Текст книги "И такая судьба (СИ)"

Автор книги: Михаил Леккор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 15 страниц)

Теперь же, вооружившись новыми саблями, с новой одеждой, хорошо наевшись и даже немного напившись, они охотно поворачивались в бой с тем врагом, на кого укажет их кормилец и благодетель.

На Большом Казачьем Круге казаки легко согласились драться с тем, на кого покажет им царь, на практике князь Хилков. «Любо!» – кричали они и попаданец, как не тщательно не смотрел, не мог найти молчащих или сомневающихся.

Между тем в Санкт-Петербург ушла легкая станица из трех человек в опасный поход. Зимой можно было идти только по зимнему берегу, отчасти по льду, в мороз, в ледяной ветер, в бездорожье. И ведь дошла до столицы, а потом вернулась обратно, принеся благожелательный царский указ, в котором казаки прощались во всех «злодеяниях», порядки их и в регулярной армии оставались казацкими, а командовать могли лишь главный атаман (был еще походный и станичный атаманы) князь Хилков и сам царь. Остальные же могли только в бою и только через этих двух.

Особенно радовали строки указа о добыче, которые твердо отмечали, что добытое казаками в бою навсегда их, а если кто хочет, то с согласия хозяина и по его цене.

После этого, когда князь Хилков на Круге попросил сотню охотников. В окрестностях рудника появились незнакомцы и, как опасался князь, это могли быть враждебные шведы. А рядом относительно большой промышленный центр и его владения!

Попросил помощи у казаков, таковы уж были отношения с «лыцарями степи». Те не только не отказали, на Круге началась настоящая драка за участие. Кровники с трудом ограничили тремя сотнями охотников (первоначально предполагалась одна сотня – пятьдесят-шестьдесят человек).

Князь не сказал ни слова, он ведь не казак, хотя и имеет множество кровников. Но всех охотников одобрил, по-походному одел-обул, вооружил, хоть и холодным, но добрым оружием. Дал походные деньги, пообещал Богом щедрые наградные, специально подтвердил право дувана. Много уже говорили о добыче, но все же первый военный поход!

И оправил на войну. Вперед, ребята, Россия не только вас не забудет, но и обильно наградит и оплатит!

Глава 17

Разумеется, в этом случае он немного стебался. Смешен был поход XVIII века жителю будущего времени. С другой стороны, если уже первый поход окажется неудачным и кровавым, то казацкая карта сразу будет изрядно бита. А это почти треть вояк его отряда!

Вот и старался князь на всенародное общество, чтобы их моральный облик не падал, а рука на сабле оставалась твердой. А то как иначе!

Но в походе он их не контролировал, потому нервничал, хотя и старался быть внешне спокойным, ибо по себе знал – нервный предводитель – половина всего поражения. Так что не можешь быть лидером – сиди в курятнике или свинарнике и оглушительно пукай!

Казаки вернулись обратно только на пятый день. ведь не зря ушли на двоих своих. Вообще, Дмитрий знал по истории XIX – XX веков, что казаки они принципиально конные, а пешими даже по-другому называютс – пластуны!

Оказалось, что частично это правильно, но опять же только на два последних века, а раньше, в средневековье и казаки ходили пешими. Ибо, как ты поплывешь на «чайках» или будешь брать большие крепости? Вот и в поход пошло почти три сотни пеших и только три десятка конных.

Впрочем, ладно, какая уже разница, если казаки победили! Как и предполагал Дмитрий, незнакомцы оказались шведами, тоже охотниками, посланными во владения русского князя, то есть Дмитрия Хилкова. Войск они здесь не ожидали, и казачья засада для них оказалась нежданной неприятностью. А дальше – больше, две сотни полуштатских – полувоенных не могли долго отбиваться от трех сотен казаков, не армейских, но военных. Не долго отбивались, а потом рассеялись, стремясь побыстрее удрать. Логика здесь была сугубо трусливая – большинство будет поймано и убито, но ведь кто-то же уйдет.

Итог – в бою было ранено семь казаков, при этом трое тяжело и один уже умер. Шведов же было убито пятеро и двенадцать оказалось ранено. Но главное – почти сорок были пленены. Считая, что раненые – тоже пленные, а те, что смогли удрать, в список пострадавших не попали, хоть тоже раненых. А в общем, вылазка шведов стала плачевной, половина отряда была поражена или, хотя бы пленена.

Правда, у нас тоже раненые, а главное, умерший. Но это вед война, а убивают по обе стороны. У умершего Васьки однорукого оказались родные – старуха мать и молодая сестра деваха. Понимая, что женщинам без мужчины в XVIII веке совсем не пережить, а тем более, в казацком краю, он их пригласил к себе, обещая старой женщине мягкую старость, а девахе – спокойную жизнь. А если захочет, то и мужа с семьей.

С живыми было проще, раненых унесли лежать и отболиваться. Дмитрий ухитрился найти костоправа – старушку древних лет и ангельской внешности. Поскольку кости править она уже не могла, то раны… замаливала. В точки зрения попаданца, положительный итог ее деятельности относился так же как и негативный, то есть старушка не могла ничего. Но раненые верили ей и иногда выздоравливали. Правда, иногда не выздоравливали. Для Дмитрия главный результат был в то, что костоправ брала немного, так что пусть лечит психиатрическими методами. Так или иначе, но и из шести – трое выздоровели почти полностью (самые легкие), двое остались калеками, а один, самый тяжелый, все-таки умер. Увы. Казаки, впрочем, никого не винили, считая поход удачливым.

Так и было, если считать только шведские потери. Пленные ведь не убиты, но в ее страну они никогда не вернутся. Наш попаданец, как настоящий работорговец, оптом купил всех пленных. Хотя он и остальных купил, но про убитых говорить смешно, раненых же купил из милосердия, а то ведь умрут от голода и холода.

А вот пленных он купил исключительно из хабара. Шведы стали крепостными князя Хилкова, так четко сформулировал тамошний закон в России, а другие страны его поддерживали. Во всяком случае, единственно, что могли сделать имеющиеся родственники – выкупить, что, исходя из цен на пленных, простым шведам было делом иллюзорным.

Впрочем, князь был хозяином хорошем, не психопат и не параноик. Выкупленных шведов он распределил по ремеслам и по здоровью и даже выставил на рынке женихов. Дело-то житейское, крепостные тоже скрепляли семьи и плодились на пользу хозяину. Обычно баре делали это ненароком, не считая желание людей. Дмитрий проводил этот процесс милосерднее, с учетом мнения, как женихов, так и невест.

Но и в этом случае, жестокосердные шведы обломили князя. Неожиданно ушлые бабенки,«проверяющие товар», стали жаловаться, что шведские парни и никак не парни, а девки и им немешкотно на них выйти замуж. Проверили, точно среди шведов были шведки! Шесть человек! И чего им никак не сиделось дома, залезли в другую страну?

Священник, доносивший об этом, предлагал высечь эдаких блуд, но князь оказался терпимее. Пленным женского рода предложили выбор: либо работать в доме терпимости, а куда еще пойдут женщины без языка, ремесла и покровителя, либо, сменив религию, стать женой. А вот мужами у шведок становились казаки. Приказчик князя, немного робея, довел до Большого Круга. Господа казачество посмялись, но согласились. И не следующее воскресение всех шестерых шведок обвенчали с казаками. И смех, и грех!

Так и жили всю зиму, то радовались, то веселились, а то и поражались. Опытные казаки, раз было время, учили молодежь сабельной рубке, князь приказал всех казаков обязательно откормить. На Малом Круге постановили: создать бригаду, уточнив ее структуру: из двух полков (пехотных) и шквадрона (конного). С тем и выступили в весеннюю пору.

Кстати, последние зимние дни рождали не только казачью бригаду. Родился второй сын князя Дмитрия Хилкова. Тот был так рад, что приказал (вот самодур!) – пить всем, кроме мастеров, работающих на домнах. Крепостные и точно выполнили. Не только мужики, но и бабы, а также дети почувствовали вкус алкоголь, а также похмельное предчувствие обалделого органона. Барин же велел! А он такой, когда добрый, а когда… очень добрый. Скажет выпороть, а сам уснет, каты и запорют, крестясь на православный крест церкви.

Сам Дмитрий пил с казаками целую неделю, перепив всех пьяниц так, что от него все отстали. Когда он в очередной раз пощупал край стола, то уже не прочувствовал желанный стаканчик водки и дружественный толчок пьяных собутыльников. Пришлось менять горизонтальную плоскость на вертикальную. Подождав, пока голова не перестанет кружиться и не вспоминать матюги с перечнем христианских святых, он уже внимательно осмотрелся.

Кажется, он пил с ближними казаками в его большой столовой… А почему тогда это семейная спальня? Хотя стол знакомый обеденный. Он встретился с взглядом с Дашей. Ой, жена встала! А как же ее большой живот? За что же они так много и терпеливо пили?

Он так удивился, что жена звонко засмеялась, пояснила:

– Я родила уже неделю назад, отошла от родов и готова исполнять супружеские обязанности. А ты пьешь и пьешь и все население споил. Между прочим, я родила дочь Ирину, хоть вы все и пили за твоего сына Петра. По приказам барина!

Даша так ядовито засверкала глазами, что Дмитрий лишь скрипнул зубами. Потом похмельный азарт вновь его обуял и он бестолково заорал:

– Выпьем же за мою дочь Ирину, новую сиятельную княгиню – рюриковну!

Странно. но его никто не поддержал, ни громкими возгласами за столом, ни громкими стуками стаканчиков с водкой. Где все, в конце концов?

Опять помогла дражайшая супруга, лучше бы промолчала:

– А собутыльники твои уже спят которые дни подряд. Надеюсь, хоть живые, так ты их всех замучил своими пьянками! И кстати, не ищи водку, ты всю выпил, пьянчужка!

Дмитрий, конечно, подозревал, что некоторое количество бутылок с водкой, также как и бочонков, где-то покойно лежат, дожидаются хозяев. Но он также знал характер супруги. Раз та сказала – хватит, значит, хватит, его может сдвинуть с этой позиции только сам Господь Бог, который вряд ли поддержит его в таком положении.

Даи то уж, сколько можно пить! Он выхлебал что-то из кружки на столе (не спиртное) и провалился в здоровый трезвый сон, очень полезный любому существу, а, тем более, пьяницу после стольких дней бурного возлияния.

Какое-то время население поселка приходило в себя, особенно тяжело, как это не странно, бабы. Затем мастера и рабочие начали буквально восстанавливать производство, а казаки стали готовить к новому походу, на этот раз мирному, в столицу.

Да, прошла пора спокойному, пусть и мирному зимнему времени, наступала весна с ее бурными, шебутными днями. Хотя для казаков, а, значит, и для князя Хилкова с супругою настоящие весенние дни начались с появлением парохода.

Дмитрий всю зиму, когда не пил, естественно, и не занимался заботами казаков, занимался и судном и его паровой машиной. Очень уж варварски поэксплуатировал царь Петр его осенью, просто диву давался попаданец.

Вообще, новизна правильно проявлялась в действительности, если она активно воспринималась населением. А иначе чего? Какая, скажем, разница, что картофель появился в России при Петре Великом в начале XVIII века, если массово стал употребляться населением во второй XIX столетия? А до этого государство старательно и, гм, бестолково почти два века насаждало его в России. А вот те же медные деньги стремительно вошли в повседневную жизнь уже при Петре I. Значит пора уже!

В этом отношении пароходы князя Хилкова, гм-гм, появились так удачно, что стараниями монарха и без особого сопротивления населения оказалось на водных артериях страны почти одномоментно. Пример прошлой осенью был стандартным, хотя и нежелательным. Во всяком случае, частые пересылки зимними дорогами показали занятную картину. Сначала Самодержавец начинал рьяно использовать и ломать новинку, потом, сообразив, начал ремонтировать и даже образовывать большую производственную базу. Сам, на государственных, то есть частных заводах своих близких соратниках. Тем самым, правда, влиятельный камрад создавал сильных соперников для попаданцев, но Дмитрий надеялся, что для его заводов разных типов работы хватит на еще долгое время.

Вот и его пароход при все при том зимой ремонтировался на его заводе, царь только оплатил работу и материал. И выплатил приличную премию и рабочим, и заводчику. С монархом уже все понятно. Петр Алексеевич и раньше очень любил все западные технические новинки, а теперь, когда техника массовым порядком пришла в его страну, просто сел на иглу, демонстрируя все признаки наркомана.

Интересно другое. Население, пусть не всей страны, то Санкт-Петербурга стало относиться к реформам монарха весьма положительно, что в прошлой реальности в лучшем случае, да и то условно, было очевидно в конце века. Вот это уже прямое влияние деятельности попаданца. Ай да Сашка, ай да сукин сын! (плагиат от Пушкина). Тут уже можно собой гордиться, не все водку пришел жрать в XVIII век!

А так за зиму пароход хорошо отремонтировали. За царские деньги, на попаданский металл, да умелыми руками рабочих и мастерами (хочется назвать инженерами, да образования, а, значит, и умения пока не хватает) работы провели почти на XIX веке. Ну, похвалил, конечно, изрядно, но пришел пароход на своей машине едва только сошли на реки льды. Дмитрий сам ревизовал и машину, и пароход, намеренно жестоко с позиций XXI века, что было, сам понимал неправильно и очень нехорошо, не исторически, ведь каждому времени свой потенциал. Это как изучать СССР времен И. В. Сталина и ужасаться страшной косности и темности населения. Да нормальные были люди, просто эпоха радикально другая, хоть и близкая.

А тут триста лет разницы, а ты рвешься сравнивать. Нехорошо, брат Дмитрий, даже низко и подло! Та Петровская эпоха давно уже сгинула и незачем рыться в прахе мертвых. Нечего рыться в оке монарха на предмет поиска соринки, у себя убери прежде бревно.

И все-таки попаданец поставил целых три (удовлетворительно), что означало не ниже четыре (хорошо), а выше двойки (неудовлетворительно). А это большая разница, попаданец, прежде всего, оценил свою деятельность, которая оказалось низко, но положительно. Ведь и корабль, и паровую машину его люди не просто отремонтировали, а фактически сделали заново!

Хмыкнув, Дмитрий ушел с парохода, который напоминал муравейник, а копошащие люди муравьев. Надо было взять в Санкт-Петербург накопленные за зиму продовольствие и кустарную продукцию, но при том приходилось иметь в виду, что надо будет взять бригаду казаков, точнее два полка пластунов. Шквадрон шел своим ходом, неспешно переходя по берегу. А вот полки приходились брать на судна, а те были малочисленные, но все-таки это были полки.

А ведь все корабли оказались речными, то есть небольшими. Тот же пароход, хоть и был приличным и брал достаточно много груза и людей по сравнении с парусными речными кораблями, но реально по систематике XXI века оставался речным катером. И сколько он всего возьмет?

Хотя, в конечном итоге, это забота капитана парохода и приказчиков, они за это деньги получают. И это прекрасно понимают, не желая напарываться на конфликт с хозяином. Князь Дмитрий Хилков приказал им вытащить из поселка рудника в Санкт-Петербург уже первым же рейсом, при этом, желательно, не теряя полезный груз.

В прошлом году он везде по речным селениям давал задания, а где не успел, то дали приказчики, разрабатывать продовольствие и различные товары, опираясь на собственные земли и природные условия. И теперь надо было не терять темп. Даже не надо было брать все товары первым рейсом, хотя очень желательно, ведь у жителей, наверняка, не оказалось надежных складов. Думают, что сразу продадут товаров, а у команд кораблей свои проблемы, так и просмотрят общими усилиями товары, а князь останется без денег и авторитета, что тоже важно. Всюду же говорил, что он, князь Хилков, завалит товарами столицу. Где они?

Вот и стараются «ответственные лица», судя по количеству судов, они приволокли сюда максимальный каботаж, имеющий в его собственности. И даже, похоже взяли в наем суда и их корабли. Тоже выход. А в общем, молодцы ребята! Остановился около главного (наибольшего) приказчика Митрия Рыжова, недавно только оставшегося в это должности, раньше ее совсем не было, сказал одобрительно:

– Вижу твою деятельность и она мне нравится. Работай так дальше и останешься в должности, а наградное жалованье увеличится.

Рыжий засиял. Видимо, прозвище ему дано от внешнего вила. Ярко-рыжего цвета волосы, множества конопушек. Когда все это заблестит, аж глазам становится больно. А и то, всякому понравятся, когда тебя хвалят, даже если тебе под сорок. А когда похвала идет от сиятельного хозяина, помимо морального аспекта очень вырастает и финансово-материальный.

Но и он не собирался быть в вечно пассивным. Все-таки он здесь не только главный собственник, но и барин, а эти люди в большинстве крепостные (кроме, как вы понимаете, казаков). Надо говорить, дать различные указания и приказы. Собрал на берегу главным приказчиков и капитана парохода, требовательно указал на текущие обстоятельства:

– Вот что, ребята, говорю вам последние известия. Вчера Большой Круг при моем присутствии решил, что пластуны будут перебираться двумя группами по полку каждая. Но пусть вас это не расслабляет, мало людей и груза не станет. Часть казаков женились, семьи, разумеется, плывут с кормильцами. Почти все казаки еще берут в счет жалованья железо и оружия, здесь оно дешевле. Все брать и бесплатно, это мое решение.

Для обязательной покупки товаров взять значительный объем денег, слышишь, Митрий. Товары, что по своему роду не портятся, можно оставить на берегу, но желательно не более, чем на день, – строго посмотрел на наибольшего приказчика, – в случае порчи платить будет приказчики. Обязательно брать ответные товары, главным образом продовольствие – печеный хлеб, сухари, мука, крупа. За продажу их будет дополнительная премия – одна десятина. Поняли все?

Приказчики закивали, Рыжий, будучи старшим, ответил вербально, а не только кивками головы:

– Поняли, барин. Деньги и товары во множестве идут, работы много, но и прибыли достаточно. Сделаем, ваше сиятельство, сам присмотрю, чтобы все строго и надежно.

Дмитрий неверяще хекнул, но не стал продолжать. Людям, хоть и крепостным, надо говорить. Они будут отвечать жалованьем. Промахнутся, будут работать бесплатно, а то и выискивать дополнительные деньги. Все уже не раз говорили и откровенно судачили.

Когда солнце уже отрывалось от ближайшего леса, чудом не сжигая деревья, пароход потянул первую очередь барж с казаками и грузами. Это был центр каравана. Впереди шли суда малого каботажа – шествеслые лодки, немногим более по грузу баркасы, даже парусные щхуны. Их задача была конкретной и малой – купить товар в виде продовольствие, как правило, растительную продукцию, иногда копченое и свежее мясо дичи и птицы. Накупить за деньги, а потом продавать свои товары – в первую очередь хлеб и крупы, а уже потом изделия рудника – черный металл для ремонта на местах, новые изделия – от ножей и ножниц до кос и топоров. Сложные машины в первый день решили не брать.

А за центром шли тяжелые речные парусники тоже с баржами. Они, как правило, сами не торговали, если только слезно попросят.

Сам Дмитрий шел с Дашей и… м-м… с дочкой Ириной на пароходе, как самый главный среди всех.

С богом, робяты!

Глава 18

Больше всего этот торговый и военный (казачий) караван напоминал передвижной цыганский табор, идущий невесть зачем и непонятно куда. За тем скромным исключением, что здесь не воровали, только торговали. И даже в этом отношении, не обвешивали и обсчитывали. Барин не велел, тут все его крепостные! Единственный случай, когда ему пришлось вмешаться – молодой приказчик ненамеренно обсчитал на копейку. Да и то, похоже, сам крестьянин ошибся. Все равно приказал вернуться и отдать лишние деньги. Нам чужого совершенно не нать!

А так, лениво-брегливо смотрел по сторонам по еще нищим окрестностям после долгой зимы, болтал с некоторыми казаками или с любимой женой Дарьей. Понимал, что это последние минуты тишины и неги в ближайшие дни, а потом, по прибытии в Санкт-Петербург будет много торопливых хлопот и мало даже скромного отдыха. Жена, кстати, тоже заметно расслабилась. Ребенка родила, забот по нему пока особо нет. Княжеского хозяйства на пароходе не существует, на кухне хватит кухарки и слуг. Можно развалиться на теплом весеннем солнышке, прижаться к надежному мужу и задремать. Лепота и только!

Хотя и это время похода прошло незаметно быстро. Р-раз и пароход, как очень скорый поезд, уже подплывает к столичной пристани. Пора обретать старый вид грозного и важного хозяина и большого государственного чиновника.

Едва ведь успел, домашние работники, различные просители и чиновники стремительно пошли чередой, только успевай. Дмитрий потом понял. Мало того, и своих забот полон рот, так и Петр I уехал на войну (под Полтаву) и забрал почти всех высших чиновников, в том числе губернатора Санкт-Петербургского А. С. Меншикова. В столице образовался настоящий властный вакуум, когда низший и средний уровень не знает, к кому обратится. А это главная беда аппарата – разрушилась вертикаль власти.

А тут появился князь Хилков, которого сам царь Петр Алексеевич назначил городничим столицы. И пусть он враждует с губернатором и никак не узнать, кто выше, кто ниже при монаршем дворе. Главное, один здесь, а второй в отъезде. Вот и пойдем к городничему, он как раз здесь. И ведь не отбрыкаешься. Гад Петр Великий не только распорядился назначить его первым человеком в столичном городе, но и специальным царским указом приказал сделать его не только гражданским, но и военным высшим начальником.

«Вот ведь скотина ты, Петенька! – бушевал в душе попаданец, – сам удрал якобы на войну, а ты тут воюй с многочисленными проблемами. Придется штобель знатно тебе отштукатурить а потом всем сказать, что так и было первоначально!»

Дмитрий, хоть и злился, но понимал, что Самодержец прав. Он, как это не странно (и почетно), из все оставшихся самый возможный. Продовольствия мало, но денег в городской мало. Имеющиеся войска в городе – инвалидная команда гвардии и казаки и так подчиняются подполковнику гвардии и главному атаману князю Хилкову без всякого царского указа. Что же ты плачешься? Работать надо!

Еще в XXI веке Саша Семеновсчитал, что хороший начальник отличается от плохого разделением полномочий. Хороший может правильно разделить права и хорошо жить припеваючи, а плохой будет работать сам. И только не надо здесь приводить классические и, надо сказать, неправильные примеры о работе И. В. Сталина и Л. И. Брежнева. Дескать, первый вкалывал, и у него все было хорошо, а второй ленился и вся страна развалилась. Речь идет о политической концентрации власти диктатора, причем здесь страна?

И уж попаданец Дмитрий не собирался ни с кем делить власть в столице, поэтому смело раздал полномочия текущей власти по сферам. Все равно последнее слово раздалось за ним.

В силовой сфере военный главнокомандующий им не был отдельно выделен. Точнее даже, он и был этим главнокомандующий и не собирался менять место. Не потому, что боялся потерять власть, а проще – шведы могли напасть на столицу и ему, как военному и главному начальнику Санкт-Петербургу надо иметь ушки на макушки.

А вот все полицейские силы он сохранил под командой полицмейстера. Уголовники и прочие антисоциальные элементы – это такая сила, которая может напасть в любой ситуации, даже рот победе. Он даже частично подчинил ему казаков (через себя). Казалось бы, сплошная профанация – он, как городничий приказ полицмейстеру разогнать беспорядке. На это уже полицмейстер попросит казаков на улицы (казаки шли не все, только конный шквадрон). Не проще бы просто подчинить силовые структуры городничему?

А вот не просто. У городничего и так забот масса, не говоря о том, что он не специалист. Как и когда он разнесет эту бодягу он не знает. а вот когда полицмейстер попросит шквадрон (если этот момент вообще придет), тогда князь подумает, но не знает.

С экономической сферой все было еще проще. Российская монархия XVIII века – царство частной собственности с некоторым феодальным оттенком. Во всяком случае, – городничий – не советский глава государства, вникать в производство не будет, как и разрабатывать коммунальное хозяйство. Дело ведь тут в чем? Городничий небольшого и даже среднего города этим будет разрабатывать априори. А в крупном столичном городе надо есть департаменты. И опять же, чиновники не станут разрабатывать экономику, максимум распределять. Сам же городничий, как крупный помещик (или вотченник) сделал принципиальный, хотя и обычный ход – рекомендовал приказчикам часть овощей и мясо не торговать с рынка, а напрямую сдавать городу. Начальным продавцам – производителям было все равно, цена не менялась радикально, зато армии, гвардии и немного городских организаций стало немного лучше.

При этом надо иметь в виду – принципиально государство в экономику, как не вмешалось раньше, так и не хотелось вмешаться дальше. Тут уже попаданец, став городничим, помаленьку мешал рыночные отношения, да и то осторожно. Государственные общественные фонды все же оказываясь позитивные воздействия, большепредвидело негативные. А зачем это в XVIII веке, утопический коммунизм проводить, вечный строитель коммунизма?

Вообще, с точки зрения XXI века реформы оказались очень маленькими, но Дмитрию (Саше) очень мешал груз негативных реформ ХХ века. Тоже ведь хотели как лучше, а получилось, как всегда. Отстрел винтовки Мосина – лучший метод строителя коммунизма, или проводить антиисторические приемы в виде Петр Великий – лучший строитель коммунизма! Опять Нью-Васюки, товарищ Бендер-Хрущев?

Такие мысленные самокопания господина городничего, гм-гм, не позволяли его проводить глубокие преобразования. Пусть социальные (общественные) фонды показали себя хорошо, но, пожалуй, и хватит на этом? И, в конечном итоге, самыми глубокими реформами, проводимыми под руководством попаданца, стала общественная кормежка инвалидов гвардии, а потом и части его казаков.

Получилось это хорошо – плати пятачок за кормежки в сутки, а потом, за счет интенсификации сельскохозяйственного производства в итоге получалось давать вкусную курицу! Все это хорошо, но какие большие куски оставались на месте обеда инвалидов гвардии. Люди, которые еще недавно бережно собирали со стола крошки стола, теперь бросали в грязь жирные гузки почти бесплатных куриц. Сволочи, лучше бы они плевали ему прямо в лицо!

Наверное, из-за нервных отношений практически на ровном месте «цидулка» царю получилась очень неровной. Ведь разгромили шведов в дальних окрестностях рудника казаки, а отвечать придется помещику князю Хилкову! И это, между прочим, совсем не смешно! Царь Петр Алексеевич очень не любил, когда даже лихих побед медлили и тянули с отчетами. Еще в XXI веке Саша Семенов в молодости читал, как от царя однажды попало фельдмаршалу Борису Шереметеву за плохую отчетность. А ведь это сравнительно близкий родственник Романов! А тут какой-то князь. Ну нет, рюрикович и причем из близкого окружения царя, так сказать, камрад. Все равно отчитает и хорошо, если только на словах!

А тут он, честно говоря, просто запил с казаками, а потом родилась дочь, он и замедлил. Ведь Самодержец Всероссийский дико не любил не только отсутствие отчетности, он также бесился, когда ему немного лукавили, то есть откровенно врали.

В итоге, решил, что честно расскажет монаршему камраду о своей промашке по приезде в Санкт-Петербург за стаканчиком крепчайшей водки. Царь Петр в таком случае бывает мягок. Ну, оштрафует на лишний стаканчик и без закуски, но потом совместно порадуется с ним победе. Сражение-то, честно говоря, была на уровне стычки, но до Полтавского боя каждый успех оценивался жирным плюсом. Да и в казаках он, князь Хилков, правильно отметился. И в этой хорошей победе и вообще, на будущее новый полноценный полк в армии будет на веки вечные вплоть до прихода большевиков в ХХ веке. Не лишние казаки вдобавок к имеющмися!

Хитро хотел пройти мимо этой беды князь Хилков, но не смог. Самодержец не стал ждать, у него беда побольше – целый король Швеции Карл XIV с могучей еще и многочисленной армии, которую он потом с российскими солдатами и офицерами так втопчут в землю, что еще в ХХ веке будут существовать полтавские колхозники шведского происхождения.

А он как же будет? Одно дело пьяный разговор с никчемными последствиями, а другое дело – письменный документ. Он вчитался в письмо и выругался, раздраженно смяв листок. В таком варианте письмо кроме как важное свидетельство обвинения в царском трибунале никак не годится. Царь их, конечно любит, но как жестокий отец. Вон Аникита Репнин, как он не оценил и души не чаял, как только отступился, сразу из генералов в рядовые, иди в бой с ружьем, смывать кровью. Ладно, еще жив остался, царь Петр пожалел на фоне победоносных наступлений, а если шведские драбанты на штыки поднимут, особенно если виновник уже инвалид, да еще на своей же дыбы?

Вот Дмитрий (подполковник гвардии князь Хилков) и написал скупо. Прямо как тот римлянин (Гай Юлий Цезарь) сказал: «вини, веди, вици», что означает на русском «пришел, увидел, победил». То есть не, то чтобы так, но очень скупо. Бумаги стало жалко?

И тут же попал, лучше бы промолчал, попаданец ведь, хоть монарх и не писал ему, но должен знать, что в преддверии Полтавской битвы на протяжении весны – начала лета 1709 года Петр и так нервничал. И хоть городничий Санкт-Петербурга князь Хилков сообщил о победе, не поражении, но так сумбурно и непонятно, что Петр вспылил, отругал в ответном письме. Хотя в другом случае можно было надеяться на какую – не какую награду за эту победу.

Вот так и трудился городничий князь Хилков, от муки до радости, от веселья до почти горестных слез. Единственно от чего не отступился князь, так это от своих войск, доверенных ему вельможным монархом. И инвалидная команда гвардии и казачья бригада находились в полной готовности к атаке врагов внешних (казаки частично и врагов внутренних), были сыты, полноценно обмундированы и вооружены. Огнестрельного оружия попаданец так и не сумел создать, не так уж и силен был в ружьях XVIII века. Но по его стараниям, ружья и пистоли, даже пушки, находящиеся в столице, были все добротно вооружены. Так что инвалидная команда его усилиями довооружена огнестрелами, хотя до этого имела лишь пики и сабли.

Казакам же оставили холодное оружие, но клинки теперь имели новодельную (попаданскую) сталь, легко рубящую как шведские клинки, так и драбантские панцири. Пики же по приказу князя значительно укрепили, как наконечники, так и древки. Так что казаки теперь не только метали и били, но и с силой ударяли, как копья. Пики, конечно, не так крепки и тяжелы, но это даже лучше, а вот в атаке они оказывались универсальными.