Текст книги "Оставь её небу"

Автор книги: Михаил Март

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)

5

Это так необычно. Вальс на вечеринке в наши дни. Даша успела забыть движения старинного танца. Со своими сверстниками ей никогда не приходилось кружиться в чудных ритмах мелодичной, завораживающей музыки. До седьмого класса девочка посещала балетную студию и слыла многообещающей ученицей. Но вскоре выяснилось, что девушка слишком быстро растет и вскоре догонит свою мать. А жаль. Даша очень любила танцевать и знала все классические танцы, но не могла показать своих способностей и вряд ли нашла бы для себя партнера. Ей и в голову не приходило предложить своим сверстникам на дискотеке покружиться в вальсе или, того хуже, станцевать мазурку. Они и слов-то таких не знали, эти маленькие ущербные чудовища. Даша ненавидела их и презирала. Намазанные слюнявые губешки бесполых плоскодонок, из которых торчит сигарета, набитая «дурью», и пустые мутные бесцветные глазки без тени интеллекта. Вся эта каста убогих беспозвоночных проводит свою жизнь на грязных пыльных ступеньках черных ходов, облизывая друг друга и мусоля, представляя себя самыми крутыми и свободными жителями вселенной. Мелюзга! Каждая матрешка из банды задирала юбку перед любым ханыгой за гроши, лишь бы их хватило на дозу, а их бесстрашные рыцари – малорослые и щуплые – били по ночам витрины, шастали по рынкам, дергали кошельки и, попадаясь, громко плакали. Кому-то ломали хребет на месте, кого-то сдавали в отделение. Никто из родителей этой стаи не хранил дома денег, а то, что еще можно продать, давно было продано. Родные дома уже не были источниками добычи денег. Их тяжесть легла на прохожих девушек с сумочками, беспечно висевшими на плече, стариков, выходящих с пенсией из сберкассы, подвыпивших мужичков, получивших зарплату, и хорошо одетых ротозеев. Не гнушались и инвалидами, если точно знали, что он не догонит. Выбить костыли проще простого.

Даша вовремя вышла из банды. Она понимала, что заслуживает большего и способна получить то, что желает. Яркая внешность, рост, фигура, блестящая память, природный интеллект, твердый, упрямый характер делали ее на порядок выше своих сверстников во всех отношениях. Девушка верила в свое превосходство, свою непогрешимость, правоту, свое совершенство. Остальной мир существовал как вспомогательная программа к ее планам, действиям и идеям.

Мать потакала своему гениальному ребенку. А почему бы не приобщить девочку к высшему свету и не похвастаться перед столичным бомондом очаровательным дитятей? Даша слишком рано познала вкус красивой жизни, увидела блеск настоящих бриллиантов и шарм изящных поклонников. Она безошибочно угадывала, как и на что реагируют мужчины и в каких укромных местах женщине следует использовать духи, а где оставлять естественные запахи. Школу высшего света она впитала в себя как губка и в конечном счете разочаровалась в нем.

Материны вечеринки проходили в отдельных залах фешенебельных ресторанов, арендованных клубах и имели свои плюсы и минусы. Тут веяло скукой. Приходилось ждать, пока публика напьется, чтобы получить удовольствие от наблюдений за поведением чужих жен и свободных мужчин. Здесь не стеснялись. Мужья не приводили сюда своих избранниц, а жены избранников. Бесконечные презентации проходили под девизом «Все мы свободные белые люди!».

Поначалу девушке нравились эти сходки. Здесь играли вальс, возле нее толпились галантные кавалеры, но ее побаивались, а некоторые и вовсе сторонились. Мужчины знали, с кем имеют дело, и избегали лишних неприятностей. С Верой Бодровой никто из здравомыслящих людей не желал идти на конфликт. О связях этой женщины ходили легенды, да и сама банкирша стояла на одной из верхних ступеней иерархической лестницы сильных мира сего.

Мамино богатство дочка увидела перед очередной вечеринкой, когда Вера приехала с ней в банк, где абонировала сейф. Полный ящик самоцветов и платины. Глаза слепит. Мамочка увешала себя, как новогоднюю елку, но дочери и дотронуться до ценностей не позволила: «Ты в том возрасте и соку, когда твоя голая шейка с бархатистой кожей стоит во сто крат дороже любой из этих побрякушек!» Дочь запомнила эти слова, но забыть о бриллиантах не смогла. Пришло время, и она увидела другие сокровища, от которых голова шла кругом, но о них мы поговорим в другой главе.

– Но я хочу надеть украшения! – возмущалась Даша. – Я выгляжу как белая ворона!

– А как выглядит белая ворона? Восхитительно! Твои глаза стоят дороже блеска любого холодного камня. Они горят и пронизывают насквозь. Не торопись. Ты свое получишь. А пока наблюдай, как низок и лицемерен этот мир. Ты должна быть готова к встрече с ним.

И Даша наблюдала. Иногда ей казалось, что банда малолеток с черного хода намного чище и благородней, чем банда в смокингах и жемчугах.

Но иногда наступали минуты, когда она забывала обо всем.

Он был красив и молод. Она услышала сладостную мелодию вальса. Звук нарастал и разливался по всему телу. Он поклонился и подал ей руку. Она приняла его приглашение, и они закружились в «Сказках венского леса». Зал опустел, остались они и музыка. Он танцевал с такой легкостью, едва касаясь сверкающего паркета, а она и вовсе не ощущала твердой почвы под ногами. Они кружились, кружились, и их понесло к облакам, к звездам, где в синем небе висели огромные люстры с рубинами и изумрудами вместо хрусталя. Он прижимал ее сильнее и ближе. Его горячие губы коснулись нежной девичьей щеки, затем шеи, и вдруг что-то острое вонзилось в ее горло. Она попыталась оттолкнуть его, но у нее иссякли силы. Перед глазами блестела краснеющая лысина, а где-то эхом в огромном пространстве раздавался кровожадный женский смех. Острые ногти впивались в ее спину, и вдруг она почувствовала в руке что-то мягкое и гладкое. Огромные черные крылья накрывали ее с головой. Она сделала последнюю попытку и сорвалась. Гигантская птица исчезла, и девушка полетела вниз. Ее долгий мучительный полет закончился падением. В мягкую липкую зыбь. Она хотела вырвать ноги из тины, но какая-то сила тащила ее вниз. Гибкое, хрупкое тело извивалось в беспомощных судорогах. Зеленая кисельная масса неотвратимо подступала к груди, плечам, шее, а тело погружалось все глубже и глубже в холодный студень, изрыгавший тошнотворный запах серы и гнили. Ненасытное жерло поглощало ее с огромной скоростью. Даша вновь услышала громкий женский смех и увидела окровавленную голову матери без глазниц. Девушка вскрикнула, но из горла вырвалось слабое змеиное шипение. В эту секунду кто-то взял ее за руку, она вздрогнула и открыла глаза.

Тихо. Она ощутила, как колотится ее сердце, как прерывисто ее дыхание. Мокрое тело, тяжесть в ногах, усталость и бесконечная белизна.

Постепенно все начало приобретать какие-то формы, предметы сфокусировались, и она различила силуэты людей.

Даша лежала на жесткой кровати, рядом сидел мужчина в милицейской форме и держал ее за руку. Другой мужчина стоял за его спиной. У подножия кровати, за спинкой, стояла медсестра. Большая, хмурая, строгая. Она относилась к той категории медперсонала, которые проработали в больнице всю жизнь, но так и не научились безболезненно делать уколы.

– Где я? – резко и громко выкрикнула Даша и вырвала свою руку.

– В больнице. У вас сотрясение мозга. Ничего страшного.

– А где моя сумка?

– Здесь, – ответила медсестра и указала на встроенный в стену шкаф.

– У меня ничего не сломано?

– Слава Богу, все обошлось, – ответил милиционер с погонами майора. – Ну а если вы получили все ответы на свои вопросы, то позвольте и вам задать парочку. Начнем с простого. Как вас зовут и где вы живете?

Даша быстро и судорожно начала соображать, что можно говорить, а чего нельзя. В любом случае о ней никто не должен знать. В голове мелькнул один адрес, й ей осталось только вспомнить, кто по этому адресу живет. Грубое вранье не пройдет, ее тут же проверят и переселят из больницы в КПЗ.

– Почему вы интересуетесь мной?

Майор улыбнулся.

– В больницах принято заводить карточки на больных. Ну а потом, вы выпрыгнули из машины на полном ходу и разбились. Могу к этому добавить, что водитель машины, из которой вы прыгали, погиб при весьма загадочных обстоятельствах. Заведено уголовное дело, и хочешь не хочешь, а отвечать придется.

– А как я очутилась в больнице?

– За вами ехал грузовик. Водитель видел всю эту картину и доставил вас сюда. На обратном пути он заедет к вам, и вы сумеете его отблагодарить. Он везет мясо в Харьков. Тут рукой подать.

– Меня зовут Нина Соболевская. Я из Москвы. Еду на юг отдыхать. Отстала от поезда и решила нагнать его с помощью попутной машины. Мне двадцать лет, я работаю в офисе одного известного столичного адвоката Марка Левина. Референт, секретарь, помощник и все остальное. Вы можете проверить.

Даша назвала московский адрес Нины Соболевской.

– Хорошо. Этот человек взялся вас подбросить, но почему вы выпрыгнули из машины?

– Водитель вел себя очень странно. Я была напугана и попросила остановиться, но он и не думал, тогда я выпрыгнула на ходу.

– А в чем проявлялись его странности?

– Он был ранен. Кровь и все такое. Я его перевязала. Вы знаете, этот человек имел оружие. Мне показалось, что он за кем-то гнался. Может быть, он убийца, и я испугалась.

– Ну если честно, то в ваших словах есть доля правды. Может быть, он и гнался за кем-то, но убили его. Жестоко убили.

– А почему его? Как вы это узнали?

– Шофер грузовика дал нам номер машины, из которой вы прыгали. А через двадцать километров ее найти. Труп находился рядом. Вы помните, во что тот человек был одет?

– Светло-серый костюм. В рубчик с переливом.

– Значит, мы не ошиблись. А где вы к нему подсели?

– Я не подсаживалась. Я шла вдоль шоссе. Он остановился и затащил меня в машину силой. У него на правом плече запеклась кровь. Я его перевязала, но он не отпускал меня. Ему постоянно требовалась помощь.

– Он назвал свое имя?

– Нет. Он молчал. Странная личность.

– Хорошо. Может быть, вы еще что-нибудь вспомните. Так или иначе, но недельку-другую мы вас здесь подержим. Вам нужно поправляться и набираться сил. Доктор Бугров – очень хороший врач.

Доктор Бугров стоял, насупившись как сыч, и молчал. Высокий, неуклюжий, в старомодных роговых очках.

– И не беспокойтесь. За вами тут присмотрят.

– Присмотрят?

– Врачи и парочка моих людей. Тут орудует банда, и если они узнают о свидетеле, то жди беды. Но береженого Бог бережет. Самое страшное позади. Дальнобойщик едва успел затормозить, вас выкинуло на дорогу. Вы везучая. И мужественная, а на вид не подумаешь.

Майор простился с потерпевшей и ушел. Следом палату покинули остальные. Даша осталась одна. Странная больница. Ни души! Летом никто болеть не желает.

Боли Даша не ощущала. Слабость и легкое головокружение, но такие мелочи не причина для остановки. В первую очередь она проверила сумку. Все на месте. Значит, милиция не видела ее, и их вызвали позже, после того как девушку уложили в палату.

Вид из окна радовал глаз, но четвертый или пятый этаж исключал прыжок без парашюта. Внизу, под окнами стоял милицейский «москвич», а рядом курили двое постовых, лениво облокотясь на крышу. Нельзя утверждать, что патрульная машина имеет к ней какое-то отношение, но игнорировать этот факт тоже не приходится.

Даша накинула халат и вышла в коридор. Складывалось впечатление, что вся больница предназначалась только для одного человека. Пусто. Возле столика медсестры находились кабины лифтов, дверь на лестничную площадку и милиционер. Коренастый мужичок заигрывал с молоденькой медсестрой, и они мило хихикали, будто находились в парке.

Даша осмотрелась. На этаже располагалось пять палат с одной стороны и пять с другой. Немало, но в коридоре – ни одного больного. Даша направилась в противоположный конец коридора. Она не торопилась, а изучала обстановку. Женская комната была последней по левой стороне. Даша зашла в пропитанное хлоркой помещение и подобралась к окну, стекла которого были закрашены белой краской, но она сумела его открыть и выглянуть наружу. Результат нулевой, окно оставалось тем же бессмысленным вариантом, что и окно в палате. Макушки деревьев достигали третьего этажа, но находились на почтенном расстоянии от здания. Даша не принимала никаких решений, она думала и взвешивала, соображала и прикидывала. Если она ошибется, то второй попытки может не подвернуться. Риск неуместен. Слишком длинный и кровавый шлейф тянулся за ней от самой Москвы. Вряд ли ее кто-нибудь подозревает в страшных злодеяниях, но не стоит испытывать судьбу лишний раз. Сейчас, как никогда, от нее требовались точные и продуманные действия.

Даша вышла в коридор и нос к носу столкнулась с сержантом.

– Бог ты мой! Напугал! Хотите проверить мой стул?

Сержант ничего не понял, а лишь пожал плечами.

Девушка вернулась в палату, долго сидела на кровати и думала. После обеда, который ей доставили в палату, она вновь вышла на прогулку. Ее удивляла пустота. Что это за место такое, где люди не болеют?

Медсестра продолжала хихикать с сержантом, косо поглядывая на одинокую фигуру в коридоре. Даша прогуливалась в разные стороны, и, когда подошла к столу, где сидела дежурная, у медсестры не выдержали нервы.

– Ну что ты тут шныряешь? Иди в палату.

Даша сорвалась. Она долго терпела бандюгу,

из-за которого попала сюда, и здесь ей помыкают. Пары надо выпускать.

– Заткнись, шалашовка. Здесь больница, а не шалман. Еще раз тявкнешь, в хирургию на починку отправишься.

– Ты что шумишь? – вмешался сержант.

– Закрой пасть, мент поганый. Хочешь, чтобы я майору рассказала, как ты за мной по сортирам лазишь и как грязные лапы тянешь. Здесь женское отделение. Выйди вон на площадку и там сторожи. Вам за что деньги платят? Дом «хи– хи» устроили.

Ее поток словесной грязи был остановлен телефонным звонком. Зуммер трещал без остановки от висящего у лифта аппарата.

Медсестра соскочила с места и подбежала к телефону.

– Что? Машина за бельем? Понятно. Но я одна, старшая медсестра ушла обедать… Хорошо, я погружу все в грузовой лифт.

Когда речь зашла о физической нагрузке, сержант ретировался и, достав папиросу, вышел на площадку, плотно закрыв за собой дверь. Медсестра положила трубку, и на некоторое время о скандале забыли. Она достала из стола ключи и открыла ближайшее к выходу помещение. Краем глаза Даша заметила огромные корзины, набитые бельем. Их было не менее четырех, и они стояли на маленьких мебельных колесиках. Пришлось открывать обе створки. Внизу располагался невысокий порожек. Мелочь, но с девичьими силенками такую телегу даже через крошечное препятствие перевезти нелегко.

Даша вернулась в палату, достала сумку из шкафа и встала у двери, наблюдая за погрузкой. Пять минут девчонке понадобилось, чтобы закатить одну корзину в грузовой лифт. Как только медсестра вернулась в подсобку за следующей, Даша быстро прошмыгнула мимо дверей и заскочила в подъемник. Быстрыми движениями она разворошила грязное белье и, запрыгнув в корзину, засыпала себя простынями и наволочками. Духота, кошмарные запахи и неудобная поза превратили ближайшие минуты в адское времяпрепровождение.

Но Даше нравилась такая жизнь. Она чувствовала свое превосходство, ей удавалось переворачивать мир вверх ногами и ставить людей в глупое положение. Она хотела всем доказать, что ее невозможно поймать, запереть, заставить, унизить. Нет. Она свободна как птица, и никто не смеет покушаться на ее свободу. Она скорее умрет, но рабыней и заложницей никогда не станет.

Что-то тяжелое еще долго грохотало где-то совсем рядом, и скрипучий мотор подъемника сработал. Лифт медленно пополз вниз.

Ощущения дороги не оставили приятных впечатлений, ее катили, поднимали, трясли, задвигали, стукали, и наконец дверцы захлопнулись.

Когда заработал двигатель и автомобиль тронулся, Даша выбралась из темной мягкой гробницы. Ее немного подташнивало, но она стойко выдержала испытание. В металлической коробке стояла невыносимая жара. Даша устроилась возле крошечного окошка и созерцала блаженную свободу. Выбраться не представлялось возможным, изнутри двери не открывались, и она терпеливо ждала конца путешествия.

Наконец машина остановилась. Даша спряталась за дальней корзиной и замерла. Дверцы открылись. В салон автомобиля вошел человек.

Шаги тяжелые, грубые. Заскрипели колесики, и одна из корзин куда-то покатилась. Даша выглянула и, убедившись, что путь свободен, выскочила из душегубки на свежий воздух.

Машина стояла, прижавшись кузовом к высокой платформе. Напротив находился какой-то цех, куда вел длинный коридор. Деревянные ворота были распахнуты настежь, и где-то в конце тоннеля виднелась сгорбленная фигура, катившая первую телегу.

Вдоль длинной платформы стояли груженые машины. Соседние ворота оказались запертыми, и двое грузчиков курили, сидя на ящиках. Один молоденький мальчишка с рыжим чубом, другой совсем старый мужичок с самокруткой в пожелтевших зубах. Они с нескрываемым изумлением взирали на девушку. Даша осмотрелась. То ли фабрика, то ли завод. Высокий забор, охрана, колючая проволока.

Девушка отряхнулась и сказала:

– Да. Не очень удачное приземление.

Она хотела скинуть больничный халат и достать из сумки веши, но грузчики и без того раздевали ее глазами.

– Ну что уставились, красавчики? Я такая же, как и вы, с некоторыми усовершенствованиями, а так, и ноги и руки у меня имеются. Не на тот автобус села. Где здесь выход?

Рыжий паренек пару раз моргнул и указал на проходную.

– Эту дырку я без тебя вижу. Но я извращенка. Ты мне покажи ту, через которую за ханкой бегаешь.

Рыжий улыбнулся и показал на противоположную сторону, но дар речи к нему так и не вернулся.

– Бог мой, что за страна! Давай-ка, ржавенький, подними-ка свои костяшки с ящика и проводи даму к свободе. У меня аллергия на заборы. Вперед, курчавый.

Мальчишка вскочил и спрыгнул с платформы.

– Ну а руку-то мне кто подаст?

У кавалера прорезался голосок.

Старый напарник в серой кепке наблюдал, как паренек вел голубоглазую фею к лазейке и что-то говорил, размахивая руками.

– Вот балаболка! – усмехался старик. – Кто же женщинам о рыбалке рассказывает.

Когда вернулся грузчик и вытащил вторую корзину, старик с надеждой уставился на фургон. А черт его знает, может, еще одна фея выйдет!

6

Мамонов закончил разговор со своим заместителем, который отрабатывал версию заказного убийства. Никаких зацепок. Главная и единственная мысль заключалась в том, что банкиров убивают, и убивают много. Само убийство выглядело так, будто его выполнил профессионал высокого класса либо очень близкий человек. Версия с любовником рассыпалась в прах. Мамонову очень хотелось согласиться со своим коллегой, но не получалось. Существовал пистолет, орудие убийства, и у него имелся хозяин.

Коптев еще раз сверил фамилию, указанную в повестке и на табличке кабинета. Все сходится, он постучал и услышал глухой голос: «Войдите».

Олег вошел в небольшую комнатушку, где сидели двое мужчин в штатском. Тот, что постарше, занимал место за столом, второй устроился на подоконнике.

– Коптев?

– Он самый. Мы уже виделись.

– Да, я помню.

Олег подошел к столу и положил повестку.

– Присаживайтесь. С Роговым вы тоже знакомы, так что не будем отвлекаться.

– Конечно.

– Мне очень не хочется нажимать на вас, следствие еще не закончено, и оно будет продолжаться. На сегодняшний день дела складываются так, что вы попали в список подозреваемых в убийстве лиц. Мне хотелось бы услышать от вас убедительные доводы в свою пользу.

Олег усмехнулся.

– Короче говоря, докажи, что ты не верблюд. Но мне ничего доказывать не нужно. Это вам требуется доказать мою вину. Так? Презумпция невиновности. Честно говоря, я был о вас более высокого мнения.

– Речь идет об убийстве вашей жены. Я стараюсь помочь вам, а вы должны помочь нам. Игры в кошки-мышки тут неуместны. У вас нет алиби. Так? Вы можете точно сказать, где находились с шестнадцати часов до восемнадцати в день убийства?

– Зашли с ребятами в стекляшку, выпили по сотке и разошлись по домам.

– В котором часу вы вернулись домой?

– Точно не знаю. В шесть или семь.

– Ваша приемная дочь находилась дома?

Коптев насторожился.

– Она мне не дочь. Я ее не удочерял. Дома она была, обед на семью готовила.

– Хорошо. Свидетели утверждают, что с работы вы ушли от двух до трех часов, а домой попали от шести до семи. И это называется: «Зашли в стекляшку, выпили по сотке и разбежались»? Кто с вами пил?

– Друзья. Они приезжие, и я их адресов не знаю.

– Неважно. Мы узнали и нашли их. В этот день они расстались с вами у ворот стадиона. Их интересовал долг. Вы задолжали крупную сумму и не могли отдать.

– А кто сейчас живет без долгов? Подождут. Шубу я жене на Новый год купил.

– Вы можете себе такое позволить?

– Она может, а почему я не могу? Не вижу связи с делом, господин хороший.

– Она уже ничего не может, и в этом вся связь, а фамилия моя Мамонов.

– Можете не напоминать, все равно забуду.

– У вас нет более убедительного алиби?

– Нет. Один я пил. И никто мне этого не запретит. Почему я должен заботиться об алиби? Разве я знал, что в этот момент убивают мою жену? Кто мог мне сказать, что в случае ее смерти я стану главным подозреваемым? Так просто, ни с того ни с сего, а потому что у следователя дело не клеится и ему ярлык повесить не на кого.

– У вас есть оружие?

Олег вздрогнул. Несколько секунд он молчал, затем тихо ответил:

– Зачем мне оружие?

Мамонов выдвинул ящик стола и достал целлофановый опломбированный пакет, в котором лежал никелированный пистолет.

– У этого оружия богатая биография. Это не серийная безделушка, а гордость фирмы. Мы знаем, кто и когда вам его передал. Будете отпираться?

– Какой номер? Последние три цифры?

– Серия S. М. № 07535.

– Мой.

– Экспертиза доказала, что из этого пистолета убита Вера Бодрова. С документами и показаниями мы вас ознакомим позже. Сначала надо решить главный вопрос. Кто стрелял в затылок вашей жене? Разве вас этот вопрос не интересует? Почему такое отчуждение?

– Не интересует. Потому что я знаю.

– Кто же?

– Что там Ваньку валять. Я стрелял.

В кабинете повисла тишина. Мамонов не отрывал глаз от Коптева. Все детали ушли на второй план. Любые слова будут лишними. Признание – процесс тяжелый и сложный.

– Гуляла она от меня, вот я ее и порешил. Позвонил ей на работу и попросил приехать на Борисовские пруды. Мол, там хороший катер есть и стоянка на Москва-реке. Она давно хотела иметь катер. Участок присмотрела для летней дачи за Лыткарино, на берегу реки. Короче говоря, она клюнула. Ну а остальное дело техники, как говорится. Я сел на заднее сиденье, пистолет у меня находился за поясом.

– Где сели? – спросил Рогов.

– У метро «Каширская». Показал, куда ехать. Как только она остановилась, я достал пушку и выстрелил. А потом выбросил его в пруд. В этот день дождь шел. Безлюдно на пустыре. Вернулся домой и начал готовить обед.

– Вы говорили, что обед готовила падчерица.

– Какая разница, кто готовил жратву. Ее все равно никто не ел.

– Ладно, Коптев. Сейчас мы составим протокол допроса, но учтите, мы все равно все проверим.

– Опять не так? Видать, совсем у вас дела плохи. Короче говоря, можете надевать наручники.

– Во что вы были одеты, Коптев? – спросил Рогов.

– Я?

– Ну конечно.

– Не помню… В костюм, наверное.

– В какой?

– В голубой. Лето же.

Ни Мамонов, ни Рогов не чувствовали себя победителями. Коптев меньше остальных подходил к роли убийцы. Если это наговор, то дело упрется в тупик и зависнет.

* * *

Судя по длинному беспрерывному звонку, кто-то пробивался через междугороднюю линию. Нина Соболевская не решалась взять трубку. Она осталась одна, без инструкций, и могла что-нибудь ляпнуть невпопад. Телефон продолжал трещать, и девушка не выдержала.

– Слушаю вас, – осторожно спросила она, вместо обычного: «Адвокатская контора Марка Левина».

На противоположном конце провода послышались знакомые интонации.

– Ниночка, лапульчик, что случилось? Почему такой напуганный голос? Что с тобой?

– Ничего не случилось. Ты меня бросил, как кутенка в воду, и решил, будто я могу плавать самостоятельно. Так не бывает, Марк. Мог бы перед отъездом меня проинструктировать, а не сматываться, как вор.

– Милочка, я очень торопился, а ты же знаешь, что от тебя очень трудно уйти.

– А содержательная записка «Я уехал в командировку», по-твоему, лучше? Какая командировка? Ты что, устроился по совместительству снабженцем на фабрику?

– Будь лаконична, Нина. Ты же умница и сама все прекрасно понимаешь.

– Не обольщайся. Тут дважды приходил следователь. Они требуют завеш;ание. Ты тормозишь следствие. По закону…

– Не старайся, я знаю законы. Подождут.

– Неприятности не подождут. Они сваливаются разом, как снежный ком. Зачем тебе конфликтовать со следственной группой? Ты же свидетель. Я наговорила им глупостей, и они отстали, но надолго ли? Они вскроют сейф без тебя…

– Для начала надо знать, где он.

– Спросят у Дашки.

– Для начала надо знать, где она.

– У Коптева.

– Он ничего не знает. И потом, у нас есть дела поважнее. Ты мне нужна. Запиши код моего сейфа: 3516214. Записала?

– Да.

– Открой и сожги бумажку. Возьми две тысячи долларов, я думаю, этого хватит. Затем возьмешь черный замшевый футляр. Позвони на вокзал и срочно выезжай в Харьков. От Харькова сядешь на автобус и приедешь в Балабаново. Это уже Россия. Обрати внимание на погранпост. Это важно. Встретимся на автовокзале в зале ожидания, я тебя найду. Выезжай сейчас же. Купи билеты у перекупщиков, если их не будет в кассе. Это все.

– Что-то случилось?

– Да. Это важно.

– Но я могу вылететь самолетом.

– Не можешь. Тебя не пропустят через турникет.

– Почему?

– Хватит глупых вопросов, пошевеливайся, крошка.

– Подожди, Марк. Тут есть еще одна новость. Я думаю, что тебе стоит ее услышать. Сейчас. Сегодня утром раздался междугородний звонок. Мужской голос спросил меня. Я, как наивный ребенок, отвечаю: «Нина Соболевская – это я. Что вы хотите?» Мужчина представился майором милиции из Обояни. Он меня спрашивает, знаю ли я девушку высокого роста, около метра семидесяти, голубоглазую, с русой широкой косой. Тут я немного пришла в себя и сама пошла в атаку. В ответ я задала встречный вопрос: «Что случилось с девушкой?» Майор оказался прост, как чистый лист бумаги, и тут же выложил историю, как девчонка попала в городскую больницу с сотрясением мозга и назвалась моим именем. Девушка проходит по делу об убийстве как свидетель. Весь фокус в том, что красотка смылась. Я ответила майору, что мне описание девушки ничего не говорит, но может быть, оно знакомо моему боссу, который в данный момент находится в командировке. Пришлось пообещать ему, что ты с ним свяжешься, как только вернешься в Москву.

– Отличная новость, кукленок. Значит, я ее догнал. Ты знаешь, где я нахожусь? В Обояни. Возможно, девчонка еще здесь. Мы ее недооценивали. У ребенка ядовитое жало. Она опасна. Я тебя жду.

Левин бросил трубку.

Секретарша ничего не поняла. Некоторое время она сидела в задумчивости, затем принялась за работу. Согласно инструкции, она открыла сейф, взяла необходимую сумму денег и достала черную замшевую коробку. Под бархатной крышкой, вложенный в шелковое гнездо, покоился никелированный пистолет. На перламутровой рукоятке имелось название: «Лепаж». При виде оружия девушка вздрогнула. Она не подозревала, что Марк мог хранить при себе оружие. Только сейчас она поняла, почему ее не пропустят через турникет в аэропорту и почему ей придется ехать поездом.

Левин вышел из душной кабины и подошел к окошку. Телефонистка объяснила ему, как найти городскую больницу, и он покинул здание телеграфа. Его интересовали подробности. Такой момент упускать нельзя. Адвокату везло, и он считал это справедливым. Впервые он взялся за сыскную работу, и у него все получалось как надо. Встреча с Любимовыми, весть о смерти Горочки, исчезновение Даши из поезда, вишневая «четверка» на переезде, смерть судьи на собственной вилле, красная машина в гараже, на которой катались сутенер и Дашенька. И вот еще одно убийство!

Просторный холл больницы пустовал. Приемные часы начинались вечером, а сейчас больные отдыхали. Внимание Левина приковал к себе огромный парень с бритым загривком и в белой кепочке. Точнее, его бас, который эхом гудел в просторном помещении. Левин встал в стороне и облокотился о мраморную колонну. Громила держал в руках два огромных пакета с фруктами и не переставал сотрясать воздух своим громобойным голосом. Маленькая старушонка оставалась непоколебимой. Задрав голову вверх, она, как моська, оказывала сопротивление, тявкая звонким голоском.

– А я тебе говорю, мышь белая, что я шофер! У меня каждая минута на счету. Не могу я ждать до вечера. Мне майор обещал, что меня пропустят к девчонке, как только я поеду назад! Это я ее сюда привез. Не помнишь? Я ее подобрал на дороге. Такие телки на дороге не должны валяться…

– Не кричи. Я в тот день не работала, – огрызалась старушка, защищая заветную дверь.

– Куда мне это девать, мышь белая?

Он покачал в руках огромные пакеты.

– Знать не знаю. У нас ни один лифт столько не поднимет. Уноси с собой.

Возмущенный шофер поставил пакеты на пол.

– Сама потащишь шесть кило наверх. Пиявка! Привет от Сашки передай. Может, еще свидимся.

– Не свидитесь. Нет ее здесь. Забирай харчи, черт непутевый!

– Как это нет?! Как это нет?! Куда же вы ее дели?

– Никто ее не девал. Сама сбежала. Милиционер и тот прозевал. Целое утро сегодня городская милиция по подвалам шарила и по крыше топала. Исчезла девчонка, и все тут! Как в воду канула! Кому охота в койке валяться. Вон погода-то какая. Только ее и видели.

– Она же без сознания была.

– Сотрясение мозга в ее возрасте, как понос. Сегодня есть, а завтра нет. Подумаешь, болезнь какая. Да еще и заперли. Сбегла и правильно сделала. Пусть сами своих бандитов ищут, а то нашли себе помощницу.

Внезапно дальнобойщик засмеялся. Его гогот мог поднять на ноги больных из реанимации.

– Ну дает! Ну молодчина! Вот это по-нашему!

Оставив пакеты на полу, громила направился к выходу. Левин вышел из-за колонны и последовал за шофером.

На улице стояла огромная фура с украинскими номерами. Левин нагнал водителя у самой кабины,

– Александр!

Шофер оглянулся.

– Ты меня?

– Ну конечно. Извини, Александр. Я приехал из Москвы. Девочка, которую ты спас, моя дочь.

– Врешь!

– Дочь моей жены. Второй жены. Мы отправили ее в Крым по путевке, а тут нам майор позвонил и сказал, что она в больнице. Я приехал, а ее уже нет. Короче, мать там с ума сходит, а я не знаю, что ей сказать,

– Да, браток, девчушка у тебя оторви и брось!

Александр уперся рукой в дверцу грузовика и

покачал головой,

– Я частенько езжу объездной дорогой. По расстоянию дальше, и трасса не такая гладкая и широкая, но зато свободно. Можно железку раскочегарить до сотни и больше, А в тот день их машина передо мной шла, ну я не отставал. Вряд ли москаль меня видел, но я решил обойти его. Дал газу, и в этот момент задняя дверца легковушки открылась, и из нее девчонка вынырнула. На полном ходу, рыбкой. Пару раз еще кувырнулась и застыла. Этот гад затормозил, выскочил на дорогу и успел стрельнуть ей вслед. Но его спугнул грохот моего медведя. Этот гнус запрыгнул в свою тачку и ходу. Только пыль столбом стояла. Ну я затормозил и к девчонке. На голове шишка, но дышит. О корягу ударилась. Повезло. Рядом валун килограммов на сто лежал. Один-два сантиметра, и голова как скорлупка бы разлетелась. Ну я взял девчушку и отвез в больницу. Она без сознания была.