поправил вихрастый чуб. – Молоко вожу из «Авангарда». Коровы там сейчас на летних выпасах. Вчера приехал к вечерней дойке, а у электрика что-то не ладится. Как говорится, фазу потерял. Пока он колупался, солнышко закатилось. Короче, дойку закончили уже в двенадцатом часу ночи. Залили мне полную цистерну, и я газанул на всю железку, чтобы хоть чуть-чуть пораньше на завод приехать, разгрузиться да пойти домой баиньки. На скорости под восемьдесят километров подъезжаю с той стороны к тому лесу… – Сергей показал на рощу, за которой Кухнин косил траву. – Там крутющий поворот дороги, почти под девяносто градусов. Чтобы не кувыркнуться на вираже, понятно, сбавил скорость до пятидесяти, а когда вывернул на ровный участок, опять – по газам. И тут вижу, красные габаритки на обочине. Сообразил, стоит легковая. Темнота – хоть глаз коли, только мои фары асфальт освещают. И вдруг рядом с габаритными огнями на моей полосе движения, как вспыхнут фары встречной машины! Жму на тормоза, но груженный молоковоз не так просто остановить. А тот, гад, включил правый поворот и прет прямо мне в лоб. Вот ситуация! Вправо на обочину нельзя свернуть потому, что там машина стоит, а влево вроде этот, придурок, намеревается на свою полосу свернуть. Да мне туда и нельзя уклоняться. Если столкнемся, я ж на встречной полосе окажусь. Значит, если живой останусь, тюрьма мне. Честно, Антон Игнатьевич, думал – крышка! Каким фертом он успел от меня увернуться, до сих пор не пойму. Ну, каскадер, едри-его-моталки!..

– Что за машина? – заинтересовался Бирюков.

– Вначале думал, черная «Волга», но потом, когда он перед носом мелькнул в сторону, понял, что какая-то иномарка. Либо «Тойота», либо «Ниссана». Что-то в этом роде.

– Он что, тот «каскадер», стоял возле этой машины?

– Или стоял, или ехал с погашенными огнями. После, как говорится, задним числом я пришел к выводу, что ему очень хотелось, чтобы я, опасаясь встречной полосы, свернул на обочину и превратил эту красную иностранку в груду искореженного металла. И сам я наверняка в такой ситуации кувыркнулся бы с полной цистерной молока.

– Выстрела не слышал?

– Нет, Антон Игнатьевич, не слышал. Мотор здорово ревел, да и в голове у меня все перемешалось от такой аварийной свистопляски, – Тюменцев, вроде вспоминая неприятное, передернул плечами. – Он же, дурак припадочный, кружился вокруг меня, как ведьмак на шабаше. Сразу-то, когда увернулся от столкновения, исчез на повороте за тем лесом. Какие-то секунды прошли – в боковое зеркало вижу, гонится за мной со скоростью звука. Я уже «ручной стартер», то есть это, конечно, пусковую рукоятку приготовил, чтобы отмахнуться. Думал, он за свои же грехи да мне физиономию хочет начистить. Нет, со свистом пронесся мимо и скрылся в райцентре.

– Больше его не видел?

– В том-то и дело, что видел. Напротив «Марианны» попался опять навстречу. На этот раз ехал по своей полосе, но опять же с нарушением Правил – без всяких огней. Мне даже показалось, будто он передо мной развернулся то ли от усадьбы старика Купчика, то ли от Насти Весниной.

– Знаешь их?

– Как не знать. Я на этой улице вырос, а родители до сих пор живут в доме рядом с той халупой, которую Паша Таловский купил себе для возведения дворца.

– О последний событиях в «Марианне» слышал?

– Мать рассказывала, будто Майю Шелковникову убили. А кто, зачем и почему – не слыхал.

– О Паше Таловском какого мнения?

– Паша – мировой мужик, пока не запьет. Но, если рюмка под руку попала, становится неуправляемым. Жанна Мерцалова и та ничего не может с ним поделать при запое. Правда, последнее время он злоупотреблять выпивкой не стал.

– А как, на твой взгляд, внук Купчика?

– Игорь с приветом. Такой же, как дед, неутомимый балабон. Вот фотограф отличный. Закончил, по-моему, какой-то фототехникум и набил в этом деле руку мастерски.

– Часто к деду приезжает?

– Обычно, когда наступает ягодный сезон да грибной. На прошлой неделе его видел. С девочками из «Марианны» хороводился. Насчет девочек Игоря – хлебом не корми.

– О Насте Весниной что можешь сказать?

– Настя, как говорится, прошла огни, воды и медные трубы. В Новосибирске несколько лет блудила. У железнодорожного вокзала часто ее видел в ту пору с черномазыми мордоворотами. Сейчас вроде притихла, как в «Марианну» устроилась. Жанна своим девочкам спуску не дает.

– Новосибирские друзья к Насте не приезжают?

– Не видел. Сама иногда туда ездит. Недели две назад в одном вагоне электрички возвращались с ней домой. Намалевалась, чувиха, аж жуть! На руке золотой перстень с изумрудом. Спрашиваю: «Сколько за эту цацку отвалила?» Высокомерно усмехнулась: «Спонсор подарил».

– Не поинтересовался, что за «спонсор», такой щедрый?

– Зачем? Кто ей подарит? Врет Настя напропалую. Страсть хочется выглядеть не хуже других «фартовых бабочек», как их называет дед Купчик.

Бирюков чуть подумал:

– В доме Купчика или Весниной окна светились, когда ты ночью проезжал?

– На всей улице только над дверью «Марианны» лампочка охранной сигнализации горела, – Тюменцев приподнял рукав куртки и глянул на часы. – Ох, заговорился! В «Авангарде» утренняя дойка уже началась. Надо ехать.

– Поезжай, Сережа, только не лихачь.

– Что вы, Антон Игнатьевич! Как вспомню вчерашнее, сразу поджилки начинают дрожать.

Пока Бирюков разговаривал с Тюменцевым, тело убитого переложили на заднее сиденье, и Медников пристраивался за рулем «Вольво», чтобы доставить труп в морг.

– Хочешь на иномарке прокатиться? – обратился к нему Антон.

– Ни разу не ездил на «дразнилках». Интересно, насколько она лучше моих «Жигулей», – ответил судмедэксперт и с присущей ему иронией тут же спросил: – Скажи, прокурор, почему у господина Дозорцева бутафорские усы?

– Как бутафорские? – нахмурился Бирюков.

– Как у артиста, приклеенные. Хочешь, в одну секунду его побрею?

– Не надо, Боря, «брить». Начнем проводить опознание с усами.

Глава 15

С места происшествия Голубев поехал в «Вольво», усевшись на переднее сиденье рядом с Медниковым. Машина, по словам Бориса, оказалась на все сто!

Пимена Карповича Купчика с внуком Слава увидел у остановочного павильона возле «Марианны», когда они только-только вышли из автобуса, курсирующего до железнодорожного вокзала. Дед был налегке, а внук тащил здоровенный баул. Голубев попросил Медникова остановиться, мигом выскочил из машины и, разулыбавшись, направился к ним навстречу. Игорь здорово смахивал на деда. Такого же малого роста, как Пимен Карпович. Пухленький. Невзрачное лицо круглое, в рыжих конопушках. Глаза прищуренные, юркие. Одет в яркое адидасовское трико, поверх которого, несмотря на жаркий солнечный день, был натянут кожаный турецкий пиджак. Старый Купчик, увидев Славу, тоже расплылся в улыбке.

– Ничего, Дмитрич, с кином у нас не получится, – заявил он. – Игорь отказался брать с собой киноаппарат. Продуктов нам с бабкой много нагрузил. Будем с утра до позднего вечера клубнику собирать.

Внук хитро посмотрел на деда:

– На вечер, дедуля, не рассчитывай. Вечерами буду ходить на местную тусовку.

– Жениться, балбес, надо, а не тусоваться.

– Женитьба не волк, в лес не уйдет. Сам рассказывал, как уже женатый за незамужними дамами ухаживал.

– Ты с меня пример не бери. Я на фронте пять молодых лет только мечтал о женщинах. Ну, а когда после войны до них дорвался, пришлось наверстывать упущенное.

– Я же хочу вначале наверстать, а потом жениться, – Игорь глянул на Голубева и бесцеремонно обратился к нему на «ты»: – На самом деле, имеешь желание на видео сняться?

– Перетопчусь, Игорек, без этого, – тоже с оттенком доброжелательной фамильярности ответил Слава. – Вчера хотел переговорить с тобой, но не получилось. Если не секрет, где так долго задержался?

– Какой секрет! У знакомого армянина, торгующего фруктами на Центральном рынке и подженившегося в Сибири, сын родился. Уговорил за полста тысяч заснять часовую кассету, как они с женой тетешкаются с отпрыском. После съемки, разумеется, кавказское угощение последовало. Сегодня голова трещит…

Разговаривая, дошли до усадьбы Купчика. Отправив деда с баулом в дом, Игорь показал на скамейку перед палисадником:

– Сядем?.. Дед мне говорил, что ты из уголовного розыска. Не знаю, чем я заинтересовал такую серьезную «фирму».

– Меня интересует, где ты водительское удостоверение Пимена Карповича раздобыл?

– Это случайно получилось. Подробно рассказывать?

– Желательно.

– Ну тогда, значит, заглянем на два года назад, когда я у железнодорожного вокзала Новосибирск-Главный держал собственный киоск. Продавал записанные на видео эротические фильмы. Понятно, отстегивал от дохода куски рэкетирам за то, что они охраняли меня от самих себя. Не жадничал, как другие торговцы, и завоевал авторитет у главаря этой банды.

– У Мансура? – почти наугад спросил Голубев.

Игорь с удивлением посмотрел на него:

– Ну. Знаешь такого?

– Я, Игорек, многое знаю, – увернулся от прямого ответа Слава. – Как же ты на дедово удостоверение вышел?

– Зрительная память помогла. Я хорошо запомнил усатого ханыгу, который у вокзала в райцентре отнял у деда права. Ну и вот на днях случайно встретил Мансура, разговаривающего с тем орлом. Подошел к ним, стал жаловаться, мол, заслуженного ветерана обидели. Мансур спрашивает усатого: «Действительно, забрал у старика права?» Тот усмехнулся: «Не будет нарушать правила». Мансур сурово: «Отдай корочки Игорю. Это мой друг». Усатый без звука достает удостоверение и вручает его мне.

– И штрафа не взял?

– Ни копейки.

– Он, правда, в ГАИ работает?

– Не знаю. Меня это шибко не интересовало. Рассказал тебе честно, как было. Тут ни слова – ни убавить, ни прибавить.

– Чем Мансур теперь занимается?

– По-моему, банда его рассыпалась, и он оказался как бы не у дел. В основном, девочек, торгующих любовью, охраняет и на порнушке, кажется, куски отламывает.

– Каким образом?

– В прошлом месяце пришел ко мне домой и говорит: «Игорь, надо скрытой камерой снять очень увлекательный фильм. Хорошо сделаешь – хорошо заплачу». Я, подумал, что какую-то бытовуху, вроде вчерашнего армянина, накрутить. Согласился. Приехали с Мансуром к продажной девочке у метро «Гагаринская»…

– К Люсе Жигановой? – быстро спросил Слава.

– Угу. Грешным делом, раньше я несколько раз у нее отмечался. Ну вот, приехали. Мансур закрыл меня с видеокамерой в спальне. Там в стенке есть глазок, через который можно снять всю комнату. Меня это даже заинтриговало. Думаю, чего такое увлекательное будет сейчас вытворять Люсенька. Через полчаса заходит лощеный, примерно сорокалетний мужчина. Представился Виктором Яновичем и первым делом вручил Люсе часовой тариф.

«Это же Капелюшный!» – подумал Голубев, но на всякий случай уточнил:

– Фамилию не называл?

– Нет, – Игорь улыбнулся. – Клиенты девочкам своих фамилий и должностей никогда не называют. Ну, так вот… Расплатившись авансом, Виктор Янович, как бывалый посетитель злачных мест, без лишних слов начал раздеваться. Люся тоже мигом стриптиз устроила. И тут началось такое, чего даже в зарубежных порнушках не увидишь. Короче говоря, этот мужик или новоявленный Гришка Распутин, или какими-то допингами напичкан. За час он умотал Жиганову так, что у Люси на ушах, по-моему, пена выступила. Ну, а я весь этот любовный экстаз заснял на цветную пленку. Видеокамера тем и хороша, что при работе ни малейшего шума не производит.

– Чем это закончилось?

– Через час, вдоволь натешившись, Виктор Янович откланялся. Люся, накинув на себя халатик, пластом свалилась на диван. Зашел Мансур. Одобрительно потрепал вспотевшие Люсины локоны. Потом выпустил меня из спальни и потребовал, чтобы я тут же отдал ему записанную кассету. Сразу прокрутил ее на «видике» и похвалил: «Молоток, Игорек! С таким талантом ты вполне можешь снять многосерийное секс-шоу под русским названием «Иван да Марья». Всю заморскую телетягомотину переплюнешь. Как разбогатею, куплю тебе киностудию. А пока потерпи, друг, нечем с тобой расплатиться». Так вот я и подработал у Мансура от калача дырку.

– Больше он не приглашал на такие съемки?

– Нет, наверное, стыдно стало, что бессовестно надул. Хотя у людей, подобных Мансуру, совесть – понятие относительное. У них чистоган на первом месте.

– Не знаешь, что он с той кассетой сделал?

– Скорее всего прокрутил ее Виктору Яновичу и сорвал с него «лимонный» выкуп. Мог и растиражировать и сбывать за хорошие «бабки» как порнушку. Одержимые сексом гоняются за такими киношками будто шальные. Правда, пока я этой кассеты в продаже не встречал.

– Почему рассыпалась банда Мансура?

– Бизнесмены перетянули его подручных к себе в телохранители. Сообразили, что дешевле содержать одного-двух трутней, чем со всей бандой расплачиваться.

– Конкретно можешь кого-нибудь назвать, кто перекинулся к бизнесменам?

Игорь задумчиво наморщил лоб:

– Конкретно, был у Мансура правой рукой бывший омоновец Денис Слугин. Ходил в камуфляжной форме. Стервец, каких мир не видал. С Мансуром при денежной заминке можно было договориться по-хорошему, с Денисом – никогда! Душа винтом, а деньги – на бочку. Вот он теперь какого-то автобизнесмена охраняет. Сменил камуфляжку на турецкий кожан и в огромном «джипе» по Новосибирску рассекает.

– С Мансуром общается? – мигом отозвался Слава.

– Сейчас их интересы вроде бы разошлись, но, если жирный кусок навернется, может запросто в одной спарке пойти.

– Даже против босса, которого охраняет?

– За густой навар Слугин маму родную продаст и не охнет.

– Ты уверен в этом?

– Не был бы уверен, не сказал.

– Какая машина у Мансура?

– Темно-синяя, почти черная, «Ниссана».

– А я вчера видел его в вишневой «девятке».

– Это что-то новенькое.

– Скажи, Игорь, без темных очков Мансур сильно похож на нашего участкового Кухнина?

– В чертах лица ничего общего у них с Анатолием нет. Разве только оба черные, как цыгане, и все.

– А этот… «гаишник», который отобрал у твоего деда водительское удостоверение, не из компании Мансура?

– Кажется, нет. Он здорово смахивает на одного из бизнесменов. Только тот без усов.

– Что за «бизнесмен»?

– Летом прошлого года я часто плавал на теплоходе. Снимал тусовки коммерсантов. Вот где веселая жизнь была! Часа полтора потреплются обо всем в общем, но ни о чем в частности, и пошла плясать губерния. Гуляли по-российски, до смешного. Заходит утром в ресторан, где собрались вместе с дамами жаждущие похмелья, коммерческий воротила и на полном серьезе басом трубит: «Господа, кто вчера во время симпозиума все туалеты заблевал?» В ответ – гомерический хохот…

– Ну, а «безусый» чего там делал?

– Какую-то фирму представлял. Хотя, большей частью, возле Жанны Мерцаловой терся.

– Часто Мерцалова в тех «симпозиумах» участвовала?

– Два или три раза видел. Хотел даже запечатлеть – фактура у нее киногеничная. Только Жанна ускользала от видеокамеры, будто ловкий черт от ладана.

– Зато Риту Календину ты великолепно на пикнике запечатлел, – искренне сказал Слава.

– Рита – девочка с закидоном. Наметанным глазом вижу: пробу ставить негде, но такую недотрогу передо мной сыграла, что прямо непорочней девы Марии. Думала, не раскушу ее надувательство. Раскусил и выплюнул. Вот Майю Шелковникову жалко. Та другого склада была. Одним словом, монахиня. В девочках я досконально разбираюсь. Это моя коронная тема…

– В конце того сюжета красная «Вольво» мелькнула, – не давая Игорю увлекаться «коронной темой», перебил Голубев. – «Гаишник», отобравший у деда удостоверение, не на такой машине был?

– Точно на такой, – быстро ответил Игорь. – Вот только номер ее я не усек. После хватился, да было поздно.

– А что там Рита говорила водителю «Вольво»?

– Я лишь короткий разговор между Майей и Ритой слышал. Майя спросила: «Кто такой?» – «Кажется тот, с которым Жанна чудила», – ответила Рита. «Что сказал?» – «Передай хозяйке, я оскорблений не прощаю». Обе сразу поскучнели.

– А Кухнин с Весниной?

– Им-то что? Анатолий баночным пивом плотно накачался, а Насте, как всегда, все «до фигушки».

– Фамилия «Дозорцев» тебе ни о чем не говорит?

– Первый раз слышу.

С каждым ответом Игоря Голубев все больше убеждался в том, что внука Купчика ему сам Бог послал. Игорь оказался из тех бесшабашных молодых людей, которые не берегут в тайниках свои мысли и совершенно не пекутся о привлекательности собственного имиджа. Полученную от него информацию трудно было переоценить. Начинала вырисовываться некая связь. Главарь рэкетиров Мансур, перекинувшийся из лагеря вымогателей в телохранители Денис Слугин и чем-то оскорбленный Мерцаловой водитель «Вольво» с запасными фальшивыми номерами вполне могли составить трио налетчиков на «Марианну». Появились теперь и сведения о том, что нападение планировалось задолго до осуществления. Зная слабость Капелюшного к девочкам, Мансур начал организовывать на него компромат уже месяц назад, чтобы при удобном случае наглым шантажом превратить автобизнесмена в своего соучастника, не делясь при этом с ним добычей. Таким случаем стала покупка за наличные «Ситроен-Ксантии»…

Дальше Голубев развить логическую цепочку не успел. Его внимание привлек подкативший к «Марианне» красный «Форд». Вела машину Мерцалова. Рядом с ней сидела Рита Календина, а на заднем сиденье развалился Таловский. Судя по кумачовому лицу, телохранитель Жанны был, мягко говоря, не совсем здоров. Это с ходу подметил не лишенный наблюдательности Игорь.

– Сама Жанна за рулем, значит, Паша загулял, – быстро сказал он.

Выбравшись из машины, Таловский приветливо махнул Голубеву рукой. Слава ответил тем же и похлопал ладонью по скамейке, дескать, подходи сюда, посидим. Коротко перебросившись о чем-то с хмурой Мерцаловой, Паша медленно направился к дому Купчика. Сообразив, что третий – лишний, Игорь сразу поднялся. Голубев попросил его сегодня же зайти в прокуратуру к следователю Лимакину, чтобы «опознать одного неизвестного», и, заручившись согласием, пожал ему руку.

Таловский грузно опустился на скамейку. Явно стараясь скрыть от Голубева запах винного перегара, нервно достал из кармана пачку «Мальборо» и торопливо закурил.

– Ну, что, Паша, передать прокурору? – спросил Слава.

– Передай, что Майю Шелковникову похоронили со всеми церковными почестями, а Пашка по русскому обычаю хорошо помянул ее, – несколько раз затянувшись сигаретой, с пьяной ухмылкой ответил Таловский.

– О том, что Капелюшного убили, знаешь?

– Собаке – собачья смерть.

– С ним Жанна договаривалась насчет «Ситроен-Ксантии»?

– С ним. Он, тварь поганая, и подставил Жанну.

– Кому?

– Вот этого пока точно не знаю.

– А не точно?..

– Зачем пустые волны раздувать.

– Кстати, Алексея Васильевича Дозорцева сегодня ночью тоже из ружейного обреза, как и Капелюшного, пристрелили в упор.

– Стрельба «в упор» – самый результативный вид спорта. Редко промажешь, – флегматично проговорил Таловский и вдруг с удивлением посмотрел на Голубева. – Это что за шишка, Дозорцев?

– По-моему, тот красавчик, которого ты на прошлой неделе бесцеремонно выставил из магазина.