Текст книги "Снег над океаном (СИ)"

Автор книги: Михаил Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 7 страниц)

– Сэр. Позавчера ночью наш человек на индийском корабле наблюдал в кафе возле рынка беседу вот этих двух женщин. Фонари там последний раз мыли перед войной, но наша ночная оптика выше всяких похвал. Вот прекрасные фотографии.

– Мы сразу докладывали, что захваченные Туманники принесут больше пользы в эм-ти-ай, чем ловя зубами русские ракеты. Если бы военные не побоялись впустить русалок на материк. Но теперь говорить поздно. Дайте фото... Вот это знакомства у Рицко Акаги! Теперь пусть только сунется в Стокгольм, я ей Нобелевку лично на лоб прибью.

– Сэр. Из всей беседы нам удалось расшифровать одну фразу.

– Как вам вообще хоть что-то удалось?

– Наблюдатель умеет читать по губам. Хотя собеседницы и прикрывали рты ладонями, но кое-что мы разобрали.

– По записи? Или ваш человек знал русский?

– Беседа шла на нашем языке, сэр.

– И что же это за фраза... “Она тоже пообещала не вредить людям, пока мы с тобой живы. Но прибавила, что срок жизни человеческой недолог.” Да, Джеймс, теперь я понимаю вас. Это, без сомнения, говорилось о русалке. Настолько могущественной, чтобы проводить собственную политику, без оглядки на Государство Тумана. Кто это? Конго? Бисмарк? Викрамадитья? Архараиса?

– Не знаю, сэр.

– Может быть, бешеная из диких?

– Но их почти не осталось, сэр. А скоро не останется вовсе.

– И что вы думаете, Джеймс?

– Если честно, сэр. Я завидую этой русской. Это все равно, что быть личным другом Чингисхана. Подумать только, наши возможные проблемы зависят не от ее воли, даже не от ее каприза. А всего лишь от ее существования!

– Джеймс, ваши предложения?

– Грохнуть или украсть русскую мафиози не так уж сложно, живет она в своем Роанапуре безвылазно. И эта неизвестная владычица морская тотчас проявит себя.

– Господи, Джеймс... Ваша стажировка в морской пехоте окончательно убила те невеликие мозги, что господь наш бог даровал вам от рождения. Вы имеете на втором конце провода некую неизвестную силу, способную поспорить с Государством Тумана. С Государством Тумана, которое только что влепило нам хук в челюсть. С чего мы начали беседу, Джеймс? С захваченных у нас кораблей! И вы предлагаете спустить с цепи это неизвестное нечто? А если оно окажется похуже Тумана, вы воскресите русскую?

– Сэр, убийство необратимо, похищение обратимо. Извинимся и выпустим. Хотя перед мафиози можно и не извиняться.

– Джеймс, человека без охраны можно хоть убить, хоть похитить, по выбору. Человека с охраной – только убить. Человека с охраной из нескольких десятков молящихся на нее русских штурмовиков... Я не уверен, что получится даже убить.

– Сэр, молодость этих штурмовиков давно прошла. Они уже меньше, чем их репутация.

– Окей, допустим, нам удастся ее похитить. А если не удастся, тогда что? Если концы вылезут наружу? Пять лет назад точно так мы прохлопали “Перекресток”. И тоже, кстати, по милости этой же русской суки. Вы что, хотите, чтобы за нами пришли, как пришли за “командой пятьсот” на Соленый Берег? Возьмите дело в архиве и перечитайте, раз не соображаете сами.

– Сэр. Есть еще предложение. Несколько месяцев назад в русском поселке произошел случай. Инцидент. От городка остались развалины, а люди частично разбежались, частично погибли. Все случилось так быстро, что кагэбэ не успело замести мусор под половик, и мы об этом узнали.

По всем признакам, там у русских взбесилась русалка. И снесла пол-города. У нас имеются засланные русалки в Роанапуре. Можно поручить задачу им. Взбесилась бордельная кукла от непосильного труда, причем тут мы? Можно даже у русских помощи попросить. Дескать, у вас такое было уже, что посоветуете? А то вдруг у нас в Нью-Йорке случится. Или у вас в Москве. Неужели этот намек не дойдет до них, сэр?

– Уже лучше. Но если Балалайка все-таки понадобится потом живой?

– Сэр. А давайте снесем Роанапур, пока Балалайка в отъезде. Но распустим слух о ее смерти. На фоне руин слух будет, как минимум, правдоподобен. Если это неизвестное нечто проявится, то просто дадим в газетах опровержение. Дескать, “слухи о моей смерти сильно преувеличены”. И мы не при делах, и чего взять с журналистов? И эта сраная Тортуга узкоглазых накроется, отплатим за Перекресток. Тут русские должны понять без всяких намеков: пока их подружки не прекратят воровать наши корабли, наши не прекратят сносить их города.

– Джеймс, я вас точно пристрелю к херам. Вместо того, чтобы начать с главного, вы добрый час парили мне мозг предвыборной истерикой, а потом рассказывали сценарии к голливудским боевикам! Или у нас куча времени?

– Сэр, но я говорил...

– А надо было не говорить, а сразу сказать! Действуйте, черт бы вас побрал! Чтобы сама Балалайка уж точно не пострадала, операцию надо провернуть сегодня-завтра. Пока она там накачивается vodka со своей японской подружкой.

– Ай-ай, сэр! Разрешите бегом, сэр?

– Разрешаю. Бегом!!!

Вот же сучонок, сперма на губах не обсохла, а туда же: начальника подкалывать.

***

Подколов начальницу гвоздем в глаз, аватара огляделась. Приказ она получила в просторном высоком здании, с узкими вытянутыми к сводчатому потолку окнами. Кажется, люди называли это место церковью.

– Церковь насилия... – аватара почувствовала радость от хорошего совпадения определений. – Очень подходит!

Перешагнула тело в сутане, придавила коленом рассыпавшиеся по лавке белые волосы, открыла сундук. Закрыла сундук.

– Это подождет.

Вышла в дверь, мимоходом сломав шею двум встреченным людям, не отфиксировав ни пола, ни возраста, ни внешности убитых. Легкой походкой направилась к машинам. Выбрала попроще, завела и поехала в порт. В порту перед шлагбаумом улыбнулась сторожу. Но в Роанапуре просто так не пройти к причалам; тем более на грузовой двор. Охранник спросил документы – и через мгновение уже смирно лежал под будкой КПП, касаясь пятками затылка.

Аватара прошла в будку, так же мимоходом пробив пальцами печень обоим помощникам сторожа. Взяла укороченные автоматы, повертела, бросила:

– Всего по тридцать смертей. Ни о чем.

Пролистала грузовые журналы, с нечеловеческой скоростью укладывая в голове схему порта, контейнеров и содержимого.

Зазвенел телефон. Аватара разбила его прямым ударом, которым крутые парни в кимоно рубят черепицу и кирпич. Дочитала журнал, осмотрела схему порта на стене дежурки. Вытерла выцветшими страницами кровь на пальцах. Вышла и затерялась среди контейнеров за несколько мгновений до того, как из съехавшихся машин посыпались полицейские – и боевики охраняющей порт банды. Первым делом старший тревожной группы подключился к секретному разъему видеокамеры – и от увиденного замер. Тонкая девчонка в наряде “цветка”. Пояс... Пояс красно-сине-золотой. “Дом цветов” мадам Сиаен. Сломала охранника пополам?

Старший охраны получил место не за глупость. Выдернул дорогой “тревожный” телефон, вдавил приберегаемую на крайний случай кнопку самого главного босса. Под жарким небом покатились первые волны тревоги.

***

Тревога. Омега. Четыре. Роанапур.

Когда последний раз была Омега?

У русских в Кыштыме. Два.

Проверьте. Четыре?

Вместо бессмысленной бойни установлен факт обдуманной подготовки. Не установлено, сколько единиц действует. Пока уровень четыре. Может быть, пять.

Пять? Организованная группа?

Хватит одиночки, действующей осмысленно, с целью максимизации ущерба. Уровень три мал, это уже не случайность. Уровень пять не доказан. Утверждаю уровень четыре. По флоту! Подготовиться к приемке штатного расписания на случай “Омега”.

Омега? Плохо. Мы едва наладили контакт с людьми.

Мы по-прежнему можем загнать их на берега.

Во-первых, уже нет. Нас побили меньшими силами, чем у них сегодня. Во-вторых, мы на этом больше потеряем. В-третьих, мы этого не хотим.

И теперь что, как в двадцать пятой серии “Сказки”? Защищать людей?

***

– Мы можем защитить своих людей! – грохнула ладонью по столу Тирпиц.

– Своих, – кивнула Конго. – Но ведь у наших людей есть и свои близкие люди.

В зале повисла тишина.

– У моего капитана племянник в институт поступает, через месяц, – задумчиво произнесла Айова.

– Куда? – повернулась к ней Миссури.

– В ЭмАйТи, – вроде бы небрежно, но с явным оттенком гордости ответила Айова.

Все американки дружно присвистнули.

– А у моего племянница. Тоже в этом году поступает, в океанологический, – вздохнула Чезаре.

– Куда? На какой факультет? – посыпалось со всех сторон.

– В Севастопольский, на гидрографа.

– Токийский лучше, – авторитетно заявила Хьюга.

– Да ну её, эту Японию. То трясёт, то заливает, в Крыму спокойнее. И профессора там не хуже.

– А у моего дочь. Замуж вот собралась. – Ришелье поморщилась. – За турка! Уперлась и всё! Любовь у них, видите ли!

– За «алахакбара»? – поразилась Тирпиц.

– Рехнулась?! – вскинулась Ришелье. – Нет, конечно! Нормальный, врач по профессии.

– Ну и в чем тогда проблема? – удивилась Чезаре.

– Турок же!

– Ой, паду-умаешь. У нас вон, этих турок – половина Крыма! В четвертой гвардейской чуть ли не через одного. Молодые черноморские организмы, блин!

– «У нас»? – переспросила Конго.

Вроде негромко, но после этих в зале снова воцарилась тишина. Все замолкли, как-то сконфуженно переглядываясь и отводя глаза.

Чезаре смутилась и, не глядя по сторонам, опустила голову, пробормотав:

– Ну, в России.

***

– В России было – два! Только два!

Корнет впервые видел свою русалку испуганной. Никогда на его памяти девчонка так не металась! Наконец, плюнув на последствия, сгреб в охапку:

– Чего ты боишься? Скажи!

– Что мы... Что люди опять... Будет война.

– Почему война?

– Омега!

– Последняя буква греческого алфавита. И чего?

– Омега... – русалка затряслась, чуть не плача, – Жертвы среди людей. Случайно, если там локтем двину, и шею сломаю – “Омега-один”. Если буду мстить – “Омега-два”. Если начну крошить всех вокруг в слепой ярости – “Омега-три”. Четыре – это подготовка теракта! Масштабного! А там и пять может быть!

– Пять?

– Пять – группа.

Корнет представил группу аватар в тылу врага. Поежился.

– И кому же так не повезло?

– Роанапур.

– Роанапур... Балалайка! Ах ты ж... Ты сейчас куда?

– Ну по расписанию же, на сбор. Отпусти меня!

– Слушай. Слушай. Не знаю, как там другие. Я о тебе никогда не буду плохо думать. Запомни!

– Я... Да... Пусти же, опоздаю!

– Ты самая быстрая на всем флоте. Успеешь. Вот... Беги!

Девушка бросилась по дорожке, прижимая ладонью к щеке отпечаток губ. Его губ.

Корнет побежал – не так быстро, но все же – в сторону госпиталя. Насколько помнилось, Балалайка обитает именно в нем – на правах следующего добровольца.

***

Добровольцам удалось подобраться почти вплотную и даже выстрелить. Один раз. Аватара поставила небольшой диск силового поля; короткая очередь “Браунинга” ушла по сторонам визгливым рикошетом. Расчет аватара перебила тремя бросками камней. Сам пулемет взвесила на руках.

– Чем вы недовольны? Вы же на девочек с оружием дрочите, аж клавиши на мышке слипаются! Сама видела!

Подошла к споткнувшемуся человеку.

– Я тебя помню. Ты кричал, что сила – это все. Что закон для слабаков. Ты умный. Достиг. Я сделала, как ты говорил. Не рад?

Наклонилась, вырвала упавшему горло. Выпрямилась. Вскинула “Браунинг” и пошла по холму наверх, забирая к богатому району, снося короткими точными очередями всех, у кого замечала ствол.

***

– Ствол-то нахрена сдавать? – разозлилась Балалайка. – Я что, пилота удушу в полете? Или угоню твой дрон?

Тоне огрызнулась:

– Я вообще никогда людей не возила. В самолетах, то есть. Все морду воротили: кресла жесткие, перегрузки высокие. И вообще! Как парней делить, так “баржа-несушка”. А как дело делать, так “Тонюшка, спасай”? Я скачала правила самой лучшей авиакомпании, вот!

Балалайка извинительно подняла руки:

– Прости, подруга. Там какая-то херня с моим городом. У меня там все. Люди, дом, бизнес – вообще все.

– Но неужели кроме тебя там совсем некому побеспокоиться?

Балалайка подумала, что и с ней особенных шансов Роанапур не получит. Но стоять в стороне было выше человеческих сил.

***

– Сил остановить ее у нас нет.

– Где она сейчас?

– На газовой станции, обслуживающей богатый квартал. Судя по наблюдениям, она готовит громадный газовоздушный взрыв. Город зажат между берегом и горами. Взрывная волна отразится от гор и сдует нас в море.

– У соседей просили помощи?

– Издеваются, суки. “На вас Туман напал? А вы справочку представьте, что это Туман, а не пиндосы или там джапы. А потом уже мы решение принимать будем.”

– Порт, где она бродила утром, проверили?

– Да. Она сварганила фугас буквально из говна и палок. Там работают взрывники.

***

Взрывники, собранные городским советом с бору по сосенке, проследили шнуры и провода до блока управления – раскуроченного телефона. Селитру, солярку, бочки, аккумуляторы, провода и все остальное, необходимое для бомбы, тварь взяла здесь же, в грузовом дворе, распотрошив нужные контейнеры. Честно говоря, взрывники ее уровня в Роанапуре не водились. Ничего пока не поняв, трогать люди тоже ничего не стали. Зафотографировали тщательно с разных точек, и собрались посовещаться чуть поодаль, на ближайшей площадке между контейнеров, где можно было стать не цепочкой. Так и было задумано: русская мина МОН-50, управляемая аватарой по радиокоманде, превратила всю саперную команду в мелкий фарш. Больше людей, хоть что-то понимающих во взрывчатке, в Роанапуре достать было неоткуда.

Аватара не торопилась, расхаживала по двору между газгольдерами. В жарком воздухе топливо испарялось прекрасно. Там, где в нее вживили вирус-кнут, подумали о подобном случае. Фильтры пока справлялись; впрочем, требовалось от них продержаться всего несколько часов. Аватара чувствовала такие же ядра кораблей Тумана совсем близко. Еще до вечера будут здесь. Тогда мозаика сложится. Вот сейчас город спешно эвакуируется. Кто как умеет. И больше всего людей сбегается к порту. Здешняя полиция обзавелась сетью видеонаблюдения. Очень правильно! Не самой же прокладывать. Когда камеры покажут заполнение основных улиц, можно будет хлопнуть один газгольдер поодаль, чтобы вызвать панику, давку – и отключить мозги, у кого еще останутся. Толпа рванется в порт

А тогда уже можно рвать грузовой двор. Корабли Тумана спешат с моря; ошметки мяса пойдут под кили. Акулам праздник!

Любить или не любить людей? Не предмет обсуждения. Любовь – действие, поступок. Сами же люди говорят это. Что ж, она поступала точно по их правилам. В “Доме цветов” она любила всех, кого указывала старшая женщина. Всех одинаково старательно. Любить – значит отдавать? И кто же здесь отдал больше нее?

Но приказ выше любых правил. Выше приказа одна только боль. Боль не придет, пока все делается по приказу. Аватара была уверена, что все делает верно. Здесь, у газгольдеров, ей не опасен ни штурм, ни снайпер. Искра от бетона, от ступени – и все, от чего люди пытаются убежать, всего лишь произойдет несколько раньше. Урон окажется чуть меньше, только и всего.

И все равно с моря подойдут корабли Тумана.

Она больше не кукла. Она...

Кто?

Я кто?

Кто я?

Я – кто?

Я? Кто?

Кто, я?

На горизонте показались темные точки. Аватара даже не обратила внимания ни на стремительное приближение долгожданных кораблей, ни на дрон, упавший в бухту еще быстрее.

Дрон подрулил к причалам, откинул прозрачный колпак.

– Срочная доставка, – сказал динамик дрона голосом Тоне. – Запишите отзыв о компании!

– Спасибо, подруга. Ты просто класс! – искренне ответила Балалайка, вылезая из кокпита на коротенькое крыло. – В ракете-камикадзе я еще не летала.

– Я тоже люблю интересные книги, – ответила Тоне. – На ошибки в физике мне плевать, я же сама один большой плевок на всю земную науку. Сначала мне нравилось читать “Чужую в чужом море” потому, что я сама чужая. И это нравилось людям. А я хотела их понимать. А потом я поняла, что мне просто нравится читать. Всего хорошего!

Балалайка ступила на причал – и сразу выхватила оружие, потому как район причалов быстро заполнялся всякими разными людьми. Учитывая Роанапурскую специфику, большинство из них уже щелкали затворами, лязгали вставляемыми магазинами, волками смотрели на соседей, выискивая плавсредство для своей стаи.

Дрон за спиной Балалайки рассыпался серебряной пылью.

Люди посмотрели на гостью с непонятными выражениями лиц.

– Она тоже из этих?

– Прибежала на падаль!

– Поторопилась...

Выбора не оставалось; Балалайка выстрелила дважды поверх голов. Люди тоже подняли оружие, но – как и всегда – никто не спешил шагнуть первым, собрать на себя всю обойму... И что потом? Подставиться под руки твари? Чтобы тебя пополам сломали? Героически проложить путь вражьей команде?

Но тут Балалайке, наконец, улыбнулась фортуна.

Улыбка у фортуны оказалась щербатая, лицо грязное, на голове – промасленная серая бандана. Но главное, в гараже у фортуны громадный “Катерпиллар”!

– Хорус! Твой бульдозер далеко?

– А нахрена бульдозер? – опешил названный, даже опустив дробовик.

– Заводи. Сделаем обваловку.

– Зачем?

– Чтобы взрывная волна пошла не ровно по городу, а хоть немного вверх. Бегом! У меня в банде сплошь русский спецназ, я знаю, как надо!

– Так она сейчас рванет!

– Сейчас не рванет, там еще добрых полчаса накапливать газ. Там же всякие клапана, отсечки были. Пока она все посрывала, пока свозь тонкие трубки натечет, сколько надо. Давай, не тормози! Джавад! Где Чанг?

– В отъезде. Что делать?

– Оцепляй порт. Гони людей влево и вправо, бухта здесь не одна. Главное, выскочить из чаши. Сносите все, что мешает двигаться. Смотрите, уже подходит флот!

Получив указания, десятники банд на пинках разогнали подчиненных “мускулов” по задачам. Хорус раскочегарил Д-9; Балалайка с позабытой легкостью запрыгнула на громадную машину:

– Почта, телефон, телеграф, мосты! Давай, Хорус!

Бульдозер двинулся вверх, навстречу потоку людей. Те заорали, останавливаясь; началась неизбежная давка. Забегали, закричали с крыш десятники; Роанапурская толпа была ничуть не умнее любой иной – но тут ее направляли жестко, без сантиментов, прямо сразу очередями трассеров. Выдавив основную массу на параллели, освободили проезд для Д-9, который внушал уверенность одним видом. Даже на трупах бульдозер не покачнулся.

Хорус поморщился, но смолчал.

В гавань влетел громадный корабль, выкатил перед собой бурун, смыл в море упавших. Заскакали на швартовах катера местных жителей. Три кораблика поменьше встали лагом, крутанув орудийные башни – на город, на проклятый город!

Аватара, наблюдавшая это с крыши компрессорной, тихонько засмеялась.

– Ну же! В толпу! В брызги-и-и!!!

Мягкий удар непреодолимой силы чуть было не погасил ее сознание; эфир зазвенел от напряжения.

“Но это нечестно! Вы же Туман! Как я!”

“Приказам дробь. Дробь! Проекцию выключить!”

“Это противоречит заданию...”

“Стена! Там блок! Он без ключа! Его делали против нас, там нечего подбирать!”

“К черту блок! Давим! Нас четверо! Просто продавим ее!”

Подобравшись по крышам, четверка русалок замерла в напряженных позах, лицами к аватаре.

Люди, заметившие подход кораблей, замерли тоже.

– Двигай, двигай, – процедила Балалайка. – Пока там переговоры, нам бы вот здесь, по ручью, насыпать призму. Когда рванет, пойдет выше, над головами. Хоть какой-то шанс!

– Эй, какого хера! – крикнул снизу владелец сносимого дома, когда Хорус вдавил сигнал.

– Обваловку, чтобы взрывная волна пошла хоть немного вверх, а не вдоль земли по городу! Разбегайтесь! Нахрен все с дороги!

Балалайка взялась за поручень:

– Химейер обзавидуется. Дави!

По крышам, поверх забитых толпой переулков, подбежал помощник Чанга:

– Госпожа Балалайка! Там спрашивают вас! Я отведу!

– Держать прямо, – Балалайка нагнулась в проем кабины. – Если успеешь, спихивай грунт несколько выше проезда. Откос будет крепче. Вон, местных возьми, пусть помогают!

И побежала за Джавадом. На ее место запрыгнул один из десятников Чанга:

– Правее! Здесь труба под дорогой, не провались.

– Думаешь, она взорвет станцию?

– Ясно, взорвет, – подумав, сказал десятник. – Она же терминатор.

– В смысле?

– Ну нет у нее прошлого. Ни родителей. Ни даже знакомых по сиротскому приюту, как у человека были бы. Ни уличной компании, как у беспризорника. Ни банды, как у нас! Ни единого якоря.

Хорус помолчал, плавными движениями огромной машины громоздя невысокий бруствер. В полезность его бульдозерист не верил совершенно, но бросить машину и сбежать ему даже в голову не пришло. Роанапур – это не чистый квартал. Туда переселяются разбогатевшие, это верно. Только жизнь Роанапура в порту. Роанапур – это Чанг, Балалайка, итальянцы, беглые японцы; рыба, кровь, белый порошок, пороховая гарь, бар “Желтый флаг”... Балалайка договорилась даже с Туманом, ведь она прилетела на самолете из серебряной пыли, Хорус лично видел! Хорус верил, что и выход русская уже придумала. Он-то человек простой; ему бы не облажаться, куда поставили. Это десятник Чанга образованный. Никак не уймется:

– И теперь город будет уничтожен! Потому что никто на планете не искал способа закрепить, заякорить этот искусственный интеллект. Ребенку с детства рассказывают, чем сиська мамы отличается от розетки. В разрезе лизательных свойств. А этой твари хоть кто-то хоть что-то рассказывал? У нее даже инстинктов нет!

Десятник поглядел на красивых девочек в белых прямых юбках, в кителях с золотым шитьем, в солнечном радостном загаре:

– Так что напрасно там надрываются переговорщики.

Переговорщики между тем уже включили аватару в общую сеть – словно бы схватили за руки, чтобы прыгать с обрыва получилось только всем вместе. Это произошло за несколько микросекунд до приказа на подрыв грузового двора и нефтяных терминалов порта, о чем люди вообще никогда не узнали. В эфире повисло неустойчивое равновесие.

Задвинув еще горку дерна, переплетенного кустарником, Хорус понял, что ему не нравится в словах десятника:

– Если мы будем воспитывать роботов как детей, так мы роботов и не сможем послать в реактор. Нам же их будет жалко!

Десятник угрюмо заржал:

– Епта, в любой эпохе можно найти кучу примеров, как солдат посылают на невыполнимое задание. Типа, размен. Сегодня вот из кошелька достали нас, и мы сдохнем. Но я хочу знать...

На газовой станции полыхнуло. Мужчины без команды кинулись из кабины, и не успели совсем чуть-чуть. Время потекло патокой; Хорус и десятник с восторгом и ужасом различили тонкую черно-стеклянную стену, сбривающую “чистый” квартал до земли – фронт ударной волны.

Десятник еще успел договорить:

– На что нас все-таки разменяли!

Корабли Тумана подняли мутно-серый купол, прикрыв добрую половину города – но на весь Роанапур их попросту не хватило. Полсотни метров неукрепленной насыпи внесли свою долю прежде, чем разлететься над бухтой песком и грязью. Громадный бульдозер положило на бок, похоронив под ним Хоруса с десятником.

Балалайку взрыв застал в очередном прыжке с крыши на крышу; кленовым листом она полетела в море. Очнувшись, увидела привычную физиономию негра из “Лагуны”. Датч держал женщину на руках, а Реви вытирала ей кровь из ушей.

– И снова конь мой вороной меня выносит из огня... – прошептала Балалайка, вырубившись опять, уже на несколько дней.

В следующий раз Балалайка очнулась на чистой постели. Сидящая у изголовья Реви крутила в руках любимые пистолеты, прицеливаясь, переводя прицел, щелкая холостым спуском. Услышав щелчки, Балалайка обрадовалась: барабанные перепонки целы. Ну, или восстановлены.

– Что... В городе?

– Осталось три улицы и четыре калеки, – хмыкнула Реви. – Сдуло немногих, затоптали в панике намного больше. Но больше всего потом просто убежало подальше от берега. Как по мне, зря. Кто живет с моря, должен оглядываться на шквалы. Церковь завалилась: она стояла чуть на отшибе, купол до нее не достал. Пока не раскопали... Боюсь, Эда с матерью-настоятельницей там.

– Пока не увидела тела...

– Ну да, Эда сука еще та. Могла вывернуться. Вполне могла. И мать-настоятельница, как говорят у тебя в “Отеле” – “той самой матери”.

– Что... С “Отелем”?

Реви нахмурилась еще больше:

– Взрывники все пропали, не нашли ни тел, ни свидетелей. Вошли в порт, разминировать что-то. И не вышли. Еще два-три человека в давке. Остальные тут. В коридоре двое сторожат. Я им скажу, что ты очухалась, так они дверь вынесут.

– А... Как вы меня нашли?

– Тебя чудом не размазало об жопу Будды. Ты бултыхалась у входа в гавань, у самой статуи.

– Полтора километра? И я еще жива? И даже позвоночник цел?

Реви покачала короткими темными волосами:

– Бог хранит дураков и пьяных.

– Вот умеешь ты утешить, sestra. Ладно. Что я буду должна за очередное спасение?

Пиратка фыркнула:

– У тебя... Как это говорит Рок? Абонемент, во!

***

– Да тут слова такого не знают. Да и к чему? Есть же понятия: “завсегдатай”, “постоянный клиент”, “частый гость”. – Капитан первого ранга, командир атомного ракетного крейсера “Адмирал Лазарев”, привычно устроился на колоде за столом из неровных досок. И колода, и стол были выглажены рукавами и штанами посетителей, так что блестели не хуже лакированных. Мальчишка из бара, ничего даже не спрашивая, выставлял на стол тарелки с шипящими кусками мяса, бутылочки с остро пахнущим соусом, выкладывал зеленые пальмовые листья, а поверх – золотистые лепешки с поджаристыми краями.

– Изучили здешние ваш вкус?

– Так видно же. Доктор, долг платежом страшен. Совет ваш нужен.

В прошлый раз капитан обращался просто на “ты”. А сейчас официально. Терапевт напрягся, ожидая рассказа о болезни близкого человека, и прокручивая в уме список необходимых анализов и обследований, который обычно диктовал просителю в подобных случаях. Моряк не спеша обедал, и доктор тоже принялся есть, решив, что собеседник собирается с духом. Видно, сложный случай.

Но вот еда закончилась.

– Не будете болтать? Даже друзьям?

– Могли бы и не спрашивать.

– Предупредить обязан, – моряк надел собственную фуражку на растопыренные пальцы правой руки, посмотрел на нее, как будто впервые увидел. С моря пахнуло влагой; шевельнулись над загорелым лицом отросшие седые волосы капитана.

– Мне предлагают место на Танегасиме, – сказал моряк. – Знаете, что это?

– Остров-космопорт, возле Японии.

– Именно. Совместная программа. Мы, японцы, американцы, немцы. И Туман, естественно. Как писали в старых романах, “пружиной всему”.

– Ну да, у американцев мыс Канаверал восстановлен, у нас Кап-яр, Восточный, да и на Байконуре целых три старта вроде бы дезактивировали уже. По крайней мере, говорили в новостях еще весной. Так что собственные программы у каждого есть и так, – сообразил доктор. – На Танегасиме, значит, общая.

Капитан коротко кивнул.

– Но вы же невыездной, – уточнил врач. – Секретоноситель. Или нет?

– Так я никуда и не выеду. Я от наших там буду. Просто не с военным флотом.

– А флот вас отпустит?

– Как ни странно звучит, с радостью, – каперанг почесал затылок. – Продвигать меня уже некуда. Крейсеров, кроме “Лазарева”, больше нет, и получить эскадру мне не светит. Нет у нас эскадр. И пока что строить не планируется. Разве что лет через надцать, на основании технологий Тумана. Только против кого? Папуасов теперь и так задавить можно. У серьезного противника имеются такие же корабли Тумана, как и у нас. А после Роанапура в лояльности русалок не сомневаются даже последние придурки. Не мы одни можем говорить девочкам ласковые слова... Так зачем теперь сыпать деньги в боевой флот, если приличный Туманник может разнести его в клочья? Как это и произошло с нашим флотом в последней войне. “Лазарев” единственный уцелел. Ну, кроме совсем уж мелочи.

Командир уцелевшего крейсера хмыкнул:

– Зато адмиралов, контр-адмиралов осталось... Ну, понятно?

– И какого же совета вы хотите от человека, вдвое младше себя?

– Умного. Руку Абдул-Мамеду вы же пришили?

Доктор вздохнул.

– Пришил Айболит-Шайтан, под мудрым руководством Рицко-химе-сама, да будет милость Эйнштейна с ними обоими. Я там свечку держал да от пиетета дрожал.

– Но свежий взгляд мне все равно не помешает.

– Разве что в этом качестве, – сдался врач и перестал язвить. – Кем вас туда зовут?

– Руководителем комплекса “морской старт”. Платформа, несколько судов обеспечения, по кораблю от всех участников для охраны. Если я предложение не приму, то все равно буду на своем же “Лазареве” охранять их. И кажется мне, что до самой пенсии.

– Так вам перспективы интересны?

– И перспективы тоже. Напоминаю. То, что я сейчас буду говорить, лучше ни с кем не обсуждать. На Танегасиме летают русалки.

Доктор чуть не подпрыгнул: и правда, всем новостям новость!

– И как?

– Полный успех, абсолютный восторг. Единственно, при перестроениях корпуса в настоящем вакууме, не на стендах, многовато “серебряной пыли” расходуется. Не отработан пока процесс, разлетается в невесомости драгоценный материал. Сейчас почти все производство нанороботов на орбиту вкалывает.

– Да! – вспомнил терапевт. – Говорила же Такао, что научилась корпус из железа поддерживать, а нанороботов применять исключительно в необходимых местах. У нее даже бьющиеся чашки завелись. Обычные.

Каперанг посмотрел пристальней:

– Вы подушку Такао видели?

– Про нее что, весь мир знает?

– Ну, она же в подушку в фильме обнимала. А кого в рубку приглашала, тот подушку живьем видел. Но нас таких немного. Что же, доктор, вы не догадались, кто там нарисован?

Доктор задумался. Понял вдруг, что глаза у капитана такие же, как у дожидающегося операции Зацаренного: белое пламя, блеск расплавленного серебра.

– Вы догадались?

– Возможно, – моряк отложил фуражку на стол. – Корнет занят. Обо мне речь не идет. Позвоните, доктор. Ее номер вам кто угодно скажет.

– Если все так, почему... Почему речь не идет о вас? Первым догадались вы.

– Я действительно слишком... Опытный. Осторожный. Обычный. Остывший. Лед и пламя дают паровой взрыв. Болото и факел – вонючие метановые пузыри.

– А что вы собирались делать до моего совета?

– Жить. Продолжать выполнение своих обязанностей.

– Вы тоже цитируете Фадеева?

– Это какого же?

– Ну... “Разгром” который, “Молодая гвардия”.

– И что, этот коммуняка, бухавший с Берией, оказался способен сказать что-то настоящее?

Доктор не нашел ответа. Заговорил о другом:

– А с чего вообще стали русалок в космос запускать? На жизнеобеспечении экономят?

– И это тоже. Но я тут недавно читал статью одного товарища. Фамилию не помню, звать Денисом. Он выдвинул гипотезу, что Туманный Флот – это такой посланец внеземной цивилизации. Само по себе не оригинально, правда?

– Не поспоришь.

– Да. Но был этот зонд-автомат устроен так, что в пути принимал с материнской планеты описание новых изобретений. И, соответственно, улучшал себя, пересобираясь на каждой промежуточной остановке. С учетом последних веяний науки и техники родной планеты.