Текст книги "Пророчество Золотого Перуна"

Автор книги: Михаил Попов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 39 страниц)

– Но хватит ли у нас сил? У меня всего сотня бойцов, – растерянным голосом сказал молодой каган. – Да, они свирепы, каждый стоит в бою десяток обычных воинов, они не боятся ничего, и пойдут за мной и в огонь и в воду, но… всего сотня!

Черный усмехнулся:

– Их будет всего трое. Если не двое…

– А велика ли свита? Конные, или пешие? Насколько хорошо вооружены? – в Отраке заговорил успешный полководец, которому прочили превзойти грозную славу отца.

– Никакой свиты. Всего три человека, или, как я уже сказал, может быть и двое.

– Великие воины или чародеи?

– Один плохенький шаман, второй кое-как умеет сражаться. Вот если девчонка с ними будет – ее, что бы ни случилось взять живой. А тех двоих, как получится.

Отрак почесал затылок. Сложно воину понять замыслы колдунов. Да и нужно ли?

Глава 25

Небольшой лагерь, расположился на самой вершине холма. Место было выбрано грамотно: никто не сможет подкрасться незамеченным, в то время как сам лагерь, практически не заметен с дороги. Густые кусты, покрывающие вершину, надежно укрывали отсветы костров, и зорких дозорных.

В центре небольшой, расчищенной от кустов площадки, столпились несколько ратников, с любопытством рассматривая приведенных дозорными пленников. Перед ними, выступив на шаг вперед, стоял парнишка лет четырнадцати. Полный доспех, чистая парчовая рубаха под кольчугой, украшена тонкой золотой вышивкой, такие же порты, и красные сапожки с лихо загнутыми носами, выделяли его на фоне остальных. Даже шлем у него был не обычный гладкий, а украшенный чеканкой, с небольшим алым прапорцем на шишаке. Мелкоячеистая брамица спадала на плечи, негромко позвякивая при каждом движении головы.

– Кто такие будете? – строго спросил подросток, давая понять, что он здесь является самым главным.

– Путники, – сказал Яросвет.

– Хороши путники, – усмехнулся подросток. – Кони у вас боевые, сами потрепанные, у одного меч, да кольчуга под рубахой спрятана. Еще и волк, говорят с вами. Скорее уж вы тати ночные.

– Не тати мы, – хмуро ответил Сергей.

– Ага, как же. Так тать и признается, что он тать. Небось, от своих отстали. Вон, как неслись. Чуяли, что недолго осталось худые дела творить!

– От каких своих?

– Да утром промчались, – охотно пояснил ратник, вставший за правым плечом подростка. – Жаль, не вовремя нас увидали, свернули. Догонять поздно было. Так хоть споймали, и то хорошо.

– Это они, Яросвет! – Сергей повернулся к другу, и лихорадочно блестя глазами, схватил его за плечо. – Мы их почти догнали!

– Вот и признались, – довольно подвел итог подросток. – Жаль, деревьев здесь нет, вздернуть негде. Но ничего. Поступим с вами по старому: кишки выпустим, в животы камней набьем, и отпустим на все четыре стороны. В назидание тем, кто мирным людям житья не дает! Славун!

Стоящий за правым плечом витязь, нехорошо улыбаясь, сделал шаг вперед. С тихим шипением, хищно изогнутая сабля покинула обшитые простой кожей ножны. Сергей чуть присел, пристально окинув взглядом пространство вокруг. Он даже не обманывал себя, что справится хотя бы с одним Славуном, не то что со всеми ратниками. Но и просто так позволить себя заколоть, он не собирался. Рядом с ним, Яросвет, медленно поднял руки – волховать против честных людей последнее дело, но когда тебе собираются вспороть живот, как-то перестаешь отделять честных от дурных.

– Погодь Мечислав!

Невысокий кряжистый мужик, растолкал столпившихся как бараны ратников, и подошел к подростку. Что-то было знакомое в его широком лице, в вислых длинных усах, но понять что, Сергей не мог. Да и не до этого было. Его глаза пристально следили за Славуном, который поигрывал саблей, пуская солнечных зайчиков.

– Не тати это, – уверенно заявил мужик, вытирая испарину с широкого красного лба. – Рассказывал я тебе про них. Это за ними Клык гонялся. Только с ними еще девка была.

– Кряжедуб! – вспомнил Сергей.

– Видишь, и они меня признали!

Подросток, которого Кряжедуб величал Мечиславом, разочарованно вздохнул.

– Ты уверен?

– Уверен, боярин. Не тати они. Наоборот – Клыка потрепали так, что, говорят, он еще не скоро ходить сможет. А уж бегать, так вовсе никогда.

– Врут! – Яросвет опустил руки, и прислушивался к их разговору. – Давно уже бегает. И утром, как раз мимо вас пробежал!

– Брешешь! – убежденно сказал Кряжедуб. – Я своими ушами слышал…

– А я своими глазами видел, – прервал его Сергей. – Несколько дней назад, он едва весь не спалил. Не успел я его достать. Удрать успел, скотина такая!

– Эх, знать бы заранее, что это Клык! – Мечислав едва не заплакал от досады. – Уж мы бы его точно догнали!

Он подозвал к себе дозорных, которые привели Сергея и Яросвета.

– Оружие у них отобрали?

– А как же!

– Ну-ка, дай, – он взял протянутые шалопугу и меч. Шалопуга его не заинтересовала, а вот меч он долго рассматривал, восторженно прицокивая языком. – Славный меч. Где взял такой?

– Подарок, – уклончиво ответил Сергей.

– Хороший подарок. Не продашь? Золота по весу дам! – и, когда Сергей ответил отказом, вздохнув, протянул его рукоятью вперед. – Жаль. Забирай. Садитесь к костру, поедим, заодно расскажете, почему с Клыком гоняетесь друг за другом, туда-обратно.

Сергей забрал меч, и облегченно вздохнул, когда привычная уже тяжесть, чуть оттянула пояс. Не так давно не знал как можно с этой железякой ходить – в ногах путается – а сейчас без нее, все равно что голый.

– Не обижайся, боярин, некогда нам есть. У Клыка та девушка, о которой Кряжедуб говорил. Нам каждый миг дорог. Если отпускаешь нас, то мы уж поторопимся, а?

Рот Мечислава капризно скривился, но тут, Кряжедуб, подмигнув Сергею, сказал:

– Двое их, супротив двух десятков. Может поможем, а, боярин? К тому же, самого Клыка споймать можно. Вот, батюшка вами гордиться будет! Да и девку из полона освободить – самое что ни на есть геройское дело!

Глаза молодого боярина заблестели. В них уже отражался блеск мечей, столкнувшихся в яростной схватке. Он повернулся к ратникам, и закричал:

– Потушить костры! По коням! И только попробуйте мне не догнать этих татей!

Застоявшиеся кони, обрадовано сорвались с места в карьер. Вырванные задними копытами комья земли, взвились в воздух, засыпая тех, кто имел неосторожность оказаться сзади. Отплевываясь, Яросвет остро позавидовал Сергею, который сейчас скакал в первом ряду, рядом с Мечиславом, Славуном и Кряжедубом. С другой стороны, лишний раз попадать на глаза молодому боярину не хотелось. Кто знает, какая муха его в следующий момент укусит? А то, что мухи его кусают часто, Яросвет уже понял.

Метелица, недовольная, что опять приходится глотать пыль из-под копыт Грома, недовольно заржала, и дернула привязанный к луке седла Грома, повод.

– Ну-ну! Остынь, волчья сыть!

Кряжедуб чуть приотстал от Мечислава, и наклонившись в седле, похлопал белоснежную шею ликиного скакуна.

– Как же вас угораздило?

Яросвет бросил взгляд на Кряжедуба, умело втиснувшего своего жеребца между ним, и скакавшим справа ратником. Солнце, перевалившее зенит, и медленно скатывающееся за край земли, подсвечивало широкую фигуру витязя, слепя глаза множеством зайчиков, разлетающихся от надраенных стальных бляшек, густо нашитых на рубаху из толстой воловьей кожи.

– Да вот так… – кратко, но емко, описал ситуацию Яросвет. – А ты как тут очутился?

Прежде чем ответить, Кряжедуб наклонился, и похлопал своего гнедого жеребца по лоснящейся мускулистой шее. Обрадованный лаской конь, мотнул головой, звякнула сбруя.

– Да вот так же, – в тон ответил Кряжедуб. – Я ж говорил, что боярину Морозу служу. А Мечислав – сын его младший. Старшие на рубежах головы сложили, Русь защищали. Только он и остался. Боярин в нем души не чает, балует, вот и вырос он немного капризным. Но ты не смотри, отрок он правильный, прислушивается к старшим, на своем не настаивает, если видит, что не прав споначалу был. Беда в том, что уже врага воевать рвется. Как братья старшие. Воинскую науку он хорошо выучил, да только, сам видишь, молод слишком, ему бы годика три-четыре погодить…

– Стало быть, любящий отец, желая оградить сына от больших сражений, отправляет его за мелкими татями охотиться? – поинтересовался Яросвет.

– В корень зришь! – восхитился Кряжедуб. – Именно так. Отрок горячий, того и гляди, вопреки отцову слову удерет в дружину князя проситься. Вот боярин и решил таким образом его отвлечь. Собрал ратников, которым более всего доверяет, и дал ему в малую дружину. В их числе и меня. Присматриваем за мальцом, да потихоньку обучаем всему, что самим известно.

Мечислав ведь рад – люди его благодарят, что всех татей окрест повывел. Настоящим героем себя чувствует. Для полного счастья, только поимки Клыка ему не хватает. Вбил себе в голову, коли и этого татя к отцу полоненным приведет, тот его сразу порубежником отпустит.

– А почему именно Клыка?

– Да ты что, из леса только вылез? – удивился Кряжедуб. – У Клыка под рукой больше полусотни людей ходит. Это, брат, сила весомая. У нашего боярина всего три десятка ратников, из них опытных воев всего десяток. Остальных по весям собрали, кто помоложе, да покрепче.

Яросвет через плечо огляделся, пересчитал мчащихся рядом всадников.

– Это ж что, все опытные тут собрались?

Кряжедуб хохотнул так, что соседние жеребцы прянули в стороны, а его собственный вздрогнул, сбиваясь с мерного галопа, едва не путая весь строй. Только Гром Яросвета, продолжал скакать как ни в чем не бывало.

– Нет конечно же! Боярин сына любит, но дураком не является. Кто ж городец без защиты оставит? Только я, да Славун, в прошлом, на княжей службе отметились. Остальные – сиволапые.

– Ничего себе, сиволапые! Нас вона как взяли! И пикнуть не успели!

– Так то не потому, что они такие ухватистые! – усмехнулся Кряжедуб. – А потому, что вы как две вороны. К тому ж, думаешь, мы со Славуном портки у костров просиживаем? Гоняем их целыми днями! Вдалбливаем в их головы ратное дело. И, как сам видишь, наука наша впрок идет. Да и Мечислав от них не отстает. Наравне со всеми воинские ухватки оттачивает! Ты, думаешь, чего он так в твоего друга вцепился? Просто я ему показал ту ухватку, которой ваша девка меня ринула. Мечислав теперь ни спать, ни есть не будет, покуда из твоего друга другие ухватки не вытянет!

Сергей до рези в глазах всматривался в полоску горизонта, темным росчерком разделяющую небо и землю, в надежде увидеть похитителей Лики. Но первым, всадников заметил Славун. Привстав в стременах, он ткнул пальцем вперед, и чуть влево.

– Там!

Все, как один, обернулись в ту сторону. Кто-то подтвердил радостным возгласом, но прошло еще как минимум пятнадцать минут бешеной скачки, прежде чем Сергей увидел вдалеке темное облако из поднятой копытами пыли.

При виде удирающих разбойников, у загонщиков открылось второе дыхание. Со свистом и улюлюканьем, подгоняя коней, они с новыми силами устремились вперед. Но и убегающие, кажется, заметили погоню, и настегивали бедных коней, заставляя бежать быстрее, чем те могли.

– Славун, как думаешь, успеем их до леса перехватить? – поинтересовался Мечислав.

Славун долго всматривался, озабоченно закусив губу.

– До леса-то успеем, у нас кони свежее. Только они не к лесу торопятся. Среди них есть вестимо кто-то, кто окрестности знает.

– И что? – не понял Мечислав.

– Капище Волоса там, – пояснил Славун. – Тын вокруг такой, что с наскоку не возьмешь. Если успеют там закрыться, сложно будет их оттуда выкуривать!

– Ворота выбьем! – азартно воскликнул Мечислав.

– Чем? – вздохнул Славун. – Кустами? До деревьев да обратно, коней гонять – только животных измучаем!

– Тогда надо успеть раньше перехватить! – категорично заявил Мечислав. Он повернул голову, и крикнул через плечо: – Эй, как окажемся на расстоянии выстрела, всем стрелы метать! За каждого сбитого десять кун даю! За выжившего двадцать! А кто Клыка подранит, гривну пожалую!

– Там девушка, – напомнил Сергей.

– Да, – вспомнил Мечислав, – девку что б не задели! Не то, смотрите у меня! Лично семь шкур спущу! Вы меня знаете!

Расстояние медленно но верно сокращалось. Сергей уже отчетливо видел спины разбойников, но, как ни всматривался, разглядеть среди них Лику так и не смог.

– Сергей, ты ее видишь? – донесся голос Яросвета, через топот и улюлюканье ратников.

– Нет! – отчаянно крикнул Сергей.

– Я вижу, – не поворачивая головы, бросил Славун. – У первого, через седло перекинута. Значит жива, мертвую с собой тащить бы не стали.

У Сергея камень с души свалился. Славун уже доказал, что его зрение может посостязаться с неизвестной в этом мире подзорной трубой, и если говорит что видит, значит видит.

Он пришпорил Буяна, который длинным прыжком сразу выметнулся вперед, оставляя Мечислава и его ратников позади. Мимо свистнули несколько стрел, но расстояние было еще слишком велико, и каленые острия беспомощно тюкнулись в землю не задев ни одного из преследуемых. Упругое серое тело, рассекая высокую траву, рванулось наперерез головному всаднику. Волчий вой заставил коней шарахнуться в сторону. Волк попытался вцепиться в горло гнедому жеребцу, но промахнулся, вынужденный уворачиваться он сверкнувшей полоски стали. Кони шарахнулись в сторону, выигрывая преследователям драгоценные минуты. Но все оказалось напрасно.

– Не успели! – прозвучал за спиной горестный восклик Славуна.

Впереди, больше не загораживаемый спинами разбойников, показался высокий забор из потемневших от времени бревен. Не замедляя хода, разбойники влетели в гостеприимно распахнутые ворота. Глухо стукнуло дерево, и массивные створки захлопнулись почти перед самым носом преследователей.

Сергей осадил Буяна так резко, что едва позорно не вылетел из седла, как и при первой встрече с Кряжедубом. Но на этот раз, все же сумел удержаться.

Рядом взрыл копытами землю Гром Яросвета.

– Эх, чуть-чуть бы! – в сердцах сплюнул Яросвет. – Если б волк не промахнулся, сейчас бы Лика у нас была!

– Скорее, на такой скорости шею бы себе свернула, – остудил его рассудительный голос Кряжедуба.

Ратники быстро рассредоточились вокруг капища, следя, что б никто не улизнул не замеченным.

Сергей с Мечиславом и Славуном, объехали вокруг тына, в надежде найти уязвимое место. Куда там! Толстые, в обхват взрослого мужчины, бревна, подогнаны так плотно, что муравей не пролезет. Темное от времени дерево, без малейшего следа гнили, вверху заточено так остро, что все штаны порвешь, пока перелезать будешь. Хотя, особо не полазаешь – в высоту тын в два человеческих роста, не меньше. И ворота ему подстать. Широкие доски, окованные полосами металла, наверняка в толщину не меньше ладони, такие даже тараном будет пробить не легко. А само капище небольшое. Как прикинул Сергей, внутри не больше полусотни человек могло бы поместиться, плюс лошади. За таким даже полтора десятка Мечислава могли уследить без особого труда, не боясь, что ночью кто-то тайком удерет в лес, до которого всего версты две.

– А изнутри, наверняка насыпь до середины, – подвел итог Славун. – Знакомое дело. На совесть лажено. Осаду долго держать можно. Им обороняться удобно, капище маленькое, а вот нам туда лезть не с руки. Будут по головам бить – там наверняка помостки по верху тына пущены.

– Ярко, – позвал Сергей, – вот объясни мне, капище, это ведь где богам молятся?

– Ага.

– А чего ж тогда такой заборище отгрохали, что в пору вокруг города ставить?

– Капище не только для жертв богам предназначено, – ответил за Яросвета Кряжедуб. – Бывает, обряды волхвы справляют, которые нельзя постороннему глазу видеть. А бывает, сюда степняки захаживают. Вокруг веси такой тын не поставишь, да и оборонить его сложно будет. Вот, ежели что, на капище люди и бегут. Сам видишь, с наскоку тут не возьмешь, а степняк только наскоком и умеет, надолго не останется. Еды с собой взять, и можно ждать, когда назад в свою степь уйдут. Там-ить, даже колодец есть.

– Именно так, – поддержал Мечислав. – Боги только тем помогают, кто сам не зевает.

Пока они разговаривали, Славун уже вовсю командовал ратниками, особо нерасторопных поминая аж до третьего колена. Трое уже неслись на конях в сторону леса, за хворостом.

Мечислав встал напротив ворот, и прищурив глаза, в которые нещадно било закатное солнце, крикнул, приставив ладони ко рту:

– Эй, там, Клык, сдаться не хочешь? Обещаю легкую смерть и тебе, и твоим татям!

Все замерли ожидая ответа. После недолгой паузы, над воротами показалась голова, лежащая на широких плечах, без всякого намека на шею. Солнце мешало рассмотреть лицо смельчака, высвечивая лишь черный контур грузного тела, но стоило ему заговорить, как Сергей без колебаний узнал хриплый, грубый голос Клыка.

– Кто это такой смелый пищит? – под радостный гогот невидимых за тыном мужиков, крикнул Клык. – Никак морозовский щенок растяфкался?

Мечислав побагровел, но, когда заговорил, голос звучал ровно, и даже равнодушно:

– С тобой, тать, не тяфкает, а разговаривает боярский сын Мечислав! Отдай девушку, бросай оружие, и я, так и быть, замолвлю перед отцом за тебя словечко!

– А ты сам сюда зайди, да возьми девку, коли смелый такой! А может быть, тебе ее по кусочкам скинуть?

Клык огляделся, нашел Сергея, стоящего в стороне и махнул ему рукой:

– Ну что, щенок, все еще жив, как я посмотрю. Давай меняться: я отпущу девку, а ты придешь сюда, без оружия. Как тебе такой вариант, или боишься?

Сергей вынул меч, бросил траву, и шагнул вперед.

– Да я тебя голыми руками порву!..

Кряжедуб с Яросветом схватили его за руки, за плечи, и оттащили назад, под обидный смех Клыка.

– Не дури, паря, – сказал Кряжедуб. – Не перед тем храбрость показать решил.

Солнце повисло над самым горизонтом. Огромный багровый шар, уже не слепил глаза, но окрасил траву и кусты кровавыми отсветами. Кряжедуб хмурился, считая это дурным знаком. Мечислав, с юношеской беспечностью отмахивался от предостережений старого воя, ломая голову, как быть дальше. Все предложения категорично отвергались Славуном, подкреплявшим свои слова весомыми аргументами. Мечислав и сам понимал, что ни притащить бревна для тарана, ни поджечь мореное дерево тына, ни, тем более, перелезть без потерь через тын, с силами имеющимися в его распоряжении не получится. Чем ниже садилось солнце, тем смурнее становился Мечислав. С одной стороны, время играло на него, с другой, у Клыка людей побольше будет, если решится на вылазку, неизвестно, на чью сторону боги встанут. А если измором их брать, сколько сидеть придется? Погруженный в такие мысли, он даже не заметил как шушукались о чем-то в сторонке Сергей и Яросвет, как потом отозвали Кряжедуба, как Кряжедуб позвал Славуна, и как все вместе чему-то восторгались, хлопая покрасневшего Яросвета по плечам.

Славун откашлялся, привлекая внимание Мечислава:

– Боярин, разговор есть. Хлопцы задумку имеют, как в капище попасть. Не хочу послушать?

Мечислав лишь вяло кивнул. Славун подтолкнул Сергея, мол, твоя идея, ты и говори.

– Мечислав, дело такое… Если ворота выбить, как думаешь, справятся твои люди с татями?

– Справятся, – уверенно ответил тот. – Только как ворота-то убрать?

– Понимаешь, Яросвет, как бы это сказать, немного волхв… – и видя, недоумение на лице Мечислава, пояснил: – Умеет он не много, но вот огненные шары, которые стены у домов выламывают, умеет в лучшем виде!

По мере того, как сказанное доходило до Мечислава, тем светлее становилось его лицо.

– Постой… Ты что, хочешь сказать, что он и ворота вынести сможет?!

– Сможет, – не менее уверенно, чем говорил Мечислав, сказал Сергей. – Еще как сможет.

Костров не зажигали. Перекусив холодным мясом, сыром и сухарями, ватажники, недовольно зыркая на вожака, стали готовиться ко сну. До открытого противостояния пока не доходило, но Клык все чаще ощущал спиной колючие, злые взгляды. Он и сам ощущал свою вину. Из полусотни человек, отправившихся в погоню за двумя щенками, назад возвращаются два десятка, и еще не известно, сколько из них доберется до дома. О том, что будет дома, Клык старался не думать. Из грозного атамана огромной ватаги, с которой приходилось считаться даже княжеским разъездам, он потихоньку превращался в обычного татя, во главе шайки оборванцев. Сможет ли он с помощью оставшихся, не самых верных, людей, удержать власть, или они сами же порешат своего бывшего грозного атамана? А уж то, что его обвинят в гибели стольких людей, лишь за то, что ему восхотелось отомстить, Клык даже не сомневался. Стоило только взглянуть на жалкие остатки прежде большого воинства, Клык приходил в ярость. И уловившая эту его слабость девчонка, только распаляла его бешенство, ерничая, и отпуская колкости разбитыми, превратившимися в черно-синие оладьи, губами. В такие моменты, Клык, забывая себя, вымещал всю горечь поражения на беззащитной, связанной девушке. Бил до тех пор, пока она могла хотя бы стонать. Правда с каждым днем, это случалось все быстрее.

Силы покидали измученное тело, и Лике все сложнее было находиться в сознании. Она уже не различала явь и бред. Она наяву разговаривала с Сергеем, выговаривая ему за глупость, в бреду, она жестоко мстила Клыку, за каждую пролитую каплю крови. И лишь в редкие минуты, когда находилась в сознании, девушка все чаще впадала в отчаяние, моля богов, что бы они послали ей скорую смерть. Потрескавшиеся от жажды и избиений губы саднили. Проводя сухим языком по шершавым, покрытым коркой губам, Лика смотрела как ее истязатель демонстративно напился ледяной, только набранной в колодце воды, и вылил остатки на землю. Сплюнув сгустком крови, девушка закрыла глаза.

Назначив четверых в первую стражу, Клык удобно устроился у большого плоского камня, бывшего когда-то алтарем Велеса. По всему было видно, давно здесь не приносили жертв скотьему богу, а камень за день нагрелся, и теперь медленно отдавал тепло, не хуже уютной русской печи.

Клык только закрыл глаза, собираясь вздремнуть как минимум до полуночи, как ворота капища с жутким треском выгнулись, словно великан разбежался и врезался в них безмозглой башкой. Жалобно взвизгнули лопающиеся железные петли, и в следующий миг, ворота взорвались с грохотом и пламенем влетая во двор, осыпая щепками одуревших спросонья ватажников. Ослепленные они заметались по двору, даже не думая хвататься за оружие. Ворвавшиеся следом за вылетевшими воротами ратники Мечислава, деловито хватали орущих благим матом, перепуганных мужиков, и споро вязали руки и ноги. Тех, кто пытался сопротивляться, безжалостно резали, и отбрасывали в сторону как мусор.

Клык не был бы вожаком, если бы был тугодумом. Одного быстрого взгляда, ему хватило понять, что дела обернулись совсем плохо. Рубанув неосторожно подскочившего к нему ратника, Клык отпрыгнул в сторону, подхватил лежавшую почти без сознания девушку, и, прикрываясь ей как щитом, прижался спиной к тыну.

– Бросай меч, Клык, – негромко сказал Кряжедуб, вставая напротив, и жестом сдерживая ратников. – Сам видишь, деваться тебе некуда.

Клык не отвечал, только маленькие глазки злобно посверкивали из-под нависших бровей. Лика в его руках дернулась, но он лишь сильнее прижал ее к себе. Скрипнули натягиваясь луки. Понимая, что закрыться худенькой девушкой не получится, Клык, не колеблясь, приставил лезвие меча к тонкой шейке.

– Опустите луки! – дрогнувшим голосом закричал Сергей.

Заколебавшиеся ратники скосили глаза на Мечислава. Подросток кивнул, подтверждая приказ. Острия опустились долу, тетивы чуть ослабились, но не полностью, в любой момент готовые метнуть стрелы в цель.

– Отпусти ее, – хрипло попросил Сергей.

Клык медленно покачал головой:

– А меня кто отпустит?

Сергей оглянулся на Мечислава, но хмурое лицо боярина, яснее ясного говорило что не стоит даже пытаться просить о таком одолжении.

Лика снова дернулась, и остро отточенная кромка лезвия на миг плотно прижалась к коже, оставив сочащийся кровью разрез. Сердце Сергея заныло, словно это его безжалостно резанули. Ресницы, окаймленные большими черными синяками дрогнули, с трудом открылись. Неожиданно ясный взгляд скользнул по лицам замерших людей. Спекшиеся от крови губы чуть скривились в легкой улыбке.

– Да убейте же вы эту сволочь! – тихо прошептала Лика.

– Отпусти ее, – звонко приказал Мечислав. – И, даю слово, я заставлю отца сохранить тебе жизнь!

Клык заколебался. Рука сжимавшая рукоять меча чуть опустилась, и в этот миг произошло то, чего не ожидал никто, и особенно Клык.

Руки Лики метнулись к груди, перехваченной наискось рукой Клыка. Пальцы плотно обхватили запястье, ноги согнулись, заставляя тело осесть. От неожиданности, Клык качнулся, ослабляя хватку, и…

Грузное тело, как пушинка, перелетело через хрупкую девушку, и с треском врезалось в твердую землю, прямо у ног Мечислава. Ратники, побросав луки, моментально навалились на еще не пришедшего в себя татя, и опутали веревками не хуже, чем паук обматывает паутиной муху.

Но Сергей этого не видел. Он прыгнул вперед, подхватывая падающую Лику, успел в последний момент, сильно ободрав колени, но не чувствуя боли. Осторожно опустил на землю, поддерживая безвольно мотавшуюся голову. Слезы градом текли по его щекам, но он не стыдился этих слез, коря себя, обвиняя в том, что девушке пришлось пройти через этот ад.

Яросвет, тут как тут, уже срывает с шеи мешочек с травами, достает щепоть, сыплет на разбитые губы, приговаривая, что сейчас станет полегче.

– К ведунам ее надо скорее, – вполголоса сказал подошедший Мечислав. – У отца лучшие ведуны, залатают в миг, только спешить надо. Сколько в ней еще сил осталось?

Кивая, Сергей встал, прижимая легкую девушку к груди, и осторожно пошел из капища. Ратники уже грузили связанных татей на коней, словно мешки с зерном, ни мало не заботясь об их удобстве.

Метелица, почуяв запах хозяйки, подбежал, обнюхал бесчувственное тело на руках Сергея, и запрокинув голову, жалобно заржал.

Яросвет отогнал коня в сторону, взял у Сергея Лику, давая запрыгнуть в седло. Но перед этим, в ногу Сергея ткнулось что-то горячее. Опустив глаза, он увидел серую волчью морду.

– Спасибо тебе, – поблагодарил зверя Сергей. – Ты нам очень помог. Сами бы мы давно след потеряли.

Волк совсем по-человечьи кивнул, сделал несколько шагов в сторону, обернулся, снова отошел.

– Уходишь? – спросил Сергей.

Волк снова кивнул.

– Передай спасибо своему Хозяину, – попросил Сергей. – Пусть не поминает лихом.

Волк тряхнул лобастой башкой, и, больше не оборачиваясь, растворился в ночи. Спустя несколько минут, издалека донесся протяжный прощальный вой, заставивший коней напрячься, и испуганно прядать ушами.

Буян ступал осторожно, понимая, стараясь не тревожить лишний раз драгоценную ношу, что Сергей бережно прижимал к груди, как младенца. Ветер холодил мокрое от слез лицо, Сергей что-то нашептывал находящейся без сознания девушке. Ратники, в другой раз шумно обсуждавшие бы поимку такого знаменитого татя, сейчас хмуро молчали, отводя глаза в сторону.

Но ничего этого Сергей не замечал, глядя лишь на опухшее от побоев, но все равно такое милое и дорогое сердцу лицо.

Боярин Мороз, принял гостей сына радушно. Не малую роль в этом сыграла радость от поимки Клыка, который давно уже был всем окрестным боярам костью в горле. Отрядив лучших ведунов заняться девушкой, он велел накрывать столы в честь гостей и сына, который в его глазах наконец стал полноправным мужчиной.

Сергей и Яросвет едва успели ополоснуться, и одеть пожалованные боярином новые одежды, как их усадили за стол, ломившийся от только приготовленной снеди.

Казалось, широкая душа боярина, выставила на стол все запасы, что имелись в погребах и подвалах. Были тут и запеченные целиком поросята, с блестящей от жира румяной корочкой, что пыхала ароматным паром, едва ее касалось острие ножа. Бесстыдно разведя голые ощипанные ноги, на блюдах лежали гуси, в обрамлении парующей гречневой каши, прямо плавающей в натекшем жиру. И горы печеной, вареной и жареной рыбы, и пироги с разными начинками, дразнили глаза лоснящимися боками. В резных деревянных ковшах белели сметана и сливки, соседствуя с пузатыми кувшинами и бочонками с пивом, вином, медовухой, горячим сбитнем и, конечно же, квасом.

Сергей, мысли которого по-прежнему были заняты Ликой, думал ему кусок в горло не полезет, но увидев такое благолепие сглотнул набежавшую слюну, и впился зубами в первый же отрезанный кус мяса. Желудок завыл от нетерпения, едва дожидаясь, когда мясо провалиться в горло.

Яросвет не отставал от друга, сметая со стола все, до чего только мог дотянуться. Боярин довольно улыбался, и поднимал чары за здоровье и присутствующих, и девушки, что сейчас находилась на попечении ведунов.

Высокий, поджарый, с открытым честным лицом, он сразу понравился Сергею, который привык полагаться на первое впечатление. Было видно, что этот боярин не зря получил свое звание. Такой не только за столом ярый, но и в бою может отвагу показать, видно же, что плечи толстые не от жира, а от толстых мышц, которые можно нарастить лишь помногу часов махая мечом, а то и секирой. Это во времена Сергея, с легкой подачи сказочников, бояр изображали толстыми бородатыми стариками в высоких шапках, и в кафтанах с рукавами до пола. Мало кто знал, что бояре изначально являлись элитой княжьих воинов. Этакий спецназ. Потому и прозвали – бо яре. Что значит, самые яростные, самые свирепые в бою. От таких, никакой враг не мог ждать пощады.

И скрягой боярин Мороз не был. Не просто пир горой закатил, а велел подать все на золотых и серебряных блюдах, не разбирая, и простым ратникам, и гостям, тем самым показывая, что ценит всех одинаково. Ратники оценили, сидят надутые, важные, видно, что теперь и вовсе готовы всех противников боярина голыми руками рвать.

Чем меньше становилось на столах еды и целых кувшинов, тем шумнее становилось празднество. Под одобрительные крики выскочили скоморохи, пронзительно запиликали рожки. Пирующие подбадривали одобрительным хохотом глупые, на взгляд Сергея, шутки и кривляния. Мороз заметил равнодушие гостя к развлечению, склонился ближе, что б не перекрикивать шум и гам:

– Рассказывал мне о вас Кряжедуб, рассказывал, – сказал он. – Далеко ли путь держите?

– Да не так что бы уж очень, – уклончиво ответил Сергей. – Но пока до конца еще далеко.

– Ну, коли не хочешь говорить, неволить не буду, – усмехнулся боярин. – Дело ваше. У меня можете гостить, сколько душа попросит. Тем более, что девчонке вашей пока в седле не удержаться. Но, не переживай! Мои ведуны ее живо на ноги поставят! По себе знаю. Меня раз на охоте медведь круто заломал. Думали уже, что к предкам в Вирий отправлюсь. Ан нет, выходили, да так, что и следа не осталось. Даже шрамов почти не видно.