Текст книги "Снег над океаном (СИ)"

Автор книги: Михаил Бобров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 7 страниц)

– А это так... Тигр в разрезе. Грудинка, корейка, филей.

И резким движением, самой Ашигаре впору, крутанул прутик; тот не замедлил сломаться.

Русалки, дисциплинированно сидящие перед плакатиком, молча переглянулись. Потом тоже посмотрели вслед человеку с кофром, тяжело шагающему по дорожке среди зарослей.

Заросли расступились перед уже знакомыми решетчатыми воротцами госпиталя. Разместив дагестанца в подготовительном блоке, а отрубленную кисть в термолотке, доктор приказал готовить первую операционную.

– И вызовите Айболита... Шайтана, в общем, – позабыв о смущении, решительно велел доктор. – Где бы ни находился. Скажите, что я за профессором Акаги, пусть сразу приходит в ее палату.

***

В просторной двухкомнатной палате у профессора Рицко Акаги собралось человек десять. Пара японцев из НЕРВа, протащенный ими по знакомству коррепондент “Асахи Симбун”. Невесть как пролезший колумнист “Финансовых новостей”. Русалка Корнета, как лучший из доступных переводчиков. Сам Корнет, причем не по знакомству, а приглашенный великой Рицко. Когда вошел доктор, журналисты как раз интересовались:

– Профессор, в сети пишут, вы раскрыли секрет волновой защиты Туманников? Это правда?

– Не я, а Майя Ибуки. Не раскрыла, а выдвинула гипотезу. Возможно, вот этот молодой человек и поможет нам ее проверить.

– А в чем суть? – оживился Корнет.

– Суть простая. Энергию, прилагаемую к защите, можно поглотить, рассеять, отразить, перенаправить. Но все подобные виды защиты уязвимы к перегрузке. Рано или поздно достигается такая величина энергии, которой защита противостоять не может. Но ведь входящую энергию можно еще инвертировать. Пример: активная звукозащита. Излучается звук той же силы, но в противофазе исходному. Совпадение фаз полностью глушит исходный звук.

– Но ведь снаряд не звук!

– Квантовая механика учит нас, что частица и волна суть одно. Протон состоит из набора кварков. Так что, чисто теоретически, если каждому кварку сопоставить антикварк – ну, как электрону позитрон...

– Так это фотонная ракета получится!

– Мы сколько в разных журналах читали!

– И куда потом энергию аннигиляции? – спросил Корнет.

– В тот самый межпространственный карман, откуда к нужным точкам антикварки подсовывали, – то ли в шутку, то ли нет, ответила Рицко.

– В ефремовский Тамас, – кивнул Корнет. – Профессор, а параллельные вселенные от подобного обхождения не... Не того?

– Вполне вероятно сползание затронутых параллельных вселенных в одну общую, – ответила Рицко без особого изумления: видимо, думала уже над этим. – По тому простому принципу, что любая система стремится свести потенциальную энергию к минимуму. Камень стремится скатиться в яму. Сложные многодетальные механизмы – упроститься до уровня, когда уже нечего выбрасывать. Хорошо писал Саймон Грин, книга “Элегантная вселенная”, кому интересно... Думаю, точно так же и все наши Вселенные сойдутся.

Профессор несколько смущенно улыбнулась:

– Я тут на досуге набросала списочек. Ничего серьезного мне делать не позволяют.

– И не позволю! – сказал вошедший Айболит, – Так. Доктор, вы уже здесь? Отлично. Установка будет готова минут через пять. Простите, Акаги-сан, но нагружать мозг я вам пока не позволяю.

– Даже планшет отобрали. Так что я прихватила почитать...

Акаги вытащила из-под матраса – как школьница дневник, честное слово! – потертую картонную папку.

– Совмещение Вселенных уже происходило в год Войны Ангелов. Мы назвали событие “Операция Элизиум”. Я участвовала в нем. И даже, наверное, где-то пострадала. Хотя это как посмотреть.

Рицко поморгала.

– В итоге НЕРВ засекретил все напрочь. Мы поняли в “Элизиуме” даже меньше, чем во Втором Ударе. А потом все понемногу забылось. Темные дела давней войны. Этих данных, – Акаги помахала папкой, как веером, – Нет даже в сети. Кстати, кристаллокопирование запрещаю.

– То есть, на флешки не записывать?

Акаги улыбнулась:

– Шутка Синдзи. Весьма специфическая, судя по полному отсутствию ваших улыбок. А кроме шуток – все, как и сегодня. Из множества сходных Вселенных путем суперпозиции выкристаллизовался некоторый непротиворечивый канон. Деталь оттуда, персона отсюда... То же самое будет и с Туманом, как мне кажется. Есть базовый ствол событий, мы условно назвали его “Сказка”. От нее как-то боком отпочковалась линия “Трамонтана-Строптивая-Перекресток”. Полностью перпендикулярно – две ветки сразу. “Ныряльщик Нагато” и “Уровни глубины”. Вообще в сторону – “Над седой равниной моря”, “Серебро и сталь”. И в конце всего этого, целый веер кантаек. В искусстве такое называется межавторским сборником по заранее выбранной Вселенной.

– А в реальности?

– В реальности, – Рицко вздохнула, – облака следуют за драконом, а тигр – за ветром. Все-таки люди разные. Жаль.

– А почему жаль?

Акаги охотно пояснила:

– В нашем языке местоимение “я” появилось примерно в конце девятнадцатого века. И нормы языка его толком пока не учитывают. Ты всегда представитель некой группы. Мы, школьники второго класса. Мы, студенты пятого курса. Мы, школьный совет. Мы, управление школы. Мы, жители дома номер три. Неважно, что там один житель. Понимаете? Когда я училась в Европе, стажировалась в ЦЕРНЕ, для меня эта индивидуальность была как удар. Я привыкла, что каждый человек – срез пучка судеб. Жгут из прошлого в будущее. Но ты – именно ты! – должен вести себя так, чтобы твоя группа противостояла враждебному внешнему миру наилучшим образом. Вот поэтому мне иногда жаль. Красивая статуя только на то и годится, чтобы ей со всех сторон любовались. А из простеньких кирпичей можно дом построить.

– Профессор, – взвился Корнет. – Со всем почтением! Из кирпичей можно только стенки сложить. А система отопления или там электроснабжения уже требует большого набора деталей сложной формы, которые просто так не прижмешь друг к другу.

– Удивительно мне, – ласково улыбнулась Акаги, – что разработчик с легендарного русского “Вымпела” не знает о стыковочных узлах, унификации крепежа, посадочных местах да предельных допусках. Оттого, видать, и бьются у вас ракеты о небесный свод.

Корнет похлопал губами. Доктор усмехнулся:

– Что, брат, уела тебя блондинка?

– Эта блондинка восемнадцать ангелов уела, – опомнился Корнет. – В споре с Акаги-химе мне проиграть не стыдно.

Рицко переложила бумаги:

– Я продолжу. Все можно прекрасно, без малейшего зазора, сложить в единую Вселенную. Как гребни, сходящиеся к единой вершине.

– Вы не боитесь смешения множества миров?

– И следующей из этого каши?

– И путаницы подстилающих слоев?

– Я – Рицко Акаги. Вот, молодой человек только что сказал: Акаги-химе, съевшая полторы дюжины Ангелов. Я не боюсь усложнения мира, и не буду сводить его к жалкой определенности очередной Нобелевки. Пусть расцветают сто цветов!

Рицко снова улыбнулась:

– Назвать букет, к примеру, “Мир Луны”. Гай-коку-дзины называют же японский язык “мунспиком”. И вот пожалуйста, всем хватит места: в небесах неврои, в глубинах Глубинные, над водой Туман, на Луне Ангелы.

– А в жопе островок и мы на островке, – пробурчал не сдавшийся Корнет. – Мы – голодные. Мы – нищие. С “Арпеджио” в башке и рейлганом в руке...

– Простите, профессор, вынужден прервать, – прокашлялся Айболит, поглядев на часы. – У нас травматическая ампутация. Кисть. Предлагаю запустить на новом оборудовании.

– Исполняете вы?

– Да, за хирурга встану сам. Вы будете руководить бригадой. Срез чистый, срок меньше часа, платиновое время. Так что от самого процесса неприятностей не жду. А вот с новой установкой только вы и справитесь. Молодого человека возьмем ассистентом, ему полезно. И нас, кхм-кхм, ветеранов, будет кому поддержать на ногах. Так что, Корнет, добеседуете потом. Под вашим любимым крылом истребителя.

***

Под крылом истребителя слабый ветерок да запах старой резины. Под крылом истребителя потрескавшийся бетон временной полосы, положенной саперами уже в последние недели войны Тумана. К тому времени от авиакрыла осталось три машины. Было полсотни. Когда крыло разом выруливало на старт, кипящий воздух иссушал кустарник на километр за желтыми шевронами разметки. По мере поднятия океана самолеты переезжали все выше. С затопленной полосы перелезли на хорошую дорогу шестьдесят два. Потом саперы расчистили террасу несколько вбок от дороги, и остатки авиакрыла обосновались там.

А потом пришел Туман и все, что еще летало, загнал окончательно в море. Тройка машин потому и уцелела, что не поднималась на боевые: не хватало какой-то специальной смазки. Доктор мог бы спросить у Корнета, тот же назывался авиационным инженером. Но для этого пришлось бы просыпаться, вставать с раскатанного на бетоне спальника... А вставать не хотелось. После восемнадцати часов операции по сшивке нервов – всего два ствола, срединный и локтевой, да пока соединишь каждый! – пришлось откачивать еще и переутомившуюся Рицко. Сутки промелькнули, как одно мгновение. И почему доктор отрубился сразу за решетчатыми воротцами госпиталя, он сам не понял.

До истребителя его донесли смущенные морпехи, ожидающие результата операции. Где живет новый врач, они пока не знали, спросить же спящего не могли. Зато где живет самая симпатичная русалка базы, все мужчины выучили давно и навек.

Девушка Корнета без удивления определила гостя на спальник под крылом: ночи теплые, подстилка толстая (сама проверяла), от дневного солнечного жара прикроет самолет. Пришедший под вечер Корнет спросил только, не просыпался ли доктор. Узнав, что пока нет, посидел рядом. Послушал дыхание (ровное), потрогал голову (лоб не горячий), и решил, что бояться можно начать и позже.

Так что доктор спал, и снилось ему не серое аллюминиевое крыло “Игла”, а синее крыло “Санта Круз”. Снилось доктору, что сам он опытный воздушный волк, и живет на военной базе. Вот он берет летную книжку воздушного стрелка, вписывает в нее сбитый истребитель, закрывает синюю обложку с золотым тиснением “Фана дель Морал”, подает кому-то напротив...

Тут доктор все-таки проснулся. Ветер гнал облака: с норда подобрался шторм, и синеву пятнали цепочки белых барашков. При взгляде снизу вверх казалось, что крыло несется в небе. И вокруг одно только небо, да двенадцать тысяч километров моря, да где-то поджидают Великие Водопады...

Доктор потянулся, перекатился на бок, и заставил себя подняться.

А здорово японцы умеют рисовать небо и море! Впрочем, у них ведь, кроме необозримого неба и неизмеримого моря, ничего толком и нет. Что уж там степь-тайга – лесов путевых не осталось. Особенно после поднятия уровня океана...

Где-то, помнится, читано было, что и многолетняя служба клерком в банке не препятствие сделаться потом пилотом. “Да только кто же этим придуркам вместо меня руки пришивать будет?” – подумал доктор, наконец-то проснушись окончательно.

– Привет, – сидящий на колесе шасси Корнет протянул Доктору чашку горячего кофе. Из все того же термоса с набитой под трафарет аквилой.

– Спасибо, – доктор принял чашку, сел на такое же колесо второй опоры шасси, выпил и спросил:

– Ты меня сюда доволок?

– Не, братья по разуму. Морпехи. Стыдно им теперь, дебилам.

– А что русалка? Согласилась на такого корабельного человека?

Корнет пожал плечами:

– Не спрашивал. Занят был по работе.

– Гипотезу Акаги проверял?

– Почти, – Корнет снова задел ботинками пустой зеленый ящик, служивший столом.

– А вообще ты тут зачем? Мне Такао (“Да, я крут!” – подумал доктор грустно. – “За четыре дня даже комплимент ей не сделал...”) рассказывала про техническое сотрудничество – это ты и есть?

– Я ракетчик с “Вымпела”. У нас на заводе тоже однажды зазвонил телефон без диска, но с гербом. Такой, знаешь, герб под старый стиль. Земной шар в золотистых колосьях, только вместо серпа и молота наши по-приколу двуглавую аквилу набили. Что как бы символизирует, – Корнет постучал пальцами по термосу с трафаретной надпечаткой “WH40K”.

– Да, – сказал доктор, – Еще бы.

– У нас много таких телефонов, – продолжил Корнет. – А на демонстрацию мы всегда медведей берем в зоопарке, клюкву с грузовика раздаем ведрами, а наш окестр балалаечников, между прочим, лучший по Северному Флоту. Мой начальник все шутит, что уж его-то в аду серпом и молотом есть не заставят. На худой конец, курицу эту гербовую хоть сварить можно...

Доктор поулыбался. Корнет обернулся на топот, принял из рук подбежавшей девушки белый кулек. Развернул:

– О, нормальные бутерброды. Колбаса на сыре.

– А батон?

– Буржуазное излишество. Серьезно. – Корнет подмигнул девушке. – Ты вот хоть раз учил русалку готовить?

Врач пожал плечами:

– В рубке у Такао линия доставки. Все уже разогретое приезжает.

– Так ты и в рубке был... Вот как. А подушку ее видел?

– Видел, только издали.

– Интересно, кто же там нарисован.

– По фильму...

– Фильм фильмом, а ведь раздолбали ее в хлам, ядро потом подбирали и восстанавливали. Вот и подушку она восстановила. А рисунок на ней – никто не знает. Хотя многим интересно.

– Я посчитал невежливым лезть ей в душу.

Корнет внимательно посмотрел на собеседника, и счел за лучшее вернуться к прежней теме:

– И вот наше начальство как узнало, что с Туманом наконец-то мир-дружба-жвачка... Да как обрадовалось, что больше никто датчик ориентации в ракету вверх ногами не вопрет: все начнут роботы делать... А им, начальникам, только и останется: экономию на нашей зарплате подсчитывать, да премии самим себе выписывать за нановнедрение – так меня и наладили на разработку этих самых роботов. За секретами наноматериала там... Ну, я мог бы кратенько развернуть доклад часа на три. Но воздержусь.

– Ага, – сказал доктор, – тогда объяснишь? Помнишь, Акаги говорила: квантовая механика. Ну и читал я, квантовый канал связи прослушать нельзя. А в чем отличие от обычного? Я в электронике не силен.

– Ну, если не силен, то попросту. Вот представь, что ты спишь.

– Ну.

– И твоя девушка лезет рукой проверить, стоит ли у тебя член.

– Так он же встанет! А... – фыркнул доктор. – Теперь понятно. Объясни мне тогда вот что. Вот везде пишут, что туманников подчинял ворм-вирус. Но у них же канал квантовой связи, нет?

– Ну так.

– А чтобы хакнуть квантовый компьютер надо иметь тоже квантовый компьтер, а его же у людей не было?

– Доктор. Привожу аналогию. Еще раз специально повторяю, для прожженных гуманитариев. Аналогию. Не ищи прямые параллели.

– Понял. Говори уже.

– Знаешь анекдот про взлом банкомата? Старый.

– Смешной хоть?

– По мне – да.

– Тогда пофигу, что старый, рассказывай.

– Рассказывай – вмешалась девушка. – Я-то не знаю.

– Ну, молодой хакер спрашивает старого: “Как взломать банкомат с ноутбука?”

– Банкомат – это коробка с деньгами?

– Ну да, в третьей серии “Сказки” ее Конго срезала силовым полем. Виктор отказался не свои деньги брать. Ну, а хакеры не отказываются. Вот и старший отвечает младшему: “Берешь ноутбук, трос, газовую горелку, кувалду. Трос цепляешь к банкомату и к машине. Машиной вырываешь банкомат из стены. Автогеном вырезаешь короб с деньгами.”

– А ноутбук тут зачем, – удивилась девушка. – Им же ничего не делали?

– А какой же ты хакер без ноутбука? – засмеялся удавшейся шутке рассказчик.

Русалка озадаченно покрутила головой.

– Ты хочешь сказать, – ухмыльнулся доктор. – Что взломали вообще в обход квантового канала?

– Свечку не держал, – тоже поднял уголки губ Корнет. – Может, взломали как раз квантовый канал. Но не компьютером, а как тот банкомат, в обход. Чтобы заглушить радиосвязь, можно с хирургической точностью поставить помехи на определенной частоте. А можно грубо и надежно рвануть ядерную бомбу, что прекратит вообще всю связь. Вместе со связистами. Еще раз напоминаю, я привожу аналогию. И моя фамилия ни разу не Капица и не Ландау. Так что аналогия отражает мое понимание процесса, а не как он реально протекал. Там вообще могли, не ломая канал, использовать его по назначению. Как в рассказе: “Белая трость калибра 7,62”, поинтересуйся.

– Ну вот, – русалка, услышав что-то, бросилась к домику Корнета – бывшей дежурке выпускающих механиков, переделанной под жилье.

– Снова телефон, – сообщила русалка по возвращении. – Доктора все-таки ждут в госпитале.

– Да, сколько я спал-то? Часа три?

Человек и не-человек засмеялись полностью синхронно и одинаково:

– И еще три!

– И еще три... Раза по дважды три!

– Вы чего? И Айболит меня не искал?

– Только что. Эй, не подрывайся так! Он сказал, никакой спешки. Доешь нормально, кофе допей.

– Да оно всегда так, – проворчал доктор, позволивший усадить себя обратно под крыло. – То все тихо-тихо, а потом р-раз: “Хьюстон? У вас проблема!”

***

– Так проблема-то в чем? – спросил Юрий Зацаренный. Русалка-переводчица донесла его слова до профессора Акаги, после чего возвратила ответ:

– В строении мозга. Пример. У вас есть не только пять пальцев на каждой руке, но и соответствующий центр в мозгу, который отвечает за двигательную активность. За обработку информации от глазных нервов. От ушных. И так далее. Понятно?

Старик выразил согласие прикрытием век.

– А у русалок есть такой орган: боковая линия. Воспринимает давление воды. Для кораблей, как и для рыб, необходимейшая вещь. И у русалок есть в мозгу центр давления, дешифрующий сигналы от этой линии, и представляющий их каким-то способом. Цветом. Ощущением давления на кожу. Зудом. Шумом в ушах, наконец. Мы не можем это ни знать, ни представить. У человека подобного центра просто физически нет. Поэтому прямая проекция нашего сознания на их физический носитель невозможна. Мы немного сталкивались с похожими вопросами при анализе ядра Ангелов. Потому-то меня и пригласили.

– А я думал, тоже лечиться.

Рицко сильно потерла виски:

– Одно другому не мешает...

– Да уж... – дед Юрий вздохнул:

– Если кто использовал мозг на все сто процентов, так это вы.

Акаги фыркнула:

– Журналистская утка. В начале прошлого века еще можно было верить, что человек использует какую-то часть мозга. Пять процентов или там двадцать, в разных газетах писали по-разному.

– А на самом деле?

– На самом деле... Когда человек в покое, мозг потребляет девять процентов всей энергии обмена веществ.

– А как посчитали? По калориям?

– Измерили тепловое излучение. И оказалось, что при выполнении привычной работы, по стереотипу, потребление мозга уже тринадцать процентов. А когда надо задумываться, то мозг, весящий всего два процента от общей массы тела, выжигает ровно четверть всей энергии.

– Оно и видно, – снова вздохнул старик, – Вы, профессор, можете за удочку спрятаться. Все в глазищи ушло.

Рицко улыбнулась:

– Спасибо за комплимент... Кстати, о глазах. Модель вы не выбрали?

Юрий отодвинул альбомы с мужскими фигурами.

– Возраст, наверное, ближе к моему, чем к вашему.

– Не хотите вернуть молодость?

– Достаточно исключить дряхлость. Далеко же меня завела любовь к мультикам, в которых миленькие девочки пьют чай с тортиками. Вот и отпуск удался: море, солнце, а уж девчонок в бикини вокруг... И продлится это до самой смерти. Мечта же! “Остановись, мгновенье”...

Старик помолчал и прибавил уныло:

– Только, зараза, радости нет. Вот же люди! Минуты счастья длить желаем бесконечно, а книгу хорошую требуем от автора всенепременно дописать. Профессор, а можете вы строго научно разъяснить, отчего никто не любит незаконченные книги?

– Извольте. Для каждой мысли в мозгу возникает очаг возбуждения. Грубо говоря, наши мысли о некоем предмете – книге, событии, человеке – находятся физически во вполне определимой области мозга. Мысли – всего лишь импульсы по нейронам. Но сами нейроны требуют кровоснабжения, отвода лимфы. Как оперативная память компьютера нуждается в электричестве и отведении лишнего тепла. Если очаг возбуждения долго не закрывается, мозгу становится накладно его поддерживать. Чисто физически.

– Поэтому так сложно долго помнить неиспользуемые знания?

– Именно. Снабжение переводится на остаточный принцип. И мы негодуем: когда уже автор допишет, наконец! Чтобы закрыть гештальт, как говорят психологи. Или медитацию, как говорят эзотерики.

– Это ж симметриады у Лема в “Солярисе”! – догадался дед Юрий, – По миновании надобности сносятся. А тут и снести нельзя, и толку с нее. Мертвый капитал, разве ж можно такое допустить?

– Верно.

– Но, если книгой считать человека... Или судьбу человека... Быть вечно недопетой песней? Быть вечно недописанной книгой?

– Мне кажется, это неудачный пример. Книга или песня несут сообщение от автора к читателю или там слушателю. А жизнь просто есть. Вне рамок.

– Тогда что такое жизнь?

Рицко пожала плечами.

– Кошмар, мешающий людям спать.

– Ну, профессор!

– Хорошо. Вот вам строго научное определение: “частный случай в ряду процессов химической самоорганизации в неравновесных условиях, происходящих на основе автокатализа”. Что-нибудь поняли?

– Что для жизни сами живые существа не обязательны. Химические реакции могут и без них происходить.

– Я и забыла, что вы разведчик из страшного русского ка-гэ-бэ.

– Ох, девонька, я ж еще и пионером был. Обычным таким пионером в самой читающей стране, мать ее в библиотеку... Вот, помню, в детстве читал фантастику. Гуревич, или Савченко. Сам забыл уже. Чтобы человек постоянно молодой, молодой, потом, как срок пришел – хлоп. И все. Без мучений, не нагружая родственников.

– Если смерти, то мгновенной?

– Откуда вы-то знаете?

– От Синдзи, разумеется.

Акаги снова потерла виски.

– Так устала, что и помощь кошки пригодится... Если хотите узнать что-либо еще, встретимся завтра в это же время...

***

– Время, сэр.

– Джеймс. Доклад!

– В течении трех суток Туманники без опознавательных знаков нанесли удары по всему побережью. Обстреляли Гротон, Лос-Анджелес, берег Калифорнии вплоть до Мексики. На севере военные базы Сиэтл, Ном и Сан-Франциско. Мористее находились эскадры Государства Тумана, наши наблюдатели докладывали, что вроде они как загоняют диких туманников на наши береговые батареи.

– Что произошло потом?

– Сэр. Наш флот выслал Особые Эскадры за дикими, как мы полагали, туманниками. Из тридцати двух наших вымпелов в базы вернулось шесть. Остальные либо потоплены, либо, что вероятнее, захвачены Государством Тумана.

– Так мы можем... А, дерьмо! Ведь мы не признали Государство Тумана! Этот придурок перед выборами пообещал, что вернет Америке Гавайи. А сейчас не довоенное время, предвыборные обещания приходится держать.

– Да, сэр. Юридически все безупречно, мы в состоянии войны с любыми кораблями Тумана, которые не принадлежат какому-либо государству людей. Осмелюсь заметить, что как только мы признаем Государство Тумана, мы получим от него требование освободить всех захваченных туманников. Отклонение требования автоматически обвиняет нас в работорговле, принятие требования лишает нас и тех туманников, что пока в нашем распоряжении. Но до сих пор “серые” себя не проявляли.

– Они просто готовили эту большую операцию. Чтобы вытащить в море наши Особые Эскадры все разом. И применили по ним этот свой антивирус, или какое там еще вундерваффе.

– Сэр, вы как будто видели своими глазами. Антивирус, именно. Спасатели подобрали выжившего. Капитана тяжелого крейсера “Квинси”, Фернандо Вальдеса. С его слов, это была ловушка, куда их эскадра влетела на полном ходу. Сэр, я не очень-то понимаю, как можно спрятать засаду в море, когда с каждой стороны гравилокаторы, всякие там системы обнаружения.

– А я понимаю. У нас нет мира с Туманом, и наши спутники Туман сбивает. Русские же заключили мир, основали посольство на Гавайях. Как там пел шансонье? “В Перл-Харборе нашем сидят комиссары. И наших русалок ведут в кабинет...” И вот, у одной стороны есть спутник, видящий все поле боя сразу. А у второй стороны видимость чуть-чуть перед собой и по сторонам. Заходишь ты в темную комнату, нащупываешь выключатель. И тут самурай тебя по пальцам катаной. Все просто. Только доказать это мы никак не можем.

– Сэр, но ведь Туман может и официально заключить союз с русскими. Меня, признаться, удивляет, что это до сих пор не сделано.

– Причина та же, Джеймс. Время не довоенное, цена любого политического шага высока, последствия ошибок наглядны и болезненны. Они посольство лишь через три года открыли, а тот же госпиталь укомплектовали только недавно. Договориться с нелюдями означает сразу испортить отношения с большинством конфессий. И опять же, после войны нам в самом деле приходится учитывать мнение людей. А те спорят долго! Вернитесь к Вальдесу.

– Да, сэр. На эскадре Хиэй был русский советник. Рыжий, в штатском, широкое лицо, шкиперская бородка. Лицо в синяках, кстати. Но ходил по кораблю свободно. Оказывал медпомощь второму пленному, капитану Хемптону Сандерсу, командиру “Астории”. Говорил с Хиэй по-русски. Вальдес изловчился записать разговор на свой плеер, но при посадке в шлюпку ему вывернули карманы и плеер конфисковали.

– Не отобрали?

– Конфисковали. Предложили возместить стоимость серебрянными долларами, или взять на ту же сумму пайков и пресной воды, по расценкам наших береговых баз. Вальдес взял пайки с водой. Оно и понятно: сколько тех спасателей ждать придется?

– Вот хитрожопые суки! А что со вторым пленным?

– Сандерс пожаловался, что не выживет в шлюпке до подхода спасателей. Тогда Хиэй пообещала ему доктора и забрала с собой.

– Наверняка на Гавайи, и доктор наверняка русский, из посольства. Самим туманницам человеческий доктор на кой черт? Впрочем, госпиталь там заявлен как международный. И наше представительство в Мауна-Кеа работает. Что интересней всего, русалки во время этой охоты на индюшек не отрубили нам связь. Вот гадай теперь, ошибка это, ловушка для нас, или хитрый психологический ход? Джеймс, что вы знаете об адмирале Дэнброке?

– Дэнброк... Уильям Дэнброк, мифический американский адмирал, способный вытащить моряка даже из сундучка Дэви Джонса.

– Жаль, что мифический. Сильно бы пригодился. Это все очень трогательно, но к антивирусу какое отношение имеет?

– Так Вальдес же слышал в разговоре русалок несколько раз слово “антивирус”, оно по-русски произносится точно так же!

– То есть, вирус-кнут, ценой огромной крови разработанный “командой 500” в центре Соленый Берег, теперь бесполезен. Единственное, что мы можем посоветовать – вывести с моря оставшиеся корабли Тумана и вывезти ядра вглубь материка. Сами использовать не можем, но и противника усиливать не будем... Еще что-то?

– Ничего сверх этого, сэр. То есть, если вам недостаточно, что корабли Тумана говорят между собой по-русски.

– А почему это должно так уж сильно меня беспокоить? Ну проявили девушки вежливость к советнику или инструктору, или кто у них там рыжий на эскадре.

– Сэр. Но почему именно русские? Мы же объективно лучше. У нас к людям относятся справедливее. И эмигранты всегда ехали со всех континентов и стран именно к нам! Наши университеты дают лучшие на планете практические знания. Наши инженеры построили Бурж-Дубай, дамбу “Три ущелья” в Китае. Я видел, сэр, это круче Ниагары.

И если уж говорить о культуре, так у нас на фестивали классической музыки по сто тысяч собирается, я тоже это видел. И у нас действует громадное общество, например, геологов. А это не скауты, которых надо водить за ручку, содержать инструкторов, лагеря. Геологи – одиннадцать миллионов дееспособных взрослых. Они прекрасно управляются сами, выпускают свою газету, решают свои проблемы, устраивают свои фестивали, и так далее, и тому подобное. У советов на пике могущества столько пионеров не было!

Я не говорю про космический пыщ-пыщ, типа “Звездых войн”, или там угребищной экранизации “Дюны” Но ведь это же мы сняли такие великие фильмы, как “Звездный путь”, “Близкие контакты третьего рода”, “Полет навигатора”, “Космическую одиссею”. А что у русских? Один Клушанцев и “Гостья из будущего”? Тарковский? Но его “Пикник” сами русские признают худшей экранизацией...

И кроме кино. У нас же столько психологов, специалистов по командной работе, в каждой крупной фирме имеется психологический отдел! А договорились с русалками эти чертовы русские!!!

– Джеймс. А где были наши умные люди... Не умники, Джеймс. Умные люди. Где они были, когда мы – да, мы! – бомбили Каддафи? Когда мы вводили войска в Афганистан? Когда мы посылали солдат во Вьетнам? Когда обещали выслать авианосцы к берегам Белоруссии?

– Но ведь у Лукашенко нет берегов... О, черт!

– Дошло? Кто слушал наших умников, когда мы высаживались на Кубе?

– Но и советы пытались поставить ракеты на Кубе!

– Пытались! Вонь Карибского кризиса до сих пор не опала! А наши ракеты тридцать лет стояли в получасе лета от их Москвы, Ленинграда и множества других городов. И страшные коварные русские это терпели.

– Сэр, но советы потому и не въехали в Европу на танках. Хотя было две попытки. Венгрия, пятьдесят шестой. И Чехия, шестьдесят восьмой. И войска в Афганистан они тоже вводили!

– Да. И как последние придурки, вкидывали грузовики денег в школы, больницы, дороги. А теперь наши же люди говорят: вот развалины больницы, построенной шурави, которую по ошибке разбомбили американцы! Вот военный городок шурави, там живет наш славный эмир, потому что в зданиях еще остались от шурави водопровод и скважина.

А вот пустырь, где стояла база инглезов. Уходя за море, они забрали с собой даже унитазы, а стены снесли кувалдами. Мы понимаем, у инглезов много дерьма и мало унитазов. Наверное, унитазы им нужнее. Правоверным они точно ни к чему, так что не жалко. Но вот зачем сносить стены? Инглезы боятся, что из их картонных построек мы будем грозить Вашингтону? Так для этого у нас есть горный Бадахшан, из которого Ахмад-шах Масуда шурави достать не смогли...

– Сэр, но советы на самом деле угнетали свое население, с этим даже они сами больше не спорят. Все русские мечтали о грин-карте, все русские мечтали свалить на запад. Они же, кроме танков, ничего делать и не умеют!

– Джеймс. Когда русские танки будут в Канаде и Мексике – как наши танки стояли на базах в Германии, Польше, Латвии, Турции, Монголии и Японии – тогда можно сравнивать. Пока что конфликты, где советы вводили регулярные войска, можно пересчитать по пальцам неумелого плотника. Корея, Венгрия, Чехия, Афганистан. Во Вьетнаме мы похоронили полмиллиона, а советы отделались инструкторами. От Кубы их вовсе отогнали.

Джеймс, к чему весь этот Фултон? Вы опять где-то лажанулись, и пытаетесь истерикой скрыть картину? Так мы не в России, где проходят лозунги. Что еще там у вас?

– Сэр, но какая же это истерика? Я, как разведчик, не могу планировать операцию, если я не понимаю, ни чем напугать человека, ни чем подкупить.

– Так идите в советологи, черт бы вас побрал! Удалось предсказание – премия, орденок. Не удалось – “Проклятые русские непредсказуемы”. Хватит выдумывать глупости! Русские такие же, как мы. Они не жрут людей. Предлагайте им стейк с виски! И переходите уже к делу.