Текст книги "Гончаров и маньяк"
Автор книги: Михаил Петров
Жанр:
Прочие детективы
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 8 страниц)
– Перед судом за то, что вы нагло ворвались в чужой дом, умертвили моих собак, а теперь измываетесь надо мной, ни в чем не повинным гражданином.
– Ой, какие песенки запел наш соловушка, – восхитился я его перевоплощению. – Да ты, наверное, совсем не помнишь того, как недавно травил меня собаками, и не просто травил, а, подвесив за ноги, ждал, когда злобные твари меня загрызут.
– Не было такого, это ваши грязные домыслы.
– И клеветнические инсинуации, – добавил я, ухмыляясь. – Не выйдет, товарищ хороший, не на того напал. Умываться я не собираюсь, а через пару часиков, когда мы тут с вами основательно разберемся, обязательно заеду в судебно-медицинскую экспертизу, где с моих ранок и укусов возьмут мазки на анализ и, как ты сам прекрасно понимаешь, в них обязательно обнаружат слюну твоих собачек. А что будет дальше, и говорить не стоит. Раскрутка пойдет по полной программе, начиная с сегодняшнего дня и заканчивая убийством Галины Гудко.
– Никакой Галины Гудко я не убивал.
– А разве я говорю, что ты это сделал своими руками? Нет, брат, на такое ты не пойдешь, не будешь убивать сам, а вот дружков своих обязательно подговоришь. Вот так и в случае со мной. Сам-то ты рук пачкать не захотел, но кентам своим раздолбанным сразу же протрубил: "Скорее, ребятки, мужичок у меня томится подвешенный, надо бы ему поскорее кровя пустить!" А знаешь, что самое интересное? Братанам-то твоим, которые непосредственно зарезали девчонку, дадут гораздо меньший срок, чем тебе, поскольку именно ты выступаешь в роли заказчика этого убийства и являешься главой банды. Вот такой вот компот получается, гражданин Ланской, мать твою за ногу. Чего сопли-то распустил? За все надо отвечать, за все надо платить. Но это не самое главное, в тюрьме тоже можно жить, как поется в песне: "А я Сибири, Сибири не боюся, Сибирь ведь тоже русская земля..." Хуже, Боренька, другое. Ты что же думал, что они меня пристрелят, вы на радостях раздавите бутылочку и на этом дело кончится? Нет, друг мой ситный, нет, миленький, так только в кине бывает. Бандит нынче совсем другой пошел, окультурили брата бандита. Они прекрасно понимают, что ты вляпался со своим бумажником по самые уши, и рано или поздно не Гончаров, так Петров снова на тебя выйдут, и тогда расклад будет не такой веселый, как сегодня. А где у них гарантия, что ты будешь молчать как партизан? Нет у них такой гарантии! Более того, зная твою мягкотелость, они почти уверены, что ты расколешься при первом же нажиме и выдашь их со всеми потрохами. А как ты думаешь, что для них рациональнее: грохнуть какого-то там Ланского или неизвестно сколько лет париться на нарах за ограбление магазина и убийство Галины Гудко? Так-то, царь Борис Михайлович. Они не только меня, они и тебя убивать приедут!
– Я наоборот... Я не хотел... – вдруг совершенно по-бабьи заревел Ланской. – Я... Господи, да как же так! За что? Я никогда никого не убивал... правда... Я не хотел, чтобы Галку убивали... Я был против... Это все Жорик с Шуриком, это они так решили, а я был против, но они меня не послушались... Козлы... А теперь и меня хотят, а я не хотел... понимаешь, не хотел!
– Может быть, может быть, но кто в это поверит?
– Ну а ты, ты-то мне веришь? – Как из могилы, из камина он протянул мне черные, перемазанные сажей руки. – Гончаров, ты мне веришь???
– С какой стати? – насмешливо спросил я. – Поверить такому ублюдку?
– Но как, как мне это доказать?! – уже не рыдал, а стонал он белугой.
– Даю шанс. Тебе нужно убедить нас в твоем искреннем раскаянии, что ты должен на деле доказать. Вполне возможно, что нам понадобится твоя помощь.
– Говори, я сделаю все, что ты скажешь.
– Все очень просто. Когда приедут твои подельники, ты по домофону спокойненько и весело пригласишь их войти, а если они спросят, где собака и мужик, которых надо порешить, то ты гордо заявишь, что с этим делом ты уже справился сам. Ну а дальше посмотрим по обстоятельствам. Я буду стоять на страже за твоей спиной и подсказывать. Только учти, к основанию твоего черепа будет приставлен пистолет. Одно твое неверное слово или интонация, и Венера может считать себя свободной женщиной. Я ясно выразился?
– Яснее некуда. Но переговорное устройство у меня в кабинете. Там же и монитор.
– Хорошо, немного погодя мы с тобой туда переберемся. А теперь скажи, но если ты сейчас соврешь мне хоть на полслова, то будешь об этом жалеть все оставшиеся тебе минуты, – твои братаны, Шурик и Жорик, знают о существовании твоей западни?
– Нет.
– Странно получается. Подельники не знают, что у тебя во дворе есть такое хитроумное приспособление. Почему?
– Потому что я их боюсь. Потому что для них, на всякий случай, я и держал наготове этот капкан. Ты первый, на ком я его испробовал.
– Благодарю за такую честь. Попробуем тебе поверить.
Приподнявшись с колен, я понял, что уже в состоянии передвигаться своими ногами. Недолго думая я вышел во двор и спросил у погруженного в работу Макса, как долго продлятся его приготовления, ведь времени у нас оставалось впритык.
– А я уже закончил, Иваныч. Замаскировал петлю так, что и собака не сыщет. Ты ее видишь? То-то же, а между тем она находится в шести метрах от твоего носа, – поднимаясь на крыльцо, гордо сообщил он. – Мало того, я даже проверил эту адскую дыбу в действии. Работает безукоризненно.
– Отлично. Хочу тебе сказать, что, по словам Ланского, о существовании его капкана наши мальчишечки ничего не знают. Прими это к сведению, но все же будь начеку.
– Вас понял, господин генерал.
– Тогда займем свои места. Ты контролируешь свой участок здесь, а я с господином изобретателем ловушек буду в его кабинете. Он любезно согласился нам помочь. Так что начало переговоров он берет на себя. Разумеется, под моим контролем.
– Это упрощает дело. Ни пуха вам, ни пера.
– К черту, – сплюнул я и вернулся к своему подопечному. – Ну, царь Борис, великое испытание тебя ждет, – отстегивая наручники, резвился я. "Прииде грех велий на языцы земнии..." Сдюжишь ли, не переметнешься ли во вражий стан? На границу литовскую? Впрочем, я тут же тебя и грохну, как следовало обходиться со всякими перевертышами. Пойдем, полудурок, показывай свой кабинет.
Кабинетом оказалась сравнительно небольшая комната на первом этаже, неподалеку от входной двери. Две свободных стены занимали книжные шкафы, а посередине стояло два стола. Один был письменный, на другом мерцал экраном компьютер. Мониторы слежения находились под потолком и хорошо просматривались из любого кресла. На настоящий момент правый показывал пустую улицу, а в левом в глубокой задумчивости мыслителя виднелся сам товарищ Ухов.
– Максимилиан! – рявкнул я в микрофон. – Ты что стоишь как средний перст у моржа? Заныкайся так, чтоб я и наши гости тебя не видели. Когда они будут на подъезде, я тебя предупрежу.
Оскалившись, он показал мне большой палец и исчез с экрана.
В молчаливом и тревожном ожидании мы застыли на своих местах. Прошло уже около часа, а дорогих гостей, должных меня умертвить, все не было, и это начинало действовать мне на нервы. Некоторые признаки беспокойства начал проявлять и сам хозяин. Об этом я мог судить по тому, как он ерзает в кресле и закуривает третью сигарету. Впрочем, и сам я прикуривал уже пятую.
Докурить ее мне не пришлось. Когда на экране появилась белая "Нива", Ланской дрогнул, и я без слов понял, что мои палачи приехали на работу.
– Макс, приготовься, – негромко предупредил я. – Жорики-ерики на подходе. Командуй теперь ты, царь Борис, – передавая ему микрофон, усмехнулся я и, многозначительно вытащив пистолет, положил его по правую руку.
Из остановившейся напротив ворот машины вышли два крепких паренька, чем-то похожие друг на друга. Нисколько не таясь, они проверили пистолеты, картинно воткнули обоймы и, демонстративно накрутив глушители, вогнали патроны в стволы. (Не иначе как насмотрелись боевиков, поскребыши недоделанные.) Сунув пистолеты за пояса, они вразвалочку подошли к воротам и, ухмыляясь, позвонили.
– А, это вы, мужики! – отсчитав положенные десять секунд, ответил Ланской и, щелкнув клавишей, открыл калитку. – Заходите, – пригласил он, изо всех сил пытаясь придать своему голосу радушие, и мгновенно покрылся потом.
– Ага, разбежались, – хихикнул парень в рыжей куртке и коленом прикрыл калитку. – Где тут твой сенбернар обитает? Мы его отсюда отстреляем.
– Больно долго ехали, я его уже сам прикончил, как и его хозяина.
– Что-то на тебя это не похоже.
– Сколько же я мог вас ждать? Сказали – через тридцать минут будете, а прошло больше часа. Сегодня Венерка должна на обед прийти, а тут такое! Заходите и помогите мне затащить трупы в подвал, а ночью вывезем и закопаем в лесу.
Переглянувшись, парни о чем-то зашушукались.
– Послушай, Боря, нам некогда, выйди на минутку, надо сказать тебе пару слов.
– Что мне, больше делать нечего? Времени у них нет! Как деньги получать, оно у вас всегда есть, а когда мне потребовалась помощь, у вас его не оказалось. Учтем. Можете ехать по своим делам, я вас больше не задерживаю. Закройте калитку.
– Ладно, поможем.
Обменявшись многозначительными взглядами, они решились, осторожно вошли и оказались в поле зрения левого монитора. Вроде бы двор показался им безопасным, но все же держались они настороже. Продвинувшись на несколько шагов, они достали оружие и теперь уже смелее, держась бок о бок и озираясь по сторонам, пошли к дому.
– А чего это вы пушки вытащили? – насмешливо спросил Ланской. – Я же сказал, что сам все сделал, или вы меня напугать хотите?
Ответить киллеры ничего не успели. Черная змея петли, выброшенная из земли самим дьяволом, мгновенно захлестнула ноги, опрокинула их на землю и, протащив по асфальту несколько метров, подбросила высоко вверх. Теперь я мог представить, как это все произошло со мной. Уверяю вас, что со стороны любоваться таким зрелищем гораздо приятнее. Пристегнув хозяина к отопительной трубе и строго наказав Бруту стеречь, я спешно выскочил во двор, где уже вовсю орудовал Ухов. Опустив пучок осьминогов на удобную высоту, он с видимым удовольствием охаживал подвешенных голубков длинной резиновой дубинкой.
– Погоди, чего это ты разошелся, – остановил я его. – Не ровен час убьешь раньше времени, что потом делать будем.
– А ты посмотри, какие у них носки!
– В красную и синюю полоску, – констатировал я. – Так и должно быть, мы с тобой об этом догадывались. Но убивать-то зачем?
– Извини, Иваныч, погорячился, – с видимым сожалением прерывая свое занятие, отступился Макс. – Не люблю я таких архаров. Крутые! Тьфу... Посмотрим, как они запоют, когда крутить их начну я.
– Не сомневаюсь, но не на улице же это делать. Надо выбрать какое-нибудь подходящее помещение и там поговорить с ними по всем правилам Малюты Скуратова.
– Эй, мужики, кто вы такие? – решился подать голос один из балбесов.
– Я тот самый лопушок, которого вы пришли убивать, – ласково похлопал я его по щеке. – Кто из вас Шурик, а кто Жмурик?
– Шурик это я, – поспешно сообщил парень в черной куртке. – Послушайте, мужики, отпустите нас, – с детской наивностью попросил он. – Мы вас бабками не обидим.
– Отпустим, – душевно пообещал я. – Только сначала отрубим руки, потом ноги, ну а там и гуляйте на все четыре стороны. Это я так, пошутил, шутки у меня такие неуклюжие. А если серьезно, то относительную свободу вы получите только после того, как все нам расскажете.
– А что мы должны вам рассказать? – простодушно спросил он.
– Ну, например, о том, как вы ограбили магазин "Ольга", о том, как вы силой запихали Галину Гудко в машину, о том, как вы ее насиловали, а потом убили.
– Ты чё, дядя? У тебя замкнуло или крыша поехала? О чем ты стрекочешь?
– Сейчас ты у меня застрекочешь. – Вывернув ему за спину руки, Макс замкнул наручники, а потом то же самое проделал и с Жориком. – Сейчас вы оба у меня застрекочете, – многообещающе приговаривал он, отпуская трос тельфера.
Когда их головы оказались на земле, он добросовестно перетянул их ноги прочным шнуром и растащил по сторонам.
– Иваныч, иди продолжи беседу с Борькой, пока я тут с ними потолкую.
– Не завидую я вам, ребята.
Сострадательно посмотрев на них и повинуясь пожеланию Макса, я вошел в дом. Признав поведение Ланского на данный момент удовлетворительным, я освободил его от оков и предложил немного перекусить, ну а так как я позабыл дома тормозок, мне пришлось довольствоваться его скудными харчами. На кухне, отделанной красным деревом, мы выпили по рюмочке и завели душевный и доверительный разговор. Его содержания и какого-то сумасшедшего поворота я не мог бы представить себе и в самом кошмарном сне. Это было какое-то чертовское наваждение.
– Ладно, чего там, коли начал, так уж обнажайся до конца, – опрокинув рюмочку, зажевал я икоркой. – Я ж с первого взгляда прекрасно тебя понял не мог ты пойти на убийство, не то воспитание и не тот характер. Мне непонятно другое: ведь ты и на ограбление не тянешь, не та у тебя психология. Скорее всего, это идея твоей несравненной Венеры. Я правильно понимаю ситуацию?
– Нет, неправильно. Это была моя идея, Венера на нее согласилась не сразу.
– А зачем вам вообще понадобилось это ограбление? У вас что, денег не хватало?
– Хватало, – вздохнул Ланской. – Раньше хватало. А хочешь, я тебе все выложу, как на исповеди, я никому об этом еще не рассказывал? Я тебе почему-то доверяю и потому готов рассказать все, как оно было и как тянулось. Выпьем! – наливая еще по махонькой, предложил Ланской.
Глава 11
– Все началось первого августа. Этот проклятый день я не забуду никогда, – с пол-оборота завелся Ланской. – В тот вечер, проводив гостей, мы с Венерой поцапались из-за какого-то пустяка. Теперь уж точно не помню, из-за какого именно – то ли я себя плохо вел в компании, то ли она, суть не в этом, но мы поругались, и наша перебранка затянулась за полночь. Наконец мне это надоело, я плюнул на все и, забрав подушку, ушел к себе в кабинет. Но Венерке, как настоящей татарке, состоявшейся ссоры показалось мало. Через полчаса она пришла следом, и перебранка возобновилась с еще большим накалом, слово за слово, оскорбление за оскорблением, и дело дошло до банальной драки. Она расцарапала мне рожу, а я поставил ей здоровенный фингал. Только этого ей и не хватало, только этого она и жаждала. Торжествуя и радуясь, она вызвала милицию. Тогда я предпочел за лучшее слинять из дома до приезда наряда, зная наперед, что утром она сама, раскаявшись, будет локти кусать. Я спустился вниз, в гараж, выгнал машину и покатил себе куда глаза глядят. Сам понимаешь, настроение прескверное, жить не хочется. Так и качу себе по дороге в город, думаю думушку свою. Не шибко гоню, километров под шестьдесят ползу, а куда мне торопиться? Думаю, и чего не завел себе штатную любовницу, сейчас бы как раз пригодилась. С проститутками-то я не связываюсь, грязи боюсь. Опять же прикидываю, к кому бы из друзей заехать, словом перемолвиться. А какие к черту друзья, когда два часа ночи. А тут смотрю, не доезжая до автовокзала с километр, голосует мужик. Присмотрелся, вроде трезвый, ну я и решил его подвезти, а заодно и душу излить. Посторонним-то оно легче. Остановился! Наверное, сам черт мной руководил! Я ведь вообще попутчиков не люблю, а ночью тем более никогда не останавливаюсь, а тут притормозил, будь проклят тот миг, когда меня и впрямь бес попутал.
Сделанного не воротишь. Словом, в машину забрался парень довольно приятной наружности и с хорошо подвешенным языком. Он попросил отвезти его в Старый город, но не назвал конкретного адреса. Сказал, чтоб я выбросил его где-нибудь возле "Весны". Ну возле "Весны" так возле "Весны", какая мне, в сущности, разница. Так вот и едем, болтаем по пустякам, и тут произошло то, что решило всю мою дальнейшую судьбу. Выехали мы на хорошо освещенный участок дороги, и я увидел, что его руки, а особенно рубашка обильно залиты кровью.
Не надо иметь семи пядей во лбу, чтобы обо всем догадаться: два часа ночи, человек, выходящий из леса, и кровь, причем кровь явно не его. Не подавая вида, что заметил эту кровь, я лихорадочно принялся соображать, что мне делать и как быть дальше. В самый последний момент, приняв решение, я свернул на улицу, ведущую к милиции, и почти сразу мне в бок уткнулся нож. Он тоже все понял и сказал, что я, наверное, плохо знаю город, а тем, кто плохо знает город, лучше в нем не жить. Перепугавшись до икоты, я тут же развернул машину и отвез его к "Весне". Выйдя, он демонстративно рассмотрел мой номер, улыбнулся и, прижав указательный палец к губам, начал медленно от меня пятиться, пока не скрылся в подворотне дома.
Вы можете представить мое состояние?! Сам не свой, я вернулся домой, проглотил несколько таблеток снотворного и забылся тяжелым сном.
Прошло несколько дней, и я начал забывать свое ночное происшествие. Дурак, если бы я знал, если б мог предвидеть, что травля только начинается, то все повернулось бы по-другому. А теперь мне остается только терзаться да по ночам выть волком.
Четвертого, в пятницу, после обеда, исчезла моя дочь Иринка. Вот так, поехала к своей подруге и как в воду канула. Мы с ног сбились, разыскивая ее. У подруги она не появлялась. Шоферы маршрутных автобусов только пожимали плечами, а поздно вечером раздался телефонный звонок, и этот ублюдок, которого я подвозил ночью, осведомился, как мое здоровье и не слишком ли я обеспокоен отсутствием дочери.
– Отпустите ее, ради бога, – взмолился я тогда. – Я готов заплатить за нее любые деньги. Я ничего не видел и ничего не слышал, на этот счет можете быть спокойны.
– А я и не беспокоюсь, вернее сказать, теперь не беспокоюсь, – цинично ответил он. – Теперь, когда ваша дочь у меня, я знаю наверняка, что заявлять в милицию вы на меня не будете. Вы и сами прекрасно понимаете, чем это может обернуться для вас и вашей Ириши. А насчет денег я как-то не сообразил, но если вы беретесь выплачивать ей ежемесячный пенсион, то рацион ее питания станет гораздо разнообразнее, а жилищные условия заметно улучшатся.
– Как? – вскричал я пораженно. – Вы собираетесь держать ее у себя целый месяц?!
– И не один, – со смешком ответил он.
– А сколько же? – со страхом спросил я.
– Об этом знает только Господь Бог. А если серьезно, то она пробудет у меня не меньше полугода, а потом, когда я буду готов покинуть город, я вам ее верну в целости и сохранности, если вы за это время не сделаете какой-нибудь глупости. Вы понимаете, о чем я говорю. Да-да, если вы начнете трепаться об исчезновении Ирины, то в этот же день вы ее и получите, но только не полностью, а фрагментарно, и это не дешевые угрозы. Впрочем, вы меня сами видели и понимаете, на что я способен. Теперь к вопросу о пенсионе. Вы действительно подали мне блестящую идею, и я просто не вправе вам отказать. Думаю, что ее месячное содержание обойдется вам в десять тысяч долларов.
– Вы сошли с ума, – выкрикнул я, потрясенный услышанным. – У нас и денег таких нет.
– Это не мои проблемы, работайте, воруйте, словом, делайте что хотите, но чтоб завтра к вечеру деньги были. Теперь это тоже один из пунктов гарантии жизни вашей дочери. Я вас за язык не тянул, я вообще о деньгах не думал, вы сами мне предложили. А за базар, как говорят блатные, надо отвечать. Вот и отвечайте. Ну как, стоит мне завтра вам звонить или это наш последний разговор?
– Конечно звоните, – торопливо ответил я. – Я постараюсь, нет, я найду деньги.
– Ну вот и прекрасно, спокойной вам ночи.
– Подождите, не кладите трубку, я хочу поговорить с Ириной.
– Это можно, – ответил он и громко позвал: – Зайчик, иди сюда, заинька, не бойся, с тобою хочет папка поговорить.
– Папа, папочка, – заверещала Иришка вне себя от радости. – Когда ты меня заберешь? Мне здесь плохо, так плохо, что не хочется жить.
– Успокойся, Ирина. Он что, дурно с тобой обращается, он бьет тебя?
– Нет, он вообще не обращает на меня внимания, как посадил в какую-то комнату без дверей и окон, так я и просидела в ней все это время, пока он не позвал меня к телефону. Ты когда меня заберешь???
– Скоро, Иришка, скоро, потерпи немного. Дай-ка ему трубку.
– Я слушаю, у вас ко мне появились какие-то вопросы?
– Да, можно сказать, я просил бы некоторых послаблений с вашей стороны...
– Если насчет денег, то их не будет, – сразу же оборвал он меня.
– Нет-нет, – успокоил я его, – я хочу вас попросить о другом. Вы мне позволите разговаривать с моей дочерью ежедневно, разумеется по телефону?
– Я подумаю, – ответил он и положил трубку.
Перепотрошив все свои сбережения, закрома и заначки, к восьми часам мы набрали десять тысяч и немыми истуканами уселись возле телефона. Но позвонил он только на следующий день в десять часов вечера и спросил, собрал ли я нужную сумму. Я заверил, что собрал, и получил от него указание положить деньги в стеклянную банку, плотно обмотать ее полотенцем и через час подъехать к центральному входу в парк на своей машине. Там ко мне подойдет человек, и я должен буду передать ему деньги. Когда я спросил, как внешне выглядит этот человек, он мне ответил, что внешность и даже пол никакой роли тут не играют, главное, курьер скажет, что его прислал Карбонат Ангидридович за посылкой для тети Иры.
В назначенное время я подъехал к указанному месту и простоял там не меньше получаса, пока ко мне не подошел пацанчик лет десяти и сказал, что его прислал Карбонат Ангидридович за посылкой для теги Иры. Уже ничему не удивляясь, я передал посылку и вернулся домой в самом отвратительном настроении.
Примерно в час ночи раздался звонок. Он поблагодарил меня за "посылку" и сказал, что я могу разговаривать со своей дочерью один раз в две недели и не больше одной минуты. На мой вопрос, чем вызваны такие ограничения, он ответил, что опасается прослушивания, и добавил, что на этих днях я буду иметь удовольствие говорить с Ириной целых пять минут. Слово он свое сдержал, позвонил восьмого числа, и мы говорили не пять, а целых шесть минут. Через две недели, двадцать третьего августа, он позвонил опять и сказал, что пора думать о следующем месяце, а потом состоялся короткий разговор с Ирой, и на две недели наша связь была прервана.
Все это время я занимался продажей своей машины, чтобы к следующему его звонку деньги были у меня наготове.
Наш следующий разговор состоялся шестого сентября и мало чем отличался от первого. Он так же лаконично сообщил мне место, время и пароль. Я передал деньги и вернулся домой совершенно опустошенный. Мы с Венерой не спали всю ночь, да что там ночь! С того самого дня, как он ее похитил, мы забыли, что такое отдых. Постоянная мысль, где бы добыть деньги, совершенно извела нас. Только внешне нам нельзя было этого показывать. Ведь этим мы могли привлечь к себе внимание, которое бы породило ряд ненужных толков.
Еще в начале августа, когда с нами случилась эта беда, мы протрубили по всему городу, что Ира поехала в Казань якобы учиться в престижной школе. Кажется, нам поверили.
– Ба, что я вижу! – заглянув на кухню, заржал Ухов. – Господин палач пьет горькую на пару со смертником. Господи, неисповедимы твои пути! Может, и мне, мастеру заплечных дел, стаканчик найдется?
– Присаживайся, – пододвинул я табурет. – Интересный у нас с Борисом разговор получился. Жаль, что тебе не довелось его услышать.
– У меня с теми козлами состоялся не менее занимательный вечер вопросов и ответов.
– Расколол?
– А куда ж они денутся. В конце, перебивая друг друга, взахлеб трещали о том, как они ее трахали, а потом прикончили, неуклюже стараясь большую часть вины переложить друг на друга. Знакомая нам старая песня. Если хочешь, послушай, – протянул он диктофон. – Только ничего нового ты не услышишь.
– Я знаю, поэтому и слушать не хочу. Ты мне скажи главное – почему они выбрали именно это место?
– Если верить их словам, то получается, что они просто неуклюжие имитаторы, слышали звон, вот и решили сработать под маньяка. Скорее всего, они не врут, потому как будь они осведомлены о его экзерсисах более детально, то все проделали бы в точности. По своим зверским натурам они мало чем ему уступают. Я ничуть не удивлюсь, если узнаю, что после отсидки они продолжат начатое дело, кажется, оно им пришлось по душе. Богопротивные и омерзительные твари. Мне было противно к ним прикасаться.
– Значит, там с этим вопросом по нулям, – заключил я, постукивая вилкой о пустой хрустальный стопарик, – суд подведет окончательный итог. А у меня только что появился новый материал по тому подонку. Борис, продолжай и не думай о том, что Макс посторонний человек. Я уверен в нем больше, чем в себе.
– Я это понял, – натянуто улыбнулся он. – Только рассказывать дальше мне почему-то расхотелось. Лучше вы спрашивайте, а я буду отвечать.
– Годится. Как я понял, на третий пенсион денег у вас уже не было и взять было неоткуда, и тогда вы решились пойти на ограбление собственного магазина и ювелирного ларька. Расскажи, как все это происходило и где вы подцепили это дерьмо, что сейчас лежит в вашем подвале?
– Мне их рекомендовал Семен Николаевич Авдюшко. Вы сегодня у него были.
– И давно ты знаешь этого Авдюшко? – рассеянно спросил я, пытаясь сосредоточить свои мозги на чем-то очень важном, но ускользнувшем в самый неподходящий момент.
– Нет, не очень давно, дней через десять после исчезновения Ирины мы познакомились с ним в ресторане. Поймете ли, но последнее время я стал часто прикладываться к бутылочке, в основном дома, а иногда и в ресторанчик заскочишь. Вот там-то мы с ним и познакомились, при этом ситуация сложилась довольно комичная.
В тот вечер я надрызгался до ушей, пил водку, почти не закусывая, потому что по известной тебе причине был крайне стеснен в средствах. В общей сложности я вылакал полторы бутылки, и официант уже косо поглядывал на меня, недвусмысленно давая понять, что пора уплатить и выметаться из заведения к чертовой матери. Краешком мозга я и сам это понимал. Поманив его пальчиком, я попросил счет. Помню, он как-то брезгливо его выписал и кинул мне на стол. Я полез в задний карман за бумажником, но нашел там воздух. Видимо, его вытащили в туалете, а может, он и сам выпал, какая теперь разница. Видите, мужики, терять бумажники становится моим маленьким хобби. Ну так вот, показываю я официанту пустой карман и говорю: "Ты уж прости меня, сердешный, но денежки тю-тю. Завтра занесу обязательно". А он, песья морда, в амбицию! Говорит, нет денег, так снимай часы, алкаш подзаборный. Получилось вроде как у Зощенко: "Довольно свинство с вашей стороны. Которые без денег не ездют с дамами". Простите меня за отступление, но зло меня взяло жуткое. Рассчитываться за литр водки фирменными швейцарскими часами – это же гиль. Он ведь, мразь, все просчитал, все предусмотрел и часы, вероятно, разглядел хорошо, да и бумажник, скорее всего, уволок кто-то из его подручных, если не он сам. Я ему втолковываю, что водка стоит столько-то, а часы столько-то. Он соглашается и говорит: хорошо, оставьте часы в залог, а завтра принесете деньги, и я вам их отдам. Но я-то не дурак, хоть и пьяный, прекрасно понимаю, что назавтра я получу у него уши от дохлого осла. Говорю ему, позволь позвонить жене, она приедет и все уладит. А он ни в какую. Ну хоть ты его убей.
И вот тут в самый острый момент нашей полемики и вмешался Семен Николаевич. Он за меня расплатился и отвез на своей машине. А наутро даже позвонил мне домой и осведомился о здоровье. Вот так мы с ним и познакомились, а потом стали друзьями. У меня же последнее время перманентно пустые карманы, а он всегда готов одолжить мне некоторую сумму на выпивку и сигареты. Но отдаю я всегда вовремя.
Теперь относительно ограбления. Когда мы с Венерой на это решились и даже определили дату налета, то естественно встал вопрос, а кто будет исполнителем? Один я на это дело не годился по двум причинам: во-первых, меня знала каждая продавщица, а во-вторых, с моими нервами только и грабить!
Подумав и решив, что лучшего советника, чем Авдюшко, мне не найти, я обратился с этой странной просьбой к нему.
– Стоп, Бориска, а почему ты решил, что лучшего советчика тебе не найти?
– Не знаю... Это, наверное, необъяснимо... Но что-то мне подсказывало, что именно он поможет мне в этом щекотливом вопросе.
– А что именно подсказывало? У него приблатненная речь или ты в его поведении заметил что-то странное?
– Не знаю, как и сказать. Да ты ж его сам видел.
– Нет, царь Борис, к сожалению, мы его с Максом не видели. Ограничились приемной. Именно там мы получили данные о том, что ты был у него пятнадцатого сентября в четырнадцать часов тридцать минут. Кстати, что ты у него делал полчаса?
– Прежде всего, отдал должок, а потом мы присели у него в подсобке и скушали бутылку. А что ты на нем так зациклился? Нормальный мужик.
– Макс, – повернулся я к Ухову, – ты не слышал всей этой истории, я попозже тебе расскажу, но позволь мне говорить и от твоего имени.
– Твое дело, генерал. Не мне тебя учить.
– Спасибо, – кивнул я Ухову. – Горе-комбинатор и потенциальный убийца, ты знаешь, в чьих руках находится твоя дочь?
– Да. После выхода той газеты я знаю, знаю, что это изверг, насильник, маньяк. Теперь я понял, почему его не очень-то интересовали деньги во время нашего первого телефонного разговора, но Иришка-то до сих пор жива и мои магнитофонные записи тому подтверждение.
– Какие записи? – не сразу понял я.
– Телефонные. Когда я понял, что попал в лапы убийцы и шантажиста, я стал записывать все наши разговоры, как с дочерью, так и с ним самим. Я же понимал, что он от нас не отстанет, пока не высосет все до последней капли. Тогда и начал записывать каждый разговор на отдельную кассету. Я могу показать.
– Чуть попозже мы их прослушаем, но могу сразу сказать, что ты поступил верно. Мы сами охотимся за этим подонком, но, входя в этот дом, я меньше всего думал, что та же беда коснулась и тебя. Дело об ограблении магазина у нас проходило боком, мы просто отрабатывали его как одну из версий, а тут получается какая-то закольцованная спираль. Не нравится мне твой Авдюшко, ох как не нравится. Почему, пока сказать не могу, потому как и сам не знаю, так что ты продолжай. Может быть, в процессе твоего повествования все встанет на свои места. Итак, ты решил обратиться к Авдюшко с просьбой подыскать тебе подельника...
– Ну да, после того как мы с Венерой все обговорили, я к нему и пришел. Почему-то нисколько не смущаясь, я выложил ему свою проблему, однако о Карбонате не сказал ни слова. Его реакция меня ошеломила. Он взбесился, затопал ногами и заорал: "Да за кого ты меня принимаешь, да я сейчас вызову милицию, да как ты мог прийти ко мне с таким предложением!" И в том же духе он бушевал минут пять, а я почему-то понемногу успокаивался. На том и расстались.