Текст книги "Клад острова Морица"

Автор книги: Михаил Васин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

В древности хороший повар был одним из самых важных специалистов. Ему платили больше, чем кому бы то ни было.

Забота о пищевых эмоциях в будущем несомненно возрастет – ведь возрастет роль положительных эмоций в нашей производственной, научной и любой другой деятельности. Правильное питание – это большая наука и тонкое искусство.

От желудка – все качества, говорят французы. Это очень верная мысль. Нам, специалистам, лучше других известно, до какой степени меняется человек (в отношении к своей работе, к семье, в поведении с окружающими) даже от такой, казалось бы, мелочи, как плохо приготовленные обед или ужин.

Но вернемся к тем переменам, которые происходят сегодня на производстве, в промышленной технологии.

…Алюминиевый шар, помещенный в пространство между двумя кольцами, «теряет вес» и, покачавшись на невидимых волнах, вдруг замирает в метре от пола, словно он попал в такую же невидимую ямку. Алюминиевый стержень, парящий над замысловато изогнутой трубкой, без видимой причины начинает розоветь, потом становится пунцовым, оплавляется – и вот это уже вовсе не стержень, а подрагивающая, трепещущая продолговатая лужица расплавленного металла. Она продолжает парить над совершенно холодной трубкой (пожалуйста, можно пощупать!) до тех пор, пока механик не повернет на соседнем металлическом шкафу какую-то ручку. И тогда металл тонкой струйкой потечет по невидимой воронке в изложницу…

Развитие техники и науки вызвало к жизни новую отрасль промышленности – металлургию редких металлов. Когда-то кусочки титана, ванадия, ниобия, рутения, тантала, полученные с помощью всяческих ухищрений, хранились в сейфах как драгоценность. Сегодня многие из этих жаростойких металлов широко используются при создании моторов, химического и научного оборудования, ракетных двигателей.

Правда, и по сей день свойства редких металлов и их сплавов остаются малоизученными. Трудность в том, что сварить сплав нужного состава или получить чистый металл обычными способами невозможно: в расплавленном виде они чрезвычайно химически активны. Пытались, например, плавить тантал или ниобий в вакууме, да еще поместив их в тигли из несокрушимых в химическом и температурном отношениях окислов бериллия и тория. Однако стоило нагреть их, как эти тигли… превращались в пористый металл. А тантал и ниобий, отняв кислород у тиглей, переходили в окислы.

Значит, надо варить сплав так, чтобы он не соприкасался ни с чем, ни с какими химическими элементами, – в пустоте?

Именно эта идея и была осуществлена в Физико-техническом институте под руководством А. А. Фогеля. Миниатюрные «плавильные печи», созданные здесь, – настоящий клад для тех специалистов, которые должны варить сверхчистый металл.

Сердце установки – вакуумная камера. Сюда подается ток высокой частоты. Проводник особой формы создает внутри камеры электромагнитное поле с потенциальной ямой. Вот в эту ямку-тигель и помещают спрессованную металлическую смесь нужного состава. Через две-три минуты висящий в пространстве металл, разогретый индукционными токами до температуры 2500–3000 градусов, уже нестерпимо сверкает, так что на него надо смотреть, как на Солнце, через закопченное стекло. Еще минута – и готовый сплав выливается через магнитную воронку в массивную медную изложницу. (Впрочем, если нужно получить металл сверхвысокой чистоты, то его слитки и охлаждают в висячем состоянии!)

Магнитное поле, эта, как говаривал М. В. Ломоносов, тончайшая из всех материй, ворвавшись с помощью ученых в заводские цехи, неузнаваемо преображает технологические процессы и трудовые операции. Скажем, на металлургических предприятиях появились электромагнитные насосы. Они перекачивают расплавленные металлы – магний, олово, цинк. Электромагнитные желобы способны транспортировать жидкий чугун из доменной печи на расстояние в десятки метров.

Полная герметичность, бесшумность, простота управления и автоматизации – вот далеко не все достоинства электромагнитного метода транспортировки металлов. Главное же, он дает возможность вытеснить из металлургического производства ковши, которыми испокон веку носили по цеху огнедышащий расплав и которые теперь стали серьезным препятствием на пути внедрения непрерывных технологических процессов, на пути улучшения организации и условий труда на металлургических заводах.

Одиннадцать типов магнитных приспособлений, выпускаемых серийно Читинским станкостроительным заводом, пришли на помощь токарю. Магнитные патроны и плиты, предназначенные для крепления деталей, сокращают вспомогательное время при работе на металлорежущих станках в пять – восемь раз.

Больше, лучше, дешевле! Этот клич – не только призыв и пожелание. Это еще и формула жизни современной индустрии, формула процессов, непрерывно и неминуемо происходящих в производстве. Перед любым предприятием лишь два пути: либо расширять выпуск продукции, совершенствовать ее, удешевлять производство и, значит, полнокровно жить, либо не делать этого и тихо умирать.

Газетное производство – тоже производство, хотя и специфическое. И если оно живет полнокровной жизнью, оно непрерывно наращивает выпуск продукции, совершенствует ее, удешевляет.

Возьмем для примера газету «Правда». Не будем вдаваться в особенности и существо работы ее редакции, скажем лишь, что ее тираж из года в год растет.

Если в Ленинграде в 1936 году было 28 тысяч подписчиков «Правды», то через тридцать лет их стало 140 тысяч. Сегодня только для Ленинграда и области печатается ежедневно 460 тысяч экземпляров «Правды». Общий же тираж газеты приближается к 11 миллионам экземпляров.

Этот объем продукции и вообразить трудно. Если же заглянуть в газетное производство, то мы увидим, что за тонким листом бумаги стоят истинно индустриальные проблемы.

Начнем с последних минут работы над очередным номером «Правды» в редакции. Номер готов, полосы подписаны к печати, «свежие головы» никаких ошибок ни в статьях, ни в заметках не нашли. В редакции заканчивается рабочий день. За окнами уже давно ночь. Журналисты отправляются по домам. Эстафету напряженного, рассчитанного по минутам труда принимают службы комбината «Правда». Да и не только они. Пройдет несколько десятков минут, и работу правдистов продолжат связисты, машинисты поездов, экипажи самолетов, а потом и целая армия наших доблестных почтальонов.

Нет продукции более нуждающейся в быстрой доставке, чем газета, точнее – помещенные в ней информационные материалы, комментарии к событиям, статьи на злобу дня. Старая «новость» просто не существует. Чтобы газета выполнила свое предназначение, она должна попасть к читателю вовремя. И поэтому, лишь только окончится работа над газетой в редакции, начинается новый, не менее напряженный этап.

Понаблюдаем за тем, что происходит в газетных цехах типографии «Правды» – одного из самых мощных предприятий современной газетной индустрии.

К железным типографским столам, где минуту назад властвовали верстальщики (из металлических гартовых пластин-строк, брусков-заголовков, линеек, цинковых клише они «складывали» полосу), подкатывают тележки. Газетная странице, которая сейчас представляет собой многокилограммовую металлическую плиту, отправляется в свой первый путь – к матричному прессу. Здесь на нее уложат лист тонкого, эластичного жаропрочного картона, включат пресс– и картон превратится в матрицу, на нем выдавится каждая буква, каждый штрих фотографии.

Снова и снова включают пресс: надо приготовить сотни матриц. Часть из них тут же уносят в стереотипный цех типографии. Там их зальют металлическим сплавом – гартом. Металл заполнит каждую вмятину, каждый штрих на картоне и, затвердев, сохранит их в точности. Так одна металлическая газетная страница порождает многочисленное потомство своих металлических копий.

Эти копии без промедления отправляются в ротационный цех. Укрепленные на цилиндрах мощных печатных машин, они придут в стремительное вращение и оставят на мчащемся бумажном полотне оттиски всех шести страниц. Потоки свежих газет потекут по конвейеру вниз, в экспедицию. Через несколько минут пятьдесят автомашин, наполненных пачками газет, пахнущих типографской краской, устремятся в первый рейс по ночным улицам столицы – на вокзалы и в аэропорты.

Но обширна советская страна, огромен тираж «Правды». Пока он весь будет отпечатан, уйдет время, и ни на каком, самом быстроходном самолете не сможет газета прибыть к читателю в срок. Поэтому-то и «штампует» пресс многие десятки «лишних» матриц каждой полосы. Пока идет наладка ротационных машин в Москве, автомобили с ярко-красной светящейся табличкой «Правда» на предельной скорости мчатся в аэропорты. Регулировщики открывают им «зеленую улицу». Предупрежденные по телефону, на аэродромах их встречают диспетчеры и провожают прямо к самолетам.

Лишь только лайнер взмоет в небо, в аэропорт назначения передается радиограмма: в такое-то время к вам вылетел самолет с матрицами. К моменту приземления его уже будет ждать автомашина. Едва самолет подрулит к стоянке, коробки с матрицами будут переданы шоферу, автомашина помчится по улицам Кишинева, или Омска, или Южно-Сахалинска, или любого другого из сорока пяти городов страны, где «Правда» печатается с матриц в местных типографиях. Картон с оттисками газетных страниц так же, как в Москве, передадут в стереотипные цехи, там его зальют гартом, укрепят металлические страницы на барабанах ротаций, и около пяти миллионов экземпляров «Правды» хлынут на поезда и в самолеты, идущие в «глубинку».

Ну, а если плохая погода, если самолеты не летают? Это, к сожалению, случается, и тогда газета опаздывает. Но все меньше остается пунктов, где подписчики «Правды» по времени доставки газеты могут судить о том, какая погода – летная или нелетная – была сегодня ночью. Уже в двадцать один город «Правда» передается по… фототелеграфу.

Зайдем в цех фотосвязи комбината «Правда». Где-то неподалеку, за несколькими поворотами коридора, в типографии «Правды» заканчивается изготовление матриц. А здесь, в зале, уставленном передающими аппаратами, контрольными приборами, телефонами прямой связи, начинается горячая пора.

Вот несут специальные оттиски страниц «Правды» для фототелеграфа. Связисты разбирают газетные листы. Несколько секунд требуется для того, чтобы страница плотно охватила барабан передающего аппарата. Дежурный инженер берет трубку:

– Алло, Ленинград! Вы готовы?

– Готовы, ждем.

– Харьков, Харьков! Вы готовы?

– Я готова, – слышится в ответ.

– Ростов, как у вас?

– Готовы!

– Краснодар?

С Краснодаром ухудшилась связь. Несколько минут на выяснения: нельзя ли улучшить? Оказывается, пока нельзя – велики помехи. Ну что ж, придется передавать Краснодару позднее, когда связь будет налажена.

– Алло, Ленинград! Харьков! Алло, Ростов! Даю запуск!

Нажата кнопка. Барабан стал вращаться. Тонкий лучик бросил яркое пятнышко на вращающуюся перед ним страницу. А в это пятнышко сосредоточенно уставился зрачок фотоэлемента. Когда луч попадает на чистый участок бумаги, света в фотоэлемент попадает больше, в нем образуется более сильный ток. Попал в поле зрения фотоэлемента штрих – ток мгновенно уменьшается. А коль встретилась буква заголовка или тень на фотографии – ток падает до минимума.

Эти вариации тока, многократно усиленные, и передаются по каналам связи на приемную аппаратуру. Там происходит обратное превращение. Колебания силы тока преобразуются в колебания силы света, луч которого падает на такой же вращающийся барабан. Только на барабане этом закреплен не бумажный лист, а большой лист светочувствительной пленки.

Линию за линией просматривает в Москве страницу «Правды» фотоэлемент. И так же линию за линией вычерчивает луч света эту страницу уже в Ленинграде, Харькове, Ростове.

Из других концов зала, где стоят другие аппараты, доносится:

– Алло, Новосибирск, готовы?

– Готовы! Давайте!

Пройдет немного времени, и связисты в далеких городах снимут с барабана пленку, проявят ее и передадут в местные типографии. Там примутся за работу такие же первоклассные мастера и энтузиасты нового дела, как ленинградцы М. Б. Метлов и Ю. В. Самусев.

Именно здесь, в городе на Неве, на улице Херсонской, 12, где стоит здание Ленинградского отделения типографии газеты «Правда», было освоено десять лет назад это сложное дело. Ленинградцы передали свой опыт другим, и теперь во многих пунктах страны во всех тонкостях владеют новой технологией производства газет.

Высококвалифицированным ленинградским мастерам требуется лишь 25–30 минут после окончания передачи, чтобы успеть скопировать негативы полос на микроцинковые пластины, проявить и задубить копии, подвергнуть их обжигу в расплаве солей и травлению… Одним словом, изготовить огромные, высококачественные клише газетных страниц. А затем на этих клише оттиснут матрицы, зальют их гартом. Шесть печатных секций газетного агрегата, установленного в здании на Херсонской, придут в движение – сотни тысяч экземпляров «Правды» для Ленинграда, Мурманска, Новгорода, Пскова и их областей, для Эстонской ССР и Карельской АССР «поплывут» в экспедицию. Это произойдет лишь немногим (на 50–60 минут) позже того часа, когда будут пущены ротации в Москве. А вслед за Ленинградом начнут печатать «Правду», полученную по фототелеграфу, Ростов и Харьков, Киев и Куйбышев, Фрунзе и Новосибирск. В 6000 пунктов европейской части страны, во многие города Сибири, Средней Азии и Дальнего Востока, почти во все столицы мира придет «Правда» в день выхода.

Но широко освоенная ныне современная технология газетного дела далеко не исчерпала себя, многие ее преимущества еще не использованы. При оснащении типографии офсетными печатными машинами некоторые производственные операции окажутся ненужными. Значит, весь процесс упростится, станет более дешевым, а качество, внешний вид продукции существенно улучшатся. Мало того! Не так уж трудно осуществлять передачу по проводам и печатание газет с яркими многоцветными иллюстрациями, не уступающими хорошим журнальным фотографиям.

Посредине цеха – бассейн, огороженный перилами. Вдруг в воздух взлетает столб воды, гремит взрыв.

Но рабочие, занятые своими делами в другом конце цеха, и не оборачиваются в эту сторону. Лишь один идет к бассейну, спускается по лестнице к воде и извлекает оттуда большую – почти метр в диаметре – деталь сложной конфигурации. Придирчиво осмотрев ее, замечает:

– Высший сорт!

Рабочий устанавливает в бассейне другую заготовку и отходит в сторону. Снова взлетают к потолку водяные брызги.

На Пермском моторостроительном заводе имени Свердлова освоена штамповка взрывом. Этим способом с большой точностью обрабатывают детали двадцати двух наименований. Взрыв работает, как хорошо отлаженный станок, но имеет недостижимую для станка производительность и дает значительный экономический эффект.

Взрывная волна, много лет назад овладевшая первыми мирными рабочими профессиями, трудится теперь по всей стране: переносит в нужное место многие тонны грунта, осушает болота и строит дороги, обрабатывает твердые материалы.

Но более всего удивительна точная, тонкая работа «искусственной стихии» в качестве металлиста. Она не только штампует детали. Взрывная волна, прокатившись на поверхности сердечника железнодорожной крестовины (есть такая очень важная и очень быстро изнашивающаяся деталь на разветвлениях рельсов), так упрочняет его, что износостойкость этого сердечника повышается в полтора – два раза.

Два листа металла, повинуясь взрыву, льнут друг к другу, и уже никакая сила не может разлучить их. И неважно, если эти металлы по всем металловедческим и технологическим канонам принципиально не могут быть соединены. «Искусственная стихия» соединяет их навеки вопреки всем известным правилам. Если надо сварить в единое целое не два, а три слоя несоединимых металлов, она это делает. Еще больше? Пожалуйста, метод импульсной сварки металлов справится с задачей.

Производство паровых котлов и теплообменных аппаратов – дело трудоемкое и нелегкое. Они состоят, в основном, из множества труб, каждую из которых надо соединить с корпусом агрегата прочно и герметично. Это становится мýкой, когда применяются трубы малых диаметров из высокопрочного материала.

Но достаточно, собрав аппарат и вложив в концы труб заряды, нажать на кнопку взрывателя, как каждая труба будет надежно запрессована в корпусе. Этот технологический процесс позволяет сделать 1500 прессовых соединений за 4 часа. На выполнение того же объема работ старым, механическим способом требуется 300 часов. Взрывная технология обходится в четыре раза дешевле.

Поистине удивительны перемены, происходящие в нашей повседневной жизни. Темп этих перемен все нарастает. Если раньше для использования новой научной идеи в широкой практике требовались многие десятилетия, то сейчас сроки эти сокращаются во много раз. Чтобы мысль об аппарате, называемом телефоном, обрела материальное воплощение, стала первым действующим образцом, понадобилось почти 60 лет. Радио прошло этот путь за 35, телевизор – за 14 лет. Лазерам же потребовалось 9 лет, транзисторам – лишь 5. Примерно в таких же пропорциях менялось и время, необходимое для налаживания массового, конвейерного выпуска подобных изделий.

Вот в этих высоких скоростях происходящих перемен и заключается едва ли не главный смысл переживаемой ныне человечеством научно-технической революции. Горизонт не успевает отступать – так мы по-юношески размашисто шагаем к нему.

Не предстоит ли осуществиться нашей детской фантазии – не остановимся ли мы однажды, переводя дыхание, на самом горизонте, на тонкой голубой черте?

Экскурсия шестая
НАШ ОБЩИЙ ДОМ

Труба: благодетельница и враг?

Чем дальше шагаем мы к горизонту, чем решительнее развиваем производство, чем шире используем достижения науки и техники, чем быстрее меняется окружающий нас мир, тем больше неожиданных проблем возникает на нашем пути.

Далеко не все последствия своей бурной деятельности люди научились своевременно предвидеть и предупреждать. Это, в общем-то, объяснимо. Большинства проблем, с которыми мы сегодня сталкиваемся, раньше не существовало, а если они и давали о себе знать, то их масштабы были такими незначительными, что ими можно было пренебрегать. Человечество не имело опыта и привычки, перед тем как сделать очередной шаг по пути своего технического развития, думать о том, к каким побочным результатам это приведет, прикидывать, велик ли будет ущерб, окупится ли он.

Сегодня подобный опыт мы начали приобретать. Есть даже опыт успешной борьбы с этими побочными результатами. Теперь очередь за тем, чтобы выработать привычку: прежде, чем что-либо сделать, думать о последствиях и способе их предупреждения.

Начнем издалека.

Много лет назад в некоторых странах о благосостоянии владельца отдельного дома или даже целого города судили по количеству дымовых труб. Показатель этот был достаточно точным: лачуги бедняков зачастую не имели очага, а в домах богачей было по нескольку печей и каминов.

Дымовая труба – не менее замечательное изобретение, чем колесо. Она сопутствовала торжественному шествию цивилизации, создавала комфорт в человеческом жилище, выбрасывая дым наружу и обеспечивая приток в дом свежего воздуха. Она помогала многократно увеличивать мощь огня в промышленных топках и, следовательно, получать больше металла, энергии, строительных материалов.

Отблески той славы, которую завоевывал во всех веках и на всех континентах огонь, по праву должны были бы упасть и на трубу. Но люди почему-то так и не стали поклоняться ей. Скромная, она довольствовалась своим положением, впрочем, достаточно заметным.

Давно уже привыкли, что дымовые трубы вздымаются выше самых высоких дворцов, башен и обелисков. Но это ничуть не тешило самолюбия промышленников. Едва ли не каждый новый шаг в развитии производства отмечался сооружением все более грандиозных дымоводов.

Двадцатый век привлек на службу трубе науку. А как же иначе – ведь сегодня приходится сооружать не кирпичные стометровки, а металлические небоскребы высотой в три Исаакиевских собора! Стальные конструкции, недавно выросшие на Углегорской электростанции в Донбассе, образовали четырехгранную призму, которая поддерживает изрыгающее дым жерло на высоте 320 метров. Выше Эйфелевой башни! Но дело не только в высоте. Это весьма сложное инженерное сооружение. По гигантской металлической трубе дым устремляется вверх с ураганной скоростью – 40 метров в секунду. Чтобы сравнительно тонкий металл выдержал такой натиск, ученые придумали поместить эту трубу внутрь второй, более широкой. Это и повысило надежность сооружения.

Стальные исполины высотой от 250 до 300 метров возведены в Подмосковье, Литве, на Урале. А научная и инженерная мысль идет дальше. Ядовитым дымам химических комбинатов, которые быстро превращают в решето стальные трубы, пытаются противопоставить дымоводы из сплавов титана. Еще новшество – труба, пускающая в небо огромные кольца дыма. Они образуются в жерле благодаря вращению мощных пропеллеров.

А вот заинтересовавшее специалистов предложение архитекторов из института «Армгипросельхоз» – «смерчевой дымоход». У этой трубы нет привычных плотных стенок: вверх поднимается металлическая полая спираль, пронизанная множеством отверстий. Когда на земле включают компрессор, струи воздуха, бьющие из этих отверстий, образуют стенки дымохода. Теперь можно открывать заслонки печей или химических агрегатов – дым и газы, попав внутрь спирали, не смогут покинуть ее иначе чем поднявшись к ее вершине. Мало того, по дороге вверх дымовые газы под действием воздушных струй обретут вращательное, вихревое движение – и маленький смерч, вырвавшись из трубы-спирали, штопором ввинтится в атмосферу.

Одним словом, древняя дымовая труба – достойное детище и нашего научно-технического века. И сегодня по количеству труб можно судить о многом – например, об уровне развития того или иного экономического района, о его промышленной мощи. Оглянитесь вокруг. Заводские корпуса, домны, установки химических комбинатов, тепловые и атомные электростанции, тепловозы, тракторы, автомашины… И всюду трубы – дымовые, вентиляционные, выхлопные. Практически каждый цех, каждый химический агрегат, каждый тепловой двигатель имеет трубу, а то и несколько.

Еще недавно эта картина – лес труб, подсвеченные огненным заревом клубы дыма – очень нас вдохновляла. Но в последнее время эти детали современного промышленного пейзажа стали терять свою поэтическую привлекательность. Ведь трубы вовсе не символ красоты. Через их черные жерла в атмосферу изливаются угарный и углекислый газы, окислы азота и серы, аммиак, соединения свинца, зола, сажа, пыль. Практически роль заводской трубы та же, что и сточной канавы, – удалять с территории предприятия отходы производства. Только не в водный бассейн, а в воздушный.

То, что небо над городами и промышленными районами превращается из-за дымящих труб в обыкновенную зловонную свалку, было осознано давно. Еще в 1661 году английский публицист Ивлин выступил с памфлетом против городского дыма и копоти. Но и к тому времени для лондонцев это был, как говорится, вопрос с бородой. Историки докопались, что английский парламент принимал закон, запрещающий жечь уголь в Лондоне, еще в 1273 году, и через три десятка лет после этого один из нарушителей закона был даже казнен. Но времена меняются. Жажда наживы, обуревающая владельцев предприятий, представление об атмосфере как о бездонной пропасти, которая может все поглотить и все стерпеть, в итоге привели к тому, что именно Британские острова стали одним из самых задымленных мест планеты.

О знаменитом английском смоге слышали все. Смог – смесь дыма и тумана – весьма опасное явление, нередко повинное даже в гибели людей. Только зарегистрированные «атмосферные катастрофы» составляют целый список: повышенная смертность во время смога наблюдалась в крупнейших городах Великобритании в 1830, 1892, 1909, 1925, 1941, 1948, 1952, 1954, 1956, 1957, 1962 годах. Особенно известен «туман-убийца» 1952 года, продержавшийся в Лондоне при полном безветрии четыре с половиной дня. За это время количество заболеваний органов дыхания у населения возросло вчетверо, а расстройств сердечно-сосудистой системы – втрое Смог унес около четырех тысяч жизней.

Отравленная дымом атмосфера не раз приносила беду жителям Нью-Йорка. Воздушные бассейны многих зарубежных городов – Лос-Анжелеса, Мехико, Милана – находятся сегодня в состоянии перманентной пред-катастрофы.

Оказывается, голубая бездна, безграничный воздушный океан не может быстро поглотить и развеять все то, что в него ежечасно выбрасывается. А выбрасывается действительно очень много. Только из унесенного ветром цемента можно было бы ежегодно строить несколько городов. Выхлопные трубы автомобилей не отстают от промышленных труб-гигантов: в год из них вылетает (в основном на улицах городов) около двухсот миллионов тонн окиси углерода, сорок миллионов тонн ядовитых углеводородов, двадцать миллионов тонн не менее ядовитой окиси азота. Кроме того, сажа, свинец, канцерогенный бенз(а)пирен… Всего и не перечислить! Достаточно сказать, что ученые уже обнаружили в выхлопных газах около двухсот компонентов. Лишь пять из них – нетоксичны.

Все это разносится ветром на многие километры, отравляет растительность, попадает в почву и водоемы. Некоторые вредные вещества в конце концов оказываются в грунтовых водах и загрязняют их. Дым промышленных районов ФРГ, Великобритании и Бельгии, как точно установлено, переносится воздушными потоками в Восточную Европу. Уже были случаи, когда английская копоть, долетая до Скандинавии, вызывала гибель рыбы в озерах. Шведские ученые, изучая состав дождя и снега, загрязненного заморскими промышленными отходами, выражают опасение, что в недалеком будущем такие случаи могут стать обычными.

Некогда богатая природа Соединенных Штатов Америки, сильно оскудевшая за последние десятилетия, сейчас буквально задыхается в отбросах. Неудивительно: в воздушный и водный бассейны этой страны попадает около половины всех загрязнений, создаваемых промышленностью и сельским хозяйством всего мира.

Проблемы, поставленные «тру бой-благодетельницей», как нельзя лучше иллюстрируют мысль Ф. Энгельса, высказанную в «Диалектике природы»: «Не будем, однако, слишком обольщаться нашими победами над природой. За каждую такую победу она нам мстит. Каждая из этих побед имеет, правда, в первую очередь те последствия, на которые мы рассчитывали, но во вторую и третью очередь совсем другие, непредвиденные последствия, которые очень часто уничтожают значение первых».

Говоря о непредвиденных последствиях деятельности человека, нельзя не сказать и вот о чем. Ряд ученых, изучающих процессы, происходящие в атмосфере, высказывают предположение о том, что в обозримом будущем возможны серьезные изменения климата на всей планете. Широкие исследования этой проблемы проводятся в Ленинграде.

– Уже сегодня, – говорит член-корреспондент Академии наук СССР Михаил Иванович Будыко, – хозяйственная деятельность людей оказывает заметное влияние на погоду и климат промышленных центров. Наблюдения показывают, что в крупных городах температура воздуха на несколько – порой до восьми – градусов выше, чем в сельской местности. Ветры здесь ослабленные, зато чаще ложатся туманы и выпадают осадки.

Еще большие сдвиги наблюдаются в сверхгородах, возникающих в США и некоторых странах Западной Европы. Эти огромные конгломераты промышленных и жилых массивов оказывают мощное воздействие на окружающую среду. Они отчетливо прослеживаются со спутников из космоса как крупные тепловые аномалии. Пока они еще не «греют» планету. Но есть такие расчеты: если сохранятся современные темпы развития энергетики, то уже через столетие на Земле будет выделяться почти столько же тепла, сколько она получает от Солнца.

Другой фактор, который влияет на климат промышленных городов и который может сыграть важную роль в изменении климата Земли, – это пыль, дым, выбрасываемые трубами. В 1970 году на телевизионном изображении, переданном с американского спутника, была отмечена гигантская зона загрязненного воздуха над Европой. Исследования, проведенные над Атлантическим океаном, показали, что с 1910 года по настоящее время количество мелких посторонних частиц в атмосфере Северного полушария возросло примерно вдвое.

Пока полностью не ясно, к каким именно последствиям приведет дальнейшее увеличение запыленности воздуха. Но некоторые специалисты связывают периоды оледенения планеты именно с появлением в атмосфере большого количества пыли (тогда вулканического происхождения).

Наконец, третий, важнейший, фактор влияния на климат – повышение содержания в воздухе углекислого газа – продукта сгорания топлива. Рост количества углекислоты в атмосфере должен привести в ближайшие двадцать пять лет к повышению температуры земной поверхности на 0,5–0,8 градуса. Это только влияние углекислоты, без учета того вклада в нагревание планеты, который обещает развитие энергетики!

Что означают эти доли градуса? В двадцатых – тридцатых годах нашего столетия наблюдалось так называемое потепление Арктики. Температура в Северном полушарии была выше нормы в среднем лишь на несколько десятых градуса. И тем не менее площадь морских льдов сократилась за время «потепления» на десять процентов, в ряде районов участились засухи, изменились речной сток, уровень внутренних морей. Повышение же температуры на три – четыре градуса, видимо, привело бы к тому, что полярные льды полностью растаяли бы за несколько лет.

Таковы факторы, которые могут повлиять на климат планеты и которые изучают сейчас ленинградские ученые. Ближайшая их цель – построить теоретическую модель возможных изменений глобального климата. Подобного рода вековой прогноз мог бы послужить основой для долгосрочного планирования хозяйственной деятельности в разных странах, для внесения коррективов в развитие отраслей и технологии с тем, чтобы предотвратить нежелательные последствия климатических изменений.

Многие западные ученые, с тревогой всматриваясь в пелену заводского и автомобильного чада, видят завтрашний день в очень мрачных тонах. Предотвратить «всемирный смрадный взрыв», утверждают они, можно, лишь прекратив дальнейшее развитие промышленности, для чего прежде всего надо остановить рост численности населения планеты, то есть приглушить взрыв демографический и ликвидировать его последствия.

Советских исследователей тоже волнует будущее природы, хотя в нашей стране воздействие промышленности на атмосферу, воду, почвы, растительный и животный мир значительно меньше, чем в Соединенных Штатах и других индустриально развитых капиталистических странах. Но – и это понятно – наше государство уже сейчас озабочено тем, чтобы остановить нежелательные изменения окружающей среды, сохранить и украсить нашу землю для нынешнего и будущего поколений. И путь к цели не в прекращении развития промышленности, а именно в ее развитии, планомерном и продуманном. Эта мысль всячески подчеркивалась, например, на сессии Верховного Совета СССР 1972 года, всесторонне обсудившей проблемы дальнейшего улучшения охраны природы и рационального использования природных ресурсов. Советский парламент постановил считать заботу о чистоте атмосферного воздуха и вод, о бережном отношении к земле и ее недрам, к животному и растительному миру одной из важнейших государственных задач. А вскоре Центральный Комитет КПСС и Совет Министров СССР приняли постановление «Об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов», в котором перед министерствами и ведомствами, партийными и советскими органами поставлены, в частности, задачи усиления контроля за проведением работ по сокращению вредных выбросов в воздушный и водный бассейны.