Текст книги "Аутогенная тренировка"

Автор книги: Михаил Решетников

Соавторы: Владимир Лобзин
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц)

Аутогенная тренировка и сходные с ней методы

Коллективная психотерапия.

Среди методик, родственных аутогенной тренировке, в первую очередь следует назвать варианты коллективной психотерапии. Существует множество видов коллективной психотерапии, к одному из которых, собственно, можно отнести и аутогенную тренировку при групповом варианте ее применения. А. П. Слободяник (1978) приводит краткое описание более двадцати различных методик и модификаций коллективной психотерапии («психотерапия в малой группе», «коллективная психотерапия в условиях совместной деятельности», «комбинированная групповая психотерапия», «семейная психотерапия», «коррективный интерперсональный опыт по Knobloch», коллективная психотерапия «кофе и ...» по Masnik и др.).

Коллективная психотерапия в отечественной практике активно применяется с начала XX столетия [Неткачев Г. Д., 1909; Бехтерев В. М., 1921, 1925, и др.). Вопросы коллективной психотерапии неврозов в последующем успешно разрабатывали Н. В. Иванов С. И. Консторум, С. С. Либих, В. К. Мягер, В. Н. Мясищев, К. И. Платонов, В. Е. Рожнов, М. М. Кабанов, В. М. Воловик, Б. Д. Карвасарский и мн. др. В зарубежной практике также широко применяются методы групповой психотерапии. Кроме разнообразных разговорных ее форм, сюда относятся игровая психотерапия и психодрама Moreno, групповой психоанализ Wolf и др.

Изучение методов коллективной психотерапии и исследование ее особенностей, связанных с повышением внушаемости в группе, занимает значительное место в работах В. М. Бехтерева. Им были разработаны принципы и методика коллективного гипноза, до настоящего времени применяемые при лечении токсикомании, алкоголизма и других расстройств. О значении, которое В. М. Бехтерев придавал этому направлению, свидетельствует тот факт, что именно эта тема была избрана им для доклада на I Всесоюзном съезде невропатологов (декабрь 1927 г.), сделанного за сутки до его смерти.

Несмотря на часто весьма существенные отличия в наименовании и стиле применения различных методов коллективно-групповой психотерапии, они имеют много общего. В их основе лежит, как правило, воздействие на уже существующие или специально создаваемые группы личности врача, который принимает на себя роль директивного или недирективного лидера [3]3
  Понятие «лидер» получило распространение в психологии в ЗО-е годы (работы К. Levin). Иногда наблюдаемая синонимизация понятий «лидер» и «руководитель» неправомерна. Далеко не каждый руководитель групп занятий, скажем, по аутогенной тренировке, может быть лидером в той же группе при проведении иной формы коллективно-групповой терапии.


[Закрыть]. Вторым компонентом коллективных методов психотерапии является межличностное взаимодействие членов группы, объединенных деятельностью, интересами или сходными отклонениями в состоянии здоровья. В последнем случае совместное обсуждение не только симптомов заболевания и их динамики в процессе лечения, но и лечебных приемов, осуществляемое под руководством и при непосредственном участии врача, в ряде случаев способствует психотерапевтическому эффекту. К сожалению, лечебное действие обычного человеческого сочувствия, сопереживания, бесспорно способствующее активизации компенсаторных и реадаптационных механизмов организма и личности, пока очень мало изучено.

В процессе работы с группой наиболее часто используются следующие психотерапевтические приемы: поиск общего, типичного для большинства больных (в жалобах, течении заболевания и выздоровления, реализации лечебного воздействия и т. д.); анонимное обсуждение развития и течения болезни одного из членов группы [Либих С. С, 1979].

Возможность охвата врачебным воздействием одновременно нескольких больных, часто «амбулаторный» характер группового терапевтического воздействия и его обоснованная в многочисленных исследованиях эффективность в значительной степени определяют дальнейшие перспективы использования методов коллективной психотерапии у больных, а также в целях производственной гигиены и улучшения профессиональной адаптации.

Условнорефлекторная терапия.

Другой группой методов, близких к аутогенной тренировке, являются различные формы условно-рефлекторной терапии. Основателем этого психотерапевтического направления был В. М. Бехтерев, впервые предложивший принципы сочетательно-(условно)-рефлекторной терапии, исходя из павловского учения об условных рефлексах.

Вместе с тем В. М. Бехтерев отмечал «механизированный характер» метода и поэтому считал необходимым дополнять его рациональной психотерапией. Известно, что И. П. Павлов отвергал попытки объяснять обучение людей на основе упрощенного использования условнорефлекторной теории и критиковал за это школу бихевиоризма. В то же время ряд западных представителей поведенческой терапии [4]4
  Один из распространенных на западе методов «поведенческой терапии» – «терапия обусловливания» —своим наименованием обязан неверному переводу павловского термина «условный рефлекс», ошибочно истолкованного как «обусловленный рефлекс» [Touimin S., 1978].


[Закрыть] осуществляет механистический перенос теоретических построений И. П. Павлова в психотерапию. Таким, в частности, является так называемый «скиннеровский метод обусловливания», основанный на поощрении и наказании (в качестве последнего применяются достаточно ощутимые удары электрического тока).

Одной из разновидностей условнорефлекторной терапии являются психотерапевтические тренировки, которые, как правило, входят составным элементом в широкий круг врачебных мероприятий при лечении фобий и пограничных состояний. Психотерапевтические приемы при этом направлены на торможение патологических условных связей, их перестройку и обучение желательным, целесообразным формам поведения. В отечественной и зарубежной практике широко используется метод функциональной поэтапной тренировки, заключающийся в постепенной адаптации больного к психотравмирующей ситуации. Так, некоторые психотерапевты при лечении агорафобии (боязнь широких улиц и площадей) вначале заставляют больного проходить очень короткие расстояния в сопровождении врача, а затем постепенно увеличивают маршруты, используя одновременно директивное и суггестивное воздействие.

Обучающий характер и этапность, лежащие в основе функциональной тренировки, ее направленность на повышение активности пациента сближают этот метод с индивидуальными приемами аутогенной терапии.

Таким образом, следует признать, что по своему происхождению, структуре и механизмам действия (схема 1) аутогенная тренировка является синтетическим методом, удачно объединившим в себе положительные стороны ряда психотерапевтических приемов. В результате такого синтеза была создана качественно новая комплексная методика, способствующая активизации больного и направленная на стимуляцию и оптимальное использование резервных возможностей организма и личности в процессе лечения.

Стремление к использованию комплекса лечебных факторов с учетом их взаимоусиления и потенцирования представляет собой общую тенденцию современной медицины. Обзоры мировой литературы, посвященные работам по психотерапии самых различных заболеваний, показывают, что как у нас в стране, так и за рубежом на протяжении последних двух-трех десятилетий методы прямой суггестии или психоанализа все более и более уступают место комплексным психотерапевтическим методикам, среди которых важное место занимают методики тренирующего характера и повышающие способность к саморегуляции психических и физиологических функций.

Глава 2. Обоснование метода и частных приемов аутогенной тренировки

Нейрофизиологические и нейропсихологические механизмы саморегуляции

Физиологические эффекты аутогенной тренировки в целом и механизмы восстановления под ее влиянием нервной регуляции тех или иных конкретных функций весьма сложны и до настоящего времени полностью не изучены. В зарубежных странах, где опыт практического применения аутогенной тренировки имеет уже достаточно длительную историю, эти механизмы часто объясняются с позиций и в терминах бихевиористических и психосоматических концепций, лишь очень отдаленно связанных с физиологией. В связи с этим известный французский автор L. Chertok в 1958 г. писал: «Научное обоснование релаксации еще трудно при сегодняшних знаниях... В дискуссии о взаимоотношении между физиологическим и психологическим релаксация является тем перекрестком, где эти области безнадежно спутаны». Через 20 с лишним лет в монографии «Непознанное в психике человека» он (1982) вновь возвращается к этой теме и, анализируя свой многолетний психотерапевтический опыт гипнолога и психоаналитика, обобщает: «...Я не мог не признать, что многое из того, что происходит у меня на глазах, остается для меня несомненно загадочным. Я вдруг обернулся к реальности. И заметил, что король голый. Наши знания о действительности ничтожны по сравнению с тем, что нам неизвестно» [5]5
  Шерток Л. Непознанное в психике человека.– М., 1982, с. 33


[Закрыть]. С некоторыми оговорками можно, в общем, согласиться с этим мнением.

По справедливому замечанию Н. В. Иванова, «трудность правильного построения теории релаксации связана с тем, что это неотделимо от решения общего философского вопроса о соотношении психического и физиологического».

На протяжении истории психотерапии постоянно возникали, отмирали или трансформировались научные теории, расширявшие наши представления о механизмах и основах психотерапевтического воздействия. Естественным и очевидным является положение, что любые новые успехи возможны только на основе творческого переосмысления и обобщения на качественно новом уровне огромной фактологии и научного опыта, существенный вклад в которые внесла отечественная психотерапия. Идеалистические позиции многих зарубежных исследователей в определенной степени тормозят прогресс в области психотерапии, в ряде случаев несовместимы с идеями и достижениями отечественной физиологической школы, основанной на принципах диалектического материализма.

Центральное место в раскрытии физиологических механизмов аутогенной тренировки занимает изучение вопросов саморегуляции исходно непроизвольных функций организма. Согласно технике Шульца, важным условием для овладения методом являются упражнения в расслаблении мышц, т. е. упражнения в целенаправленных двигательных актах, хотя и крайне редко реализуемых в обыденной жизни (в этом их варианте).

И. М. Сеченов впервые обосновал положение о том, что все психические акты принадлежат к рефлекторным и «все сознательные движения, вытекающие из этих актов, движения, называемые обыкновенно произвольными, суть в строгом смысле отраженные» [6]6
  Сеченов И. М. Рефлексы головного мозга. – М., 1961, с. 70


[Закрыть]. Произвольное движение, по мнению И. М. Сеченова, отличается от непроизвольного тем, что оно подчиняется воле, сопровождается ощущениями, отражающимися в сознании, а также тем, что оно «есть движение заученное (разрядка наша – В. Л., М. Р.) под влиянием условий, создаваемых жизнью» [7]7
  Сеченов И. М. Избранные философские и психологические произведения. – М., 1974, с. 291.


[Закрыть]. Здесь уместно еще раз напомнить, что обучающий (научающий) характер является одним из основных принципов аутогенной тренировки. Обучаемость человека, несмотря на значительное количество работ по этой проблеме в педагогике, как психофизиологическое качество пока очень мало исследована. Многие поразительные ее феномены, в силу их обыденности, не вызывают у нас удивления и ощущения прикосновения к загадочному. Например, речь, являясь произвольной функцией, становится ею лишь на основе длительного упражнения и научения. В этом плане самого пристального внимания заслуживают пока единичные опыты применения аутогенной тренировки у детей (Н. П. Мировская, С. Г. Файнберг, В. А. Сергеев с соавт. – у нас; В. С. Манова-Томова – в Болгарии; P. Arcan – в Румынии), когда обучаемость как системное качество наиболее высока. Возможно, если бы так же систематически и настойчиво, как мы обучаем детей навыкам социальной (интерперсональной) саморегуляции отношений (опроизволиваем их), мы прививали бы им приемы саморегуляции внутренних (интраперсональных) отношений, многие современные данные о статистике психоневрологической патологии не выглядели бы так удручающе. Одновременно это способствовало бы снятию того налета сверхъестественности с фактов управляемой саморегуляции исходно непроизвольных функций, которые, возможно, являются непроизвольными в значительной степени потому, что мы не ставили сознательной цели их опроизволивания.

Учение И. М. Сеченова об отражательной роли мозга было поддержано и развито в трудах И. П. Павлова и созданной им школы. Обоснованные в отечественной науке принципы нервизма и детерминизма, учение об условных рефлексах позволили с физиологических позиций подойти к вопросу о произвольных и непроизвольных реакциях. Многочисленные экспериментальные работы павловской школы показали, что в основе произвольных движений лежат корковый анализ и синтез афферентных сигналов, идущих от внешней среды и от проприорецепторов. По словам И. П. Павлова, «весь механизм волевого движения есть условный, ассоциативный процесс, подчиняющийся всем описанным законам высшей нервной деятельности» [8]8
  Павлов И. П. Полн. собр. соч.– М.; Л., 1951, т. III, кн. 2, с. 229.


[Закрыть].

В многочисленных работах И. П. Павлова подчеркивается роль речи и образных представлений в установлении двусторонних связей кинестетических клеток с двигательными, а также клетками корковых отделов анализаторов. Обсуждая вопрос об идеомоторных актах (которые, как мы убедимся позднее, играют огромную роль в методике аутогенной тренировки), И. П. Павлов говорил: «Давно было замечено и научно доказано, что раз вы думаете об определенном движении, т. е. имеете кинестетическое представление, вы его невольно..., этого не замечая, производите» [9]9
  Павлов И. П. Полн. собр. соч.– М.; Л., 1951, т. VIII, кн. 2, с. 316.


[Закрыть]. Идеомоторная тренировка в качестве одного из главных компонентов входит во многие современные модификации аутотренинга.

Связь функционального состояния центральной нервной системы и адаптивного поведения с движениями, тонусом поперечнополосатой и гладкой мускулатуры, имеющих обширное корковое представительство, неоднократно подчеркивалась И. П. Павловым и его учениками. В 1912 – 1913 г., читая лекции в Военно-медицинской академии, И. П. Павлов говорил: «Нормальная мышечная деятельность тонко регулируется раздражениями, идущими от самого двигательного аппарата, а именно: во время движения сухожилия то натягиваются, то ослабляются, сочленовые поверхности соприкасаются... И, так как в этих частях, в сухожилиях, суставах и т. д. оканчиваются центростремительные нервы, которые в каждый момент посылают раздражения в центральную нервную систему, то благодаря этому сигнализируется каждый момент движения и все движение в целом регулируется и направляется» [10]10
  Павлов. И. П. Лекции по физиологии. – М.; Л., 1951, с. 550-551.


[Закрыть]. В этой короткой цитате со всей очевидностью обнаруживаются рефлекторные основы теории обратной связи, а также полученные позднее нейрофизиологические факты саморегуляции мышечного тонуса и функционирования гамма-петли.

Принцип рефлекторной деятельности мозга, обоснованный в работах И. П. Павлова, полностью сохраняет свое значение и по отношению к эмоциональным реакциям. Мышечные компоненты эмоций – мимика, пантомимика, тембр голоса – являются объективными признаками состояния психики. Психологическое обоснование связи мышечной деятельности с эмоциональной сферой берет свое начало еще от исследований W. James и С. Lange. Несмотря на наивность аргументации («эмоция – ощущение телесных изменений»), этими авторами была довольно точно подмечена взаимосвязь эмоциональных ощущений и их внешнего выражения.

Хорошо известно, что мышечное напряжение («застывшая мимика», «нервная дрожь», «стесненное дыхание» и т. д.) является соматическим компонентом страха и других отрицательных эмоций. Психологический опыт подкрепляется физиологическими наблюдениями с одновременной регистрацией вегетативных, биохимических и моторных изменений в ответ на эмоциогенные раздражители. Специальные электрофизиологические исследования, в частности, показали, что отрицательные эмоциональные состояния всегда сопровождаются активацией поперечнополосатой мускулатуры, а расслабление мышц служит внешним выражением положительных эмоций, состояния покоя, уравновешенности. В связи с этим становятся понятными физиологический смысл волевого расслабления мышц, тренировки этого процесса, а также роль самовнушения на фоне состояния релаксации, вызывающего фазовые состояния в коре головного мозга. Словесный сигнал или образ, вызванный словесным сигналом, ведет при повторении в процессе тренировки к образованию условных кортико-висцеральных реакций и реализации желаемых сдвигов, тем самым повышая уровень саморегуляции.

Говоря о том, что только у человека движения становятся истинно произвольными, И. П. Павлов писал: «Непроизвольное можно сделать произвольным, но достигается это теперь при помощи второй сигнальной системы» [11]11
  Павлов И. П. Павловские среды.– М.; Л., 1949, т. 2, с. 337


[Закрыть]. «Слово, – указывал он, – благодаря всей предшествующей жизни взрослого человека, связано со всеми внешними и внутренними раздражителями, все их заменяет и потому может вызвать все те действия, реакции организма, которые обусловливают те раздражители» [12]12
  Павлов И. П. Полн. собр. соч.– М.; Л., 1951, т. IV, с. 429.


[Закрыть]. Роль речи в развитии произвольной регуляции функций была убедительно показана в ряде работ отечественных авторов (Н. А. Бернштейн, К. И. Платонов, П. К. Анохин, Л. С. Выготский, А. Р. Лурия).

Большое значение для понимания механизмов внушения и опроизволивания имеют установленные павловской школой и Н. Е. Введенским так называемые фазовые (переходные) состояния между сном и бодрствованием, отличающиеся различной степенью выраженности и интенсивности процессов торможения функций. Одной из наиболее существенных для психотерапии особенностей фазовых состояний является открывающаяся при этом возможность воздействия на некоторые психические и физиологические функции «в обход сознательного контроля». По И. П. Павлову, сила самовнушения (или внушения) определяется наличием «концентрированного раздражения определенного участка коры, сопровождающегося сильнейшим затормаживанием остальных отделов коры, представляющих, так сказать, коренные интересы всего организма, его целостности, его существования» [13]13
  Павлов И. П. Полн. собр. соч. – М.; Л., 1951, т. III, кн. 2, с. 212.


[Закрыть]. При таком состоянии коры больших полушарий могут создаться условия, когда второсигнальные (знаковые) процессы доминируют над реальными ощущениями. «Одним из прямых результатов этого, – писал К. И. Платонов, – является возникновение акта самовнушения».

С трудами И. П. Павлова и Н. Е. Введенского тесно связаны представления о доминанте, выдвинутые А. А. Ухтомским. Под доминантой А. А. Ухтомский понимал «господствующий очаг возбуждения, предопределяющий в значительной степени характер текущих реакций центров в данный момент», считая, что принцип доминанты является «физиологической основой акта внимания и предметного мышления». Исходя из этих представлений, причины многих психопатологических явлений («навязчивости», «галлюцинаций», «предубеждений») А. А. Ухтомский видел в «инертности господствующего возбуждения» («доминанте переживаемого момента»). С точки зрения теории А. А. Ухтомского, всякое индивидуальное психическое содержание есть след от пережитой ранее доминанты. Текущее состояние человека и его активность, по А. А. Ухтомскому, всегда является отражением той или иной доминанты. Устойчивость же самой доминанты зависит от лабильности формирующих ее нервных центров. Чем лабильнее и одновременно устойчивее возбуждение нервных центров, тем благоприятнее условия для образования новых доминант. Следует отметить, что основная сущность аутотренинга состоит именно в целенаправленной тренировке нервных процессов – их лабильности, устойчивости и переключаемости.

Существенное влияние на современные теоретические построения в психологии и медицине оказали идеи известного советского психолога Л. С. Выготского, заложившего основы исторического подхода к изучению психики человека. В основе предложенной им теории лежат две гипотезы – об опосредованном характере психической деятельности и о происхождении внутренних психических процессов из внешних (идея интериоризации). Автор рассматривал процесс формирования внешних психических функций как образование форм речевого общения с последующим их обращением на себя и далее «про себя». Всякая высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадию в своем развитии, потому что она является первоначально социальной функцией [14]14
  Выготский Л. С. Развитие высших психических функций.– М., 1960, с. 197.


[Закрыть]. Теоретические построения Л. С. Выготского были в последующем подтверждены в работах А. Н. Леонтьева (1977).

В последние годы активно проводятся нейрофизиологические и психофизиологические исследования функции речи, которую нейропсихолог А. Р. Лурия назвал «одним из наиболее существенных средств регуляции человеческого поведения», поднимающего «отдельные непроизвольные реакции до уровня сложных произвольных действий» и осуществляющего «контроль за протеканием высших, сознательных форм человеческой деятельности». А. Р. Лурия, развивая положения И. П. Павлова и Л. С. Выготского, считал, что специфически человеческие формы психической деятельности включают, прежде всего, взаимодействие двух уровней организации нервных процессов: первосигнального и «того, который формировался на основе языка и в основе которого лежала сигнальная регулирующая функция слова». Далее, автор высказывает предположение, что «в различных патологических состояниях изменение нейродинамики, лежащей в основе элементарных и речевых процессов, может быть неодинаковым». Существенное значение для теории и практики психотерапии имеют положения А. Р. Лурия о регулирующем влиянии речи при патологических состояниях и речевом воздействии на общую нейродинамику, в частности у детей. Опыты, проведенные им совместно с Е. Д. Хомской у детей с церебральной патологией, показали, что если регулирующее влияние речи остается сохранным, то оно может компенсировать нарушения общей нейродинамики. Поддерживая высказывание D. Hebb, А. Р. Лурия пишет, что «по отношению к человеку понятие CNS может быть расшифровано как Conceptual Nervous System» [15]15
  Conceptual Nervous System (англ.) – концептуальная (знаковая) нервная система; CNS – ЦНС.


[Закрыть], тем самым еще раз подчеркивая регулирующую роль речи и вербального мышления по отношению ко всем функциям ЦНС. Эти обоснованные научные положения в значительной степени объясняют механизмы и терапевтическую эффективность модификаций аутогенной тренировки, в основе которых лежит вербальное аутовоздействие.

Изложение теоретического обоснования и физиологических механизмов аутогенной тренировки и психотерапии в целом было бы неполным без учета теории функциональных систем, разработанной П. К. Анохиным (1978). Эта теория развивает основные положения физиологического учения И. П. Павлова и вводит качественно новые понятия о специфических механизмах динамической организации активности в целостную систему поведенческого акта.

Первоначально в павловских исследованиях психические и физиологические, условнорефлекторные процессы сопоставлялись, при этом И. П. Павлов считал, что «здесь имеется (в условном рефлексе – прим. авт. В. Л., М. Р.) полное слитие, полное поглощение одного другим, отождествление» [16]16
  Павлов И. П. Избранные произведения.– М., 1949, с. 521.


[Закрыть]. Позднее, говоря о своем учении, И. П. Павлов отмечает, что оно «совершенно исключило из своего круга психологические понятия» [17]17
  Там же, с. 385.


[Закрыть]. К сожалению, об этом иногда забывается, и в наше время еще можно встретиться с излишней психологизацией павловской теории и терминологии. Отражение мозгом объективной действительности в рамках условнорефлекторной теории затрагивало лишь физиологические процессы и поведенческие реакции. Таким образом, учение И. П. Павлова о высшей нервной деятельности создало только предпосылки для изучения механизмов поведения человека.

На основании опыта павловской школы и собственных экспериментальных исследований П. К. Анохиным была создана «теория функциональных систем». Его исследования, в частности, показали, что некоторые периферические эффекты в условиях целостного организма не могут быть объяснены на основании причинно-следственных связей каждого из них со стимулом. Одновременно автором было обосновано, что совокупность отдельных эффекторных проявлений или их сочетаний не образует целостного поведенческого акта, а лишь их согласованность в интегративной деятельности мозга определяет суммарное выражение и сам феномен поведенческого акта. Таким образом, в теории П. К. Анохина на смену представлениям о стимуле и реакции выдвигаются положения о целостной организации поведенческого акта и его интеграции из частных механизмов. Далее, П. К. Анохиным и его учениками было показано, что поведенческий акт определяется не предшествующим и запускающим его стимулом, а конкретным результатом, на достижение которого направлен этот акт. Тем самым в структуру поведенческого акта включалась цель, без которой невозможно объяснение адаптивной деятельности организма. Формирование в процессе психотерапии осознаваемой пациентом цели или «формулы-намерения» [Lindemann H., 1980] при аутогенной тренировке является обязательным элементом и залогом успешности психотерапевтического воздействия.

Изучение соматических и вегетативных функций позволило сделать П. К. Анохину заключение, что функции, участвующие в целостной интеграции поведенческого акта, организованы как функциональные системы, образующиеся «из динамически мобилизуемых структур», при этом «компоненты той или иной анатомической принадлежности мобилизуются и вовлекаются в функциональную систему только в меру их содействия получению запрограммированного результата» (П. К. Анохин). Согласно его теории, операциональная архитектоника функциональной системы поведенческого акта включает в себя ряд стадий или составляющих афферентного синтеза. К ним относятся: мотивационные влияния, прошлый опыт, пусковая и обстановочная афферентация, принятие решения, формирование акцептора результатов действия (его цели) и программы действия, выполнение действия, получение результата и сличение его с акцептором действия. С учетом этих данных изучение структуры любого, в том числе патологически извращенного, поведенческого (и в этом случае – приспособительного) акта, в основе которого лежат мотивационные установки и специфически трансформированный прошлый опыт пациента, должно всегда предшествовать психотерапевтическому воздействию. В своей теории П. К. Анохин вводит понятие «опережающего отражения» параметров будущего стимула-результата в рецептивных полях, т. е. в континууме поведения каждый стимул-результат не только ожидается, но и активно «запрашивается» из внешней (или внутренней) среды.

Открывающиеся в настоящее время определенные пути количественной оценки некоторых параметров организованности, а следовательно, и саморегуляции системы делают возможной экспериментальную проверку теоретических построений П. К. Анохина. С точки зрения психотерапии, представляет несомненный интерес объединение в теории П. К. Анохина мотивационных установок и целеполагания в единый континуум с физиологическими приспособительными реакциями на основе интегративной деятельности мозга и функционирования всего организма как целого. Это позволяет предположить, что глубокие отличия между произвольной и вегетативной регуляцией функций лежат более в области наших традиционных представлений, нежели в области их структурной и функциональной организации.

Весьма показателен пример взаимообусловливания физиологических и поведенческих реакций, который приводит П. К. Анохин для демонстрации «внешних» и «внутренних» циклов физиологической деятельности организма: «1) обеднение организма и крови водой в результате различных потерь повышает осмотическое давление крови; 2) гипертоническая кровь раздражает определенные центры гипоталамуса и приводит к генерализованному возбуждению подкорковых и корковых структур головного мозга, – эта генерализация возбуждения формирует субъективное ощущение жажды; 3) ощущение жажды толкает человека на ряд поведенческих актов, направленных на разыскание воды; 4) прием воды и поступление ее в кровь восстанавливают константный уровень нормального осмотического давления (7,6 атм), и ощущение жажды исчезает» [18]18
  Анохин П. К. Узловые вопросы теории функциональной системы.– М., 1980, с. 121.


[Закрыть].

Несомненно, что представления о системной организации физиологических, психофизиологических и поведенческих реакций должны найти отражение в решении целого ряда проблем психотерапии и, в частности, в раскрытии и понимании механизмов аутогенной тренировки. Приступающим к изучению этого метода настоятельно рекомендуется прочесть в цитируемой выше книге главы «Саморегуляция физиологических функций» и «Теория функциональной системы как предпосылка к построению физиологической кибернетики».