Текст книги "Тайны гибели российских поэтов: Пушкин, Лермонтов, Маяковский (Документальные повести, статьи, исследования)"

Автор книги: Михаил Давидов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 14 страниц)

Вскрытие проводил авторитетнейший специалист патологической анатомии профессор В. Т. Талалаев со своими помощниками. Сохранилась фотография этой печальной процедуры (рис. 10; см. с. 213): идет начало аутопсии – осмотр области головы и шеи; хорошо видно темное пятнышко на груди слева – огнестрельная рана сердца.

Партийно-литературного чиновника Сутырина прежде всего волновал вопрос идеологический – есть ли у великого борца социалистической революции «язва капитализма»? Поэтому Владимир Александрович так оценил аутопсию: «Результаты вскрытия показали, что злонамеренные сплетни не имели под собой никаких оснований. Все это было записано в акте, и на следующий день я сообщил это родным»[291]291
  В. Сутырин. Воспоминания // Следств. дело М. – С. 615.


[Закрыть].

Чекиста Якова Агранова больше волновал вопрос судебно-криминалистический, и он с нетерпением ждал окончания аутопсии. Художник Н. Денисовский, находившийся ночью в клубе ФОСП, сообщал такие подробности: «После вскрытия вдруг приходит Агранов и спрашивает, был ли Владимир Владимирович левшой. Оказалось, что пуля прошла с левой стороны и застрелиться он мог только левой рукой. Все мы подтвердили, что он был левшой и правшой… На ладони у Агранова лежала злосчастная маленькая пуля, которую вынули из сердца»[292]292
  Н. Денисовский. Воспоминания. – ГММ. Инв. № 22633, В-76.


[Закрыть].

Действительно, Маяковский прекрасно владел и левой, и правой рукой. Но современные исследования показали, что Владимир Владимирович застрелился правой рукой.

В уголовном деле № 02–29 «Акта вскрытия» я не обнаружил. Нет его и в архивах ГММ. Оказалось, что маяковеды его не могут найти до сих пор. Основная версия такова: акт вскрытия хранился вместе с другими подобными документами в архиве кафедры патологической анатомии, который размещался в подвале Патологоанатомического института медицинского факультета МГУ (с июня 1930 года – Московская медицинская академия им. И. М. Сеченова). В дальнейшем произошла авария водопровода, все документы залило водой и они превратились в бумажную «кашу». Все же, мне кажется, нужно продолжить поиски акта вскрытия в других архивах ММА им. И. М. Сеченова, МГУ, бюро судебно-медицинских экспертиз, а также в архивах ФСБ. Возможно, на профильных кафедрах (патологической анатомии, судебной медицины) московских медицинских вузов хранятся какие-то выписки из этого акта, воспоминания участников аутопсии и другие подобные документы, имеющие первостепенный интерес.

Поскольку акт вскрытия до сих пор еще не обнаружен, сложным является вопрос о характере раневого канала. Однако мы имеем протокол осмотра трупа врачом Рясенцевым, а также ценные воспоминания М. Я. Презента и Н. Ф. Денисовского, которые получили сведения от Я. С. Агранова и других лиц, имеющих полную информацию об аутопсии.

Абсолютно ясно то, что входное огнестрельное (пулевое) отверстие, диаметром всего лишь 0,67 см, располагалось по левой срединно-ключичной линии на 3 см выше левого соска. Огнестрельное ранение Маяковского являлось слепым, то есть выходного отверстия не было. Однако доктор Рясенцев «с правой стороны на спине в области последних ребер под кожей» отчетливо прощупал «твердое инородное тело, незначительное по размеру». «Последние ребра на спине» – это ребра XI и XII. Для Рясенцева и следователя Синева было несомненным то, что указанное инородное тело является пулей. Таким образом, пуля застряла в подкожной клетчатке правой поясничной области на уровне XI и XII ребер.

По расположению огнестрельной раны, для врача скорой медицинской помощи Агамалова, фельдшеров Ногайцева и Константинова, доктора-судмедэксперта Рясенцева, следователей и представителей ОГПУ не было сомнений в том, что Маяковский имел огнестрельное ранение сердца. В милицейском рапорте, основанном в наибольшей степени на мнении врача Рясенцева, указано, что у гражданина Маяковского имелось огнестрельное ранение сердца, от чего наступила «моментальная смерть», то есть, по медицинским представлениям, клиническая смерть в течение 5 минут после ранения.

По архивным документам станции «Скорой помощи» на Сухаревской площади, В. И. Скорятин установил, что медицинская бригада прибыла очень быстро: через 6 минут после выстрела и через 5 минут после вызова. Однако реанимационные мероприятия не проводились, медицинская бригада лишь осмотрела смертельно раненного и зафиксировала смерть.

В «Следственном деле В. В. Маяковского» я натолкнулся на дневник М. Я. Презента «О Маяковском». Михаил Яковлевич жил в Кремле и в 1930 году являлся литературным секретарем Демьяна Бедного, знал многих влиятельных лиц и в своем дневнике из первых уст записал важные сведения об обстоятельствах гибели поэта. Почти вся информация подтверждается другими документами, а следовательно дневнику Презента можно доверять. Так вот, М. Я. Презент записал в дневнике: «Маяковский был левша. Пуля пробила сердце, легкие, почку… Говорят, что прострелив сверху вниз все внутренности, он еще имел силы подняться, но снова упал»[293]293
  М. Я. Презент. О Маяковском. Из «Дневника». – КП ГММ № 32609 (дело № 50, документ № 20, л. 95-139).


[Закрыть].

Таким образом, ориентировочный ход раневого канала был следующим: пистолетная пуля вошла в левую половину грудной клетки по срединно-ключичной линии, поразила сердце и левое легкое, а затем ушла вниз, кзади и вправо и, поранив правую почку, застряла в подкожной клетчатке правой поясничной области. Таким образом, раневой канал имел нисходящее направление.

При таком ходе раневого канала, по законам элементарной логики, возникает предположение, что Маяковский держал пистолет в левой руке. Так, к примеру, считали Я. С. Агранов и другие сотрудники ОГПУ, курировавшие следственное дело Маяковского.

Однако современная судебно-медицинская экспертиза сохранившихся вещественных доказательств, в частности, рубашки поэта, с применением новых высокоточных и эффективных методик, например, диффузно-контактного метода определения сурьмы, убедительно и достоверно показала, что Маяковский застрелил себя правой рукой.

Очевидно, произошел рикошет от ребер, скорее всего, от нижнего края III ребра, что и придало пуле нисходящее направление.

Маяковский, таким образом, получил сквозное огнестрельное ранение сердца, а также (предположительно) левого легкого, диафрагмы, верхнего полюса правой почки и мягких тканей правого забрюшинного пространства.

Летальный исход наступил от сквозного огнестрельного ранения сердца с острой тампонадой сердца и его остановкой.

* * *

Уходя из жизни, поэт оставил нам документ – предсмертное письмо. Оно как бы документально удостоверяет намерение поэта покончить с собой. Версификаторы насильственного устранения Маяковского объявляют письмо то фальшивкой, то вообще в природе не существующим.

А между тем, оно есть и хранится в ГММ.

Внимательно рассматриваю письмо. Написано оно простым карандашом, почти без знаков препинания и с орфографическими ошибками, размашистым почерком, очень крупными буквами, на двух сложенных листах (трех страницах) писчей бумаги в линейку. Сдвоенный лист этой бумаги видимо вырван поэтом из какой-то канцелярской книги, а может быть – красивой большой тетради и имеет в развернутом виде размеры 20x32 см:

«Всем. В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил. Мама, сестры и товарищи, простите – это не способ (другим не советую), но у меня выходов нет… Товарищ правительство, моя семья – это Лиля Брик, мама, сестры и Вероника Витольдовна Полонская… Как говорят – „инцидент исперчен“, любовная лодка разбилась о быт. Я с жизнью в расчете, и не к чему перечень взаимных болей, бед и обид. Счастливо оставаться. Владимир Маяковский 12/IV 30 г.»[294]294
  Подлинник предсмертного письма В. В. Маяковского. – ГММ. Инв. № 9442.


[Закрыть]

Мой многолетний анализ содержания и структуры письма и последних 4-х дней жизни поэта позволяет сделать вывод, что 12 апреля Маяковский написал лишь основную смысловую, содержательную часть письма, которая заканчивается словами «Счастливо оставаться», подписью и датой. Эта часть предсмертного письма заняла ровно две страницы.

А дальше, на третьей странице, идут «дописки», не имеющие уже главного смыслового значения и добавленные к основной части письма уже 13 апреля и/или рано утром 14 апреля!

Именно к этим допискам, как правило, придираются отдельные литераторы, обвиняя поэта в несерьезности, мелочности письма.

В любом случае, основная, наиболее важная часть письма написана 12 апреля, и затем поэт, колеблясь, оттягивая роковой выстрел, ходил с готовым письмом еще два дня.

Вспомнил о Вапповцах, Ермилове и сделал дописки в письмо; у него был долг перед фининспектором, поэтому он сделал в заключение финансовые распоряжения.

Разговоры о «мелочности, ничтожности» письма я считаю надуманными.

Ким Ляско удивляется: «О чем думает человек, приговоривший себя к смерти!.. Не о душе, не о том, каким он предстанет перед Верховным Судией, а о каких-то мелочах и пустяках…»[295]295
  К. Ляско. Маяковский как персонаж театра абсурда // Библиография. – 1995. – № 4. – С. 23–33.


[Закрыть].

Вот и журналист В. И. Скорятин не верил, что «такое вот суетное письмо вышло из-под пера поэта»[296]296
  В. Скорятин. Послесловие к смерти // Журналист. – 1990. – № 5. – С. 52–62.


[Закрыть]. Валентин Иваныч изначально, еще до сбора фактов, был на 200 % уверен, что Маяковского убили. А следовательно, письмо писал совсем не он. Его, мол, сочинили враги поэта, гэпэушное окружение Бриков. Написали 12 апреля, но не сумели убить поэта ни 12-го, ни 13-го. Единомышленники Скорятина поэтому называют предсмертное письмо «просроченным мандатом на убийство».

Особенно В. Скорятину не понравился… карандаш Маяковского. Валентин Иваныч никак не мог поверить, что прощальное письмо можно написать карандашом, имея такую замечательную авторучку «Паркер».

«Известно, что Маяковский с величайшим пиететом относился к своим авторучкам, – строит свою гипотезу Скорятин. – Пользоваться „стилом“ он не разрешал никому и ни при каких обстоятельствах. Заполучить ручку поэта даже на короткое время было невозможно. Да и подделать почерк „чужой“ авторучкой нелегко… Все эти сложности устраняются, если воспользоваться карандашом. А уж сам почерк – сущий пустяк для профессионалов из ведомства Я. Агранова»[297]297
  В. Скорятин. Послесловие к смерти // Журналист. – 1990. – № 5. – С. 52–62.


[Закрыть].

Но почерковеды хорошо знают, что подделать почерк карандашом так же трудно, как и авторучкой!

В ГММ у ведущих специалистов я поинтересовался, только ли авторучкой писал поэт? Оказалось, наоборот, большинство творческих рукописей поэта написано карандашом! Поэтому написание последнего письма именно карандашом вполне естественно, и в этом нет ничего странного и необычного.

Однако, в связи с сомнениями некоторых современных исследователей в подлинности прощального письма В. В. Маяковского, дирекция ГММ направила его на почерковедческую экспертизу Она была проведена во Всероссийском НИИ судебных экспертиз с участием ведущих российских специалистов судебно-почерковедческой экспертизы Ю. Н. Погибко и других. В качестве сравнительного материала использовались подлинные образцы почерка Маяковского (стихотворения, записи). Вывод исследования был категоричен: «Рукописный текст предсмертного письма от имени Маяковского В. В., датированный 12.04.30 г. – выполнен самим Маяковским Владимиром Владимировичем»[298]298
  Заключение НИИ судебных экспертиз об исследовании предсмертного письма В. В. Маяковского. – ГММ. Инв. № 31263. – 6 л.


[Закрыть].

Таким образом, в результате подлинного научного исследования абсолютно точно установлено, что прощальное письмо выполнено самим Маяковским.

Но почему письмо датировано именно 12-м числом апреля?

«Историки должны по минутам просчитать день 12 апреля, когда была написана записка, ставшая предсмертной. Тайна кроется не в 14-м дне апреля, а в 12-м»[299]299
  А. В. Маслов. Загадки смерти? // Знак вопроса. – 1996. – № 4 – С. 36.


[Закрыть], – пишет профессор А. В. Маслов.

Обращая свои взоры лишь на 12 апреля и не находя в череде этого дня что-то знаковое для провокации суицида, исследователи заходили в тупик.

Однако наш анализ[300]300
  М. И. Давидов. «Не поставить ли лучше точку пули в своем конце…» // Урал. – 2012. – № 11. – С. 207–228.


[Закрыть] показывает, что роковое событие, развернувшее цепочку суицидальных устремлений Маяковского, произошло еще на один день раньше – 11 апреля 1930 года. Об этом событии лишь в 1938-м записала в своих воспоминаниях Вероника Полонская, но о нем поклонники поэта узнали по существу совсем недавно, когда были открыты для доступа спецхраны ГММ. В сокращенном виде воспоминания В. В. Полонской были опубликованы в 1987 году, а в достаточно полном виде – только в 2005-м в книге «Следственное дело В. В. Маяковского».

В оригинале воспоминаний Вероники Витольдовны записано:

«…Между нами произошла очень бурная сцена. Мы оба были очень взволнованы и не владели собой. Я почувствовала, что наши отношения дошли до предела. Я просила его оставить меня, и мы на этом расстались во взаимной вражде. Это было 11 апреля»[301]301
  В. В. Полонская. Воспоминания. – ГММ. Рукопись. Инв. № 22637. – 184 с.


[Закрыть].

Утром 12 апреля Маяковский и Полонская не встречались. Вообще, для них обоих было неясно, будут ли они еще когда-нибудь встречаться. Днем 12 апреля Полонскую вызвали к телефону: «12 апреля у меня был дневной спектакль. В антракте меня вызывают по телефону. Говорит Владимир Владимирович. Очень взволнованный, он сообщает, что сидит у себя на Лубянке, что ему очень плохо… Только я могу ему помочь, говорит он. Вот он сидит за столом, его окружают предметы – чернильница, лампа, карандаши, книги и прочее. Есть я – нужна чернильница, нужна лампа, нужны книги. Меня нет – и все исчезает, все становится ненужным… Владимир Владимирович сказал: „Да, Нора, я упомянул Вас в письме к правительству, так как считаю Вас своей семьей. Вы не будете протестовать против этого?“ Я ничего не поняла тогда… ответила: „Упоминайте где хотите!..“»[302]302
  В. Скорятин. Сказано еще не все // Журналист. – 1994. – № 10. – С. 36–44.


[Закрыть].

Совершенно ясно, что к моменту телефонного разговора Маяковский или только что написал, или продолжал писать предсмертное письмо!

Среди нескольких причин самоубийства Маяковского, несомненно, главная – «крушение любовной лодки», неудачная, несчастная любовь. И Владимир Владимирович прямо, без утайки, называет эту причину в прощальном письме. И ему надо верить! Такие сильные и страстные натуры, как Маяковский, открыто, не таясь, показывают свои намерения.

Да, Владимир Маяковский, когда в 1990-х годах с него были сброшены идеологические советские покрывала, оказался не только железным революционным бойцом, но и самым настоящим романтическим Дон Жуаном. И это неплохо. Плохо, что, по образному выражению Кима Ляско, чересчур много женщин сажал он в любовную лодку, среди которых попадались и замужние, которые сопротивлялись. И лодка оказалась перегруженной, не выдержала, села на мель.

Нужно ли было из-за этого стреляться?

«Нет!» – считают Михаил Булгаков и многие другие здравомыслящие граждане. Но Маяковский был особенный человек, не похожий на всех. Он всегда ставил на карту все, вплоть до жизни!

В своей жизни Маяковский любил 13 женщин. Вероника Полонская была 13-й, роковой, последней и самой страстной любовью Маяковского. Идея во что бы то ни стало жениться на ней стала навязчивой. Пожар любви заживо сжигал поэта.

Вспоминаются строчки любвеобильного Маяковского:

 
Будет любовь или нет?
Какая —
Большая ли, крошечная?
 

Вероника Полонская оказалась самой большой любовью Маяковского. Но одновременно она являлась женщиной, недостойной его любви.

По свидетельству Николая Асеева, в трагические дни апреля 1930 года Владимир Маяковский с болью и мукой во взгляде и голосе признался Веронике: «Я не могу жить без тебя!»

«Ну и не живите!» – спокойно, почти весело прощебетала она.

^{Рис. 1. Владимир Владимирович Маяковский. Фото пермского журналиста П. Половодова. 1928 г.}

^{Рис. 2. Вероника Витольдовна Полонская.}

^{Рис. 3. Комната В. В. Маяковского в коммунальной квартире дома № 3 по Лубянскому проезду. Вид из двери, нижний ракурс. Перед диваном лежит ковер, на котором был обнаружен поэт с простреленной грудью. Фото М. И. Давидова, 2007 г.}

^{Рис. 4. Первая посмертная фотография В. В. Маяковского, выполненная в его комнате по Лубянскому проезду фотографом В. Поповым.}

^{Рис. 5. Личный браунинг Маяковского, приложенный к уголовному делу № 02–29 вместо исчезнувшего маузера, из которого произведен выстрел. Фото В. Скорятина.}

^{Рис. 6. Пуля, извлеченная из тела Маяковского, с гильзой, подобранной на полу комнаты поэта.}

^{Рис. 7. План коммунальной квартиры в Лубянском проезде, где жил поэт, по состоянию на 1930 год. На схеме: а – комната Маяковского; б – передняя; в – парадная дверь в квартиру; г – кухня; д – комната Кривцова; е – ванная; ж – туалет; з – черный ход.}

^{Рис. 8. Историческая лестница в подъезде дома № 3 по Лубянскому проезду, по которой тысячи раз поднимался поэт В. В. Маяковский.}

^{Рис. 9. Общий вид входного огнестрельного повреждения на рубашке Маяковского. Фото из заключения специалистов (по А. В. Маслову, Э. Г. Сафронскому, И. П. Кудешевой).}

^{Рис. 10. Вскрытие тела В. В. Маяковского в ночь с 16 на 17 апреля 1930 года. Слева – профессор В. Т. Талалаев.}

Михаил Иванович ДАВИДОВ

Родился в 1954 году в Ординском районе Молотовской области/Пермский край. Окончил Пермский государственный медицинский институт (1977). Работал врачом военно-строительного отряда космодрома Байконур, трудился хирургом, урологом. В настоящее время – доцент Пермской государственной медицинской академии. Кандидат медицинских наук. Около 40 лет изучает историю отечественной литературы. Автор документальных повестей «Дело № 37», «Дуэль Пушкина», «Тайна смерти Гоголя», «Бунт души», «Не поставить ли лучше точку пули в конце…» и более 50 статей о жизни Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Льва Толстого, Маяковского. Публиковался в альманахе писателей Пермского края «Литературная Пермь», в журналах «Москва», «Урал», «Уральский следопыт», «Наука и жизнь», «Охотничьи просторы» и других. Автор 5 медицинских книг и 650 научно-медицинских статей, выступал с докладами на 14 международных конференциях в Париже, Милане, Гаване, Женеве и других городах. Имя М. И. Давидова включено в Биографическую энциклопедию «Who is Who в России» (2010), в энциклопедию «Отечественная медико-техническая наука» (2013). Член Пермской краевой общественной (профессиональной) организации Союза писателей России (2015). Живет в городе Перми.

КРАТКАЯ БИБЛИОГРАФИЯ

Дело № 37. – Журнал «Москва». – 2003. – № 7. – С.1 85-211; № 8. – С. 181–204 (о дуэли Лермонтова).

Дуэль и смерть А.С. Пушкина. – Урал. 2006. – № 1. – С. 193–220.

Сердечная и огнестрельная раны Пушкина. – Пермь: Прометей, 2007. – 52 с.

Убийство или самоубийство? – Наука и жизнь. – 2010. – № 11. – С. 98–107 (о гибели Маяковского).

«Не поставить ли лучше точку пули в своем конце…» – Урал. – 2012. – № 11. – С. 207–228 (о гибели Маяковского).

Скорбный лист. – Дилетант. – 2013. – № 2 (14). – С. 22–26 (о смерти А. С. Пушкина).

Лермонтов и Мартынов: трагическое противостояние «злого» гения и «доброго» злодея. В кн.: Трагическое противостояние. – Пермь: Пермский писатель, 2014. – С. 101–194.

На старой грунтовой дороге: Уральские следопыты уточнили место дуэли М. Ю. Лермонтова. – Уральский следопыт. – 2014. – № 10. – С. 36–39.

Можно ли было спасти Лермонтова? – Медицинская газета. – 2014, 24 октября. – № 80. – С. 14–15.

Выстрел у подножия Машука. – Врачебное сословие. – 2006. – № 1. – С. 34–38.

* * *

Издание книги «Тайны гибели российских поэтов» (документальные повести, статьи, исследования) писателя Михаила Ивановича Давидова и подготовка в рамках проекта «Пермская библиотека» (www.kulturaperm.ru) его электронной версии осуществлены при поддержке Министерства культуры, молодежной политики и массовых коммуникаций Пермского края (www.mk.permkrai.ru) и при содействии Пермской краевой общественной (профессиональной) организации Союза писателей России.

На обложке, титульном листе: «Лермонтов М. Ю.», гипс, 53x30x38, 1961 г. – работа члена Союза художников РФ Анатолия Григорьева; «Пушкин А. С.», гипс, 75x60x60, 1961 г.; «Маяковский В. В.», гипс, 75x60x60, 1961 г. – работы члена Союза художников РФ, скульптора-фронтовика Леонида Дружинина.

На форзаце: «Крестовый перевал 2», холст, масло, 110x75, 1997 г. – работа члена Союза художников РФ, художника-фронтовика Ивана Бакулина.