Текст книги "Аромат грязного белья (сборник)"

Автор книги: Михаил Армалинский

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Альфред Кинси среди самцов и самок

Читай о Кинси

и не кисни:

он все табу

видал в гробу.

Впервые опубликовано в General Erotic.2005. № 132.

С делами Альфреда Кинси я знаком давно, но его судьба мне была неизвестна. Интерес к его личности возник у меня лишь после просмотра фильма Kinsey.

Краткая шестидесятидвухлетняя жизнь Кинси показалась мне много интересней, чем его исследования, хотя они и стали весьма важны для своего времени.

В фильме добросовестно обозначены главные вехи, но в силу специфики кинематографа в фильм невозможно втиснуть то, что свободно и полноводно движется в книгах. Так что взялся я за печатное слово.

Название самой последней и полной биографии Кинси, которую я штудировал – Секс есть мера всех вещей, – является обыгрышем знаменитого афоризма Протагора:

Человек есть мера всех вещей.

Так как человек насквозь и со всех сторон пронизан сексом (во всяком случае, с точки зрения Кинси), то человек – это и есть секс, а значит, название выбрано с поистине научной точностью.

Альфред Кинси родился 23 июня 1894 года в маленьком городке в Нью-Джерси. Добрую, заботливую мать подавлял деспотичный, но тоже заботливый отец Альфреда – маниакально верующий христианин, преподаватель местного колледжа.

Первые десять лет жизни Кинси – это сплошные болезни, отягчаемые бедностью семьи. Ревматическая лихорадка, рахит. Он болел, затем выздоравливал в долгом постельном режиме, потом снова болел – пропускал много школьных занятий. Над такими слабаками в школе издеваются и часто бьют. Так с Альфредом и делали. Однажды за ним бежали одноклассники, чтобы очередной раз поизмываться. У него в кармане были одноцентовые монеты, которые он бросил за собой. Мальчишки остановились их собирать, и так он избежал погони. (Аналогичным образом он уже взрослым бросал в общество научные данные, чтобы оно его не побило за интерес к сексу. Это была масса экспериментальных данных, которые можно уподобить центам не по ценности, а по множественности.)

Мать регулярно посылала Альфреда по лавочкам и магазинам, чтобы он купил еду в долг. Это было чрезвычайно унизительно и противно для него, так и в будущем он не умел и не мог заставить себя просить деньги на свои научные исследования – к счастью, за него это делали его друзья и коллеги.

Меню бедных Кинси состояло в основном из картошки, и Альфред возненавидел её, а повзрослев, избегал её в своём рационе.

Несмотря на бедность, его мать и сестра страдали от тучности. А вот Альфред был стройный и высокий.

Обстановка в семье, которая формировала Альфреда, определялась его фанатичным отцом, самым ярым христианином из всей общины методистов, к которой он принадлежал.

Его никто не любил, а студенты подсмеивались над ним, подсчитывая, сколько раз за лекцию он произнесёт слово «я», которым он самодовольно злоупотреблял, ибо был убеждён, что ему известна окончательная истина.

Продажа детям табака в их городке была запрещена. Отец посылал Альфреда в магазин для провокации, чтобы тот попытался купить сигареты, а когда магазинщик, не в силах устоять перед выгодой, продавал пачку, отец врывался в магазин, заставая его с поличным, и устраивал скандал. За это Альфреда тоже не шибко любили в школе и вокруг.

В воскресенье не позволялось ни игр, ни развлечений – вместо них ходьба в церковь на три службы. Да ещё церковная школа, занятия в которой проводил отец.

Альфред вспоминал своё детство с омерзением и, кроме ненавистной картошки, он, став взрослым, не мог терпеть ноготки, циннии и глицинии, которые росли у них в доме: будучи изрядным цветоводом, он отказывался сажать их у себя.

С пяти лет Альфред увлёкся музыкой, причём пожизненно – тётка давала ему уроки фортепиано. У него был явный музыкальный талант, и к шестнадцати годам он становится замечательным пианистом. Альфред выступал на различных вечерах, включая школьные. Стал сам давать уроки музыки. Его любимцы – Бетховен и Шопен.

В 1903 году Кинси заболел популярным тогда тифом. Месяц проболел с высокой температурой, и в результате вдруг излечился от ревматической лихорадки. Клин клином вышибло. Но врачи каркали, мол, болезни так ослабили сердце Альфреда, что не дожить ему до 21 года. Его явно впечатлило это предсказание, потому как работал он всю жизнь с величайшей интенсивностью и напором, чтобы успеть сделать побольше.

Отболев и выйдя в школу, Альфред вызвал сочувствие у двух главных хулиганов, которые взяли его под свою защиту, и издевательства над ним прекратились.

Самую великую радость тогда юный Альфред обрёл в природе. Отец пробудил у него интерес к ботанике, построив при доме маленькую оранжерею. А в школе училка по биологии проняла Альфреда животным миром и гульбой по лесам.

Кинси стал сам уходить в долгие походы в леса и горы. Он пригласил своих двух хулиганов-покровителей пойти с ним на ботаническую тридцатикилометровую прогулку с десятикилограммовыми рюкзаками и уморил своих крепких ребят, а сам был свеж как огурчик и тем доказал, что он не слюнтяй. А те почувствовали себя обманутыми – не может быть, чтобы у Альфреда было больное сердце, о котором все вокруг говорили и чем он вызвал их сочувствие.

В старших классах Альфред упорно, глубоко и успешно учился и получил кличку «Великий учёный». Наука в итоге заменила Альфреду христианство и помогла преодолеть диктат отца.

В 1908 году в Англии возникло движение бойскаутов, в 1910-м бойскауты появились в Америке. Главной целью этого движения было сделать американцев более мужественными (надо было для этого им больше пизды давать и мужать на ней). Кинси в 14 лет вступил в бойскауты, а повзрослев, оставался в этой организации вожатым до 27. (Советские пионеры содрали с бойскаутов даже свой лозунг «Be prepared!», переведя как «Будь готов!»)

Кинси воспитывался, окружённый довлеющим чувством вины за всё, что хоть как-то связано с сексом. Христианская догма, что любой секс является грехом, кроме как для мужа и жены и только с целью делания детей, отражалась во всех американских антисексуальных законах и нравах. По сути, разделение Церкви и государства не существовало. Но общество пошло даже дальше – согласно святому Августину первородным грехом было ЗНАНИЕ о сексе и, следовательно, чтобы бороться с грехом, нужно было вообще не говорить о сексе, а если уже никуда не деться, то говорить как можно меньше и туманнее.

Отец Кинси всячески внедрял такое поведение. Никакая степень наготы не позволялась в доме, особенно для взрослых. Он Альфреду запретил всякие отношения с девочками. Запрещалось трогать себя, чтобы не выйти на мастурбацию. Кроме паранойи от мастурбации, существовал в то время и ужас перед венерическими заболеваниями, которые широко распространились после Первой мировой войны. Сифилис был неизлечим и являлся жупелом, как сейчас – СПИД. А потому половая жизнь рисовалась попами и моралистами ещё более устрашающей. О презервативах даже упоминать было невозможно.

Детальная история сексуальной жизни Кинси записана его двумя ближайшими друзьями-сотрудниками и закодированная лежит в сейфе Kinsey Institute in Indiana.(Когда-то это станет достоянием гласности, и все станут читать «Тайные записки» Кинси.) Однако помимо его личных откровений, существует значительное количество воспоминаний его ближайших друзей, писем и личных интервью, так что материалов набралось достаточно, чтобы восстановить детали интимной жизни Кинси, а не только научной и общественной.

Несмотря на все отцовско-христианские запреты, детская сексуальная жизнь шла своим непритесняемым чередом: лет в пять дети, и в том числе маленький Альфред, собирались в basement дома [14]14
  цокольный этаж, подвальное помещение ( англ.).


[Закрыть]и занимались интернациональной игрой в доктора и больного, рассматривали и трогали половые органы друг друга. Особо его впечатлило, как одна девочка пыталась просунуть ему в мочевой канал соломинку или что-то в этом роде. Впечатление оказалось настолько сильным, что, взрослея, он сам занимался засовыванием туда разных предметов в процессе мастурбации.

Кинси до женитьбы как будто и вовсе не ёбся. Все общения его были с мальчиками да юношами и цвели на фоне бойскаутства.

В мужских школах и интернатах запрещалось до 18 лет всякое общение с девочками, а посему расцветала любовь между мальчиками. Старший любил младшего. Кинси как вожатый выслушивал проблемы скаутов, и среди них обязательно были вопросы, связанные с сексом. Когда его друг признался ему, что он занимается мастурбацией, Альфред предложил ему вместе преклонить колени и помолиться, чтобы тот избавился от греховной привычки.

Обучаясь в колледже, Кинси тоже вёл безбабью жизнь. На студенческих вечеринках он играл на рояле и под его музыку парочки танцевали. Наверно, смотрел на парочки с музыкальной завистью или вообще не смотрел, а мечтал об очередной лекции по зоологии.

Короче, по его собственному признанию, он женился в 27 лет девственником, будучи профессором, и произошло это событие 21 июня 1921 года. Просто кураж какой-то – поистине: из грязи девственности в князи секс-гуру.

Мужик-то Кинси красивый был, статный блондин, бабы по нему сохли, а он этого не замечал, занимался изысканиями в области мух да жуков – в насекомых влюбился, энтомолог называется. И из всей этой летающей, бегающей и ползающей жути он выбрал для изучения gall wasp – осу Кнопперса, или по-русски – орехотворку:

надсемейство перепончатокрылых насекомых. Длина 1–5 мм, некоторых до 25 мм. Около 1900 видов. Распространены широко. Личинки паразитируют в тканях растений (чаще на дубах и розоцветных), вызывая образование галлов – большей частью в виде орешков (отсюда название); некоторые – в личинках других насекомых, напр. капустной и луковой мух.

Это из насекомой энциклопедии.

Ни летать, ни ужалить эта оса не может, а крылья использует для сохранения равновесия.

Кинси обнаружил, что орехотворка на то время была совсем не изучена. А заняться изучением того, чего ещё никто не изучал, давало гарантию стать международным экспертом по этому насекомому. Так учёные делают себе имя.

Вершин в постижении этих ос Кинси достиг действительно невиданных, он стал видным учёным, книг и статей про этих букашек понаписал горы. Забавно, что это редчайшее насекомое, которое может размножаться без совокупления самца и самки.

Кинси ездил в экспедиции по всем штатам и в Мексику, чтобы собирать своих блох. Он доказал, что эволюция его шершня и вообще у других сверчков может не быть постепенной, а происходить скачком и что изоляция его осы оказалась важнее для её эволюции, чем принцип выживания сильнейшего. (Мне же это говорит не столько о скачке эволюции, сколько о подталкивании божьим перстом в нужном направлении, что и воспринимается как скачок.)

К 1937 году Кинси стал суперэнтомологом, одним из ведущих учёных университета.

А женился он даже не по собственной инициативе, а по инициативе, проявленной его будущей невестой, Кларой МакМиллен (в будущем все её звали Мак). Она, ботаник и спортсменка, давно положила на него глаз в университете. Тоже, между прочим, девственница, Мак считалась университетским лакомым кусочком. Мак сама прихватила Кинси, добилась приглашения на пикник его кафедры, там на природе подошла к Кинси и познакомилась, а тот уже давно для этого дела созрел и упал ей в подол, который потом радостно задирал. Но когда Кинси сделал Мак предложение, она согласилась не сразу, а носом вертела – был у неё ещё один претендент. Но всё-таки выбрала будущую знаменитость – унюхала женской интуицией.

Медовый месяц они решили провести в турпоходе. Лазали на какие-то сногсшибательные горы. А когда доходило до торжественного начала отправления супружеских обязанностей, то что-то не совпадало и не входило куда надо. Так и не поебясь, вернулись с похода туристы-учёные-молодожёны и сразу к врачу: почему не вставляется? Оказалось, что с одной стороны – огромный хуй, а с другой стороны – толстая плева. Врач надрезал где надо (нет, не хуй, а плеву), и тотчас соитие состоялось, к великой радости заждавшихся супругов.

Для Кинси, затюканного и лишённого совокупительных знаний, брак стал поистине сексуальной школой и революцией. Впервые он мог бабу ебать и исследовать сколько угодно, причём без угрызений совести и страха греха.

В результате счастливых соитий вылупилось четверо детей: Дональд в 1922-м, Анн в 1923-м, Джоан в 1925-м и Брус в 1928-м. Кинси менял им пелёнки, кормил, проявлял огромное участие в уходе за детьми, не характерное для отцов того времени. В 1925 году Дональд умирает от неизлечимой болезни. Кинси рыдает при людях (а многие говорили о его якобы малоэмоциональности). Да, он не лобызался с женой на людях, хотя брак, как показала жизнь, был крепкий и счастливый.

С детьми, даже чужими, у Кинси возникал мгновенный контакт, он никогда не сюсюкал с ними, а тепло разговаривал как со взрослыми, и дети к нему тянулись.

Кинси и Мак расхаживали по дому голыми (в противовес своим родителям), как только предоставлялась возможность, и поддерживали местный нудизм. В жаркое лето вся семья с детьми голыми обливалась в саду из водяного шланга.

(Но если одежда – это символ ограничения для нудистов, от которого они избавляются, то следует далее признать, что это ограничение не чего-нибудь абстрактного, а ебли. Поэтому, избавившись от одежды – ограничения – и фланируя голыми друг перед другом – свободными – становится странным, почему на этом всё останавливается у нудистов, а не начинается ебля, как того и требуют голые тела. Нудизм я воспринимаю лишь как вступление к оргии, а точнее – в оргию.)

В процессе копания над своими блохами, то есть осами, Кинси написал учебник Введение в биологию.В нём он дивится тайне жизни, но с материалистических позиций. Кинси задаёт в книге риторический вопрос: «Что такое жизнь?» – но ответа, естественно, дать не может и приводит живописные примеры дива жизни: вот жука держали в бутылке пять лет без еды и воды, а он не умирал. И только ещё через месяц он наконец умер от голода и жажды. Или муравей, который бегал с отрезанной головой 49 дней.

Но в учебнике не было ни слова о людском сексе.

Самый важный вывод был таким: человек – это животное, но более сложное.

Книга стала бестселлером и в общей сложности была издана тиражом в полмиллиона экземпляров. Это было хорошим денежным подспорьем для большой семьи и скромной зарплаты профессора.

Помимо увлечения музыкой, Кинси завёл ещё одно хобби (и как на всё времени хватало, хоть и спал он по пять-шесть часов в сутки, а поужинав, уходил снова в университетскую лабораторию и работал за полночь). Он выводил ирисы, участвовал в цветочных выставках и, сделав каталог, продавал семена выведенных сортов.

Образ жизни Кинси вёл весьма здоровый. Нет худа без добра – из-за своего фанатика-отца, боровшегося с курением, Кинси не курил, несмотря на то, что большинство мужчин в то время не фигурировало без папиросы, сигареты или трубки во рту.

Кинси вкладывал всю душу в общение со студентами и постоянно замечал примеры потрясающего сексуального невежества среди них. Так, например, значительное число студенток колледжей в 30-х годах пребывали в уверенности, что зачатие происходит от поцелуя, что от мастурбации слепнут и сходят с ума. Студенты тоже недалеко ушли и убеждённо разделяли подобные иллюзии.

В 1930 году вышла книга Ван дер Вельда Идеальный брак, где с апломбом первооткрывателя автор описывал десять позиций совокуплений, будто сексуальная история человечества была уничтожена и только теперь с научным подходом открывался заржавленный велосипед. Будто бы не существовало испокон веков многочисленных Кама-Сутр. Таким способом якобы легализировались ебальные позиции помимо миссионерской. Эта книга была одним из самых популярных пособий того времени. Позиции женщины, сидящей на мужчине или стоящей на четвереньках, воспринимались многими как божественное (или дьявольское) откровение. А ведь по-христиански надо было каяться во грехе, если осмеливались совокупляться в какой-либо иной позиции, чем в миссионерской.

А вот научный авторитет Ван дер Вельде в своём сочинении милостиво разрешает оральный секс, но только как foreplay, поскольку оргазм от орального секса он называет патологией.

В то же время даже эта бредятина считалась администрацией университета порнографией и держалась в спецхране, доступная только избранным шишкам из университетского руководства. Студенты и прочие наслаждались лишь, дроча на рисунки нижнего женского белья, публикуемые в каталогах магазина Sears.

В 1931 году вышла книга известного гинеколога Дикенсона Тысяча браков, в которой он доказывал уже доказанное, велосипедное – что женщины испытывают оргазм. Его пациентки мастурбировали при нём, пока он вставлял трубочку в их влагалище и рассматривал изменения, которые там происходят. Дикенсон также один из первых стал использовать электрические вибраторы (см. General Erotic.2005. № 131).

На Кинси, к тому времени уже женатого 12 лет, эта книга произвела сильное впечатление, и он стал подумывать о том, чтобы самому заняться исследованием в этой области.

Кинси был свидетелем и глубоко переживал, что его студенты так же безжалостно подавляются, как и он сам в юности был подавляем, во всём, что касалось секса. Кинси выступал в защиту студентов, которых пытались выгнать из университета за то, что они публиковали в студенческой газете что-либо противоречащее убийственной морали – Кинси один смело шёл против всей университетской шушеры.

Кинси был убеждён, что христианская Церковь – это главный виновник проблем, испытываемых молодёжью, которой запрещают сексуальное общение до брака.

В 1938 году Кинси 44 года, и он начал вести в университете курс лекций по брачным отношениям – это тогда была единственная форма, в которой можно было говорить о сексе. Ситуация в Университете Индианы отражала общую ситуацию в стране – о сексе запрещалось говорить, а тем более открыто обсуждать.

Предлогом для разрешения курса явилось резкое возрастание венерических заболеваний и возникшая вокруг них паника, замешанная на паранойе. Так, несколько железнодорожных аварий объяснялись в прессе тем, что у машинистов был запущенный сифилис. Посему, решило руководство университета, почуяв общее положение в стране, нужно сексуальное образование, а оно могло в то время предстать только в форме лекций по брачным отношениям.

Постановили, что курс из шести лекций могли слушать только женатые или помолвленные пары. Ну и, конечно, профессора, которым дозволялось быть одинокими. Успех курса был необычайным. Одна девушка специально помолвилась, только чтобы иметь возможность слушать эти лекции.

Полицейский, посещавший лекции о браке, считал всех студентов, которые в парке целуются и обжимаются, извращенцами (еблю он за извращение не считал). В некотором смысле он был прав. Petting – это вынужденное занятие, так как баба не даёт ебать, а позволяет лишь целоваться, либо у парня не хватает духа идти дальше с уже согласной бабой, и третий случай – негде, хотя природа всегда готова предоставить какой-нибудь куст для влюблённых. Естественно, что petting – это извращённые в своей незавершённости действия. Так что полиция всегда права.

А вот цитата из лекции Кинси:

Есть только три вида сексуальной ненормальности – это воздержание, безбрачие и откладывание женитьбы.

Под последним он имел в виду отсутствие добрачного секса, но прямо он об этом тогда сказать не мог – заклевали бы вусмерть.

Параллельно с лекциями Кинси проводил конфиденциальные опросы посещающих об их сексуальной жизни. Впоследствии отшлифованное для научного исследования интервью длилось в среднем между часом и двумя, и в нём было около трёхсот вопросов.

Сочувствуя студентам, Кинси практически помогал им поскорее совокупиться. Так он давал свою машину бедному студенту, которому было негде ебаться и от горя тот даже хотел бросить университет. Но, попрыгав на заднем сиденье с девицей, он продолжал успешное обучение. Кинси также предоставил машину молодой супружеской паре, которые вынуждены были в то время жить порознь.

К 1940 году пик возмущения курсом брака достиг апогея: попы, сгрудившиеся в жирнозадые организации, писали петиции в университет, чтобы прекратить этот разврат. Даже Ассоциация врачей присоединилась к попам, выражая возмущение тем, что биолог посмел читать лекции о человеческом поведении.

Религиозные деятели посчитали опросы сексуальной жизни слушателей аморальными, хотя опросы, естественно, проходили с согласия и по желанию опрашиваемых.

Чтобы бросить кость залаявшему общественному мнению, университет предложил Кинси компромисс, выбрать одно из двух: либо курс лекций, либо опросы.

Кинси выбрал опросы. Это решение окончательно определило направление его грядущей научно-исследовательской деятельности.

Будучи по натуре коллекционером – на протяжении своей жизни Кинси собирал цветы, папоротники, первые музыкальные пластинки, своих блошиных пчёлок, а затем эротические книги и искусство, фильмы мастурбирующих до оргазма мужчин и фильмы совокупляющихся пар, Кинси полагал, что мог решить любую проблему коллекционированием. Он был уверен, что если собрать значительный объём материала по какой-либо теме, то в нём всегда можно найти ответ на вопросы в этой области. Весь свой гигантский опыт по исследованию пчёлок он перенёс на человека, считая его пчёлкой, но посложнее и большего размера. (Кинси собрал 4 миллиона этих насекомых и детально исследовал и классифицировал 150 000, написав отдельную статью о каждой детали их строения.)

Кинси делал опросы по специально разработанной им анкете, где имя интервьюируемого и данные держались в разных местах зашифрованными, чтобы сохранить полную конфиденциальность. Для представительности опросов ему нужно было опросить не только студентов, преподавателей, учёных, но и всевозможные иные категории населения.

Поэтому Кинси и его коллеги ездили на фермы, женские и мужские, где работали осуждённые. Он ездил и в тюрьмы, а также не пропускал никого из тех, кто попадался на его пути. Прежде всего он убеждал людей, что их информация служит науке и великому делу просвещения, и это раскрепощало и заинтересовывало интервьюируемых. Он сам поражался, с какой готовностью и увлечением люди исповедуются в своей сексуальной жизни совершенно незнакомому человеку – многие хватались за возможность наконец свободно поговорить о сексе. Дав интервью, люди испытывали облегчение от выложенного наконец секрета, тайны или того, о чём говорить не принято или запрещено.

Кинси брал интервью у многих влиятельных людей, тем самым как бы держа их в своих руках для будущего. Среди них были учёные, промышленники, представители богемы, в частности писатели: William Burroughs, Jack Kerouac, Allen Ginsberg.

Кинси, получив поддержку влиятельных людей в Университете Индианы, организовал Institute for Sex Research– Институт Исследований Сексуальных Отношений (после его смерти институт переименовали в Kinsey Institute, избавившись наконец от слова Секс в названии, которое раздражало и выводило из себя попов и моралистов).

Кинси нанял на работу учёных для того, чтобы вести массовые опросы о сексуальной жизни людей в разных слоях общества. Он хотел прежде всего получить существенную базу фактического материала. Кинси диву давался ничтожной эмпирической базе, на которой Фрейд построил свои мифы об Эдиповом комплексе, зависти женщин к пенису и мужском страхе кастрации. Так что выводы Фрейда он не считал научными. Кинси же исследовал многие тысячи людей и был первым, кто применил методы математической статистики для обработки результатов опросов.

Другая сторона учения Фрейда, которая была неприемлема для Кинси, состояла в том, что Фрейд, проповедуя освобождение от предрассудков и заблуждений по поводу человеческой сексуальности, которые расплодил XIX век, на самом деле просто переименовал в неврозы все иудо-христианские сексуальные грехи, навесив на них медицинские термины.

Медицинский подход Фрейда подразумевает поиск болезней, а потому, согласно этому подходу, в ебле должны быть найдены «болезни», коими и были названы все проявления секса, кроме бабы на спине, а мужика на бабе. Оральный секс, гомосексуализм, мастурбация, позиция со спины – всё это было названо патологией.

Кинси также был против фрейдовского бесстрастного и отстранённого метода интервьюирования – Кинси считал, что, напротив, необходимо демонстрировать участие и сочувствие при задавании вопросов, так как отвечать часто больно, стыдно и человека нужно поддерживать эмоционально.

Кинси допускал до проведения опросов только мужчин, которые должны были быть счастливо женаты. Если интервью вёл неженатый, то у интервьюируемого возникали подозрения в намерениях интервьюера. Все сотрудники Кинси должны были поведать ему свои сексуальные биографии в форме таких же опросов, и если у сотрудников выявлялись какие-либо моральные предрассудки, он их сразу выгонял. Религиозных людей Кинси в своей команде не держал.

Религия – это наш главный враг, —

говорил он своим коллегам.

Он также предпочитал, чтобы сотрудники имели гомосексуальный опыт, предпочтительно с ним самим. А также должны были быть готовы вступать во внебрачные связи.

В своём доме Кинси устроил тайную киностудию, где он в течение четырёх лет снимал мастурбирующих мужчин, а потом совокупления пар, в чём принимала участие его жена и жёны его сотрудников. Единственный научный вывод, который он произвёл, засняв более двух тысяч оргазмирующих мужчин, – это что семя не выстреливает в подавляющем большинстве случаев, а лишь выливается.

Он также исследовал несколько сотен заик и обнаружил, что при сексуальном возбуждении они перестают заикаться (то же произошло и с заикой в фильме One Flew over the Cukoo’s Nest).

Большинство неопытных в сексе людей считают, что их сексуальная жизнь такая же, как у всех, и что у всех она такая же, как у них. Кинси же открыл для себя и для многих людей наличие огромных вариаций в сексуальном поведении и что сексуальная жизнь каждого человека весьма индивидуальна.

По убеждению Кинси, люди – это животные и поэтому их сексуальное поведение основано на поведении других млекопитающих. А раз все «извращения» имеют место в жизни у млекопитающих, то, вследствие этого, «извращения» являются нормальным явлением. Концепция «ненормального» абсолютно неверна, а можно только говорить о «редкости» того или иного сексуального проявления. Когда говорят «ненормальный», люди имеют в виду, что это отличается от них самих, и в этом есть морально-оценочное заключение. А использование моральной оценки сексуального поведения всегда несёт в себе осуждение и запрет.

Вариации в сексуальном поведении – это основа всего. Если пчёлки-блошки Кинси отличались друг от друга на 1200 процентов, то людские сексуальные предпочтения отличались на 12 000 процентов.

Кинси предлагал, что всё должно изучаться с точки зрения сексуальных отношений. Мир исконно сексуален, но на него наложены нравы и нормы морали, ограничивающие и скрывающие сексуальную основу. Секс – это фабрика чувств, что становится особенно наглядно, когда снимается шелуха романтической любви, религии и морали. Если эту шелуху содрать, то в обществе наступит гармония, подобная той, которая существует в приматах, ближайших людям – шимпанзе Бонобо, для которых секс – это основная форма социальных отношений. Секс как улыбка, как рукопожатие, только более приятное – это клей, который скрепляет социальные отношения и поддерживает мир в обществе.

Кинси, подобно Фрейду, пришёл к убеждению, что все люди бисексуальны. А в себе Кинси это заметил давно. У него установились связи с его подчинёнными (сейчас бы его посадили за sexual harassment, несмотря на то, что он никого не принуждал).

В результате своих исследований и личного опыта Кинси пришёл к выводу, что гомосексуализм – это просто одна из форм человеческой сексуальности, и всю свою жизнь он проводил кампанию по легализации гомосексуализма между добровольно вступающими в контакт самцами и самками.

Даже такой «ужас», как совокупления с животными, Кинси считал вполне естественными. Кинси выяснил, что 17 процентов фермеров в Индиане ебли всех животных, которых они разводили в хозяйстве: коров, быков, ослов, мулов, лошадей, кур и гусей (Ларри Флинт, живший среди фермеров в Кентукки, вспоминал, как он ёб цыплёнка и что это считалось в порядке вещей в этом штате). Спрашивается: а как лучше фермеру продемонстрировать свою любовь к животным?

(В Талмуде запрещается оставлять женщину наедине с животным из опасения, что она начнёт с ним совокупляться, – религия, придуманная мужиками, проецирует всё, в чём они не хотят себе признаться, на женщин.)

Кинси ездил в Чикаго по делам и проводил опросы о сексуальной жизни у всех, кто ему попадался. Он вошёл в контакт с подпольным миром гомосексуалистов и в своих опросах поразился огромному количеству гетеросексуальных мужчин, у которых были гомосексуальные приключения. В Чикаго Кинси повели по местам, где мужчины могут быстро перепихнуться совершенно анонимно, и он сам этим занялся – в определённых туалетах у писсуаров слонялись мужчины, которые предлагали отсосать.

Кинси открыл в себе влечение к мужчинам, которое, по мнению разных биографов, существовало в нём с детства. Так, он влюбился в своего студента Мартина, которого Кинси впоследствии включил в свою исследовательскую группу, и длилась эта любовь три года.

В какой-то момент Мартин спросил Кинси, не возражает ли он, если тот переспит с его женой. Кинси, женатый уже двадцать лет, почему-то был поражён, что такой молодой и красивый юноша хочет его жены. Он никогда ничего не скрывал от жены, и она была в курсе всех его сексуальных мероприятий и приключений. Поэтому Кинси прямо спросил её, хочет ли она совокупиться с Мартином, и Мак в открытую обрадовалась – ебля жены началась.

С тех пор все его подчинённые в исследовательской группе стали практиковать по его наущению открытые браки и обменивались вовсю жёнами. Причём сие было весьма успешным предприятием, поскольку они это делали с удовольствием и вдохновением. К тому же мужчины его группы в порядке вещей регулярно отсасывали друг другу.

Всех своих сотрудников Кинси старался поселить рядом со своим домом, он давал им задания вести календари своих сексуальных занятий, сколько раз они достигали оргазма, каким путём и пр.

Кинси осознал, что, для того чтобы писать о сексе, ему нужно самому и всем членам его команды всё испробовать. Для настоящего учёного необходимо наблюдать и участвовать, а не только делать опросы. Проститутки разрешили Кинси и его сотруднику спрятаться и наблюдать, как они работают с клиентами. В том числе и как выкрадывают деньги из их кошельков.