Текст книги "Последний Робин Гуд Европы(СИ)"

Автор книги: Михаил Ротарь

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 6 страниц)

Глава 15.

Идти на эту конспиративную 'явку'?

Инстинкт самосохранения подсказывал:

'Не стоит, ты стал просто пешкой в этой игре! И даже если тебе помогут убрать парочку фигур из твоего 'списка', не надейся ни на громкий процесс, ни на овации всех присутствующих в зале суда. Скорее всего, тебя просто закопают, без почестей и салюта. Твои 'добровольные помощники' просто решают свои собственные задачи!'

Была ли это 'борьба кланов' внутри одной и той же службы, или в его деле столкнулись интересы разных организаций, он не знал: слишком быстро всё произошло, и слишком мало у него было информации.

Идти домой – добровольное самоубийство. Поехать к родителям и Инге – равнозначное решение!

В аэропорту и на вокзалах его тоже ждут, с распростёртыми объятиями и браслетами из нержавеющей стали.

Мод сидел на лавочке, перебирая в уме всех знакомых и друзей, у кого можно будет спрятаться хотя бы на пару дней.

Один из них его уже предал, но Бог ему судья, и Мод даже не собирался ему мстить

Все подчинённые отметались сразу, все одноклассники и друзья детства – тоже.

Наверняка на него собрали неплохое досье: в нынешнюю эпоху это – пара пустяков.

Начинало темнеть: на дворе был всё-таки октябрь.

Он уже проголодался: с самого утра у него во рту не было ни маковой росинки.

Хорошо ещё, что он заранее побеспокоился о деньгах.

С нынешнего дня все рестораны и шикарные кафе для него под запретом: он 'звезда прайм-тайма'.

Зайдя в обыкновенную забегаловку, он заказал горячее и бокал пива.

Сев спиною ко всем, он искоса посматривал на экран телевизора, висевшего напротив.

По всем программам показывали его: и анфас, и профиль, и отрывки из его заявлений для прессы.

Он попытался прикрыть лицо, но было уже поздно: по лицу бармена Мод понял, что тот его опознал, и это было совсем нетрудно: он не успел ни отрастить бородку, ни запастись накладными усами и париком.

Когда тот направился в подсобку, Моду стало ясно: оставаться на свободе, а возможно, и на этой земле, ему оставались считанные минуты.

Никакого желания отстреливаться из незарегистрированного пистолета у него даже не возникло: даже всякие там спецназовцы совсем не виноваты в этой истории, и у них тоже могут быть дети, вроде Инги.

Но вместо крепких парней в камуфляже и шерстяных носков на голове в дверях появился крепкий толстый мужик в сером плаще, за которым проследовали парень с симпатичной девушкой.

Мод прикинул: похоже, это его сын и дочь. Либо сын с невестой.

Впрочем, какая ему разница?

Они присели за его столик, и мужик начал без обиняков:

– Если тебя зовут Модом Расмуссеном, то поехали с нами. Тебе надо сматываться отсюда, и мы тебе поможем. Если как-то иначе – оставайся тут. Жди, когда за тобой приедут парни в бронежилетах. Не таи зла на бармена: это мой зять, он меня и позвал. А пиво мы тебе дома нальём!

* * * * *

Они вышли не через парадный вход, а через кухню, пройдя по всяким закоулкам, сначала по внутренним помещениям, а затем и по каким-то дворикам.

Там стояла одинокая 'рабочая лошадка': видавшая виды машина с приводом на четыре колеса.

Лет ей было не меньше десяти, но всё равно она не производила впечатления полной развалюхи.

Подойдя к этому джипу, мужик открыл Моду не дверь салона, а багажник:

–Залезай! Там мешки с картошкой, мы ими тебя накроем. Поверь: в тюрьме тебя, может и покормят утром, но пива там точно не нальют! Надеюсь, ты догадался скинуть мобильник куда-нибудь в мусорку?

– Нет, он при мне. Но я уже полдня, как вытащил из него карточку. И аккумулятор положил отдельно.

– Молодец, хотя бы это догадался сделать. Поехали! Нас наверняка будут останавливать раза три. Сопи в дырочку и вдыхай воздух природы! Только пока не спи: вдруг ещё захрапишь! Это будет совсем некстати, если нас будут 'шмонать' по дороге.

* * * * *

Мод и не собирался спать: а вдруг ему придётся 'делать ноги' из этой роскошной кареты, если его всё-таки обнаружат под грудой этих корнеплодов?

На всякий случай он переложил пистолет поближе к правой руке и снял его с предохранителя.

Но проверяли их по пути следования не три, а всего один раз: уж слишком непрезентабельным был этот экипаж.

Примерно в час ночи они прибыли на место.

– Меня зовут Акселем, а фамилию свою я даже называть не буду: тебе она не нужна, а мне от этого будет спокойней

Он провёл Мода в тёплый сарай, где спала коровушка и двое телят

– Извини, герой! Недельку тебе придётся провести здесь, пока всё не утихнет. Спать будешь на сеновале, пиво с закуской я тебе принесу, а 'орошать' и 'удобрять' будешь там, в углу. Курить здесь не позволено ни при каких обстоятельствах!

– Я уже год, как бросил!

– Вот и славненько! Через недельку, как отпустишь бородку, будешь жить уже в доме. Для всех соседей будешь представляться батраком, что прибыл сюда из Румынии. И не говори при них слишком много. Если не возражаешь, при всех называть я тебя буду Габриелем. А фамилия твоя отныне – Суручану. Откуда у меня эти документы, я говорить тебе не буду.

* * * * *

К деревенской работе Моду Расмуссену было не привыкать.

Но осенью и зимой в деревне её намного меньше, чем летом, и ему приходилось только рубить дрова и относить их в дом хозяина, складывая возле печи.

Когда на улице темнело, он потихонечку пробирался в дом хозяина.

По телевизионным программам он видел репортажи о стихийных митингах в поддержку его действий, и его лицо светлело.

Но как только на экране показывали Александра в защитном бронежилете, его лицо сразу же багровело, а руки моментально сжимались в кулаки.

Хозяин, замечая его реакцию, сразу же его осаживал:

– Потерпи, пока не время. Дочь твоя в полном порядке: она у бабушки с дедушкой. Пусть эти все сволочи немного расслабятся, а наносить им удар ещё рановато. Они тебя, конечно, ищут: и в Германии, и в Китае, хотя ты у них под самым боком. Но после Рождества всё утихнет, и только тогда ты сможешь достать свой 'топор войны'.

Через месяц у Мода выросла хорошая бородка, и опознать его теперь могли лишь считанные единицы: только те, кто лично знал его многие годы.

Появление какого-то там восточно-европейского батрака на ферме зажиточного крестьянина никого в деревне не взволновало, да и хлопот никому он не доставлял: тот прибыл сюда один, без шумной ватаги своих соплеменников.

А соседи отметили: 'мужик он крепкий, от работы не отлынивает, и выпивает немного'.

Хозяин давно приглашал его ночевать теперь в доме, но Мод категорически отказывался:

– В вашем хлеву я теперь знаю каждую досточку. Скрыться оттуда в лесок – для меня дело плёвое. А если 'спецназ' будет штурмовать вашу 'крепость' – только Дьявол знает, что им стукнет в голову: они и гранаты кидать могут. Не хочу я этого вашему дому! Но как только стает снег, я уйду на 'вольные хлеба'. Я и так вам по гроб жизни обязан!

– Хорошо, Габриель! Ты – вольная птица, и я желаю тебе 'мягкой посадки'. Но в жизни всякое может случиться, и кто-то тебя может всё-таки узнать. Возьми этот телефон. Он нигде не 'засвечен', такими карточками пользуются только подростки. Только не вздумай звонить родителям или дочке: их телефоны наверняка до сих пор на прослушке.

* * * * *

Понемногу 'Габриель' примелькался в деревне, и его всюду стали принимать за своего.

Пришлые батраки заходили сюда довольно часто, но всё равно они оставались чужими: местных обычаев не знали, столь любимую всеми свинину есть отказывались, пива или вина не употребляли.

Мало-помалу он стал осваивать и язык страны пребывания, и говорить всё правильнее и увереннее.

Только сам хозяин Мода и его дети знали, что для него это родной язык.

И они все вместе решали, какие ошибки в своей речи он должен исправлять, а какие нужно пока оставлять.

Местные жители до тех пор всерьёз считали, что румыны – тоже мусульмане, и когда один из подвыпивших соседей вдруг похлопал Мода по плечу:

– Ты классный парень, Габриель. Жаль только, что ты нехристь, а то я бы выпил с тобой!

Все вдруг посмотрели на Мода и этого забулдыгу. Назревал скандал.

Но Мод достал из-за пазухи свой нательный крест:

– Я верю в того же Бога, что и ты. И хотя у нас Пасха и Рождество приходится на разные дни, нам нечего с тобой делить!

Он встал, перекрестился и выпил полный жбан сивухи.

Раздались оханья и аханья всех присутствующих женщин и рукоплескания мужиков.

С тех пор он всем стал почти своим.

Почти всем.

Но Мод до сих пор оставался вне закона, и охота на него отменена не была.

Если бы он вдруг объявил, что он на самом деле – не 'гастарбайтер' из Восточной Европы, а их соотечественник, который решил отомстить 'высокопоставленным извращенцам в судейских мантиях', в тот вечер они бы ему рукоплескали.

Зато на следующий день над их деревней появились бы три вертолёта, а десять полицейских экипажей и сотня вооружённых 'спецназовцев' перекрыла бы все входы и выходы.

'Первый звонок' прозвучал, когда Мод решил посетить церковь: он захотел исповедоваться.

Свои грехи он называл иносказательно:

– Я обидел двух грешников, относившихся к моей дочери не так, как полагается взрослым. И хочу наказать ещё четверых. Нет, только троих!

Священник выслушал его очень внимательно.

– Сын мой блудный! Не тебе решать, кому жить на этом свете, а кому умирать! Но прощение перед Господом ты уже заслужил, сократив 'свой список' на одну душу. Не приходи сюда больше. Не потому, что ты не заслужил прощения. Против тебя ополчились все силы Ада. У них нет рогов и хвостов, зато есть автоматы. И ни святой крест, ни святая вода не остановят их даже на пороге этой церкви.

И Мод понял: этот служитель церкви давно уже понял, кто есть на самом деле этот 'батрак из Румынии'.

Он перекрестил его:

– Отпускаю тебе все грехи! – перекрестил он кающегося грешника. – Ступай с Богом, но больше не греши! И да минуют тебя эти демоны!

И уже совсем тихим голосом произнёс:

– Возвращайся домой, раб божий, Мод Расмуссен!

* * * * *

Не только священник сумел опознать Мода: уж слишком часто его лицо мелькало в газетах и телевизионных программах.

Но местный участковый инспектор, который тоже 'расшифровал' его, не посчитал нужным сообщить об этом своему начальству.

Мод вёл себя вполне благопристойно, порядка не нарушал, а сам инспектор смотрел не только правительственные программы.

Он хорошо помнил про свечи перед зданием прокуратуры и молчаливые митинги протеста в поддержку действий Мода в других городах.

За годы службы в полиции он не разучился думать, и ему было совершенно небезразлично, что скажут ему соседи, если он 'сдаст' этого 'мстителя' властям:

– Поздравляем с новой лычкой, Иуда!

Он даже придумал оправдание своей 'невнимательности': Мод отрастил длинную бородку и усы, и узнать его было довольно трудно.

Всё решил 'жёлтый Дьявол': деньги!

Тот самый пьяница, который на пирушке назвал Мода 'нехристем', стотысячную премию, объявленную Александром за его голову, принял за 'чистую монету'.

Он припёрся к этому инспектору в полном подпитии, всерьёз ожидая, что тот тут же достанет из сейфа пачки купюр и станет его расцеловывать во все места.

Но участковый попросил доносчика написать заявление, зарегистрировал его и сухо заявил:

– От лица всех правоохранительных служб государства выражаю вам благодарность за проявленную бдительность. Я незамедлительно сообщу об этом по инстанции!

Тот даже протрезвел:

– А где мои деньги?

– Во-первых, эту информацию ещё надо проверить. Во-вторых, преступника пока не поймали, а процедура идентификации его личности займёт какое-то время. А в-третьих, премия за сведения о его местонахождения была объявлена не полицией, а господином Александром, бизнесменом из столицы. А сейчас извольте посидеть в прихожей: я должен сделать ряд сообщений всем нашим службам. Это совершенно секретно!

Недовольный Искариот вышел и присел на скамеечке, достав из кармана недопитую бутылку.

А инспектор, тщательно закрыв дверь на ключ, достал из кармана мобильный телефон.

– Привет, Аксель. Это я, Кнут Варнике, участковый инспектор. Смотрел сейчас прогноз погоды на завтра. Какой ужас: по всей Румынии – сплошные пожары! Смотри, как бы до твоего сарая не дошло! Да не за что! Предупредить об этом – мой профессиональный долг!

И только через час, убедившись, что 'добропорядочный заявитель' окончательно осоловел и захрапел, он набрал по стационарному телефону номер диспетчера окружной полиции:

– Кнут Варнике, из Приозёрного участка. Припёрся тут ко мне на ночь глядя один пьяный. Говорит, в нашем захолустье опознал самого Мода Расмуссена. Утверждает, что батрак, что у нас уже как полгода работает – это он и есть! Да как я проверю? Подозреваю, что врёт, но моё дело: доложить! Заявление зафиксировано, свидетель за дверями спит, а дальше – уже вам решать!

Мод никогда не служил в армии, но сумел собрать все вещи за три минуты, а в лесу он даже ночью ориентировался не хуже волка.

Времени на прощальные объятия с Акселем не было.

Тот только успел ему сказать:

– Да храни тебя господь!

Но Мод довольно резко ответил:

– В его милости я уже успел убедиться!

– Да будет тебе! Запомни название этой деревеньки. Как выйдешь из леса, увидишь озеро Долгое. Обойди его слева, и увидишь несколько домов. Там живёт мой давний приятель Его хибарка – самая неприметная, но возле его дома всегда стоит простая шлюпка, дном вверх. Он всегда зимой её латает, а выходит на ней только тогда, как стает снег. Он до сих пор терпеть не может этих мобильных, но тебя он примет, если ты скажешь: 'Я от худощавого Акселя!' Только мы с ним вдвоём знаем эту кличку!

Это конец ознакомительного фрагмента.

По вопросам приобретения книги в полном формате просьба обращаться к автору по электронной почте: [email protected]