Текст книги "Пограничные земли в системе русско-литовских отношений конца XV — первой трети XVI в."

Автор книги: Михаил Кром

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Итак, в решающий момент войны борьбу за верховские города вели с обеих сторон воеводы, служилые князья, активное участие приняли также смоленские бояре, – но роль самих горожан была в этих событиях совершенно пассивной.

Условия мирного договора 5 февраля 1494 г. отразили, как было показано в первой части книги, позиции разных кланов верховских и иных князей по отношению к Литве и Москве. Поэтому к владениям Ивана III окончательно отошли Воротынск, Одоев, Белев, Козельск, Перемышль, Серенск, а из завоеванных зимой 1492/93 г. – Вязьма; Мосальск же был возвращен Литве, а Мезецк поделен между князьями, служившими московскому и литовскому государям [865]865
  Сб. РИО. Т. 35. С. 125–127.


[Закрыть]. Важно отметить, что по договору литовская сторона получила обратно все взятые московскими воеводами господарские города, включая Мценск и Любуцк [866]866
  Там же. С. 120, 122, 125, 136.


[Закрыть]. Очевидно, Иван III не чувствовал в них опоры. Действительно, мценяне и любучане до 90-х гг., как мы видели, вели себя вполне лояльно по отношению к Литве и враждебно к Москве; в 1492 г. их города были захвачены силой. И после возвращения в 1494 г. под власть Литвы их позиция оставалась прежней: уже летом 1497 г. московская сторона снова жаловалась на чинимые «мченянами» обиды; через год, летом 1498 г., они опять дали повод к подобному протесту [867]867
  Там же. С. 235–236, 262.


[Закрыть]. В тех же жалобах наряду с жителями Мценска фигурируют также «рыляне и путивляне» [868]868
  Там же. С. 235–236, 262.


[Закрыть], что характеризует и их линию поведения в эти годы.

1500 год стал кульминацией успехов Ивана III в борьбе за присоединение русских земель, входивших в состав Великого княжества Литовского. Решающая роль в этих событиях принадлежала, как мы помним, князьям: кн. Семен Бельский «отъехал» к московскому государю со своим уделом – г. Белой; кн. Семен Иванович Можайский – с Черниговом, Стародубом, Гомелем и Любечем; кн. Василий Иванович Шемячич – с Новгородом Северским, а также с захваченным им при «отъезде» господарским городом Рыльском. Жители уделов, естественно, никак не отреагировали на то, что по милости своих князей они оказались по другую сторону границы. А как произошло присоединение к Русскому государству господарских городов – Торопца, Мценска, Любуцка, Брянска, Путивля и других?

На судьбу Мценска и некоторых других городов проливает свет текст посольства великого князя Александра к Ивану III, к которому оно прибыло 23 апреля 1500 г.; верительная же грамота датирована 5 марта [869]869
  Там же. С. 296.


[Закрыть]. Александр протестовал против приема московским государем, в нарушение мирного договора, кн. Семена Бельского, а также «бояр наших мценских с землями и с водами и с людми – с нашею отчиною» [870]870
  Там же. С. 297.


[Закрыть]. В ответ Иван III сослался на то, что эти люди будто бы терпели притеснения в вере, и они, в том числе «и мченские бояре и со Мченском, и серпеане с Серпейском, и иные люди и з землями и с водами от тое ж нужи к нам приехали служити» [871]871
  Сб. РИО. Т. 35. С. 300.


[Закрыть]. В свете приведенных в предыдущей главе данных объяснение перехода этих городов под власть Москвы религиозными мотивами вызывает большие сомнения. Но чем тогда объяснить столь внезапное изменение позиции мценских бояр, еще недавно (в 80–90-х гг.), как мы видели, сохранявших лояльность Литве?

Разгадка, возможно, содержится в дошедшем до нас в составе Метрики (кн. 5) более полном тексте «речей» того же литовского посольства, датированном 28 февраля 1500 г. [872]872
  АЗР. Т. 1. СПб., 1846. № 179. С. 206 (новое изд.: LM. Kn. 5. Vilnius, 1993. Р. 143).


[Закрыть]: здесь есть несколько статей, отсутствующих в посольской книге и относящихся как раз к судьбе Мценска, Серпейска и Мосальска; об этом последнем уже шла речь в первой части, сейчас наше внимание привлекают первые два города. «Перво, сего году, – жаловался Александр Ивану III, – люди твои пришод, город наш Мценеск засели, и пушки и пищали выграбили, и, город покинувши, проч поехали» [873]873
  Там же. С. 204 (LM. Kn. 5. P. 152).


[Закрыть]. Указание на «сей год», т. е. 7008, задает временные рамки, когда это нападение могло произойти: осень 1499-го – февраль 1500 г. («речи» датированы 28 февраля). Но затем, продолжал господарь, уже после отправки послов (т. е. в начале марта), «дошли нам слухи, штож люди твои многии, пришодши, тот же город наш Мценеск засели и иныи наши городы, Серпееск и Масалеск…» [874]874
  Там же.


[Закрыть].

С учетом этих данных присоединение Мценска к московским владениям уже не выглядит как добровольный переход горожан под покровительство православного государя, как это старался представить Иван III. Решение мценских бояр было вынужденным, они уступили военной силе: первый набег лишил город артиллерии, помощь же из Литвы не была получена; наконец, второе нападение (вероятно, в феврале 1500 г.) не оставило им никакого выбора: уже после того, как Мценск фактически оказался во власти московского государя, местные бояре сочли за лучшее ему присягнуть. Но в приведенных выше словах Ивана III есть доля истины: судьбу Мценска действительно определяли здешние бояре (подробнее вопрос о роли местного боярства мы рассмотрим в следующей главе).

Можно попытаться уточнить, кто были те «люди», о двукратном нападении которых на Мценск заявлял через послов великий князь Александр. Едва город был возвращен по мирному договору Литве, как весной того же 1494 г. окрестности Мценска ограбили люди князей Одоевских и Белевских [875]875
  Сб. РИО. Т. 35. С. 147.


[Закрыть]; в конце 1495 г. мценский наместник жаловался на «шкоды», причиненные волостям людьми «з Белева» [876]876
  Там же. С. 217.


[Закрыть]; а в начале лета 1498 г. «князи Белевскии прислали многии люди войною, в зброях, ко Мченску, и тыи их люди города добывали: и отступивши от стены, что было животов и статков у бояр и людей… по селам, то все розграбили и дватцать человеков до смерти забили» [877]877
  Там же. С. 268.


[Закрыть]. Последний набег выглядит как «генеральная репетиция» окончательного завоевания Мценска в конце 1499 – начале 1500 г., и, похоже, здесь действовали те же самые силы из расположенного неподалеку Белева. Участие князей Белевских в захвате Мценска в начале 1500 г. косвенно подтверждается тем фактом, что именно один из них обосновался там вскоре после присоединения города к Московскому государству: в посольской книге сношений с Крымом есть относящаяся к сентябрю 1500 г. запись о том, что «к великому князю пришла весть изо Мченска от князя от Ивана от Белевского…» [878]878
  Там же. Т. 41. СПб, 1884. С. 324.


[Закрыть].

Сходная ситуация скрывается за словами Ивана III о том, что к нему приехали служить «серпеане с Серпейском» [879]879
  Там же. Т. 35. С. 300.


[Закрыть]. В 90-х гг. этот город переходил из рук в руки: в конце 1492 г., как мы помним, его «засел» кн. Семен Воротынский и владел им до 1494 г., когда он по мирному договору был возвращен Литве [880]880
  Там же. С. 136.


[Закрыть]. Кто управлял Серпейском в 1494–1500 гг. – неизвестно; литовский наместник в эти годы там не упоминается. Решение о переходе в московское подданство жителям в 1500 г., очевидно, пришлось принимать самим, но, как и в случае с Мценском, оно было вынужденным. Примечательно, что Александр, отправляя в начале марта посольство в Москву, еще не знал, видимо, о переходе серпеян к Ивану III: об этом послы услышали впервые от самого московского государя в конце апреля 1500 г.; зато посольские «речи», помеченные 28 февраля, упоминают о захвате людьми Ивана III ряда городов, в том числе Серпейска [881]881
  АЗР. Т. 1. С. 204 (LM. Kn. 5. P. 152).


[Закрыть]. Очевидно, мы имеем здесь дело с причиной и следствием, разделенными интервалом в полтора-два месяца. Помимо прямого военного давления на решение серпеян могла повлиять общая обстановка, сложившаяся весной 1500 г.: город был окружен владениями князей, которые или ранее уже перешли на сторону Ивана III (Воротынские, Мезецкие), или вынуждены были сделать это теперь (Мосальские). В итоге иного выхода у серпеян просто не было. Характерно, что в послании хану Менгли-Гирею, которому не было нужды доказывать добровольность присоединения тех или иных городов, Иван III поместил и Мценск и Серпейск в общий список: «которые городы поимали воеводы великого князя и которые городы здались великому князю»; здесь перечислялись только господарские города, княжеские же городки были указаны отдельно, с пометой, какой князь с какими городами «приехал» [882]882
  Сб. РИО. Т. 41. С. 318.


[Закрыть]. Так мы еще раз убеждаемся в том, что московское правительство учитывало различия в статусе городов.

Вслед за Мценском и Серпейском настал черед Брянска. Московские летописи почти в одних и тех же словах сообщают, как рать во главе с Яковом Захарьичем, выступив из Москвы третьего мая 1500 г., двинулась в «Литовскую землю», взяла Брянск и захватила в плен наместника пана Станислава Бартошевича и «владыку дбрянского» [883]883
  ПСРЛ. Т. 28. С. 333–334; там же. Т. 8. С. 239; ИЛ. М., 1957. С. 140. См. также: Сб. РИО. Т. 41. С. 318.


[Закрыть]. Важные подробности добавляет к этому рассказу Хроника Быховца: московская рать подошла к окрестностям Брянска «безвестно»; наместник, не зная о ее приближении, находился в тот момент в загородном дворе на Ущице – объезжал села вокруг города; «а в тую ночь зрадою бранцов сожжон город Бранск». Узнав о сожжении крепости, москвичи поспешили к городу и по пути «пана Станислава Бартошевича у одном селе поймали и иных многих бранцов с ним», а затем заняли «место Бранское», «и бранцы вси присягнули служити великому князю московскому» [884]884
  Там же. Т. 32. М., 1975. С. 166.


[Закрыть].

Нужно учесть, что Хроника Быховца – источник, вышедший из противоположного москвичам лагеря. Поэтому пожар в городе хронист приписывает «зраде» брянцев. Впрочем, можно допустить, что в Брянске действительно существовала некая промосковская «партия», хотя до 1500 г. никаких сведений о ней нет. Но даже если отнестись с доверием к этому известию хроники, следует признать, что силы этой «партии» были весьма ограниченны: они действовали тайно, ночью, выбрав момент, когда наместник был в отъезде, причем с этим последним были в селе захвачены врасплох «иныи многий бранцы», очевидно, в замысел заговорщиков (если таковой имелся) не посвященные. В итоге из сообщения Хроники Быховца следует лишь, что тайные сторонники Москвы только подали знак воеводам Ивана III, облегчили им выполнение их задачи, но о добровольной сдаче города речи нет. Характерно, что ни один московский источник не упоминает об этой услуге брянцев: летописи и дипломатические документы (послания к крымскому хану) лаконично сообщают о взятии Брянска воеводами и «поимании» наместника [885]885
  ПСРЛ. Т. 28. С. 333–334; там же. Т. 8. С. 239; ИЛ. М., 1957. С. 140. См. также: Сб. РИО. Т. 41. С. 318.


[Закрыть]. Как бы то ни было, присоединение Брянска прошло в основном по тому же «сценарию», что и Мценска и Серпейска: сначала занятие города московской ратью, а после этого – присяга населения на верность новому государю.

На завершающем этапе кампании 1500 г. были завоеваны города Дорогобуж, Путивль, Торопец. Дррогобуж, как было показано выше, неоднократно в течение 80–90-х гг. XV в. менял своих владельцев (Гаштольды, кн. Федор Одоевский), кому он принадлежал накануне описываемых событий – неизвестно. Сюда была направлена рать во главе с Юрием Захарьичем, состоявшая (по разрядам) из четырех полков [886]886
  РК 1598. М., 1966. С. 30; РК 1605. Т. 1. С. 60.


[Закрыть]. В большинстве летописей известие об этом походе помещено перед рассказом о Ведрошской битве (14 июля), причем в Софийской I, Вологодско-Пермской, Воскресенской, Никоновской оно помечено «тоя же весны» и идет вслед за сообщением об успехах рати Якова Захарьича, вышедшей из Москвы 3 мая [887]887
  ПСРЛ. Т. 6. СПб., 1853. С. 46; Т. 26. М.-Л., 1959. С. 293; Т. 8. С. 239; Т. 12. С. 252; Т. 37. М., 1982. С. 173.


[Закрыть]. Поэтому взятие Дорогобужа можно датировать маем – июнем 1500 г. Некоторые подробности этого события содержатся в окончании Ермолинской летописи по Кирилло-Белозерскому списку: только здесь перечислены, кроме Юрия Захарьича, другие воеводы, участвовавшие в походе (видимо, на основании разрядных записей), и сказано, что они «град Дорогобужь взяша и людей всех дорогобужцев к целованью приведоша за великого князя» [888]888
  ПСРЛ. Т. 23. СПб., 1910. Прил. 2. С. 196.


[Закрыть].

Путивль был взят войском Якова Захарьича (5 полков), действовавшим на Северщине; летописи и разряды называют одну и ту же дату этого события – 6 августа; подробности этого похода неизвестны, за исключением того, что в нем участвовали новые вассалы Ивана III – северские князья и что в плен попал путивльский наместник кн. Богдан Глинский с женой [889]889
  РК 1605. Т. 1. С. 57; ПСРЛ. Т. 28. С. 334; Т. 8. С. 239; ИЛ. С. 141; Сб. РИО. Т. 41. С. 328.


[Закрыть]. После этого вся Северщина оказалась под властью Москвы.

Наконец, третья, псковско-новгородская, рать овладела Торопцом. Псковский летописец отметил, что поход продолжался 11 недель, а вернулись псковичи 1 октября («на Покров») [890]890
  ПЛ. Вып. 1. М.-Л., 1941. С. 84.


[Закрыть]: стало быть, выступили они в поход в первой половине июля, Торопец же, согласно разрядной записи, был взят 9 августа [891]891
  РК 1605. Т. 1.С. 57.


[Закрыть]. При этом в плен был захвачен тамошний наместник кн. Семен Соколинский [892]892
  Сб. РИО. Т. 41. С. 345.


[Закрыть].

Все названные города были взяты силой, но какого-либо сопротивления источники не отмечают. Помощь из Литвы так и не подошла, а после разгрома на Ведроши всякая надежда на нее исчезла. К этому нужно добавить, что переход весной 1500 г. последних остававшихся еще верными господарю князей на сторону Москвы (Семена Бельского, Мосальских, северских князей) отрезал великокняжеские города от сообщения с Литвой. В таких условиях они, конечно, не могли противостоять натиску московских войск.

В период с 80-х гг. XV в. по 1500 г. в зоне русско-литовского конфликта оказались две категории городов: удельно-княжеские городки и небольшие господарские города. Первые, как мы могли убедиться, вообще не имели собственной позиции и безропотно переходили из рук в руки: до 1500 г. приобретения Москвы состояли только из городов этой категории. Вторые имели свое отношение к происходящему: они оставались до последней возможности лояльными к Литве и добровольно менять подданство не собирались, но когда в 1500 г. Москва прибегла к крупномасштабным военным действиям на литовском фронте, эти небольшие города, оставленные виленским правительством на произвол судьбы, оказались не в состоянии себя защитить; стремясь избежать полного разорения, горожане после занятия своих городов воеводами Ивана III вынуждены были присягнуть московскому государю. В целом же ход и исход событий 1480–1500-х гг. определялся не городами, а князьями и растущим военно-политическим натиском Московского государства. Небольшие «украинные» города (не говоря уже о княжеских крепостцах) не могли составить серьезного препятствия для его продвижения на запад.

Война продолжалась еще несколько лет после 1500 г., но характер ее начал меняться, что обнаружилось уже в 1501–1502 гг. Внешнеполитическая обстановка в эти годы была уже менее благоприятна для замыслов Ивана III: теперь ему пришлось иметь дело с коалицией Литвы и Ливонии, что заставляло делить силы между двумя фронтами [893]893
  Об этой коалиции и действиях на ливонском фронте см.: Базилевич К. В.Внешняя политика Русского централизованного государства. Вторая половина XV в. М., 1952. С. 466–481; 495–499; Казакова Н. А.Русско-ливонские и русско-ганзейские отношения. Конец XIV – начало XVI в. Л., 1975. С. 215–234; Зимин А. А.Россия на рубеже XV–XVI столетий. М., 1982. С. 189–193.


[Закрыть]; к тому же одновременно на Северщину вторгся союзник великого князя (с осени 1501 г. – и польского короля) Александра – Ших-Ахмет [894]894
  ЛМ. Кн. 5. Л. 241, 247 (опубл.: LM. Kn. 5. P. 170, 178). Подробнее см.: Kuczyński S.Ziemie czernihowsko-siewierskie pod rządami Litwy Warszawa, 1936. S. 323–326.


[Закрыть]. На литовском фронте в 1501 г. серьезных боевых действий не велось, единственным достойным упоминания событием стала осада Мстиславля.

Поход начался из Стародуба, куда, согласно разрядам, великий князь прислал 24 сентября 1501 г. [895]895
  РК 1598. С. 32–33. В разрядной книге 1475–1605 гг. этот поход записан дважды: сначала (ошибочно) под 7009 г., 7 сентября, затем правильно – под 7010 г., 24 сентября. См.: РК 1605. Т. 1. С. 63–64 и 76–77.


[Закрыть]в помощь князьям Семену Стародубскому и Василию Шемячичу своих воевод (кн. А. В. Ростовского и других) [896]896
  РК 1598. С. 33; РК 1605. Т. 1. С. 76.


[Закрыть]. Летописи сообщают, что они подошли к Мстиславлю 4 ноября; навстречу московским полкам вышел Мстиславский князь, Михайло Ижеславский, а также господарский воевода Остафий Дашкевич «з двором великого князя заставою и з жолныри»; в начавшейся битве победа досталась воеводам Ивана III, истребившим якобы 7 тыс. врагов (явное преувеличение), «а князь Михайло едва утече в град»; постояв около Мстиславля и опустошив окрестности, воеводы возвратились в московские пределы [897]897
  ПСРЛ. Т. 28. С. 335; Т. 8. С. 240–241; Т. 6. С. 47; Т. 12. С. 254; Т. 26. С. 294. ИЛ. С. 142–143.


[Закрыть]. Кое-какие подробности содержатся в разрядах: здесь, в частности, упоминается, что северские князья и воеводы Ивана III «посады сожгли» у Мстиславля [898]898
  РК 1598. С. 32; РК 1605. Т. 1. С. 76. Эта разрядная запись была скопирована составителем Хронографа из собр. Попова (XVII в.): Тихомиров М. Н.Краткие заметки о летописных произведениях в рукописных собраниях Москвы. М., 1962. С. 155–156. № 146.


[Закрыть]. Хроника Быховца освещает то же событие с противоположной стороны: о битве под городом тут ничего не говорится, зато сказано, что князь Семен Можайский «з москвичи», «оступивши город Мстиславль, стояли время немало», «много злого около города вчинивши» [899]899
  ПСРЛ. Т. 32. С. 168.


[Закрыть].

Итак, осада была снята, взять Мстиславль не удалось, несмотря на победу над «заставой» Александра и сожжение посадов. В чем причина? Можно, конечно, сослаться на недостаток сил для осады из-за их отвлечения на другие направления, но ведь в прежние годы осада вообще не требовалась: украинные городки захватывались с одного удара, а то и сдавались без боя. Разряды показывают, что пришедшая осенью 1501 г. под Мстиславль рать насчитывала пять полков при девяти воеводах, помимо отрядов северских князей [900]900
  РК 1598. С. 32–33; РК 1605. Т. 1. С. 76–77.


[Закрыть], – это ничуть не меньше, чем во время походов 90-х гг. к «верховским» городам или операций 1500 г. на Северщине. Значит, дело в самом городе: как было выяснено в предыдущей главе, Мстиславль (наряду со Слуцком и Пинском) принадлежал к тому типу частновладельческих городов, которые по своему статусу не уступали многим господарским городам и занимали прочное место в политической системе Великого княжества Литовского. Стояние московской рати под Мстиславлем показало, что время легких успехов прошло, требовались гораздо большие военные усилия.

Целью кампании следующего года стал Смоленск. Летописи повествуют об этой экспедиции очень лаконично: 14 июля 1502 г. великий князь отправил своего сына Дмитрия Ивановича с ратью к Смоленску, а затем сказано о его возвращении 23 октября в Москву, результаты похода изложены предельно кратко: «землю Литовскую повоева и поплени, а града Смоленска не взял, понеже крепок бе» [901]901
  ИЛ. С. 144; ПСРЛ. Т. 28. С. 336; Т. 8. С. 243, 244; Т. 26. С. 296; Т. 12. С. 256, 257; Т. 6. С. 48.


[Закрыть]. Некоторые подробности сохранились в Типографской и Вологодской летописях (в частности, указание на время снятия осады Смоленска – о чем см. ниже), а также в посольских «речах» Ивана III хану Менгли-Гирею. Все эти источники давно введены в научный оборот. В поисках дополнительной информации можно обратиться к материалам польско-литовского происхождения. Польские хронисты (М. Меховский, Б. Ваповский, не говоря о более поздних), хотя и упоминают о смоленской осаде 1502 г., мало что могут прибавить к имеющимся у нас сведениям [902]902
  Miechowski.Cracoviae, 1521. P. CCCLXIV. Wapowski.Kraków, 1874. P. 50–51.


[Закрыть]. Зато опубликованные Ф. Папэ акты, относящиеся ко времени правления в Польше короля Александра (1501–1506), до сих пор не привлекшие к себе внимание отечественных исследователей, проясняют многие детали указанного похода. Так, из одного документа, помещенного в этом сборнике, явствует, что еще 9 июня король получил из Смоленска известие о приближении к городу «русских князей» – Перемышльского (Воротынского. – М. К.), Можайского, Шемячича; расположившись с артиллерией в 30 милях от Смоленска, они ожидали подхода основных сил из Москвы [903]903
  AA. Kraków, 1927. № 80. P. 100.


[Закрыть]. Стало быть, 14 июля – дата выступления главного корпуса, а передовые отряды служилых князей отправились на месяц с лишним раньше. В начале августа король, находившийся в Минске, узнал о приближении к Смоленску большого войска во главе с сыном великого князя и о движении 4-тысячного отряда кн. Можайского по направлению к Полоцку; тем временем «московиты» опустошили и сожгли предместье (prourbium) Витебска [904]904
  Ibid. № 95. P. 124.


[Закрыть]. Эта информация находит подтверждение в наказах русским послам в Крым, которые на возможный вопрос хана о результатах похода Дмитрия Ивановича должны были отвечать: «сын… великого князя сам стоял под Смоленском, а люди… ходили да землю воевали… за Мстислав ль по Березыню и по Видбеск, по Полтеск и по Двину», а «у Витебска посады пожгли» [905]905
  Сб. РИО. Т. 41. С. 439, 461 (наказы повторяются дословно).


[Закрыть].

Осада Смоленска началась, видимо, во второй половине августа. В послании польским панам, написанном между 5 и 17 августа, Александр живописует, как к нему снова и снова приходят жители Смоленска с плачем и мольбой о защите от врага, вставшего лагерем в 20 милях от их города [906]906
  AA. № 96. Р. 128.


[Закрыть]. А к концу этого месяца король получил уже донесения о стычках под Смоленском между осаждающими и осажденными [907]907
  Ibid. № 100. Р. 140.


[Закрыть].

Разумеется, главная роль в обороне города принадлежала гарнизону, но многое зависело и от позиции горожан, а они демонстрировали полную лояльность Литве, надеясь, как явствует из приведенного выше документа, на помощь короля, и не собирались сдаваться, хотя на их долю выпали во время осады нелегкие испытания: согласно Хронике Быховца, «москвичи… будучи под Смоленском, воевали на вси стороны, а город Смоленск, мало не увесь пушками обложивши, и день и ночь безпрестанно его добывали… невымовныя штурмы на него чинили…» [908]908
  ПСРЛ. Т. 32. С. 168.


[Закрыть]27 августа Иван III послал к сыну дьяка Ивана Телешова с приказом ускорить взятие города [909]909
  Сб. РИО. Т. 35. С. 335.


[Закрыть]. 16 сентября осаждающие предприняли последнюю попытку штурма крепости, но были отбиты с потерями: как донесли королю, якобы был убит «один из главных воевод по имени Палецкий» (в разрядах похода такой воевода не значится [910]910
  РК 1598. С. 34; РК 1605. Т. 1. С. 69–70.


[Закрыть]) и взорвана одна вражеская пушка [911]911
  AA. № 113. Р. 165.


[Закрыть]. Правда, согласно Типографской летописи, русские воеводы «стояша… под градом до Воздвижениа Честнаго Креста» [912]912
  ПСРЛ. Т. 24. С. 214.


[Закрыть], т. е. до 14 сентября, но, вероятно, точнее известие Вологодской летописи о том, что они «отидоша прочь на третий день по Воздвижениеве дни» [913]913
  Там же. Т. 37. С. 173.


[Закрыть], т. е. 17 сентября – на следующий день после неудачного штурма.

Итак, взять Смоленск не удалось. По возвращении в Москву князь Дмитрий Иванович (словно ища виновников неудачи) пожаловался отцу на низкую дисциплину в полках: «многые дети боярские… в волости отъежщая, грабили без его ведома, а его не послушашя», – виновные тут же были наказаны [914]914
  Там же. Т. 24. С. 215.


[Закрыть]. Сам же Иван III в наказе послу к хану так объяснил причину неуспеха: «пришла великая рать, ино корму не стало, не на чем было стояти города доставати» [915]915
  Сб. РИО. Т. 41. С. 439, 461. Ср. там же. С. 532: «нечем было долгостоати города доставати».


[Закрыть]. Современные исследователи (К. В. Базилевич, А. А. Зимин) в качестве «важнейшей причины» указывают на недостаток артиллерии у осаждавших [916]916
  Базилевич К. В.Внешняя политика… С. 495; Зимин А. А.Россия на рубеже XV–XVI столетий. С. 192.


[Закрыть], хотя источники, как мы видели, как раз подчеркивают активное использование «московитами» пушек. Вполне возможно, что и низкий уровень дисциплины, и нехватка корма действительно имели место, но это лишь одна сторона дела, главное же заключается в том, что московские полки впервые столкнулись со столь сильным сопротивлением, и к мощи крепостных укреплений прибавилось еще упорство осажденных.

Как раз перед самой осадой, 16 августа 1502 г., Александр по челобитью смоленских мещан, жаловавшихся на разорение от размещенных в крепости наемников, выдал им льготную грамоту с освобождением на шесть лет от уплаты серебщины и ордынщины [917]917
  АЗР. Т. 1. № 199. С. 347.


[Закрыть]. По мнению В. П. Мальцева, это и другие пожалования Смоленску (в частности, привилей 1505 г.) свидетельствуют о том, что «король чувствовал шаткость своих позиций в Смоленске и старался льготами привязать к себе население» [918]918
  Мальцев В. П.Борьба за Смоленск. С. 36.


[Закрыть]. С этим выводом трудно согласиться. Бесспорно, господарь уделял большое внимание Смоленску как важнейшему форпосту на восточных рубежах Литовского государства: вскоре по восшествии на литовский престол, в начале 1493 г., Александр обратился к смолянам со специальным посланием, в котором выражал надежду на их верность и на то, «иж дай Бог, замок наш Смоленск будет в целости захован» [919]919
  АЗР. Т. 1. № 108. С. 126.


[Закрыть]. Однако о шаткости литовских порядков в Смоленске говорить нет оснований. Во время войны 1492/93 г., как мы помним, смоляне входили в великокняжескую «заставу» в верховских городках, пытаясь удержать их под литовской властью. Другим доказательством их лояльности к виленскому двору стала безуспешная осада 1502 г. Поэтому, подтверждая в 1505 г. своим привилеем права горожан, Александр с полным основанием мог сказать, что смоляне не только прежним господарям верно служили, «але вжо и часу счастного панованья нашого противу неприятелем нашим они досыть чинили и нам верне служили, яко господару своему отчинному и дедичному» [920]920
  Там же. № 213. С. 363.


[Закрыть].

Перемирие 1503 г. лишь на несколько лет приостановило борьбу между двумя державами. Уже в 1507 г., при новом московском государе Василии III и новом великом князе литовском и польском короле Сигизмунде I, война возобновилась [921]921
  О военных действиях в 1507 г. см.: Кашпровский Е. И.Борьба Василия III Ивановича с Сигизмундом I Казимировичем из-за обладания Смоленском (1507–1522). Нежин, 1899. С. 15–16; Herbst S.Wojna Moskiewska 1507–8 // Księga ku czci Oskara Haleckiego. Warszawa, 1935. S. 32–39; Зимин А. А.Россия на пороге Нового времени. С. 84–85.


[Закрыть]. В июле рать под командованием И. В. Вельяминова ходила «на смоленские места» [922]922
  РК 1598. С. 38; РК 1605. Т. 1. С. 95.


[Закрыть]; литовский же отряд сжег в 1507 г. Чернигов [923]923
  ПСРЛ. Т. 24. С. 216.


[Закрыть]. Осенью того же года зона боевых действий переместилась к Мстиславлю и Кричеву. Большинство летописей кратко сообщают о посылке 14 сентября 1507 г. великим князем воевод, кн. В. Д. Холмского и Якова Захарьича, к Мстиславлю [924]924
  ИЛ. С. 151; ПСРЛ. Т. 6. С. 52, 247; Т. 8. С. 248; Т. 28. С. 341.


[Закрыть]; Типографская летопись прибавляет к этому, что «тогды же под Мстиславлем посады пожгли» [925]925
  ПСРЛ. Т. 24. С. 216.


[Закрыть]. Некоторые дополнения можно найти в польских хрониках: так, Бернард Ваповский сообщает, что войско великого князя Василия осадило и пыталось взять крепости Мстиславль и Кричев; узнав об этом, король послал туда воевод на выручку; услышав об их приближении, «московиты» сняли осаду и быстро отступили [926]926
  Wapowski.Kraków, 1874. P. 75–76.


[Закрыть]. Станислав Гурский упоминает, что войско «Московита» вошло в Литву в ноябре (это согласуется с датой выхода из Москвы 14 сентября) и осадило названные крепости, но вследствие сильных морозов вернулось в Московию [927]927
  AT. T. 1. P. 15.


[Закрыть]. Позднейшие хронисты ничего ценного к этому не добавляют, Кричев у них превратился в «Гзиков» и т. п. [928]928
  Bielski M.1554. K. 288; Stryjkowski M.T. 2. S. 344.


[Закрыть]О действиях под Кричевом упоминает и Типографская летопись: у стен этого города воеводу Михаила Образцова «ис пищали застрелили» [929]929
  ПСРЛ. Т. 24. С. 216.


[Закрыть]: видимо, осажденные активно оборонялись.

Разряды сообщают о посылке в сентябре 1507 г. еще одной рати – из Великих Лук, во главе с боярином Г. Ф. Давыдовым – Челядниным, но направление похода не определено, сказано просто – «в Литовскую землю» [930]930
  РК 1598. С. 39; РК 1605. Т. 1. С. 98–99.


[Закрыть]. В последующих кампаниях псковские воеводы обычно направлялись к Полоцку и Витебску, поэтому можно предположить, что именно рать Г. Ф. Давыдова имел в виду Сигизмунд в посольских «речах» к ливонскому магистру от 26 ноября 1507 г., где он сообщал, в частности, что «князь московский… присылал замку… Полоцка добывати колкодесять тысяч, а вшакож з ласки Божьее без кождое образы замку и з шкодою немалою мусили люди его з земли выехати» [931]931
  ЛМ. Кн. 8. Л. 65 об (опубл.: LUB. Abt. II. Bd. 3. Riga – Moskau, 1914. № 283. S. 211; LM. Kn. 8. Vilnius, 1995. P. 94).


[Закрыть]. Итак, ни Мстиславля, ни Кричева, ни Полоцка (не говоря уж о Смоленске, под стенами которого также появлялась в 1507 г. московская рать [932]932
  РК 1605. Т. 1. C. 96; LM. Kn. 8. P. 94.


[Закрыть]) взять не удалось, воеводы ограничились лишь опустошением волостей и сожжением посадов.

Военные действия следующего, 1508 г. уже рассмотрены нами подробно ранее (см. ч. 1, гл. 4) в связи с изучением мятежа Глинских. Здесь же уместно напомнить, что мятежники даже при содействии присланных им на помощь Василием III войск не смогли взять ни одного города – ни Минска, ни Слуцка, ни Орши, ни Мстиславля, ни Кричева. Особенно примечательна безуспешная осада ими в течение нескольких недель Минска, гарнизон которого, по словам самого Михаила Глинского, насчитывал «только тридцать жолнеров, а люди были… на городе велми малые» [933]933
  АЗР. Т. 2. № 20. С. 23.


[Закрыть]. Таким образом, неудача осады объяснялась именно позицией горожан, в массе своей не желавших менять литовское подданство на московское [934]934
  Хотя одиночные перебежчики, конечно, были (см. там же).


[Закрыть].

Кампания 1508 г., да и вся война в целом, не только не принесла московской стороне новых приобретений, но и обернулась чувствительными потерями: литовские войска, изгнав противника из своих пределов, перешли границу, сожгли г. Белую, подступали к Торопцу [935]935
  Рус. временник. С. 72.


[Закрыть], а гетман Станислав Кишка, не встретив сопротивления, взял и сжег Дорогобуж, опасность угрожала даже Вязьме [936]936
  Decius J.Cracoviae, 1521. P. LXVI; Wapowski.P. 80; AT. T. 1. P. 23.


[Закрыть]. Правда, вскоре московские войска снова заняли названные города, но Любеч, также захваченный литовцами в этой войне, по мирному договору 8 октября 1508 г. остался за Великим княжеством [937]937
  АЗР. Т. 2. № 43. C. 53.


[Закрыть](впервые на этот факт обратил внимание Я. Натансон-Лески; в отечественной историографии он отмечен только в диссертации Н. Б. Шеламановой [938]938
  Natanson-Leski J.Dzieje granicy wschodniej Rzeczypospolitej. Cz. I. Granica moskiewska w epoce jagiellońskiej. Lwów – Warszawa, 1922. S. 104; Шеламанова H.i>. Образование западной части территории России в XVI в. в связи с ее отношениями с Великим княжеством Литовским и Речью Посполитой. Автореф. канд. дис. М., 1971. С. 22.


[Закрыть]). Указанные события: сожжение литовцами Чернигова (1507 г.), Белой, Дорогобужа, отвоевание ими Любеча, – показывают, сколь непрочным было присоединение этих украинных городов к Русскому государству, несмотря на видимую легкость их завоевания в 1500 г. Особенно показателен эпизод, случившийся в 1508 г. в Торопце и зафиксированный в разрядной книге: летом (вероятно, в августе) великий князь Василий получил известие, что «х Торопцу пришли литовские люди да х целованью торопчан приводят за короля» [939]939
  РК 1605. Т. 1. С. 105. Тот же рассказ: РК 1598. С. 41.


[Закрыть]; на выручку туда были направлены крупные силы во главе с кн. Данилом Васильевичем Щеней, и вот 4 сентября последний прислал великому князю донесение, «что он пришол со всеми людьми в Торопец, а торопчаня ево встретили. И он их X кресному целованью привел, а которые у нево не были, и он по тех послал», а «литовские люди», приводившие торопчан «х целованью за короля… збежали» [940]940
  Там же. С. 106. То же в другой разрядной книге: РК 1598. С. 42.


[Закрыть]. Характерно, что сами торопчане не оказали никакого сопротивления «литовским людям», и, если бы не своевременный приход крупных московских сил, город, конечно, остался бы за Литвой. Интересно также, что часть горожан поспешила навстречу Д. В. Щене, другие же не торопились присягать повторно московскому государю, и их пришлось приводить (силой?): возможно, в Торопце имелась и промосковская, и пролитовская «партии». Наконец, нельзя не отметить полную пассивность торопчан, не противившихся ни одной из соперничавших сторон и покорно присягавших той из них, у которой в данный момент был военный перевес. В этом отношении поведение жителей небольших господарских городов очень напоминает реакцию населения удельных городков при тех же обстоятельствах.

«Вечный мир», заключенный в октябре 1508 г., продержался лишь четыре года. Осенью 1512 г. началась очередная русско-литовская война, в которой центром борьбы снова стал Смоленск. Поскольку перипетии «смоленской эпопеи» 1512–1514 гг. обстоятельно изучены в литературе [941]941
  Кашпровский Е. И.Борьба… С. 40–65; Korzon T.Dzieje wojen і wojskowości w Polsce. T. I. Kraków, 1912. S. 250–253; Natanson-Leski J.Dzieje… S. 108–110; Kolankowski. L.Polska Jagiellonów. Lwów, 1936. S. 199–203; Мальцев В. П.Борьба… С. 36–38; Кузнецов А. Б.Борьба Русского государства за Смоленск…; Зимин А. А.Россия на пороге… С. 151–163.


[Закрыть], мы можем, не касаясь всех подробностей этих событий, сосредоточить основное внимание на главном для нашей темы вопросе – позиции горожан.

Передовая рать во главе с кн. И. М. Репней-Оболенским была отправлена из Вязьмы в ноябре 1512 г., а сам Василий III с главными силами вышел из Москвы 19 декабря; в январе он прибыл к Смоленску [942]942
  ИЛ. С. 191, 160–161; ПСРЛ. Т. 28. С. 347; Т. 6. С. 253; Т. 8. С. 253.


[Закрыть]. Экспедиция была подготовлена с большим размахом: города должны были выставить для этой цели пищальников: один только Псков снарядил 1000 пищальников [943]943
  ПЛ. Вып. 1. С. 97.


[Закрыть], а в общей сложности, по некоторым данным, русская армия насчитывала 60 тыс. чел. [944]944
  Wapowski B.Р. 110.


[Закрыть]Не было недостатка и в артиллерии: по словам короля, у Василия под Смоленском было 140 пушек [945]945
  AT. T. II. Posnaniae, 1852. № 218. Р. 183.


[Закрыть]. И тем не менее полуторамесячная осада не увенчалась успехом. Смоляне упорно оборонялись, осаждавшие несли большие потери: в конце января 1513 г. Сигизмунду донесли, что во время одного сильного штурма было убито более двух тысяч «московитов» и один воевода [946]946
  Ibid. № 167. Р. 157.


[Закрыть]; возможно, именно этот неудачный штурм, во время которого погибло много пищальников и «посохи», упоминают псковские летописи [947]947
  ПЛ. Вып. 1. С. 97; там же. Вып. 2. М., 1955. С. 259.


[Закрыть].

Пока главные силы осаждали Смоленск, легкие отряды опустошали окрестности других городов: в феврале 1513 г. Сигизмунд сообщал ливонскому магистру, что великий князь московский, осадив Смоленск, послал «некоторых своих воевод» под Полоцк, Витебск, Мстиславль и Оршу, «желая огнем и мечом опустошить эти районы и завладеть названными крепостями со всеми их землями…» [948]948
  РГАДА. Ф. 147. Оп. 1. Ч. 3. № 709. Л. 1 об. (опубл.: Русско-ливонские акты. СПб., 1868. № 317. С. 278).


[Закрыть]. О действиях воевод в окрестностях указанных городов говорят и русские летописи (прибавляя еще Минск, Друцк, Браславль, Кричев и упоминая, кроме того, о сожжении кн. Василием Шемячичем киевских посадов [949]949
  ИЛ. С. 192–193; ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. Л., 1929. С. 538.


[Закрыть]). Но и здесь они встретили сопротивление: Сигизмунд сообщает в одном из писем в конце января, что полоцкие бояре разбили отряд в несколько сотен конных и прислали пленных в Вильно [950]950
  AT. T. II. Р. 158.


[Закрыть]; всего же, по признанию самих пленных, как доложили королю, «московиты» потеряли в этой кампании более 11 тыс. убитыми [951]951
  Ibid. № 203. Р. 177; № 218. Р. 183.


[Закрыть]. Сняв осаду, Василий III в марте вернулся в Москву [952]952
  ПСРЛ. Т. 8. С. 253; ИЛ. С. 193.


[Закрыть]. Новгородский летописец так подвел итоги этого похода: великий князь «воевал осень и зиму до великих заговен, а землю пустошил всю, города же ни единого не взял…» [953]953
  ПСРЛ. Т. 4. Ч. 1. Вып. 3. С. 538.


[Закрыть].