Текст книги "Оставь её небу"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 24 страниц)

2

Его никто не заставлял, он сам приехал. Когда Даша бросила его, он мог сам решать свои проблемы, без нажима и указок со стороны. В конце концов, его ждало море, и девчонка оставила в машине свою сумку и все деньги. Антон долго думал и пришел к выводу, что обязан рассказать родным Димыча о его гибели. Антон не знал, как он преподаст случившуюся трагедию на шоссе и какую роль отведет себе, но скрывать правду и носить тяжелый груз на душе уже не было сил.

Антон добрался до станицы без особых приключений, в кармане лежал конверт с обратным адресом, и поиски не составили особого труда.

Андрей Сигалов заметил паренька у калитки своего дома, тот сверял надпись на конверте с надписью на почтовом ящике. Рядом у обочины стоял пыльный «фольксваген».

– Ну наконец-то! Наконец-то! А мы-то беспокоились!

Высокий красивый мужчина с открытым загорелым лицом подошел к юноше, взял его за плечи, повернул к себе и, склонив голову набок, долго разглядывал.

– Хорош. Честное слово, хорош! И глаза ласковые, как у матери. – На ресницах громадного детины заблестели слезы. Он был таким большим и таким ребенком, что Антон улыбнулся. – А мы беспокоились. Нет тебя и нет. Куда парень запропастился?! Жинка твоя телеграмму отбила: «Ждите», а дни идут и идут.

Сигалов распахнул сильные руки и схватил Антона в охапку.

– Да ты, брат, совсем в своей столице отощал. Но это дело поправимо. Тетки твои быстро тебя на ноги поставят.

Антон молчал. У него перехватило дыхание и в горле стоял ком, похожий на пробку. Дядька открыл калитку и ввел гостя в сад. Здесь не знали, что такое замки и затворы, здесь жили нараспашку. Люди улыбались, а чудный сад восхищал своими размерами и разнообразием. Чего здесь только не росло: яблони, груши, сливы, вишни, черешни и даже виноград. Райская красота, где, казалось, все созревает одновременно. А цветы? О них можно говорить не умолкая.

Огромный домина из необъятных бревен рос вширь, но не в высоту. Терем из сказки. Он поражал своими палатами и чистотой.

На вид женщине не стукнуло и пятидесяти. Поджарая и румяная, голубоглазая и кокетливая, она излучала энергию и молодость, словно невеста, вышедшая на смотрины к сватьям.

– Ну Любанька! Дождались! Вот твой племянничек. Стоит у калитки и мое письмо в руках мнет, будто не родной. Худющий-то какой. Это он в папашку своего пошел. У нас кость широкая.

– А глаза-то материны. Светлые, ясные, как солнечные лучики.

Женщина подошла к Антону и обняла его. У мальчишки кольнуло сердце. Он ощутил тепло, которое тут же передалось ему и разлилось по всему телу. Это было новое и еще не знакомое ему чувство. Из глаз брызнули слезы. Антон боялся своих слез и старался скрыть их, но они сами катились из глаз. Он все еще молчал. Слова потерялись, мысли улетучились, и он забыл, где находится и для чего пришел сюда.

– Пареньку нужна еще материнская любовь,– улыбаясь, заметил глава семейства. – Тетка тоже не чужой человек. Рано ты, Димулька, осиротел.

Антон вздрогнул и отпрянул. Его застигли врасплох.

– Ох, Андрюша, ну ничего на языке не держится, – возмутилась Любанька.

– Да, что правда, то правда. Неотесанный,– согласился улыбающийся великан.

– Так оно и есть, – тихо сказал Антон. – Мне очень часто снится мать. Но я уже не помню ее голоса, а тепла и подавно.

– Хорошей она была женщиной. Красавица, доброты необыкновенной, и так рано умерла.

– Ну хватит причитать, тетка. Соловья баснями не кормят. Пора откармливать племянничка. Устал и проголодался человек с дороги. Готовь на стол, а к вечеру соберем народ, а Димке баньку истоплю. Баня с дороги – бальзам на душу. Ну а начать надо с жилья. Тут у тебя большой выбор. Хочешь, выбирай себе палаты в доме, а хочешь, живи пока в саду. У нас там летний домик стоит. Идем покажу.

В глубине сада, там, где цвели розы, стоял теремок из мореных бревен. Две комнаты, веранда и солярий над ней.

– Тут хорошо. Тихо. Только птицы настырные, спать не дают.

В залитой светом столовой стоял стол, стулья и резной буфет, следующая комната предназначалась для отдыха. Широкая высокая кровать с железными спинками, комод, тумба и небольшое зеркало на стене. Ничего лишнего.

Внимание Антона привлек этюдник на треноге, стоящий в углу. В ящике лежали кисти и краски.

– Это твоя сестренка балуется. Цветочки рисует.

– Ваша дочь? – спросил Антон.

– Ну да.

– А мне можно попробовать? Я никогда не пробовал работать красками. Все больше карандашом или шариковой ручкой.

– Делай все, что тебе хочется. Здесь все твое. Ну а теперь идем в баню. Баня – это моя гордость, я ее своими руками строил.

Они вышли во двор и направились по тропинке в глубь сада.

– Когда я набрался сил и денег, то решил построить рай на кубанской земле. Ну скажем, посадить хвойные леса, выкопать озера, построить хорошие дороги. Ни черта не получилось. Лес я высадил, но он растет плохо, из озер получились болота, вода застоялась и зацвела, а за лесом море. Бросил я эту затею. С природой не поспоришь. Тогда я начал работать на людей. Тут-то я и получил благословение от Отца нашего. Ты видел церковь с колокольней по пути сюда? Огромная красавица. Фундамент еще до революции заложили, а строительство год назад завершилось. Колокольня под облака уходит. Ну а сам колокол я из Ростова привез. Чудо рук человеческих. Звон его за десятки верст слышен. Теперь мы всей семьей по воскресеньям ездим на службу. Не так чтобы я шибко верующим стал, а что-то есть там наверху. Правда на землю возвращается.

Антон с трудом улыбнулся. Он слушал этого человека и понимал, что открыться он уже не в состоянии. Может быть, все каким-то другим способом выявится. Так ли? Эти люди открыли перед ним сердца и душу, и он не в силах очернить перед ними самое дорогое, что есть на земле.

И Димыч, царствие ему небесное, таким же был, добрым и прямым. Просто он существовал в другой среде, где не живут, а пытаются выжить, где жесткие условия игры и где человек ничего не стоит. Озлобленный, затравленный, загнанный в угол, он защищался. Он не хотел причинять зла, но у него не осталось выбора.

Вечером собрались гости. Полный дом, полный двор. Гуляли все, словно на великом празднике, веселились и смеялись. Теперь Антона знал каждый станичник, и на улице здоровались, как со своим.

У московского бомжа появились сестренка, две тетки, дядька и море друзей. Так можно жить, так нужно жить, так хотелось бы жить, но судьба, неугомонная злодейка, вечно вмешивается со своими коррективами. Ни мы, ни Антон еще не знали, какие сюрпризы она готовит.

Антону казалось, что он счастлив, память его зарастала паутиной, и прошлое все реже и реже беспокоило и теребило душу…

3

Тем временем в Москве о покое не думали. На даче убитой банкирши работали сотрудники милиции и даже собаки. Олега Коптева освободили накануне под подписку о невыезде, и на дачу он приехал своим ходом и со своими ключами. Обыск проводился без санкции прокурора, с добровольного согласия хозяина.

Мамонов не любил наблюдать, как копаются в чужих вещах, и устроился в беседке под соснами. Компанию ему составили его ближайшие помощники. Следователь вел себя настороженно, неуверенно, неуютно, в то время как лейтенант и его коллега-капитан проявляли активность в суждениях и с возбуждением отстаивали свои точки зрения.

– Зря вы беспокоитесь, – бодро утешал лейтенант своего руководителя. – Мы, можно сказать, подошли к концу нашей работы. В деле Веры Бодровой почти не осталось белых пятен. Вчера нотариус признал, что у Веры на руках имелось два завещания. Второе написано в пользу Коптева, а в банке лежало первое. Дочь допускалась к сейфу с нарушениями инструкций и пользовалась абонентским ящиком через два дня после смерти матери. Подмена очевидна.

– Мы не можем этого доказать, – хмуро заметил Мамонов. – Я могу сломать ваш карточный домик. Есть сторонники виновности Коптева, и они вам скажут: у Веры с Олегом дело дошло до развода из-за ее гулянок и она сама уничтожила последнее завещание и вернула старое. Коптев этого не знал и поторопился убрать жену с дороги.

– А я могу добавить от себя, – усмехаясь сказал капитан, – что дочь Веры и адвокат узнали правду и вынудили Коптева сделать признание. Напугали, убедили, подкупили – не имеет значения, А впоследствии у самих начались разборки за главный кусок пирога. Все сходится.

Лейтенант тут же возразил.

– Даша была в банке последней и знает о завещании. Зачем ей нужно бороться за собственные деньги, которые по закону принадлежат ей?

Капитану выводы не понравились.

– Я думаю, что драка идет совсем за другие ценности. За те, о которых мы пока ничего не знаем. Они накапливались с помощью Левина, и только он один знает, где истинные богатства, а где фальшивки. Эти знания очень дорого стоят. Незнающий человек может продать муляж за оригинал и поплатиться жизнью. Левин требовал долю за свои знания. Но Даша не услышала голоса разума. Однако мы все время говорим не о том. В нашем производстве дело об убийстве столичного банкира, а не о его наследстве. Мы постоянно забываем, что покойная жила на широкую ногу и скупала бриллианты на сотни тысяч долларов. Я хочу вернуться к своей теории. Без вкладов со стороны здесь не обошлось, и причиной убийства могла стать неудачливая карьера казначея «черной кассы», а не банкирши. Это почти доказано, потому что невозможно доказать. Киллера-профессионала мы никогда не найдем, так же как и заказчика.

Лейтенант замахал рукой.

– Мистер Икс потребовал деньги, а взамен получил фальшивки и обиделся. Смерть аферистки! Даже в твоей версии я пошел бы дальше.

Убить казначея – значит ничего не получить и остаться с фальшивками на руках. Мало удовольствия. А если он дал ей время? Найди и верни. Вот тут Вера с кулаками бросается к Левину. Подлец! Мерзавец! Я тебя сдам бандюгам! И тут Левин выводит сумасшедшую банкиршу на пустырь и убивает. У него такой же пистолет. Выстрел в затылок, и концы в воду. Но! Зачем Коптеву признавать убийство? Почему Даша находит оружие в воде и подставляет мальчишку? Зачем Левину устраивать погоню, а Коптеву идти в каталажку?

– Левин мог знать, где Олег хранил свой пистолет, – вмешался Мамонов. – Если он выпросил один пистолет, то мог знать, где лежит другой, и выкрасть его. Какова тут роль Даши? Он взял ее с собой на убийство? Как приманку?

– Я думаю, только дочь могла выстрелить в голову матери, – сделал заключение лейтенант. – Девчонка психически нездорова. Тут нет сомнений. Кровавая дорожка вдет за девочкой следом. Рогов нам прислал ее отпечатки пальцев, которые сделали при задержании ее на шоссе. Она бежала, уложив наповал сиделку, и на гвоздодере нашли ее отпечатки. Они совпадают с теми, что обнаружены в «жигулях» и в «порше», хозяева которых также убиты. Окровавленные следы ее рук обнаружены на плитке в ванной одного из номеров отеля «Маяк», где убит карточный шулер ножом в горло. Список можно продолжить.

– А зачем? – спросил капитан. – Там, где совершались эти преступления, есть свои следователи. Нас интересует убийца Веры Бодровой. Какой бы ее дочь стервой ни была, но у нас нет против нее прямых улик и доказать ее вину мы не можем. Гораздо проще обвинить адвоката, но он умер. Мужа, но мы его освободили. Тогда придется смириться с моей версией и все повесить на господина Икс и наемного убийцу.

– Ты нас загоняешь в тупик, капитан, – холодно сказал Мамонов. – Это не точка, это многоточие.

– Хорошо. Обвините во всем Левина. Он все равно на том свете и не обидится.

– Дело превращается в «висяк», – вздохнул лейтенант.

– А я не столь пессимистично настроен, – с иронией заметил подходивший к беседке оперативник. – Поиски увенчались успехом, господа сыщики. Прошу, что называется, к столу. А точнее, в подвал.

Мамонов не удивился увиденному, он не отрывал глаз от Олега Коптева, купившего жене шубу в долг. Бывший чемпион напоминал напуганного зверька, попавшего в клетку.

Опись ценностей заняла около четырех часов. Коптев и не предполагал, чем ворочала его покойная женушка.

– За сотую долю подобного запасника люди перерезают друг другу глотки, а мы путаемся в шарадах и ребусах, – печально заметил капитан.– Один сознался, но не доказал, другая указала на место, где спрятано орудие убийства, и уехала, оставив всех в дураках, третий всех перемудрил, наплел паутины и залез в петлю вместе с секретаршей. Он имел больше всех оснований для убийства, но так и не попался.

– Кто нашел пистолет, тот его и бросил! – твердо произнес Олег Коптев.

Все повернули голову в его сторону. Следствие устало от вопросов, все ждали ответа.

– Я готов сделать заявление.

Мамонов расстегнул пуговицу под галстуком.

* * *

У пятиэтажного дома под Белгородом ожидания также увенчались успехом. Майор и Рогов сменили оперативника в пять вечера, а в шесть санитар попался в сети. Приятель из больницы предупредил его, что им заинтересовались менты, и паренек заблаговременно смьшся с друзьями на рыбалку. Наконец он решил, что о нем забыли, а девушку уже не догнать, и вернулся домой. Его взяли у подъезда. Отпираться он не стал, когда узнал о смерти сиделки. Его рассказ выглядел бессвязно и неразборчиво, однако оперативники поняли главное: девушка улизнула в том же направлении, что и подопечный Колесникова. Связь очевидна. Конечный адрес им известен, и если она идет по следу мальчишки, то круг замкнулся.

– Странная парочка, – сказал Рогов, когда машина тронулась с места.– Вокзальный бомж и избалованная дочка миллионерши. Сорвиголова!

Майор подумал и добавил:

– Мы почему-то боимся назвать ее убийцей, а это уже доказанный факт.

– Как ни называй, но сначала ее нужно поймать. Поймать и вылечить, если это еще возможно. А может, мы зря парня сюда вмешиваем? Совпадение?

– Но ты их видел вместе у пристани. Они вместе оказались в придорожной забегаловке, ну какие тут совпадения?

– Я все понимаю. Очевидно, мне просто не хочется, чтобы они были знакомы. Конечно, мы взяли ее без вещей. Человек не путешествует без денег и без машины, она не могла попасть на дорогу, где нет населенных пунктов. Согласен, но без энтузиазма.

– Тут нет сомнений: она знает где его искать, и поехала следом. Ладно, станица Анастасьевская не Рим и не Париж, там каждый человек на виду. Кто-то должен их там ждать.

– Или они готовят сюрприз.

Майор немного подумал и сказал:

– Ты знаешь, Колесников – наверняка хороший служака, но с такой куклой ему не справиться. Мне кажется, нам надо подключаться к поискам.

Рогов улыбнулся.

– Я ждал, что ты это скажешь. Бензина хватит?

– Мир не без добрых людей, одолжат. Вперед!

4

Этот человек прошел в глубь сада, оставаясь никем не замеченным, он шел тихо, слегка прихрамывая на правую ногу. К терему его вывел нюх хищника. Он увидел юношу на лужайке возле крыльца. Парнишка увлекся красками и что-то малевал, стоя у этюдника.

Валет осмотрелся. Тихо. Он не слышал щебетания птиц, его слух приучился улавливать звуки определенного свойства, все остальное отметалось. Яркие цветы, много зелени также раздражали его. Жарко. Валет не привык ходить в рубашке, он долгие годы носил мундир и без пиджака чувствовал себя голым. Темно-серый костюм в такую погоду превращался в баню.

Незваный гость подошел сзади и бросил взгляд на рисунок. Картинный пейзаж не соответствовал окружающей их действительности. Море и небо, простор в голубых и синих тонах. Солнечный берег, песочный пляж и девушка, смотрящая вдаль, где у самого горизонта купалась в ярких лучах белокрылая яхта. Лица девушки не видно, она стоит к зрителю спиной, и легкий ветерок треплет ее золотистые волосы.

– А я думал, вы – натуралист и готовите этюды. А как можно назвать этот жанр?

Антон обернулся. Перед ним стоял мужчина с волевым рубленым лицом, серебряными волосами, жестким ртом, который пытался изобразить улыбку.

– А это не жанр. Это настроение.

– Что ж, и это ответ. Вы можете ненадолго оторваться и проводить меня до машины?

Мужчина повернулся и направился к калитке. Антон на секунду замешкался. Этого человека он не видел раньше. Во всяком случае, среди гостей его не было. Замкнут. Стоит, как пружина, напряжен. Но стоило ли обращать внимание на мелочи. Юноша расслабился, и все плохое быстро стерлось в его памяти, вытолкнулось, как инородное тело.

Антон положил кисть и последовал за незнакомцем. Широкоплечий старик шел не оглядываясь, молча.

Как только они вышли на улицу, он глянул на почтовый ящик и спросил:

– Вы остановились у Андрея Сигалова?

– Да.

Мимо прошла соседка и поздоровалась с Антоном. На мужчину она даже не взглянула.

– Вы не здешний?

– Нет. Я приехал сюда специально, чтобы поговорить с вами.

За «фольксвагеном» стояла черная «волга» со странными номерами, но Антон ничего не смыслил в номерах. Чужак обошел машину, сел за руль и приоткрыл дверцу, приглашая юношу сесть.

Антон осмотрелся по сторонам. Ни души. Его охватило непонятное беспокойство, он не чувствовал опоры.

– Садитесь. Я вас долго не задержу.

Антон пожал плечами и сел. Дверцы хлопнули, и машина тронулась с места. Антон не чувствовал на себе ни малейшего давления. Но он подчинялся воле незнакомца, будто тот гипнотизировал его. Неотвратимое приближение беды казалось неизбежным, но мальчик ничего не мог предпринять, он вдруг почувствовал слабость и холод, подступивший к конечностям.

– Кто вы? Куда мы едем?

– Хороший вопрос. Каждый сам по себе, остальное отметается само собой. Не так ли?

– Как вас зовут?

– Коротко. Валет.

– Зачем я вам нужен?

– Мне никто не нужен. Я выполняю свою работу. Сегодня она состоит в том, что я должен найти Дмитрия Сигалова, завтра она будет заключаться в другом. А в результате Дэнди должен вернуться к хозяину. Если не живым, то мертвым.

– Но зачем вам я?

– Резонный вопрос. Если ты выдаешь себя за Дэнди, значит, ты уверен, что он не объявится здесь. Или, по крайней мере, без твоего ведома. Ты также уверен, что и жена Дэнди не свалится как снег на голову. Мне кажется, ты – очень информированный человек, а я – профан. Это несправедливо.

– Что вы хотите знать?

– Все, до мельчайших подробностей.

Машина крутила по улицам станицы. Этот

человек ничего не знал. Антон не решался сказать правду, но не видел другого выхода. Никакая ложь не спасет положения. Такие люди ничему не верят, кроме правды,

– Димыча преследовал человек по имени Боб Карлов. Он хотел убить Дэнди. Я ехал в одном купе с его женой. Она умерла в дороге. Мы пришли к выводу, что Катю отравил тот самый Карлов. Это он ее провожал в Москве, а потом сел в тот же поезд. Я его видел в Курске, когда покойницу снимали с поезда. Его имя мне стало известно потом, когда Димыч вызволил меня из милиции. Далее мы ехали вместе. Карлов сделал две попытки убить нас. Первая, в отеле «Маяк», сорвалась. Он только ранил Дэнди и получил пулю сам. Потом состоялась дуэль, похожая на бой раненых быков. Карлов проиграл. Дэнди потерял много крови. Три раны, одна из которых тяжелая. По дороге в больницу он умер. Я не довез его полкилометра.

– Куда ты дел труп?

– Похоронил в лесу.

– Помнишь место?

– Стояла ночь, лил дождь. Но при большом желании найти можно. Там стоял указатель в сторону обояньской больницы. От него десять шагов в глубь леса. Я хочу показать это место родным, чтобы его перезахоронили. По-людски.

– Он был сторожевым псом, а не человеком. Яма в лесу – то самое место, где должны гнить его кости. Ты мне покажешь его могилу.

– Зачем она вам?

– Я коллекционирую головы. Наши боссы наивны. Они научились только подражать другим, так же как и политики. Скоро свой родной язык забудут. А кто изменник, им невдомек. Прав тот, кто врет убедительно. Вот и Дэнди с Карловым сдохли ни за что. Их легко опорочить, когда точно знаешь – эти ребята уже не имеют возможности оправдаться.

– А вы тот самый человек, который их подставил?

– Слишком круто берешь, дружок. Во всем виноват сын нашего босса. Я встретил его в приемной господина Краснянского. Глупо. Непредвиденная встреча. Я не мог позволить, чтобы он рассказал об этом отцу. У меня не оставалось выбора.

– И Дэнди погиб ни за что?

– Боюсь, у Карлова имелись свои мотивы. Но сам Карлов мог выжить, если бы не увлекался охотой. Он – фанатик, а таких не жалко. Убийство – тот же наркотик. Стоит раз испить крови, и тебя постоянно мучает жажда.

– И чего вы хотите добиться?

– Все очень просто. В холодильнике стоит корзина с одной головой. Мне нужна вторая. Что касается тебя, то, может статься, я возьму тебя в качестве свидетеля последней битвы, при которой ты присутствовал.

– Ну а если я добавлю к своей истории, что некий Валет мечтает стать королем. Прямо-таки шекспировская хроника. Герцог Глостер шагал по трупам и стал Ричардом III.

– А ты смышленый паренек. Может быть, ты хочешь разделить участь Дэнди и устроиться рядом в лесочке?

– Вам никто не дозволит надругаться над могилой.

– Очень громкое заявление.

Валет глухо засмеялся, словно филин в ночном лесу.

Машина давно покинула станицу и, промахнув немалое расстояние, въехала в холмистый городок с булыжными мостовыми и белыми домиками с черепичными красными крышами.

Улицы казались вымершими. Похоже, все население попряталось от жары. Антон сидел тихо, притаившись. Когда машина въехала на холм, город предстал во всей своей красе. Зелень садов, белизна жилищ и яркие пятна крыш. Картину завершала огромная колокольня, возвышающаяся к небесам, с золотым куполом и крестом, задевающим облака. Юноша вспомнил рассказ дядьки Андрея, как тот повернулся лицом к людям, оставив дела природы вершить Всевышнему. Антон напрягся. Почему же он должен потакать злу? В нем вспыхнул внутренний протест, чувство, которое он испытал, увидев тела своих младших брательников. Теперь он оказался в плену у отщепенца с грязными руками и черными мыслями.

Антон резко сорвался с места и вцепившись в руль, направил машину к обочине. Валет не успел среагировать, лицо загородила спина мальчишки, и он ничего не видел. «Волга» на полной скорости вскочила на бордюрный камень и влетела в двери почтового отделения, заклинив собой выход. Передние дверцы вмялись вовнутрь, а крылья снесло, будто сбрило бритвой. Антон перевалился на заднее сиденье, открыл дверцу и выскочил. Валет ударился грудью о рулевое колесо и не сразу пришел в себя.

У дверей почты столпились люди, которые оказались блокированными. Вытолкнуть пробку своими силами не представлялось возможным. Кто-то попытался взобраться на капот и перелезть через крышу. Валет выбил ногой потрескавшееся лобовое стекло и вылез из машины через образовавшуюся брешь. Через несколько секунд он стоял на мостовой и наблюдал за убегающим мальчишкой. У Валета была хорошая физическая подготовка, и его не смущала больная нога. Когда он видел цель, то достигал ее, выкладывая все силы. Гонка началась.

Пятнадцатью минутами раньше в городок въехал милицейский «москвич» с белгородскими номерами. С этой колымагой пришлось повозиться, она не приспособлена для дальних поездок. Колесников не унывал. Какая-никакая, а машина, да еще шофер в придачу, а главное, что он знал, куда едет, а не тыкал пальцем в небо.

– Интересный вы человек, – качал головой шофер. – Если вы убеждены, что мальчишка не виноват в убийстве, то зачем его преследовать?

– Я не знаю, приятель. Хочу вернуть его домой. С его невезением он обязательно влипнет в какую-нибудь историю, и опять всех собак на него повесят.

– Он и так не выпутается. Вы опоздали.

– Нет на нем ничего. То, что он сопровождал психически нездоровую девчонку, у которой руки по локоть в крови, не значит, что он был свидетелем событий, соучастником или вообще знал о ее делах. Ты понимаешь, парню патологически не везет. Я проследил его судьбу и понял, что ему нужна поддержка близкого человека. Он совсем один. Есть такая категория людей, которая не может жить без присмотра. Моего сына забрали в армию и на второй день убили в Чечне. А почему? Война? Нет. Он еще не научился жить без опеки, материнской опеки, которая, как наседка, прикрывала его от каменного дождя. Они же цыплята еще.

– Извини, старик. Я не знал.

– Дело не в этом. Это меня Бог наказывает. Я же ушел из семьи восемь лет назад. Сволочную жизнь прожил. Как во сне, все кругом через какую-то пелену видел, а как уехал с вокзала, будто родился заново. Смотри, какая жизнь вокруг, какие сказочные города, люди с нормальными лицами. Улыбаются. А я, кроме пьяных рож и вокзального отребья, ничего вокруг не видел.

Толстокожий, вонючий крохобор, в могилу пора, а я в зеркале себя увидел. Сыч сычом, и серые стены вокруг. Чуть не сдурел от одиночества. Три года назад привел одну шалаву с вокзала, так и живет у меня с тех пор. Привык.

– А что жена? Вернуться не хотел?

– Все думал. Крутая она слишком. Ну а как сына убили, она удавилась. Рядом похоронил.

– Царствие им небесное.

Водитель покосился на церковь, которую они проезжали, но перекреститься не решился.

– Вот так, браток. Четверть века в органах и впервые свет белый увидел, а то все окна в решетках, мать-перемать!

– Да. А вот видишь, какой городок проезжаем. Чистота, тишина, тут, поди, и милиции нет. Зачем она?

– Так, наверное, и надо жить. Ну-ка тормозни у почты. Пора мне своим звякнуть. Я так ни разу и не связывался с Москвой. Может, меня уже уволили.

Машина проехала несколько метров и прижалась к обочине. Бревенчатое двухэтажное здание вмещало в себя телеграф, сберкассу, почту и междугороднюю станцию. Посетителей было немного. Старики стояли в сберкассу, а молодежь толпилась у игровых автоматов. Телефонная кабина прижалась в самом углу, и других здесь не было. Колесников заказал разговор с Москвой, но определенно ему ничего не обещали. Похоже, для улыбчивых горожан время вообще не имело значения. Колесников сделал такой вывод, когда увидел на стене часы без стрелок.

Он устроился на лавке и подумал: «Если у них в магазинах есть колбаса, значит, он подобрался к воротам рая. Но вряд ли его пропустят через черту».

Прошло несколько минут, и тишину разорвал визг тормозов. Люди вскочили с мест и повернули головы к окнам. Черная «волга» на высокой скорости попыталась въехать в здание, но дверной проем не предполагал подобных излишеств, и машина застряла. Спустя мгновение из покореженного автомобиля выскочил паренек с длинными волосами и бросился бежать вниз по улице.

У Колесникова пробежал мороз по коже.

Он узнал беглеца и увидел преследователя.

– Мать-перемать, это же Антон! Кому он еще понадобился?

Колесников не раздумывая присоединился к погоне.

Антон оглянулся. Хромоногий оказался слишком прытким, расстояние между ними сокращалось. Юноша прибавил ходу, но споткнулся и растянулся на мостовой. Брюки разодрались, и на коленках появилась кровь. И так каждый раз, как только он сменял шаг на бег.

– Бог шельму метит! – крикнул Валет, приближаясь к жертве. – Шансы уравнялись, хромоножка.

Антон забыл о боли, вскочил на ноги и бросился в переулок. Минут десять они путались в чужих дворах и узких проходах, пока их не вынесло на площадь. Оба устали и вымотались, но никто не хотел сдаваться. Перед взором Антона предстала белоснежная церковь и башня колокольни. Площадь не стали мостить камнем, она осталась зеленой с мягкой молодой травкой, будто ее застелили ковром. По кругу расположились уютные домики с фруктовыми садами и ни одного забора. Тут даже собаки не лаяли, а лениво наблюдали за странными чужаками с мокрыми красными лицами, которые с трудом передвигали ноги.

Антон увидел открытую дверь башни и бросился туда, словно там могло быть спасение. Валет улыбнулся. Уж он-то знал толк в ловушках. Выхватив из наплечной кобуры пистолет, он ринулся следом за мальчишкой.

Узкая винтовая лестница вела в небо. Она как плющ ползла по стенам башни, где светилась крошечная голубая точка. Шаткие перила выглядели ненадежно, деревянные ступеньки издавали плачущий скрип. Антон взбирался наверх, не оглядываясь. Он боялся приблизиться к краю и взглянуть вниз, где чернело жерло пустоты. После того как пытался спасти падающую из окна девчонку, которая едва не вытащила его за собой, он панически боялся высоты. Он помнил, как ее рука выскользнула из его ладони, и беззащитное создание камнем полетело вниз. Антон прижимался к стене и шел вперед. У него пересохло в горле, а сердце вырывалось наружу, но он не мог остановиться. Он с ужасом думал о том, что любая лестница имеет конец.

Кровь на коленях засохла и потрескалась, превратившись в жесткую корку. С каждым шагом пирамида сужалась все больше и больше, напоминая многоступенчатую ракету. Силы иссякли в тот момент, когда его голова уперлась в чердачный люк. Он откинул крышку и выбрался на круглую площадку, по центру которой висел огромный колокол. Здесь гулял ветер, от него гудела черная бронза гиганта. Его высота превышала рост человека, а широкая юбка в диаметре могла сравниться с садовой беседкой, где гоняет чаи большое семейство. Колокол занимал собой все пространство, оставляя по бокам дощатый настил в полметра шириной. Узкие окна возвышались от пола до купола и чередовались с такими же узкими простенками, которые подпирали золотой шлем над головой. Один неверный шаг – и своим телом можно зацепить пролетающее мимо облако. Антон не сдержался и глянул вниз. Крошечные красные пятна крыш на фоне зелени садов выглядели лесной лужайкой, а прямо перед глазами – бесконечный простор. Бездна манила к себе как магнит, голова кружилась. Антон отпрянул, схватился за выступ в стене и закрыл глаза. Его могли спасти только крылья.

Где-то рядом скрипнули доски, люк открылся, и появилась седая голова. Антон попятился и скрылся за колоколом.

– Поближе к Богу решил перебраться, щенок? Думаешь, Он тебя услышит? Ну сейчас ты к Нему отправишься на прием.

Раздался сухой звук выстрела. Пуля задела колокол, и тонкий писк загудел в ушах. Валет не видел жертву, а мальчишка не мог видеть охотника. Они начали кружить по узкой дорожке, но эта игра не давала результатов. Валет опустошил магазин, и у него не осталось патронов. Он остановился на люке и ждал. Мальчишка никуда не уйдет, но как его заманить в объятия? Внезапно ему в голову пришла блестящая мысль. Он даже не стал ее обдумывать и мусолить. Задача решалась очень просто. Его вытеснит из укрытия сам колокол, за которым он спрятался. Валет встал на колени, упер ноги в простенок и навалился всем телом на нижний обруч гиганта. Тут требовались недюжинные силы, чтобы сдвинуть махину с места. Еще усилие, и огромная туша черного окаменелого зверя шелохнулась. Валет обливался потом, скрипел зубами, пыжился, но не отступал. Каждый новый толчок увеличивал амплитуду колебаний на один-два сантиметра. Антон прижался к узкой стенке. Он видел, как раскачивается смертоносный маятник, та самая роковая неизбежность, которая подбиралась к нему в течение всего путешествия к морю. Все ближе, ближе и ближе. В этой игре не могло быть победителей, но не все понимали эту простую истину. Как это ни странно, но Антон не испытывал страха. Он закрыл глаза и ждал, когда многотонный молот раздолбит ему грудь. Ему стало тепло, несмотря на гуляющий ветер под золотом купола. Он ощущал тепло женщины, которая прижала его к себе, как мать, и у него стало легко на душе.