Текст книги "Оставь её небу"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

Михаил Март
Оставь её небу

Глава I

1

Ночь была черной не только потому, что это ночь. Настало время, когда на земле совершается злодейство, царствует безнравственность, хозяйничают беспредел, цинизм и коварство. На улицах раздаются выстрелы, сверкают лезвия ножей, скрипят двери, визжат тормоза и слышатся душераздирающие крики жертв. Кто-то лишается денег, кто-то девственности, кто-то жизни, другие – всего сразу.

В эту ночь коварный убийца подкрадывался к своей цели, и никакая сила не могла спасти молодую душу от предательского поворота судьбы. В эту ночь развратный отчим в пьяном угаре раздвигал ноги малолетней падчерице, а бомж– неудачник, лишенный родных и крова, резался в карты в вокзальных катакомбах, вместо того чтобы спасать своего собрата от надвигающейся опасности. Этой же ночью сыщик из столичной уголовки дергался во сне, будто он один виноват в уличном произволе и только ему придется держать ответ, почему эта ночь была такой черной и кровавой?!

Это была та самая ночь, которая толкнула автора к повествованию, как хлопок ружейного выстрела. Мощный пучок картечи взметнулся вверх и разлетелся в разные стороны, чтобы потом вновь упасть на землю.

Мы можем проследить полет нескольких свинцовых горошин, которым судьба уготовила в конце своего шумного пути упасть в одну точку.

Никто сейчас не скажет, почему так складывается жизнь незаметных песчинок в вихре вселенной, где царствует смерч. Прослеживая события, бессознательно навязывается одна и та же мысль: «Куда бы ты ни шел, как бы ты ни торопился, чем бы ты ни прикрывался, судьба неотступно следует за тобой, наступая тебе на пятки, словно молчаливая тень, от которой невозможно отмахнуться».

Итак, стояла черная непроглядная ночь. Возле третьего вагона скорого поезда «Москва – Симферополь» скучал старый подслеповатый проводник. Кто-то пустил слух, что в Крыму холера, а местные татары захватили власть и устанавливают свои порядки. И что же? В результате в разгар сезона – ни пассажиров, ни курортников. Ох уж эта свобода слова, ох уж эта погоня за сенсациями. Болтовня и безответственность.

Однако мы не будем забывать о старом проводнике. Мы к нему вернемся в конце первой главы, чтобы сложить выпущенные дробинки в одну точку, а потом пальнем изо всех стволов. Нас ждет долгая дорога на юг, где все наши герои должны встретиться вновь. Все ли? Ну если не все, то те, которым повезет, и они пройдут сложный путь до конца повествования.

Московские вокзалы… Никто не задумывается, сколько драматических и веселых историй начинается здесь и кончается. Нигде мы не увидим столько смеха и слез, радости и горя.

Возможно, нам повезет, и наша история будет интересной и захватывающей, как того требует жанр.

* * *

При наличии ключей можно проникнуть в любое помещение или объект без особого труда и затраты сил. Трудности возникают, если объект охраняется, а ключи принадлежат не тебе, а хозяину. Человек с ключами знал, что в холле второго этажа находится охрана. Задача усложнялась не силой и способностями противоборствующих сторон, а маневром, позволяющим обойти острые углы и не поднимать лишнего шума. Проект дома имел определенные недостатки для тех, кто желал поиграть здесь в кошки-мышки. Один вход, одна лестница и один общий коридор не позволяли проникнуть в помещения второго этажа, минуя холл, где располагался пункт охраны и коммутатор связи. Чем сложнее ставилась задача, тем азартней ночной визитер подходил к ее решению.

Он приехал на объект без машины и проник на территорию закрытого городка через люк канализации. Глупая затея строить шестиметровые кирпичные стены, если можно с легкостью пройти под ними, затратив минимум усилий на поднятие чугунного люка. Конечно, о таких лазейках знал не каждый, но он знал все. Он участвовал в проекте, следил за строительством, имел любые ключи и знал все, что нужно знать о хозяине и его окружении… «Если все так просто, то в чем же изюминка?» – спросите вы. Азарт наблюдателя может угаснуть, если нет на пути препятствий, которые следует преодолевать. Но не будем забегать вперед. Мы имеем дело не с обычным посетителем, а с человеком, привыкшим ставить перед собой задачи с неординарными решениями.

Он появился на территории усадьбы в половине второго ночи. Свет яркой луны, стрекот кузнечиков, покой и мертвые черные особняки с башнями, шпилями, бойницами в три, пять этажей. Мрачный каменный мешок. Ему здесь не нравилось. Холод кирпичных стен, бесконечные лабиринты высоченных заборов, громоздкость и неуклюжесть.

Вся обстановка давила тяжелым грузом на грудь и не позволяла дышать и наслаждаться чудной подмосковной природой.

Он открыл входную дверь и, войдя в дом, включил фонарь. Узкий прямой луч упал на ковер. Обычная предосторожность, несмотря на то что в доме никого не было. Он точно знал, кто и когда здесь должен появиться. Никаких случайностей, только холодный расчет мог стать тропинкой к успеху.

Несколько секунд ночной посетитель стоял и прислушивался, затем медленно поднялся на второй этаж. Холл, предназначенный для охраны, пустовал. Он прошел в глубь коридора и заглянул в одну из комнат. Человек вел себя совершенно свободно, по-домашнему, если забыть о перчатках и карманном фонарике. Он будто проигрывал предстоящую партию и делал пробные ходы. Он вошел в просторную спальню, приблизился к окну и поднял шпингалет вверх. Его широкоплечая фигура на фоне лунного света, падающего в окно, казалась зловещим привидением. Прощупав помещение ярким лучом фонаря и убедившись, что все в порядке, он покинул комнату.

Его путь пролегал в конец коридора, где находилась лестница, ведущая к чердачному люку. Он поднялся и снял навесной замок, используя один из ключей на огромной связке. На чердаке отсутствовали перегородки, и огромное помещение напоминало теннисный корт, если убрать лишние стойки и опоры. За жаркий летний день крыша сильно раскалилась, и в глухо закупоренном помещении стояла невыносимая духота. Все окна, а их здесь хватало, запирались изнутри. Сейчас он не мог себе позволить приподнять фрамугу и устроить сквозняк. Всему свое время, а пока придется дышать пылью.

Он снял с плеча кожаную сумку и устроился у одного из окон, смотрящих на подъездные металлические ворота.

Теперь ему оставалось только ждать. Он привык ждать. Затаившись в засаде со снайперской винтовкой на коленях, он высиживал сутками, а то и дольше, ради одного-единственного выстрела. Он мог не есть, не спать, не дышать, пока не покончит со своим делом. Выдержка, воля, целеустремленность давали плоды, и он всегда выходил победителем. И только смерть могла остановить его на пути к цели.

Они приехали около часа ночи. Так приезжают только хозяева. Машина с ревом ворвалась на участок и едва не раздавила цветы на клумбе. Из шикарного лимузина вышли двое мужчин. Один – высокий, коренастый, грубоватый, второй – худой, приземистый и очень молодой. Здоровяк запер ворота. Молодой паренек стоял пошатываясь, держа руки в карманах. Похоже, выпил лишнюю рюмку, и его развезло. Наблюдая, как здоровяк баррикадируется, он что-то насвистывал, затем хихикнул и махнул рукой.

– Этим ребятам ничего не стоит снести всю стену с воротами вместе.

– Заткнись. Из-за тебя все мои планы погорели. Щенок!

Мальчишка икнул.

– Распустили вас, халдеев! Совсем от рук отбились.

– Заткнись. Иди в дом.

– Иди? Нет, дружок, это ты иди, открывай и вноси меня. Я тебя сюда не звал, ты мне не нужен. Плевать я на вас хотел.

Здоровяк направился к дому, что-то бурча себе под нос. Открылась дверь, включился свет. Они зашли в дом. Лязгнул засов.

Теперь наблюдатель с чердака мог позволить себе открыть окно. Свежий ночной воздух ворвался в душное помещение. Он глубоко вдохнул и высунул голову наружу. Мягкий желтый свет окон первого этажа смешался с холодным лунным и упал на лужайку перед домом. Голубая трава превратилась в ярко-зеленую. Спустя несколько минут осветилось одно из окон второго этажа. То самое, которое находилось под окном наблюдателя. Теперь он мог отчетливо слышать разговор тех, кто зашел в комнату. Именно там он поднял шпингалет и оставил окно незапертым.

Низкий ворчливый голос вещал отрывисто, приказным тоном, с большой долей раздражения.

– Ложись в постель. Завтра нас рано поднимут. Возможно, ты улетишь за кордон, если успеют оформить документы. Здесь за твою жизнь гривенника никто не даст.

– И ты тоже веришь в эти сказки? – спросил ломающийся петушиный басок. – Все это химера!

– Мне плевать. Решение выносит твой отец. С ним можешь спорить, а со мной бесполезно. Черт! Как назло мне сегодня перла хорошая карта. Я даже к телке не поехал. А тут…

– Ты можешь возвращаться в свой бордель. Сюда никто не придет. Про эту дачу отца никто не знает. Она числится на балансе какого-то благотворительного фонда. Страшные злодеи сегодня спят. Ну а когда отец приедет, то я ему кое-что расскажу о злодеях. Он их под собственным носом не видит, а ждет где-то за забором. Мой папаша – лох! Он играет в крестного отца, как дитя, и ни черта не понимает, где и кто ставит на него капканы. Деятель!

– Меня это не касается. Моя забота – твоя жизнь, и на этом точка.

Тяжелые шаги послышались у окна, и шпингалет щелкнул.

Гость на чердаке скривился и покачал головой, что можно было принять за жест недовольства.

Голоса внизу стихли, и вскоре погас свет. Как только на втором этаже прекратилась активная жизнь, она началась на чердаке.

Кожаная сумка раскрылась, и в луче фонаря появился белый кот. Только застывшая сидячая поза выдавала в очаровательном зверьке куклу.

Мужчина прикрепил к загривку игрушки тонкую леску и осторожно спустил кота из окна на освещенную лужайку. Игрушка ожила. Дистанционный пульт включил невидимый механизм, и кошачья голова начала вертеться по сторонам и мяукать. Прозрачная леска упала рядом и затерялась в траве.

Этажом ниже вновь послышались шаги, но легкие и торопливые. Щелкнул шпингалет, и створки распахнулись. Наружу высунулась курчавая голова, следом показались острые узкие мальчишечьи плечи.

– Киса! Кис-кис-кис! Киса. Ты чья, Киса?

Ночной гость, как Дед Мороз, продолжал извлекать из своей сумки разные приспособления. Следующим предметом стал тонкий черный шелковый шнур с петлей на конце. Эта игрушка не вызывала того же умиления, что первая.

Петля опустилась из окна на необходимое расстояние и очень точно, с первого качка, зацепила курчавую голову. Вряд ли молодой повеса успел понять, что произошло. Шелковый шнур с силой сдавил шею и натянулся как струна. Длинные худые руки вырвались наружу и начали бесцельно барахтаться в воздухе, словно искали ту самую соломинку, которая так нужна утопающему. Агония длилась несколько секунд, и обмякшее тело повисло на подоконнике, как марионетка, у которой обрезали веревочки. Бледно-голубое безжизненное тело оставалось неподвижным, а игрушка продолжала крутить головой и мяукать.

Кукловод с чердака нажал на пульт, и кот умер. Он делал все методично, не торопясь, в одном ритме, точно зная, какие действия нужно предпринять в следующую минуту.

На свет появились бутсы с острыми шипами, которые тут же были надеты на ноги. На руки человек с чердака натянул перчатки с крючками – увеличенная копия рыболовных снастей.

Перекинув сумку через плечо, ночной гость вылез из окна, впился в обшитую вагонкой стену и полез вниз, как черный паук, точно зная, куда вонзить одну из своих конечностей. Достигнув уровня второго этажа, он зацепился за подоконник и тут же оказался в комнате. Он действовал быстро и четко. Спальня находилась в зоне охраны, а долго оставаться на любой ступени риска не входило в правила ловкача с когтями. Впрочем, первое, с чем он расстался, стали шипы и крючки. В руках появился пистолет с глушителем. Он очень не хотел делать лишних выстрелов, но ситуация выходила из-под контроля и подчинялась теории вероятности.

Все время, пока он делал свое дело, его внимание было приковано к двери, и он ни на секунду не вставал к ней спиной.

Труп мальчишки, перетащенный на кровать, был освобожден от удавки, его лицо накрыла подушка с приставленным к ней стволом пистолета. Убийца взглянул на дверь, секунду помедлил и нажал спуск. Раздался слабый хлопок. Снова пауза. Ствол пистолета смотрел на дверь. Бронзовая ручка оставалась неподвижной. Только теперь он понял свою оплошность. Если дверь откроется, ему придется стрелять, а это означало, что операция провалилась. За спиной осталось открытое окно. В спешке он забыл его прикрыть, теперь не имело смысла прятаться за кроватью, накрыв покойника одеялом. Он ждал. Мгновения растянулись в вечность, но ничего не произошло.

Ему повезло. Охранник вел себя беспечно, полагаясь на невозможность проникновения в дом посторонних. Убийца достал из сумки бельевую веревку, перекинул ее через потолочную балку и сделал петлю. Труп с простреленной головой был повешен в центре комнаты, а под ноги положен перевернутый стул. Ребус для внутреннего расследования. Никто не сможет ответить на вопрос: «Как труп мог повеситься с выбитыми мозгами?» Или: «Кому нужно стрелять в повешенного?» Убийца торжествовал. Он точно знал, чего хотел добиться, но о его дальновидности никто и никогда не догадается.

Работа заняла не более семи минут, после чего следовало тихо уйти. Он подошел к окну и выглянул наружу. Обстановка оставалась спокойной, охранник и не думал делать обход, как того требовали инструкции, и ему в голову не пришло включить наружное освещение.

И вновь человек-паук полез по вертикальной стене вниз. Окно второго этажа осталось открытым, теперь такие мелочи не имели значения.

Мягкий и пушистый белый кот занял свое место в сумке вместе с шиповками, крюками, шнуром и перчатками.

Когда он открывал калитку, створка заскрипела, но его такая мелочь не беспокоила. Без наружного освещения видеокамеры ничего не покажут, а в холле нет окон, чтобы наблюдать за происходящим на улице.

Убийца вышел на тропинку и направился вдоль кирпичной стены в тот конец городка, где проходила канализация. Через несколько минут ночь поглотила его в своих объятиях, и никто уже не смел назвать этого человека убийцей.

2

Он проснулся среди ночи в липком поту. Что-то его напугало во сне. Дыхание стало прерывистым, голова тяжелой, и страшное предчувствие тревожило душу. Он протянул руку к тумбочке и включил настольную лампу. Просторная спальня осветилась зеленым светом. Еще мгновение, и будто иголка вонзилась в сердце. Он резко обернулся и тут же понял, что произошло. Она лежала рядом и мирно спала. Ей еще не исполнилось пятнадцати, а он успел отметить тридцатипятилетие. По коже пробежала дрожь. Он смотрел на девушку и не мог понять, как глупый инстинкт самца мог стать реальностью. Или это продолжение пьяного бреда, кошмарный сон, вызванный глубоким подсознанием?

Он резко сдернул одеяло и откинул его к ногам. Формы ее тела опережали юный возраст. Грудь, бедра, ноги, кожа. В нем вновь проснулось желание, и жар разлился по всем конечностям. Однако огромное кровавое пятно на простыне тут же загасило вспыхнувшее чувство. Он проглотил слюну и тихонько толкнул ее в плечо. Она тут же открыла глаза. Ее лицо оставалось совершенно спокойным, без малейшего намека на испуг. Свет от лампы боролся с черными тенями. Но косые лучи не могли испортить своими изломами молодую необузданную девичью красоту и совершенное тело, где не было места возрастным излишествам, складкам, морщинам и запахам,

– Почему ты здесь? – тихо спросил он, облизывая пересохшие губы,

– Потому что ты этого захотел, – едва слышно прошептала она.

– И всего-то?

– А этого мало?

– А как ты думаешь?

– Я не думаю. Ты все решил сам.

– Чертовщина! Я ничего не понимаю.

Он скинул ноги на пол и сел на кровати. Дрожащей рукой дотянулся до пачки сигарет и закурил. На полу стояла початая бутылка коньяка и стакан.

– Как это случилось?

– Глупо.

Она приподнялась и уперлась локтем в подушку. Он сидел к ней спиной, не решаясь обернуться, а она разглядывала его мускулистое тело с сильными выпуклыми мышцами.

– И это все?

– Я не знаю, что ты хочешь услышать. Это не выглядело как романтическая история. Только не притворяйся, что ты ничего не помнишь. Ты был пьян, но не до такой степени, чтобы не понимать и не осознавать собственных действий. Ты пришел после очередной попойки и пил коньяк, сидя перед телевизором. Я пошла в ванную и забыла запереть дверь. В какой-то момент ты вошел туда, взял меня на руки прямо из-под душа и принес сюда. Вот и все.

– И ты не сопротивлялась?

– Конечно, нет. Я слишком долго ждала этой минуты. Зачем же тебя отпугивать?

Он резко обернулся. Ее взгляд оставался спокойным, будто все решения они принимали вместе.

– Почему?

– Потому что я люблю тебя, и все случилось так, как должно было случиться.

– Ты серьезно?

– Конечно. Я поняла это два года назад, когда вы с матерью вернулись из Ялты. Тебе очень идет южный загар. Я помню, как ты смотрел на меня в тот вечер. Возможно, я и изменилась за то лето, но твои глаза раздевали меня.

Он помотал головой, как вынырнувший из воды пес.

– Постой. Но тебе тогда и тринадцати не стукнуло.

– И что из этого. Это мальчики в двенадцать играют в паровозики и казаки-разбойники, а девочки быстро становятся женщинами, особенно если они влюбляются.

– Что ты можешь понимать в любви?

– Мы живем в старом доме, но перегородки здесь пустотелые. Днем вы кричите на меня, чтобы я сделала тише музыку, которая вовсе не орет, как вам кажется, но ночью вы забываете, что за стеной живет еще кто-то, и я не могу требовать от вас убавить звук ваших выкриков, вздохов, разговоров и причитаний. Сначала мне приходилось все это слушать, а потом я решила за вами наблюдать.

– В замочную скважину?

– В приоткрытую дверь. Вас такие мелочи не беспокоили, и никто не слышал, когда я ее открывала. Так все и должно быть при сильном влечении. Мне очень хотелось оказаться на ее месте, и я оказалась.

– И ты думаешь, это нормально?

– Я не думаю. Я не хочу думать. Мы нашли друг друга и уже не потеряем. Мне трудно говорить такие вещи, вряд ли ты правильно понял меня. Ты слишком консервативен.

Он протянул руку к бутылке и сделал несколько глотков прямо из горлышка, затем загасил сигарету и взял новую. Пауза длилась больше минуты, и он вновь заговорил.

– Завтра приезжает твоя мать. Это женщина, которую я люблю. Я мужик, а с мужиками такие вещи случаются. Правда, умные люди не гадят в собственном доме, только такие идиоты, как я. Непростительная глупость! Нам надо забыть о случившемся.

– Уверен? Когда мать уедет в следующий раз, ты опять напьешься и снова уложишь меня в свою постель и заговоришь о любви. Но только не к матери, а ко мне. Я за язык тебя не тянула, и ты не был похож на человека, который врет.

– Ты еще не знаешь мужиков. Когда они хотят заполучить бабу, то что угодно наболтают…

– Я не баба, – повысила голос девушка. – Не путай меня со своими шлюхами. Ты сам сказал, что сделал непростительную глупость. Так вот. Я ее не прощаю и ничего не забуду. Или ты хочешь, чтобы наш конфликт решала мать?

Он вздрогнул. Эти слова просвистели бичом в его ушах. Голос у девочки звучал твердо и уверенно. Он услышал в нем материнские нотки. Ему стало не по себе. Он обернулся и подался вперед.

– Послушай, милое создание, не надо перегибать палку. Я готов выполнять твои капризы, и ты можешь забавляться, если тебе так хочется, но не вмешивай сюда мать.

Девушка прищурила глаза и криво ухмыльнулась.

На секунду ему показалось, будто перед ним сидит ведьма в обличье ребенка.

– Испугался, что мать тебя выставит за дверь и лишит сладкого в своем завещании? Она баба крутая, за ней не заржавеет. Недаром мужиками руководит. И кем? Банкирами, а не ханыгами. А тебе нравится тяжесть ее каблука?

– Куда тебя заносит?

Он вновь отвернулся. Она прильнула грудью к его спине и вцепилась тонкими изящными пальчиками в сильные широкие плечи.

– Почему она, а не я?

– Ты еще ребенок. Я старше тебя на двадцать лет.

– А мать старше тебя на семь. Мне исполнится двадцать, а ей почти полтинник,

– Ну а мне-то будет сорок, а не четвертак. Обычная романтическая вспышка переходного возраста. Такие чувства быстро проходят. Влюбишься в ровесника, и все встанет на свои места.

– Давай договоримся: ты не пророк и не учитель. Ты мужчина, я женщина. Что и когда случится, одни небеса знают. А пока небо не распорядилось нашими судьбами, я хочу чтобы ты оставался моим. Мне надоело за вами подглядывать. Чем больше я этим занимаюсь, тем больше я ее ненавижу. Я хочу свое получить сегодня, сейчас, а не ждать принца, глядя в школьное окно во время уроков.

Он повернул голову и увидел ее глаза. Трудно поверить в то, что эти слова произносит четырнадцатилетняя девочка-подросток. Пусть она созрела для любовных утех и ее тело обрело формы женщины, но мысли казались чужими. И вновь ему показалось, будто в ней сидит дьявол. В какие-то мгновения личико ангела искажалось, и она превращалась в хищника, терзающего свою добычу.

Во всем виноват этот дурацкий свет и похмельная дымка в глазах. Похоже, сон все еще мучает его, и пора бы проснуться и сбросить с себя весь кошмар наваждений. Слишком страшно для реальности. Он чувствовал, как острые коготки впиваются в его ключицы, и сознавал, что это не сон, а явь. Охваченный паникой, он боялся шелохнуться, будто мог спугнуть дикую птицу со своего плеча. Как и когда она успела так повзрослеть? Глядя в дверную щель на ночные безумства собственной матери? Читая бульварные романы или сидя у видика с подружками и разглядывая порнуху, которой завалены прилавки лотков? Он не знал ответа, но уже не мог говорить с ней как с ребенком или затыкать ей рот леденцом. Ситуация складывалась так, что парадом командовать станет она.

– И что мы будем делать? – послушно спросил он, беря ее изящные пальчики в свои большие ладони.

Она еще сильнее прижалась к его спине, и длинная прядь русых волос коснулась колючей щеки. Ее острые соски впились ему в лопатки, а теплое дыхание согрело шею. По коже пробежал озноб. Он очень боялся сделать первый шаг.

– Для начала будем пользоваться тем, что мать приедет только завтра. Не забегай вперед. Сейчас еще ночь. Я здесь, и ты не за дверью, а рядом. И не думай, что у тебя связаны руки. Я доверяю им. Они сильные и добрые. Я не ошибаюсь?

Он молчал. Он думал о том, что надо найти в ее комнате те самые дешевые слюнявые романы, цитатами из которых она швыряется. Какое бы раннее развитие ни разбудило в ней женщину, но мыслить она может только по-детски, а не объясняться языком коварной самки с определенным опытом за спиной. Сколько раз она репетировала эту сцену перед зеркалом? А может, он и впрямь безнадежно устарел и ничего не смыслит в новом поколении девочек-женщин, сладкоголосых мутантов с кровососущими щупальцами.

Он в который раз повернулся к ней лицом и обнял ее. Она обвила его шею гибкими руками и прильнула горячими губами к пересохшему жесткому рту.

Он сломался. Не имело смысла сопротивляться, что-то говорить, бессмысленно сотрясать воздух и казаться глупцом и ханжой. Его понесло по течению, и он старался ухватить как можно больше из того, что плыло ему в руки.