Текст книги "Гончаров и маньяк"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 8 страниц)

– Что бы это значило? – почесав переносицу, спросил Макс.

– Спроси у моей бабушки, – хмыкнул я в ответ. – И все же мне кажется, что эту визитную карточку мы купили не зря. Скорее всего, господин Авдюшко не имеет к нашему ограблению отношения. Ответь мне, Макс, сколько визиток настоящий джентльмен обычно носит в кармане?

– Не знаю, они у меня отродясь не водились.

– Я говорю не о тебе, а о настоящем джентльмене.

– А черт его знает, сколько визиток ему положено носить. Наверное, штук пять.

– Не меньше. А тут мы имеем дело с одной-единственной карточкой, к тому же с записью на оборотной стороне. Как ты думаешь, стал бы председатель ИЧП, господин Авдюшко, назначая свидание своему партнеру, записывать дату и время свидания на своей карточке? Отвечу – нет, нелогично. Иначе говоря, некто, ограбивший магазин и потерявший при этом данную визитку, должен был явиться к Авдюшко пятнадцатого сентября в четырнадцать часов тридцать минут. Тебе что-то не нравится? Имеешь какие-нибудь возражения?

– Ну что ты, Иваныч! Я просто восхищен твоим блестящим умом.

– Это так! "К блестящей внешности был ум блестящий дан".

– А что нам делать дальше? Твой блестящий ум ничего не подсказывает?

– Он подсказывает, что сегодня суббота, а следовательно, до понедельника ловить нам нечего. Нечего, кроме одного дельца. Ты тут посиди в машине, а я покуда загляну в "Ольгу". Есть у меня маленькая мыслишка.

Заглянул я вовремя. Ювелирный киоск стоял на месте, но его полупустые стеклянные витрины и суматошные сборы двух продавщиц свидетельствовали о том, что в самое ближайшее время он намерен поменять место своей дислокации.

– Простите, где бы мне найти Викторию Соколову? – тактично постучав в стекло, вежливо осведомился я.

– А зачем она вам? – не отрываясь от своих коробок, резко спросила моложавая женщина. – На кой черт она вам понадобилась?

– Это я могу сказать только ей самой, – обаятельно улыбнувшись, ответил я.

– Ну так говорите, – бросая свое занятие, распрямилась она. – Говорите, Виктория Соколова – это я. Какие ко мне у вас вопросы?

– Существенные, но нам лучше поговорить на улице, здесь слишком много любопытных глаз и ушей, а это может нам здорово повредить.

– Хорошо, – догадываясь, о чем пойдет речь, кивнула она. – Идите в бар, я буду там через несколько минут

"Господ", опять в бар!" – подумал я, выходя из магазина. Это же какое-то наваждение! Четвертый раз кряду мне приходится навешать это мерзкое заведение. Интересно, как сейчас, без Ухова, меня встретит этот субъект. Вряд ли он посмеет чистить мне морду, хотя и такая возможность не исключена.

Мышкой скользнув в дверь, я скромно устроился в уголке возле самого входа, готовый в любую минуту покинуть этот злачный приют. Однако мои худшие опасения не оправдались, а совсем наоборот. С приятной улыбкой на морде ко мне прискакал официант и сладкоголосо спросил, чего я изволю?

"Видимо, уроки Ухова ему запомнились надолго", – злорадно подумал я и грубо потребовал подать мне фужер шампанского и чашку кофе.

Как человек, у которого каждая минута на счету, она вошла резко и стремительно. Скользнув взглядом по малочисленным посетителям, сразу же приметила меня. Без тени улыбки, словно это был не бар, а судебное заседание, решительно уселась напротив.

– Я заказал вам шампанское, – чтобы как-то начать разговор, подвинул я даме фужер.

– Благодарю вас, но днем я спиртного не пью.

– Тогда, может быть, кофе?

– Не нужно. Не будем даром терять время, лучше сразу перейдем к делу. У вас ко мне какие-то вопросы или предложения?

– И то и другое, но, может быть, мы сначала с вами познакомимся?

– А зачем? Мы и так с вами знакомы. По крайней мере, я знаю, что вас зовут Константин Иванович Гончаров и вы занимаетесь частной практикой. В свое время вы помогли моему дяде Вартану Саркисовичу Огауяну.

– Вот как! Передавайте от меня привет.

– Непременно, – чуть усмехнулась она. – Как видите, я пошла по его стопам и тоже занимаюсь продажей ювелирных изделий, правда не в таком объеме, как он. Но оставим воспоминания, а вернемся в сегодняшний день. Жду вашего первого слова.

– Уж если вы обо мне осведомлены, тогда позвольте взять быка за бока. Я слышал, что вы довольно ощутимо пострадали от ограбления магазина? Или это просто досужие толки и я неверно осведомлен?

– Вы осведомлены совершенно верно. Мой ущерб составляет пятьсот тысяч.

– Вот как! – удивился я. – А мне называли сумму в два раза меньшую.

– Мне нет никакого резона вас обманывать. Не так давно я и сама пыталась с вами связаться, но вы находились в больнице. Если вы займетесь моим делом и найдете похищенные драгоценности, то я смогу заплатить вам от десяти до пятнадцати процентов их стоимости.

– Почему такой разброс цен?

– Все очень просто – чем больше вы вернете, тем больше получите. Трудовое соглашение или договор мы с вами можем заключить послезавтра, в понедельник. Деньги на накладные расходы в сумме десяти тысяч тоже. Адрес и телефоны здесь указаны. – Она протянула мне визитную карточку. – А теперь извините, мне некогда. Жду вас в понедельник.

– Подождите! – придержал я за локоток свою очаровательно-деловую собеседницу. – Позвольте мне задать вам несколько вопросов. Они непосредственно касаются нашего дела.

– Да, я вас слушаю.

– Насколько мне известно, вы пребываете в дружеских отношениях с директором магазина "Ольга" Венерой Ибрагимовной Ланской. Это верно?

– Пребывала, если уж быть точной, – после некоторой заминки ответила она.

– Вот как? – наигранно удивился я. – И что же послужило причиной охлаждения?

– А вы не догадываетесь? – зло усмехнулась она. – Ограбление моей торговой точки на территории ее магазина... По-моему, комментарии здесь излишни.

– Да, конечно, я так и подумал. Кстати, а Венера Ланская замужем? Если да, то расскажите о ее муже все, что знаете.

– Да, она замужем. Ее муж, Ланской Борис Михайлович, личность, на мой взгляд, достаточно одиозная. Почему? Об этом я говорить не буду, не хочу, чтобы вы заранее расписали его портрет черными красками и отнеслись к нему предвзято.

– Вы правы. А как он выглядит внешне?

– Довольно симпатичный мужик, немного толстоват, но это его не портит. Вдобавок к животику его лысина создает определенный имидж эдакого толстячка, добрячка и хохотунчика. В компании он как рыба в воде, резвится и порхает.

– Спасибо, у них есть дети?

– Да, парень и девочка. Володя учится в Москве, а Иришку Венера еще летом отвезла к матери в Казань, в какую-то престижную школу, где директорствует ее тетка. Так что от этого бремени они освободились. Живут в свое удовольствие.

– А у вас есть дети? – совершенно неожиданно вырвалось у меня.

– Да... Но... – оторопела, смутилась и вдруг покраснела моя собеседница. – Я... я не понимаю, какое отношение это имеет к нашему делу.

– Простите, Виктория, я нисколько не хотел вас обидеть. – Чувствуя, что сам покрываюсь багровыми пятнами, я отвернул свою рожу от света.

– Ничего, бывает, – почувствовав себя главнее, рассмеялась она. – Так я пойду и жду вас послезавтра в своем офисе.

Проводив ее статную фигурку взглядом восхищенного олигофрена, я как-то незаметно для себя вылакал шампанское и, бережно упрятав вторую за сегодняшний день визитку, вышел из бара.

– Иваныч, ты сияешь, как та бабушка после пятого бандитского налета, подозрительно глядя на меня, отметил Ухов. – С чего бы это?

– Пока ты тут давил клопов и ковырял в носу, я выторговал небольшой аванс в десять тысяч, по пять штук на рыло. В понедельник можно будет его получить. Тебя устраивает такой расклад?

– Аванс – это хорошо, – вздохнул он. – Вся беда в том, что его надо отрабатывать.

– Не волнуйся, отработаем. Пока не знаю как, но отработаем.

– Тогда начнем прямо сейчас. Куда едем?

– По домам. До понедельника вся наша деятельность будет смахивать на телодвижения одинокого мужика, а я этого не люблю.

Глава 10

В понедельник я поднялся уже в семь часов, чего за мной давно не замечалось. По этому случаю я, имитируя зарядку, даже несколько раз присел и трижды отжался от пола. Хорошо, что кроме Брута и Машки этого никто не видел. В противном же случае что полковник, что его дочь непременно сдали бы меня в психушку. Тем более это было нетрудно после моего субботнею сюрприза – ни с чем не сравнимого ядовито-зеленого торта.

Побрившись и поплескавшись под душем, я наскоро позавтракал и вполне был готов к выходу. Меня остановили собачьи глаза, полные мольбы и скорби. Брут, с поводком в зубах, сидел в передней и старательно бил хвостом, поднимая с пола целое облако пыли. Кот вел себя еще более агрессивно. Яростно царапая дверь, он мяукал как-то утробно, по-волчьи, взывая к моему милосердию.

– Ну что мне с вами делать, твари хвостатые, – вздохнул я, застегивая ошейник на мощной шее сенбернара. – Один раз в жизни хотел выйти из дома пораньше, так вам приспичило.

Обычно прогулка состояла из трех этапов. На первом эти друзья отправляли свои естественные потребности, потом начинались игры, а затем наступал самый утомительный и противный момент, который я буквально ненавидел. Дело в том, что животных нужно было препроводить в квартиру, а этого им совсем не хотелось.

Так получилось и на этот раз. Минут пять я уговаривал Брута подобру-поздорову вернуться домой, а затем, плюнув на все увещевания, силком потащил его к подъезду. Тащить насильно стокилограммовую тушу, упирающуюся в землю четырьмя лапами, занятие не из легких. Но, видит бог, я старался, и если бы не эта нелепая случайность, то в конце концов я бы его дотащил. Не знаю, каким образом, но поводок вдруг отстегнулся от ошейника, и пес, почуяв свободу, выдал радостное антраша и помчался к мусорным бакам, где, как известно, все дворовые псы проводят досуг и решают дела государственной важности. Теперь его оттуда забрать могла только Милка.

Плюнув на неблагодарных животных, я поплелся на стоянку, предоставив Милке самой решать ее собако-кошачьи проблемы. Как глубоко я заблуждался! Это я понял только тогда, когда выезжал со стоянки. В пяти метрах от выезда сидел мой зоопарк и, нервно подергивая хвостами, выжидательно смотрел на меня. Нет, мне и раньше случалось их подвозить то в ветлечебницу, то на дачу, но тогда это носило планово-узаконенный характер. Теперь же эти попрошайки откровенно просились прокатиться. Не зная, то ли плакать, то ли смеяться, я притормозил и открыл заднюю дверцу. Второго приглашения не потребовалось. Первым заскочил Машка, а за ним степенно и неуклюже забрался Брут.

– Куда прикажете, господа хорошие? – трогаясь с места и уворачиваясь от слюнявого языка Брута, вполне серьезно спросил я. – Только не надо нежностей, благодарить будем потом. Да-да, нежности и поцелуи на дороге могут привести к аварии. Вы не возражаете, если по пути нашего следования мы заедем и заберем с собой одного симпатичного дядечку? Ну вот и отлично! Тогда, пожалуйста, пристегните ремни безопасности и ведите себя, как подобает интеллигентным котам и псам.

Я опаздывал на четверть часа, но Макс при полной экипировке терпеливо ждал меня в условленном месте. Ничего не подозревая, он открыл дверцу, и мне показалось, что сзади его крепко стукнули поленом. Настолько неподражаемой стала его своеобразная физиономия, что я невольно зашелся от смеха.

– Ты чего это, Иваныч? – усаживаясь рядом со мной и понемногу приходя в себя, тихо спросил он. – А я вижу, в машине двое, и подумал, что ты супругу с собой прихватил.

– То есть собачью морду ты перепутал с очаровательным личиком моей жены?! Спасибо, я непременно ей это передам.

– Упаси тебя бог! Но объясни, что все это значит?

– А ничего, кроме того, что они проголосовали в тот момент, когда я выезжал со стоянки. Говорю тебе чистую правду, они приперлись туда по собственной инициативе, и мне не оставалось ничего иного, как взять их на борт.

– Ну и дела! – задумчиво проворчал Ухов. – Люди глупеют, а живность умнеет. Ладно, как будем действовать? Как договаривались или ты внес коррективы?

– Все по плану, Макс, – сворачивая на узкую, разбитую дорогу, ведущую к железнодорожным путям и частному предприятию "Реаниматор", ответил я. Самое главное, чтобы этот хрен оказался на своем рабочем месте.

– А мне кажется, наоборот – лучше, чтоб его не было. Нам незачем лишний раз светиться. Наверняка его секретарша знает не меньше его.

– Там посмотрим, – останавливаясь в тупичке возле шаткой ограды неказистого одноэтажного здания, уклончиво ответил я. – Пойдем, что ли?

– Как скажешь, генерал, – вытряхиваясь из машины, ответил Макс.

Миновав небольшой дворик, заваленный старыми ваннами, унитазами и раковинами, мы оказались в грязноватой передней, откуда Т-образно отходили два коридора.

– Как нам пройти к шефу? – спросил я курившего на перепутье мужичка.

– По левому коридору, третья дверь налево, – с похмельной хрипотцой ответил он. – Там в приемной Галка сидит, она вам все обскажет.

В маленькой приемной стоял стол, два стула и тумба, на которой громоздился компьютер с принтером, да еще в углу дергался пожилой холодильник. И всем этим добром заведовала курносая Галка с черными пуговками глаз.

Не закончив какой-то важный разговор, она раздраженно бросила телефонную трубку и выжидательно уставилась на нас.

– Шеф у себя? – откашлявшись, хрипло спросил Макс.

– У себя, но он не принимает. У него идет планерка.

– Это хорошо, – одобрительно прогудел Ухов, – А долго он обычно планирует?

– Когда как, но думаю, что минут через десять он освободится. А вы по какому вопросу? И как мне вас записать?

– Чего-чего? – не понимая вопроса, простодушно спросил он. – Куда это ты нас хочешь записывать? Уж не в очередь ли за отпущением твоих грехов?

– А вы не хамите, – вытаскивая амбарную книгу, обиделась Галка. – Я уж больше года записываю посетителей на прием к Семену Николаевичу. Он так велел.

– И правильно сделал, – отодвигая Ухова в сторону, вмешался я. – И давно пора, а то ходят всякие-разные, а потом колготки пропадают. Галочка, не берите в голову, это шутка. Я-то ваши порядки знаю. Чуть больше месяца тому назад я у вас уже бывал. Неужели вы меня не помните?

– Нет, не помню, – неуверенно ответила она. – Столько народа... А как ваша фамилия и когда вы к нам приходили?

– Бочкарев моя фамилия, а приходил я к вам пятнадцатого сентября. Семен Николаевич в тот день назначил мне встречу на четырнадцать тридцать. Припоминаете?

– Нет, но сейчас посмотрим, – зашуршала она страницами амбарной книги.

– Вот оно, пятнадцатое сентября, – перегнувшись через стол, припечатал я нужный мне лист. – Читайте, кто там у вас на четырнадцать тридцать?

– Вы, наверное, ошиблись, – удивленным медвежонком посмотрела она на меня. – Здесь у меня на четырнадцать тридцать записан Ланской Борис Михайлович. Вот, если не верите, то посмотрите сами.

– Точно, – крайне удивился я. – Ланской Борис Михайлович. Проживает по улице Поволжской, дом 12а. Прибыл в четырнадцать тридцать, а убыл аж в пятнадцать часов. Это ж надо, тридцать минут шефа мытарил.

– А вы говорите, – торжествуя восстановленную справедливость, засмеялась Галка. – Говорила же вам, что вы путаете, а вы не верили.

– Да, вы правы, старость не радость. Эклер проклятый замучил. Ладно, Галочка, мы, наверное, ждать не будем, зайдем в следующий раз. До свидания. Кстати сказать, а почему ваша фирма носит такое странное название "Реаниматор"? Вы что, по ночам откапываете мертвецов, а наутро их реанимируете?

– Нет. – Интеллигентно, в кулачок, прыснула секретарша. – Все гораздо проще и не так страшно, – мы ремонтируем старую сантехнику. Даем ей вторую жизнь, поэтому и называемся "Реаниматор".

– Понятно, надо завтра же принести вам старый унитаз. Ладно, Галочка, передавай привет шефу, дорогому Семену Николаевичу. Как там его лысина? – на всякий случай спросил я, чем привел секретутку в крайнее изумление.

– Какая лысина, о чем вы говорите! У шефа шикарная прическа.

– Извините, обознался. – И мы с Максом галантно раскланялись.

– Иваныч, а что ты предлагаешь делать дальше? – пробираясь через груды старой, порыжевшей сантехники, спросил Макс.

– А что предлагаешь ты? – ответил я вопросом на вопрос.

– Мне кажется, что пришло время собирать камни, то есть ехать за авансом.

– Ты прав, пора собирать камни, но только не в конторе у Виктории Соколовой, а в саду у дяди Вани, в смысле, в доме у Бориса Михайловича Ланского. И поедем мы немедленно, потому как эта секретутка обязательно напоет о нашем странном поведении своему шефу, а тот, в свою очередь, свяжется с Борей. Момент внезапности будет упущен, так что куй железо... Ты готов?

– А куда ж я денусь! В компании с Гончаровым и его зверинцем я хоть к черту на рога. Поехали.

Улица Поволжская находилась в поселке Строителей, и дома на ней были расположены только по правую сторону, потому как слева, в десяти метрах от дороги, начиналась узкая полоска леса, за ней обрыв, а под ним лениво и вольготно плескалась грязная волна водохранилища.

В самом начале улицы, чтобы раньше времени не привлекать к себе внимания, мы остановились, вышли из машины и осмотрелись.

Дощатые каркасные дома строителей потихоньку сломала перестройка, а на их месте предприимчивые клещи, "новые русские", воздвигли себе двухэтажные терема и трехэтажные замки. В одном из таких теремов под номером 12а и проживала чета Ланских. Стоял он в самом конце улицы и немного на отшибе, поскольку хозяин двенадцатого дома, беспредельщик среди беспредельщиков, откусил себе такой участок, или, сказать точнее, усадьбу, на которой вполне мог сесть и взлететь небольшой реактивный самолет. Воистину сказано: чем больше имеешь, тем больше хочется.

– Ну что, Иваныч, двинули, что ли? – аккуратно затушив окурок о подошву, спросил Макс. – Время-то не ждет. Возьмем мы тура за красную дуру и тряхнем как следует.

– Нет, Макс, не пори горячку. Мы с тобой его совершенно не знаем. Кто он такой и на что способен? Вполне возможно, что он уже основательно подготовился к нашему приходу. Пригласил дружков, расставил капканы, наточил ножи, а теперь ждет не дождется того часа, когда мы самолично к нему пожалуем. Так что пойду-ка я на разведку один, и если в течение получаса от меня не будет никаких известий, то принимай соответствующие меры. Какие? Не мне тебя учить.

– Ладно, командир, наверное, ты прав. Оружие взял?

– А на кой черт оно мне там нужно? Если уж навалятся так навалятся, а вид пушки их разозлит еще больше. Бди, Максимилиан!

Не спеша и равнодушно я подошел к двухметровому бетонному забору, призванному охранять покой и благоденствие семейства Ланских. То, что за мной следит видеокамера, я знал почти наверняка, а вот о наличии или отсутствии злобных тварей я мог лишь догадываться. Ну что же, поживем увидим. Так же неторопливо и безразлично я нажал кнопку переговорного устройства с левой стороны глухих металлических ворот и, улыбаясь, глядя на небо, ждал ответа.

– Что вам нужно? – через некоторое время спросил меня мужской бархатный голос.

– Войти, – естественно и непринужденно ответил я.

– А вы, оказывается, шутник, – с неподдельным весельем отметил динамик. – А зачем хотите войти и по какой надобности?

– Ну шутник-то из меня никудышный, человек я серьезный, а войти я хочу с единственной целью – повидаться и поговорить с господином Ланским. Как мне подсказали, он проживает именно в этой избушке на ножках Буша. Так ли это?

– Проживать-то он проживает, вопрос в другом. Захочет ли господин Ланской с вами разговаривать? Что тогда?

– А ничего, я просто развернусь и уйду. Но думаю, что он много потеряет, лишившись такого собеседника, как я. Разговор со мной несомненно принесет ему удовольствие, и он почерпнет массу полезных сведений.

– А вы там один? – с некоторой тревогой спросил он.

– Что за вопрос? Вы же сами прекрасно все видите – позади меня выстроилась целая дивизия солдат, а в лесочке неподалеку расположились три батареи легкой полевой артиллерии.

– Шутник вы, батенька, шутник. Ну да ладно, входите.

Щелкнул ригель магнитного замка, и калитка, врезанная в правую створку ворот, приоткрылась, давая мне возможность войти во двор, где меня могло поджидать множество самых неожиданных сюрпризов и неприятностей.

Была не была! Бог не выдаст, а свинья не съест, подумал я, включил диктофон и решительно шагнул во двор.

– Стойте там, где стоите, – не успел я сделать и пяти шагов, как меня остановил все тот же голос. – Не двигайтесь, иначе я спущу собак.

Повинуясь его грозному приказу, я застыл на месте, потому как встреча со сторожевыми псами прельщала меня меньше всего.

Что последовало потом, описать довольно трудно. Родимая матушка земля вдруг вырвалась из-под моих ног и, перевернувшись на сто восемьдесят градусов, стукнула меня по голове всей своей многомиллиардной тушей. Потом последовало мгновенное забвение, а затем земная твердь прямо на глазах стала уходить вниз с невероятной скоростью. От ужаса я зажмурил глаза и попытался сосредоточиться, внушить себе, что это только сон, и не более того.

Злобное рычание, сдержанный, но яростный лай, стук когтей об асфальт и жаркое собачье дыхание заставили меня немного изменить свое мнение, и, открыв глаза, я посмотрел на мир с совершенно иной точки зрения. Подобно подбитой куропатке, я висел вниз головой, и земля находилась в трех метрах от моей головы. Две вампирообразные овчарки черно-рыжего окраса, жаждая крови, прыгали подо мной, стараясь оторвать мне руки или какую-то другую, пикантную, но не менее важную часть тела. Их прыжки с каждой попыткой становились все выше и результативнее, давая основания предполагать, что очень скоро их злобные намерения увенчаются успехом и финишная ленточка не за горами.

– Убью, зверюга! – беспомощно извиваясь всем телом и подбирая руки, пообещал я самой прыткой гадине, которая при последнем прыжке уже коснулась моего пальца.

– Не убьешь, Гончаров-Бочкарев, – насмешливо возразил знакомый мне голос. Только теперь он был живым, не из динамика. Насколько мог, я повернул голову и увидел инициатора моей казни самого господина Ланского. По крайней мере, таким мне его описала Виктория. Правда, она не учла того обстоятельства, что он будет восприниматься мной в перевернутом положении.

– Убери своих псов, ублюдок, – настоятельно потребовал я.

– Ай-ай-ай, и не стыдно вам, господин Гончаров, говорить мне такие неприятные слова? – расплывшись в улыбке, погрозил он мне пальчиком. – А ведь вы обещали, что мне с вами будет интересно и я получу массу удовольствия.

– Кажется, ты его уже получаешь, гнида плешивая. Немедленно опусти меня на землю и убери своих паршивых шавок.

– Опущу, обязательно опущу, – гаденько пообещал он. – Ты же не вобла, чтобы тебя вялить на солнце. Конечно опущу и даже отпущу, но прежде ты скажешь мне, что тебе обо мне известно и вообще какого рожна тебе от меня надо.

– Бумажники не надо терять. А когда идешь на дело, то их вообще лучше оставлять дома. Понял, взломщик дешевый?

– Да, ты прав, с бумажником у меня полный диссонанс получился. Так я и думал, что на нем могу сгореть. А откуда ты про бумажник-то узнал? похихикивая и подмаргивая, спросил он как бы между прочим. – А может, кто-то из продавщиц его тебе передал? Ты говори, сарделька, не стесняйся.

– Ты когда-нибудь занимался французской любовью с обезьяной?

– Нет, не приходилось, поделись опытом.

– Нет, Боря, мне тоже не приходилось, но чисто теоретически я настоятельно тебе советую завести самца орангутанга и жевать его прибор каждое утро натощак вместо того, чтобы задавать мне подобные вопросы.

– Значит, жалеешь ту суку, которая это сделала, а напрасно, напрасно, Константин Иванович. Ты бы лучше о себе подумал, себя пожалел.

– Успокойся, меня есть кому пожалеть. Отгони псов и опусти меня на землю, или ты не видишь, что еще немного – и у меня будет кровоизлияние в мозг.

– Если бы он у тебя был, то ты бы сначала подумал, а только потом вмешивался во всю эту историю. Не могу я тебя опустить. Собаки тебя в момент порвут в клочья, а ты мне еще не все рассказал.

– Так отгони собак.

– Тогда ты меня в клочья порвешь. Хорошо придумал! Потерпи уж немного. А чего это ты у Тани Смирновой все про Галину Гудко выпытывал? При чем тут Галина Гудко?

– Вот и я думаю, зачем я про нее выпытывал. Дурак я и есть дурак.

– Это точно, дурак, да только хитрый. А впрочем, не это самое главное, Галины нет, а значит, и проблем больше нет. Так кто тебе передал мой бумажник?

– Кажется, я тебе ясно рекомендовал обезьяну. Или тебе повторить все то же самое в более конкретной и доступной тебе форме?

– Не стоит, побереги свой мат для более подходящего случая, он тебе сейчас представится. Надеюсь, ты не будешь возражать, если я понижу уровень твоего существа сантиметров на десять? Ты ведь сам того хотел, да и собачкам будет сподручнее упражняться. Как только ты надумаешь назвать мне имя человека, передавшего тебе бумажник, немедленно мне об этом сообщи. Жалко все-таки погореть на каком-то вшивом портмоне. Ну да ничего, исправимся. Ты ведь не штатный мент. Работаешь в частном порядке с напарником, так что тут все поправимо. Сейчас мы тебя кончим, а завтра его, если не договоримся полюбовно. Говорят, он у тебя тупой, как комод. И все-таки, Гончаров, если ты передумаешь и назовешь мне наводчика, то дай знать. Я тебя, родимого, тут же отпущу и еще в придачу дам денег. Ну, с Богом, раб Кистинтин!

С этими словами мерзавец взял пульт управления тельфером, а я подумал, что Ухов немного подзадер-жался.

– Фас, Най! Рекс, фас его, фас!

Щелкнули контакты лебедки, и под злобно-радостное рычание кобелей мое грешное тело медленно поползло вниз. Последним усилием я попробовал подтянуться и сделать нечто похожее на угол, чтобы потом перехватить трос руками, однако сил на это у меня не хватило, я только беспомощно, подобно червяку, извивался вокруг своей оси. Недаром нам говорила учительница первого класса – никогда не пейте, детки, водка до добра вас не доведет!

А между тем твари уже вцепились в мои роскошные волосы. Понимая, что это начало моего бесславного конца, я заорал тоскливо и обреченно.

Откуда он появился, я так и не понял. Брут налетел как ураган. Молча, без единого звука, он прижал своей тушей самого здорового кобеля к земле, после чего последовал характерный хруст сломанного позвоночника, а затем Най, или Рекс, конвульсивно отдрыгал свою последнюю чечетку. Второй барбос, видя такое дело, втихомолку, по-пластунски пополз к кустам, надеясь найти там укрытие от нелепой и страшной смерти, постигшей его брата. Однако его чаяниям и надеждам не суждено было сбыться. В два прыжка Брут настиг труса, и его участь была столь же плачевна. Он разделил судьбу своего братца.

– Поникли головы собачьи... – торжествующе продекламировал я. – И ты, Брут, вел себя как настоящий Брут! Сегодня ты получишь кусок настоящего мяса.

Разделавшись с кобелями, жалостливо поскуливая, он облизал мою физиономию и укоризненно уставился на остолбеневшего от ужаса Ланского, впрочем не имея ни малейшего желания причинить ему зло. Скоро поняв это, подлый Бориска мелкими шажками засеменил к крыльцу, а когда до него оставались считаные метры, он зайцем заскочил в дом и захлопнул дверь, предоставив мне по-прежнему свободно болтаться на чертовом тросике тельфера.

– Ну как ты, Иваныч? – спрыгнув с забора, заботливо осведомился Макс. Сейчас я тебя сниму. Потерпи чуть-чуть.

– Идиот, немедленно беги в дом и вяжи его в морской узел, пока он не позвонил своим дружкам! Только осторожнее, не сломай ему шею. Боре, таки да, есть что нам рассказать. А я пока повишу немного, мне не к спеху, – добавил я, когда Макс умчался наводить порядок и восстанавливать справедливость.

Отсутствовал он недолго, а когда вернулся, я велел ему сделать несколько снимков, и только потом он опустил меня на бренную землю. По его озабоченному виду я понял, что все обстоит не так гладко, как нам бы хотелось.

– Ну, что там у тебя? – сидя на собачьем трупе, спросил я, растирая правую ногу.

– Он, сука рогатая, успел позвонить своим кентам, – принимаясь за мою левую ногу, ответил Ухов. – Я его немного прижал, и он сказал, что через полчаса они будут здесь. Он не знал и не ведал, что я уже у него дома, поэтому позвал их с единственной целью – отстрелить твоего Брута и покончить с тобой. Это нам на руку, я один возьму их тепленькими.

– Ага, возьмешь, если до этого они не превратят тебя в сито. Сколько их едет?

– Если верить его словам, то двое, Шурик и Жорик.

– Это хорошо, если двое. Значит, Шурик и Жорик, а где наш Борик?

– На первом этаже в холле. Сидит на заднице в камине и обнимает решетку. Я его к ней наручниками прицепил, а пасть залепил скотчем. Его сотовый телефон лежит на мраморном столике в пяти метрах от него, а обычный я отключил.

– Это хорошо, – поднимаясь на четвереньки, одобрил я. – Значит, сделаем так. Перво-наперво попробуй поставить капкан, в который я попался, как глупый мышонок. А я тем временем возьму под контроль Ланского. Могут быть звонки, и на них нужно отвечать так, как мы этого хотим. Еще полчаса я тебе все равно не помощник, а там, в доме, от меня может быть польза. Жалко, что Брут так равнодушен к человечине.

– Порода такая. Ладно, Иваныч, бери своего пса и кондыляйте к плешивому. Это тебе на всякий случай, – в карман куртки он сунул мне пистолет. – Не спорь, однажды ты от него уже отказался и в результате повис, как кроличья шкурка на заборе. Когда у меня будет все готово, я дам знать. Времени у нас осталось двадцать две минуты, надо бы подсуетиться и все как следует подготовить.

Обняв собаку за шею, я с ее помощью кое-как взобрался на крыльцо и толкнул входную дверь. Ну а дальше дело пошло веселее, по паркету, покрытому лаком, он потащил меня, как половую тряпку, безо всякого труда и напряжения. Более того, не имея никакого приказания, он доставил меня прямиком к камину, в котором томился Ланской.

– Ну что, брат Борис, кажется, наши роли поменялись? – злорадно оскалился я. – Сидит за решеткой в темнице сырой вскормленный Венерой козел полковой. Что-то ты мне совсем не нравишься. Грустный какой-то. Не печалься, скоро прибудут твои товарищи, и мы славно проведем время. Хотя можно начинать прямо сейчас. Расскажи мне, кому из вас, Венере или тебе, пришла в голову такая блестящая мысль – ограбить собственный магазин? Ну что ж ты молчишь? Пятнадцать минут назад ты был куда как разговорчивей. Спой, светик, не стыдись.

– Господин Гончаров, предупреждаю вас, вы еще за все ответите!

– Ой, ой, ой! Как вы меня напугали, господин Ланской, я сейчас обделаюсь! И за что же мне предстоит отвечать, а главное – перед кем?