355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Михаил Петров » Гончаров и маньяк » Текст книги (страница 3)
Гончаров и маньяк
  • Текст добавлен: 26 сентября 2016, 11:37

Текст книги "Гончаров и маньяк"


Автор книги: Михаил Петров



сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 8 страниц)

– Ты что-нибудь понимаешь? – вяло ковырнув землю, спросил Крымов.

– А тут и понимать нечего, – мрачно ответил Шульгин. – Сбежал наш так называемый покойничек. Некачественно ты сработал, Крымов, и я дурак, надо было у него пульс пощупать. Ты просто его оглушил, а позже он пришел в себя и вылез из мелкой ямы. Отвратительное дело получается, скажу я тебе. Да перестань ты копать, все равно ничего не найдешь.

– Но ты же сам видел его глаза! Они были мертвыми.

– Тебя огрей орясиной по лбу, тоже помертвеешь. Ну что ты там ищешь, что без толку роешь землю и действуешь мне на нервы? Ты уже по пояс стоишь в яме, а мы всего-то и выкопали сантиметров на восемьдесят.

– Вот и зря, надо было рыть на три метра, тогда бы он у нас никуда не вылез.

– Ага, еще и осиновый кол промеж лопаток вколотить. Вылезай, убийца хренов. Надо думать, что нам делать дальше, какие шаги следует предпринять. Гарантирую, что одной Аленой он не обойдется, и сейчас за наши с тобой жизни я не дам и ломаного гроша.

– Не обобщай, меня он видел только мельком, а вот тебя рассмотрел хорошо.

– Ну и сукин же ты сын, Константин. Поедем, нам здесь больше нечего делать.

– Куда поедем? – выбираясь из сыпучей ямы, поинтересовался Крымов.

– Дорога покажет, а водка в твоем бардачке подтвердит правильность выбранного пути. Ты, случаем, с Аленой Рейпиной не знаком?

– Доводилось несколько раз разговаривать, а что?

– А то, что пока ее папаша на работе, нам не вредно с ней поговорить.

– А о чем с ней говорить, когда и так все яснее ясного, – запуская двигатель, удивился Крымов. – А кроме всего прочего, этично ли заваливаться на квартиру к редактору?

– Когда он примется вскрывать твою требуху, напомни ему, что он поступает неэтично, – свинчивая пробку, заржал Шульгин. – Тебе нельзя, ты за рулем. Вперед, водила!

В отличие от своего трусливого папаши Алена оказалась девицей не робкого десятка и дверь открыла после первого же звонка.

– Батюшки, мой свет, кого я вижу! – пряча за спину перебинтованные руки, с видимым усилием улыбнулась она. – Сам господин Крымов ко мне пожаловал. Интересно бы знать, по какому такому случаю?

– Может быть, для начала ты пропустишь нас со товарищем в горницу да попотчуешь сладким, хмельным винцом, а уж разговоры разговаривать будем опосля?

– Ну, входите, раз уж пришли, гости дорогие, незваные. А вот напоить вас, кроме как кофеем, мне нечем. Папаша меня блюдет и потому держит бар под замком.

– Только не кофе, – направляясь к дивану, содрогнулся Крымов.

– Он сегодня, пока никого не было, выдул все редакционные запасы, устраиваясь в кресле, пояснил Шульгин. – Ничего не попишешь, жадность фраера сгубила.

– Могу предложить вам яблочный сок собственного производства.

– Ничего не нужно, Алена. Мы ведь не за угощением к вам пришли.

– Об этом я уже догадалась. Отвечу сразу и напрямик – о позавчерашнем инциденте я ничего вам рассказывать не стану, и не потому, что боюсь, просто мне будет достаточно противно читать о себе в вашей проституированной газетке.

– Обижаете папашу-редактора, к тому же в нее не попадет ни строчки, почесав бородку, заверил Шульгин. – Я ведь там уже не работаю. Ваш отец выгнал меня неделю назад, когда я только хотел серьезно заняться этими мрачными событиями.

– Ну вот и отлично, тогда тем более мне нечего вам сказать.

– Но это не значит, что я опустил руки. В частном порядке я провожу собственное расследование, и мне важна любая мелочь.

– Оставьте это для милиции, а сами займитесь более близким вам делом, как-то: сбором сплетен и интриг. Итак, господа, я вас больше не задерживаю.

– Все оказалось даже хуже, чем я ожидал, – выходя из подъезда, проворчал Крымов. – Тебя куда отвезти? Домой, что ли?

– Не надо, тут недалеко, я пешочком пройдусь и на досуге, на воздухе подумаю, как нам быть и что делать дальше.

– Ну а я, пожалуй, отправлюсь домой. На сегодня с меня достаточно.

Глава 6

– Кажется, на автовокзале теперь нам делать нечего, – размеренно вышагивая, бубнил себе под нос Шульгин. – Это ясно как день. Однажды проколовшись, он, естественно, не сунет туда носа в ближайшее время. Железнодорожные вокзалы тоже отпадают, потому как поблизости от них нет ни одного деревца. Речные порты? Вряд ли. Во-первых, они немноголюдны, а во-вторых, от них до леса расстояние довольно приличное. Что же остается? А остаются санатории и дома отдыха, расположенные непосредственно в зеленой зоне. Но боже мой, сколько их у нас! Никак не меньше двух десятков. Караулить его там – все равно что искать иголку в стоге сена. Только время зря потратишь, а результат окажется нулевым. Да и то сказать, дело близится к холодам, и вряд ли найдутся желающие прогуляться по сугробам. Впрочем, кто их, баб, знает. Мужик он видный, немного смахивает на Мефистофеля. Почему бы с таким не закрутить роман молоденькой дурочке?

Так ничего толком и не решив, в пятом часу Шульгин добрел до дома. Бомжики по-прежнему сидели на лавочке и грелись, но теперь уже не в солнечных лучах. Изнутри их подогревала водка, о чем свидетельствовала пустая бутылка, рачительно помещенная в пластиковый пакет. Откликнувшись на их просьбу, Шульгин отдал им добрую половину сигарет и вошел в подъезд. Сквозь круглые дырки почтового ящика он заметил письмо.

И кому-то еще не лень писать, открывая дверцу, вяло подумал он.

На простом конверте без марки детским округлым почерком значилось: "Анатолию Борисовичу Шульгину. Лично в руки".

Заранее предчувствуя недоброе, он торопливо разорвал конверт, и первое, что увидел, был фоторобот, вырезанный из газеты. К нему прилагался текст, написанный все той же детской рукой.

"Уважаемый Анатолий Борисович! Спешу поблагодарить вас за жесткий, но необходимый урок. Теперь я буду работать гораздо аккуратней и осмотрительней. Наверное, вы не откажетесь от своей дурной мысли и по-прежнему будете искать встречи со мной. Хочу вас сразу предупредить – ни на вокзалах, ни в домах отдыха или в санаториях я не появлюсь. Так что не тратьте напрасно время и деньги. Людных мест в нашем городе полно, за всеми не уследишь. А впрочем, как хотите, всегда буду рад встрече с вами, равно как и с вашими коллегами. Передавайте мой поклон Аркадию Михайловичу Рейпину, а в особенности господину Крымову. С ним бы я тоже хотел встретиться в первую очередь. За ласковый привет будет и ласковый ответ. До скорого свидания.

P.S. Кланяйтесь дочери, и от меня ей мой портрет. Наша встреча не за горами".

Потея от страшного предчувствия, в несколько прыжков Шульгин взлетел на второй этаж и трясущимися руками открыл дверь.

– Что с тобой, папа? – удивленно выглядывая из комнаты, спросила дочь.

– Танюшка, ты здесь, ты дома, – схватил он ничего не понимающую, испуганную девочку и, крепко стиснув, прижал ее к груди. – Слава богу! Живая, живая, Танюшка ты моя ненаглядная, пичуга ты, моя маленькая.

– Да что с тобой, отец? Может быть, ты все-таки объяснишь, что происходит?

– Ничего, все нормально, все будет хорошо.

– Папа, мне страшно от этих слов и твоего поведения. Нам кто-то или что-то угрожает?

– Потом, девочка моя, потом, дай дух перевести. Я сейчас...

Чувствуя, как сердце заходится от бешенства и бессилия, Шульгин выскочил на улицу и рухнул на скамью напротив веселых бродяг.

– Э-э-э! Что с тобой, дядя? – встревожился и подошел один из них. Может, тебе в больничку надо, так это мы мигом позвоним.

– Ничего не надо, спасибо, мужики. Принесите лучше бутылку... Нет, две бутылки водки, – протягивая деньги, попросил он. – Здесь и выпьем.

– Это мы мигом оформим, – одобрительно крякнул длинный и тощий бомж, как леший заросший шерстью. – Афоня, ты еще здесь?!

– Меня уже нет. – Выхватив деньги, Афоня деловито потрусил за покупкой.

– А что с тобой-то приключилось? – вежливо осведомился Леший. – Вроде входил в подъезд нормальный, а через пять минут вылетел оттуда, будто бы тебя током шибануло.

– Пустяки, сейчас пройдет. – Жадно втянув воздух, Шульгин откинулся на скамейке и на секунду прикрыл глаза. – Сейчас пройдет, – повторил он после минутного молчания. – Ты мне лучше вот что скажи: ты помнишь, как в половине второго я вместе с товарищем уехал отсюда на сером "москвиче"?

– Ясно дело, помню, а как же не помнить, ежели в ту пору я еще как стеклышко трезвехоньким пребывал. Очень даже помню. Ты нас еще с крысами сравнил, а твой друган котами обозвал. Да мы ничего, мы не в обиде. А что ты хотел сказать-то?

– Я хотел спросить – за время нашего отсутствия приносили почту или нет?

– Ну почту-то еще утром приносили, когда ты с собакой гулять выходил.

– Да, конечно, – согласился Шульгин, четко вспомнив, что в это время его почтовый ящик был абсолютно пустым. – А не заметил ли ты высокого чернявого мужика или, может быть, кого-либо другого, кто бросил письмо в мой ящик?

– Ну это вопрос сложный. Во-первых, в вашем подъезде восемь квартир, и людей мимо нас проходило множество, а во-вторых, через полтора часа после вашего отъезда я так накачался, что уснул у Афони на плече. Может, он чего вспомнит, да вот он и сам, легок на помине.

– Об чем базар? – вытаскивая из-за спины пару дешевых бутылок водки, деловито осведомился гонец. – Какие проблемы?

– Да вот, Афоня, товарищ спрашивает, кто мог подкинуть в его почтовый ящик письмо неприятного содержания. Я-то кемарил, может быть, ты что подсек? Пока я спал, не заглядывал ли в подъезд высокий чернявый мужик?

– Сначала товарищу надо глотнуть, а то глядеть на него страшно, за десять минут постарел на десять годков, так и концы отдать можно, протягивая пластиковый стакан и булочку, рассудительно решил врачеватель человеческих душ. – Вы не думайте, стаканчик чистый, специально для вас купил. У нас свой имеется. Пейте, а я пока подумаю. Много тут всяких шныряло.

Залпом, даже не почувствовав суррогатного вкуса водки, Шульгин опорожнил стакан и вместо предложенной булочки сунул в рот сигарету.

– Кажется, я знаю, кто это сделал, – степенно приняв дозу, вновь заговорил Афоня. – Здесь за время вашего отсутствия прошло не меньше двух десятков человек. Некоторые входили, некоторые выходили, но все это смотрелось как-то естественно, а вот поведение девчонки в красной болоньевой курточке кажется мне немного странным. Не успела она зайти в подъезд, как тут же выскочила наружу. Думаю, что она и подбросила вам письмо.

– А что за девчонка? – напрягся Шульгин. – Вы ее раньше видели?

– И раньше видел, и сейчас вижу. Вы только оглянитесь. Вон она со своими подружками стоит, семечки лузгает. Она в вашем доме живет, только в крайнем подъезде. Кажись, ее Наташкой зовут.

– Понял. Спасибо за информацию. – Чувствуя, как возбудились, напряглись его нервы и мышцы, он спокойно поблагодарил бомжей и медленно двинулся к девичьей компании.

– Наташа, – как можно доброжелательней окликнул он тринадцатилетнюю отроковицу, – тебя можно на секундочку?

– А в чем дело? – дерзко и вызывающе откликнулась она. – Что вам от меня надо?

– Да иди, Наташка, – захихикали подружки. – Может быть, по новой заработаешь.

– Зачем звали? – Подходя ближе, уже серьезно спросила она.

– Ты вот это письмо в мой почтовый ящик, случайно, не засовывала? показывая конверт и по-прежнему улыбаясь, осведомился Шульгин.

– Засовывала, а что?

– Да нет, ничего, просто так. А кто тебя об этом попросил?

– Какой-то длинный дядька в кожаном плаще и шляпе. Я его впервые видела.

– Сколько он тебе за это заплатил?

– А вам-то какое дело? Письмо вы получили, а сколько он мне заплатил, вас не касается. Это коммерческая тайна.

– Ну вот что, Наташка-коммерческая тайна, или ты мне все рассказываешь добровольно, или я беру тебя за ухо и отвожу к участковому, где ты при любом раскладе однозначно раскалываешься.

– С какой такой стати? – нисколько не испугалась девчонка.

– А с такой, что, по всей вероятности, общалась ты сегодня с убийцей и сексуальным маньяком. Посмотри. – Выбрав из пачки относительно четкую фотографию, Шульгин сунул ее девочке под нос. – Это был он?

– Он, – жадно вглядываясь в изображение, ответила Наташа. – Только здесь он какой-то гадкий, а в жизни он такой классный и обходительный дядечка. Вы, наверное, обманываете меня. Гадости на человека наговариваете, так ведь?

– Тебе не пять лет, пора бы и газеты читать. Вот, это вырезка из сегодняшней. Когда ты общалась со своим приятным дядечкой, газета уже вышла.

– Мамочки, в самом деле это он. Господи, я боюсь. Он сказал, что когда-нибудь еще ко мне придет. Что делать?!

– Рассказать мне все до мельчайших подробностей, тогда нам будет легче его отловить. А на улице много об этом не треплись, договорились?

– Договорились, – чуть не плача, кивнула испуганная девчонка. – Он подошел ко мне часа в три, может немного раньше. Я сидела на качелях и слушала плеер. Он подошел и уселся на лавку в двух метрах от меня, с интересом наблюдая за мной. Конечно же такое внимание стало меня нервировать, и я спросила, что ему надо. Он улыбнулся и ответил, что я очень красивая девочка и здорово похожа на зайчика. Это показалось мне обидным, и я сказала ему, чтоб он отваливал отсюда, пока не поздно. Тогда он встал и, подойдя вплотную, спросил, не хочу ли я немного заработать. Я испугалась, потому что подумала, что он имеет в виду это самое... Ну вы понимаете. Однако он тут же меня успокоил, сказав, что нужно под его диктовку написать несколько фраз, а потом отнести письмо по адресу, совсем не далеко. Я согласилась и прямо здесь, вон на том столике, написала то, что вы, наверное, уже прочитали. Потом он достал конверт, вложил туда мою писанину и сам его заклеил. Затем продиктовал ваше имя и ваш адрес. Когда я отнесла письмо и вернулась, он вытащил бумажник и протянул мне сто рублей. Я испугалась и сказала, что это очень много. У меня мама за день работы получает в два раза меньше. "А ты, зайчишка, будешь получать в пять раз больше, – улыбнулся он и, сунув деньги в мой карман, добавил: – Бери, заяц, других купюр у меня нет". Вот и все. Он тут же ушел, как сквозь землю провалился, а я отнесла деньги домой и отдала маме, а она почему-то меня отругала.

– Наташа, ты говоришь, что он исчез внезапно, как сквозь землю провалился? Может быть, он уехал на своей машине?

– Не знаю, скорее всего, нет, потому что поблизости машин я не видела.

– А ты поспрашивай своих подруг, может быть, они что-то приметили.

– Хорошо, я попробую, – шмыгнув носом, ответила девчонка. – Ну, я пошла?

– Иди, а если что-нибудь узнаешь, то сразу же сообщи мне. И еще: если впредь к тебе подойдет твой "классный дяденька", беги от него как от огня. Поняла?

– Чего тут не понять! Не такая уж я овца.

Проклиная свалившегося на его голову маньяка, а вместе с ним и весь преступный мир рода человеческого, Шульгин направился домой.

– Ну как, друг, верную я наколку тебе дал? – приподнялся со скамейки Афоня.

– Верную, – ответил Шульгин, намереваясь пройти мимо.

– Погоди, мужик, тут еще целая бутылка осталась, – добросовестно доложил Леший.

– Я больше не буду, – раздраженно ответил он. – Допивайте сами.

– Как скажешь, начальник, – бодро и пьяно согласился Афоня. – Приказ есть приказ. Ну ты хоть немного успокоился?

– Успокоился, но не совсем. Перед тем как Наташа принесла письмо, она некоторое время беседовала с высоким человеком в кожаном плаще и шляпе. Они сидели за столиком возле песочницы. Вы не заметили, куда он потом подевался?

– Нет, начальник, чего не видел, того не видел, – подумав, ответил Афоня. – Извини, но врать не буду. Ни тебе, ни мне этого не надо.

– Верно, ладно, мужики, отдыхайте.

– Толик, что с тобой случилось? – едва только Шульгин появился на пороге, тревожно, но едко спросила жена. – Прибежал домой, как будто за тобой гналось стадо террористов, насмерть перепугал Танюшку, чуть не переломал ей кости, потом нашел себе подвальных друзей и, как последний бомж, распивал с ними на лавке водку. Перед всем подъездом, перед соседями. Однако этого тебе показалось мало, и ты начал привязываться к девчонке-подростку. Битых пятнадцать минут ее охмурял. Тебя что, на молоденьких потянуло? Так и скажи, я ведь баба понятливая, разменяем квартиру и ауф-фидерзейн.

– Замолчи, дура! – впервые за день вышел из себя Шульгин. – Убирайся к себе в комнату и оставь меня в покое.

Хлопнув дверью, он закрылся в чулане-лаборатории и бессильно рухнул на стул. Сколько он так просидел, тупо и бездумно глядя на портрет убийцы, одному Богу известно. Из этого состояния его вывел робкий стук жены.

– Чего тебе? – не меняя позы, равнодушно спросил он.

– Толик, прости меня, я понимаю... У тебя нервный срыв, ты лишился работы, но успокойся, все образуется, все будет нормально. Пройдет и эта полоса. Выходи, я ужин приготовила, твои любимые вареники с картошкой...

– Хорошо, Валя, я сейчас... Посижу еще немного...

Найдя среди химикатов бутылку техническою спирта, Шульгин развел сто граммов и залпом выпил. Через несколько минут в голове прояснилось, мозг заработал четко, стараясь найти выход из создавшегося положения.

– Что же получается? Получается то, что за моей дочерью начал охотиться маньяк. И надо сказать, что спровоцировал его на это я сам. Впрочем, теперь уже ничего не вернешь, назад пути нет. Нужно ждать ответного удара. При этом следует отметить, что противник наглый, умный, жестокий и абсолютно не стеснен в финансах, чего обо мне не скажешь. К тому же он легко просчитал все мои возможные шаги, о чем правдиво и конкретно сообщил в своем письме. Скорее всего, он не откажется от охоты, пока партия не будет мной проиграна. А проигрыш может означать только одно – зверское убийство дочери. Нет, одному или даже с Крымовым нам с ним не справиться. Значит, нужно обращаться в милицию, как поступил Репей. Однако в таком случае нам будет необходимо рассказать о лесном инциденте. Да и черт бы с ним, дело не в этом, хуже другое. Теперь он станет действовать осмотрительнее и хитрее, а главное начнет форсировать события. Нет, нужно что-то другое. Во-первых, вновь отправить Таньку в Минск, а во-вторых...

– Таня, ты уже поужинала? – выходя из чулана, спросил он.

– Да, пап.

– Иди в свою комнату и займись делами. Нам с мамой нужно серьезно поговорить.

– А вы что, разводиться собираетесь? – с любопытством глядя то на отца, то на мать, спросила она. – Делать вам больше нечего. Почти два десятка лет вместе прожили...

– Татьяна, оставь свои комментарии и иди к себе, – ничего не понимая и потому нервничая, прикрикнула на нее мать.

– Валентина, – подождав, когда за обиженной дочерью закроется дверь, начал Шульгин, – нужно завтра же отправить ее в Минск к твоим родителям, причем не одну, а в твоем сопровождении. И сделать это следует скрытно.

– О чем ты говоришь? Объясни, я ничего не понимаю.

– Много рассусоливать не буду, скажу лишь одно – за ней охотится маньяк. Ты о нем, наверное, слышала, а может быть, и читала в сегодняшней газете.

– Что за ерунду ты несешь? Конечно, я и читала, и слышала о его зверствах, но почему он охотится именно за нашей дочерью?

– Потому что он мне мстит. Не так давно я устроил на него засаду, но он каким-то чудом выскользнул, а теперь примется за нас, о чем и сообщает откровенно в этом письме. – Протянув жене помятый конверт, Шульгин устало закрыл глаза. – Учти, он не бросает слов на ветер. Позавчера он напал на дочку моего бывшего начальника прямо в квартире. Только чудо спасло ее. Однако он успел прибить ее руки к подоконнику, а потом изнасиловать.

– Боже мой, – прочитав письмо, побледнела Валентина. – Что ж ты раньше молчал?

– Письмо я получил всего пару часов назад, давай лучше подумаем, как вам незаметно покинуть город.

Глава 7

После наивкуснейшего и обильного обеда, приготовленного Милкой по случаю моей выписки из травматологии, я, лежа на диване, переваривал пищу и благосклонно слушал треп жены. Неподалеку мурлыкал кот. Последнее время он сменил место отдыха. Поменял наши чистые простыни на вонючую шубу сенбернара. И вообще Машка прилип к нему, как банный лист, не отпуская его ни на шаг, ходил по пятам, но делал это с таким достоинством, что стороннему наблюдателю могло показаться, будто не кот трусит за огромным барбосом, а совсем наоборот. Вроде как по горло занятый кот вывел на прогулку своего верного пса. Правда, Брут не обращал на этот немаловажный факт никакого внимания, зато Машка тешил свое самолюбие с огромным удовольствием. Его буквально распирало от гордости. А уж когда дело доходило до ночного сна или полуденной дремы, тут было все расписано заранее. Сидя в кресле или где-нибудь на книжном шкафу, кот зорко наблюдал за поведением своего подопечного, и, едва только Брут укладывался на пол, Машка ястребом прыгал ему на спину и мгновенно засыпал. И если это живое ложе во сне меняло позу, кот тут же вонзал в него когти.

– Да ты совсем меня не слушаешь! – досадливо дернула меня за нос жена. – Думаешь неизвестно о чем, а у нас в городе новый маньяк объявился!

– Ну и хрен с ним, – зевнув, равнодушно ответил я. – Почему это тебя волнует? Или ты желаешь с ним познакомиться?

– Идиот! – обиделась Милка. – Он сначала прибивает девчонок гвоздями к дереву, потом насилует, а затем распарывает ножом животы. Так и оставляет свою жертву умирать. А на днях, говорят, он надругался над дочкой главного редактора Рейпина прямо у него в квартире, а когда неожиданно вернулся Рейпин, он и его...

– Он не маньяк, он дурак. Даже самый извращенный и голодный педераст не позарился бы на жирную задницу этого борова. Наверное, он сам пустил про себя слушок, чтоб хоть на неделю завладеть вниманием своих скудных читателей.

– Гончаров, вечно ты все опошлишь, – вставая с дивана, с сожалением отметила супруга. – Неинтересно с тобой.

– Конечно, с маньяком тебе было бы куда как интересней. Все тридцать три удовольствия, и главное – бесплатно. Иди, открывай, – услышав звонок в. дверь, приказал я. – Похоже, первые поклонники пришли поздравить меня с выздоровлением. Если это женщина, то я приму ее не вставая.

– Костя, там тебя спрашивает какой-то Шульгин, – через минуту удивленно доложила она. – Первый раз его вижу. Что ему сказать?

– Проси его в отцовский кабинет и скажи, что господин Гончаров крайне рад его приходу и почтет за счастье иметь с ним задушевную беседу.

За каким чертом он приперся, накидывая халат, гадал я. Особой дружбы между нами никогда не было, просто несколько раз сталкивались в одной компании, не более того. Мужик-то он неглупый и симпатичный, но сейчас я предпочел бы видеть кого-нибудь другого, например Макса или Захарыча, в общем кого-то из старых друзей.

– Анатолий Борисович! – входя в кабинет, восторженно воскликнул я. Сколько лет, сколько зим! Когда мы с тобой виделись в последний раз? Наверное, года два назад, если не три. Спасибо, что зашел. Как ты меня отыскал? Я ведь, как видишь, поменял место жительства, а вместе с ним и жену. Что будем пить? Коньяк, водку, спиритус или кефир с селедкой?

– Спасибо, Константин Иванович, но ничего не нужно... Вы заранее меня извините за то, что нарушил ваш покой. Я осведомлен о том, что вы только вчера выписались из больницы... Я бы не осмелился... Но нужда заставила. Именно она и привела меня к вам, в вашу новую квартиру.

– Ну, квартира-то не моя, а тестя, живу я тут на птичьих правах, но к делу это не относится. Однако что тебя ко мне привело?

– Вы слышали о том, что в нашем городе объявился дерзкий маньяк-изувер?

– Не далее как пять минут назад моя супруга выдавала мне о нем информацию. Но какое отношение это имеет к тебе?

– Самое прямое. Дело в том, что этот подонок следующей жертвой избрал мою дочь, о чем письменно поставил меня в известность. Вот его письмо, прочтите.

– Полная ерунда, – пробежав глазами исписанный детским почерком листок, заключил я. – Скорее всего, это шутки ее одноклассников.

– К сожалению, это не так. Неделю тому назад мы с коллегой его выследили и убили, а теперь он нам мстит.

– Это бывает, – ухмыльнулся я, доставая полковничью заначку. – Шульгин, а мне кажется, что сто граммов тебе не повредят. С похмелья чего только не привидится.

– Вы, наверное, думаете, что у меня белая горячка?

– Ни боже мой! Просто нервы гудят натруженно! – наливая стакан, запел я. – А двести грамм, а двести грамм главное наше оружие! Выпей, Шульгин, и через пять минут пройдут все твои страхи и сомнения. В качестве закуски могу предложить тебе конфету "Белочка", очень вкусная конфета.

– И главное – название символичное, – принимая стакан, криво усмехнулся Шульгин. – Самое смешное, Константин Иванович, в том, что я был бы рад, когда б мои слова оказались похмельным бредом. Увы, все гораздо серьезнее.

– Ты, брат, погоди, дай время, чтоб напиток усвоился в твоем организме. Ты где сейчас трудишься, на какой почве спину гнешь?

– Месяц тому назад был уволен из газеты "Городские вести".

– Постой, постой. Там главный редактор Рейпин?

– Да. Именно он и выставил меня. Кстати сказать, дело было связано со статьей о маньяке. Ему она ужасно не понравилась, а если говорить честно, то он попросту описался. После выхода газеты ему кто-то позвонил и, угрожая расправой над его дочерью, потребовал впредь подобные статьи не публиковать. А два дня назад его Алену прямо в квартире маньяк прибил к подоконнику и изнасиловал.

– А потом и его самого.

– Ну про это я не слышал. Скорее всего, это просто сплетни, что же касается Алены, то я лично видел ее перевязанные руки с неработающими пальцами. Разговаривать с нами на эту тему она отказалась наотрез.

– С нами? Кто-то был третий?

– Да, мой бывший сослуживец Костя Крымов. С ним мы и хотели поймать изувера.

– Оля-ля! – присвистнул я. – Кажется, я начинаю тебе верить. Давай-ка все с самого начала, по порядку и с подробностями.

Язык у Шульгина подвешен, мозги работают четко, контроль и самоанализ тоже. В общем, несмотря на полное отсутствие лирики, его рассказ занял больше часа. Зато теперь я имел полную картинку случившегося с ним за последний месяц. Словно живые, передо мной прошли все действующие лица этой трагедии. Да, все-таки быть журналистом дано не каждому!

– Вот и вся информация, которой я располагаю на сегодняшний день, затушив сигарету, закончил он.

– А каким образом тебе удалось незаметно доставить дочку и жену в аэропорт? – просто из любопытства спросил я. – Где гарантия, что он не сел с ними в самолет?

– Это действительно было непросто. Вы же понимаете, что любая ошибка здесь недопустима. Она могла закончиться смертью Тани. Выход предложила сама дочь. Под утро вместе с матерью они прошли через чердак в крайний подъезд, а с рассветом, размахивая метлами, вышли на улицу, где их уже поджидал Крымов. Вместе с метлами они забрались в его машину и через час были в аэропорту. Там Костя купил им билеты и пробыл с ними до самого отправления самолета.

– Неплохо, – одобрил я и подумал, что такая конспирация для неглупого преступника все равно что детская игра в прятки.

– Да, я почти на сто процентов уверен в их успешном побеге.

– Тогда что же ты хочешь от меня? – задал я вполне резонный вопрос. Твоя дочь в безопасности, жена тоже, какие проблемы?

– Не вечно же им торчать в Минске! Я надеялся, что с вашей помощью мы сможем поймать преступника и предать его, наконец, суду.

– Толик, да ты в своем ли уме? – даже как-то растерялся я. – Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?! Поимка маньяка, рыскающего одиноким волком, предприятие многохлопотное и, скорее всего, обреченное на провал. На это уходят недели, месяцы, и это при том, что в таких операциях составляются планы, ведутся наблюдения и задействуется огромное количество народа. А у нас на данное время нет даже хоть какой-нибудь серьезной зацепки. Вам просто повезло, что вы наткнулись на него едва ли не с первого раза, но вы же его и спугнули. Теперь он будет в три раза осторожнее, а повезет ли нам вновь это большой вопрос.

– Но вчерашнее его появление в нашем дворе не говорит о его особой осторожности.

– Зато говорит о его наглости да и неординарности мышления, а это для нас большой минус. Я думаю, что самое верное решение – обратиться в милицию. Своими сведениями ты и им поможешь, и сам успокоишься.

– Или нас с Крымовым успокоят на несколько лет общего режима.

– Ты вроде мужик неглупый, а несешь чистую ахинею. Конечно, за вашу самодеятельность по задницам вам надают, но не очень больно.

– Благодарю за совет, – поднимаясь со стула, сухо кивнул Шульгин. Извините, что оторвал от дела, и прошу вас забыть о нашем сегодняшнем разговоре.

– Нет ничего проще, – успокоил я его, провожая до двери. – Кстати сказать, на всякий случай оставь мне свой домашний телефон.

– На что он вам? – уже в дверях обернулся он. – Кажется, и так вес понятно.

– Это сейчас все понятно, а через полчаса может многое перемениться.

– Извольте, вот вам моя визитка. – Усмехнувшись, он протянул мне простенькую белую картонку. – Еще раз извините, всего вам доброго.

Мягко, но плотно перед моим носом закрылась дверь, словно Шульгин раз и навсегда решил от меня отдалиться. Не в самом лучшем расположении духа я возвратился в кабинет, допил остатки похищенной у тестя водки и только тут заметил позабытые Шульгиным фотоснимки и письмо с газетной вырезкой. Совершенно непроизвольно я разложил фотографии и начал просматривать их во второй раз, при этом сличая их с фотороботом. Непонятно, что именно, но какая-то неуловимая деталь мне не понравилась. Четырежды перетасовав снимки, так и не уловив, что меня зацепило, я с раздражением закинул их в стол и, как это подобает настоящему сыщику, погрузился в глубокую задумчивость.

– Нет никакого сомнения в том, что Шульгину следует помочь, но как, если перед тобой, по сути, чистый лист бумаги и ни одной существенной ниточки, за которую можно было бы потянуть? Нет, махонькая шероховатость конечно же есть, но она настолько ничтожна, что всерьез ее и принимать-то не стоит. Скорее всего, это просто мои домыслы, и я насильно притягиваю одно к другому, не имея на то никаких оснований. Пытаюсь скрестить волка с телкой. Но попробовать можно. Из искры иногда возгорается пламя, как уверял один симпатичный поэт. А прицепиться я хотел к одному, на первый взгляд незначительному обстоятельству, по которому трупы маньяка и труп продавщицы магазина "Ольга" оказались почти на одном месте. Отлеживаясь в больнице, я регулярно просматривал городскую прессу, и, насколько мне было известно, ни одна газета не давала координат места преступления. Тогда, спрашивается, откуда грабители и убийцы Галины Гудко могли об этом знать? Ответа может быть три. Во-первых, потрошитель входил в их банду, во-вторых, он как-то с ними связан и, в-третьих, что самое вероятное и для меня неутешительное, грабители просто слышали о том, где орудует изувер, и решили сработать под него. Списать на него еще одну загубленную душу. В этом случае все мои потуги лишены всякого смысла. Но потрогать этот гадючник все же стоит, а вдруг повезет...


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю