Текст книги "Дело о последнем параде"

Автор книги: Михаил Карчик

Соавторы: Андрей Воробьев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 24 страниц)

– У меня с твоим коллегой был договор – разобраться по-мужски.

Ничего не ответил, направив пистолет в сторону Главбуха.

– Юрист, стой! Я дал ему слово опера. – Еле отдышавшись, ответил Иванов.

– Коля, я не понял. Это же бандитская контора. Какое, на фиг, слово? Нам надо выйти отсюда, пока живы.

– Идите. Ее прихвати. – Столь же загнанно выдохнул Арчи. А я дал слово. И должен с ним закончить.

– Знаешь, – Нертов разозлился, – можешь играть хоть в пионеров-героев, хоть в юных барабанщиков. Но сам с собой. А лично я никому никаких слов не давал. И прямо сейчас этого пахана в камуфляже пристрелю.

– Леша, он мог в эту игру не играть. Но раз уже начал…

– Стоп, ребята. – Окончательно пришел в себя Главбух. – Мы зашли в тупик. Пора прояснить ситуацию. Ты веришь, слову своего друга?..

Алексей неопределенно пожал плечами, словно раздумывая, а не стоит ли просто окончить бесполезный разговор, пристрелив говорившего. Главбух, видно, правильно понял молчание, но, тем не менее, осторожно продолжил.

– Поверь и ты моему. Мы – не бандиты. Я обещаю, что пока мы говорим, мои ребята и я сам не сделаем ни одного резкого движения (Нертов хмыкнул, кивнув в сторону недавно получившего по голове охранника: «Один уже сделал», но говоривший не обратил внимания на эту реплику). А ты можешь присесть на ступеньку и положить пистолет на колени. Мне приходилось видеть, как профессионалы уровня президентской охраны, нечаянно нажимали на курок, устав долго держать.

Алексей промолчал.

– Слушай, парень, – теперь Главбух обратился к Николаю, – дерешься ты здорово. Давай отменим наш договор и поиграем в другую игру под названием «Честный разговор». Каждый из нас задает вопрос, а другой – прямо отвечает.

– А вот это – попробуй, – согласился Алексей (Арчи кивнул), – только теперь наша очередь. Чьи интересы защищает твоя контора?

– Фирмы «Транскросс».

– Мы защищаем те же интересы. Поэтому, прошу уточнения: чьи указания вы сейчас исполняете?

– Исполняющего обязанности исполнительного директора Дениса Петрова.

Алексей внимательно взглянул на Николая: пора ли раскрывать карты? «Пора» – был безмолвный ответ.

– А я представляю интересы владелицы «Транскросса», Нины Климовой, к которой, согласно завещанию ее отчима, генерального директора Анатолия Семеновича Даутова, перешел контрольный пакет акций.

Недоуменный взгляд Главбуха стал изумленным. Этот взгляд перевести можно было так: люди не похожие на сумасшедших, ведут себя как сумасшедшие.

– Ребята, я рад, что мы заняты одним делом. Но, как мне известно, Нина Климова полгода назад погибла во Франции. А ты, – Главбух кивнул в сторону Алексея, – уже некоторое время пасешься в Питере и нарушаешь правила дорожного движения у Спаса-на-Крови. Не так ли?

Нертов промолчал, подумав, насколько быстро удалось вычислить его прибытие. «Интересно, а бандиты знают об этом»? Но, как бы угадав мысли собеседника, его визави усмехнулся: «Я ни перед кем отчитываться не обязан».

– Главбух, – вступил в разговор Николай, – я не буду задавать глупые вопросы, вроде: «Кто видел, как она погибла?», «Кто видел тело?» и «Кто присутствовал на похоронах?». Вопрос проще: ты узнаешь ее голос?

Главбух задумался, пытаясь понять, какой подвох может таиться в ответе. Потом согласился: «Узнаю».

Арчи, пошатываясь, поднялся, отошел к стене и поднял свою трубу.

– Будем надеяться, твои охламоны ее не разбили. Леша, набери номер. Кстати, один из моих парней звонил минут пятнадцать назад. И говорил о каких-то заморочках.

Алексей вырвал трубу из рук Арчи и мгновенно набрал номер. Около минуты были слышны длинные гудки, а потом послышался Нинин голос.

– Леша, куда ты пропал? Куда вы все пропали? Один охранник – Петя ушел на улицу и не вернулся, а Толя сидит внизу с пистолетом и запрещает мне высовываться. Говорит, видел в лесу незнакомых людей.

Главбух подошел к Алексею и взял у него трубу.

– Алло. Это Павел Олегович. Нина Анатольевна, вы узнаете меня?

– Да. Павел Олегович. Отец говорил мне, что вы можете помочь, если происходят неприятности.

В этот момент Алексей отнял трубу у Главбуха.

– Нина. Я выезжаю. Никуда не выходи, слушайся охранника. Жди!

После этого Алексей повернулся к Главбуху.

– Больше заниматься трепом нет времени. Я должен быть там как можно скорее.

– Ребята, мы будем работать вместе, если вы ответите на последний вопрос, – сказал Главбух. – Кто мог на машине с вашими номерами подкинуть ночью под окна «Транскросса» одноразовый будильник?

– Из нас – никто. – Ответил Арчи. – А теперь наш вопрос: откуда информация?

– От милиционера вневедомственной охраны.

– А его вы проверили? – Вскипел Арчи. – А вы узнали, что это за тип? Нет, сразу же полезли бить людей по головам. Да я мало тебе врезал!

– Спокойное. – Нахмурился Главбух. – Во дворце Амина несостыковка была посильней. А тут обошлось без трупов. Давайте прикинем, какая получается картина. Во-первых, я больше не считаю вас бандюками. Надеюсь, вы нас – тоже. Во-вторых, Нина Климова жива и вы представляете ее интересы. Я не могу препятствовать вам.

– Тогда может быть вы наоборот, поможете ей, если у нее начались проблемы? – Предложил Николай.

В этот момент их компания сократилась на одного человека. Алексей вскочил и кинулся к выходу с трубой Арчи в руках.

– Ладно, надеюсь, он позвонит оттуда и нас успокоит, – Главбух направился к выходу, – пойдемте наверх, тут холодно.

И уже обращаясь к одному из своих сотрудников, добавил: «Никому не расходиться. Готовность № 1».

Глава 5. Последний парад

Петр Лопатин не ожидал, что ему так повезет. В сыскной конторе Арчи старались придерживаться «обычных» норм трудового права, поэтому ему, ставшему ее сотрудником несколько месяцев назад, оставалось мечтать об отпуске лишь тогда, когда пляжи в городе занесены снегом, а купаются одни моржи. Ему бы всю осень, как и жаркий август, безвылазно торчать в обрыдлом Питере, в постоянных потных бегах и трудах, но тут подвернулась удача. Начальник приказал быть готовым в течение получаса: надо отвезти одну молодую особу за город и там охранять ее покой столько, сколько будет нужно.

Неожиданности всегда раздражают. Однако дурное настроение Петра развеялось уже в дороге, когда он увидел «объект». Когда они вышли на бензоколонке, Толька толкнул друга в бок и шепнул: «Такую куколку я готов охранять как пионер, на общественных началах. Даже без зарплаты «. Петр согласно кивнул. Девушка по имени Нина была и вправду хороша. Петру всегда нравились девчонки, которые не лезут из кожи вон, чтобы заставить парней глазеть на них при каждом удобном случае. Эта была одна из них.

Место куда они прибыли, напомнило Лопатину забытую сказку про затерянный домик в лесной чаще, где живет принцесса, сбежавшая от тирана-отца. Сосняк подступал к домику со всех сторон – величественные стволы, без всяких лесных сорняков среди них. Между деревьями и стенами дома раскинулся небольшой, но ухоженный садик, а, лучше сказать, мощный цветник. Правда, сейчас все клумбы были заботливо укрыты еловыми лапами. Даже невысокий железный забор, увитый увядшим хмелем, напоминал особое садовое украшение. Почти рядом с домом, на стволах сосен, сидела пара дятлов, о чем-то информируя друг друга отрывистым перестуком, на вершине еще одной сосны копошилась белка, тоже не обращая внимания на людей.

Внутри дом напоминал приличный отель: роскошная ванна, финская мебель, телевизоры почти в каждой комнате, принимавшие, как объяснила Нина, двадцать программ. Девушка сразу заявила охранникам, мол, вы мои гости, поэтому чувствуйте себя как дома. В холодильных камерах нашелся богатый запас продуктов и хозяйка за полчаса приготовила ужин, который казался особо восхитительным, после гамбургеров, поглощаемых охранниками на скорую руку весь день.

Девушка предложила гостям и коньячку из буфета, но Анатолий отказался и не дал угоститься Петру. Ужин запили брусничной водой. Нина все время горестно вздыхала: какой дурак Алешка, какого удовольствия лишился! Ребята жевали и поддакивали.

Согласно инструкции, оставленной Алексеем, спали поочередно. Правда, это выразилось в то, что один спал в кровати, а другой – развалившись в кресле перед телевизором с круглосуточной немецкой музыкальной программой «Viva», благо третьего охранника, чтобы проверить караульного, не было. Раз в час надо было осматривать территорию. Но Петр ограничивался тем, что обходил первый этаж и выглядывал из окон. Несколько фонарей, возвышавшихся над розовыми кустами, освещали окрестности. К тому же, перед крыльцом дремал Джек – старый, но по-прежнему свирепый немецкий овчар. Нина и сторож-смотритель дядя Коля долго объяснили псу, что двое новых людей, появившихся на вверенном ему объекте, свои. Но все равно, каждый раз при виде них он скалил зубы и тихо заводил свою рычальную машину. С таким охранником никто бы незаметно к дому не подошел.

Часам к десяти утра все были на ногах. Нина заварила кофе в аппарате, о котором офис Иванова только мечтал. Как раз за кофе ей и пришла в голову идея: никто ведь не приказывал сидеть заперевшись в доме. Надо съездить на Оленье озеро, посмотреть, не соскучилось ли оно без нее. Ребята же, раз они получили приказ не отходить, пусть его исполнят. Поедут тоже и, если хотят, порыбачат.

Идея понравилась всем. Но телефон не должен был остаться без присмотра. Роль оператора мог бы исполнить дядя Коля. Обычно, в это время он уже приходил в дом (сторож ночевал в домишке, шагов за триста от дачи). На этот раз он не проявлялся. Нина вспомнила, какой вчера привезла ему презент: литровую бутыль «Абсолюта «. «Чудный дядька», – сказала она, – но надо было дарить по стакану в день». Анатолий приказал напарнику сбегать за дядей Колей, разбудить и привести в дом.

Петр вышел на крыльцо. Джек тихо рыкнул и снова опустил веки. Надо было свернуть за угол и, лавируя среди клумб, укрытых лапником, выйти на дорожку, покрытую плиткой. «Кто мог бы сказать, что рядом c этим цветником глухое комариное болото»? – Думал Петр. Действительно, несмотря на то, что кроны сосен возвышались почти над розами, цветник имел свой микроклимат. Казалось, что вот-вот над уснувшими кустиками закружатся пчелы. От самой земли, поднимался медвяный запах. Петр вышел из сада. Теперь вокруг была благодать сосен. Уже сейчас было не холодно и нетрудно представить, как прогреется к полудню. Тогда – хоть куртку на гвоздь. Домик сторожа стоял в конце огороженного участка, в маленькой низинке, поэтому со второго этажа дачи была видна лишь крыша, да и то, еле просвечивавшаяся среди деревьев. «Все еще спит старый хрен», – незлобно подумал Лопатин. Он был рад, что совершил эту небольшую утреннюю прогулку. Жилище дяди Коли напоминало домик из благополучного садоводства. Чтобы издали привлечь внимание спящего сторожа, Петр издали запустил в окошко сосновой шишкой. Видимо белки часто швыряли шишки, потому что дядю Колю это не разбудило.

Дверь в домик была открыта. Петр вошел внутрь с обычной застенчивой брезгливостью, когда, заходя в чужое жилье, обычно сразу готовятся столкнуться с неприглядной картиной. Но никаких следов пьянки не увидел. Кухню-прихожую, сторож то ли прибрал еще с вечера, то ли пил не в кухне. Петр вошел в комнату, служившую хозяину спальней. Он и сейчас использовал ее по назначению, ибо лежал на кровати.

– Вставай-поднимайся рабочий народ! – Крикнул с порога Петр, приближаясь к кровати.

Сторож не шелохнулся, и Лопатин тотчас понял почему. Его клетчатая пижама была залита кровью. Лужа крови была и под кроватью. Над лицом сторожа, превращенного в подобие плохо прокрученного в мясорубке фарша, роились мухи.

С этого момента время, прежде тянувшееся для Петра как мед из горшка, помчалось со скоростью поезда-экспресса. Несколько секунд он судорожно ловил ртом воздух, чуть ли не физически пытаясь вернуть то, что было еще три минуты назад: насекомых над цветами, прощальный щебет перелетных птиц и клочки синего неба между сосновыми вершинами. Но все это осталось в другом, брошенном мире. А здесь перед ним лежал человек, лицо которого превратили в кровавое месиво, а потом несколько раз воткнули в грудь нож. Боясь повернуться и продолжая глотать ртом воздух, Петр пятился к двери. Вот он вступил на порог, вот он уже в кухне. И здесь произошло то, что было сейчас наиболее естественным, как самое последовательное и правильное продолжение только что увиденной картины.

В шею уперся тупой металлический предмет («Дуло» – сразу понял Петр) и раздался негромкий, шипящий голос: «Не оборачивайся, сука».

Петр не обернулся, поэтому так и не узнал, чем его ударили сзади по голове…

Лопатин не понял, сколько пролежал без сознания. Но, видимо, очень долго. За это время ему успели связать руки. Наконец, до его ушей стали долетать фрагменты разговора неизвестных.

– Водки у нас все равно уже нет, так поссы ему на морду.

– Меньше надо пить на работе, Дуремар. Сперва ты замочил хрыча, ничего не узнав, а теперь хочешь, чтобы и этот коньки откинул?

– Надо было самому бить, а не нудить сейчас. Эй, Ушат, он оживает.

Парень, которого товарищ назвал Ушатом, схватил Петра за шиворот и посадил в кресло.

– Проснулся? Или тебе в рот поссать?

Петр открыл глаза. Его чуть не вытошнило. Напротив, на кровати сидел дядя Коля. Пока Лопатин был без сознания, кто-то из бандитов соорудил подставку из окровавленных подушек и облокотил на них труп.

– Смотри парень внимательней. Я хочу, чтобы у нас было меньше проблем. Ты знаешь, какую надпись надо заказать на могилу старого козла? – «Я по жизни был неразговорчивым дураком». Или ты хочешь повторить ошибку?

В этот момент Дуремар притащил из кухни бутылку уксуса, налил себе на ладонь и поднес к лицу Лопатина. Тот скривился, но окончательно пришел в себя и открыл глаза. Над ним стояли двое парней в дешевых куртках. Их глаза слиплись от недосыпания, а изо рта валил водочный перегар. Видимо, несчастному дядя Коле не досталось ни капли из подаренной бутылки.

– Я слушаю, парень, – процедил бандит с большими розовыми ушами, – сколько ваших в доме?

– Отъедь, говнюк. – Медленно произнес Петр.

– Так я и думал. – Грустно вымолвил Ушат. – Это люди без чувства самосохранения. Придется объяснять. Смотри за ним, Дуремар.

Через минуту Ушат вернулся. Лишь только он появился на пороге, Петр увидел предмет в его руках. Это были садовые ножницы.

– Готовься к утреннему сеансу маникюра. Человека всегда можно немного подсократить.

Лезвия щелкнули возле лица Петра. Он зажмурился и тут же заорал от боли, будто ему на правое ухо плеснули серную кислоту. Точнее, он попытался заорать, ибо Дуремар тут же заткнул ему рот полотенцем. Боль, которую нельзя было вышвырнуть наружу с криком, стало сильней вдвойне, и Петр еле различил те же ножницы, но уже окровавленные. Ушат нагнулся и поднял маленький кровавый ошметок.

– В следующий раз отрежу его до конца. Потом перейду к левому уху и носу. А потом… Помнишь детский стишок: «У Тима-Тимофея, на ручках десять пальцев»? Кстати, на ногах еще столько же. И кое-что болтается между. Если тебе не нравится такая программа, можешь кивнуть головой. Ну!

Лезвия щелкнули еще раз. Петр кивнул.

– Я снимаю полотенце. И не вздумай орать. Тебя все равно не услышат, а за каждый крик – штраф в один палец. Договорились?

Петр кивнул еще раз. Его рот освободили от кляпа, и он тотчас застонал, боязливо взглянув на Ушата.

– Это можно. Но не громко. Отплакал? Колись.

– Нас двое. – И, немного помолчав, добавил. – Скоро должна приехать смена.

– Ну, это ты уже придумал. Ладно, не обижаюсь. Вообще-то, что вас здесь двое я знал и без тебя. Мне надо было понять, готов ли ты к сотрудничеству?

– К какому?

– Ты должен сыграть роль в небольшом спектакле. У дяди Коли – инфаркт. Ты хотел перенести полуживое тело на дачу, но по пути надорвался и решил позвать напарника на помощь. Ты понимаешь, что результат нужен один: напарник должен выскочить из дома на крик и прибежать к тебе. Мы будем рядом, и если спектакль обломится, мне плевать по чьей вине, ты назовешь маникюрный сеанс мелкой тренировкой. Теперь скажи: «Да, я сделаю все, что вы хотите».

Петр повторил.

– Ну, тогда пошли.

Сразу выйти не удалось. Дуремар оттащил Ушата в сторону и яростно начал чего-то шептать. До Лопатина долетали обрывки фраз: «Просили только наблюдать, может мочить было не надо, а если – облом»? Ушат отвечал столь же яростно: «Трахайся тут весь день, загребет другой, возьмем девчонку – трахаться будут на нас». Он взял верх в споре и, приказав Дуремару поднять Петра, пошел следом. В кухне он хотел было оставить ножницы, но перед этим полоснул Петра выше лодыжки и сразу же заткнул рот пленнику.

– Это, чтобы ты не вздумал заняться бегом. Вперед, ковылять ты можешь. И кричать будешь громче.

Бандит был прав, нога болела, но идти было можно. Петр прохромал на крыльцо. Судя по солнцу, прошло не меньше полутора часов с момента, как он покинул дачу. От сосен плыло смолянистое благовоние. Ветер донес аромат хвои. Дом с начавшимся разлагаться трупом остался за спиной. «Я тоже труп». – Понял Петр. Когда Толик окажется в пределах досягаемости выстрела, его уложат. А меня перебинтуют и отвезут в больницу? Дурачок, еще одна пуля. И потом они войдут в дом. К Нине Климовой. И он понял, что полностью в его власти сохранить эти сосны и небо для напарника Тольки, и той девочки, охранять которую одно удовольствие. И, боясь, что передумает, Петр осуществил задуманное.

Ушат усмехнулся, увидев, как пленник, нечаянно наступив на искалеченную ногу, ругаясь, садится на ступеньки. Он на секунду выпустил его воротник, затем нагнулся, чтобы поднять и получил мощный удар в пах. Ушат сел на крыльцо рядом с Петром, казалось, руки были подрезаны у него самого, а нижнюю часть живота пропустили через мясорубку. Он понял, что делает парень, но ничем помешать не мог. А парень обшаривал его, наконец, нащупал кобуру и уже вытягивал оттуда пистолет. Рядом стоял Дуремар, прицеливаясь из своего «Макарова».

– Не надо, лучше бей! – Крикнул или хотел крикнуть Ушат. Но было поздно. Дуремар как всегда поступил согласно своей кликухе. Грянул выстрел и на белую рубашку корчившегося от боли Ушата, брызнули мозги Петра Лопатина.

* * *

Сергей Иванович вернулся из леса сразу после полудня. Трофейные финские настенные часы тикали исправно, кукушка честно выскакивала каждый час, но он и без них, даже не взглянув на солнце мог сказать, сколько сейчас времени, ошибившись не больше, чем на тридцать минут.

Прошлым вечером Нина, как всегда сделала ему подарок: бутылку очень хорошей водки и коробку шоколадного печенья для жены. Сергей Иванович знал от дяди Коли, что Даутов умер, а у его дочери должно быть много забот. Но она не забыла, подобно своему отцу, захватить городские гостинцы для соседа. Теперь он собирался отблагодарить ее корзиной опят. Девушка нравилась старику: приехала на дачу с двумя молодыми людьми, по всему видно, очень вежливыми и не позволяющими никаких жеребячьих шуток. Как всегда, Сергей Иванович собрал грибы быстро и качественно: все экземпляры, лишь чуть-чуть подгнившие, остались в лесу. Но пока его руки срезали с колоды очередную крепкую семейку, голова была занята другим. Тем же вчерашним вечером произошло еще одно непонятное происшествие.

Дорога, ведущая от проселка к даче, была извилистая, поэтому, возвращаясь к себе кратким путем, Савельев ее пересекал. Когда он делал это вчера, перед носом пронеслась легковушка. Сергей Иванович успел взглянуть на нее и понял: опять наступил прошлогодний дождливый осенний вечер. Ибо мимо него проехала точно такая же немецкая машина. Машина с врагами. Сергей Иванович был в недоумении. Если Они приезжают с миром, то почему ведут себя как оккупанты? Если же Они и вправду ведут себя как победители, то почему новая война оказалась такой быстрой и незаметной? И кто тогда они? Немцы, освоившие русский язык? Или полицаи, которым дали немецкую технику? Может дядя Коля, каждый день смотрящий телевизор, от него чего-то скрывает?

Вот в какие мысли был погружен Савельев, бредущий по лесной тропинке с корзиной опят. Он даже уже начинал думать: не спросить ли об этом Нину, как девушку, живущую в городе? Нет, неудобно.

На дачу Сергей Иванович привык заходить не главным входом, а через калитку, что была возле домика дяди Коли. Савельев поднялся на пригорок, откуда хорошо видно жилище сторожа. Перед крыльцом возились трое людей. Один из них встал в такую позу с вытянутой рукой, что Савельев, даже не видя предмет, зажатый в руке, сразу догадался о последствиях и не удивился, услышав выстрел.

Мох скрывал любые шаги. Главное было не наступить на сучок, а Сергей Иванович умел ходить по лесу: как никак, полгода партизанского стажа. Через пять минут он приблизился настолько, что мог разглядеть двоих незнакомцев, продолжавших стоять на крыльце и ругавшиеся то ли на русском, то ли на другом языке. Если и на русском, то ясны были не все слова. Приглядевшись, Сергей Иванович по одежде узнал убитого. Это был один из молодых людей, сопровождавших дочку покойного Анатолия Семеновича.

Савельев пятился так же быстро, как крался по кустам. Когда он отошел достаточно далеко, корзине с грибами нашлось укромное место под кустом. Потом можно вернуться, но Сергей Викторович уже догадался, что Нине в ближайшее время будет не до грибов. Потом он пошел обратной дорогой, быстрым шагом. Бегать Савельев не любил, не умел и знал – от бега он устанет через пять минут. И тогда придется ползти. Если бы не то происшествие прошлым сентябрем, он был бы встревожен. Теперь же его душу наполняла уверенность. Он уже понял: это те же люди, приехавшие вчера в немецкой машине. Они вынуждены стрелять, поэтому, им сопротивляются. А значит, новая война не кончилось. Тот, кто должен был призвать на эту войну Сергея Ивановича, счел его слишком старым. Ладно, тогда он придет добровольцем.

Дома он был через полчаса. Жена возилась где-то в курятнике. Не окликая ее, Сергей Викторович вошел в сарай. Сарай делился на две части. В одной лежали разнообразные сельскохозяйственные инструменты. Во второй хранились то, чем Савельев занимался, иногда, целыми вечерами. Он занимался оружием.

Сергей Викторович все-таки скучал без телевизора. Поэтому, забираясь в грибную глухомань, иногда приносил не только съедобные трофеи. В этих краях, уже за линией Маннергейма, летом 1944 года финны в очередной раз попытались остановить катящийся огненный вал советских войск. Савельев находил и противотанковые рвы, и блиндажи, заросшие кустарником. Кости истлели, но железо пережило половину века.

Сергей Викторович пережил войну не только по своему везению. Он оказался неплохим оружейником, поэтому немало времени проводил не на передовой, а в близком тылу, в блиндаже. Первые навыки он получил в партизанском отряде, где оружия было так мало, что нельзя было побрезговать винтовкой, даже если по ней прошлась немецкая танкетка.

Лучше всех сохранились наши и финские автоматы. Из трех ППШ, Сергей Иванович собрал годное оружие. Финский же пистолет-пулемет «Суоми» достался ему будто со склада, прекрасно смазанный, в кожаном чехле с чухонскими лосями и чухонскими словами. Каждый раз, разглядывая его, Савельев удовлетворенно хмыкал: этот народ понимал, в каких условиях предстоит воевать. Хуже было с патронами. Финны обычно сражались до последнего, а нашим не было особого смысла разбрасывать их наступая. Однако, в двух проутюженных танками финских землянках, Савельев нашел сотни полторы патронов от парабеллума 9, используемые для «Суоми». Патроны, одинаково пригодные и к ППШ-41, и к ТТ, приходилось собирать россыпью. Сергей Иванович нашел их десятка три. Однажды, когда осенью слишком грубый кабан не захотел уходить с его огорода, Савельев дал короткую очередь в воздух (все-таки, охотничье хозяйство). Выяснилось, патроны прекрасно сохранились.

Сперва Сергей Иванович повесил на плечи «Суоми». Дисковый магазин был наполнен под завязку – 71 патрон. Подумав, он прихватил и ППШ, как более привычный к руке. Правда, тут патронов было меньше. Жены во дворе не оказалось – меньше вопросов. Савельев вышел во двор и прислушался. Со стороны дачи раздался один выстрел, второй. А потом пошла такая музыка, которую он не слышал с 1945 года.

* * *

Команда, собранная Борисом, уже часа три тосковала в одном из окраинных кафешек Зеленогорска, наливаясь пивом и ожидая прибытия бригадира. Памятуя о прошлом печальном опыте, тот не хотел позволить людям работать, без своего личного присмотра. Когда в руки не очень умных людей попадается девушка, знающая, где хранится несколько миллионов баксов, многие становятся очень жадными и торопливыми.

Конечно, надо было спешить. К тому же ребятам могло надоесть просиживать штаны в забегаловке. И они могли повстречаться с местной милицией, а ведь большинство подпадало под ношение-без-разрешения. Но из Питера Бориса не выпускал Заказчик. Они должны были договориться о встрече. Беда была в том, что Заказчик должен был получить дополнительную информацию и лишь тогда указать время. До этого же он требовал, чтобы Борис оставался в городе. Бригадир, разумеется, не мог сказать своему шефу, почему он так стремится за город. Он так же не смог бы объяснить ему, почему почти все его люди оказались с утра вне Питера. Главное, Заказчик не нашел бы ему сегодня работу в городе. Но Заказчик не торопился. Ему был нужен только Борис. И когда – неизвестно.

Наконец раздался долгожданный звонок. Голос Заказчика был прерывист и Борис удивился этому, ведь волноваться должен был именно он. Он допустил, чтобы проблема вернулась в Питер с Лазурного побережья, и он же намеревался обернуть эту неприятность к своей выгоде.

– Боб, надо перетереть.

– Когда?

– В десять вечера, в кафе «Анка».

«Конечно, можно перенести. Но он будет спрашивать, в чем дело? А я не придумал подходящее вранье. Может, он догадался? Нет, тогда бы терка была назначена сейчас».

– Хорошо. До встречи.

Оставив Заказчика недоумевать: почему он так поспешен, Борис прыгнул в машину и помчался к Выборгскому шоссе, по дороге объясняя братве, в какую точку они должны выдвигаться. Своих он догнал на семидесятом километре. Еще издали Борис увидел два «Форда» и «Мерс», остановившиеся у обочины. При виде бригадира братва дружно изобразила возмущение, мол, уже и пиво выпили, и поссали, а команды все нет. Борис буркнул что-то вроде: «шеф появляется в последний момент» и начал осмотр своего воинства.

В трех машинах сидели десять человек. Здесь были и братишки, с которыми он встречался каждый день, и малознакомые ребята, которых видел пару лет назад. У шестерых на вооружении были обычные стволы, двое захватили помповые ружья, а один парень – «Калашников». Еще один мудрец имел лишь газовик: ему Борис сразу сказал – пойдешь живым щитом. Ребята, конечно, немного нервничали: неприятно кататься по городу и за городом в таком составе и с таким арсеналом. Но бригадир обещал три тысячи баксов каждому и большие премиальные. Поэтому никто не жалел, что ввязался в историю.

Через полчаса колонна была на развилке, где их ждали Ушат с Дуремаром. Взглянув на братков, Борис сразу понял: напортачили.

– Колись, корешок, – ласково обратился бригадир к Ушату, – рассказывай, как следовал моим инструкциям.

– Ну, мы… в общем… осуществили разведку.

Как далее следовало из путанного рассказа Ушата, разведка состояла в том, что они ночью забрались в дом сторожа, запинали его в процессе допроса. О найденной и распитой водке бандит умолчал. Потом они допросили и одного охранника. Но парень оказался супер-десантником и его, ради спасения операции, пришлось пристрелить.

– Шеф, не бойся, – заторопился Ушат, – мы через пять минут уже телефонный провод оборвали. Где он проходит, нам сторож сказал. Оборвали и поехали вам навстречу.

– Ушастик, – еще ласковее прошипел Борис, – твое счастье, что ты оборвал телефон. Иначе я оборвал бы твои, и вовсе не уши. Но если я узнаю, что они успели позвонить после выстрела, все равно, берегись. Ладно. Еще происшествия были?

– Пятнадцать минут назад из города на объект прошел «Жигуль», тот в котором ее вчера привезли.

– Сколько народа?

– Один. Который и вчера сидел. Он, видно, вчера в город мотался, а сейчас вернулся.

– Братва, на собрание! – Крикнул Борис.

Братва повылезала из машин.

– План прост. Подъезжаем к дому на полном ходу, заходим внутрь и валим всех мужиков, которые там. Больше двух их не будет. Девку – беречь. Кто ее первый возьмет и притащит мне – премиальных пять тысяч. Если кто ее пулей хоть заденет, даже если она из двустволки целилась: пусть застрелится сам. Чтобы потом хуже не было. Вопросов нет? – Вперед.

* * *

Алексей никогда раньше не представлял, что можно ездить с такой скоростью. Он обгонял всех подряд, включая машину ДПС. То ли милиционеры пришли в шок от такой наглости, то ли решили, что начальство решило повыпендриваться и провести эксперимент: сколько можно выжать из «Жигуля», но ни один пост его не остановил.

Нертову с каждой минутой становилось все тревожней и тревожней. Он, не убавляя газ, дважды набирал на трубе номер дачного телефона. Тот не отвечал. Не будь того тревожного звонка, Алексей понял бы: пошли побродить в ближайший лес, причем, по инструкции, Нину сопровождают двое. Теперь же, обитателям дачи не до лесных даров. Что-то случилось. Но что – выяснить невозможно. Алексей поймал себя на мысли, если бы ему сейчас предложили пересесть в вертолет, за все его состояние, он бы пошел на такую сделку.

Приближаясь к зоне, где труба стала бы бесполезной, Алексей позвонил в контору Главбуха. Оказалось, что Арчи с хозяином все еще сидят в кабинете, изучая банк данных. Арчи сказал, что Главбух забил на вечер интересную стрелку, которая много прояснит. Нертов не дослушав его до конца, попросил выехать следом.

– Понимаю, – ответил Николай, – я тоже звонил на дачу и не получил ответа. Главбух считает, что раз появилась законная наследница, он обязан ей помочь. Он сам сможет выехать через пятнадцать минут. Просто, он поднял материал по тому менту, которому мерещатся бомбы и наши номера. Возможно, уже к вечеру станет ясно, кто заказал такую шутку.

– Коля, – ожесточенно перебил Алексей, – с ментами разберемся потом. Надо скорее быть на даче.

Арчи ничего не успел ответить, ибо связь прервалась.

Минут двадцать спустя, чуть было пару раз не врезавшись в сосны на обочине, Нертов очутился перед дачей. Ворота были закрыты, но не забаррикадированы. Он непрерывно сигналил полминуты. Наконец, дверь дачи открылась. К воротам подбежал Анатолий. В руках у него было ружье и руки слегка дрожали.