Текст книги "Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в."

Автор книги: Михаил Кром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

Антимосковская тенденция характерна и для польских хроник. Знаменитый труд Яна Длугоша обрывается на 1480 г. Среди его продолжателей прежде всего нужно назвать М. Меховского и Б. Ваповского. В Хронике Меховского, доведенной до 1506 г., есть упоминания о войне с московским государем [133]133
  Miechowski M.Cracoviae, 1521.


[Закрыть]. Однако наибольший интерес для нашей темы представляет труд Бернарда Ваповского (изданный лишь посмертно) [134]134
  Wapowski B.Kraków, 1874.


[Закрыть]. В отечественной историографии он мало используется, а между тем это первоклассный источник по истории Восточной Европы 1480–1535 гг., в частности – русско-литовских войн [135]135
  См. о его хронике: Lukas S.Rozbiór podługoszowej części Kroniki Bernarda Wapowskiego. Kraków, 1880; Bieńkowska B.Kronika Emeryka Węgra (1516–1531) jako źródło Wapowskiego. Wrocław, 1969; Михайловская Л. Л.Белоруссия и Литва конца XIV – первой трети XVI в. (по материалам хроники Бернарда Ваповского). Автореф. канд дис. Минск, 1981; Кром М. М.Сведения по истории России конца XV – первой трети XVI в. в Хронике Бернарда Ваповского // Россия в IX–XX веках. Проблемы истории, историографии и источниковедения. Сб. статей и тезисов докладов вторых чтений, посвященных памяти А. А. Зимина. Москва, 26–28 января 1995 г. М., 1999. С. 229–232.


[Закрыть]. Этот сюжет занял также довольно заметное место в небольшом сочинении Й. Деция, посвященном первому десятилетию правления Сигизмунда Старого (1506–1516) [136]136
  Decius. Cracoviae, 1521.


[Закрыть]. Опубликованные в 1550-х гг. хроники М. Кромера (только до 1506 г.) и М. Бельского значительно беднее информацией по интересующей нас проблеме, к тому же в них (особенно у Кромера) встречаются малодостоверные и легендарные известия [137]137
  Bielski 1554; Kromer. Sanok, 1857. Ср.: Рогов А. И.Известия по истории России в «Хронике всего света» Мартина Бельского // Новое о прошлом нашей страны. М., 1967. С. 123–133.


[Закрыть]. История Литвы и Руси подробно изложена в труде М. Стрыйковского (1582 г.), использовавшего сочинения названных выше предшественников (кроме Б. Ваповского) и другие источники, в том числе не дошедшие до нас [138]138
  См.: Рогов А. И.Русско-польские культурные связи в эпоху Возрождения (Стрыйковский и его Хроника). М., 1966.


[Закрыть]. Однако к оригинальным известиям Стрыйковского приходится относиться с большой осторожностью, поскольку в них встречаются явные ошибки (например, в рассказе о восстании Глинских).

Важным дополнением к сведениям нарративных источников служат разрядные книги [139]139
  РК 1598. М., 1966; РК 1605. Т. 1. Ч. I–III. М., 1977–1978.


[Закрыть], которые позволяют уточнить датировку и сообщают интересные подробности военных походов.

Наконец, при изучении политических событий рассматриваемого периода нельзя обойтись без серийных публикаций дипломатических документов – таких как «Кодекс посланий XV в.», «Акты Александра, короля польского», «Акта Томициана» и др. [140]140
  Codex epistolaris Vitoldi, magni ducis Lithuaniae, 1376–1430. Col. A. Prochaska. Cracoviae, 1882; Codex epistolaris saeculi decimi quinti. T. III. Col. A. Lewicki. Kraków, 1894; AT. T. I–XVII. Posnaniae, etc. 1852–1966; Т. XVIII. Kórnik, 1999; LUB. 2 Abt. Bd.2. Riga – Moskau, 1905; AA. Kraków, 1927; Materiały do dziejów diplomacji polskiej z lat 1486–1516 (Kodeks zagrzebski). Wrocław – Warszawa – Kraków, 1966.


[Закрыть]

И нарративные источники, и дипломатические документы изображают лишь внешнюю сторону событий. Рассказывая о сдаче или упорной обороне осажденных городов, ни русские летописи, ни польские хроники не касаются мотивов поведения горожан в том или ином случае или ограничиваются поверхностными объяснениями. Для выявления внутренней логики событий необходимо обращение к охарактеризованным выше материалам (прежде всего актам Метрики), освещающим положение населения Литовской Руси в рассматриваемый период. В целом вся совокупность имеющихся в нашем распоряжении источников при комплексном их использовании составляет достаточную основу для плодотворного изучения избранной темы.

Часть первая
Князья и княжества Литовской Руси в период московско-литовского противостояния конца XV – первой трети XVI в.

Глава первая
«Украинные» князья и их уделы во второй половине XV в.

Заметную роль в событиях конца XV в., приведших к вхождению в состав Русского государства ряда земель соседней Литовской державы, сыграли князья, чьи уделы располагались вдоль русско-литовской границы. Естественно поэтому будет начать исследование с анализа статуса этих князей в Великом княжестве Литовском во второй половине XV столетия.

Еще Ф. И. Леонтович сделал важное наблюдение о положении «верховских» князей (их владения находились в верховьях Оки): эти князья были отчичами своих уделов, а не получали их по великокняжескому пожалованию; с литовскими великими князьями их связывали союзно-договорные отношения; они не принимали никакого участия в общих делах Литовского государства [141]141
  Леонтович Ф. И.Очерки истории литовско-русского права. Образование территории Литовского государства. СПб., 1894. С. 178, 180–181.


[Закрыть]. Сходную мысль высказал А. Е. Пресняков, писавший, что верховские князья «стояли вне государственных связей Литовско-Русского государства» [142]142
  Пресняков А. Е.Лекции по русской истории. Т. II. Вып. 1. Западная Русь и Литовско-Русское государство. М., 1939. С. 151.


[Закрыть]. Благодаря работам М. К. Любавского, Ф. И. Леонтовича, С. Кучиньского, Я. Натансона-Леского, а в последнее время – и Е. В. Русиной [143]143
  Русина О. В.Формування і зміст топониму «Сіверська земля» // УІЖ. 1990. № 6. С. 80–87; она же.Северская земля: генезис и историческая эволюция в XIV – начале XVI в. Автореф. канд. дис. Киев, 1991; ее же.Сіверська земля у склади Великого князівства Литовського. Київ, 1998.
  Kuczyński S.Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936.


[Закрыть], мы теперь весьма отчетливо представляем себе местонахождение и состав владений верховских и северских князей накануне их перехода в московское подданство. Усилиями нескольких поколений исследователей к настоящему времени неплохо изучена генеалогия княжеских родов. Однако после выхода монографии С. Кучиньского (1936 г.) [144]144
  Kuczyński S.Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy. Warszawa, 1936.


[Закрыть]разработка этих проблем надолго приостановилась. В отечественной историографии основное внимание было уделено судьбам так называемых «служилых князей» (этот термин использовал еще В. И. Сергеевич [145]145
  Сергеевич В. И.Древности русского права. Т.2. Изд. 3. СПб., 1908. С. 335–352.


[Закрыть]) в составе Российского государства XVI в. [146]146
  Веселовский С. Б.Последние уделы в Северо-Восточной Руси // ИЗ. 1947. Т. 22. С. 113–121; Тихомиров М. Н.Россия в XVI столетии. М., 1962. С. 46–52; Назаров В. Д.Тайна челобитной Ивана Воротынского // ВИ. 1969. № 1. С. 210–218; Зимин А. А.Служилые князья в Русском государстве конца XV – первой трети XVI в. // Дворянство и крепостной строй России XVI–XVIII вв. М., 1975. С. 28–56; он же.Формирование боярской аристократии в России во второй половине XV – первой трети XVI в. М., 1988. Гл. 4; Бычкова М. Е.Состав класса феодалов России в XVI в. М., 1986. Гл. 2. С. 29–77; Антонов А. В.К истории удела князей Одоевских // Русский дипломатарий. Вып. 7. М., 2001. С. 258–285.


[Закрыть], а их положение в предшествующий период в Великом княжестве Литовском оказалось вне поля зрения исследователей. Эта проблема затронута в вышедшей в 1993 г. монографии А. Ю. Дворниченко [147]147
  Дворниченко А. Ю.Русские земли Великого княжества Литовского (до начала XVI в.). СПб., 1993. С. 76–120.


[Закрыть], но произведенный им беглый обзор княжеских владений в Западной Руси столь краток, что местами напоминает простое перечисление. Автор не привлекает ни данных генеалогии, ни всего комплекса сохранившегося актового материала, сообщая о большинстве упоминаемых им княжеских родов лишь общеизвестные факты.

Историографическую ситуацию мало изменили и работы А. В. Шекова о верховских и С. В. Ковылова – о новосильских князьях [148]148
  Шеков А. В.Верховские княжества (Краткий очерк политической истории. XIII – середина XVI в.). Тула, 1993; Ковылов С. В.Новосильское княжество и новосильские князья в XIV–XV вв.: Автореф. дис. …канд. ист. наук. Орел, 1997.


[Закрыть].

В существующей литературе не получили разрешения многие важные вопросы: испытывали ли «украинные» князья какие-либо притеснения на религиозной почве и не это ли обстоятельство подталкивало их к переходу в Москву? Как влияла на положение этих князей международная обстановка в Восточной Европе, политика Литвы, Москвы, Крыма? Наконец, какие градации существовали в статусе служилых князей и как они сказывались на их поведении в период русско-литовского конфликта? На этих спорных и недостаточно изученных вопросах мы и сосредоточим основное внимание.

Начать, видимо, нужно с экскурса в генеалогию. Среди «украинных» князей были как Гедиминовичи (Бельские, Трубецкие), так и Рюриковичи – потомки черниговских, смоленских и московских князей. Верховские князья все состояли между собой в родстве, восходя к общему предку – кн. Михаилу Всеволодовичу Черниговскому, убитому в 1246 г. в Орде (см. схему 1).

Схема родства верховских князей [149]149
  Источники: ВМОИДР. Кн. X. С. 68–71; РИИР. 2. С. 111–114. В родословиях два поколения князей явно пропущены; в квадратных скобках – конъектура Р. В. Зотова на основе Любецкого синодика ( Зотов Р. В.О черниговских князьях по Любецкому синодику… СПб., 1892. С. 105–111, 241–244).


[Закрыть] [150]150
  На иллюстрации сноска 10. В другом варианте реконструкции (Н. Квашнина-Самарина) – Александр; см.: Wolff J.Kniaziowie litewsko-ruscy od końca czternastego wieku. Warszawa, 1895. S. 34; Kuczyński S.Ziemie…, tabl. № 1.


[Закрыть]

Старшей среди черниговских княжат стала в XV в. линия Новосильских – Одоевских – Воротынских. Кн. Роман Семенович Новосильский, родоначальник Белевских, Воротынских и Одоевских, участвовал в 1375 г. в походе великого князя московского Дмитрия Ивановича на Тверь [151]151
  ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. С. 119.


[Закрыть]. В конце XIV – первой четверти XV в. Новосильские служили московским государям. После сожжения Новосили татарами в конце 1375 г. [152]152
  Kuczyński S.Ziemie… S. 126.


[Закрыть]кн. Роман, по словам родословия, «из Новосили в Одоев пришел жити от насилья от татарского»; там же названы сыновья Романа: Василий, Лев и Юрий (в более поздней редакции указан, вероятно ошибочно, еще сын Михаил) [153]153
  РИИР. 2. С 112. Ср.: ВМОИДР. Кн. X. С. 70.


[Закрыть]. Ю. Вольф и С. Кучиньский установили, однако, что у Романа Новосильского и Одоевского были еще сыновья, не упомянутые в родословиях, а кн. Лев Романович, названный в них бездетным, на самом деле оставил потомство – в том числе Федора, которого родословия именуют сыном Юрия Романовича [154]154
  Wolff J.Kniaziowie… S. 278–280, 585–586; Kuczyński S.Ziemie… S. 133–136.


[Закрыть]. Документы первой половины XV в. никакого «Федора Юрьевича» среди верховских князей не знают, зато Федор Львович в 1440-х гг. хорошо известен – сохранилось несколько его докончаний с Казимиром [155]155
  АЗР. Т. I. СПб., 1846. № 41, 48, 49. С 55–56, 61–62.


[Закрыть]. Указанные наблюдения польских исследователей в отечественной историографии остались незамеченными, поэтому приведенная в книге А. А. Зимина генеалогическая схема родословия черниговских княжат в этой части ошибочна [156]156
  Зимин А. А.Формирование… С. 130 (схема 11).


[Закрыть]. С учетом замечаний Вольфа и Кучиньского родословие Новосильских, Одоевских и Воротынских может быть представлено в следующем виде (схема 2).

Новосильские, Одоевские и Воротынские (XIV – начало XVI в.) [157]157
  БК. Т. 1.С. 181–183; ВМОИДР. Кн. X. С. 70; РИИР. 2. С. 112–113; Wolff J.Kniaziowie… S. 2–3, 278–280, 585–586; Kuczyński S.Ziemie… S. 133–136 i przyp. 213.


[Закрыть]

До 1425 г. клан Новосильских князей (несмотря на разорение Новосили еще и в середине XV в. носивших этот титул) служил Москве, а после смерти Василия I они перешли на службу к Витовту [158]158
  Codex epistolaris Vitoldi, magni ducis Lirhuaniae, 1376–1430. Cracoviae, 1882. № 1298. S. 779; Kuczyński S.Ziemie… S. 128–129.


[Закрыть]. Литовский период в истории этого княжеского рода продолжался почти полвека, до 70–80-х гг. XV в.

В историографии неоднократно отмечалось, что отношения верховских князей с великими князьями литовскими носили договорный характер [159]159
  См. указанные выше работы Ф. И. Леонтовича, М. Н. Тихомирова, А. Ю. Дворниченко и др.


[Закрыть]. Следует, однако, сделать важное уточнение: все подобные докончания, которые дошли до нас или о которых сохранились упоминания в источниках, относятся только к Новосильским князьям (включая Белевских, Одоевских, Воротынских). Самое раннее из известных – докончание с Витовтом – не сохранилось, но о нем есть упоминания в последующих договорах Новосильских князей с Казимиром [160]160
  АЗР. Т. 1. № 41, 63, 80. С. 55, 77–78, 100.


[Закрыть]. Вероятно, упомянутое докончание относится к 1427 г., когда, как писал Витовт гроссмейстеру Ордена, принесли ему присягу «князья Новосильские с детьми, Одоевские и Воротынские с матерью-вдовой» (имелась в виду вдова кн. Льва Романовича Воротынского) [161]161
  Codex epistolaris Vitoldi… № 1298. S. 779.


[Закрыть]. А первое из дошедших до нас докончаний такого рода – договорная грамота кн. Федора Львовича Новосильского и Одоевского с великим князем Казимиром от 20 февраля 1442 г. [162]162
  Обычно публикаторы датируют этот документ 1442 г., см.: АЗР. Т. 1. № 41. С. 55–56; ДДГ. № 39. С. 117–118. Однако Э. Банионис, издавая тот же текст в составе 5-й книги Метрики, попытался передатировать его 1447 г. (см.: LM. Kn. 5 (1427–1506) / Parengė E. Banionis. Vilnius, 1993. № 130. P. 247–248 и комментарий на с. 332). Литовский исследователь предположил, что переписчик Метрики конца XVI в. допустил ошибку в номере индикта и написал цифру 5 («е») вместо 10 («I»), зато дату от Рождества Христова указал правильно: 1447 г. Но это предположение мало убедительно: во-первых, основным способом датировки в XV в. было именно указание номера индикта, в то время как годы указывались далеко не всегда и нередко – неправильно (сам же Э. Банионис указывает на ошибки при обозначении года от Сотворения мира в ряде договоров XV в., см.: LM. Kn. 5. P. 250, 258 – комментарии к док. № 134, 140). Поэтому гораздо легче предположить ошибку переписчика не в номере индикта, а в дате от Рождества Христова, тем более что в Метрике данный документ помещен сразу после текста докончания великого князя Казимира со Псковом, имеющего дату 30 декабря 1440 г., индикта 4 (ibid. № 129. Р. 246). Во-вторых, если принять датировку Э. Баниониса, то тогда трудно объяснить, почему кн. Федор Львович выжидал до февраля 1447 г., прежде чем «бить челом в службу» Казимиру, занявшему великокняжеский престол в июне 1440 г., и почему в интересующем нас документе он титулуется князем Новосильским и Одоевским, а всего менее года спустя, 5 февраля 1448 г., – только князем Воротынским (ibid. № 131, 132. Р. 248). Таким образом, нет серьезных оснований пересматривать традиционную датировку договора кн. Федора Львовича с Казимиром – 1442 г.


[Закрыть]Этот документ сохранился в составе 5-й книги Литовской метрики, в особом комплексе из 15 договорных грамот, озаглавленном: «Здесь писаны старие докончанья Казимера короля коли еще был великим князем» [163]163
  LM. Kn. 5. P. 244.


[Закрыть]. Здесь среди договоров Казимира с Новгородом, Псковом, молдавскими воеводами, московским и тверским великими князьями помещены три грамоты Ф. Л. Новосильского (докончальная 1442 г. и две присяжные 1448 г. [164]164
  АЗР. Т. 1. № 41, 48, 49. С. 55–56, 61–62; LM. Kn. 5. № 130–132. Р. 247–249.


[Закрыть]), а также грамота 1459 г. – докончание Ивана Юрьевича, Федора и Василия Михайловичей Новосильских-Одоевских с королем [165]165
  Докончание 1459 г. издавалось неоднократно: АЗР. Т. 1. № 63. С. 77–78; ДДГ. № 60. С. 192–193; LM. Kn. 5. № 137. Р. 254–255.


[Закрыть]. Таким образом, отношения с этими князьями рассматривались как бы на межгосударственном уровне.

Формуляр докончаний Новосильских князей с великими князьями литовскими практически не менялся на протяжении XV в., в результате некоторые статьи приобрели к концу столетия совершенно архаичный характер. Так, пункт о «суде по старине» «з великим князем московским, и з великим князем переславским, и з великим князем пронским, хто будеть тая великия княженья держати», фигурирует почти в одних и тех же словах и в договоре 20 февраля 1442 г. Федора Львовича с Казимиром, и в докончаниях с ним же Ивана Юрьевича Одоевского («з своими братаничы») 21 апреля 1459 г. и князей Воротынских 10 апреля 1483 г. [166]166
  Ср. тексты договоров 1442 (LM. Kn. 5. № 130. Р. 247), 1459 (Ibid. № 137. P. 255) и 1483 г. (АЗР. Т. 1. № 80. С. 101).


[Закрыть]Архаичность была естественным следствием принципа нерушимости «старины». Каждое из перечисленных докончаний начинается с традиционного челобитья великому князю о принятии «у службу», и великий князь принимает челобитчика (челобитчиков) на службу, причем – «по князя великого Витовтову докончанью». Словом, в докончаниях Новосильских князей как бы навечно застыла эпоха Витовта, рубеж XIV–XV вв.

Основную часть докончаний составляет перечисление взаимных обязательств договаривающихся сторон – князя, «бьющего челом в службу», и великого князя (во всех трех рассматриваемых случаях – Казимира). Служебный князь обязуется «служыти верно, без всякое хитрости»; «полетнее» (ежегодные выплаты – М. К.) «давати по старине»; быть «мирным» или «немирным» с кем-либо по воле великого князя и без воли последнего ни с кем «не докончивати» и никому не помогать; служить наследнику нынешнего великого князя. Со своей стороны великий князь должен служилого князя «во чьсти и в жалованьи и в докончаньи держати», «боронити» его «от всякого», в его вотчину не вступаться, а «по животе» князя такую же докончальную грамоту дать его детям; давать суд и управу во всех делах, а также служить арбитром в спорах между самими Новосильскими князьями [167]167
  LM. Kn. 5. № 130, 137. Р. 247, 254–255; АЗР. Т. 1. № 80. С. 100–101.


[Закрыть]. Докончания предусматривали также переход вотчины служилого князя к его детям по наследству и – в случае несоблюдения великим князем (или его наследником) обязательств по отношению к участнику докончания или его детям – расторжение договора («з нас целованье долов, а нам воля») [168]168
  LM. Kn. 5. P. 247, 255; АЗР. Т. 1. С.101.


[Закрыть]. Итак, служилый князь выступает здесь как вассал великого князя, но вассал, сохраняющий большую долю самостоятельности, ограниченной только в сфере внешней политики, в своей же вотчине он – полный хозяин. Обязательства носят взаимный характер, и в случае их несоблюдения сюзереном князь, добровольно заключивший договор, может его расторгнуть.

Основы отношений Новосильских князей с виленским двором, судя по рассмотренным докончаниям, на протяжении 40–80-х гг. XV в. не менялись, однако в среде самих этих князей происходили в это время заметные изменения. Присмотримся к именам и титулам договаривающихся князей. В соответствии с тогдашней договорной практикой соглашения заключались на срок жизни их участников, поэтому естественно, что со сменой господаря на виленском престоле обновлялись и докончания: существовало «Витовтово докончанье», затем есть упоминание о присяге, принесенной Одоевскими Свидригайле в начале 1430-х гг. [169]169
  Kuczyński S.Ziemie… S. 132.


[Закрыть]; неудивительно и то, что в феврале 1442 г., на второй год после вступления на великокняжеский престол Казимира, с последним заключил договор кн. Федор Львович Новосильский и Одоевский. Однако при жизни Казимира известно еще два его докончания с Новосильскими князьями – 1459 г. и 1483 г. Интервал между этими докончаниями составляет, соответственно, 17 лет и 24 года – это примерно продолжительность смены одного поколения. Можно предположить, что каждое подросшее поколение Новосильских князей возобновляло договор с господарем. Нужно, однако, учесть еще одно важное обстоятельство – существование в роде Новосильских князей нескольких линий.

С. Кучиньский с полным основанием писал, что уже после смерти Романа Семеновича Новосильского (т. е. с первых лет XV в.) говорить о едином Новосильском княжестве не приходится – оно распадается на несколько уделов (Одоевский, Воротынский, Белевский), хотя князья сохранили за собой общее родовое прозвание Новосильских [170]170
  Ibid. S. 131.


[Закрыть]. Старший в роде титуловался «Новосильским и Одоевским». В 1442 г. старшинство, видимо, принадлежало кн. Федору Львовичу, и в этом качестве он заключил договор с Казимиром, именуя «Новосильскую землю и Одоевскую» своей «отчиной», права на которую принадлежат ему и его детям (другие Новосильские князья в докончании даже не упомянуты!) [171]171
  АЗР. Т. I. С. 55.


[Закрыть]. Но тем самым он узурпировал права законных наследников Одоева, своих двоюродных братьев – сыновей Юрия Романовича Одоевского (см. схему 2); когда Юрьевичи подросли, они, по вероятному предположению С. Кучиньского, вернули себе отцовское достояние вместе с титулом, и поэтому в документах 1448 и 1455 гг. Федор именуется по своему уделу (он перешел и к его сыновьям) кн. Воротынским [172]172
  Там же. С. 61; РИБ. Т.27. Стб. 52; Kuczyński S.Ziemie… S. 132–133.


[Закрыть].

В 1440-х гг. лишь по косвенным признакам можно судить о шедшей в среде Новосильских князей борьбе за старшинство в роде, за контроль над родовыми вотчинами. К концу же века эта борьба принимает открытые формы, становится предметом обсуждения на русско-литовских переговорах. Так, весной 1492 г. по поводу конфликта между Одоевскими князьями, служившими разным сторонам, говорилось: «которому (из Одоевских. – М. К.) пригоже будет быти на болшом княженье, тот бы ведал болшое княженье, а которому на уделе, тот бы удел свой ведал» [173]173
  Сб. РИО. Т. 35. СПб., 1882. С. 65.


[Закрыть].

Следующее докончание Новосильских князей с Казимиром датировано 21 апреля 1459 г. [174]174
  АЗР. Т. 1. № 63. С. 77–78; лучшее изд.: ДДГ. № 60. С. 192–193.


[Закрыть]На этот раз его участниками стали кн. Иван Юрьевич Новосильский и Одоевский «з своими братаничы» Федором и Василием Михайловичами (Белевскими). Титул кн. Ивана показывает, что именно он тогда считался старшим в роде (держал «большое княжение»). Интересно, что никто из княжеской «братии», помимо перечисленных князей, в грамоте не упоминается – речь идет только об этих троих князьях и их детях; ни слова не сказано о предыдущем докончании – кн. Федора Львовича, 1442 г. Создается впечатление, будто Иван Юрьевич с братаничами совершенно независимо от других Новосильских князей «бьет челом в службу» Казимиру в 1459 г., и это вполне возможно, если учесть, что князья Белевские еще недавно находились в Московском государстве (см. ниже). Получается, таким образом, что разные линии рода Новосильских (Львовичи – Воротынские и Юрьевичи – Одоевские) заключали договоры с великим князем отдельно друг от друга. Для проверки этого предположения обратимся к третьему докончанию – от 10 апреля 1483 г. [175]175
  АЗР. Т. 1. № 80. С. 100–101.


[Закрыть]

Докончание 1483 г. было заключено Казимиром с сыновьями упомянутого выше Федора Львовича, Дмитрием и Семеном Федоровичами, и с их братаничем кн. Иваном Михайловичем, который назван «Новосильским, и Одоевским, и Воротынским» [176]176
  Там же. С. 100.


[Закрыть]. Титул указывает на то, что старшинство в роду перешло к тому времени к Воротынским князьям. Они и заключили это докончание, в котором, между прочим, есть прямая ссылка на договор кн. Федора 1442 г. – князья били челом, «абыхмо их пожаловали, приняли в службу, как и отца их, по докончанию… великого князя Витовта» [177]177
  Там же. (Выделено мною. – М. К.).


[Закрыть]. Стало быть, докончание 1483 г. рассматривалось как подтверждение и возобновление (новым поколением Воротынских) договора 1442 г. Итак, представители двух ведущих линий Новосильских князей – Воротынские и Одоевские, – оспаривая друг у друга старшинство в роду, заключали договоры с виленским двором (практически идентичные по содержанию) независимо друг от друга, причем каждая из соперничавших княжеских династий принимала во внимание только «свои» предыдущие докончания. Это соперничество между далеко разошедшимися линиями Новосильских князей переросло к концу века, как мы увидим, в открытую вражду, сопровождавшуюся наездами, грабежами и захватами.

Великие князья литовские, стараясь удержать при себе Новосильских князей, использовали различные средства, в том числе родственные узы: так, Витовт выдал за кн. Федора Львовича Марию Корибутовну, внучку Ольгерда [178]178
  АЗР. Т. 1. С. 364.


[Закрыть]. Таким путем Воротынские оказались в родстве с правящей династией. Другим средством были щедрые земельные пожалования (прежде всего – в соседнем Смоленском повете). Позднее литовский посол говорил в Москве в 1494 г. о волостях, «которые король (Казимир. – М. К.)… давал князю Феодору Воротынскому, да и осподарь наш (Александр. – М. К.) давал сыну его князю Семену, чинячи их собе слугами…» [179]179
  Сб. РИО. Т. 35. С. 115.


[Закрыть]. Действительно, в феврале 1448 г. кн. Ф. Л. Воротынскому было пожаловано несколько смоленских волостей (Городечна, Сколуговичи, Ковылна, Демяна и др.), а в марте 1455 г. Казимир, «узревши его верную службу», подтвердил их ему и его детям «у вотчину» [180]180
  РИБ. Т. 27. Стб. 47–48, 52.


[Закрыть]. Сын кн. Федора, Семен Воротынский, помимо унаследованных от отца волостей, получил еще от короля волость Мощин [181]181
  Сб. РИО. Т. 35. С. 136.


[Закрыть]. В том же Смоленском повете находились села, пожалованные князьям Одоевским – Ивану Юрьевичу и его детям Михаилу и Федору (Местилово, Кцинь, Хвостовичи, Чернятичи и др.) [182]182
  Там же. С. 232; АЛМ. Т. 1. Вып. 1. Варшава, 1896. С. 82, 95.


[Закрыть]. Однако сами Одоевский и Воротынский уделы не считались великокняжескими пожалованиями, этими землями литовский господарь не мог распоряжаться – нет ни одного упоминания о каких-либо великокняжеских пожалованиях кому-либо в районе Одоева, Новосили или Воротынска. В отличие от своей «братии» – других черниговских княжат, Воротынские и Одоевские не превратились в обычных вотчинников и сохранили к концу столетия княжеские права. Эти права проявились не только в рассмотренных выше докончаниях с литовскими господарями. Как и подобает князьям, Воротынские и Одоевские имели собственных бояр и слуг, которых жаловали за службу селами. При этом в раздачу шли вотчины, полученные князьями от господаря. Так, боярин кн. С. Ф. Воротынского Семенка держал сельцо в Мощинской волости Смоленского повета [183]183
  АЛМ. Т. 1. Вып. 1. С. 60.


[Закрыть]; в Деменской волости Федор и Семен (отец и сын) Воротынские пожаловали село своему слуге Ивану Широкому, выдав последнему на это село жалованную грамоту [184]184
  РИБ. Т. 27. Стб. 642.


[Закрыть]. Князья Одоевские раздавали села смоленским боярам, скрепляя пожалования «листами» (грамотами) [185]185
  РИБ. Т. 27. Стб. 650–652, 665–666.


[Закрыть]; в одной из позднейших подтвердительных грамот упомянуто, что смоленский боярин Боран Яковлевич «выслужыл сельца и з людми в Болваничох и в Велику на князи Михаиле и на брате его, на князи Федоре Ивановичы Одоевских» [186]186
  Там же. Стб. 650.


[Закрыть]. При Казимире бояре кн. Воротынских получали пожалования и от господаря: позднее Семен Воротынский, слагая с себя крестное целованье литовскому господарю, упрекал великого князя Александра в том, в частности, что тот посланного к нему княжеского боярина «не жаловал, не чтил, как отець твой (Казимир. – М. К.) наших бояр жаловал, чтил» [187]187
  Сб. РИО. Т. 35. С. 84.


[Закрыть]. Слова князя Семена находят документальное подтверждение в Литовской метрике: здесь сохранилась запись, относящаяся, вероятно, к 1486 г., о пожаловании жеребца боярину кн. Дмитрия Воротынского, Левше [188]188
  РИБ. Т. 27. Стб. 208.


[Закрыть]. Воротынские располагали, можно предположить, внушительными отрядами вооруженных слуг – судя по их набегам на соседние территории в 80–90-х гг. XV в. В посольской книге под 1488 г. описан один из таких набегов «людей» кн. Дмитрия и Семена Воротынских на медынские волости – «з знамями и с трубами войною» [189]189
  Сб. РИО. Т. 35. С. 21.


[Закрыть]. Значит, это была не шайка грабителей, а воинский отряд (полк?), шедший под знаменами Воротынских; перечислены и старшие над теми людьми (воеводы?): Иван Шепель, Иван Бахта, Федор Волконский, Звяга Иванов и Сеня Павлов [190]190
  Там же.


[Закрыть]. Упомянутый здесь Федор Волконский, вполне возможно, принадлежал к измельчавшему роду князей Волконских. Впоследствии, уже после перехода на службу к Ивану III, князья Воротынские «с своими полки» упоминаются в разрядах походов 1490-х гг. [191]191
  РК 1598. М., 1966. С. 22–23, 27; РК 1605. Т. 1. Ч. 1. М., 1977. С. 34, 50–51.


[Закрыть]

Поскольку «архивы» Воротынских и Одоевских (как и прочих «украинных» князей) до нас не дошли, они предстают перед нами – благодаря имеющимся у нас источникам (главным образом Метрике и посольским книгам) – как бы с внешней стороны: через отношения с Литвой или Москвой. Внутренняя же жизнь их уделов остается скрытой для исследователя. Это обстоятельство, однако, только усиливает общее впечатление обособленности, изоляции этих уделов, которые Вильно так и не смогло инкорпорировать в состав Великого княжества. Еще меньше, чем о Воротынских и Одоевских, известно нам об их ближайших родственниках – Белевских. Из имеющихся родословий этих князей наибольшего доверия заслуживает ранняя редакция родословных книг – Румянцевская (1530-х гг.). Она выводит Белевских от кн. Василия Романовича, сына родоначальника всех Новосильских князей Романа Семеновича (см. схему 3).

Белевские (XV – начало XVI в.) [192]192
  РИИР. 2. С. 112–113; Зимин А. А.Формирование… С. 130.


[Закрыть]

О Василии Романовиче, жившем на рубеже XIV–XV вв., и его сыне Михаиле практически ничего не известно. О Федоре и Василии Михайловичах Белевских в родословце сказано, что «князь великий было Василий свел их с вотчины з Белева в опале, а дал им Волок, и жили на Вол оце долго, и князь великий пожаловал и, опять им вотчину их Белев отдал» [193]193
  БК. Т.1. С. 180; РИИР. 2. С. 112.


[Закрыть]. В поздней редакции родословной книги (Синодальной) великий князь, отпустивший братьев с Волока на Белев, назван «Василием Дмитриевичем» [194]194
  ВМОИДР. Кн. Х. С. 71.


[Закрыть]. В этой связи М. К. Любавский отнес весь эпизод ко времени правления Василия I [195]195
  Любавский М. К.Областное деление и местное управление Литовско-Русского государства ко времени издания первого литовского Статута. М., 1892. С. 49; он же.Образование основной государственной территории великорусской народности. Л., 1929. С. 89.


[Закрыть]; А. А. Зимин осторожно датирует его периодом «княжения Василия I или Василия II» [196]196
  Зимин А. А.Формирование… С. 131.


[Закрыть]. Между тем еще С. Кучиньский убедительно показал, что упомянутые события могли иметь место только при Василии II, в 1430–40-х гг. [197]197
  Kuczyński S.Ziemie… S. 136–137.


[Закрыть]Польский историк указал, в частности, на то, что в докончании 1459 г. братья Михайловичи Белевские упомянуты после их дяди Ивана Одоевского как младшие (по статусу и, очевидно, по возрасту); кроме того, сыновья Василия Михайловича – Иван, Андрей и Василий Белевские – фигурируют в источниках в 1486–1492 гг., и поэтому маловероятно, чтобы их отец жил на Волоке еще в начале XV в. Переселение Белевских на Волок С. Кучиньский связал с занятием Белева татарами Улуг-Мухаммеда, разбившими затем там же в декабре 1437 г. московские войска [198]198
  Ibid. S. 137.


[Закрыть].

Наблюдения Кучиньского можно уточнить и дополнить. Родословия сообщают, что сестра братьев Белевских Евпраксия была замужем за кн. Василием Ивановичем Оболенским [199]199
  ВМОИДР. Кн. X. С. 71; РИИР. 2. С. 112–113.


[Закрыть], а он упоминается в источниках 1443 – начала 60-х гг. XV в. [200]200
  Зимин А. А.Формирование… С. 132.


[Закрыть], что снова указывает на время правления Василия II. Сближение переселения Белевских князей на Волок с появлением в верховьях Оки Улуг-Мухаммеда заслуживает внимания. Едва ли, однако, Белевские князья просто бежали от татар, как получается у Кучиньского: ведь в родословии ясно сказано, что князья были сведены «з Белева в опале»; за что же Василий II мог подвергнуть их опале? Здесь нужно обратить внимание на некоторые детали летописного рассказа о Белевском бое 1437 г.

По сообщению ряда летописей, Улуг-Мухаммед осенью 1437 г. пришел к Белеву («к граду к Белеву») и «сяде в Белеве» [201]201
  ПСРЛ. Т. 8. С. 107; там же. Т. 12. СПб., 1901. С. 24.


[Закрыть]; по другой версии, хан построил на реке Белеве ледяную крепость из хвороста, облитого водой со снегом [202]202
  Там же. Т. 6. СПб., 1853. С. 150.


[Закрыть]. Как отнеслись к его появлению хозяева Белева, летописи не сообщают. Подошедшее к Белеву московское войско подвергло его окрестности жестокому разграблению (летописец осуждает грабеж и мучение «своего же православного христианства») [203]203
  Там же. Т. 8. С. 107.


[Закрыть]. Возможно, московское воинство руководствовалось только корыстными мотивами, но не исключены и политические причины: не было ли разорение белевских «мест» местью здешним князьям за переход под власть Улуг-Мухаммеда? Подобная гипотеза не лишена вероятности, если учесть, что хан совершенно беспрепятственно занял белевские земли и что в списке погибших в битве у Белева 5 декабря 1437 г., в котором названы и некоторые верховские князья (например, Федор Тарусский) [204]204
  ПСРЛ. Т. 8. С. 107; Т. 12. С. 25.


[Закрыть], нет имен самих Белевских.

Однако возможно и иное объяснение описанных выше событий. Белевский краевед Р. А. Беспалов [205]205
  См.: Беспалов Р. А.Белёвское побоище в истории Северо-Восточной Руси первой половины XV в. // Белевские чтения. Вып. V. М., 2005. С. 31–55. Благодарю автора за предоставленную мне возможность ознакомиться в рукописи с этой статьей до ее публикации.


[Закрыть]обратил внимание на известие позднего источника, Казанской истории (памятник второй половины XVI в.), согласно которому сам Василий II дал Улуг-Мухаммеду «в качевище Белевские места», но затем под влиянием «злых» советников изменил свое решение и послал против хана войско во главе с князем Дмитрием Шемякой [206]206
  Казанская история. М.-Л., 1954. С. 50–51.


[Закрыть]. Если принять эту версию событий, то получается, что накануне Белевского боя не местные князья, а Василий II распоряжался судьбой Белева. Р. А. Беспалов предполагает, что князья Федор и Василий Михайловичи были «сведены» на Волок в середине 1430-х гг. за какую-то провинность их отца (поддержку Свидригайла?), ибо сами они тогда были еще очень молоды. Из-за недостатка источников едва ли мы когда-либо выясним истинную причину опалы Белевских князей. Впрочем, можно заметить, что сам факт их малолетства (очень вероятный, если учесть, что дети Василия Михайловича, как уже говорилось выше, появляются в источниках лишь начиная с 1486 г.) давал великому князю удобную возможность распоряжаться Белевским княжеством.

На несколько лет с 1437 г. в Белеве обосновалась орда Улуг-Мухаммеда и совершала оттуда набеги на московские владения [207]207
  Черепнин Л. В.Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв. М., 1960. С. 768.


[Закрыть]. Лишь после ухода Улуг-Мухаммеда на Среднюю Волгу в начале 40-х гг. контроль Москвы над Белевом мог быть восстановлен. Что же касается белевских князей, то они, согласно родословцам, долгое время жили на Волоке и лишь затем получили прощение: именно тогда, вероятно, их сестра Евпраксия была выдана за кн. В. И. Оболенского. По предположению Р. А. Беспалова, это могло произойти во второй половине 1440-х гг.

Как бы там ни было, но к 1459 г. Федор и Василий Михайловичи оказались уже на литовской службе: в апреле этого года братья Белевские заключили вместе с дядей, кн. Иваном Юрьевичем Одоевским, вассальный договор с Казимиром, содержание которого уже рассмотрено выше. Это докончание – единственное из известных нам, в котором одной из договаривающихся сторон являются Белевские князья. Однако в этом докончании они выступают не самостоятельно, а в качестве как бы младшей «братии» кн. Ивана Юрьевича, носящего титул Новосильского и Одоевского [208]208
  ДДГ. № 60. С. 192.


[Закрыть]. Следует подчеркнуть, что этот титул, указывавший на старшинство в роде Новосильских князей, Белевским в XV в. никогда не принадлежал; он стал объектом соперничества лишь Одоевских и Воротынских. В отличие от них, кроме того, Белевские не пользовались особым расположением литовских господарей: в Метрике нет ни одного упоминания о пожалованиях великого князя владельцам Белева. С другой стороны, нет и свидетельств о распоряжении господаря белевскими землями – значит, Белевские, подобно всем Новосильским князьям, выступали как «отчичи» и неограниченные владельцы своей вотчины. Номинально по своему статусу Белевские рассматривались наравне со своими более могущественными родственниками – Воротынскими и Одоевскими: на русско-литовских переговорах первой половины 90-х гг. XV в. все три княжеские фамилии упоминаются в одном ряду как «слуги» великих князей московских и литовских [209]209
  Сб. РИО. Т.35. С. 51, 53, 62, 103, 106.


[Закрыть]. Но реальное положение Белевских князей было значительно скромнее, чем их родичей, о которых шла речь выше. Это проявлялось и в отмеченной нами уже разнице в титуле, и в величине владений: в отличие от Воротынских и Одоевских, Белевские, судя по всему, не имели значительных земельных пожалований («выслуги») от литовских господарей, а их собственная вотчина, Белев, и без того небольшая, подверглась к тому же дроблению – к концу столетия она была поделена между тремя братьями Васильевичами (Иваном, Андреем, Василием), что приводило к ожесточенным распрям между ними [210]210
  Там же. С. 58, 60.


[Закрыть].

Соседями Новосильских князей на западе были князья Мезецкие. Они вели свое происхождение от пятого сына Михаила Всеволодовича Черниговского, кн. Юрия, который был также родоначальником Тарусских и Оболенских (см. выше схему 1). Оболенские еще со второй половины XIV в. находились на московской службе [211]211
  Зимин А. А.Формирование… С. 43.


[Закрыть]. Тарусские упоминаются как союзники Василия I в его докончании с рязанским великим князем 1402 г. [212]212
  ДДГ. № 19. С. 53.


[Закрыть]Кн. Федор Тарусский, как уже упоминалось, погиб в 1437 г. в составе московской рати в бою с татарами под Белевом. В договоре Василия II с Казимиром 1449 г. было записано, что кн. Василий Иванович Тарусский «и з братьею и с братаничы» служит московскому великому князю [213]213
  АЗР. Т. 1. № 50. С. 64.


[Закрыть]. А вот потомки среднего сына Юрия Михайловича, кн. Всеволода Мезецкого, служили в XV ст. в Литве. В родословных росписях Мезецких есть пропуск: Ю. Вольф и С. Кучиньский обратили внимание на то, что князья Андрей и Дмитрий Всеволодовичи Мезецкие, упоминаемые в актах 1420–1440-х гг., в родословиях названы сыновьями Всеволода Юрьевича, который, будучи внуком Михаила Черниговского (ум. 1246 г.), умер где-то в первых десятилетиях XIV в. – получается разрыв в столетие с лишним! По мнению польских исследователей, пропущенными оказались два поколения князей [214]214
  Wolff J.Kniaziowie… S. 8; Kuczyński S.Ziemie… S. 147. Этих наблюдений не учел А. А. Зимин (Формирование… С. 130–131. Схема 11).


[Закрыть]. С учетом их наблюдений родословие кн. Мезецких представлено на схеме 4 (имена князей, реконструированные Вольфом и Кучиньским, заключены в квадратные скобки).

Приведенная схема наглядно демонстрирует основную причину измельчания и упадка рода Мезецких к началу XVI в.: с разрастанием княжеской семьи уже с середины XV в. шел необратимый процесс дробления удела.

Надежные известия о Мезецких начинаются с 1420-х гг. Летописи упоминают под 1424 г. о посылке Витовтом на помощь Одоевскому князю Юрию Романовичу, чьи владения подверглись нападению татар, друцких князей и братьев Андрея и Дмитрия («Митка») Всеволодовичей (Мезецких) [215]215
  ПСРЛ. Т. 27. С. 100; Т. 8. С. 92.


[Закрыть]. Характерно, что в этом походе кн. Мезецкие, как и Друцкие и др., выступают в качестве подручных Одоевского князя («они же шедше с князем Юрием…»): их статус, как мы увидим, значительно уступал статусу кн. Одоевских или Воротынских. Помимо военной службы, Дм. Мезецкий выполнял и другие ответственные поручения Витовта [216]216
  АЗР. Т. 1. № 214. С. 364.


[Закрыть].