Текст книги "Мудрец. Сталкер. Разведчик"
Автор книги: Михаил Успенский
Жанр:
Боевики
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 38 страниц)
…Русский человек не может всерьёз относиться к злодею, которого зовут шейх Насрулла. Украинец да белорус тоже. Да и поляка таким именем не напугаешь. Засмеются славяне – надо же как родители удружили сыночку!
А вот шейх Абу Зибак – это серьёзнее.
Шейх Абу Зибак и был человек серьёзный. И очень учёный. Он весь Коран знал наизусть.
Но он не только Коран читал. Он был прославленный улем – то есть богослов. И вот этот богослов очень заинтересовался Зоной.
Во-от такую кучу материалов проштудировал Абу Зибак и пришёл к выводу, что Большой Шайтан – это не гнилые Соединённые Штаты разложившейся Америки. Какая там Америка – ткни в неё самолётиком, она и развалится. Ну, двумя самолётиками. Ну, тремя. Десятка-то наверняка хватит!
Настоящий же Большой Шайтан обитает на территории бывшего Советского Союза, в так называемой Зоне, которую неверные собаки нарочно устроили, чтобы смущать умы правоверных.
И зовут этого шайтана – Монолит. И создан сей Монолит нечестивыми гяурами как соперник Чёрного Камня Каабы. И пока гнездится в сердце Зоны это богомерзкое образование, не удастся правоверным учредить Мировой Халифат.
Значит, долг правоверного – уничтожить Монолит, пока не распространил он своё вредоносное влияние на весь белый свет. Потому что ни зомби, ни кровососов явно не удастся обратить в истинную веру. А псевдоплоть так и вообще по происхождению свинья. Сплошной харам.
Но шейх Абу Зибак – это вам не дворник-татарин.
Очень скоро собрались вокруг него верные и преданные ученики, и воодушевились они задачей, возвещённой им Учителем, – проникнуть в Зону, дойти до Монолита, да и отдать свою молодую жизнь в процессе священного джихада. Потом зато гурий будет от пуза.
Нелёгок путь к Монолиту, стерегут его не только слабые люди, но и джинны с ифритами, пусть и зовут их по-другому. Этих тоже надо уничтожать, чтобы расчистить другим шахидам путь к заветной цели…
Как звали того, первого, который оптимизировал монумент возле бара «Хардчо», никто уже не узнает. Как проникали шахиды за Периметр – тоже загадка. Неужели взятки давали неподкупным воинам Украины и России? Быть того не может…
Потом-то к шахидам в Зоне привыкли и даже стали использовать в качестве идеальных отмычек. Вреда от них было не больше, чем от Умной Маши с партизанским миномётом. А польза выходила немалая. Потому что для мученика веры на первом месте стоит Монолит, на втором – ифриты с джиннами, а людишки только на третьем. Можно людишек до поры и потерпеть, не тратить на них взрывчатку.
Джиннами шахиды считали мутантов, ифритами – аномалии, а если неверные ещё и указывают героям, где их искать, – то и большой салам за это неверным.
– Пойдём-ка со мной, Абдулла, – говорил, допустим, сталкер Вирус. – Видишь – между деревьями искорки? Это ифрит, падла. Не пускает тебя к Монолиту. Грохни его, а награда за Аллахом не заржавеет…
Бабах!
После такого взрыва любая «электра» не скоро опомнится, и можно даже большой группой пройти безвредно…
– Мухаммад, а, Мухаммад! – говорил сталкер Грибок, – знаю, где Монолит. Мне сам Большой карту нарисовал. Он в том вон домике хранится. Точняком, зуб даю! Только там джинов как грязи, но ты же всё равно в рай намылился…
Бабах!
И пойдёт сталкер Грибок по своим делам, не оставляя в тылу кучу кровососов…
И так шейх Зибак своё воинство вышколил, что ни один контролёр не смог подчинить ни одного шахида!
– Ахмед, – говорил сталкер Бацилла, почувствовав контролёрское наваждение. – На дальнем пригорочке дядька прячется. Но это не дядька, а жидяра противный. И нам они житья не дают! Даже в Зоне от них не скроешься!
Бабах!
И нет больше подлой твари, и все мутанты, ею подчинённые, разбегаются в ужасе…
Жалко даже становилось этих обманутых ребят, да пусть хоть погибнут с пользой!
…Но всё это было потом, а пока очумевшие сталкеры поднимались с пола, ощупывали себя – всё ли на месте? За компанию ощупывали и Синильгу с Коброй…
Дверь, ведущая из тамбура в бар, выдержала. Она была здорово похожа на люк в подводной лодке. А вот уличную сорвало и вбило внутрь.
– Бедный Колчак, – вздохнул кто-то.
В тамбуре было сплошное крошево из дерева и стекла.
Сталкеры, ругаясь, принялись искать своё оружие, сданное, как положено, бедному Колчаку под запись. Иные жаловались на гнутие ствола…
Крошево под ногами зашевелилось.
– Хрюли бедный, – подал голос вышибала. – Я сразу под стол залёг. Эх, вот бронестекло-то жалко. Как меня не посекло? А вообще тамбур надёжный, такие в банках ставят, я знаю…
– И Семецкого жалко, – сказал Матадор. – От террористов он ещё не погибал…
– Большой восстановит, – уверенно сказал Киндер.
– Только чтобы он больше не мигал! – Колчак вылез из мусора. – А то хрюли он людей пугает! Чур, я тут сегодня сидеть не буду – передавали по связи, что Выброса надо ждать…
– Вот, уже передавали, правду сказал Батюшка…
– Запритесь получше, – скомандовал из-за стойки Арчибальд. – Требую продолжения банкета. Всё равно ведь придётся тут ночь коротать. Кто не жадный, в номера пойдёт, а прочие могут прямо здесь спальники разложить… Только мы ведь теперь глухие и слепые, как в подбитом танке. Что там, снаружи, кто там… Колчак, проследи, чтобы не дрались, нынче драка уже перебор…
И понеслось – поскольку беда только что прошла мимо, а как за это не выпить. Галдели неимоверно, сдвигали столы, и Серёга Воркута запел уже не сталкерские, а материковские песни, и Батюшка, не отрываясь от своего увлекательного чтения, голосил псалмы царя Давида, и никто уже никого не слышал, как вдруг снова грянуло – хоть и послабее, чем в прошлый раз.
Это дезертир Юкка-Пекка приподнял стол и грохнул им об пол.
Мигом пала тишина.
– Тотто тферь тутитт! – объявил Юкка-Пекка.
Не зря об его охотничьей чуткости ходили легенды. Тут и все услышали, что воистину кто-то колотит в тяжёлую дверь чем-то не менее тяжёлым.
Притихшие сталкеры – зрелище редкое и жалкое. Все взоры обратились к бармену Арчибальду.
– Ну что, открывать будем? – сказал сталкер Мастдай.
– Это бюреры, – уверенно сказал сталкер Огонёк. – Отцепили нож у бульдозера и лупят… А у меня в баллоне пусто!
Тут все не по-хорошему зыркнули на Батюшку – известного заступника грязных карликов.
– Отнюдь, – сказал Батюшка. – Бюреры подчас разумнее человеков, они перед Выбросом не шляются. Там кто-то из наших. Грех на нас будет, если не откроем…
– Это Ниндзя, я знаю! – воскликнула Кобра.
– А если там химера, то она дверь на раз вынесет, – сказал сталкер Коломбо.
– Не стучат химеры, – сказал сталкер Паганель. – Они политесу не обучены…
Грохот тем временем продолжался – настойчиво, ритмично. Арчибальд в раздумье перекатывался с одного конца стойки На другой, словно мишень «бегущий кабан».
– Колчак, – сказал он наконец. – Отвори.
– Хрюли Колчак, месье, – завыл Колчак.
– Ты у меня вышибала или где?
Не нагибаясь, бармен извлёк из-под крышки стойки дробовик.
Ну, тут уж все неповреждённые стволы как по команде нацелились на дверь. Если бы вошёл кровосос, его бы разнесло на мелкие фрагменты.
В полной тишине вышибала на негнущихся ногах подошёл к сотрясаемой двери, прислонился спиной к стене и одной рукой начал крутить кремальеру.
– Осторожно, там Ниндзя, – уговаривала сталкеров бедная Кобра.
Именно она и бросилась первой в проём, когда дверь приоткрылась.
Бросилась – и разочарованно отпрянула.
Никакой там стоял не Ниндзя и даже вообще не сталкер, а неизвестный дурак в противогазе и в бледно-зелёном резиновом армейском костюме противохимической защиты. От таких здесь даже в 1986-м отказались, потому что от радиации они не спасали.
Ростом противохимический дурак был невелик, ненамного обогнал он того же Киндера, зато плечищи его туго растянули резину. Про таких говорят: «легче перепрыгнуть, чем обойти».
– Это не снорк, – предупредил журналиста Печкина Матадор. – Снорки на четвереньках… Ещё шмальнешь сдуру…
А остальные и без того видели, что не снорк.
Тем более что пришелец первым делом стянул капюшон и противогазную маску. Правда, большой разницы не было: глаза круглые, нос поломан и унылый он, как у слоника. А вот взгляд у дурака был совсем не дурацкий – видел, казалось, всё насквозь.
– Почему. Не открыли. Сразу?! – рявкнул он. Именно так – каждое слово отдельно. И точно что рявкнул. Как робот в детском фильме про юных звездопроходцев.
– Ты откуда, член с бугра? – Это Колчак вспомнил, что он всё-таки вышибала в элитном клубе – дресс-код, фэйс-контроль, хрен-перец…
– Сам. Сказал. С бугра. Хрюли. Спрашивать, – продолжал незнакомец всё в том же духе. – Каргин. Всеволод Петрович. Майор милиции в отставке. Преследую. Опасного преступника. Прошу вашего. Содействия. Местного населения.
Хоть и пишется Зона с большой буквы, но и в ней неразумно с порога афишировать свою (хотя бы и прошлую) принадлежность к органам внутренних дел. Аккуратнее надо быть.
Поэтому далеко не все стволы у местного населения опустились.
Отставной майор не обратил внимания, шагами Командора проследовал сквозь невольно раздавшихся сталкеров и остановился только у стойки. Месье Арчибальд не нашёлся, что сказать, беспомощно указывал пальцем на лицензию в рамочке. Майор повернулся спиной к бармену и обвёл присутствующих тяжёлым взглядом.
– Кто. Здесь старший, – сказал он.
– Старших здесь нет, – сказал Матадор неожиданно севшим голосом. – Мы вольные сталкеры…
– Тогда. Неформальный лидер, – не унимался майор.
Сталкеры удивлённо переглянулись, ища в своей среде неформального лидера. А пуще они удивлялись тому, что ещё не выкинули этого типа за дверь, под Выброс.
– Матадор, спроси его, хрюли ему надо. Ты у нас самый грамотный, по испаниям ездиишь, – сказал Техас.
– Кабальеро, хрюли тебе надо? – спросил грамотный Матадор.
– Повторяю для дураков. Преследую. Особо опасного преступника. Он ушел сюда. В запретную зону. Вооружён. Снайпер. Киллер международного класса.
– Ты бы лучше шахида словил, дядя, – сказал Матадор. – А то он нам тамбур попортил, Семецкого опять же убил…
Но смутить майора было невозможно:
– Террорист. Просочился на охраняемую территорию. По вине. Патруля миротворческого контингента. Виновные. Будут наказаны. Заявление. О теракте. И. О гибели названного вами гражданина. Могу передать. В местную прокуратуру. По возвращении.
При слове «прокуратура» заскучали все.
– Кончай его, Мастдай, – сказал кто-то в толпе – все знали, что за Мастдаем хорошее дело не станет.
– Только не режь, а задави, – уточнила официантка Кобра. – А то мы потом полы не отшоркаем до утра…
Это, конечно, была чисто психическая атака – вольные сталкеры не бандюганы, но надо же как-то поставить этого майора Каргина на место!
– Вы. Не бандюганы, – сказал майор. – Скопом. Не броситесь. Предлагаю любому. Один на один. На руках.
Он выбрал стол, за которым до того пировали Техас и Огонёк, аккуратно переставил тарелки и прочее к соседям и сел, приглашающе выставив согнутую в локте правую руку. Очень среднюю, ничего особенного.
Все взоры снова обратились к Мастдаю.
Мастдай, бывший грузчик с кишинёвского винзавода, обладатель роскошных чёрных кудрей, демонстративно вытащил фирменные метательные ножи и передал своему связчику Паганелю.
– Пальчики ему не сломай, а то визгу будет, – сказал сердобольный Паганель и услужливо подставил Мастдаю стул.
Стул крякнул.
Крякнул и сам Мастдай – когда лапа его тут же влипла в кетчуп, который пролил на столешницу неряха Огонёк.
– Несчитово! – сказал Мастдай. – Я не сгруппировался. Так всегда говорят армрестлеры-дилетанты.
– Вторая попытка, – сказал беспредельный майор.
И вторая, и третья попытка закончились в том же кетчупе.
– Достаточно? – спросил страшный Каргин.
Сталкеры гордо смолчали. Потому что теперь им оставалось только действительно убить майора в отставке.
– Хочу употребить. Спиртные напитки, – потребовал пришелец. – Оплата по карточке. «Сталкербанка».
– А, так ты от Большого, так бы и сказал… – разочаровался Мастдай.
– Я не обращался. К гражданину Пак. Теодору. Аблязизовичу, – сказал майор. – Не было. Необходимости. Ага. Вот. Здоровье. Присутствующих.
Кобра, чувствующая себя виноватой, уже принесла ему на подносе бутылку коньяка, стакан и блюдце с лимоном.
Майор вопреки своему протокольному стилю общения отодвинул стакан, взял бутылку и выполнил известное гимнастическое упражнение «горнист». Потом посмотрел, сколько в бутылке осталось, досадливо хмыкнул и повторил упражнение. На лимон даже и не глянул.
Потом он поставил бутылку на стол и замер. Лицо отставного стало преображаться таким удивительным образом, что многие подумали – мутант припёрся!
Но нет, наоборот – физиономия пришельца стала приобретать вполне человеческие черты – загорелись глаза, унылый нос принял более задорное положение, на губах показалась улыбка.
– Хорошо, – сказал он. – Мне у вас понравилось.
И все облегчённо вздохнули – человек! Всего только одна бутылка и понадобилась для преображения!
– Господин майор, – сказал Матадор. – Для чего вы напялили на себя этот зелёный гондон? Право, я шокирован.
– А как бы я иначе. За Периметр прошёл, – сказал Каргин. – Миротворцы. Они увидели. Химзащиту и обмочились. Решили, что Зона их. Травит газом. И попрятались. Я прошёл. Теперь можно снять. Где у вас. Свободное место.
Колчак прикинул и показал на столик Батюшки:
– Вон туда садись. Поп у нас тоже отставной.
Майор всё той же твёрдой походкой проследовал на указанное место и даже спросил у Батюшки:
– Не занято?
Батюшка с сожалением оторвался от текста и сказал:
– Коньяк ты пьёшь. А в бога веруешь?
– Верую в Иисуса Христа. В четырёх евангелистов. И в двенадцать апостолов! Теперь нам можно. И даже нужно. Было распоряжение.
– Тогда садись.
Майор сначала развязал ленты на резиновых чулках, стащил их, потом выпростался из комбинезона. Трико на майоре было мокрёшенько и разило потом. Но сегодня ото всех им разило, так что ничего.
Потом у столика с Батюшкой стал собираться народ, желающий глубже познать майорскую сущность.
– Кого же ты ловишь, майор? – сказал сталкер Паганель. – Уж не меня ли?
Каргин пробуровил Паганеля взглядом.
– Знакомая рожа, – сказал он. – Нет. Не тебя, Кулачков. Тебя пусть ловит. Капитан Буревой. Ты за ним. Числишься. Двенадцать угонов. А я в отставке.
– Тогда кого? – настаивал разоблачённый Паганель.
– Я уже. Доложил что. На вашу территорию ушёл. Киллер. Он должен исполнить. Кого-то из ваших.
– А тебе-то какое до него дело? – сказал Матадор. – Мы с такими сами разбираемся.
– Ничего служебного. Чисто личное, – сказал майор. – Дайте ещё коньяку. Давно не употреблял. Хороший коньяк. Утром пойду. За ним. В Зону.
Кобра принесла коньяк и бутерброд с копчёным кабаньим салом. На этот раз майор Каргин причащаться из горла не стал, а поднял стакан и сказал:
– Не хочу. Пить один. Девушка. Обслужите всех. Вот моя кредитка.
Сталкеры сегодня были при деньгах, но волю майора одобрили, только Паганель пробурчал:
– В доверие втирается мусорок…
– А хоть бы и в доверие, – сказал Огонёк. – Вот у тебя с Мастдаем даже на похмел души не допросишься.
Постепенно сталкеры подобрели, обступили стол, чокались с пришельцем, поднимали положенные тосты.
Наконец Матадор сказал:
– Майор, ты, как я понял, впервые в Зоне?
– Так точно, – сказал Картин.
– А киллер твой – тоже впервые?
– Так точно, – сказал Картин.
– Ну так и не ходи никуда, – сказал Матадор. – Скоро будет Выброс и снайпера этого поджарит. Да и не было бы Выброса, всё равно он не жилец. Наверное, нет уже твоего снайпера. Кто-нибудь его съел.
– Он опытный, – сказал майор. – Спецназ. Школа выживания.
Сталкеры захохотали.
– Не понял, – сказал Каргин.
– Это Зона, – сказал Матадор, и все остальные повторили чуть ли не хором:
– Это Зо-она!
– Хрюли ли ему Зона, – сказал майор. – Если он боится, только меня.
Сталкеры на этот раз не рассмеялись, а только вежливенько похихикали.
– Я его дважды. Ловил. Приказывали отпустить. С понтом он внедрённый. А теперь не прикажут. Некому. Исполнил он. Своё начальство.
– А сам-то ты как думаешь выжить? – сказал Матадор. – Наймёшь проводника?
– Никак нет, – сказал майор. – Только он и я. Дело чести.
– Тогда ты точно покойник, – сказал Мастдай. – Давай я пойду тебя прикрывать!
– Не могу. Подставлять посторонних, – сказал Каргин. – Нужно упредить.
– Чем он тебе так насолил? – сказал Матадор. – Ну, киллер. Ну, снайпер. Киллеры только по шишкам стреляют, которые профессионалы. Шлёпнет он генерала – людям праздник… Зачем ему простой сталкер?
– Профессионал, – сказал майор. – Но с приветом. Он в перерывах. Между заказами стреляет. В посторонних людей. Чтобы не терять форму. Особенно любит. Кто утром бегает трусцой. Просто так. Спорт. Хобби.
– Я слышал о таком, – сказал Печкин. – В Москве. Он убил художника Левенталя, крепкий был старик, ещё в бульдозерной выставке участвовал…
– Он в детей стрелял, – сказал майор. – Он двух моих лейтенантов положил. При задержании. Тоже почти дети. Ему не надо жить…
– Чудак, да он уже давно не живёт! Только сам дурную голову сложишь! – сказал Паганель. – Жалко, хоть ты и мусорок.
Майор Каргин не оскорбился и наполнил стакан.
– Товарищи сталкеры, – сказал он. – Выпьем. За то, чтобы завтра. Его поганая башка. Вот тут лежала!
И хлопнул по столу ладонью так, что Батюшка, который вовсе не прислушивался к разговорам, от неожиданности закрыл лицо своей книгой.
Это был роман «Жюстина» маркиза де Сада.
Глава десятаяРадионуклидов вымыли в эту ночь столько, что хватило бы на небольшой ядерный заряд ранцевого типа. Выброс благополучно все проспали, разве что месье Арчибальд оставался на своём посту, да кто ж его проверял?
Ночью журналист Печкин всё-таки нашел в себе силы подняться в номер, а вот раздеться – не нашёл. Поэтому всё тело затекло, и по мозгам тоже бегали мурашки.
– Никуда сегодня не пойду, – сказал он вслух. – Актированный день. С бодуна в жару – верный кондрат.
В глазах всё туманилось и плыло.
– Не умеешь ты, сынок, время ценить, – неожиданно бодрым был голос у Матадора, лежавшего на другой кровати. – После Выброса непременно надо идти в рейд, чтобы другие не опередили. Артефакты после Выброса – они как грибы после дождя… Эх!
Матадор вскочил с постели, как молодой, и пронёс костлявое своё тело в санузел, добавив:
– Потерпишь, фрилансер!
– Вот Фрилансером бы и прозвали! – крикнул вслед журналист. – А то Печкин, Печкин…
Он сел в кресло, обхватил голову руками и начал страдать, вспоминая, как закончилось вчерашнее веселье. Страдал он до тех пор, пока не вышел в комнату Матадор, крякая и растирая лечи полотенцем.
– Ты вчера решил снять Синильгу, – весело сказал он. – Хотя месье Арчибальд предупредил тебя, что у него не бордель, а если и бордель, то по пятницам, когда девочки приезжают. И ты даже просил меня пойти погулять. Я говорю – ну конечно, для сердечного друга и под Выбросом прогуляешься! Только Синильга с тобой не пошла, а достала баллончик с перцем…
– Ну и? – умоляюще сказал Печкин.
– Баллончик ты у неё отобрал, – сказал Матадор. – Но тут нарисовался наш доблестный майор…
– А-а! – вскричал Печкин. – Значит, это он меня по голове…
– Нет, – сказал Матадор. – Если бы это он тебя по голове, сейчас толковал бы ты с апостолом Петром, в лучшем случае – Пилюлькиным, он как раз дежурил на больничке, ибо в бар медикус не явился. Но не тронул тебя майор, а взял Синильгу под локоток и очень так деликатно повёл наверх…
– Какой позор, – простонал журналист. – Я ей, наверное, фотосессию в «Космополитэн» обещал…
– Не без этого, – кивнул Матадор. – Но Синильга – девушка гордая, салажнёй брезгует… Почему ты ещё сидишь? Умываться, жрать – и в дорогу! Сталкер должен покорять Зону в любом состоянии!
– Сам же говорил – не ходи в Зону с бодуна…
Печкин застонал, встал и пошёл умываться…
…Когда они с Матадором спустились вниз, оказалось, что в зале вовсю ещё спят на полу человек десять, Батюшка продолжает чтение, а месье Арчибальд собственноручно протирает стопки. Да ещё из тамбура доносились удары и звяканье – должно быть, Колчак пытался как-то облагородить своё рабочее место, а технарь Марконя налаживал связь.
– Мы что – первые? – сказал Матадор.
– Нет, – сказал бармен. – Майор уже давно ушёл по своим делам. И как-то без него мне спокойнее, хоть он и платит…
– Как – ушёл? Без снаряги, без ПДА и прочего? – воскликнул Матадор.
– А он всё равно не умеет с ними обращаться, – сказал Арчибальд. – Он и резину свою оставил, аккуратно так упаковал и оставил… А из оружия, наверное, один «макар» – именной, за безупречную службу…
– Что же ты его не остановил? – сказал Печкин, хоть и стал ему Каргин удачливым соперником.
– Да мы со святым отцом ему говорили… Батюшка оторвался от «Жюстины» и молвил:
– Что приборы! Тлен! Я его исповедовал, причастил, благословил на ратный подвиг. Вот ещё иконку дал ему – Никола скоровспомогательный…
– Правильно тебя из попов выгнали! – рявкнул Матадор. – Иконку… Садист проклятый!
Сталкеры начали вылезать из спальников, прислушались…
– Ну, майор зажёг! – сказал Мастдай. – Где будем теперь кости его искать?
– Он же ничего тут не знает, – сказал Паганель.
– Может, он вчера кому что сказал? – спросил Матадор.
– Не знает он тут ничего, – повторил Паганель.
– Синильга! – осенило Техаса.
– Ага, – сказал Матадор. – В минуту полной откровенности…
Техаса и послали за официанткой в служебный номер.
Она появилась в новом французском халатике, и сопровождал девушку сияющий Киндер.
В ответ на расспросы Синильга сказала:
– Не откровенничал ваш майор со мной.
– Правильно, – сказал Огонёк. – К чему слова, когда так страстны взоры?
– Дурак, – сказала Синильга. – Он только про моральный облик говорил. Как честный мент. Насрамил, довёл до служебки – и всё…
Печкин старался не смотреть на красавицу, да и на Киндера – вот же хоббит недорезанный! Без фотосессии обошёлся!
Довольно быстро в зале собрались все вчерашние участники гульбы, кроме Серёги Воркуты – он человек ночной, творческий, ему в Зону не надо. Сталкеры жарко спорили об отчаянном майоре Каргине, о том, где его искать да как выручить, если ещё живой, покуда не охладил их Огонёк:
– А чего это вы паритесь? Он нам кто? Он нам мент…
И сталкеры устыдились – люди всегда почему-то стыдятся тех редких минут, когда бывают людьми по-настоящему…
– Он Нам Мент, – повторил Матадор. – Хорошее вьетнамское имя… Может, хоть Белый на него набредёт? Так, от фонаря, случайно, в порядке бреда…
– Ага, – сказала Синильга. – Каждый за себя, один Белый за всех…
И вдруг заплакала.
Тут зашумела дверь, и выглянул бдительный Колчак:
– Белый идёт со своим грузовиком. Оба пустые.
Со времён своего первого выхода Печкин больше не сталкивался с Белым и даже лица его не запомнил.
…На спасателе был такой же белый грязный комбез в кровавых пятнах, как тот, в который упаковал он бесчувственного Пекинеса в незабываемый день журналистского дебюта.
Да, пожалуй, и не мог Печкин запомнить его лицо – какое-то оно было… никакое. Лицо и лицо. Такие только тайным агентам носить.
А вот Топтыгина не узнать было невозможно, хоть и стало дитя тайги отпускать бороду, несмотря на жару.
– Всем привет, – сказал Белый. – Алла Мефодьевна, скажите, пожалуйста, Евдокии Викторовне, что Анатолий Петрович жив, хотя и ранен…
Синильга всплеснула руками и побежала наверх – обрадовать Кобру. Или огорчить. Но скорее обрадовать, потому что дело-то было в Зоне, где ранение приравнивается к везению!
Все вопросительно воззрились на Белого.
– В присутствии дамы неприлично пользоваться кличками, – сказал Белый.
И голос-то у него был бесцветный…
– Да мы не к тому, – сказал Техас. – Что там с Ниндзей?
– Мы с господином Топтыгиным нашли Ниндзю и ещё двоих, судя по всему, мародёров, на тропе, ведущей к Михалёвке, – сказал Белый. – Все трое подранены, именно подранены, все попадания – в ноги. По моему мнению, развлекался снайпер. Выяснять подробности было некогда – они и так потеряли много крови. Пришлось нести их до армейского госпиталя, он всё-таки поближе. Там дежурил какой-то незнакомый врач. Поначалу он не хотел принимать пострадавших, но я заявил, что не вынесу больше ни одного военсталкера, хоть и покривил при этом душой… Ногу Ниндзе спасут, двум другим не обещали…
– Правильно, – сказал Мастдай. – Пусть попрыгают мародёры. Хрюли вы этих козлов вытаскивали…
– Этот вопрос я вообще не хотел бы обсуждать, – сказал Белый. – Даже господин Топтыгин больше не спрашивает меня об этом.
– Так вояки их, поди, уже расстреляли, – мечтательно сказал Мастдай. Когда-то его, зелёного совсем, обчистили на Свалке и отобрали редкостную находку – «дедушкин ключик». Новичкам счастье, но недолго оно длилось…
– А этот вопрос и подавно вне моей компетенции, – сказал Белый.
Тут с лестницы ураганом скатилась Кобра, расцеловала на ходу Белого, легко, словно калитку, распахнула тяжеленную дверь и выскочила наружу – ловить какой-нибудь армейский транспорт до госпиталя. После Выброса движение в Зоне обычно оживлялось.
– Любовь, – презрительно сказал Огонёк. – До первого гроба…
– Помолчи, а? – сказал Техас. – Налегке девчонка помчалась, не пострадала бы…
– Силикон от радиации хорошо защищает, – сказал Огонёк.
– А у вас, я вижу, была вечеринка? – спросил Белый.
– Я тебя умоляю, – сказал Матадор. – Не произноси это гнусное слово. Есть хорошее русское понятие – пьянка. Она же гулянка.
– Господин Матадор прав, – сказал Печкин. – Омерзительное слово. В нём столько скрытого ханжества. И английское «пати» тоже не лучше…
Белый посмотрел на него с интересом:
– Неприязнь к английскому языку в московском журналисте весьма странна, господин Печкин…
– Так я и к гондонам неприязненно отношусь, – сказал Печкин. – А пользоваться приходится…
– Это должно быть смешно, – сказал Белый. – Но всё-таки – что у вас произошло? Привратник пытался мне что-то объяснить…
Тут все наперебой стали докладывать Белому про чудного майора, и все мешали друг другу.
Тем временем Топтыгин приблизился к Арчибальду и с грохотом водрузил на стойку свою медную посудину.
– Отец! – воскликнул он. – Дивья чайку-да скипятить!
И достал из-за пазухи пучок сухой травы.
– Убери эту гадость! – закричал месье Арчибальд. – В Зоне любая травинка – яд!
– Это не в Зоне, – добродушно сказал великан. – Это маманя насбирала на Усть-Курумке, ещё летось, пока закомолденька бывала…
– Всё-таки надо было тебя повесить за связь с бандитами! – сказал бармен, но заварку принял.
– Дорогой месье Арчибальд, – сказал Белый. – Кто старое помянет…
– Кстати, – сказал бармен. – В полдень обещал прийти Болотный Доктор за своими лекарствами… Вот бы и повидались!
– Не получится, – сказал Белый. – Сегодня опять не получится. Знаете, мы с ним как два поезда, которые вышли навстречу друг другу из пунктов А и Б, но не встретились. А почему? Потому что не судьба… Но куда же мог пойти ваш майор? Месье Арчибальд, вы точно не дали ему ПДА и наладонник? Или опять – «кредит здоровью вредит»?
– Как можно, – сказал бармен. – Кредитка у него в порядке. Только он сам отказался. Сказал, старого пса новым трюкам не научишь…
– Где же его теперь искать? – сказал Белый.
– Так он сам ищет своего снайпера, – сказал Мастдай. – А нашёл наверняка парочку кровососов. Или больше. Потому что любого зомбака он на куски разорвёт… А пожалуй, и псевдогиганта…
Крепко зауважал молдавский грузчик своего соперника.
– Думайте, господа сталкеры, думайте, – сказал Белый. – Нельзя вот так просто отдавать человека Зоне. И не надо мне напоминать, что у нас тут не институт благородных девиц. Время от времени необходимо становиться людьми… Убедительно прошу всех достать эти чёртовы коробочки и попробовать связаться со своими знакомцами – может, кто-нибудь что-нибудь видел…
И загудело, загомонило в зале пчелиным роем. Сталкеры неуклюжими пальцами набивали на клавиатурах свои вопросы.
– Стоп! – сказал вдруг Паганель. При других обстоятельствах никто бы к нему, вечному неудачнику, не прислушался, но сейчас был особый случай. – Джамайка сообщает. У Михалёвки подстрелили Гудвина. Тоже в ногу. Гудвин орёт, а через овраг подойти нельзя, там аномалий полно… И со стороны деревни нельзя, сразу у гада на прицеле окажешься…
– Известная тактика, – сказал Печкин. – Одного подранил – и отщёлкивай сердобольных товарищей… Видел я на Кавказе такие штучки…
– Братцы, братцы, – сказал Матадор. – Как же этот киллер Выброс пережил?
– Значит, не такой уж он новичок, – сказал Мастдай. – Есть одно надёжное местечко в окрестностях Михалёвки. И говорит мне чуйка, что это кто-то из на… то есть из здешних. Явно не новичок. Мало ли что майор сказал…
Все сразу стали предлагать возможные кандидатуры на роль окаянного снайпера. Дискуссию прекратил Матадор.
– Время, – сказал он. – Вот оптимизируем гада – и узнаем.
– Понятно, – сказал Белый. – Вот, значит, почему… Хорошо, что Ниндзя и остальные догадались отползти… Господин Топтыгин! Вы поняли?
– Ну, – сказал Топтыгин. – Не вьём ему там было нас стрелить…
Он уже бросил траву в кипяток и теперь тихонько тряс медный свой сосуд – видно, надеялся, что так быстрее заварится.
– Тогда вперёд, – скомандовал Белый. – Никому за нами не ходить. Если не вернёмся… Вернёмся! Старик Станиславский никогда ещё не подводил… Ждите!
– Белый, ты у нас один, – напомнил Матадор.
– Вот именно, – сказал Белый.
Топтыгин со вздохом распрощался с мечтой о чае, только пригрозил бармену:
– Мотри! Не закасти мне посудину-да – чибышок отрежу!
И даже показал маленький ножик с полукруглым лезвием – вот она какая, оказывается, бриткая палемка!
И через миг не было уже в баре «Хардчо» ни Белого, ни его Путника.
Месье Арчибальд остался в недоумении, а на чайник поглядел с ужасом – действительно, не закастить бы его!
– Они что – всегда так у вас ходят? – вымолвил Печкин.
– Как – так? – сказал Матадор. – Без оружия, без припасов?
– Иногда и без связи, – сказал Матадор. – Белый говорит: я сам найду, кого надо…
– На то Билый, – сказал Мыло. – Вин и осилка свойого приучив… Каже: груз-триста и так важкий! Воны и без приладив хустко по Зони мандрують…
Сталкеры разбрелись по столам – поправляться. Как-то не хотелось расходиться по своим намеченным на сегодня маршрутам, душа не лежала…
Хотя и веселья никакого не было.
– Билый казав – чекаты, то и будэмо чекаты! – подвёл итог всему Мыло. – Бо есть ричи поважнее цих клятых артефактив…
Но коньяк в горло не лез, а кусок – и подавно.
– Мне хватит, – сказал Печкин. – Скажи, Матадор, а Белый – это действительно так важно?
– Пока сам не узнаешь, не поймёшь, – сказал седой сталкер. – Это… Это как надежда на бессмертие души. Это, может быть, самая главная загадка Зоны… До него всё было так, знаешь…
