сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 32 страниц)
Николай ухмыльнулся. На самом деле каждый человек раб своих страстей. Один не может не копить деньги – и копит, другой не может жить без шлюх – и не живет. Антиквариат, дачи, машины, виллы, самолеты, яхты и бизнес-империи – все это наркотики, делающие их владельца рабом. Вот и он своего рода наркоман, без воли и даже без желания бороться с главным своим пороком: очертя голову бросаться в игры со смертью. Впрочем, не всели равно, вечно никто не живет.
Так оптимистично подытожив рассуждение о смысле бессмысленности жизни, он вновь ухмыльнулся.
Однако как бы не сладиться. Солнце. Солнце горит в выцветающем небе, а внизу сверкает на гребне каждой волны. Он заглянул в пустую сумку, где одиноко болтались пять банковских пачек, и пожалел, что не приказал Мэри оставить хотя бы банку с пепси.
Вспомнив об этой влюбленной парочке, покачал головой. Удивительно ощущать себя добрым самаритянином. Жаль только, что все мимолетно и поддается немедленному разрушению: деньги, полученные столь чудесным образом, будут немедленно потрачены (благо в наше время есть на что потратить), а последующие трудности обязательно ударят по неокрепшему союзу милиционера и, возможно, несостоявшейся шлюхи… Николай покачал головой, весело недоумевая: уж не позавидовал ли он честному чувству двух молодых неопытных людей?..
Водная станция приближалась. Уже был виден проход в бухту, защищенную волнорезом. "Хватит думать о чепухе, – решил он. – Надо подумать о том, что лично его ожидает". Объективно рассуждая, ничего хорошего. Он мясо, приготовленное на корм четвероногой и двуногой скотине. Одни будут есть, другие наблюдать. Мгновенно вспыхнула злость, постоянно плещущая где-то наготове. Легковоспламеняющаяся душа, пропитанная горючим эфиром… Ладно, будет вам забава.
Значит, гости не собираются сегодня завтра Ждать эти важные персоны наверняка не станут, поэтому представление следует ожидать уже сегодня к вечеру.
Нет, скорее всего завтра. Сегодня не все прибудут, надо дождаться всех. Доходы идут от тотализатора Немного наличных – он вспомнил атташе-кейс, набитый долларами! – гораздо больше безналичных И сегодня же надо ожидать прямого предложения принять участие в боях Непонятно, какова во всем этом роль Нины, любимой дочери Барона, всеобщего хозяина?
Он завел лодку в бухту и мимо загорелых медлительных рыбаков проплыл к месту, откуда почти два с половиной часа назад отплывал и куда уже спешил шустрый моряк Валера.
Валера оказался наблюдательным парнем Он сразу заметил, что акваланг другой, искоса бросил взгляд на Николая, тут же взглянул на сумку милиционера, которую тоже, вероятно, признал, открыл было рот и закрыл Он, оказывается, обладал целым букетом достоинств, к наблюдательности, например, прибавлялась сообразительность. Николай дал ему еще сотню, и на хитром лице морского волка теперь не отражалось ничего, кроме удовлетворения от хорошо прожитого утра.
– Машина в целости и сохранности, – тут же сообщил он.
– Это хорошо. Ты не мог бы принести мне и паспорт, чтобы не ходить к вашей Акуле?
– Конечно Николай прошел к джипу, открыл дверцу, бросил сумку на сиденье, заглянул в проход за спиной между креслами (автомат мирно ожидал хозяина), закурил Напротив термометр на стене станции показывал тридцать семь градусов. Это в тени. То-то, одевшись, он почувствовал кожей ткань рубашки: немного обгорел, конечно. Мимо проходили люди, преимущественно голые. У женщин и девчонок тесемочки трусиков держались чуть ли не на талии, что доставляло удовольствие не только обладательницам голеньких попок, но и зрителям Неизвестно, кому больше.
Прибежал взмыленный боцман с паспортом На этот раз ничего не получил, а все равно остался доволен.
Николай включил мотор, отжал сцепление и отправился в дом отдыха Качаури.
По дороге, однако, заехал в свой, снятый на месяц домик, где в саду вновь встретил хозяйку, Валентину Петровну, тут же запевшую:
– Вот и хорошо, вот и отлично, а то я уж подумала, вы опять пропадете. Сегодня обязательно приезжайте ночевать У вас, наверное, друзей много?
По голосу ее и по виду нетрудно было догадаться, что и отсутствие Николая не слишком ее опечалит.
А там?.. Кто их знает, женщин.
Николай, раскланиваясь, прошел в домишко, проверил свою сумку, вещи, нашел полиэтиленовый пакет, сунул в него паспорт и пачки долларов. Одну впихнул в карман Стоя посреди комнаты, внимательно огляделся.
В углу, вместе с косами чеснока, висел капроновый чулок, набитый луком Он отодвинул овощи в сторону и подвесил пакет с паспортом и пачками долларов на один из гвоздиков. Потом вернул связки чеснока на место, прикрыв чулком с луком. Все как было, а пакета не видно.
Вот и ладно Не прощаясь с Валентиной Петровной, вышел из дома, незамеченным прошел через сад, закрыл за собой калитку. Вытащил пачку сигарет из кармана, достал сигарету, прикурил. Рубашка прилипла к спине.
На солнце градусов сорок пять. Он сел в душный салон и скоро уже был на набережной. В заднем кармане брюк туго сидела пачка валюты. На ходу извлек доллары и бросил рядом на сиденье.
Возле магазина готовой одежды, класс которого подчеркивали белые заграничные двери с горящими на солнце почти золотыми ручками, он остановился Выйдя из машины, ступил на цветные плиты тротуара (словно попирая панцири стилизованных черепашек-ниндзя), окружавшие вход в магазин. Вошел.
Здесь было прохладно. К нему ринулась было симпатичная цыпочка, но ей дали пощебетать ровно столько, сколько потребовалось, чтобы издали убедиться в платежеспособности посетителя. Николай и не скрывал этого, держа в руке прихваченную с сиденья джипа пачку долларов. Доллары и послужили доказательством серьезности его намерений.
Ему быстро подобрали летний серо-голубой костюм, пару рубашек, туфли, два галстука: ярко-синий в черную полоску и такой же, только красный. Еще подобрали темные очки, все заставили примерить, долго восхищались его великолепным видом (цыпочка искренне) и огорчились неподдельно, когда он стал раздеваться, чтобы переодеться в дешевенькое собственное одеяние, в котором пришел сюда.
Он заплатил семьсот двадцать условных единиц, получил большую, перевязанную голубенькой лентой коробку и теперь уже окончательно отбыл в заповедник.
Николай приостановился на холме перед спуском к комплексу Барона. Внизу было заметно оживление.
Возле ворот стояли два охранника в камуфляжных костюмах. С автоматами на плечах и потоками пота под одеждой. В этот момент как раз проверяли документы у белой, издали словно отлитой из полированного молочного стекла, видимо, японского происхождения машины. Тот охранник, что смотрел протянутые из окна документы, одновременно что-то диктовал в телефон, наверное, данные гостя. Послушал несколько секунд, возвратил, отступил, ворота распахнулись, и машина проехала.
Возле главного входа уже стоял десяток других машин, некоторые отъезжали и исчезали в грузовом лифте, немедленно опускавшем за собой тяжелые двери. Суетились какие-то ребята в галстуках, выносившие из машины баулы, чемоданы и просто сумки: дом отдохновения активно встречал достойных гостей.
Глядя на всю эту суету и понимая, что косвенным образом все это солнечное кипение внизу творится и за его счет, он злобно и мстительно стал приглядываться. Но отсюда, сверху, подробностей было не разглядеть, лица людей казались похожими, ни разу не виденными. А прибывшее количество голых в ярких купальниках людей на пляже и причале, вероятно, состояло из нетерпеливых любителей природы.
Он услышал издали приближающийся шум мотора и решил поехать первым. Тронулся. Темный "Крайслер" величиной с дом пронзительным гудком сдул его с узкой дороги и прошелестел мимо. Николай уже готовился, поддав газу, следовать за гигантом, как вдруг его лобовое стекло взорвалось, он инстинктивно упал на сиденье рядом, прикрывая рукой лицо от осколков, мелкими градинками осыпавших его. И только через мгновение, когда услышал металлический удар по металлу кузова, а следом рассыпалось еще одно стекло, понял, что в него стреляют.
Дальше все прошло очень быстро: он правой рукой с пола подхватил автомат, другой распахнул дверцу со стороны пассажирского сиденья и, отталкиваясь ногами и рукой, уже летел через дорогу в заповедные заросли. В зарослях прыгнул в сторону, попал в какую-то канаву, затих, попытался определить, откуда бьют, и не смог, потому что наступила тишина.
Да, стекла не взрывались, кузов не дребезжал от тяжких огнестрельных ударов, и лишь отдалялись звуки двух работающих моторов: затихающий шепот мастодонта и более резкий, тающий в небе вертолетный.
Почему-то он сразу уверился в том, что стреляли с вертолета. А когда вернулся к машине, окончательно убедился в правильности догадки, найдя пробоины в капоте и на крыше салона. Всего пробоин было пять, а с учетом двух разбитых стекол приходилось констатировать меткость стрелка: с движущегося вертолета и так относительно кучно!..
Николай следил за вертолетом сколько мог. Мог недолго, потому что вертолет скоро скрыли холмы, когда, уже где-то за городом, тот пошел на снижение. "Ладно, даст бог выясню", – подумал он. Так или иначе, концентрация событий оставалась высокой.
Мотор его машины продолжал тихо работать и, кажется, не был поврежден. Он открыл капот и бегло проверил. Ничего не обнаружив, сел в кабину и наконец тронулся вниз по петляющей между скал дороге.
Оба охранника, еще незнакомые Николаю, молча оглядели повреждения, один зачем-то сунул палец в пробоину, покачал головой.
– Где это тебя?
– Здесь наверху. Какой-то вертолет. Вы не в курсе, что тут за боевые вертолеты летают?
Теперь покачал головой другой охранник.
– Мало ли летают…
– Весело у вас, – резюмировал Николай и отъехал.
Документы не проверили, значит, насчет его имеются особые инструкции. Какие только? Все позволялось, пока не придет час "X". И тогда его возьмут в оборот. В зеркале заднего вида он увидел, что охранник говорит по телефону, вероятно, докладывает о его прибытии.
Николай поставил свой раненый джип рядом с обогнавшим его "Крайслером". Шофер, похожий на всех шоферов в мире, как раз открывал дверцу, откуда не вылезал, а почти выходил высокий видный мужчина в сером костюме неземного покроя. Не замечая шофера, он тем не менее что-то сказал неведомо кому, но так степенно-тихо, что относиться это должно было именно к тому. Впрочем, ни шофер, ни хозяин не замечали хамства, за годы перестройки прошедшего высокую школу эволюции и обретшего градационные различия.
Серый господин бросил взгляд на Николая, взвесил его на социальных весах, чуть дольше смотрел на простреленный джип, бросил в воздух еще несколько тихих слов и пошел к входу, навстречу спешащему мальчику в галстуке.
Николай взял коробку с одеждой, вспомнил о забытом всеми автомате, замялся было, но тут же нагло повесив его на плечо, двинулся вслед за все-таки очень знакомым ему серым господином.
В вестибюле его ждали. Видимо, охранник у ворот сообщил. Но того, кто его ждал, он сейчас увидеть не предполагал.
Почти пританцовывая от нетерпения и одновременно чудным образом сохраняя важность хозяйки, – странное сочетание, почти на грани возможного, подумал Николай, но тут же отвлекся, немедленно очарованный – к нему навстречу в красной, похожей на соломенную шляпке спешила Нина. Она была в очень легком темно-красном, почти лиловом платье с черной каймой. И радостно дрогнули, увидев его, ее необыкновенно мерцающие ресницы – дрожащий вспыхивающий блеск в глазах, улыбка счастья и возбуждения, невольно изгибающая ее губы, – Николай вдруг отчетливо осознал, как хотел увидеть Нину. Он стоял с костюмной коробкой, с автоматом на спине – и глупо билось сердце, лоб стянуло, а торжествующая Нина уже брала его под руку и вела за собой.
Все прошло мгновенно, но какой оставило след!
Николай шел рядом с Ниной в каком-то недоумении.
Через ладонь чувствовал ее всю и не мог ничего понять: наваждение? гипноз? или только сейчас созревшее последствие тех поцелуев?..
– Куда мы идем? – спросил он.
– К тебе. Ты оставишь свою коробку и.., ты хочешь есть? Мы можем что-нибудь с собой взять на пляж.
– Мы пойдем на пляж?
– Да, я тебя ждала, ты весь день пропадал и вчера… – Облачко затмило ее ясный лик, но тут же вновь вернулось сияние.
– Я бы не отказался перекусить. Завтракал часов в семь и ничего больше не ел.
– Вот и хорошо.
Они вошли в лифт, мигом доехали, потом по малахитовому коридору дошли до его номера. Щелкнув замком, открылась дверь. Нина сразу же прошла к телефону, подняла трубку и, приказав соединить с кухней, сразу стала обсуждать меню. Сообщив, куда принести заказ, повернулась к Николаю. Он тем временем прошел в спальню, убедился, что Лены нет, записку не оставила, и, сбросив коробку и автомат на кровать, вернулся в гостиную и уже стоял у открытой дверцы холодильника. Так хотелось пить!
– Будешь что-нибудь? – спросил он ее.
– Что и ты, – быстро ответила Нина.
И это было приятно.
Он взял три банки пива, одну отдал ей, а оставшиеся две тут же выпил. Оказывается, об этом он тоже подсознательно мечтал. Упал в кресло, вытянул ноги и закурил.
Нина подошла, села на ручку кресла, взяла сигарету из его пальцев.
– Пойду в душ, жара… – сказал он и поднялся.
Нина, затягиваясь, смотрела на него, и молчаливый дрожащий блеск затененных ресницами волшебных глаз завораживал его.
Когда Николай вышел из душа, на одном из столов были расставлены тарелки.
– Я первое блюдо не взяла, мы же на пляж идем, лучше захватим фруктов. Я-то не голодна, а ты ешь.
Нина взяла себе джин с тоником, Николай же предпочел водку. Выпив, стал с жадностью поглощать еду: салат из огурцов и помидоров, салат "рыбный с майонезом и зеленью, огромный кусок свиной отбивной с рисом и зеленым горошком, после взял заливную рыбу, что вконец развеселило молча наблюдавшую за ним Нину.
– У меня появилось ощущение, что ты и меня можешь съесть, – пояснила она сквозь смех.
– Конечно, – решительно подтвердил Николай, – маслом намажу и слопаю.
Из солидарности он тоже выпил джина с тоником.
Потом закурил. Настенные часы показывали половину второго, – Ну что, пойдем? – спросил он.
– Пойдем.
Нина положила в пакет яблоки, груши и мандарины, и они вышли.
Глава 22
НЕЛЮДИ
На пляже Нина решительно потянула его прочь от причала.
– Здесь много народа. Пойдем за ограду, я знаю совершенно безлюдную бухточку. Одна я не могу туда ходить, с большой компанией и охраной не так интересно. Ну а с тобой мне сам черт не страшен.
И это тоже было приятно.
В ограде была калитка, вернее, небольшие ворота, возле которых тоже дежурил охранник. Нину он узнал, но все равно позвонил кому-то. Потом выпустил их.
– От кого вы так предохраняетесь? – спросил он ее.
– От всех. Сейчас же нищих развелось!.. И наркоманов полно. Молодежь, здесь им раздолье, делают, что хотят. Ночью тут лучше не показываться. Запросто убьют. А женщин насилуют. Облавы устраивают, а толку-то. Каждый год этих наркоманов становится вдвое больше. Это же статистика, геометрическая прогрессия.
Немного погодя насыпной пляж кончился; песок постепенно истончался, ближе подходя к кромке воды.
Стали попадаться камни, крупные обломки, а скальные отвесы, служащие внутренней основой всех окружающих холмов, наклонялись все круче.
Нина показывала дорогу. Идти пришлось довольно долго. Вначале поднялись по достаточно утоптанной дорожке на холм и вдоль обрывов над морем двинулись дальше. Потом пошли крутые каменистые тропинки сквозь мелкий смешанный лесок, с душистыми представителями южных хвойных, и, когда вновь внизу открылось море, спуститься было нельзя, да и пляжа как такового не было: скалы поднимались прямо из воды.
Был самый разгар дня, все плавилось вокруг, ветерок почти не освежал, и только густел воздух от запахов земли, камней и горячей хвои, и только ритмично шуршали волны и резко отовсюду ругались чайки.
А то и дело открывающееся море синело и больше кололо сплошными крупными серебряными звездами…
Наконец Нина сбежала по тропинке к достаточно просторному заливчику, сбросила шляпу на песок, оглянулась. Николай, сошедший шагом, уже подходил.
Он положил сумку рядом с ее шляпкой, а Нина уже расстилала что-то похожее на скатерть, на которую, едва разувшись, стала босыми ногами и тут же начала раздеваться.
Николай снял туфли, рубашку, брюки, бросил все рядом на песок. Хотелось сразу окунуться. Он уже предчувствовал обжигающую прохладу, смывающую пот и усталость. Надо же, не накупался сегодня! Впрочем, юг – здесь можно купаться бесконечно. Нина повернулась к нему спиной, попросила расстегнуть длинную, почти до талии "молнию". Высвободила плечи, и платье легким холмиком легло вокруг щиколоток. Купальника под платьем не оказалось. Нина, не глядя на Николая, переступила платье и, вся коричневая от загара, сильная, тонкая, крепкая, пошла по песку к серо-зеленым волнам, невысоко вздымавшимся, прежде чем обрушить на берег пену на гребне.
