Текст книги "Ходок по Дороге (СИ)"
Автор книги: Михаил Кисличкин
Жанры:
Боевая фантастика
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)
Глава 9
– Император Игорь считал, что войны со свободными государствами можно избежать, – объясняла нам Катя сидя в постели, после того как мы с ней подкрепились принесенным Мариной куриным бульоном с гренками. – Мой дед рассказывал, что в первом имперском правительстве даже были оптимисты, считавшие, что увидев наши успехи, свободные нации со временем примкнут к России. Однако, этого не произошло. Начиная с середины пятидесятых годов, против Империи начали повсеместно вводить санкции, отказавшись покупать русские товары и сырье и введя мораторий на поставку нам промышленного оборудования. В ответ на это при содействии киннеров в Империи наладили выпуск генераторов Бейла и зеркал Дэвиса, а потом освоили технологию л-поля, позволявшую управлять гравитацией.
– А почему Бейла и Дэвиса? – не удержался я от вопроса. – Странные какие-то фамилии… У вас же русская Империя?
– Потому что сами технологии были разработаны в научных монастырях Киннеров. Конкретно в монастыре созерцающих истину Бейлааве и монастыре законов Творца Дей'вас, – покосилась на меня Катя. – Так я продолжу?
– Конечно, – кивнул Торбышев.
– Энергии стало очень много, и стоила она дешево, проблемы с ее транспортировкой и аккумуляцией во многом отпали, – рассказывала дальше девушка. – После энергетической революции начался период новой, Имперской индустриализации и построения автономной экономики.
– Иными словами, вы создали мобилизационную экономику и загнали всех на ударные стройки коммунизма, – усмехнулся Торбышев. – Которые для разнообразия объявили империалистическими. Пятилетки, интересно, у вас были?
– Ничуть не бывало, – покачала головой Катя. – У нас все не так работает, поймите. Нет у нас ни социализма, ни империализма, ни политических партий в том виде как у вас. Есть народные общины на местах, есть специализированные народные объединения, есть их выборные представители в сенате. Но община – не колхоз и не профсоюз, не зря же мы после тщательного рассмотрения отвергли опыт СССР. Наверное, она больше похожа на ваше акционерное общество. Собственность в общине распределена между ее членами и приносит доход в зависимости от личного вклада каждого. Она не может быть продана или передана третьим лицам без согласия всей общины и является индивидуальной, но не частной. Частный бизнес также разрешен и даже поощряется, коммерческие артели и товарищества есть в любой общине кроме специальных. Запрещен лишь олигархат, а крупная собственность находится в общинно-государственном владении. Система довольно сложная, выстроить устраивающий большинство баланс между частной, общинной и государственной собственностью оказалось непросто. А я не экономист, мне трудно вам все объяснить все как следует, – наморщила лоб вольноопределяющаяся. – Но я помню, что первые две проблемы, которые пришлось решать Империи, были не техническими, а общественными: надо было создать государство с работающими социальными лифтами, в котором элита не была бы оторвана от народа, а работник не отчуждался бы от результатов собственного труда. Мобилизационная и уравнительная социальная политика сравнительно хороша, когда надо распределять ресурс. Но малоэффективна, если ресурс надо создавать, особенно если речь идет о внедрении чего-то нового и о повышении общего уровня жизни.
– И вы добились справедливого социального устройства? Поставили элиту под народный контроль? Искоренили коррупцию и кумовство? У вас честные чиновники и совестливые ответственные бизнесмены? Правда? – скептически изогнул бровь заместитель главного врача. – Какими же методами достигнута в Империи сия благодать?
– Император Игорь говорил, что русская национальная идея основана на правде, справедливости и взаимопомощи. Но помощь не должна быть в ущерб справедливости и собственному народу. Так мы и стараемся жить. Мне трудно судить, насколько у нас все получилось, – тихо ответила Катя. – Но эта тема широко обсуждалась до войны. Понятно, что проблемы у нас были, как им не быть? Но вы точно хотите поговорить об этом сейчас?
– Максим Леонидович, Катя только что пришла в себя, – вмешался я. – Может быть, не стоит сейчас требовать с нашей гостьи лекции? Вряд ли она к ней готова.
– Да, ты прав, – кивнул доктор. – Что-то меня немного занесло, просто тема интереснейшая. Ни у кого построить справедливое общество еще не получалось, а они вдруг сумели… Не верю! Но поговорим о другом. Так почему у вас все-таки началась война?
– Наверное потому, что еще несколько лет и свободные нас бы уже не остановили, – ответила Екатерина. – Мы сумели сильно оторваться по технологиям от остального мира к концу века, а экономические связи нам давно обрезали, так что давить на Империю стало нечем. Буквально за год до войны Альянс Свободных Наций и Империя провели конференцию в Рейкьявике, где попытались достичь общих договоренностей и начать политику разрядку отношений. Тогда казалось, что нам удалось договориться, – вздохнула девушка. – По итогам было подписано соглашение об уничтожении ядерного оружия на всей планете, причем гарантом выполнения соглашения со стороны Империи выступил хранитель Солнечной системы. Оружие уничтожили, полностью. И, как только это было сделано, нам объявили войну…
– И вы проиграли, – закончил я фразу за Катю. – Надо было парочку термоядерных бомб все же припрятать. Или антиматерию синтезировать, раз у вас все так хорошо с энергией.
– Нет! – возмущенно вскинулась девушка. – Не проиграли! Мы разбили "свободных" в приграничных сражениях за пять недель и перешли в наступление. Но потом ситуация на фронтах стала складываться не в нашу пользу, признаю. Нам просто не хватило ресурсов! Но мы не раз били "джонов" и обязательно побьем их снова. Да, мобилизационный и промышленный потенциал противника превосходит наш, и враг уже в исторической России. Но русские обязательно победят. Я уверена, Император и генеральный штаб что-нибудь придумают! А вопросы применения оружия массового поражения находятся вне зоны компетенции санинструктора, поэтому насчет антиматерии пояснить ничего не могу.
– Это понятно, что не в твоей компетенции. А зачем ты на фронт пошла? – улыбнувшись в ответ на горячую тираду девушки, спросил Торбышев. – У вас дошло дело до всеобщий мобилизации, невзирая на возраст и пол? Или из патриотических соображений?
– Я не могла не пойти, – посмотрев в глаза доктору, ответила Катя. – Я родом из семьи Матвеевых, понимаете? Мой дед был консулом при Игоре, а отец – ведущий хирург главного госпиталя Новгородской общины. Конечно же, я патриотка. Но кроме долга перед Родиной есть еще и долг перед семьей: Матвеевы стараниями двух поколений пробивались в элиту Империи, а элита должна платить за свой статус. В мирное время работой на государство и народ, а в военное время – кровью. Если бы я не пошла на фронт, то грош мне цена, понимаете? В мирное время можно выдвинуться на гражданской службе, но нельзя пытаться отсидеться от фронта в военное. Мои родственники и друзья от меня бы отвернулись и правильно бы сделали, – слегка побледнела девушка. – Я написала прошение о добровольном зачислении в ряды вооруженных сил, как только началась война, но мне раз за разом отказывали, оставляя доучиваться в меде. В военкомате удовлетворили лишь мой четвертый рапорт, когда я пригрозила, что напишу на Высочайшее имя! После этого я сразу же взяла в деканате академический отпуск, чтобы пойти на фронт. Затем была двухмесячная учебка и погоны вольноопределяющейся.
– И штурмовая бригада, – кивнул я. – В тыл же тебе не хотелось?
– Ага, – тряхнула головой девушка. – А что было дальше, вы уже знаете, – негромко сказала Катя и натянула на себя повыше одеяло, откинувшись на подушки. Все-таки сейчас она была еще очень слаба.
– Все понятно, – помолчав, сказал Торбышев. – Итак, подытожим господа то, что мы имеем на сегодняшний день. Во время научного эксперимента произошло чрезвычайное происшествие, и к нам в центр попала гражданка не существующего в нашем мире государства. Госпожа Матвеева, от лица нашего скромного центра я приветствую вас в Российской Федерации. Мой долг… нет, наш общий долг оказать вам всю необходимую помощь и лечение. Ну, а дальше пусть разбираются политики. Я немедленно свяжусь с компетентными органами, и мы передадим вас из центра под их юрисдикцию. Думаю, через пару дней вас заберут…
– Не надо меня никуда забирать, – встревоженно сказала Катя.
– А как иначе? – удивился Торбышев. – Россия и… хм, новая Российская Империя в дипотношениях не состоят, никаких международных договоров между ними тоже нет, вопрос эмиграции никак не регламентирован. Так что будем действовать официально…
– Подождите, – вскинулась Катя. – Как же так? Я попала к вам при содействии вашего гражданина, работника ГНЦЭМТ Тихомирова. Вот и верните меня обратно. Или, хотя бы отпустите с ним обратно на Дорогу!
– Не имею такого права, госпожа Матвеева, – вздохнув, картинно развел руками Торбышев. – Мы работаем только с гражданами России, которые добровольно изъявили желание сотрудничать с нами. Я нарушу закон, если задействую вас в программах центра. Так что нам вскоре придется попрощаться. Вы же понимаете, как важно соблюдать законы? Так что, боюсь, ничего нельзя поделать.
– Что вы от меня хотите? – тон голоса Кати стал ледяным. – Вам нужна моя кровь? Вы хотите, чтобы я на вас работала?
– Вы меня немного не поняли. Я просто не имею права…
– А если гражданка Матвеева все же изъявит горячее желание работать с нами? – вступил в разговор я. – Она ведь может написать прошение в МИД на время разбирательства ее дела оставить ее под наблюдением специалистов питомника и разрешить работать на ГНЦЭМТ? Давайте не будем играть перед Екатериной в хорошего и плохого полицейского, Максим Леонидович. Возможность подключить ее к нашей работе наверняка имеется, раз уж этот разговор начат. Просто изложите ваши условия.
– Ну, если так, – обжег меня недовольным взглядом Торбышев. Он, похоже, надеялся, что я поддержу его игру, но я не собирался тянуть кота за хвост. Мне с Катей на одну Дорогу выходить, а значит, она должна мне доверять. – Хорошо, если вы, Екатерина, напишите заявление с просьбой принять вас на работу в наш центр, то я посмотрю, что можно сделать. Но в ответ я надеюсь на ваше полное подчинение правилам и безоговорочное выполнение приказов руководства. Лишь в этом случае я могу попробовать помочь.
– Я военнослужащая и не могу подчиняться кому-то другому, кроме имперского командования, – возразила девушка. – Подобное заявление чревато изменой и трибуналом.
– В вашем мире, да, – согласился доктор. – Но здесь? Как можно быть верным тому, чего не существует, химере?
– Это здесь Империи не существует, – упрямо мотнула головой вольноопределяющаяся. – А у нас вы не существуете.
– Катя, в договоре несложно сделать приписку, что ты остаешься гражданкой Империи. Правильно, Максим Леонидович? – спросил я. – Будем реалистами – мы сейчас можем придумывать чего угодно, но если Екатерина вернется домой, то ее договор с нами будет иметь ничтожную силу. Это обстоятельство можно зафиксировать в документе и в видеофайле с ее согласием.
– Можно, – подумав, согласился Торбышев. – В конечном итоге мы все уходим из этого мира. Каждый в свой срок. И это считается основанием для расторжения любых договоров и обязательств. Но пока ты выходишь на Дорогу и возвращаешься обратно в питомник, ты будешь выполнять мои приказы! Обещаешь, госпожа Матвеева?!
– Так точно! – подумав, кивнула Катя. – Обещаю.
– Хорошо, – потер руки Максим Леонидович. – Знаешь, Ваня, я нашей гостье из будущего верю. Она действительно попала на Дорогу из некой Империи. Чужое оружие и форма говорят сами за себя. Кроме того, едва очнувшись так сыграть человека из другого мира не получится. Стало быть, ты мне не врал хотя бы в этом. Поэтому я дам кредит доверия вам обоим, – скептически ухмыльнулся Торбышев. – Но сделаю это не безвозмездно. Я пошлю тебя с ним на Дорогу, вольноопределяющаяся Матвеева, – продолжил доктор. – Как ты и хотела. Естественно, только после того как ты подпишешь договор с нашим центром. Но взамен я хотел бы увидеть от вас двоих конкретный результат. Раз уж у нас в питомнике теперь есть специалист по Империи, добудьте мне с Дороги что-нибудь по-настоящему новенькое. Лучше всего что-то сделанное по внеземным технологиям, которые вам подарили киннеры. И не пытайтесь отделаться ерундой вроде автомата. Впрочем, это и в ваших интересах, – назидательно добавил доктор. – Пока вы эффективны, руководство питомника будет вам помогать и сможет защитить от любых попыток забрать вас отсюда. А заодно постарается выполнить ваши пожелания, в рамках разумного, конечно.
– Поможем друг другу, – ухмыльнулся я. – Как будто у нас есть выбор…
– Именно так, – кивнул Торбышев. – Вот что, молодые люди: я понимаю, что Дорога полна опасностей и таскать с нее вещи в наш мир – не яблоки из заброшенного сада воровать. Поэтому я дам вам три недели сроку, на это моего авторитета хватит. Если за это время ваши походы закончатся неудачей, то не обессудьте, вашу судьбу в таком случае будут решать другие люди. Надеюсь, мы друг друга поняли?
Перемены в моей судьбе начались буквально через сутки, когда я выспался и окончательно пришел в себя. Началось все с того, что с утра ко мне в номер заявилась Маринка и с порога заявила, что пора собираться. Оказывается, я сегодня переезжаю.
– Куда? И с чего бы вдруг? – только и спросил я, оглядевшись вокруг. Да уж, сборы будут недолгими, все мои вещи можно сложить в одну врученную мне помощницей сумку.
– В отдельный флигель. Ты теперь не рядовой Ходок, а участник специальной программы, тебе по статусу положено новое жилье, – назидательно сказала моя помощница. – Да, казенные вещи можешь не брать, вам на месте все новое выдадут. И белье, и форму и прочие полотенца с покрывалами…
– Нам? – глупо спросил я, замерев посередине комнаты.
– Тебе и твоей Кате. По решению Торбышева вы теперь записаны как парочка и будете жить вместе. Поздравляю, – в голосе Марины послышались нотки ревности. – Раз уж ты меня отверг, не упусти свое счастье с другой, Ваня.
– Блин! – только и сказал я. – Я вообще-то никого не отвергал и ни на что свое согласие не давал. Речь шла про совместный выход с Катей на Дорогу. А не про совместный быт. Разве у нас в питомнике разнополые Ходоки могут жить вместе?
– Научные программы всякие бывают, – пожала плечами помощница. – Не зря же у нас не просто научный центр, но и питомник. Руководству интересно, какие у двух Ходоков родятся совместные дети, смогут ли они потом выходить на Дорогу и стать донорами Д-антител. Эксперименты в этой области ставятся уже не один год. Вот и вас поженили.
– Чушь! – фыркнул я, выгребая мыльно-рыльные принадлежности из ванной в сумку. – Не имеют права.
– Ты свой договор хорошо читал? – скептически ухмыльнулась Маринка. – Точно уверен, что не имеют? Перечитай пункт двадцать семь дробь четыре, там, где мелким шрифтом.
– Где опус на двух страницах про обусловленные научной необходимостью вмешательства в личную жизнь Ходока во время действия контракта? Но я думал, что это написано про распорядок дня и обязательные тренировки…
– Нет, это не про них. Точнее, не только про них. Формулировки обтекаемые, но вполне однозначные. Освежи этот пункт на досуге в памяти, Ваня. А сейчас собирайся. Если хочешь, я буду вашей с Катей помощницей, но теперь отношения между нами будут более формальными… сам понимаешь, твой статус изменился, ты теперь семейный человек.
– Ёшкин кот! Вот свезло так свезло, млять, – выругался я сквозь зубы.
– Не надо так сильно волноваться. Ты сам девчонку сюда притащил, чего уж теперь, расхлебывай, раз взял ответственность, – хмыкнула Маринка. – Готов? Пошли давай, невеста ждет.
– Вот так у нас всегда, – пробурчал я себе под нос. – Чуть-что: мужик помоги! И глазками, нежненько так, хлоп-хлоп! Дескать, я вся твоя, любимый. А потом: мужик расхлебывай, мужик – бери ответственность, мужик – ты обязан! Затем развод и мужик идет нахрен, ибо по факту прав у мужика с гулькин хрен, одни обязанности удовлетворять чьи-то хотелки.
– Ты чего такой злой? – нахмурилась Маринка.
– Ничего! А то ты не в курсе моих анкетных данных! Был я уже один раз женат. И кончилось все по классике. Моя Лика заявила мне: наши отношения исчерпали себя, потому что с таким скучным и мало зарабатывающим типом как я, она не может саморазвиваться, двигаться вперед и реализовывать свои мечты. Начиталась, видимо, всякой хрени в интернете… Ладно, проехали, – сжав зубы, я постарался выгнать из головы посторонние мысли. – Пошли к Кате, в самом деле. Извини, что сорвался… Она тут не при чем, это Торбышев, сука, все мудрит.
Однако, когда мы прибыли в коттедж я немного повеселел. Во-первых, обалделое лицо Катерины, которой объяснили, что в стенах питомника она теперь она моя жена, говорило само за себя. Мне даже стало ее жалко, настолько она казалась выбитой из колеи. Во-вторых – спальных и рабочих комнат во флигеле было целых четыре штуки, не считая общей гостиной и кухни, и располагалось все это богатство на двух этажах. А стало быть, разбежаться по комнатам и жить в свое удовольствие не проблема. Все же я нормальный мужчина, с нормальным половым влечением, и Катя мне нравится. Если уж я решил остаться со своей "невестой" друзьями, то лучше так, на разной территории. Иначе проблем и сложностей не избежать, а кончится все понятно как – либо общей постелью, либо нервяками и ссорой. Трахаться с симпатичной девушкой приятно, кто бы спорил! Но на четвертом десятке лет пора думать той головой, что на плечах. Если уж Лика из поселка в Воронежской области мне все мозги вынесла, то чего хорошего ждать от патриотки и внучки консула из Империи? А ведь Катя теперь мой партнер по Дороге и нам придется работать вместе, поэтому лучше держать дистанцию. В-третьих, в связи с семейным статусом ожидались послабления – можно было дистанционно заказывать продукты и самостоятельно готовить. Правда, только здоровую пищу, но все же… Кроме того, жесткий график жизни в ГНЦЭМТ для питомцев, работающих по специальным программам, несколько смягчался. На лекции ходить было строго обязательно, а вот соблюдать остальные требования режима – нет. Так что единственное, о чем я пожалел, поразмыслив над ситуацией, так это о наших обедах с Максимом и Настей. Все же я к ним привык и мы вроде бы сдружились… В общем, поживем – увидим,
Это я и постарался объяснить Кате, когда мы остались вечером одни в своем двухэтажном флигеле из белого камня, стоявшего у аллеи, ведущей в главный сад.
– Не переживай подруга, – говорил я, с удовольствием разделывая овощи для салата и мясо для отбивных. Готовить я любил и сейчас с удовольствием взялся за дело, решив в честь переезда сделать ужин на двоих. – Все кончилось далеко не самым худшим образом. Ты жива и здорова, а не осталась на Дороге кормом для зомби из "свободных". У тебя еще есть шанс вернуться обратно, и я не собираюсь тебе в этом мешать, наоборот, по возможности помогу. На игры Торбышева с женихом и невестой можешь пока не обращать внимания. Сейчас наша задача восстановиться как следует и выйти снова на Дорогу. А дальше разберемся, что и как.
Глава 10
Ужиться с Катей в бытовом плане оказалось непросто. Слишком она оказалась правильная, что ли? Или это я раздолбай? За порядком Катя следила строго. Все свои вещи вольноопределяющаяся аккуратно раскладывала по своим местам, ее кровать после подъема заправлялась по-военному, без единой морщинки, и прилечь на нее в течение дня девушка себе не позволяла. В ванной всегда царил идеальный порядок: никаких брошенных где попало полотенец, дамских принадлежностей или луж после душа не наблюдалось. Когда я пару раз оставил после себя грязную посуду, решив помыть ее попозже, девушка в первый раз демонстративно надела резиновые перчатки и тщательно вымыла пару моих тарелок и кружку, а затем досуха протерла раковину. А накосячив во второй раз, я удостоился воспитательной беседы.
– Ваня, ты должен быть более ответственным. Человек твоего статуса не может разбрасывать где попало свои вещи и не мыть за собой посуду. Ты знаешь, что я вчера нашла у кресла в гостиной? Твои носки! Как можно бросать свои грязные вещи где попало?! На что все это похоже!?
– Забей, Кать, – отмахнулся я. – Извини, в душ торопился после пробежки. Не бери в голову, в конце концов, это работа Маринки. Раз уж она назвалась помощницей-горничной…
– Неправда! Ухаживать за собой должен каждый человек. Прислуга экономит время для квалифицированной работы, помогая быту, но Марина нам не нянька и не сиделка при лежачем больном. Что она о нас подумает, если мы будем разбрасывать за собой вещи и устроим в коттедже свинарник на две свиньи? Какая тогда из нас с тобой элита?
– А тебе не все равно, что она подумает? – хмыкнул я. – Кроме того, ты мне не дедушка в казарме и не товарищ сержант, и лично я в элиту не записывался. Поэтому не надо меня строить. Ты делай как хочешь, госпожа Матвеева. А мне, обычному раздолбаю, можно вести себя попроще…
– Не говори про себя так! – голос Кати дрогнул от волнения. – Не смей этого делать, даже в шутку! Ты очень хороший человек, Ваня, это раз. Ты меня спас, это два. Ты выполняешь сложную, опасную и квалифицированную работу, это три. Ты умный, добрый и заботливый, это четыре. И ты мой названный муж, это пять. Значит, по факту ты – самая настоящая русская элита, пусть мы и не в Империи! И мне очень больно и обидно видеть как такой прекрасный человек как ты, ведет себя словно деградирующая свинья! Конечно, если ты будешь бросать где попало свою одежду и не мыть за собой посуду, я буду убираться за тебя, чтобы не выносить сор из семьи. Но при этом я не смогу тебя уважать и тобой гордиться! Пожалуйста, веди себя прилично. Разве это так трудно? – голос девушки звучал жалобно, почти умоляюще и я не смог ей возразить.
– Ладно. Хрен с ним, постараюсь быть поаккуратнее, – почесав затылок, ответил я.
– Молодец! – на лице Кати засияла самая искренняя улыбка. – Какой же ты у меня все-таки молодец!
– Погоди… ты меня троллишь что ли? – обескуражено спросил я при виде такой резкой метаморфозы.
– Троллишь… что это за странный термин? Нет, я в самом деле очень рада. Впрочем, я в тебе не сомневалась. Давай я сегодня приготовлю обед нам на двоих, хорошо, Ваня? И мытье посуды сегодня тоже с меня. А еще я научу тебя, как правильно закладывать за воротник салфетку и держать нож и вилку. Не волнуйся, это совсем не сложно…
– Катерина, закладывать за воротник я и так умею!
– Разве? Но грудной салфеткой в обязательном порядке пользуются лишь при подаче лобстера и некоторых сложных блюд. Ты часто ел лобстеров в ресторане? Впрочем, согласна, сейчас это не самые нужные сведения. Мы лучше начнем с азов…
– Я сказал, этикет оставим на потом!
– Ну ладно… Как скажешь, командир.
Однако, если не заморачиваться на бытовой стороне, с Катей мы уживались неплохо. Было у нее одно замечательное свойство: какая-то внутренне присущая ей доброжелательность, что-ли. Да, Катька была занудой с синдромом круглой отличницы, имела свое особое мнение по любому вопросу, а голова у нее была забита кучей дурацких правил. Но она никогда не злилась, раздраженно фыркая на людей, если ее что-то не устраивало, никого не обижала и ухитрялась не выглядеть высокомерно, даже когда читала нотации. А наоборот, всегда улыбалась и старалась помочь, причем выглядело это вполне искренне.
– Я видела, как ты стрелял из деструктора, – задумчиво сказала она мне после ужина на третий день нашего совместно проживания. – Выглядело профессионально, как будто тебе уже не раз приходилось это делать. Не похоже, чтобы ты просто нашел его на обочине. Где ты мог такому научиться?
Сегодня Катя приготовила вкуснейший рис по-японски с жаренными стейками из лосося, салатом и соевым соусом. Я как раз заканчивал мыть посуду после ужина, пока она читала новостные и политические сайты в ноутбуке, стоявшем на столе в гостиной.
– Какого деструктора, о чем ты? – ответил я, одновременно делая Кате большие глаза: дескать, осторожнее с выражениями, не исключено что нас слушают. – Давай позже об этом поговорим?
– Извини, я что-то спутала, – не стала спорить Катя. – А с автоматом ты тоже умеешь обращаться? Из меня, например, стрелок так себе, санинструкторов огневой подготовке мало учили, да и мой пистолет сейчас отобрали. Давай попросим Торбышева, пусть научит работать с вашим оружием. Я думаю, через четыре-пять дней нам надо выходить на Дорогу и есть смысл взять с собой что-нибудь для самозащиты. Срок, конечно, невелик, но азам научиться можно…
– Идея неплохая, – прикинув в голове нашу теоретическую грузоподъемность, ответил я. Действительно, на один БК-40 уповать не стоило, а моего с Катей повышенного титра Д-антител уже могло хватить, чтобы пронести за грань мира нормальную одежду и даже оружие. – Давай попробуем. Я напишу Максиму Леонидовичу на почту. Хотя вряд ли здесь есть условия для занятий с огнестрелом.
Однако, я оказался неправ. Подземный тир, вместе с неплохой оружейной в питомнике имелся, а Торбышев отнесся к нашей просьбе с пониманием, представив нас на следующее утро Станиславу Степановичу Крайко. Как выразился зам главного врача, Станислав Степанович работал в ГНЦЭМТ "инструктором по безопасности питомцев". Был он высок, лыс, сухощав и немногословен, но дело свое знал. Нам с Катей без всяких проблем достались новенькие, в заводской смазке "Калашниковы" сто третьей серии, которые мы под надзором Крайко научились собирать и разбирать, а заодно пристреляли в тире под себя. Станислав Степанович советовал также взять хотя бы одно ружье и патроны с крупной дробью и пулями, пояснив, что автомат хорош не в каждой ситуации. Но я его советом пока пренебрег. Тяжело таскать, да деструктор если что подстрахует в бою, он посильнее любого дробовика будет.
А вскоре наступило время выходить на Дорогу. Три недели – срок на самом деле небольшой и тянуть больше некуда. Хорошо, если получится что-то добыть с первой попытки. А если нет? Даже после самого обычного выхода нужно несколько дней на восстановление сил, а если возникнут проблемы, то и еще больше. Мы же и так потратили целых восемь суток на подготовку. Торбышев с подобными соображениями согласился и как только экспресс-медосмотр подтвердил, что по состоянию здоровья мы с Катей готовы к путешествию, назначил выход на следующее утро.
В этот раз наши капсулы стояли в одном помещении – большой онейрологической процедурной для специальных программ питомника. Приборы в ней были смонтированы нестандартные: повышенной комфортности, рассчитанные на долгие путешествия. Их широкое ложе подходило для Ходоков-ветеранов: мне удалось свободно лечь в капсулу одетым в добротный тактический камуфляж, вместе с автоматом и небольшим рюкзачком с боеприпасами и продуктами. Хватит, отбегался в трусах и пижаме, пришла пора солидной экипировки, которую я лично выбрал в интернете и уговорил купить для нас с напарницей. Катя, с ее небольшим росточком уместилась на своем ложе еще удобнее, чем я. А затем была привычная уже темнота и сон…
Увидев лес, серый асфальт Дороги и столб с табличкой "467", я старательно протер глаза руками и снова их закрыл, надеясь, что когда открою, то обнаружу себя в другом месте. Однако это не помогло – знакомый пейзаж никуда не исчез. Что-то в привычном распорядке дало сбой.
– А где "эльф"? Что за хрень? – негромко буркнул я себе под нос, однако осматривающаяся рядом по сторонам Катя меня услышала.
– Какой "эльф"? – подозрительно спросила вольноопределяющаяся.
– Господин Айвер из мира Неол тент-ал, – вздохнув, ответил я. – Я был уверен, что мы с тобой с ним увидимся и хотел задать ему несколько вопросов. Ан нет, не судьба…
– Ваня, тебе не кажется, что пора мне рассказать все до конца? – испытующе посмотрела мне в глаза Катя. – Раньше у тебя не было оснований мне доверять, а в ГНЦЭМТ нас могли подслушать. Но сейчас мы точно в одной лодке. Может быть, поделишься информацией, командир? И про эльфов, и про деструктор…
– Похоже, придется, – кивнул я. – Так и быть, по дороге все расскажу. Если я не ошибаюсь, путь удваивается с каждой ходкой, и топать нам с тобой предстоит никак не менее двадцати километров. Успеем поговорить. Но сначала заберем рейд-плащ, БК-40 и припасы…
– Так значит мы гонцы на Дороге? И если дойдем до конца, то сможем просить высшую силу пощадить наши миры? Звучит очень странно, знаешь ли, – недоверчиво покачала головой Катя, когда я закончил рассказ. – А слияние с тенью мертвого танкиста, выглядит совсем уж сюрреалистично, извини. При иных обстоятельствах я бы даже назвала тебя… э… фантазером, – дипломатично подобрала слово Катя.
– Кто бы спорил, – не стал возражать я. – Однако, Айвер говорил именно так. И он же свел наши Дороги в одну. Я думал, что "маг" захочет поговорить с нами обоими перед сегодняшним путешествием, тогда бы мне было проще все тебе объяснить. Но почему-то этого не произошло. Вот и думай что хочешь.
– Понятно, – вздохнула Катя. – У нас как всегда всё загадочно.
– Смотри, командир, а Дорога-то меняется, – очнувшись через некоторое время от глубокой задумчивости после моего рассказа, заметила вольноопределяющаяся. – Лес поредел.
– Ага, – согласился с ней я. – И асфальт становится другим. Словно истончается… А еще в нем все чаще попадаются булыжники, будто их специально в дорожное полотно закатывали. Километров семь мы уже отшагали, предлагаю у следующего столба сделать привал. Осмотримся по сторонам, соберем информацию.
Однако, немного не доходя до отметки "460" Дорога окончательно изменила свой вид. Лес и асфальт кончились почти одновременно. Теперь вместо деревьев и кустов по обе стороны от Дороги простиралось сжатое пшеничное поле, со сметанными вручную неровными покосившимися стожками прелой соломы. А вместо асфальта под ногами появилась мостовая, выложенная из плоских, подогнанных друг к другу камней, как будто мы попали в средневековье. Правда камни, хотя и были разных размеров и форм, подходили друг к другу идеально, практически без зазоров, как детали одного паззла.
– Кажется, это уже не наша Дорога, – озабочено сказал я вслух. – Вот это новости…
– И указатель тоже изменился, – добавила Катя, показав на километровую отметку впереди. Теперь ей служило вертикально вкопанное в землю обтесанное бревно с поперечной деревянной табличкой и вырезанной на ней цифрой "460".
– Все, привал, – скомандовал я, дойдя до бревна. – Блин, что-то мне все это не нравится. Камни, поле, которое явно не комбайн убирал, указатель деревянный… Куда это мы попали и где здесь искать технологии киннеров, вот в чем вопрос? Отдавать Торбышеву деструктор я не намерен.