Текст книги "И такая судьба (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 15 страниц)

Глава 20

Впрочем, не надо было думать о шведах, как о только негодных трусах и недотепах. Они отходили медленно и грамотно, при первых же возможностях контратаковали. А когда во главе солдат встал сам генерал Крассау, с жестким моральным авторитетом, то бой опять замер. Шведы перестали отступать, а русские уже не могли атаковать. Если бы у Дмитрия было достаточно конных казаков, положение стало бы другим. Но их не хватало. они только отбивали от рейтаров и не допускали до пеших рядов. И всего лишь!

Неизвестно, чтобы стало в бою, но тут подошло подкрепление, даже не сколько ожидаемое, сколько нежданное – условный эскадрон условных воинов – женщины, в основном дворянки, которые Даша Хилкова смогла собрать. И ведь это Петр, клятый царь, виноват! Поднимал женщин в российском обществе, хотя бы в высшем свете, подбивал их на самостоятельные действия, вот они и сумели. Как только появилась возможность нападения с, как правило, мародерством и надругательством, они и решили, хватит с них!

М-гм, положа руку на сердце, Дмитрий сам сумел поднять слабый пол на такие действия. Ведь этих амазонок возглавила его жена, и не случайно! Не он ли постоянно раздражал ее самомнение, причем не так, как Петр I, приравнивая их с мужчинам. Попаданец князь Хилков, хоть и не открыто, но постоянно проводил твердую линию – женщина должна быть на высоком положении, именно как женщина, а не как слабый суррогат мужчины!

«Интересно, почему тогда они постоянно лезут в мужские дела, когда ты показываешь на женские обязанности, – недоуменно подумал попаданец, – или это век такой милитаризованный, когда все дворяне идут воевать, несмотря на гендер и на слабое здоровье?»

Хоть Дмитрий и воевал пешим, находясь во главе пластунов, но его человек из крепостных конюхов недалеко за спинами держал коня. Хотя, конечно, как он воевал, находясь искалеченным? Идти впереди с саблей в руках попаданец еще мог, но не более. Уже рубить врагов, желавших убить предводителя защитников, оказалось возможным телохранителям – казаков. При этом, казаки были не простые, кровники! Из тех, что самые опытные и надежные, за которыми не страшно встать спиной. Кровники обычно становись старшими казаками – от сотников до даже комбрига, если хватало ума и умения. И Дмитрий высоко оценивал институт казачьих кровников, и сами они желали подниматься вверх, коли хватало сноровки. Но вот эти кровники, понимая, что голов они рубить умеют, а вот казаков командовать нет, сами вызвались быть простыми телохранителями.

Так и воевали. Дмитрий показывал, где он, этот старший и хитроумный предводитель русских варваров, а его телохранители либо сами отбивались, либо организовали близких казаков, если врагов накапливалось слишком много. Или вот, когда ему было надо отлучиться из боя, один телохранитель ловко одевал заметный панцирь и отвлекался, а второй помогал сесть на любимого коня.

А там уж он сам, мало ли какие казаки торопятся по тылам. Перехватил жену Дашу, грозно спросил плутоватую чертовку:

– Ну и какого лешего ты сюда полезла? Тут, между прочим, часто убивают, знаешь об этом, нехорошая ты моя женщина? Как я потом посмотрю в глаза своему тестю Александру Никитичу и родным детям⁈

Крик души упруга, впрочем, на Дашу совсем не воздействовал. Она лишь небрежно отмахнулась от благоверного мужа:

– Государь наш Петр Алексеевич считает, что все мы православные, а мы, женщины, еще и можем родить и поднимать детей. Так что не болтай понапрасну, скажи лучше, как и когда ударить, достославный генерал мой и муж?

Дмитрий лишь вздохнул. Бой, похоже, затянулся. Вначале атаковали шведы, затем, главным образом, сильно отбились русские. Но пушки отстали, а вместе с ними и все интересные задумки. Ах, как он думал, мортиры се, пищали то, где они? Даже самые маленькие очень тяжелые, пока дотащат до поле боя, все мышцы обольются молочной кислотой. А уж средние мортиры, вестимо, когда дойдут – да просто никогда, и нечего тут бестолково мечтать!

Вот и стали сражаться пехота пехотой, конные казаки с рейтарами, а резервов для кардинального перелома сражения ни у шведов, ни у русских не было, только вот амазонки остались. Не-не-не, если вклад попаданца окажется именно таким, а то ведь в прошлой реальности женщины такой большой роли не играли. Ну, был в истории России XVIII век «бабьим», но и только. А в сражениях все равно как бились раньше, так и дальше дрались мужчины. Где же он так согрешил, что женщины стали воинами?

Он вздохнул на женскую публику, сказал громко:

– Что ж, бабоньки, коли уж сами так резво прискакали на ратное поле, пошли со мной, на чужеземного врага!

И поскакал на шведов, даже не посмотрев, скачут ли они за ним, даже саблю свою не вытащил из ножен, дабы окровавить.

Ведь особой роди за собой Дмитрий не видел и какого значения конного удара так сказать амазонок во главе с «доминантным самцом» – князем Хилковым – не увидел. По крайней мере, первоначально. Цифры показывали, что сотня молодых женщин и девушек, как не будут стараться, но серьезно на ход боя не окажут. Ведь всего там сражаются почти десять тысяч мужчин, которые шутить никак не собираются!

Однако с каждым шагом своего коня он менял оценку событий, ведь амазонки оказались тем самым камушком, который покатил всю огромную осыпь. Да, стороны были относительно многочисленны, но по силам равны, так что любой дополнительный отряд давал очень хорошую возможность чувствительно ударить.

А тем более Дмитрий правильно выбрал направление и время удара (себя не похвалишь, никто не похвалит). Амазонки атаковали, пожалуй, в свое чувствительное место атакующих, разделяя весь отряд на двое. Конечно, генерал Крассау довольно легко соединил своих подчиненных, но темп и давление снизилось, активность опять перешла к русским.

Попаданец же повторил удар, усилив конным полком казаков. Ну и били всем кавалерийским кагалом, пока собственная пехота была связана с русской инфантерией. Тут надо отметить, что в шведском войске пехота всегда была самой главной частью. И, несмотря на то, что инвалидная команда гвардии была подкреплена ополченцами, да и пластуны не все были обращены в конники, шведы постепенно побеждали. Тем более, пушки оказались на какое-то время вне боевой силы, все еще медленно подползая к месту схватки. И командиры это чувствовали и не торопились помогать рейтарам. А когда они спохватились, было уже поздно.

Вроде бы велика ли разница – сотня женских особей, а поди ж ты! То и мужикам стало стыдно, толи они воодушевились, а то ли русским надо было именно столько пополнение, но рейтаров они все же сбили, хотя до этого конный бой шел почти поровну. Или, это уж до крайний случай и совсем не из этой оперы, но атакующих подняло в бой участие в нем самого князя Хилкова?

Сам Дмитрий, между прочим, клинок все же вытащил, не хорошо так с голыми руками в бой. И шведские рейтары – не генерал Крассау, не поймут. Срубят ненароком, да еще посмеются – в бой пошел безоружным, но не дурак ли? Так что саблю он достал, но все же не бился. И не потому что вдруг проникся идеями графа Толстого, а просто физически был не в состоянии. Инвалид все-таки, свалила проклятая дыба его с хорошего здоровья до посредственного.

Но конного подразделения у шведов не стало и теперь пехоту их добивали уже и пехота и кавалерия. А когда через некоторое время подошла артиллерия и начала больно жалить шрапнелью, выскакивая через свои ряды, тут уж и сам шведский главнокомандующий понял, что рок поражения, подталкивающий его еще в Польше, дотянулся до него и здесь. И надобно ему уходить по хорошему, чем если добьют до конца.

Отбились все-таки, – облегченно отмахнулся Дмитрий, – и Санкт-Петербург не отдали и трупами окрестности столицы не завалили. И на этом, пожалуй, все, позволил князь Хилков шведам спокойно отойти, дал, так сказать, золотой мост.

Многим его подчиненным тогда показалось, что чудит князюшка, излишне показывает рыцарскую честь. Вот пошли бы шведы до Санкт-Петербурга, они бы показали, как черти в аду гуляет! А вот и не собирался так подходить попаданец. Видано ли дело, простой житель циничного XXI века и рыцарская честь. Упаси Боже о таком даже мечтать!

Нет, когда Дмитрий выискивал варианты последующих событий, то, прежде всего, посчитал численность своего отряда и корпуса Крассау. И ведь как бы шведов по-прежнему не было больше! В свое время, в начале XIX века, так вот престарелый М. И. Кутузов мудро предостерегал от преследования французов. Да, сколько-то побили захватчиков помимо того, что и так бы умерли от голода и холода. А сколько своих оставили на радость англичан?

Подумал так и решил, что преследование так шведов при почти равенстве, а то и численном превосходстве, приведет к исчезновению его войска. И придет обратно победитель один, вот слава-то будет ему! И, особенно, когда и жена погибнет. Ни-ни-ни, это уж без него.

Остановил свое войско, хотя чувствовал, что потом ему трудно будет оправдываться перед царем Петр Алексеевичем, если он будет настаивать. А, первый раз, что ли, настаивать пере монархом? Отобьется как-нибудь, то он маленький?

И вот с первых же шагов попаданец почувствовал, чтобы ему не сказал Самодержец Всероссийский, но он, как минимум, не ошибся. Вначале промедлил на поле боя. Надо было похоронить своим погибших, да и врагов умерших тоже. Заодно набрать трофеев всяких от оружия до продовольствия и коней. Опять же раненых шведов надо было убрать, не голодать же им на поле былых сражений?

В итоге армия превратилась в кучу носильщиков с массой грузов. Не знаю, может и Дмитрий имел некое чувство Плюшкина, когда самую трапезную тряпку, самого обломанного ножика он пытается тащить в свои закрома. С другой стороны, а как бросать хоть и обломанное, но приличного качества оружие? XVIII век все-таки, тут все еще в единичных количествах и металл плавится не в тонно/человека и даже не в пудах, а смешных фунтах. А он собирается выбросить в поле. Дескать, нам это не нать, мы гордые русские.

Или вот обмундирование, неплохой материал, нет, не брошу. Где-то просто брошено в тюках, где-то на убитых и раненых. Собрать, заставить постирать, самим же потом шведам пригодится. Ведь любая тряпка пока, вымытая и чистая, может пригодиться в корпию или ветошь. Здесь брошенного и ненужного нет, здесь все пригодится!

Так вот ворча и приглядывая, он сам собирал и офицеров заставлял. Они у него может и боевые, но уж очень не хозяйственные, всяк надо приглядывать и поругивать. Шведы ведь уходили в порядке, хе-хе, как увидели, что проигрывают и лучше по-здорову уйти, а то навечно останешься в земле гнить – разлагаться, так и бросили все им уже не нужное. Три пушки из четырех, фузеи сломанные и даже целые. Все равно пороха и свинца маловато, да и самих стрелков осталось немного. Вот, а им пригодится. Не говоря уже о саблях и офицерских шпагах, даже ножах и солдатских штыках.

А уж сколько в войсковом обозе осталось вместе с лошадьми и повозками. Любое ведь войско очень сложный механизм, здесь все подойдет, а без всякой мелочи, наоборот, полкам окажется очень плохо. И мародерничать не придется. Ибо сколько не грабь, а основа должна быть своя!

Вот и хозяйственный полководец все старается тащить с собой, пусть мало, а надо. От золота армейского казнохранилища до походной кузницы и кухни. Солдат ведь не только кровавыми боями на войне живет, ему каждодневно надо хлеб да каша, а еще лучше водка и мясо. А потому, когда начинаешь удирать, то у бережного генерала остается груза на сотни пудов зерно и крупы, мясо, сушеное и свежее, офицерские и генеральские пайки – все остается победителю.

Шведы ведь корпуса генерала Крассау давненько уже находятся в Польше, воевали и грабили, просто снабжались за счет королевской казны. И когда командующий частью войска двинулся к русскому Санкт-Петербургу, то большая часть полезных грузов пошли именно туда. А уже потом попалась в загребущие руки князя Хилкова, городничего и командующего войсками в столице.

Да, милостию Самодержца Всероссийского Петра Алексеевича Дмитрий вдруг стал своего рода диктатором, то есть главой всеми ветвями власти. И пусть лишь резко ограничено в географических рамках, зато подчиненным только царю. А Петр, хоть он и Помазанник Божий, а все-таки человек с множеством забот. Ему очень некогда и если ты не сильно не наглеешь, как светлейший князь А. Д. Меньшиков, то и живи, как хочется и как придется.

Единственно, что совершенно неожиданно начался ограничивать его, то это княгиня Хилкова, временно получившая чин гвардии поручика. Она, а не он. Дарья, если не понятно. По чину он бы ее легко стоптал, слопал бы, даже не поперхнулся. Но ведь с другой стороны, супруга родная, жена своих детей. Как говорится, чины и должности приходят и уходят, а жена остается.

Ладно, вовремя опомнился, сумел назначить много полномочий и ей самой и ее подчиненных по женскому эскадрону. Мало ли забот по окончанию воинской кампании. Раненые, свои и шведские, многочисленные трофеи и полутрофеи, которые своими уже не значатся, в смысле в списке не обозначаются, но в физическом объеме существуют. Грех ведь не согрешить и даже дражайшая княгиня Хилкова это прекрасно понимает.

Армия, хоть и маленькая, но победоносная, а потому громоздкая и величавая, вернулась обратно в столицу, тоже еще перепуганная и испуганная, а теперь радостная и хмельная. Всем хорошо, армия вплоть до низших военных, городских жителей и крестьян. Только сам доблестный главнокомандующий победоносных полков озабочен и занят. С врагом внешним он расправился, теперь вот с внутренним бы постараться. Нет, речь идет не о казаках и прочим бунтовщиков. Враги пострашнее, разные придворные, которые всегда ненароком сунут тебя если не нож, то перо. И ведь что еще страшнее и смертоубийственнее.

В общем, Дмитрий начинал писать письмо – отчет о прошедшей кампании, пока придворные не успели раньше. У монарха ведь как – не важно, как сделал, важно, как отчитался царю (иди королю). Отсюда и уровень наград и возвеличиваний. Плавали уже знаем. В бытность в небольшом деле казаки твои победили, а вот ты в конечном итоге проиграл. Написал такую плохую цидулку, что царь хоть и не осерчал, но и награждать не стал, еле сумел отстоять пленных, своих, за которых уже оплачено казакам. Вот ведь как, дубина дубовая, топорами облупленными обрубленная! Написал, как плюнул, коротко и пресно, ну и получил ответку, такую же короткую и грубую.

Нет, сейчас распишемся красноречиво, как автор обширной летописи XVI века. Не важно, что было, важно, что написалось.

«Мин херц государь Петр Алексеевич! – начертал он вначале письма, – по благодарению Божию погода у нас случилась хорошая, теплая и сухая, так что войско наше выдвинулось резво. И не только кавалерия и пехота, но и артиллерия с обозом».

Он не спешно писал и не знал, что царь эту цидулку получил непосредственно перед генеральной Полтавской битвой. Сражение все откладывалось, то по решению русского царя Петра, то даже шведского короля Карла. А то и по каким-либо объективным причинам, как тогда мудрено писали, по Божьему соизволению.

И вот, наконец, оба решились и армии уже готовились к решительному бою. От князя Хилкова же царю требовалось только одно – коротко и четко написать, что шведы от столицы отброшены и его парадизу ничего не угрожает.

Вместо этого князь, словно издеваясь, неспешно писал по множеству мелочей. И не важно, что царь сам это требовал, не сегодня же!

В нетерпении вчитываясь в следующий текст и напоровшись на скучный и длинный рассказ о недавно созданной артиллерии из старинных пушек, Петр в бешенстве выругался. Бой вот-вот должен был начатья, уже брат его нелюбезный Карл шведский приближался с любимыми его драбантами. А он все читает!

Царь в последний раз попытался понять из обширного письма, что же случилось в далекой Прибалтике с его столицей, понял лишь, что Дмитрий расписывал о победоносном входе армии в столице с большой добычей.

Уф, в любом случае столица целая, хотя князю бы надо врезать за такое донесение. Как-никак армейский генерал, подполковник Преображенского гвардейского полка, а несет черт те что!

Царь радостно закричал воинским рядам о произошедшей победе и потребовал такую же под Полтавой.

– Помните, дети мои, – торжественно и громогласно сказал он, – вы не мне создаете эту грядущую победу, а всей России!

Попаданцу еще прямо повезло, что его суверен не прочитал о полученной добыче и о притязании его на шведским трофеям. Вот тогда бы он получил!

Глава 21

Петр все же прочитал это довольно громоздкое письмо. Но только после победоносной Полтавской битвы, в ходе которого его не раз почти не убили, но ведь не убили же! После долгого и праздничного пира он был радостен и под хмельком. Поэтому он уже без зла прочитал, узнал, что все-таки князь Хилков победил шведов с войском, которое он же с бору да сосенку набрал. Под самым Санкт-Петербургом, буквально около Невского проспекта!

Как после этого ответить князю? Да пусть, конечно, берет, сколько, хочет, он еще даст крепостных в любом количестве. Все равно он будет их ставить на предприятия и на деревеньки в столице и в окрестностях, что только на пользу ему же. Только в письме этого писать не надо, скажет о победе под Полтавой и достаточно, а остальное уже после приезда.

В итоге письменный ответ царя был довольно странный, а местами для попаданца ужасный. Складывалось такое впечатление, что царь письмо получил, победу утвердил, еще бы, но вот самому полководцу после приезда будет от Петра по рогам. Известно ведь, что положено богу, то совершенно нельзя быку. Так что князю Хилкову лучше бы потерять свою армию, чем проводить такую странную рыцарскую вежливость.

После такого царского ответа зрителей около князя заметно поредело, даже чиновников стало меньше. И Дмитрий подумал, что его попаданская карьера, видимо, закончилась. А, может, и жизнь подходит в XVIII веке, не вся же жить сразу в двух столетиях.

Между делом он побеспокоился о тесте Александре Никитиче, пусть спокойно проживет свою старость. Жену, которая какую никакую, но сделала карьеру, детей – сына Александра и дочь Ирину, обоим денег и грядущего хорошего положения. А мне, гм, пора, на тот свет!

И после с головой окунулся в дела Санкт-Петербурга. Ибо смерть – смертью, а нужные дела не ждут. Опять же для семьи пригодится.

Только вот не надо думать, что городничий князь Хилков занимается казнокрадством и высоким положением в государстве. Единственно, что он использовал очень часто, периодически каждый день прикрытие от государственных же чиновников. Эти сволочи, независимо от чина и должности, неоднократно пытались выдернуть денюжки, да еще что-то навредить

А так Дмитрий модернизировал только лишь свои владения, купленные или подаренные царем еще до того, как он занял свой пост городничего. Это была значительная часть Васильевского острова, в прошлой реальности заселенной только во второй половине века. В этой же действительности при Петре I будут не только планировать строительство, но и строить. По крайней мере, во владениях князя Дмитрия Хилкова.

Там он был всевластным правителем, решающий все и всё. Ну, или если не задевающий прерогативы монарха, главным образом, с другими странами. Охти мне, господи! А в остальном он не стал премудрствовать, наметил такой внешний вид, какими были в начале XIX. Ну, без мостов и некоторых зданий, конечно. Улицы сразу же стали иметь каменные мостовые. Благо без царя Петра I заказы от города быстро уменьшались, почти сократившись до практически нуля.

Делалось это еще так. Заказы-то шли, в основном для покрытия центра города, где царь бывал почти всегда. Но финансирование сокращалось. Дмитрий, разумеется, это сразу увидел и пресек. Пока был губернатором Санкт-Петербургской губернии (по крайней мере, до дыбы попаданца), все доходило до брани при государя. Петр самолично заставлял Даниловича платить за булыжники. Потом как-то все затихло, а как Петр уехал под Полтаву, так снабжение совсем прекратилось и даже то, что князь стал городничим мало что изменило. Слишком уж среди чиновников была ильной мафия. Дмитрий, оценив глубину (или высоту) степени коррупции, понял, что надо просто поголовно уничтожать чиновничество. Это только уровень царя, не менее.

Так что он сделал по-другому – продолжал проекты, которые городские чиновники по-прежнему финансировали и сократил те, где денег не было в пользу своих владений. Именно так он почти прекратил укладку мостовой. Его почти не финансировали, за исключением одной улицы, которой контролировал сам центр. В то же время обработка и перевоз в город проводился в прежних масштабах. Разница шла в пользу князя. Не карман, конечно, деньги-то были свои, но владения прихорашивались быстро. Все-таки, одно дело, когда дороги на улицах земляные, а через год в ухабах и гигантских лужах, даже если покрываются деревянными досками, все равно раздирается в хлам. А если булыжная мостовая, то уже практически навечно, ну хотя бы на твою жизнь.

Разница оказалась такая большая, что поначалу попаданец предполагал, что на Васильевском острове будут построены здания простых горожан. Но уже когда была поставлена первая очередь мостовой, то понял – только дворцы аристократов. И, наверное, он здесь построит, и для тестя Александра Никитича. И, черт возьми, царь будет здесь иметь свой замок, хватит ему жить в это домике!

Такая мысль, острая, как шпага (или даже молния!) появилась вдруг, когда он проезжал по своему островному владение. Ничего так, просто вечерний моцион, а такое пришло неожиданно.

А что, кирпичей у него много, который год уже три кирпичных заводика работает. Черный, красный гранит, белый и зеленый камень для покрытия у него много. Что он думает. А для внутренней обстановки он денег найдет! Еще останется, хм!

Чтобы не предложить наобум Марте Самуиловне (будущей императрице Екатерине I), поговорил с женой Дашей. Вопреки обычаю, она не обозлилась на предложение, не стала острить и саркастически вслух мыслить. Даже, наоборот, обрадовалась:

– Ты знаешь, поначалу наш дом был приличен, но сейчас, как бы мы и не князья Хилковы. Да и двое детей уже, и ведь еще будет, наверное? – она посмотрела на него как-то по-доброму, но предупредила: – только и тятю пристрой, а то он уже бурчал о скромном доме.

Ого, а ведь он случайно, но очень точно подумал! Несильно дернул за мякоть прелестного ушка супруга:

– У меня много забот, просто огроменное количество. А ты почему мне не помогаешь, жена? Али не любишь уже?

Супруга, как это бывало и раньше, попыталась выкрутиться:

– Я всего лишь скромная жена у моего мужа аристократа, смею ли лезть к нему с бабскими советами и предложениями?

Попаданцу такое предложение очень не понравилось. Он строго сказал ей, как уже немного бестолковой, хотя и прелестной жене:

– Даша, милая, как княгиня Хилкова и дочь князя Хилкова, с кем ты себя сравниваешь, с мелким сыном боярским, в конце концов? С ума сошла, по чистоте крови ты и я несоизмеримые части!

Быстро ее проняло такое замечание, Дашенька все же умненькая девочка, несмотря на все женские заскоки, поняла свои глупости. Дай Бог, чтобы их дети впитали и ее сознание и способности тоже!

Они помолчала, как бы делая паузу и отсекая тем самым прошлые никчемные слова. Заговорила уже чуть более горячие слова, которые обычно говорят в постели между супругами:

– Прости меня, милый, я что-то не то сморозила. Но ты ведь меня любишь не за ум, да? Поцелуй меня, пожалуйста!

Дмитрий, естественно, его поцеловал, так ласково и немного горячо, как это любят женщины от своего избранника, который ей дан Богом. Даша прижалась к нему, что для XVIII века с его пуританской моралью означало очень много. Любит она его. Или нет, скорее, она даже его боготворит, что обозначает очень многое. Так что он должен простить ей ее досадные мелочи. Женщина ведь говорит далеко не то, что думает и что хочет.

Он тоже обнял ее, подумав, наконец, о том, с чего они начали этот разговор и с что стало нечаянной причины семейной ссоры. Надо срочно строить свой великолепный дом, по виду замечательный дворец, который переживет его и станет прекрасной гордостью рода князей Хилковых. И для тестя Александра Никитовича построит, пусть старик возгордится.

Конечно же, возведет для своего монарха, Самодержца Всероссийского. Петру самому некогда строить, он возводит новую Россию, делает из посредственного царства великолепную империю. По его мнению, будущие историки, которые противоставляют отцов и детей, монархов прошлого и самого Петра I, очень лукавят, не знаю уж специально или необдуманно. Все они строят великое и прекрасное здание Российского государства, и не будем необдуманно мешаться. Сам вон построит куда как скромное здание – памятник архитектуры XVIII века. Пусть потомки восторгаются!

Все-таки он сделал из князя Дмитрия Хилкова крупного государственного деятеля, очень важного человека. Пусть, ха-ха, супруга изгаляется, но повседневной жизни он величина! Несколько клоков бумаги, написанных дурным почерком, устные приказы, изданные от его сиятельства князя Хилкова. И вот уже пошли большие, прочные телеги с кирпичами, глиной и известью, гранитом и щебенью из Прибалтики и Карелии, мрамора и малахита из Урала и еще много чего, что покамест скромно прячется в разных уголках России.

Обычно хозяева, что знатные аристократы, что именитые богатейшие купцы, бесящиеся от жира, стараются строить так, чтобы все видели и осознали – это его новый дом лучше всех, богаче и красивее. Эка не видаль, если будут деньги, так любой сподобится.

А вот попаданец Дмитрий сделал для себя другую задачу. Это будет единый комплекс из трех дворцов, где каждый будет показывать одновременно и единый памятник государственного устройства и каждый дворец по-своему: Петра Великого – образец великолепия и величия, тестя Александра Никитича – мудрость, спокойствия и покоя, его дворец, то есть здание его жены Дарьи Александровны – эталон изящества, красоты и лада.

А что же он сам, Дмитрий Александрович? Если вы не поняли, то он сам будет олицетворять весь комплекс. И наплевать, что он строит для всех. Все равно со временем хозяева естественно сменяются и на уровне XX – XXI веков он станет просто великолепным аристократическим памятником прошлого, который построил князь Дмитрий Хилков!

Вначале он хотел построить поочереди, но потом посчитал материалы, рабочую силу и подумал – а что, собственно, ему мешает строить и одновременно и каждый на своем этапе? Рабочие и мастера ведь очень специализированы, делают только свою работу. А потом они и не будут помогать другим! Деньги же есть, как и желание и материалы. Строим!

Разумеется, при общей концепции строительства, которой он будет твердо придерживаться, внешне он был покладист и обязательно шел на поводу у сегодняшних хозяев. Каких материалов придерживаться, каким тоном, какой обстановки и уж, тем более, мебели – смотрите сами, дорогие родственники, дорогая супруга Дарья Александровна и тесть Александр Никитович! Надо позолота, инструктация драгоценными и полудрагоценными камнями? Пожалуйста! Мебель из Европы? Какую – итальянскую, французскую, голландскую, только скажите! Не нравится красный гранит в качестве покрытия. А что надо – малахит, яшма, серебряное покрытие?

Вам не понравится количество комнат, их объем и что-то еще, очень хочется, но не можется и не сказать? (это Дарья). Вот тебе архитектор Василий (умненький и опытный, хотя и молодой крепостной), он тебе и скажет и сам построит.

Кстати, и у дворца Петра Великого тоже очень быстро появился заказчик и, одновременно, надзиратель за работами – супруга царя Марта Самуиловна. Отчего он должен один страдать, выбирать внешний вид, интерьер, и особливую обстановку? Пусть и она работает!

На следующий же день пришел к Марте, нижайше поклонился к ней с просьбой (пусть будет так!) выбрать для его влиятельнейшего супруга, царя Петра дворец и все безделушки, какие найдутся в России и во всем мире.

Будущая императрица России, в прошлом неграмотная прибалтийская кухарка, Дмитрия очень не любила. Впрочем, не из-за него, а из-за жены, которую открыто ревновала. Поэтому князя она демонстративно нехорошо посмотрела, поставила перед собой троих вооруженных гвардейцев, словно он какой супостат.

Хотя от слов князя она пришла в восторг. Еще бы, ведь он предлагал тратить огромные деньги на ее замок, то есть на замок царя, все равно. Тут надо отметить такую черту Петра – он был бережлив (кое-кто просто говорил, что скуп). В общем, не важно, но такой роскошный дворец он бы не построил. А тут от его имени, что позволит заткнуть рты многим. Но не на его деньги, что не даст ворчать уже ему.

Забывшись, она ткнула губами ему в щеку. Ну это уже излишне, а вот злобствование она, наконец, перестанет?

Что еще? Не зря он всегда считал, что главная задача начальника – так подобрать подчиненных и их полномочия, чтобы ты только пинал… э-э-э… камешки, правильно. Да и какая разница! Работы очень много, полномочий и ответственности еще больше, а он страдает от лени и безделия.

Он даже способствовал реализации давнего проекта – достройки шхун. То есть не собственно парусно-моторных кораблей. По давнему соглашению с царем часть построенных шхун будет отдана рыбакам. А то ведь глупость какая – город находится на берегу Балтийского моря, а рыбы досыта не ест!

Пока он был занят другими злободневными делами, работа шла не шатко – не валко. Супруга его ведь тоже, гм, была занята – то с царем на поединке дралась, шкуру ему пронзила, заодно сама была ранена, то дочь родила, очень важное занятие. Наконец помогала отбить мужу шведов от Санкт-Петербурга, раз уж он сам не смог, слабенький и глупенький.

Но вот он освободился, пошаманил с паровым двигателем и первая серия на радость царя (и Даше) вышла в строй. Даша была весела (царь тоже). Ну а сам Дмитрий, на всякий случай вооружив корабли пищалями и мортирами, отправился на морскую рыбалку. Это вам не шухры – мухры, близлежащее место, где было много рыбы оказалось в полудня пути. Хорошо хоть не на двух своих тащить рыбацкую снасть. И да, пушки еще на всякий случай.

А ведь еще Дашка напросилась. Как Дмитрий не отбрыкивался, как не совестил ее, кА не напугал – женщина на рыбалке, с большим вонизмом и рвотным запахом, все равно пролезла. Попаданец поздно понял, что своим упорством он только поднял ее желание. Согласись он сразу на ее высочайшую просьбу, Даша, может быть, и охладела бы.

Но… хорошая мысля приходит опосля. Они уже были в море и даже берег исчез в морской дымке. Сама виновата, скучай теперь между рыбой и паровой машиной.