Текст книги "Гончаров и маньяк"

Автор книги: Михаил Петров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 8 страниц)

Пойдем дальше. Что за игру вела Галина Гудко? Понять это совсем непросто. Ясно одно: она говорила неправду. Не могли преступники после ограбления магазина разгуливать в своих зловещих масках. Наверняка перед тем, как покинуть магазин, они их сняли, и подтверждением тому могут служить слова Ленечки Балуева. Ведь если бы они были в масках, то он непременно бы об этом сказал, а так его показания ограничиваются только синими халатами да серой "девяткой". Что это значит? А это значит, что Галина видела лица грабителей. Видеть-то видела, но никому об этом не сказала. Почему? Да потому, что они ей или пригрозили лютой смертью, или она в них признала кого-то из своих знакомых, а может быть, и то и другое вместе. Но почему в таком случае они ее убили, ведь она же молчала. Молчала и врала, врала и молчала, никого не выдала. Зачем же ее убивать? На всякий случай, руководствуясь той пословицей, что береженого и Бог бережет? Так, что ли? Но тогда бы они сделали это в первую же ночь, зачем им нервничать и переживать целые сутки? Нелогично, и вообще тут что-то не так. Не здесь ли зарыта собака?

– Здесь, Константин Иванович, здесь, но ты попробуй-ка достань ее.

– И попробую, я, как-никак, мужик умный и дотошный. Допустим, что она в одном из грабителей узнала своего знакомого, разве это повод покрывать преступление?

– Повод, Константин Иванович, еще какой повод, если тот знакомый твой близкий друг или любовник. Как тебе нравится такой пассаж?

– Не очень. Ты, товарищ, мелкий и злобствующий мститель и мыслишь предвзято. Тебе так и не терпится перевести стрелки на Михаила Кузнецова за то, что он тебя оскорбил.

– Возможно, такая уж суть человеческой природы. Однако факт остается фактом – Галина убита, а магазин ограблен, и сделано это с помощью кого-то из своих, того, кто знал, что в понедельник намечается пирушка по случаю дня рождения кассирши. И одним из таких субъектов вполне мог быть Михаил Кузнецов. Представь себе. После ограбления магазина он сдергивает маску и выбегает на улицу, где лицом к лицу сталкивается со своей любовницей. Понимая, что влип, он делает ей предупреждение. Потому-то она при первых опросах молчит как рыба. Однако ее взвинченное состояние дает ему повод опасаться, и тогда, чтобы, возможно, как-то успокоить, умаслить Галину, Кузнецов приглашает ее в ресторан, но получает решительный отказ; а возможно, и угрозу рассказать о его "шалостях" милиции. Утром следующего дня он ее уже поджидает где-нибудь по дороге на работу и предлагает подвезти до магазина. Галина соглашается, но вместо работы оказывается в каком-то укромном местечке, где ему не остается ничего иного, как отдать ее в руки своих подельников.

– Умный ты, Константин Иванович, такой умный, что разговаривать с тобой чистое мучение. Ты бы мне еще объяснил, почему оба грабителя были в одинаковых носках.

– Мало ли почему, может быть, покупали их в одном и том же магазине, может быть, они родственники, и эти носки им обоим купила чья-нибудь жена или мать.

– Мать? А вот это мне уже нравится.

– Мне тоже, интересно, есть ли у Кузнецова брат? Нет, что там ни говори, а я завтра же его пощупаю, а при удачном повороте и возьму за жабры.

– Смотри, кабы он тебя не взял. К тому же прежде, чем его брать, совсем не лишне сначала поговорить с родителями и узнать его городской адрес.

Глава 9

Адрес родителей, как и место жительства Михаила, я утром легко узнал от его сестры. Извинившись за его вчерашнюю выходку, она даже объяснила, как нам лучше к нему проехать. От такой предупредительности мой азарт несколько поугас. Кажется, я ловлю совсем не в том озере и совсем другую рыбу. Однако начатое нужно доводить до конца. К этой же мысли склонялся и Макс Ухов, захваченный мною на случай мордобития или иного членовредительства. По пути следования я в общих чертах обрисовал ему ситуацию, и поэтому он настроен был весьма решительно.

Господин Кузнецов снимал небольшой кирпичный домик с невысокой оградой и аккуратным двориком, в котором стояла знакомая мне белая "копейка".

– Пойдем, что ли? – выбираясь из машины, спросил Макс.

– Пойдем, если нас не остановит какая-нибудь хвостатая и злобная тварь.

Твари во дворе не оказалось, а вместо нее на высокое крыльцо вышел сам Михаил Кузнецов. Одежда его выглядела немного причудливо. Кроме трусов, на нем был солдатский бушлат и растоптанные валенки.

– А, это вы, – зябко поежившись, сразу признал он меня. – Извините за вчерашнее, я ведь не знал, что к чему, а когда Танька мне все растолковала, я вернулся, но вас уже не застал. Проходите в дом, что-то сегодня прохладно. Надо бы отопление включить, да все недосуг, не могу прийти в себя после того, что случилось, – провожая нас в комнату, рокотал он. – Найти бы того сволочугу, я б ему сам головенку отшиб. Вы меня подозреваете, я понимаю. Спрашивайте, расскажу все как есть.

– Ты когда в последний раз видел Галину живой? – без предисловия спросил я.

– Двенадцатого сентября вечером. Танька мне рассказала, что их магазин бомбанули и Галка после этого сама не своя. Вот я и решил немного ее отвлечь. В кабак сводить или еще куда... Вот и приехал за ней, а она меня даже на порог не пустила. Так в коридорчике и простоял... Сама вся зареванная. Я спрашиваю, что случилось, а она отвечает, не твое дело, как вы мне все надоели, сил моих больше нет. Убирайся к чертовой матери, никого не хочу видеть. Козлы все вы, козлы!

Ну я, конечно, обиделся, потоптался еще малость, с хозяйкой ее поговорил, а потом сдернул в деревню и там со знакомыми пацанами на сутки ушел вразнос. Приехал только четырнадцатого утром, как раз к своему дежурству. Мы с напарником Серегой на стоянке возле "Детского мира" дежурим. Сутки дежурим, а двое отдыхаем. Вот так, а к вечеру приезжает Танька сама не своя и говорит мне, что за автовокзалом нашли мертвую Галку. Остальное вы знаете не хуже меня.

– По словам вашей сестры, вы часто встречали их после работы и развозили по домам. Почему не сделали этого ни одиннадцатого, ни двенадцатого числа?

– Потому что одиннадцатого я дежурил, а двенадцатого, до того как пришла Танька, возился со своей судорогой, в смысле с машиной. Но к ее приходу я как раз успел все закончить и потому отвез сеструху домой, а потом поехал к Галке. Мои слова вы можете легко проверить. В деревне нас гужевало человек пять. Мы там всех на уши поставили. Я пять сотен просадил. В конце концов батяня не выдержал и под вечер, на виду у всей деревни, палкой загнал меня домой.

– Понятно. – Несколько удрученный первым холостым выстрелом, я на всякий случай спросил: – Михаил, а у тебя есть брат?

– Нет, – растерянно ответил он. – Только Танька, сеструха. Вы ее знаете. А что?

– Ничего, так, к слову пришлось. Ну бывай, извини за вторжение.

Распрощавшись с парнем, мы отъехали всего на несколько сот метров, когда Макс попросил остановить машину.

– Чего это вдруг? – останавливаясь, недовольно спросил я. – Ты что-то забыл?

– Ага, и ты мне сейчас напомнишь. Напомнишь поведение директрисы во всей этой истории. Оно мне чем-то не нравится.

Еще раз, но теперь более подробно я рассказал ему то, что сам узнал со слов Татьяны и Шульгина. Сосредоточенно уставившись в одну точку, Макс сопел и внимательно слушал. А когда поток моей информации иссяк, он трубно прочистил свой нос и, что-то для себя решив, спросил:

– А ты уверен, что в той стенке "Комфорт" невозможно спрятаться незамеченным?

– На девяносто процентов, хотя в принципе такой вариант возможен.

– Ладно, поехали в тот магазин. Поскольку тебя уже там знают, посидишь в машине, а я и один управлюсь. Есть у меня одна задумка, надо проверить.

Отсутствовал он минут пятнадцать, а когда вышел, его физиономия излучала полный восторг и удовлетворение.

– Ну что ты там разнюхал? – открывая дверцу, спросил я. – Светишься, словно майское солнышко. Никак Венера обещала тебе подарить что-то венерическое.

– Еще хуже, – хлопнув себя по ляжкам, заржал Ухов. – Давай-ка зайдем в бар. Такое дело надо обязательно отметить. Иначе фортуна перестанет с нами дружить.

– Видишь ли, Макс, в этот бар нам заходить не стоит. Я тут вчера немножко похулиганил, и теперь они могут встретить нас неприветливо.

– Чепуха, Иваныч, не забывай, что с тобою Ухов. А это что-то да значит.

– Черт с тобой, только не давай им бить меня по голове.

Вчерашний бармен отреагировал на мое появление весьма своеобразно. Его глазки остекленели, а челюсть непроизвольно и свободно упала вниз.

– Закрой рот, голубок сизый, вчера я тебе уже все сказал, – пьянея от собственной наглости, ухмыльнулся я. – А если непонятно, то могу повторить. Где твой дуболом?

– Гриша?.. Это... Еще не пришел... – через силу выдавил он. – Что будем пить? Вы, я вижу, с товарищем. Очень приятно. Так чего вам налить?

– Товарищу кофе с мороженым, – сурово приказал я. – Он за рулем, а мне сто пятьдесят граммов водки. И отнеси все это на первый столик. Посмотри тут за ним, Макс, а я пока в туалет зайду.

Отсутствовал я всего-то минуту, а когда вернулся, то пустой стакан и довольная рожа Ухова указывали, что я здорово ошибся, оказывается, это не он, а я сижу за рулем. Поморщившись от такой мелкой пакости, я подсел к столу и спросил, чем вызван его ослиный восторг и каковы его впечатления от посещения магазина "Ольга".

– Ты был прав, Иваныч, – бессовестно уписывая мороженое, кивнул он. – В тот шкаф незамеченным может пробраться разве что таракан, да и то ограниченного телосложения. Грабитель там укрыться не мог, а знаешь, где он прятался?

– Не знаю, но горю желанием узнать.

– Ты бывал в кабинете Венеры Ланской?

– Нет, она меня туда не приглашала.

– А я зашел без приглашения и стал требовать, чтобы она отпустила мне в кредит стиральную машину. У них это не практикуется, но я несколько минут пудрил ей мозги, а сам тем временем вдумчиво изучал ее меблировку. В самом-то кабинете ничего подходящего я не заметил, зато в крохотной передней нашел то, что нам нужно. У нее там стоит старый шифоньер, в котором она держит свою верхнюю одежду. Он закрывается на ключ, а замок там пустячный, не замок, а один смех! Я потянул дверцу, и она легко открылась вместе с замком.

– То есть, попросту говоря, ты, вурдалак, этот замок выдрал с мясом?!

– В том-то и весь фокус, что нет! Его выдрали задолго до меня, а потом просто воткнули шурупы в старые гнезда, укрепив их чисто символически. Ты достаточно хорошо улавливаешь мою тонкую мысль?

– Довольно смутно.

– Тогда объясняю. Это только версия, но, по-моему, она имеет право на существование. Незадолго до обеда грабитель под видом покупателя приходит в магазин, но вместо того, чтобы тереться у прилавков, прямым курсом направляется в тот узкий коридорчик и прячется в шифоньере. За ним по пятам следует кто-то из работниц магазина. Убедившись в том, что сообщник благополучно скрылся в шкафу, она закрывает его на ключик, условно закрывает. Дело сделано, и теперь остается только ждать. Сидя в шкафу, он прекрасно слышит все то, что творится в магазине. Дождавшись обеденного часа, того момента, когда дамы закроются в директорском кабинете и задавят песняка, он легко и без шума выдавливает замочек и таким образом высвобождается из плена. Далее он спокойнейшим образом открывает внутренний засов входной двери и впускает своих подельников. Кто-то один из троих, кто опасается быть узнанным продавщицами, остается в торговом зале чистить ювелирный киоск, а двое проходят в кабинет и потрошат сейф. Ну а дальше все происходит так, как ты мне рассказал, но только до досадной встречи с Галиной Гудко. Она действительно опознала одного, а может быть, и всех грабителей, и это настолько ее потрясло, что она не знала, как себя вести перед товарками и директрисой. В полном замешательстве она пребывала и тогда, когда милиция начала засыпать ее вопросами. Наверное, всю ночь бедняга мучилась в поисках выхода. Скорее всего, под утро она пришла к какому-то определенному решению и с этим явилась на работу. Неизвестно, как бы она повела себя в дальнейшем, не вызови ее к себе директриса. О чем они говорили, нам остается лишь только гадать, но мы знаем, что после той беседы Галина разволновалась пуще прежнего. Возможно, дуреха по глупости вылепила ей все то, что ей известно, и за это получила большой втык. Улавливаешь?..

– Улавливаю, – со вздохом ответил я. – Ты хочешь сказать, что магазин ограбила сама хозяйка Венера Ибрагимовна Ланская?

– Я этого не говорил, но у кого может находиться ключ от шифоньера, куда она складывает свои личные вещи? Почему после разговора с директрисой Галина скукожилась на нет? Кому, как не директрисе, легче контролировать передвижение своих работниц по торговому салону? Кто чаще всех проходит тем коридорчиком?

– Так-то оно так, но скажи на милость, зачем ей понадобилось самую себя грабить? Это же полная чушь.

– Не скажи. Кроме того, что она тряхнула ювелирный киоск своей подруги, она еще получит страховку и определенные льготы при налогообложении. Я уж не говорю о том, что десять ее работниц в течение полугода будут получать ополовиненную зарплату. Вроде мелочь, если считать порознь, а если в куче, то набирается вполне приличная сумма. По крайней мере, мы с тобой таких денег не видели в глаза.

– Складно излагаешь, но мне непонятно одно. Если Венера так отлично все просчитала и даже контролировала ситуацию, почему у нее вышла осечка с Галиной Гудко? Она появилась в самый неподходящий момент, а по идее такого быть не должно. Объясни.

– А вот этот вопрос мы выясним вместе с тобой. Поехали в кулинарию.

В кулинарии, под вывеской "Торты на заказ", полная симпатичная женщина, подперев ладонью скулу, скучала в ожидании клиентов. Наш приход ее оживил и заставил встрепенуться. Улыбаясь, она даже оторвала свою задницу от хлипкого стула.

– Будем заказывать? – с ноткой надежды спросила она.

– Конечно, – неожиданно для себя ответил я. – Но только после того, как вы нам скажете, давно ли вы здесь работаете?

– Экая тайна! – расплылась она до ушей. – Наверное, шестой год пошел.

– Ну тогда все в порядке, – успокоился я. – Скажите, а магазин "Ольга" часто ли прибегает к вашим услугам?

– Постоянно! – авторитетно и гордо заявила толстуха. – Наша продукция идет вне всякого конкурса. Один раз попробуешь – и станешь нашим постоянным клиентом.

– А Софочке на ее юбилей торт вы делали?

– Конечно, только не на юбилей. Какой же юбилей в тридцать два года. Я хорошо помню, потому что в тот день их ограбили. Да и с тортом получилась неувязка.

– Что вы говорите! – делано удивился я. – Наверное, не успели к сроку? А мне говорили, что вы выполняете заказ к точно назначенному времени.

– И правильно вам сказали. Венера сама виновата, сама все напутала. Торт заказала к трем часам, а прислала за ним в два часа. Ну разве так делается? Девчонка сорок минут здесь ждала. Хорошо еще, мы подсуетились, на двадцать минут раньше ей торт выдали. С ног сбились. Какой торт-то будем заказывать?

– Бисквитный, – ответил я, потому как других не знал.

– На сколько кило? С каким орнаментом, каких тонов и что будем писать?

– На два кило, темно-зеленого цвета и в желтую крапинку. Надпись красными буквами: "Милка, будь здорова, привет от Гончарова!", а орнамент на ваше усмотрение.

– С вас сто пятьдесят рублей в качестве аванса. Расчет при получении. Вам к какому времени его приготовить?

– Часам к семи, думаю, будет в самый раз. Только учтите, она сама за ним придет. Так можно?

– Конечно, главное – не потеряйте квитанцию.

– Благодарю вас.

Сунув в карман засаленную бумажку, я в сопровождении торжествующего Макса вышел на улицу.

– Ну, что я говорил? – удовлетворенный посещением кулинарии, ухмыльнулся Ухов. – Все у нее было просчитано и только расторопность кулинаров немного ее диспозицию подпортила.

– Подпортила и убила Галину Гудко, – согласился я. – Что ты предлагаешь дальше?

– А дальше, как говорил Василий Макарович Шукшин, поведу я тебя в даль светлую и непорочную. Что ты видишь плохою от вторжения в дом Ланской?

– Ничего, но это же незаконно.

– Тебе ли говорить, Иваныч! Ты меня уже такому научил, что проникновение в ее квартиру покажется мне просто легкой шалостью.

– Допустим, – после минутной паузы пробормотал я. – Допустим даже, что в ее дом мы проникнем без особых трудностей и нам не помешает никто из ее родственников, только что нам это дает? Может быть, ты думаешь, что на обеденном столе мы найдем украшения из ювелирного ларька и ее письменное чистосердечное признание? Нет, Ухов, прежде чем идти на такой шаг, мы должны иметь какие-то, пусть хреновые, но улики.

– Вот там и найдем, – не сдавался Макс.

– А если нет? Как ты объяснишь свое незаконное и вероломное вторжение?

– Что же ты предлагаешь, Иваныч, ведь ничего существенного у нас нет. Всего-навсего одни сплошные домыслы да полосатые носки.

– И еще синие рабочие халаты, в которых орудовали грабители, плюс к ним деньги и похищенные драгоценности.

– Деньги она давно могла пустить в оборот, а драгоценности вывезти из города.

– Тоже верно, значит, в активе мы имеем только халаты и носки.

– Проще говоря, мы не имеем ничего. Ко всему прочему, нет никакой гарантии, что, даже если мы найдем грабителей, это каким-то боком поможет нам в охоте на маньяка.

– Ты прав, – уныло согласился я. – Но надо же что-то делать! Чтобы преступник не оставил хоть каких-нибудь следов – да так просто не бывает. Знаешь, какая блестящая мысль пришла в мою светлую голову?

– Знаю, Иваныч, – досадливо поморщился Ухов. – Ты хочешь самолично поговорить с этим балбесом, Ленчиком Балуевым. Неужели ты надеешься, что наши бывшие коллеги не выжали из него весь рассол до последней капельки?

– Может быть, и выжали, а может, и нам чуточку оставили.

* * *

Несмотря на полуденный час, Ленечка Балуев, как и положено примерному старшекласснику, уже восседал в центре скамейки в окружении таких же олухов. На него нам указала седая дворничиха, не забыв при этом добавить к его характеристике несколько нелицеприятных эпитетов.

– Леня, можно тебя на минуту? – подъезжая к компании и опуская стекло, спросил я гибкого, разбитного паренька, возвышавшегося на спинке скамейки.

– А чё? – последовал короткий, но емкий вопрос.

– А ничё, – в тон ему ответил Макс. – Хотели дать тебе подзаработать, да, видно, ошиблись адресом. Гуляй, найдем другого.

– Подождите, мужики, – соскочив со своего насеста и подойдя к машине, остановил он нас. – Говорите, что мне надо делать и сколько вы забашляете?

– Забашляем ровно столько, на сколько ты выполнишь работу. Садись в машину.

– Об чем базар? – Посоветовавшись со своими дружками, он уселся на заднее сиденье. – Только смотрите, без шуток. Пацаны ваш номер запомнили. Достанут из-под земли. Давайте, скорее трещите, что вам от меня надо.

– Скажи-ка нам, друг Леня, ты хорошо помнишь тот день, когда ограбили магазин?

– Ну и что из этого? Я вам уже пять раз обо всем рассказал и даже цацки вернул.

– А ты расскажи еще раз, память у нас короткая. Начни с того момента, когда ты побежал за портвейном.

– А сколько заплатите? – подумав о чем-то своем, деловито спросил оболтус.

– Это будет зависеть от того, какую информацию ты нам нашепчешь. Если мы узнаем что-то новое, то твой гонорар значительно возрастет. Только не вздумай ничего фантазировать или добавлять лично от себя, – ласково погладив его по кудрявой голове, предупредил Макс. – В этом случае ты не только не получишь ни копейки, а еще и по ушам схлопочешь. Договорились?

– Договорились, – согласился парень и ехидно добавил: – Только не считайте меня лопушком, вы из такой же милиции, как я из НАТО.

– Допустим, – проглотив пилюлю, улыбнулся я. – Мы работаем в частном порядке, и это нисколько не мешает тебе рассказать нам то, что ты видел. Тебе же лучше, при полной откровенности никакой ответственности, никаких протоколов, а взамен соответствующий гонорар и искренняя благодарность. Колись, Ленчик. Итак, дали тебе твои девочки некоторую сумму денег с тем, чтобы ты купил вина...

– Ну и побежал я за портвешком. А когда бежал, то еще тогда заметил в подворотне "девятку" серебристо-серого цвета. Я потому ее запомнил, что бензин нынче дорог, а она стоит на месте и за просто так сжигает топливо. Ну я...

– Погоди, не торопись, – перебил его Макс. – Значит, ты заметил машину с работающим двигателем? Хорошо, а ты не помнишь, был ли кто-нибудь в салоне?

– Да, один человек. Он сидел за рулем.

– Отлично, дитя мое, – крякнул Макс. – Продолжай дальше.

– Свернул я за угол, вышел на улицу и забежал в "комок". Народу там было мало, и я почти сразу купил портвейн.

– Сколько минут прошло?

– Минут пять, не больше. А потом я рванул назад и тут в подворотне увидел, как два мужика садятся в эту самую машину.

– Их было двое, ты ничего не путаешь?

– А чего тут путать? – удивился Балуев. – До двух я считать научился. Они прыгнули на заднее сиденье, а на переднем, рядом с водителем, уже кто-то сидел. Не успели за теми двумя захлопнуться дверцы, как тачка сорвалась с места и, чуть было не сбив меня с ног, вылетела из арки. Я, конечно, вслед им выматерился и тут заметил, что на том месте, где стояла машина, лежат золотые вещи и часы. Я их подобрал, но потом все это добро мне пришлось вернуть.

– Хорошо, Ленчик, а теперь расскажи нам, как они выглядели.

– Да не знаю я, и ментам об этом уже говорил. Я видел только спины двоих, тех, что влезали в машину последними. Видел спины, обтянутые синими халатами.

– Мы охотно тебе верим, – успокоил его Макс. – Но ведь и спины бывают разными. У одного она тощая, аж лопатки просвечивают, а у другого, напротив, жирная и толстая, как у бегемота. Какие спины видел ты?

– Точно, у одного из них, того, что садился с моей стороны, спина и задница были как у бегемота, а вот про второго я сказать ничего не могу, потому что его перекрывала машина. Я видел только его макушку.

– Ты помнишь, какие шапочки были у них на головах?

– Никаких шапочек у них не было, и мне это хорошо запомнилось. У жирного сверкала лысина, а у второго был коротко подстриженный ежик. Наверное, он был не такой упитанный, как лысый, потому что в машину он юркнул пошустрее.

– Складно ты врешь, Ленечка, – опережая Макса, взял я разговор в свои руки. – Ох как складно. Я почти тебе поверил, но ты допустил одну маленькую промашку, а значит, вся твоя история не стоит и ломаного гроша.

– Это какую же промашку я допустил? – обиделся парнишка.

– Ты ни словом не обмолвился о Галине Гудко! Это может означать, что ты ее не видел, а попросту закручивал нам уши и хотел получить не заслуженные тобою деньги. Но ты проиграл, парень, и теперь эти самые уши мы открутим тебе!

– Да погодите вы! – уворачиваясь от загребущих лап Ухова, завизжал Ленчик. – Я же не знал, что она вас тоже интересует. Конечно же я ее видел и даже пытался с ней заговорить. Когда я возвращался назад с пузырем, то увидел ее и обалдел. Она как раз выскочила из подворотни с офигенным тортом в руках и забилась в узкую щель между газетным киоском и табачным ларьком. Как она туда втиснулась, я не знаю. Там и кошка-то с трудом пролезет, а то деваха. Я к ней подхожу, а сам подыхаю со смеху и спрашиваю: "Ты что, Галка, в прятки решила поиграть? Тогда давай вместе, я тоже хочу в твоей щели погреться". А она стоит сама не своя, белая и вся трясется. Торт, конечно, помялся я вся блузка в креме. Мне смешно, не могу. А она вдруг как зашипит змеей: "Заткнись, дурак, и немедленно отсюда проваливай". Ну я человек негордый. Плюнул на нее и пошел своей дорогой. Про то, что было дальше, вы и сами знаете. А вы говорите...

– Спасибо тебе, Ленчик, за чрезвычайно важные сведения, а теперь перед тем, как мы с тобой рассчитаемся, поговорим о самом главном, о том, что ты скрыл от следствия.

– А чё, я ничё, – тут же скорчив идиотскую рожу, прикинулся дурачком Балуев, и я понял, что интуиция меня не подвела.

– Колись, дитя мое, и не изображай из себя кретина. Перебор получается. Поверь мне, это лишнее, твои глаза тебя выдают с потрохами. Могу обещать: то, что ты нам поведаешь, умрет вместе с нами.

– Ничего я больше не знаю, – не желая прощаться с любимой ролью, гнусаво захныкал он. – Отпустите меня, я вам все выложил.

– Нет, Ленечка, не все, не все, мой яхонтовый, – ухватив заюлившего информатора за шиворот, нежно пропел Ухов. – Ну да не беда. Какие наши годы! Отвезем тебя в милицию, посидишь там пару дней в клетке, все хорошенько обдумаешь и в конце концов расколешься. Тебе нравится такая перспектива или разойдемся полюбовно?

– Полюбовно, а сколько заплатите? – сразу став смышленым, сощурился он.

– Все зависит от того, что ты нам предложишь, – душевно пообещал Ухов.

– Сколько вы дадите, если я назову вам фамилию одного из грабителей?

– Что?! – подпрыгнул оторопевший Ухов, выпуская парня из своих цепких лап. – Или я ослышался, или ты что-то сказал?!

– Что слышали, то и сказал, – довольный произведенным эффектом, хихикнул Леня.

– Ты решил нас подурачить? Тогда не советую, я дядя строгий.

– Дело в том, что вместе с цацками жирный обронил свою визитку.

– Иваныч, ты когда-нибудь слышал, чтобы преступник оставлял на месте преступления свою визитку? Нет, парень, ты либо чокнутый, либо нас за таковых имеешь.

– Да, Ленчик, что-то слабо верится, – поддержал я сомнения Ухова. – Но допустим, что это так! Он в самом деле обронил свою визитку, и ты ее подобрал. Тогда почему ты не сказал об этом милиции?

– А это мое дело, – прокрутив в своем хитреньком умишке какие-то варианты, ответил Балуев. – Я лажевой информацией не торгую. Будете покупать – покупайте, а остальное вас не касается.

– Нет, браток, теперь уже касается, и даже очень. Колись до конца, или не миновать тебе дружеского визита в допр.

– Какой такой допр?

– Уютный такой дом предварительного заключения. Не слышал?

– Ладно, – взвесив все за и против, сдался Балуев. – Этот жирный – он не визитку обронил, а бумажник. Вот я его и подобрал. Минут десять посидел с телками и рванул домой. По дороге вытащил пачку сложенных вдвое денег, а бумажник со всяким хламом выбросил в мусорный ящик. Так все делают. Пришел домой, закрылся в своей комнате и начал пересчитывать бабки. Оттуда и вывалилась эта визитка. Теперь вам понятно, почему я ничего не сказал ментам? Когда они пришли меня трясти, от тех денег не оставалось даже половины. А как бы я их возместил, если мать за полгода не зарабатывает того, что было в том бумажнике.

– И сколько же там было?

– Почти восемь штук.

– Однако аппетит у тебя волчий! – неодобрительно проворчал Ухов. Небось с дружками да с девками все промотал?

– Не только. Матери пальто купил и сапоги, а себе видик.

– Ну хоть так... – почему-то удовлетворенно проворчал Макс. – А визитка-то где?

– В надежном месте, – хмыкнул пацан. – Я знал, что она может пригодиться.

– Это ты правильно подумал, – одобрительно причмокнул Ухов. – Тащи ее сюда.

– Притащить недолго, только она денег стоит, – вновь хитро прищурился практичный Ленчик. – Сколько вы за нее дадите?

– Сколько? – задумался Макс, видимо подсчитывая свои наличные капиталы. – Ну, рублей сто.

– Не смешите меня, дяди, – открывая дверцу, фыркнул Балуев. – Вы, наверное, с луны свалились. За такие деньги я с вами даже разговаривать не желаю.

– Постой, не торопись, – ухватил его за руку Ухов. – Спешка нужна при ловле блох мокрыми руками. А сколько бы ты хотел получить за свои сведения?

– Тот, кто имеет информацию, тот имеет весь мир! Короче, так: тысячу за сведения и столько же за саму визитку, – даже не моргнув глазом ответило наглое дитя рынка. – Итого две тысячи, причем половину я беру авансом.

– Ну ты и ухарь, – простонал Макс. – Короче, расклад такой, или ты соглашаешься на половину затребованной суммы, или прямо сейчас мы этапируем тебя в ментовку, где, кроме баланды, подзатыльников да места у параши, ты не получишь ничего. Договорились?

– Договорились, – тяжело вздохнул Ленчик. – Давайте ваши пять сотен аванса.

– Для аванса хватит и четверти, – грустно вытаскивая бумажник, простонал Ухов. – Да и то только после устной информации. Итак, как его фамилия, имя, отчество?

– Авдюшко Семен Николаевич, – выхватывая деньги, выпалил Балуев. Ждите меня три минуты и готовьте остальные башли. Только не опрокиньте, учтите, на той визитке есть какая-то запись, сделанная от руки. Она вам может пригодиться.

– Что скажешь, Иваныч? – с тоскою глядя на убегающего шустряка, спросил Макс. – Как ты думаешь, не подсунет ли он нам какую-нибудь лажу?

– Не думаю. Хотя я ожидал услышать от него совсем другое имя.

– Я тоже, фамилия Ланского была бы в самый раз. Поехали, что ли?

– Куда, а как же пацан? – удивленно посмотрел я на него.

– А зачем он нам нужен? Достаточно того, что мы знаем. Не вижу необходимости выкладывать деньги за то, чем мы уже располагаем.

– Не дури. По его словам, там есть какая-то запись, сделанная от руки. Возможно, она окажется для нас гораздо важнее, чем фамилия Авдюшко. А вот и он сам, легок, стервец, на помине.

– Вот визитка, – остановившись в пяти метрах от нас, настороженно сообщил Балуев.

– Так давай ее сюда, – нетерпеливо заерзал Макс. – Чего стоишь как пень?

– Деньги вперед, – видимо наученный горьким опытом, категорично заявил Ленчик.

– Я тебе сейчас такой перед покажу, – разозлился Ухов, понимая, что его коварный план провалился в самом зародыше. – Я тебе все уши оборву! Тоже мне, Варфоломей Коробейников нашелся! А ну или сюда, щенок!

– Если вы будете разговаривать со мной в таком тоне, я вообще сбегу. Трудно с вами работать. Давайте по-хорошему, как все деловые люди. Вы засовываете семьсот пятьдесят рублей в пачку из-под сигарет и бросаете ее мне. Я пересчитываю деньги и, если все нормально, подхожу к вам и отдаю визитку.

– Соглашайся, Макс, – кивнул я, протягивая ему весь свой наличный капитал. – Мы в любом случае на этом деле заработаем в десять раз больше.

– Уговорил, – недовольно пробурчал он и, запихав нужную сумму в сигаретную пачку, выполнил требование Ленчика.

Старательно пересчитав деньги, Балуев неожиданно перекинул их своему дружку. Тут же перехватив эстафету, тот косым зайцем помчался прочь от опасного места. Нам оставалось только рассмеяться.

– Ну у вас и организация! – удивленно воскликнул Макс, забирая визитку.

– А то! – самодовольно ответил Балуев. – С вами надо держать ушки на макушке.

– Смотри у меня, если ты нас нагрел, я тебя со дна морского достану.

– За это не беспокойтесь, сам понимаю, с кем дело имею. Счастливого пути!

– Ладно, дергай отсюда и моли Бога, чтоб эта наша встреча была последней.

Ленчик и вся его команда не заставили себя просить дважды. Они улетучились, словно мимолетное видение, оставив нам пустые кошельки в обмен на тисненую картонку сомнительной ценности. В золотистой рамочке по ее краям значилось, что принадлежит она председателю ИЧП "Реаниматор" господину Авдюшко Семену Николаевичу, а чуть ниже был указан адрес и телефон вышеназванного господина. Это все, что мы могли прочесть на ее титульной стороне. А на обороте шариковой ручкой кто-то лаконично написал: "Быть 15.09. в 14.30".