Текст книги "Черная книга
Таинственные люди и необыкновенные приключения"

Автор книги: Михаил Фоменко

Соавторы: ,Ал. Александровский,Иван Гурьянов
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Человек-обезьяна из Нового Орлеана

Глава I. Драма в цирке

Тысячеголосый вопль ужаса наполнил громадное помещение цирка.

Споткнулась лошадь, на которой ездила прекрасная наездница по узкой тропинке, на значительной высоте, и тело животного покачнулось.

В продолжение момента прекрасная наездница пыталась сохранить равновесие на седле и затем…

Тишина была прервана безумным криком человека, стоявшего на арене в пестром костюме клоуна.

С быстротой молнии клоун поместился под тропинкой, на которой прекрасная наездница совершала свою опасную поездку. Его руки протянулись и поймали тело прекрасной женщины, которая, действительно, потеряла равновесие и упала вниз.

– Назад, несчастный! – послышался громовой крик позади клоуна:

– Назад… лошадь… ах!.. Слишком поздно!..

Этот крик издал шталмейстер, стоявший в нескольких шагах позади клоуна.

Лошадь, избавившись от своего прекрасного грузя, балансировала в течение момента, но затем испустила громкое ржанье и ринулась вниз.

Прежде, чем отважный спаситель успел воспользоваться предостережением шталмейстера, лошадь уже обрушилась на него.

Однако, собравшись с последними силами, клоун отбросил от себя в сторону молодую женщину, и она ускользнула от гибели, которой угрожало ей падающее тело лошади.

Из-под тела лошади послышались крики боли и слабые стоны.

Публика пришла в сильнейшее возбуждение. Раздались истерические крики женщин и призыв докторов.

Сбежались служители цирка и плотным кольцом окружили группу, составленную лошадью с лежавшим под ней человеком.

Несколько минут спустя, люди приподняли тело лошади и убрали его в сторону.

Песок арены окрасился кровью, текущей из раны во лбу у клоуна.

Широкая грудь несчастного вздымалась от тяжелых вздохов и стонов, и глаза его были закрыты.

– Скорее позовите врача, – раздался повелительный голос. – Пригласите доктора Юнга.

Служители цирка Барнума и Байлея поспешили исполнить это приказание.

Уже немолодой человек внушительной наружности нагнулся над несчастным и взял его руку в свои.

– Бедняга Коттер, – прошептал он, – поистине жаль такого отважного и способного человека.

В это время у входа арены появился довольно пожилой господин и поспешно приблизился к группе.

– Счастье, что я находился поблизости от цирка и услышал призыв врача, – сказал он. – Как видно, совершилось несчастье при упражнениях прекрасной мисс Флоры Гастингс, любезный директор. Я ведь уже несколько раз предостерегал мисс…

– Мисс Гастингс не потерпела никаких повреждений, – прервал его человек, которого доктор назвал директором, – но мистер Коттер, спасая ее, был придавлен телом лошади.

Ничего на это не возразив, доктор Юнг склонился над телом клоуна. Он расстегнул пеструю одежду и стал внимательно его исследовать.

Спустя несколько минут он поднял голову, и по его лицу пробежала необъяснимая улыбка.

– Здесь совершилось чудо, – сказал доктор, обращаясь к директор. – Должно быть, кости этого человека сделаны из стали. Он не потерпел никаких внутренних повреждений, и эта рана на лбу, в виде шрама, останется единственным воспоминанием об его отважном подвиге спасения.

Директор облегченно вздохнул.

– Следовательно, раненый может быть перенесен? – обратился он к доктору.

Кивком головы доктор выразил свое согласие и раненый был поднят, и спустя несколько минут его тело покоилось на мягких подушках дивана, находившегося в уборной.

Мановением руки директор удалил всех из комнаты; только он сам и доктор остались там.

– Я удивляюсь поведению Коттера, – сказал директор. – Я его ведь пригласил на службу в качестве артиста, и не могу понять, почему он, после исполнения своего номера, надевает этот пестрый костюм и остается на арене до конца представления.

Доктор устремил соболезнующий взгляд налицо раненого и ответил директору:

– Я уже старый человек, м-р Барнум, поэтому обладаю опытом и проницательностью. Я могу вам объяснить – почему м-р Коттер постоянно находится на арене. Коттер любит мисс Гастингс и поэтому желает находиться поблизости от нее.

– Быть может, вы и правы, дорогой доктор, – сказал директор. – Я и сам также заметил, что этот несчастный обратил свое внимание на прекрасную Флору. Но я не могу верить, чтобы его чувство вызвало взаимность. Флора Гастингс – настолько же прекрасное, как и испорченное создание. Чувственность составляет преобладающую черту ее характера. Коттер же не такой человек, который способен возбудить любовь в женщине.

Директор был вполне прав, утверждая, что вряд ли Коттер был способен возбудить чувство любви в женщине.

Вот описание его наружности:

На широком плотном туловище помещалась непропорционально большая и безобразная голова. Широкий рот, приплюснутый нос и далеко выступающие из орбит глаза, придавали лицу этого человека выражение особенного безобразия. Сверх того, его сильные мускулистые руки достигали невероятной длины и нисколько не соответствовали его малому росту.

– Кажется, Коттер очнулся, – воскликнул доктор. – Да, да; он уже открывает глаза.

Действительно, артист открыл глаза и обеими руками схватился за грудь.

Вдруг глаза этого человека, с выражением страстного нетерпения, обратились к людям, окружавшим его ложе.

– Что случилось с мисс Флорой? – прошептал он. – Скажите мне, г-н директор, – не ранена ли она?

– Вы спасли эту даму, дорогой Коттер, – ответил директор.

– Слава Богу! – прошептал раненый.

В этот момент послышался стук в дверь уборной.

Директор Барнум поспешил открыть двери.

На пороге показалась Флора Гастингс, прекрасная наездница, хотя бледная и расстроенная, но блистающая красотой и воодушевлением.

– Очнулся ли уже м-р Коттер? – обратилась она к директору. – Я желала бы поблагодарить своего спасителя.

Раненый вздрогнул при звуках этого голоса.

Не ожидая ответа Барнума, наездница проникла в комнату.

– Как благородно вы поступили, мистер Коттер, – сказала она ему. – Ведь вы рисковали своей жизнью для спасения моей. Я этого никогда не забуду.

Коттер пытался ответить, но, казалось, его язык прилип к гортани.

– Извините меня, дорогой Коттер, – обратился директор к артисту, – но я должен буду присмотреть за продолжением представления.

Точно так же и доктор Юнг извинился и покинул комнату.

Когда же они удалились, артист приподнялся с своего ложа.

– Я отделался только страхом, мисс Флора, – воскликнул он. – Кажется, мои кости крепче, чем у прочих людей.

– Я явилась, м-р Коттер, – сказала прекрасная наездница, – чтобы поблагодарить вас за спасение моей жизни, и я этого никогда не забуду.

– Неужели это все, что вы хотели мне сказать, мисс Флора? – прошептал Коттер. – Ха-ха!.. вы этого никогда не забудете!.. Как это прекрасно звучит, но как мало содержания в этих словах! Мисс Флора, разве же вы ослепли, если не замечаете, как я вас люблю и обожаю?

С этими словами Коттер охватил тело прекрасной женщины и пытался прижать ее к себе.

Но резким движением Флора Гастингс оттолкнула его назад.

– Что вы, с ума сошли, м-р Коттер? – воскликнула она с выражением отвращения. – Разве же вы никогда еще не смотрели на себя в зеркало и не видели своего безобразия? Я думаю, что вы пошутили, мой дорогой друг. Поэтому позвольте еще раз принести мою искреннюю благодарность за спасение, и затем, до свидания.

С легким насмешливым хохотом прекрасная Флора Гастингс выскользнула из комнаты.

Вслед за ней послышался безумный крик ужаса и отчаяния. Несчастный артист, рыдая, погрузил свою голову в подушки дивана.

– Опозорен, смешан с грязью, – слышалось среди рыданий. – Итак, я обманулся в этой женщине!

Разговор Коттера с самим собой был прерван легким стуком в дверь.

Вслед за позволением войти, на пороге показались два человека.

В одном из них Коттер узнал циркового врача, доктора Юнга; маленькая фигура второго представляла резкий контраст с высоким ростом доктора и была совершенно незнакома Коттеру.

Однако этот незнакомец тотчас же приблизился к артисту.

– Профессор зоологии Жюль Гарген из Парижа, прибывший в Америку для научных исследований, – произнес пожилой господин весьма симпатичной наружности.

– Я уже слышал о вас много хорошего, мистер Коттер, а также был очевидцем вашего сегодняшнего геройского подвига, и очень бы желал с вами познакомиться. Вы приобрели во мне истинного почитателя, – продолжал маленький ученый, – и вы бы мне сделали громадное одолжение, если бы соблаговолили сегодня вечером пожаловать ко мне в гости.

Коттер и сам себе не мог дать отчета в том, что именно его так сильно привлекало к этому старому господину. Однако он пожал руку ученого и охотно принял его приглашение.

– Сегодня я видел вас уже в десятый раз, – сказал профессор в то время, как артист переменял пеструю одежду клоуна на элегантный выходной костюм. – Обыкновенно я всегда тотчас же уходил после исполнения ваших упражнений.

– Почему же вас так заинтересовали мои упражнения? Ведь есть много акробатов, которые не хуже меня проделывают гимнастические упражнения.

В течение момента, казалось, профессор затруднялся дать ответ, но затем он сказал:

– Я вообще интересуюсь акробатическими упражнениями и, совершенно случайно, ваши упражнения мне более понравились, чем другие.

От артиста не ускользнуло замешательство профессора, и он понял, что какие-то особые причины побуждали этого человека искать его знакомства.

Несколько минут спустя, профессор и артист вышли на улицу. Доктор Юнг расстался с ними, так как должен был отправиться в полицию дли составления протокола о происшествии.

Маленький ученый кликнул извозчика и дал ему следующий адрес:

– Поезжайте в Монки-Гом, в Центральном парке.

Глава II. В клетке у обезьян

Профессор Гарген начинал казаться Коттеру все более таинственным..

Однако скоро артист узнал истинные намерения ученого.

– Наверное, вас удивляет, мистер Коттер, – обратился Гарген к нему, – что я так настойчиво приглашал вас к себе в гости. Конечно, у вас могли возникнуть не совсем лестные для меня предположения. Поэтому я должен дать вам объяснение. Итак, выслушайте меня. Только что вы с удивлением на меня взглянули, когда я дал кучеру свой адрес… Да, я действительно живу в Монки-Гом, в помещении для обезьян, в Центральном парке.

Несколько лет тому назад я написал книгу, в которой выступал горячим защитником теории того великого естествоиспытателя, который первым объяснил человечеству, откуда оно ведет свое происхождение. Дарвин, так называется этот человек, нам ясно доказал, как много сходства у нас с обезьянами, и что, следовательно, мы – животные, сделавшиеся людьми.

Когда же я выступил защитником этой теории, то среди ученых Америки образовалась партия, которая пыталась опровергнуть мои доказательства. Тогда, быстро решившись, я приехал в страну свободы и, в продолжение долгого времени, вел диспуты с профессорами университетов Соединенных Штатов.

Наконец, мне удалось победить своих противников, и я мог бы спокойно возвратиться во Францию, но крепкие узы связывали меня с Америкой и специально с Нью-Йорком. Вы будете смеяться, м-р Коттер, когда я вам скажу, что этими узами были четыре великолепные обезьяны, помещающиеся здесь, в Нью-Йорке, в зверинце Центрального парка.

Без сомнения, вы знаете, что обезьяны стоят во главе всего животного мира. И действительно, по устройству своего организма они настолько близки к людям, что еще не так давно их считали за лесных людей.

Среди человекообразных обезьян на первом плане стоит горилла. Это весьма сильное животное, достигающее человеческого роста; только еще сильнее и массивнее сложенное, за исключением ног, которые сравнительно коротки и слабы.

Теперь вам легко понять, с каким интересом я производил наблюдения над этими животными. Благодаря любезности ректора университета, я получил разрешение производить всякого рода опыты с четырьмя гориллами, находящимися в Центральном Парке.

И вот уже почти год я живу вместе с обезьянами, и мои наблюдения оказались очень успешными. Мне даже кажется, что я сумел понять несколько слов из языка обезьян.

Мои противники, все-таки, еще продолжают меня оспаривать в одном пункте.

Я утверждаю, что люди снова превратятся в зверей, если их в одиночестве расселить по лесам. Но мои противники возражают, что люди никогда не сумеют достигнуть необыкновенной силы и ловкости обезьян.

Против этого я не мог ничего возразить, и должен был попытаться найти доказательства в защиту своего мнения.

Несколько дней тому назад, будучи в клубе, я услышал, что в цирке Барнума и Байлея подвизается артист, обнаруживающий невероятную силу, ловкость и смелость. Это говорили о вас, м-р Коттер.

Вы не должны на меня сердиться за мою откровенность, но, когда я в первый раз вас увидел, то мое сердце ученого возликовало.

Теперь мне казалось, что я, наконец, нашел то, чего так долго искал, а именно человека, который в отношении силы и ловкости не уступит никакой горилле.

– То же самое можно сказать и в отношении наружности, – с горьким смехом добавил Коттер.

– Итак, я решил, – продолжал ученый, – познакомиться с вами и просить вашего содействия при моих опытах.

Еще Коттер не успел дать никакого ответа, как вдруг карета остановилась.

– Вот мы уже и прибыли, – воскликнул Гарген, открывая дверцу экипажа. – Да, мы уже находимся в Монки-Гом, в Центральном парке.

Несколько минут спустя они стояли перед воротами, которые, казалось, служили входом в большой сад.

Профессор пошарил в кармане и вынул большой ключ, при помощи которого открыл ворота.

Сделав несколько шагов, Коттер увидел перед собой небольшую виллу, имевшую призрачный вид во мраке ночи.

Профессор опять открыл широкую дверь, и оба человека проникли внутрь здания.

Легким нажатием кнопки профессор зажег несколько электрических лампочек.

– Прежде всего, мой дорогой друг, – сказал Гарген, направляясь к шкафу, – давайте выпьем с вами по стаканчику шерри, а затем я позабочусь о приготовлении закуски.

После того, как вино было выпито, профессор вынул из шкафа разные закуски и с гордостью гостеприимного амфитриона поставил их перед Коттером.

Наконец, трапеза была окончена.

– Ну, а теперь, – сказал Гарген, с довольным видом похлопывая себя по животу, – я поведу вас к своим питомцам.

Коттер ответил знаком согласия.

Профессор снова открыл дверь, через которую они еще недавно вошли в комнату.

Вступив в коридор, Гарген открыл другую дверь и ввел своего гостя в большую комнату, из которой вела лестница во второй этаж.

Взобравшись наверх, профессор нажал ручку двери, и когда Коттер переступил порог этой комнаты, то ему в нос ударил резкий неприятный запах, который обыкновенно, ощущается вблизи клеток животных.

Оба человека находились в комнате, которая была перегорожена на две части посредством толстой железной решетки.

Когда вспыхнул свет электрических лампочек, то из-за решетки послышался свирепый рев, который, однако, тотчас же прекратился по одному слову профессора.

Это были три великолепных экземпляра редкой породы обезьян, которые называются гориллами.

– Ведь вы говорили мне о четырех обезьянах, – обратился Коттер к ученому, – но я вижу здесь всего только трех горилл.

– Эта порода обезьян, – ответил Гарген, – недолго выдерживает на чужбине. Два дня тому назад у меня околел великолепный экземпляр самца-гориллы. Вы можете видеть, как удручены эти животные.

Профессор, казалось, был прав, так как, действительно, животные с печальным видом блуждали по клетке.

– Теперь же я перейду к цели моего приглашения, – обратился Гарген к артисту, – и буду просить вас, м-р Коттер, оказать мне дружескую услугу.

– Чего же вы требуете от меня? – спросил Коттер.

После некоторого колебания профессор ответил:

– Я снял шкуру с погибшей гориллы и так тщательно ее препарировал, что не представляется никакой опасности одеть на свое тело эту шкуру.

Итак, я буду вас просить, м-р Коттер, одеть на свое тело шкуру обезьяны. Затем я загримирую ваше лицо, и вы войдете в клетку обезьян.

Ничего не возразив на это, Коттер последовал за профессором в соседнюю уборную.

Там совершилось преобразование человека в обезьяну.

Когда же артист после того взглянул на себя в зеркало, то отшатнулся назад с криком ужаса и удивления.

Из зеркала на него глядела огромная страшная обезьяна, вид которой наводил ужас.

– Неужели же это я? – воскликнул он.

Ученый кивнул головой с довольным видом.

– Идем же теперь, – сказал он. – Мне интересно видеть, как встретят вас обезьяны.

С этими словами он открыл дверь в соседнюю комнату и подвел Коттера к клетке.

Со стороны обезьян послышался яростный рев.

– Вперед, друг мой, – прошептал Гарген артисту. – Входите в клетку. Ничего не бойтесь – я буду стоять здесь с оружием в руках.

Артист смело направился к входу в клетку и твердой рукой открыл дверь.

Обезьяны приблизились к переодетому артисту и стали его обнюхивать. Но, к удивленно Коттера, животные, казалось, не замечали, что имеют дело с переодетым человеком.

– Великолепно! – воскликнул профессор Гарген. – Посмотрим теперь, как им удастся опровергнуть теорию Дарвина…

Профессор не успел закончить своей речи. Он онемел от ужаса, когда увидел сцену, которая разыгрывалась теперь в клетке.

Три обезьяны вдруг накинулись на артиста и повалили его на пол.

Профессор слышал призыв на помощь этого человека, но не решался стрелять, боясь поразить выстрелом самого артиста.

– На помощь… на помощь! – слышалось из-за решетки. – Ах!.. эти звери!.. стреляйте же!

Крик несчастного человека перешел в слабое хрипение.

Гарген поспешил к двери. Его рука уже касалась дверной ручки, как вдруг, его остановил странный звук, раздавшийся из клетки.

– Животные рассвирепели, – сказал он себе. – Я должен поспешить, иначе они совершенно растерзают тело Коттера.

Но когда Гарген стоял уже на пороге, то он вдруг задрожал, испустил крик и попытался быстро захлопнуть за собой дверь. Он ясно услышал, как раскрылась дверь клетки.

Но прежде, чем он успел переступить через порог, две сильные руки охватили его тело и опрокинули его на пол.

При свете электрических лампочек Гарген увидел перед собою искаженное яростью лицо безумного Коттера с глазами, налитыми кровью.

На следующее утро профессор Жюль Гарген был найден убитым в своей вилле, в Центральном парке.

Над его телом печально сидели, издавая жалобный вой, три его гориллы.

В известиях французской академии наук, членом которой состоял Гарген, появилось следующее сообщение:

«Профессор Гарген пал жертвой научной любознательности. Его растерзала одна из обезьян в припадке ярости. Невозможно установить – которое из трех животных умертвило его, так как ни на одной из обезьян не было найдено следов крови».

Глава III. Таинственное убийство

В роскошно убранном кабинете мэра Нового Орлеана сидели два господина и молодая красивая дама, занятые важным разговором.

– Это ужасно, м-р Форстер, – обратилась молодая дама к мэру. – В продолжение двух месяцев случилось одиннадцать убийств! Если бы я не имела здесь перед собой протокола, то решительно отказалась бы этому поверить.

– Позвольте мне, мисс Долли, – заговорил молодой господин, – описать вам вкратце ужасные происшествия последнего времени.

– С удовольствием, г-н комиссар, – ответила мисс Долли.

– Когда я был 6 мая на ночном дежурстве в полицейском управлении, – начал свое сообщение молодой чиновник, – мне донесли, что в доме по улице Вашингтона, в своей постели была найдена убитой дочь известного журналиста Роггера. При этом полицейский агент мне сообщил, что на шее убитой были замечены знаки удушения.

Я отправился в дом журналиста и начал производить расследование. Но я должен откровенно сознаться, что ни я сам, ни кто либо другой из моих коллег, ни судебный врач не могли установить истинной причины смерти. Конечно, горло убитой подвергалось давлению, но, по мнению врачей, этого давления еще не было достаточно, чтобы вызвать смерть.

Одним словом, я должен сказать, что, несмотря на все свои старания, мы не могли открыть убийцу. Сверх того, было замечено, что дело шло об убийстве с целью грабежа, так как были похищены все золотые вещи и бриллианты, принадлежавшие молодой девушке.

Спустя несколько дней, было получено донесение о втором происшествии подобного же рода.

Для Нового Орлеана наступило ужасное время.

Полиция была завалена донесениями об убийствах.

Мы употребляли всевозможные усилия. Днем и ночью я находился на страже с самыми искусными полицейскими агентами, но, несмотря на это, убийства все учащались.

Однажды утром в своей спальне был найден убитым банкир Джемс Готш. Горло несчастного было почти раздавлено, с такой силой убийца душил свою жертву. Так же, как в других подобных случаях, и здесь были похищены все драгоценности и, кроме того, была сорвана и пропала железная касса, которая была привинчена к полу под кроватью банкира.

Я не верил собственным глазам, когда увидел, какой чудовищной силой должен был обладать преступник. Винты были вырваны, и исчезла касса, имевшая огромный вес.

И вот, все наши усилия открыть преступника до сих пор остаются бесплодными.

– Я принимаю на себя обязанность разрешить тайну Нового Орлеана, – прервала мисс Долли молодого чиновника, – хотя судя по вашему рассказу, м-р Блюнт, дело мне представляется чрезвычайно трудным. Однако, уже семь часов вечера, и я должна возвратиться в гостиницу, чтобы переодеться, – продолжала мисс Долли. – Я приглашена сегодня на ужин к м-ру Флинту.

– О! к хлопчатобумажному королю Флинту? – воскликнул мэр Нового Орлеана. – Как же вы познакомились с ним?

– Несколько лет тому назад я задержала его кассира, который с доверенными ему деньгами бежал на запад, – ответила мисс Долли. – М-р Флинт узнал о моем приезде в Новый Орлеан и сегодня рано утром прислал мне приглашение на ужин.

* * *

Карета мисс Долли остановилась перед роскошной, ярко освещенной виллой.

Когда мисс Долли поднялась наверх, то перед ней появилась очаровательная молодая женщина в простом домашнем костюме.

– Добро пожаловать, мисс Долли, – воскликнула эта дама. – Я уже давно вас поджидаю.

Волны света засияли из-за отворенной двери, и Долли вступила в сравнительно довольно скромно меблированную комнату.

Посреди комнаты стоял стол, приготовленный к ужину. Однако незаметно было особенно изысканной роскоши: напротив того, все обнаруживало простые вкусы и заботливую руку хозяйки дома.

– Вы ведь меня еще не знаете, – сказала хозяйка, приглашая мисс Долли занять место. – Я всего только три года замужем. Я должна буду просить вас извинить моего бедного Фреда, – продолжала дама. – Он крайне сожалеет, что не мог вас встретить. Ранее половины десятого он не имеет возможности отлучиться из своей конторы.

Мисс Долли ничего не ответила. Ее взоры были прикованы к великолепной большой картине масляными красками, которая висела на стене комнаты. На этой картине была изображена молодая прекрасная женщина в костюме наездницы, которая стояла на горячем черном коне, скачущем по узкой тропинке.

Супруга миллионера Флинта заметила внимание, с каким Долли разглядывала эту картину.

Улыбка пробежала по ее губам, и она спросила:

– Почему вы так внимательно смотрите на эту картину, мисс Долли?

– Если я не ошибаюсь, то это, должно быть, ваш портрет, – ответила молодая девушка.

– Да, вы не ошиблись, – воскликнула дама. – Да, это я. Я должна вам сознаться, мисс Долли, что еще до своего замужества я была наездницей в цирке.

В это время мой теперешний муж, Фред, стал каждый вечер посещать цирк. Однажды, по окончании представления, он выразил желание проводить меня. Но вдруг он привлек меня к себе и запечатлел жаркий поцелуй на моих губах.

Уже со следующего вечера я прекратила опасную езду по узкой тропинке. Фред уплатил огромную неустойку, предусмотренную в моем контракте с дирекцией, а несколько недель спустя я была его законной женой.

По истечении года у нас родилась дочка, которой мы дали имя – Мабель.

Однако, постойте… я слышу приближение кареты… неужели это Фред?

С этими словами жена миллионера подбежала к окну.

– Действительно, это он! – радостно воскликнула она.

– Он уже подымается по лестнице.

Спустя несколько секунд дверь распахнулась, и на пороге появилась высокая величественная фигура хлопчатобумажного короля Флинта.

Флинт сердечно приветствовал мисс Долли и затем обратился к жене.

– Мы можем немедленно приступить к ужину, Флора, – сказал миллионер. – Я страшно голоден.

По окончании ужина, Флинт закурил сигару и начал беседу.

– Да, мисс Долли, – сказал он, – когда я был одиноким, то дела не доставляли мне никакой радости. Я не знал – для кого, собственно, я работал. Теперь же я тружусь ради моей милой маленькой Мабель. Однако, вы еще не знакомы с моей дочуркой, – добавил Флинт. – Вы будете в восхищении, когда увидите моего белокурого ангела.

Флора встала и сделала знак мисс Долли следовать за ней. Флинт также пошел с ними.

Достигнув спальни ребенка, жена миллионера почти бесшумно открыла дверь. Глубокий мрак царил в комнате.

– Я сейчас зажгу электрическое освещение, – прошептала Флора, – и мы тихо проберемся к постельке…

Флора не успела докончить своей речи. Вдруг мисс Долли оттолкнула ее в сторону и вскочила в комнату.

– Света… скорей света… разве вы не слышите, как звякнуло окно… ах, уже поздно!..

Громкий крик молодой девушки сопровождался звуком выстрела.

Флинт дрожащими пальцами нажал электрическую кнопку и увидел мисс Долли, стоящую посреди комнаты с еще дымящимся револьвером в руке. Ее взоры с выражением ужаса были обращены на широко открытое окно.

– Что здесь случилось? – воскликнул Флинт, подбегая к Долли.

Но прежде, чем мисс Долли успела ответить, послышался крик безумного ужаса из уст Флоры.

Возле маленькой детской кроватки лежала на полу жена Флинта и держала в руках покрытое кровью тело своего ребенка.

Ужасно было видеть выражение горя несчастного отца!

Рыдая, он упал на пол и рвал на себе волосы.

Спустя несколько минут, появились слуги, и с их помощью мисс Долли удалось удалить родителей от тела ребенка и несколько успокоить их.

Вскоре появился комиссар Блюнт.

– Что я слышал, мисс Долли, – произнес чиновник, вбегая в комнату. – Убийство в доме миллионера Флинта?

– Совершенно верно, м-р Блюнт, – ответила Долли. – Вот, видите ли, этот ребенок убит почти что на моих глазах. Тупым орудием у него раздроблена головка.

Мисс Долли поспешила познакомить чиновника с обстоятельствами происшествия.

– Мои глаза быстрее привыкают к темноте, чем глаза м-ра Флинта и его жены, – продолжала она, – а также не может ошибаться мой изощренный слух. Поэтому я тотчас заметила чье-то присутствие в комнате.

Вдруг я услышала треск, подобный тому, какой происходить при ломании костей. Потом я заметила, что обе створки окна были открыты.

Тогда я вбежала в комнату и крикнула, чтобы зажигали свет. Но прежде, чем мое требование было исполнено, мимо меня проскочила какая-то фигура.

Я увидела, как эта фигура вскочила на подоконник, и мне послышалось дикое рычание… Тогда я выхватила из кармана свой револьвер и выстрелила. Однако фигура успела скрыться.

– Позвольте мне взглянуть на труп, – сказал чиновник. – Ах, что это такое?., знаки удушения! – воскликнул он в ужасе.

– Я это предполагала, м-р Блюнт, – спокойно сказала Долли. – Теперь опять мы имеем дело с тем самым таинственным убийцей, который уже в продолжение двух месяцев приводит в ужас Новый Орлеан.

Затем мисс Долли обратилась к м-ру Флинту:

– Разрешите мне, во время пребывания в Новом Орлеане, быть вашей гостьей, жить у вас в доме?

Миллионер с радостью изъявил согласие на просьбу Долли.