Текст книги "Аромат грязного белья (сборник)"
Автор книги: Михаил Армалинский
Жанр:
Биографии и мемуары
сообщить о нарушении
Текущая страница: 11 (всего у книги 45 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]
Так что никаких психических травм, искалечивших всю последующую жизнь девочки, травм, которыми стращают ныне параноидальные паникёры, не возникло. Если травмы остаются, то от резкого и грубого подавления сексуальных порывов, а не от их поощрения.
Нелл рассказывает о своём детском опыте:
Я уже пробовала экспериментировать с собой и с одной из своих сестёр. Мы сидели, как обычно это происходит у детей, и изучали друг друга, украдкой смотрели и трогали. А однажды моя сестра засунула себе в вагину гальку и щекотала меня большим пальцем ноги…это было настолько приятно и казалось нам таким возбуждающим и невинным, что мы никогда не думали, что делаем что-то грешное…
Вскоре Нелл научилась, мастурбируя, добираться до оргазмов, чему она со страстью регулярно предавалась: в наслаждении она чувствовала себя совершенной.
Я была сама собой, – определяет она это состояние.
Нелл совершенно ясно определила своё отношение к ханжам, преобладающим среди религиозных людей. Это люди, которые считали всякое человеческое удовольствие грязным. Всё для них настолько мерзко, что они боятся, как бы удовольствие не захватило их самих, и поэтому не хотят, чтобы кто-нибудь другой отважился на наслаждение.
Простой люд давно заметил близость религиозного и сексуального ража. Близость эта основана на том, что религиозный раж есть лишь замещение сексуального. Братья Нелл
…часто ходили на проповеди. Там они присматривали девочку попроще, впадавшую в истерический раж от рассказов о грехах, разврате и плотских утехах, и легко её соблазняли.
Негативная проповедь действовала только возбуждающе и соблазняюще и лишь помогала совершать «грех», а не сопротивляться ему. Как в математике существует доказательство от противного, так в морали существует метод возбуждения от «противного».
Нелл всю жизнь была чужда традиционной религии. Основа её атеизма зародилась в десять лет, когда она своими глазами увидела, как добрый и всеми любимый в деревне человек умер в жутких мучениях.
Такого рода атеизм основан на разочаровании в Боге как в человеке, который обязан обладать полным набором добродетелей. Бог для раболепного большинства – это добрый дядя или строгий, но справедливый папа. А когда этот дядюшка/папашка берёт и зверски уничтожает людей, то тогда на него начинают сердиться: мол, как же ты посмел быть таким жестоким? И за это Бога наказывают – «я в тебя больше не буду верить». А если Бог подкинет что-нибудь полезное, то тогда человек этот в качестве поощрения за боженькино хорошее поведение начинает в него верить. Простачкам из народа, да и из простецкой интеллигенции никак не взять в голову, что то, что нас создало и нами руководит, непостижимо, и от Провидения не следует ожидать соблюдения человеческих законов, так что нечего к нему подлизываться, давать взятки в виде жертв животными или собственными наслаждениями. Истинная вера заключается в том, что ты не пытаешься тщетно придать смысл божественным действиям, а живёшь, понимая, что этот смысл, совершенно очевидно, есть, но уразуметь его нам не дано. А тот, кто утверждает, что познал этот смысл, – либо дурак, либо лжец. Поэтому неудивительно, из кого состоит ортодоксальное религиозное духовенство.
Божественную веру в безгрешность, в святость ебли Нелл пронесла через всю жизнь, но, что самое важное, вселяла её в своих клиентов, обучая радости, а не греху, что и произошло с богатым промышленником сорока лет, взявшим её двадцатилетней на содержание из публичного дома и которого она научила всем прелестям разнообразной ебли. А ему, погрязшему в семье, всё это было в новинку и в диковинку. Потом его застукала жена, и Нелл пришлось уезжать из Сент-Луиса, но именно он впоследствии обеспечил возможность для Нелл открыть собственный публичный дом в Новом Орлеане, выслав ей солидную сумму деньжат.
Публичный дом для мужчины – это место, где он может наслаждаться медовыми месяцами всю жизнь, если у него достаточно денег. Один из клиентов Нелл оставил все деньги в её борделе и, уходя, сказал:
Ты только тогда становишься настоящим мужчиной, когда начинаешь понимать, что деньги – это ничто, если их нельзя превратить в наслаждение.
Нелл гордилась своим успешным предприятием, справедливо сравнивая его с успешными фирмами в промышленности или в финансах.
Понимая, каким искусством является содержание борделя, Нелл предвещала:
Если исчезнут добротные публичные дома, то умрёт культура американского образа жизни.
Увы, так и случилось.
Ей пришлось закрыть свой последний бордель в ноябре 1917 года, что было поистине революционным событием, закончившим славный период легального существования публичных домов в США. С тех пор Америка пошла по пути усугублённого лицемерия и лжи, делая вид, что пизда не является главной женской ценностью, а значит, и добродетелью.
Итак, в 1917 году в России началось уничтожение человеческой индивидуальности, а в Штатах началось систематическое притеснение проституции – то же посягательство на свободу желаний.
Обе страны одновременно обреволюцились.
Примечательно, что одним из расхожих наименований борделя является «Cat House». Маршаковский «Кошкин дом» – это явный намёк на бордель. Уж Маршак со своим прекрасным знанием английского не мог не знать смысла этого выражения.
Другим популярным обозначением публичного дома является «Sporting House». Потому роскошный бордель в России может смело именоваться Домом спорта, а лучше – Дворцом спорта (следуя российской гигантомании, называющей институты академиями, а товарищей – господами).
Нелл описывает роскошный бордель в Чикаго, где повсюду торчало золото и прочие излишества. Там же была специальная ебальная комната, куда для экзотики запускались бабочки, а за ними – Набоков с сачком (про Набокова – шутка, про сачок – тоже). Цены в этом доме были доступны только самым богатым мужчинам. В связи с этим Нелл замечает:
Высокий класс определяется высокой ценой, но вкус состоит в том, чтобы эту цену не выпячивать.
Так как посетителями дорогих борделей являлись в основном люди солидные, а часто и старые, то Нелл считала, что мужчин влечёт [ сюда. – М. А.] не столько секс, сколько возможность посидеть, поболтать в роскошном клубе. Если бы это не считалось немужественным, они бы признались, что им более интересно играть в карты, чем ебаться.
Но она уточняет, что последнее не относится к молодым, жадным до пизд клиентам.
Из этого можно сделать вывод, что в обыкновенных публичных домах с доступными ценами для молодых и ебучих схема поведения клиентов была бы существенно иной: меньше жратвы да разговоров и больше ебли.
Бордель борделю рознь, и Нелл Кимбэлл говорит прежде всего о своём и подобных борделях – то есть таких, куда ходили только богатые люди. Люди, не задумываясь тратящие большие деньги, могут себе позволить роскошь взять красивую проститутку для разговора и не ебать её. Это происходит оттого, что эти богатые люди либо бесятся с жиру, либо уже немолодые, с ослабленным сексуальным влечением. Можно ли себе представить человека ограниченных средств, который скопил нужную сумму, чтобы купить проститутку, а когда она готова раздвинуть ноги, он вместо того, чтобы её ебать, начинает с ней точить лясы? Это только зажравшийся ананасами и рябчиками буржуй может прийти к столу, заваленному ананасами и рябчиками, и их не тронуть. А голодный мужик, купивший обед, сожрёт его до последней капли и крошки да ещё хлебом будет тарелку вытирать, доедая и долизывая.
В итоге, богатые мужчины платят огромные деньги, чтобы отказаться от того, чтобы быть мужчинами. Быть мужчинами им тяжело, и они предпочитают болтовню, эстетство, жратву и азартные игры и платят за это деньги, держа при себе красивую бабу как символ своей власти.
В те времена девицы, как и прочие женщины, не брили подмышек. Поэтому Нелл была недовольна, когда началось поветрие, а затем и обязательность брить девицам подмышки. Нелл справедливо считала, что от небритых подмышек исходят обещания других частей тела.
А именно этого обещания асексуальное общество, притеснявшее и в итоге закрывшее публичные дома, старалось избежать.
Теперь же огромное количество женщин бреет и лобковые волосы, лишая пизду значительной части её очарования – а всё во имя тех мужчин, для которых пиздяные волосы делают пизду более страшной в своей требовательности – они предпочитают иллюзию пизды несозревшей девочки, которая подчинялась бы любому мужскому неумелому и эгоистичному желанию и не требовала бы ответного наслаждения.
Я решил поискать информацию о Нелл Кимбэлл в надежде найти фотографию или какие-либо упоминания о ней. Я вышел на сайт редактора воспоминаний Нелл, к которому она обратилась в старости за помощью их опубликовать (Stephen Longstreet, http://www. stephenlongstreet.com). Но и там ничего не было. Я написал письмо по данному там адресу, и мне ответил муж Liz, правнучки Longstreet, отсылая меня к статье Longstreet, где подвергается сомнению достоверность сведений о корнях джаза, якобы зародившихся в борделях Нового Орлеана, о чём утверждал в одной из своих книг Longstreet.
Затем этот родственничек стал намекать, что нигде о Нелл ничего не упоминается, а её рукопись исчезла. И он всячески подводил меня к мысли, что воспоминания Нелл Кимбэлл – это сочинение самого Stephen Longstreet.
Мне в это не верится – уж слишком много в воспоминаниях типично женского и информации, которую Stephen Longstreet выдумать не мог. Вполне возможно, что он нашёл воспоминания или документы, принадлежащие не одной содержательнице борделей, а нескольким и скомпоновал это в одно. И если это так, то Нелл всё равно была, любила и я с ней не расстанусь.
Мне эта история с пропавшей рукописью Нелл напомнила мой случай с пропавшей рукописью Тайных записокПушкина.
Но мне ничего не остаётся, как верить и тем и другим.
* * *
Christine Wiltz.The Last Madam. A Life in the New Orleans Underworld.
New York: Farber and Farber, 2000. 244 p. ISBN 0-571-19954-2.
Под впечатлением Нелл Кимбэлл я нашёл книгу «Последняя мадам. Жизнь на нью-орлеанском дне» в надежде найти упоминания о ней.
Это описание жизни Norma Wallace (1901–1974), юной проститутки, а позже содержательницы публичных домов. Жизнь её внешне напоминает жизнь Нелл, тоже из беднейшей семьи – в любимую проституцию и затем скорое владение собственным предприятием по предоставлению наслаждений. Норма была помоложе Нелл. Если Нелл в действительности существовала, то они наверняка знали друг друга – как-никак конкурентки-соратницы.
Norma приступила к делу раньше Нелл – в 18 лет она перестала проститутничать и стала мадам. Norma активно занималась самообразованием, читала, училась и быстро преуспела.
В последние два года своей жизни Норма наговаривала на магнитофон мемуары, и писательница Christine Wiltz чрезвычайно скучно пересказала её приключенческую жизнь. Однако самое важное для меня, что в повествовании нет и намёка на Нелл, хотя о других мадам Norma упоминает.
Но раз пошла такая пьянка, я уж решил почитать и о последовавших за ней владелицах, но уже не борделей (они были категорически запрещены и содержать их тайно было чрезвычайно трудно), а сервисов call girls [8]8
девушки по [телефонному] вызову ( англ.).
[Закрыть].
Следующая, что я отыскал, была:
Mayflower Madam, The Secret Life of Sydney Biddle Barrows, by Sydney Barrows with William Novak. New York: Arbor House, 1986. 292 p. ISBN 0-87795-722-3.
Она начала свой бизнес в 1979 году в Нью-Йорке и чрезвычайно успешно его вела, пока его не прикрыли в 1984 году.
В отличие от предыдущих, Mayflower была из зажиточной американской семьи первопоселенцев, никогда не занималась проституцией, более того, была весьма консервативных взглядов по отношению к собственной сексуальной жизни, но в силу случая она столкнулась с работой одного из эскорт-сервисов и увидела, как погано в нём ведутся дела и как можно из такого бизнеса сделать конфетку. У Mayflower были все данные деловой женщины по образованию и по наклонностям, и она, будучи по натуре благородным человеком, решила вести честный и доброжелательный бизнес для богатых людей.
Она набирала красивых девушек, которые никогда ранее не занимались проституцией, а просто хотели подработать. Её задача была сделать так, чтобы все были исключительно довольны: и девочки, и клиенты. А девочек она отправляла только в шикарные отели или богатые частные резиденции. Так, одна пришла в отель к шоколадному фабриканту из Швейцарии, который кормил её образцами шоколада, рассказывая о приготовлении каждого сорта – ей было так интересно и сладко во всех отношениях, что ей стало неудобно брать у него деньги, когда пришла пора расставаться.
Опять-таки девочки для усталых бизнесменов были не только сексуальными партнершами, но и подружками, собеседницами, помощницами и психотерапевтами.
Бизнес Mayflower поставила на таком высоком идеологическом уровне, что пошла вразрез с, казалось бы, незыблемым законом проституции: она постановила, что девушки будут брать деньги с клиента в конце своего визита, а не в самом начале, как было принято повсюду. Она считала, что, требуя деньги сразу при входе, девушка с самого начала демонстрирует клиенту недоверие, а это накладывает неприятный отпечаток на все последующие отношения.
Высокоморальность Mayflower распространялась и за пределы секса – она была активной общественницей, а именно, она вела список бизнесменов, которых она не позволяла обслуживать, на случай, если вдруг они позвонят. Так, если какой-то Трамп возвёл небоскрёб посреди жилого района и тем обезобразил город и стеснил жителей, он сразу попадал в её чёрный список клиентов, не подлежащих обслуге ни за какие деньги.
Mayflower, первая и единственная, организовала медицинскую страховку для своих девиц.
Её забота о «чистоте» бизнеса вылилась даже в запрет на анальный секс, в котором она отказывала своим клиентам. Да что анальный секс – она вибраторы запретила использовать – тогда они были ещё в новинку. Девицы, конечно, могли делать всё что хотели, но если они отказывались от анальных или вибраторных требований клиента, а тот продолжал настаивать, то Mayflower позволяла девице уйти и компенсировала ей незаработанные деньги.
Короче, настоящий проституточный коммунизм, где не работа, а сплошное наслаждение.
Но больше всего мне понравилась пунктуальность, которой она заставляла придерживаться девиц: она гарантировала клиентам, что девица явится в пределах десяти минут от назначенного времени. Если этого не происходило по каким-то причинам, то клиенту звонили с извинениями и объясняли ситуацию, из-за которой девица задерживается более, чем на десять минут.
Несмотря на такое благоденствие, которое позволяло девицам быстро и с удовольствием заработать хорошие деньги, девицы эти продерживались у Mayflower в среднем не больше года.
Mayflower тоже вывела свои законы успеха в этом деле, основываясь на рассказах своих работниц пизды, и законы эти она проповедовала среди новобранок.
Метод продержаться в эскорт-сервисе – это всегда думать только о деньгах. Если перестаёшь о них, проклятых, думать, то произойдёт одно из двух: либо ты начнёшь эмоционально вовлекаться в отношения с клиентом, что очень плохо, либо тебе быстро всё надоест, что нисколько не лучше. Но когда мысль о деньгах не покидает тебя, то работа делается сама собой.
Однако, несмотря на денежную ориентацию, всякая девица воспринимала свою работу как постоянное приключение: вот она сидит дома вся ухоженная, с причёской, с наложенной косметикой, со свежим маникюром и ждёт звонка – это её рабочий день. И вот звонит мадам, даёт координаты клиента. Девица надевает платье. «На выход!» – говорит она себе. Она останавливает такси, едет в роскошный отель, волнуясь, что опоздает – на улице затор от театрального разъезда. Наконец она подъехала к отелю, нагло проходит мимо охранников, поднимается в номер, стучит – и сердце трепещет: кто окажется по ту сторону двери? Дверь открывается, и она оказывается вдвоём с незнакомым мужчиной в уютном тихом номере посреди толпы и шума ночного Нью-Йорка. На столе бутылка дорогого вина или шампанского.
«Занавес!» – восклицает она про себя – и представление начинается.
Примечательно и то, что Mayflower никогда не платила взяток или откупных полиции или чиновникам. Но из-за подлятины законов, запрещающих проституцию и сводничество, ведение дел весьма осложнялось: если в разговоре по телефону клиент использовал слово «секс» или намекал на сексуальный контакт – сразу прекращался разговор – необходимо было играть в игру, будто баба приходит поболтать для того, чтобы взять 175 долларов за час. При такой ситуации нельзя было ничего сказать из желаемого в ебле, а когда приходила баба и ты говорил о своих сексуальных предпочтениях, она могла повернуться и уйти, потому что, видите ли, не любит анальный секс, или не глотает семя, или за это надо ей доплачивать огромные деньги. Тогда как в нормальной стране это всё можно было бы заранее выяснить по телефону.
С американским Интернетом теперь то же самое – в переписке с проституткой, рекламирующей себя как эскорт, надо делать вид, что ничего сексуального в твоём желании встретиться с ней нет, а если описать правдиво, что ты хочешь, то никто не откликнется на такое прямое предложение, поскольку заподозрят тебя в полицейской провокации. Так что с проститутками при разговоре и при переписке в великой Америке нужно вести себя так, будто ты общаешься не с проституткой, а с девственной школьницей. За что прихватывают ещё крепче.
Одна из умненьких девиц, работающая на Mayflower, логически раздобыла аргумент в пользу проституции, основываясь на Конституции США.
Я недавно тоже до этого додумался, но она была явно первая, или до неё кто-то должен был допереть до по сути очевидного: Конституция США гарантирует право в числе прочего и на стремление к счастью. А раз так, то разве ебля не является одним из главных действий, для которого и придумали-то слово «счастье»? Тогда проституция и есть деятельность, предоставляющая счастье. Таким образом, влечение к проститутке есть не что иное, как «стремление к счастью». Запрещая основополагающее счастье жизни, тем самым эти запрещальщики посягают на Конституцию США.
Когда Mayflower стали судить за сводничество, она заявила, что нужно было судить не её за преступление закона, а судить сам закон за его античеловечность. Закон, который является просто-напросто антиконституционным.
Вот почему я рассматриваю проституцию в Америке как самую отважную и благородную форму гражданского неповиновения – жизненно необходимого сопротивления американскому Талибану.
Когда разразился скандал в связи с арестом Mayflower, полиция и прокуратура, почувствовав давление со стороны её влиятельных клиентов, сразу начали спускать дело на тормозах. Mayflower стала героиней прессы, и телевидение захотело было сделать о ней передачу. Но телевизионные сволочи отказались показывать проституток и клиентов, которые счастливы, им нужно было показать унижение, грязь, несчастье, связанное с проституцией. Они не хотели сделать образ проститутки завидной (что потом сделали в фильме Pretty Woman, а в России такая карьера среди женщин является пределом весьма разумных мечтаний). Телевизионщики делали симпатичным образ преступника, убийцы, но только не проститутки.
Так что от «идеологически правильной» передачи Mayflower категорически и гордо отказалась.
В итоге Mayflower была оштрафована на 5000 долларов и отпущена на свободу. Но в результате вторжения государства в интимную жизнь людей образцовый и идеальный эскорт-сервис перестал существовать.
Однако на смену ему пришёл другой, но уже на западном побережье Штатов, в Лос-Анджелесе.
Alex Adams, William Stadiem.Madam 90210. My Life As Madam To The Rich And Famous. New York: Villard Books, 1993, 286 p.
Алекс Адамс начала своё дело в зрелом возрасте, продемонстрировав свои деловые способности в управлении цветочным магазином. Замужем, дети. Приличная то бишь. И тут к Алекс обратилась одна из её клиенток и предложила купить её бизнес за небольшие деньги, так как собралась на пенсию, – а бизнесом оказался список девиц и их клиентов. После некоторых колебаний Алекс, как и Mayflower, решила предоставлять сексуальные услуги высшего класса. И тоже без всякого собственного проституточного опыта.
Сводничество по законам Калифорнии того времени являлось преступлением, за которое полагались обязательные три года тюрьмы. Какие законы сейчас в Калифорнии по этому делу, не знаю – противно узнавать, – уверен, что ещё строже. То есть творить добро – способствовать встрече мужчины и женщины для взаимного удовольствия и пользы – запрещено. Сексуальное наслаждение в США добром не является.
Закон будет милостивее к сутенёру, избивающему проститутку, чем к мадам, которая относится по-матерински к своим девочкам. И причина в том, что мадам делает гораздо больше денег. Закон ополчается не на защиту женщин, а на женщин.
В Лос-Анджелесе всегда паслось огромное количество красивых девушек, приехавших туда, чтобы сделать карьеру в кино, музыке и прочем, но, пока чудо не случилось, они работали продавщицами, официантками и в прочей обслуге. Их можно было купить за 100–200 долларов в час, ибо всё, о чём они мечтали, – это суметь каждый месяц заплатить за квартиру и не голодать. Если одна из этих красавиц додумывалась и находила способ добраться до Alex Adams, то та начинала их продавать втридорога арабским шейхам и голивудским воротилам. То есть абсолютно то же тело, за которое вчера платили сто, сегодня продавали богачам за тысячи. Искусство Alex состояло во взвинчивании цен и обдирании богачей как лохов, а те от этого были только счастливы. Если такому богачу предложить эту же бабу за сто, то он просто оскорбится.
Не ебля развращает женщин, а искусственно поднятые на них цены. Когда платят большие деньги за одежду, то потому, что она делается по специальному дизайну, из тщательно выделанных тканей, вручную и пр. Когда платят большие деньги за машину, то она тоже делается по спецдизайну с ультраудобствами и супертехническими характеристиками. Когда же платят большие деньги за проститутку, то это потому, что она надела дорогую одежду и приезжает в дорогой машине. То есть ты платишь большие деньги не за проститутку, а за то дорогое, что она купила себе на твои же деньги и деньги других клиентов. Потому дороговизна проститутки – это понятие, впечатываемое в мозг богатого мужчины, чтобы он с лёгкостью отдавал большие деньги не за женское тело, а за вещи, которыми это тело пользуется.
Когда в конце семидесятых и восьмидесятых арабские шейхи стали отарами ездить в Штаты, они заказывали проституток пачками и заваливали их деньгами. Алекс решила поднять цену на своих девочек и для американских заказчиков. Кое-кто выказывал опасение, что американцы забастуют. Но они не только не забастовали, а молча и радостно стали платить больше. И впрямь, для мультимиллионера – какая разница 500 за час или 1000? Алекс никогда не теряла заказчика из-за повышения цены. Она знала физиологию мужчины: «Стоящий хуй не реагирует на цены». В теле мужчины недостаточно крови, чтобы одновременно заполнить мозг и хуй.
Все голивудские знаменитости, которым, казалось бы, все бабы должны отдаваться бесплатно, были счастливы платить и переплачивать за проституток, потому что ебля с ними не налагала на них никакой ответственности. Кроме того, всем им, кто на виду, надо делать вид, что они находятся в моногамных браках и до усёру любят своих жён, поскольку если они станут заводить любовниц, то это сразу станет известно жадным до сплетен журналистам и вся их карьера ёбнется из-за подлой публики, которая хочет видеть своих идолов высокоморальными. А с проституткой, которую поставляла им Алекс, всё было шито-крыто. Красивая баба на пару часов – что ещё надо мужчине? А деньги они всё одно не считают – что им: тыща сюда, тыща туда. У Алекс были клиенты, которые покупали у неё проституток в год на сотни тысяч долларов.
Кроме того, если знаменитого актёра застукают с любовницей, то жена с радостью подаст на развод, ибо автоматически получит половину состояния мужа. Калифорнийцы нашли определение алиментам: «Она тебя ебёт за то, что ты её ебал».
Так что богачам надо беречь семью, а потому проститутка опять же является Спасительницей (опять же см. моё эссе в «кирпиче» «Чтоб знали!»).
Один из клиентов Alex, знаменитый кинорежиссёр, встречался с проституткой в дешёвом мотеле, чтобы не привлекать к себе внимания. С той же целью он ездил на «хонде», отказавшись от «мерседеса». Войдя в номер, он задирал девице юбку и лизал пизду минут десять. Потом он вытаскивал член из брюк, отказываясь их снимать, так как он всегда торопился. Девица брала член в рот, и через пять движений вверх-вниз он выплескивается. За двадцать минут она получала от режиссёра 500 долларов. Какая баба, если она не сумасшедшая, откажется от таких лёгких денег?
Когда, отлизав, режиссёр начал сожалеть, что девица не кончила, она его утешила:
– Я ведь в прошлый раз кончила два раза.
Клиент воспрял духом: – Да?
И проститутка издевательски пояснила:
– Первый раз, когда ты мне заплатил, и второй раз, когда я эти деньги потратила.
И клиента эта издёвка только возбудила, как удар плёткой, на который он напрашивался. Ну как таких мужиков не обдирать как липку?
Как бы самоуверенно и неотразимо ни выглядел актёр на экране, актёры – это самые не уверенные в себе люди, особенно в постели, —
утверждает Алекс. Потому они и обращались к ней.
Богатейшие мужчины так же боятся женщин, как мужчины бедные, и свой страх пред ними они выражают готовностью платить деньги, которых женщины совершенно не заслуживают.
У Алекс была иная заповедь для проституток, чем у Нелл:
Никогда не удовлетворяй клиента полностью – чтобы он всегда хотел встретиться с тобой ещё.
Если Нелл учила, что проститутка становится рабой клиента на купленное им время и удовлетворяет все его желания, то в школе Алекс проститутка старается сделать клиента рабом с помощью неудовлетворения всех его желаний и прочих оттяжек и выжиманий денег.
Но самое забавное, что, какой бы «школы» ни придерживались проститутки, они всегда пользуются спросом и находят клиентов, которые будут радостно платить, лишь бы добраться до их тела.
Если один из владельцев эскорт-сервиса заключал контракт, по которому он брал комиссионные со всех встреч его девицы с клиентами, то Алекс брала только с первой встречи, потому как если девица умудрялась назначить второе свидание с клиентом, то это благородная Алекс считала её личной заслугой, и девица брала всё себе. Алекс рассчитывала на то, что её клиенты всё время хотят новой пизды, а за новой они всё время обращались к ней.
В итоге, несмотря на двадцатилетние добрые отношения с полицией, Алекс взяли за сводничество. Она утверждала с полным основанием, что работающие в полиции нравов испытывают оргазм только тогда, когда они кого-нибудь арестовывают.
Успешное предприятие Алекс закончилось в 1993 году судом, но она избежала тюрьмы.
Эстафету у неё переняла её бывшая работница пизды – Heidi Fleiss.
Один её клиент говорил о Хайди, что мышцы её влагалища сильнее бицепсов Шварценеггера.
Pandering by Fleiss, Heidi; Los Angeles: 1 Hour Entertainment, 2002.
(Страницы не указаны.)
Heidi любила ебаться, но гораздо больше она любила деньги. Красотой она не блистала, а лишь наглостью. И она тоже решила сделать самый лучший эскорт-сервис (эксклюзивно-элитно-виповский – чтоб в России поняли, о чём речь).
Heidi тоже философствовала:
Когда девушка совокупляется за деньги, большинство людей называют это проституцией и считают такое поведение отвратительным. В действительности это является проявлением заботы и сочувствия со стороны клиента. Плата означает, что мужчина заботится, чтобы счета этой девушки были оплачены, он хочет, чтобы у неё имелись красивые вещи, такие как одежда, машины… вещи, которые делают её жизнь легче…
Идея Heidi всё та же: брать 1500 в час, а не 35. Она чертит в книге две наглядные таблицы, где сравнивает, что девица получает в каждом случае – как гнусен мотель, где баба берёт 35, и как прекрасен, где она делает то же самое за 1500. Таблица полнится подобными противопоставлениями. Арифметика простая: чтобы заработать 1500 долларов, бабе, берущей 35, приходится переспать с 40 мужиками, тогда как дорогой бабе – с одним. Таким образом, мужчина покупает силы и внимание женщины, выторговывая её у очереди мужиков.
Уже середина девяностых, а в Америке всё по-прежнему: полиция прикладывает нечеловеческие усилия, чтобы арестовать и осудить проституток и владельцев эскорт-сервисов, тогда как серийные убийцы женщин выпускаются на свободу и ловить их у полиции не хватает средств.
Heidi сумела проникнуть в недра самых богатых мужчин и стать чрезвычайно успешной. Но и у неё были свои специфические круглосуточные проблемы. Так, например, будят её в 3 утра: семь девушек, которых она послала развлекать богача, никак не могут разделить между собой миллион долларов, который они получили как чаевые от этого клиента.
Или звонит клиент, которому за любые деньги немедленно нужны две девушки.
Или девица, которую она послала в Грецию к клиенту, прилетела в аэропорт и не может найти лимузин, который должен был её встречать.
Другая девица вернулась из трёхнедельной поездки с богачом. Вернулась с 80 тысячами долларов. И, что самое интересное, за всё время она лишь один раз ему отсосала. Вот пример истинного разврата, такого, за который этих богачей надо экспроприировать. Это надо же? – выбросить такие деньги на одну, когда за них он таких блядей сотню мог поиметь.
Но, как и во времена Нелл, несмотря на огромные деньги, которые делали девицы, они всё равно умудрялись их сразу растратить и всё время просили в долг у Хайди. Проститутки – это женщины, которые не умеют копить деньги. Постоянно оставаясь без денег, они, по-видимому, находят в этом себе оправдание и стимул для продолжения занятий проституцией.
И как повелось – все были счастливы: и девицы, и мужчины. Девицы получали «порши», дома, драгоценности и даже предложения замужества. Мужики изливались или изгалялись.
Но пришла пора и взяли Хайди. Да ещё посадили в тюрьму на пару лет за то, что она выдала имена нескольких знаменитостей, которые пользовались её услугами, а это многим не понравилось. Вот и села, вместо того чтобы отделаться штрафом и условными сроками, как её предшественницы.
