Текст книги "Том 15. Книга 1. Современная идиллия"
Автор книги: Михаил Салтыков-Щедрин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 31 страниц)
Образ Стыда вмещает прежде всего просветительское, гражданское начало и связывается с пробуждением сознания и чувства ответственности человека за свое общественное поведение. В то же время этот образ запечатлел стремление писателя «среди неистовств белой анархии» отыскать как бы в самой человеческой природе преграду торжеству «негодяйства». 1876–1884 гг. в творчестве Салтыкова характеризуются настойчивой апелляцией к внутренней силе и возможностям личности. Не снимая значения социальных обстоятельств, писатель в то же время призывает современников «искать опору в самих себе» против развращающей власти «порядка вещей». Он упорно разрабатывает мотив коренного перелома в человеческой судьбе, который озаряет низменное существование внезапным, часто трагическим, прозрением, поднимая со дна «одичалой», или спящей, души остатки человечности («Больное место», «Господа Головлевы»). «Современная идиллия», главные герои которой нерасторжимо сочетают конкретно-социальное и общечеловеческое, концентрировала эту идею. Ее финал доказывал, что человек не может быть обращен в «идеально-благонамеренную скотину». И хотя Салтыков не преувеличивал значения общественного действия Стыда, он все же видел в нем силу естественного сопротивления жизни мертвящему началу реакции.
5
«Современная идиллия» синтезировала основные стилевые направления, определившиеся в салтыковской сатире 70-х годов: художественное преувеличение как метод раскрытия сущности общественно-политических институтов и природы социальных типов, оригинальный сатирический психологизм.
Роман отличает яркая фабульность, главы утрачивают условную самостоятельность, свойственную обычно «циклам» Салтыкова. Стройностью и законченностью сюжета книги он сам дорожил (см. цитированное письмо к А. Н. Пыпину).
«Современная идиллия» сочетает разнообразные способы построения образа (сатирико-психологические «аналитические» этюды, тонко использованный прием литературных реминисценций, лаконичные и яркие собирательные характеристики).
Это произведение вобрало едва ли не все «малые формы» салтыковской сатиры: «Сказка о ретивом начальнике», фельетон «Властитель дум», драматическая сцена «Злополучный пискарь», многочисленные рассказы (повествования Очищенного и Редеди), счет-жизнеописание купца Парамонова, «Устав о благопристойности», газетный репортаж, проспект, объявление. Сочетание этих жанровых миниатюр с сюжетом позволило разносторонне обличить несостоятельный общественный порядок; в то же время оказались выведены из-под цензурного удара наиболее идейно ответственные места текста (фельетон о Негодяе, «Сказка», «Драма»), представленные как «вставные» эпизоды, «ничего общего с сущностью статьи не имеющие» [81]81
См. материалы по цензурной истории «Современной идиллии». – ЛН,№ 13–14, М., 1934, с. 150.
[Закрыть].
Роман вообще сверкает мастерством эзоповского письма. Здесь представлены едва ли не все выработанные писателем эзоповские приемы: хронологические смещения, как бы относящие действие к временам минувшим; разоблачение отечественных безобразий под видом рассказа о Зулусии и Египте, остроумная игра административным рангом сатирических героев, которые служат квартальными, но рассуждают, как министры; прием «идеологически чуждых сатирику псевдонимов» [82]82
А. С. Бушмин. Роман в теоретическом и художественном истолковании Салтыкова-Щедрина. – «История русского романа», т. 2, с. 387.
[Закрыть], под которыми идут самые смелые обличения режима; виртуозное применение постоянных «сигналов» в разговоре с читателем – излюбленных цитат, собственных имен, официальных формул, характеризующих деспотический произвол власти и проявления «благонамеренности».
Заслуживает быть отмеченной еще одна специфическая черта «Современной идиллии»: это «петербургский» роман, запечатлевший облик столицы, с ее имперским масштабом и парадным великолепием, памятниками отечественной истории и культуры, ощущением пульса общегосударственного бытия и с приметами трагического личного одиночества человека среди уличной жизни большого города. Социальная топография Петербурга служит в романе ярким характеризующим средством. Но, кроме этого, частная «история» двух партикулярных лиц, непрерывно проецируясь на большой фон, от него получает как бы дополнительную значительность.
Новая вещь Салтыкова имела огромный читательский успех, отмеченный большинством рецензентов. Отражением его можно считать самое количество отзывов на журнальную публикацию романа: в столичной и провинциальной печати их появилось около семидесяти [83]83
См. по указателю: Л. М. Добровольский. Библиография литературы о М. Е. Салтыкове-Щедрине. 1848–1917. М. – Л., Изд-во АН СССР,1961.
[Закрыть]. Успех «Современной идиллии» тенденциозно пытались оспорить только «Московские ведомости»: «г. Щедрин» перестал быть «героем» «петербургской публики, чаруемой им ежемесячно <…> сатирами своими и идиллиями» [84]84
Иногородний обыватель<Б. Маркевич>. С берегов Невы. – М. Вед.,1879, 20 марта, № 70.
[Закрыть]. Но, словно подтверждая горькую справедливость заключения Салтыкова, что современная публика лишена чувства ответственности за положение литературы (гл. XXVIII), в обстановке усиливающейся реакции русская критика откликнулась на отдельное издание романа лишь одной развернутой рецензией К. К. Арсеньева [85]85
А-н <К. К. Арсеньев>. Новый щедринский сборник. «Современная идиллия» М. Е. Салтыкова. СПб., 1883. – ВЕ,1883, № 11, с. 429–435. Кроме этого, зарегистрированы благожелательные, но скупые упоминания в библиографических обзорах «Русской мысли» (1883, № 11, с. 41–43) и «Эхо» (1883, 10 ноября, № 286; 1884, 1 января, № 1056), неблагоприятная оценка «Руси» («болезненный бред»), 1884, 1 февраля, № 3.
[Закрыть], вызвавшей возражение автора (см. выше): Салтыков не согласился с жанровым определением произведения («сборник»), оспорил характеристики его художественного строя («фельетонность» и «водевильность»).
Первые главы романа встретили единодушное одобрение: их отнесли «к лучшим опытам сатирического дарования» писателя [86]86
W. <С. А. Венгеров>. Литературное обозрение. – «Русский мир»,1877, 20 марта, № 76.
[Закрыть]; была подчеркнута «необыкновенная едкость» сатиры [87]87
«Литература иискусство». – «Наш век», 1877, 8 марта, № 8.
[Закрыть], которая «касается коренных условий общественной, литературной и политической жизни» страны [88]88
«Литературные заметки». – «Одесский вестник», 1878, 19 мая, № 112.
[Закрыть]. По мере развертывания замысла возникла резкая поляризация мнений. Реакционная пресса («Новое время», «Минута», «Гражданин», «Киевлянин») встречала каждую новую часть романа в штыки. Общественное действие сатиры пытались нейтрализовать фальшивыми обвинениями в художественной и нравственной несостоятельности ее («газетно-фельетонные упражнения», «резвые пошлости» для потехи «улицы») [89]89
В. Буренин. Литературные очерки. – НВ,1878, 28 апреля, № 776. Критические очерки. Новая сатира г. Салтыкова. – Там же. 1882, 1 октября, № 2368.
[Закрыть], упреками в односторонности «безотрадного» взгляда на жизнь, в неумении отражать «современность» [90]90
В. П. Журнальное обозрение. – «Киевлянин», 1882, 14 ноября, № 253. Тамже, 1883, 12 февраля, № 34.
[Закрыть]. Критики же либерально-демократической печати восприняли «Современную идиллию» каккрупнейшее литературно-общественное событие: среди «черных дней» «ум и чувство читателя отдыхают над «Современной идиллией», которая будит «мужественные и честные гражданские чувства» и свидетельствует, что «не вовсе оскудела наша литература» – читаем в журнале «Дело» [91]91
М. П <ротопопов>. Журнальные заметки. – «Дело», 1883, № 2, отд. II, с. 35.
[Закрыть]; по утверждению другого рецензента, Салтыков здесь «словно говорит не от одного своего лица, но от лица всех лучших людей русского общества», поэтому «ни один писатель не читается так жадно» [92]92
Николай Ливен. Критические очерки. – «Русский курьер», 1882, 21 ноября, № 302.
[Закрыть]. Следует признать, что текущая критика в общем справлялась с задачей истолкования нового произведения («Голос», «Эхо», «Сын отечества», «Одесский вестник» и другие издания посвятили ему целые серии статей), хотя, конечно, не охватывала всей идейной полноты романа и, оставаясь в целом на либеральных позициях, иногда пыталась смягчить непримиримую резкость салтыковского отрицания (этим в особенности грешат многочисленные статьи Арс. Введенского, собранные впоследствии в его книге «Литературные характеристики», СПб., 1903).
Отзывы на «Современную идиллию» позволяют проследить рост значения Салтыкова в глазах критики: если по поводу первых глав по инерции повторились старые упреки в идейной «неясности» и «легкости» салтыковской сатиры, то в 1882 г. к большинству рецензентов, даже недоброжелательных, уже пришло ощущение ее литературного масштаба. Делаются обычными сравнения Салтыкова с величайшими сатириками русской и мировой литературы: Ювеналом, Свифтом, Рабле [93]93
См.: А. С. «Отеч. записки» (сентябрь 1882 г.). – «Кронштадтский вестник», 1882, 26 сентября, № 113; В. Чуйко. Литературная хроника. – «Новости и биржевая газета», 1882, 1 октября, № 259.
[Закрыть], становится ясно, что он «достойно занял место Гоголя» [94]94
Библиография. – «Русская мысль», 1883, № 11, с. 42.
[Закрыть]. Возникают попытки постичь художественную природу салтыковской сатиры: был понят ее неподражаемый стиль [95]95
«Литературные заметки». – «Одесский вестник», 1878, 19 мая, № 112. Ник. Ливен. Критич. очерки. – «Русский курьер», 1882, 2 ноября, № 302.
[Закрыть], замечена глубокая трагическая подкладка: «горький смех» [96]96
Арс. Введенский. Лит. летопись. – «Голос», 1882, 21 октября, № 286.
[Закрыть], «трагические глаголы, что «жгут сердца людей» [97]97
Z. Z. Z. <С. Т. Герцо-Виноградский>. Критические эскизы (новая сатира Щедрина). – «Одесский листок», 1882, 28 октября, № 240.
[Закрыть]. Но вполне принять смелость и глубину сатирического творчества Салтыкова оказалось не под силу рядовой газетно-журнальной критике, так и не расставшейся с упреками в излишествах «преувеличения» и «шаржировки».
Это смогли сделать корифеи русской литературы, оставившие глубокие и тонкие оценки «Современной идиллии». Неотразимую силу первых глав романа (публикации 1877–1878 гг.) лаконично охарактеризовал И. А. Гончаров: «читатель злобно хохочет с автором над какой-нибудь «современной идиллией» [98]98
И. А. Гончаров. Лучше поздно, чем никогда. – Собр. соч. в 8 т., т. 8. М., 1955, с. 109.
[Закрыть]. Продолжение вызвало восхищение И. С. Тургенева: «Такого полета сумасшедше-юмористической фантазии я даже у него не часто встречал» (П. В. Анненкову 25 сентября 1882 г.); «с <…> наслаждением прочел я <…> Вашу «Современную идиллию» <…> Сила Вашего таланта дошла теперь до «резвости»…», «прирожденная Вам vis comica никогда не проявлялась с большим блеском» (М. Е. Салтыкову 24 сентября 1882 г., 31 октября 1882 г.) [99]99
И. С. Тургенев. Полн. собр. соч. и писем, в 28 т., т. 13, кн. 2. Л., 1968, с. 50–51, 89, 49.
[Закрыть]. По глубокому замечанию П. В. Анненкова, новые главы «Современной идиллии» «открывают бесконечные галереи для мысли <…> Что за размах у человека!» [100]100
«M. M. Стасюлевич и его современники в их переписке», т. III. СПб., 1912, с. 407. См. также с. 412.
[Закрыть].
По воспоминаниям Г. А. Русанова, очень ценил роман Л. Н. Толстой, он особенно выделил «суд над пискарями», цитировал на память и считал «прелестным» изображение «взволнованных лоботрясов» и нашел слова высокой похвалы для салтыковского стиля: «Хорошо он пишет <…> икакой оригинальный слог выработался у него», «великолепный, чисто народный, меткий слог» [101]101
Г. А. Русанов. Поездка в Ясную Поляну. – «Толстовский ежегодник», М., 1912, с. 77.
[Закрыть].
6
«Современная идиллия» публиковалась в журнале «Отечественные записки» в 1877, 1878 и 1882–1883 гг.
Первый рассказ, напечатанный под заглавием «Современная идиллия» в февральской книжке «Отечественных записок» за 1877 г., имел первоначально самостоятельное значение (см. выше стр. 300). В мартовской и апрельской книжках журнала появилось продолжение «Современной идиллии» под номерами II и III. Таким образом, со второго рассказа была введена нумерация, что свидетельствовало об оформлении замысла крупного произведения, состоящего из целого ряда глав.
Возобновление публикации «Современной идиллии» через год, в февральской книжке «Отечественных записок» за 1878 год, ознаменовалось серьезным цензурным инцидентом, о котором Салтыков писал А. М. Жемчужникову 28 марта: «статью мою цензура из книги вырезала». Цензор Лебедев усмотрел в ней глумление «над происхождением нашего государства от основания его до настоящего времени» [102]102
В. Е. Евгеньев-Максимов. В тисках реакции. М. – Л., ГИЗ, с. 62.
[Закрыть]. Поэтому в следующей, мартовской книжке «Отечественных записок» указан только номер IV, а вместо текста – три ряда точек; глава же V журнальной редакции, напечатанная в этой книжке, начиналась с объяснения и краткого пересказа запрещенного текста. Кроме того, в примечании автор напомнил читателям содержание очерков, опубликованных в 1877 г. (см. стр. 336).
Журнальная публикация «Современной идиллии» в 1878 г. оборвалась на главе IX. Судя по примечанию в черновой рукописи незаконченной и неопубликованной главы X (см. раздел «Из других редакций» и прим. к нему стр. 377–378), Салтыков намеревался продолжить «Современную идиллию» в 1879 г., однако печатание ее возобновилось лишь в сентябре 1882 г. главой XII. По мнению Б. М. Эйхенбаума, за время перерыва в публикации Щедрин, по-видимому, «пересмотрел напечатанное раньше и разделил очерки II и III на два, так что вместо девяти очерков получилось одиннадцать» ( Изд. 1933–1941,т. XV, стр. 589).
После завершения журнальной публикации ( ОЗ,1883, № 5) в том же 1883 г. появилось отдельное издание «Современной идиллии», единственное при жизни Салтыкова («Современная идиллия», Сочинение М. Е. Салтыкова (Щедрина). Изд. книгопродавца Н. П. Карбасникова. СПб., 1883), Для отдельного издания журнальный текст был доработан.
Таким образом, с гл. XII нумерация глав в журнальной публикации и в отдельном издании совпадает. В Изд. 1883Салтыкову удалось напечатать главу IV, ставшую теперь VI, вырезанную цензурой из «Отечественных записок».
Кроме того, текст журнальной публикации подвергся при подготовке отдельного издания довольно значительной стилистической правке: главы I-Х были сокращены, главы XXVI–XXVIII – расширены, частично за счет введения рукописных вариантов.
«Современная идиллия» вошла в состав седьмого тома Сочинений М. Е. Салтыкова (Н. Щедрина) – СПб., 1889, изд. автора, вышедшего из печати между 9 и 15 ноября 1889 г. В этом издании текст романа не претерпел сколько-нибудь существенных изменений.
Рукописи «Современной идиллии» дошли до нас далеко не полностью: сохранились, главным образом, черновые редакции, частично – наборные рукописи «Отечественных записок» (все – в ИРЛИ) [103]103
Описание их см. в изд. «Бюллетени рукописного отдела Пушкинского дома. IX». М.-Л., 1961.
[Закрыть]Рукописи содержат многочисленные разночтения, варианты, отрывки, не вошедшие в печатный текст.
В основу настоящего издания «Современной идиллии» положен текст Изд. 1883,сверенный со всеми печатными и рукописными источниками, указанными выше (изучение их впервые было осуществлено К. Халабаевым и Б. Эйхенбаумом при подготовке Изд. 1933–1941).Наиболее существенные варианты и разночтения, имеющиеся в тексте рукописи и журнальной публикации, приводятся в текстологических разделах примечаний. В разделе «Из других редакций» помещена незаконченная рукописная редакция главы X, не вошедшей в печатный текст, и четвертая редакция «Сказки о ретивом начальнике» из главы XX.
I *
Впервые – ОЗ,1877, № 2 (вып. в свет 28 февраля), стр. 513–530, под заглавием «Современная идиллия», без нумерации, с датой под текстом «21 февраля 1877 г.»
Сохранились: 1)отрывок черновой рукописи со слов: «ранние обедни справлять» (стр. 10, строка 1 сн.), кончая словами: «Давно мы так не хохотали» (стр. 21, строка 4 сн.) и 2) наборная рукопись «Отечественных записок» рукой Е. А. Салтыковой, с правкой автора.
При подготовке Изд. 1883рассказ получил порядковый номер I, текст его был сокращен, в частности, снято окончание, завершавшее в журнальной публикации рассказ как самостоятельное произведение:
Стр. 22. После абзаца: «На другой день я проснулся…» —
С тех пор прошло много лет, и мы всё «годим». Все дни мы проводим неразлучно с Глумовым, ни йоту не отступая от условленной программы и разнообразя ее только тем, что одна неделя проводится у меня на квартире, а другая – на квартире у Глумова.
В течение всего этого времени мы ни разу не почувствовали себя больными и, постепенно разъедаясь, дошли, наконец, до того, что сделались поперек себя толще. Но и это не отягощает нас, а как будто даже радует. Толщина не произвела в нас одышки, а только придала сановитости. Щеки у нас румяные, мяса белые и крепкие, как кипень, зубы все целы, а глаза смотрят так ясно, что не один директор департамента вчуже завидует нам.
Я не скажу даже, чтоб нам было скучно. Жизнь самая однообразная представляет возможность для бесчисленного множества таких спутанных комбинаций, которых, с первого взгляда, даже угадать нельзя. Что может быть проще первых десяти числ, а между тем какую путаницу можно при помощи их произвести! Так-то и жизнь. Нужно исключительно предаться процессу существования, чтобы понять это. Предайтесь ему, раздробите жизнь на мелкие кусочки, и вы увидите, сколько маленьких и очень затейливых фигурок можно из этих кусочков составлять.
Мы именно так и поступаем. Имея в запасе целый мешочек таких кусочков, мы каждый день вынимаем из него столько, сколько нужно, и складываем из кусочков самые разнообразные, а порою даже совсем неожиданные фигуры. Уверяю вас, что никогда не случалось, чтобы одна фигура точь-в-точь была похожа на другую.
Мы каждый день колесим по Петербургу, но переулков, в которых мы еще не были, право, осталось еще на многие годы ежедневного гулянья. Мы каждый день играем в сибирку, но таких комбинаций игр, которые еще никогда не приходили, но могут прийти– тоже осталось на многие годы.
Как бы то ни было, но «ходить» и «жить» – понятия вовсе друг с другом ненесовместимые. Это до такой степени верно, что я только на днях почувствовал первый позыв прихоти, но притом прихоти самой скромной и законной. Мне захотелось описать один из дней того жизненного периода, в продолжение которого нам суждено «годить». Я сообщил об этом намерении Глумову, и тот одобрил мой план.
– Теперь, – сказал он, – когда твои мысли и чувства достаточно устоялись, нет резона и прихоти не исполнить. Пиши.
Я написал то самое, с чем читатель сейчас познакомился, и прочитал мой рассказ Глумову. И его он одобрил.
– Ничего, мой друг, – сказал он, – чистенько. Мыслей маловато, на диалоги немножко смахивает, да по теперешнему суетливому времени другой литературы и не требуется.
Мало того: я понес мой труд к Алексею Степанычу – и он тоже похвалил.
– Прекрасно, голубчик, даже очень хорошо, – поощрил он меня. – То-то ведь в вас и дорого, что легкий этот дух в вас есть!
А коли есть «легкий дух» – значит, прочая вся приложится.
Тема «существовательства», основная в этой главе, связывает ее с очерком «День прошел – и слава богу!» из цикла «В среде умеренности и аккуратности».
Глава, по-видимому, содержит полемический подтекст: почти одновременно та же тема была затронута в охранительной литературе. На протяжении 1875–1876 гг. «Русский вестник» печатал сенсационные «разоблачительные» рассказы ренегата революционного движения А. А. Дьякова-Незлобина «Кружок (Из записок социал-демократа)», «В народ!». В последнем рассказе «единственным принципом» героя-«революционера» объявлено «убеждение <…> в том, что человеку просвещенному необходимо есть, спать и вообще совершать физиологические процессы беспрепятственно» (PB,1876, № 9, стр. 170). Вполне возможно, что Салтыков, следивший за обращением Незлобина в благонамеренность (см. письмо к M. M. Ковалевскому от 28 сентября 1880 г.), сатирически откликнулся на его «разоблачения» и здесь.
В главе обнаруживается сложное соотношение с «Дневником писателя» Ф. М. Достоевского. Оба писателя, хотя и стоявшие на разных общественных позициях, дали сходные характеристики современному «культурному человеку». «Припомните, сколько цинизма увидали мы в эти последние двадцать лет, – писал Достоевский в февральском выпуске «Дневника писателя» за 1877 год, – какую легкость оборотов и переворотов, какое отсутствие всяких коренных убеждений и какую быстроту усвоения первых встречных с тем, конечно, чтоб завтра же их опять продать за два гроша» (Полн. собр. худож. произв., т. 12, стр. 57). В октябре Достоевский вернулся к этой теме, отметив две «почти трагические черты нашего русского интеллигентного человека»: «его податливость, его готовность на соглашение» и «непонимание такой первейшей вещи, как чувство собственного достоинства» (т. 12, стр. 278–279).
Но рядом с этим обнаруживались значительные несогласия. Февральский выпуск «Дневника писателя» за 1877 г. содержит размышления «относительно понятий о свободе, равенстве и братстве. В нынешнем образе мира полагают свободу в разнузданности, тогда как настоящая свобода – лишь в одолении себя и воли своей <…>, так чтоб всегда во всякий момент быть самому себе настоящим хозяином», в «дисциплине» и «работе самому над собой», в «самообладании и самоодолении» (Полн. собр. худож. произв., т. 12, стр. 63–65, 47, глава «Русское решение вопроса»).
В параллельно появившейся «Современной идиллии» идея «самообуздания» и «дисциплины» развита сатирически (см. особенно рассуждения Глумова о «славянской распущенности» и «настоящей культурной выдержке»). В мартовском выпуске «Дневника» Достоевский откликнулся на первую главу «Современной идиллии»: «в России и от русских-то не осталось ни одного непроплеванного места (словечко Щедрина)» [104]104
См.: Ф. М. Достоевский. Полн. собр. худож. произв., т. 12, с. 78. «Словечко Щедрина», которое имеет в виду Достоевский, см. на стр. 17 наст. тома.
[Закрыть]. Отдавая должное сатирической меткости Салтыкова, Достоевский далее давал понять, что виновными в таком положении считает именно «прогрессистов-отрицателей», общественных и литературных.
Глава встретила единодушное одобрение критики, отметившей точность отражения в ней текущего общественного момента: новое произведение «ловко освещает своим юмором многое, что тяготит, унижает и оскорбляет современного русского человека» («СПб. ведомости», 1877, 19 марта, № 78). «Только у Щедрина есть способность, не выходя из пределов допустимойманеры, говорить такие горькие истины и заставлять всех понимать себя» («Наш век», 1877, 8 марта, № 8). Наибольшее впечатление на критику произвело словечко «годить». Оно было с сочувствием подхвачено в обществе – сохранились воспоминания о чтении Салтыковым «Современной идиллии» на вечере в пользу Литературного фонда 9 марта 1879 г.: «Все переглядывались тогда с сумрачной, но удовлетворенной улыбкой. Все понимали, что значит это… «надо погодить» [105]105
В. В. Тимофеева-Починковская. Год работы с знаменитым писателем. – «Исторический вестник», 1904, № 2, с. 538.
[Закрыть]. Это понятие вошло в словарь русских революционеров: «Мы думаем, что «годить» нам нечего: довольно уже «годили»!» [106]106
Два слова об издании «Народовольца». – «Былое» (Лондон), 1900, № 1, с. 63.
[Закрыть]
«Спите! Бог не спит за вас!» Жуковский. – Из стихотворения «Деревенский сторож в полночь» (перевод идиллии И.-П. Гебеля), 1816.
…Алексей Степаныч Молчалин… – В 1874–1876 гг. этот персонаж комедии Грибоедова «Горе от ума», будучи художественно переосмыслен Салтыковым, стал главным героем его сатирического цикла «Господа Молчалины». См. т. 12 наст. изд.
…полетел к Глумову. – Глумов– постоянный персонаж сатиры Салтыкова в 70-е годы («Помпадуры и помпадурши», «В среде умеренности и аккуратности», «Дворянские мелодии», «Дети Москвы», «Недоконченные беседы»). См. т. 8, стр. 524; т. 12, стр. 659, а также кн. 2 наст. тома.
Вакант– пробел в существовании (от лат. vacare – пустовать).
…Валяй по всем по трем! – Неточная цитата из популярной песни «Тройка» («Вот мчится тройка удалая…») на текст отрывка из стих. Ф. Глинки «Сон русского на чужбине» (1825). См. т. 6, стр. 662.
…Овсянников подвергся каре закона… – за поджог арендованной им мельницы (с целью получения страховой премии) был сослан в Сибирь. См. т. 11, стр. 378.
Красавица! подожди!// Белы руки подожми! – строки из русской народной песни «По улице мостовой».
…великолепного князя Тавриды! – Слегка измененная строка из стихотворения Г. Р. Державина «Водопад», относящаяся к Потемкину.
…Несколькими десятками анекдотов в «Русской старине»– В соответствии с общей установкой «Русской старины» на занимательность многие публиковавшиеся там материалы о Потемкине включали «рассказы о его причудливых выходках» (Князь Г. А. Потемкин-Таврический. Биографический очерк. – PC,1875, кн. 10, стр. 254. См. также: «Исторические рассказы и анекдоты, записанные со слов разных лиц П. Ф. Карабановым». – PC,1872, кн. 3, стр. 463–467; «Исторические рассказы и анекдоты… сообщ. А. Белаго». – PC,1873, кн. 2, стр. 262–263).
«Коль славен»– « Коль славен наш господь в Сионе…», христианский гимн. См. т. 11 наст. изд., стр. 566.
…Где стол был яств<…> Глядит на всех… – Неточная цитата из оды Г. Р. Державина «На смерть князя Мещерского» (1779).
Вихрь полуночный летит богатырь!// Тень от чела с посвиста – пыль! – из оды Г. Р. Державина «На взятие Варшавы» (1794).
…Орловы, Потемкин… Румянцев! Суворов!<…> потом Дмитриев-Мамонов и наконец Зубов… – Иронический смысл этого перечисления в том, что среди громких имен государственных деятелей и выдающихся полководцев времен Екатерины II упоминаются бесцветные фавориты императрицы. Салтыков осмеивает труды современных ему историографов, разыскательное усердие которых было обращено в равной степени на тех и других.
Пески– окраина Петербурга. См. т. 12, стр. 641.
…мне Тряпичкин сказывал. Он <…>фёльетоны-то бросил, за исторические исследования принялся! Уваровскую премию надеется получить! – Один из многих у Салтыкова иронических выпадов по адресу легковесной журнальной «историографии» 70-х годов: Тряпичкин(внесценический персонаж комедии Гоголя «Ревизор») в салтыковской сатире – нарицательное имя беспринципного газетчика (см., например, очерк «Тряпичкины-очевидцы», т. 12 наст. изд.). Уваровские премии были учреждены при Академии наук в 1857 г. в честь министра просвещения николаевской эпохи гр. С. С. Уварова его сыном.
Пошли по Лиговке<…> в этом самом доме собрания библиографов бывают… – Салтыков неизменно разделял то ироническое отношение к «библиографическому направлению» в литературной критике и историографии, которое возникло еще в кругу «Современника» 50-60-х годов, когда Чернышевский и Добролюбов высмеивали «библиографов» за схоластический академизм и крохоборческую мелочность. См. также т. 14 наст. изд., стр. 653–654.
Лития– краткое богослужение в православной церкви.
…полный и достоверный список сочинений Григория Данилевского. – Исторический романист Г. П. Данилевский, печатавшийся под псевдонимом А. Скавронский, еще в 60-е годы публиковал просьбы не путать его сочинений с произведениями другого автора, имевшего тот же псевдоним. Салтыков не раз высмеивал эти тщеславные заботы. См. т. 5 наст. изд., статью «Литературная подпись». Соч. А. Скавронского».
«Богоподобная царевна…»– Цитата из оды Г. Р. Державина «Фелица» (1782).
А вот и сам он тут! – Пьедестал памятника Екатерине II, сооруженного на Александрийской площади по проекту М. О. Микешина (1873), окружен бронзовыми изображениями выдающихся деятелей той эпохи, в числе которых – Державин.
…храм Момусу– театр «Буфф», помещавшийся на углу Толмазова переулка и Александрийской площади ( Момус– бог насмешки и порицания в греческой мифологии).
…от бывшего помещения конторы Баймакова… – См. т. 12 наст, изд., стр. 712.
…у милютиных лавок<…> потянуло туда, в задние низенькие комнаты… – В «милютином ряду» на Невском проспекте у Казанского моста располагались «фруктовые лавки с распивочной продажей крепких напитков и комнатами для закусок» (Вл. Mихневич. Петербург весь на ладони, стр. 487).
…памятники Барклаю де Толли и Кутузову– установлены в 1837 году на площади перед Казанским собором по проекту Б. И. Орловского.
…пришли на ум и слова профессора Морошкина о Петре… – Дальше приводятся слова из речи «Об «Уложении» и последующем его развитии», произнесенной 10 июня 1839 г. на торжественном акте в Московском университете проф. Ф. Л. Морошкиным и тогда же изданной (М., 1839). Речь была панегириком суровому законодательству, полагавшему «строгость» основной формой обращения с «обывателями».
…здание сената, в котором некогда говорил правду Яков Долгорукий… – Хрестоматийный пример гражданской доблести сенатора петровских времен кн. Я. Ф. Долгорукова.
…«без тоски, без думы роковой…»– Из стихотворения А. Н. Майкова «Fortunata» (1845).
…«нас возвышающими обманами»… – Измененная строка из стихотворения А. С. Пушкина «Герой» (1830).
II *
III *
Впервые – ОЗ,1877, № 3 (вып. в свет 24 марта), стр. 269–296, с нумерацией «II» и примечанием: «См. предыдущий № «Отеч. зап.».
Сохранилась наборная рукопись «Отечественных записок».
При подготовке Изд. 1883текст подвергся незначительной правке. В частности, было снято подстрочное примечание к словам «всех частей и кварталов» (стр. 29, строка 7 сн.):
Благосклонного читателя просят иметь в виду, что все здесь описанное происходило до переименования частей в участки, а кварталов в околотки.
Главы II–III содержат ряд ярких сатирических картин общественных нравов предвоенной зимы 1877 года. «В зиму 1876/77 года, – свидетельствует один из современников, – несмотря на все надвигавшуюся войну, Петербург не переставал веселиться <…>. Не помню зимы более оживленной <…> Фельетоны левых газет, разумеется, не переставали твердить, что <…> мрачное томление сердец отзывается на холодный мрак общественной жизни <…>. А между тем веселье охватило вовсе не один только парадный Петербург. И в среднем кругу стояла та же сумятица <…>, и отсутствие «общественной» жизни <…> не мешало жителям столицы находить некоторую прелесть и в жизни не общественной» (К. Головин. Мои воспоминания, т. I. СПб., 1908, стр. 329–330). Салтыков обнажил драматическую подкладку этого обывательского веселонравия. Наметка основной сюжетной ситуации II и III глав: якшание в «профилактических» целях с низшими чинами полицейского аппарата – дана еще в его публицистике («Наши бури и непогоды», т. 9 наст. изд.).
С материалом настоящих глав связано продолжение полемического пересечения мысли Салтыкова и Достоевского. В «Плане обличительной повести из современной жизни» («Дневник писателя», 1877, май – июнь) Достоевский развернул критику той части современной молодежи, которая восприняла у «недовольных скептических отцов» революционно-социалистические идеалы («неопределенное беспокойство насчет чего-то грядущего, страшно фантастического») и критическое отношение к действительности («скептический бессильный смех»). Этому герою современности – «прогрессисту-отрицателю» – Достоевский и пророчил «финал <…> самый натуральный и современный, например, его <…> нанимают в фиктивный брак, за сто руб., причем после венца он в одну сторону, а она в другую, к своему лабазнику: «и мило и благородно», как выражается частный пристав у Щедрина о подобном же случае» (Полн. собр. худож. произв., т. 12, стр. 135–136, 140).
Глава II журнальной публикации вызвала неблагоприятное заключение цензора H. E. Лебедева: «Сатирический очерк <…> посвящен осмеянию современного положения общества, дошедшего, вследствие всевозможных запрещений, до того скотского положения, что людям интеллигенции осталось одно занятие – пить, есть, отречься от всякой умственной, духовной пищи, в проявлениях которой стараются видеть революционный элемент. Безнадежность такого положения заставляет людей, некогда порядочных <…> искать общества квартальных надзирателей и политических сыщиков <…>; описанию характеристики и тех и других, со свойственным автору сарказмом, и посвящен настоящий очерк, сквозь который весьма явственно сквозит полное недовольство существующими у нас порядками и протест против чрезмерного гнета со стороны правительства на мыслящее население» [107]107
В. Евгеньев-Максимов. Очерки по истории социалистической журналистики в России XIX века. М. – Л., ГИЗ, 1927, с. 187.
[Закрыть]. 20 марта 1877 г. начальник Главного управления по делам печати В. В. Григорьев запросил по этому поводу СПб. цензурный комитет. Председатель комитета А. Г. Петров 31 марта ответил, что «отыскивая в этом фантастическом художественном рассказе тенденциозные намеки и сопоставления, оказалось бы необходимым основываться на догадках и произвольном толковании, что не соответствовало бы статьям <…> цензурного устава». Учитывая также, что «в настоящем сатирическом очерке выведены представители самых низших слоев общества и администрации, отличающиеся почти идиотизмом и тупоумным отношением к общественным вопросам», он «полагал <…> возможным допустить его в печать» (ЛН,№ 13–14, М., 1934, стр. 148).
Сохранилось письмо Салтыкова к В. В. Григорьеву от 23 марта 1877 г., в котором он, пытаясь спасти мартовский номер «Отечественных записок» от ареста, осведомлялся: «не признается ли возможным выпустить книжку с исключением из нее тех статей, которые будут цензурным комитетом указаны <…> Я, конечно, желал бы, чтобы моя «Современная идиллия» была пощажена, но ежели признано будет необходимым пожертвовать ею, то я исполню это беспрекословно» (В. Боград. Журнал «Отечественные записки». 1868–1884. М., «Книга», 1971, стр. 463–464).
