Текст книги "В боях за Ельню. Первые шаги к победе"

Автор книги: Михаил Лубягов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 31 страниц)

ДЕНЬ ДЕВЯТЫЙ.
Суббота, 26 июля

Частный боевой приказ № 03, подписанный Ракутиным и поступивший в войска ночью, ставил перед группой войск 24-й армии, действовавшей на ельнинском направлении, жесткую задачу: «Решительной атакой 26.7.41 г. окружить противника в районе Ельня, уничтожить его группу, организовав преследование его отходящих частей». (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4, лл.112—113.)

В подчинение командиру 19-й стрелковой дивизии переходили мотострелковый полк 103-й моторизованной дивизии, половина стрелкового полка 50-й стрелковой дивизии и группа танков 102-й танковой дивизии. 120-я стрелковая дивизия генерал-майора Петрова и 19-я стрелковая генерал-майора Котельникова должны были атаковать противника на рубежах Ярославль – Холмы и Клемятино – Красное, обойти Ельню с северо-востока и юго-востока.

355-му стрелковому полку Шварева с группой танков предстояло атаковать и уничтожить противника в районе Ушакова, в дальнейшем продвигаться на Перганово и Иванево, совместно со 120-й и 19-й дивизиями окружить и уничтожить ельнинскую группировку противника.

107-я стрелковая дивизия полковника Миронова не менее чем одним стрелковым батальоном с подвижной группой до одной батареи полевой артиллерии должна была атаковать противника в направлении Садки – Курнесово – Иванево, взаимодействуя по окружению Ельни с 355-м полком, «одновременно уничтожая подвижными отрядами отходящие на запад группы противника согласно данным ранее указаниям по этому вопросу».

Артиллерийские полки в течение часа перед началом атаки должны были подавить своим огнем противотанковую оборону противника на переднем крае, уничтожить огневые гнезда на опушках леса у деревни Еремино, а также у деревень Ушаково, Клемятино, Красное, противотанковую оборону в городе Ельне.

Ох уж эти планы, ох уж эти приказы! Хорошо они выглядят на бумаге, да не так все получалось в фронтовой действительности.

Начало атаки было назначено на семь часов утра, но в 7 часов 35 минут штаб 19-й дивизии получил следующую записку: «Общее наступление начать не в 7 часов, а в 10 часов, повторяю: 10 часов 26.7.41 г. Ракутин. 26.7.41 г». (там же. Л. 121).

Судя по архивным материалам, записка эта не опоздала к исполнителям. Перенос начала атаки, пожалуй, был сделан по просьбе командиров дивизий, которым давалось очень мало времени на ее подготовку. И все же ценой неизмеримых усилий наступающих войск к вечеру был закреплен маленький предыдущий успех и достигнут некоторый новый, но не тот, которого ждали, готовя приказы, но дававший повод надеяться на перелом в ходе боевых действий. Об этом очень точно и ясно рассказывают документы, написанные под грохот канонады самими участниками боев.

«Боевое донесение № 3 штаба 355-го полка, лес 200 м. восточнее Кашкино, к 23.30 26.7.41 г.

1. В 21.00 25.7.41 г. полк перешел в наступление с задачей овладеть Ушаково. К 7.00 26.7.41 г. полк овладел: первый стрелковый батальон – Ушаково, второй стрелковый батальон – высота 238,8, третий стрелковый батальон сосредоточился в лесу восточнее Шумкино – Печки.

2. В 7.00 26.7.41 г. противник из района Артель перешел в контратаку при поддержке 8-ю танками и усиленным огнем легкой и тяжелой артиллерии.

3. В 8.00 полк был подвергнут бомбежке, в основном 3-й батальон, авиацией противника в количестве около 10 бомбардировщиков, сброшено 8 бомб. К 8.30 полк отошел и занял первоначальное положение.

В 13.00 полк повторил атаку на Ушаково, имея в своем составе прибывший батальон 630-го стрелкового полка. К 16.00 полк овладел высотой 238,8, северной и северо-восточной окраинами Ушаково. В 18.00 противник при поддержке 7-ю тяжелыми танками контратаковал полк. К 21.00 полк отошел на исходное положение.

4. Сосед справа – 586-й сп – обороняется на участке Каськово – Калита, к 15.00 26.7.41 г. высылает усиленный батальон по маршруту Калита – Ведерники – Казанка – Некрасово – Нерыбино, сосредотачиваясь в районе хут. Токарево, Лысовка, Битяковка.

Сосед слева – 282-й сп – в районе д. Пожогино.

5. В 16.00 26.7.41 г. полковой разведкой и опросом местных жителей установлено скопление неприятельской механизированной части в районе Семешино и овраге восточнее, штаб части – в Семешино.

Шварев, Багдасаров» (ЦАМО РФ. Ф. 1043. Оп. 1. Д. 2. Л. 136).

«Оперсводка № 12 штаба 19-й сд, хутора Покровские, к 24.00 26.7.41 г.

1. Перед фронтом дивизии обороняются небольшие, но достаточно сильные отряды. Оборона организована отдельными очагами, которые поддерживаются из глубины артиллерией.

2. Одновременно противник, искусно маневрируя, выставляет сильные отряды на пути движения наших войск.

3. К 20.00 части дивизии вышли:

приданный 102-й мсп и 282-й сп – 1 км юго-западнее высоты 235,3. Встречают перед собой огневое сопротивление противника. Полки закрепились на достигнутых рубежах, готовясь к атаке.

315-й сп к 21.15 вышел на рубеж Выдрино – Клемятино. Полк вел тяжелые бои с двумя ротами пехоты, поддержанными из глубины до дивизиона артиллерии, продвигался под сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем. За день боя восемь раз полк был атакован бомбардировщиками противника и расстреливался из пулеметов на бреющем полете. Повторной атакой занят х. Клемятино.

Командир полка майор Утвенко показал высокое мужество и твердость воли в критические минуты боя в управлении полком. Штыковой контратакой противник был опрокинут на высотах у Выдрино и Клемятино. 32-й сп к исходу 26.7 вышел на рубеж Красное, имея перед собой около роты противника, так же поддержанной из глубины артиллерией и минометами. В результате бомбардировки полк понес потери, главным образом ранеными. К 20.00 прибыло свыше 400 человек, ранее самовольно ускользнувших с поля боя.

4. Авиация противника в боях с наземными войсками особенную активность проявила после 18 часов, действуя шестерками и десятками. Отдельные самолеты расстреливают наши командирские автомашины. Перед налетом бомбардировщиков прилетает разведсамолет “Фокке-вульф”.

5. Сосед справа – 355-й сп, севернее д. Еремино. Сосед слева – 401-й сп, севернее д. Коноплянка.

6. Штадив – хут. Покровские.

7. В течение дня очень плохо работала проводная связь вверх и вниз.

8. В дивизию не поступили транспорта с 122– и 152-миллиметровыми снарядами. На предстоящий день боя 27.7.41 г. снарядов к 122-мм и 152-мм гаубицам нет, бой вести нечем.

9. Потери и трофеи выясняются. Пленных нет. Начштадив Данилович» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 8. Л. 12).

* * *

Из оперсводки № 26 штаба 24-й армии, Семлево, к 6.00 27.7.41 г.

24-я армия ведет упорные бои за овладение Ельней. На ельнинском направлении действуют части 10-й тд противника, поддерживаемые непрерывными действиями авиации.

По состоянию на 15.00 26.7.41 г. успех обозначился в группе Кончица в направлении Ушаково, Корытно, а полк 103-й тд и остатки 282-го сп в направлении Лаврово – временный успех.

По 120-й сд, 105-й тд и 106-й мд сведений не поступало.

В 10.00 26.7. танковый отряд в составе семи машин под командованием лейтенанта Кима атаковал противника в направлении Лаврово, Еремино, после атаки вернулось только два танка.

103-й мсп имеет до 50 процентов потерь.

В 19.00 дано распоряжение сводному батальону 102-й тд (Суханове) войти в оперативное подчинение командира 103-го мсп.

Танковые батальоны 102-й тд, приданные стрелковым дивизиям, вели бои на своих участках.

Части 100-й сд (без 355-го сп) продолжают доукомплектовываться людским составом и материальной частью в районе лесов севернее д. Волочек, северо-восточнее д. Подмошье – 1,5 км, севернее д. Грюково – 1 км, западнее д. Грюково – 800 м. Штаб дивизии – лес западнее д. Грюково – 1 км.

Глинский, Березкин, Шагал».

* * *

Документы свидетельствуют: опять день был жаркий во всех отношениях. Командование армии даже малые успехи приняло одобрительно. Потери были большие, появилось такое понятие, как остатки полка. Одновременно зафиксирована масса самоотверженных поступков красноармейцев и командиров. В 19-й дивизии, например, первый номер расчета станкового пулемета из 3-й пульроты 315-го полка Кипкало уничтожил три крупные огневые точки противника. Когда из пулеметного расчета он остался один, сам таскал на себе пулемет и коробки с лентами, продолжая огонь по противнику. Политрук первой пульроты 282-го стрелкового полка младший политрук Кныш, заметив во время боя, как полностью выбыл пулеметный расчет, сам лег за станковый пулемет и, отлично владея им, нанес врагу большие потери.

Немецкое командование почувствовало силу ударов Красной Армии под Ельней.

Гудериан записал в своем дневнике:

«26 июля русские продолжали свое наступление в районе Ельни. Я попросил командование перебросить на ельнинскую дугу 268-ю пехотную дивизию для того, чтобы усилить этот участок фронта и дать возможность танковым войскам отдохнуть и привести в порядок материальную часть, в чем они настоятельно нуждались после длительных маршей и ожесточенных боев».

В журнале боевых действий группы фашистских армий «Центр» появилась следующая запись:

«26 июля. Восточнее Ельни стоит особая боевая группа в составе четырех стрелковых дивизий и одной танковой… Перед правым флангом 3-й танковой группы действует 24-я армия. На основании наблюдений можно заключить, что противнику удалось создать новый фронт с целью задержать наступление наших частей на восток и освободить свои войска, находящиеся под Смоленском. Отмечается активная деятельность авиации противника против наземных войск».

Здесь все правильно, только несколько преувеличено. Восточнее Ельни, если объединить остатки полков, не набралось бы четырех стрелковых и одной танковой дивизий. А перед танковой группой Готта действовала не вся 24-я армия, а три ее дивизии, составлявшие группу генерал-лейтенанта Калинина.

Генерал-майор Ракутин, организуя бои за Ельню, по-прежнему продолжал опекать автомагистраль Москва – Минск и Старую Смоленскую дорогу. По его приказу в этот день 6-я Московская дивизия народного ополчения передислоцировалась на правый берег реки Ужа в ее нижнем течении, от деревни Лебедево до деревни Крутица.

Трудно было нашим, но застонали и немцы. Переполошились захватчики, заговорили, зашумели. У фюрера, как пишет Гальдер, в этот день с 18.00 до 20.15 шли возбужденные прения «по вопросу упущенной возможности окружения противника».

В штабе 24-й армии в это время приступили к выработке действий на предстоящий день.

ДЕНЬ ДЕСЯТЫЙ.
Воскресенье, 27 июля

Стремясь во что бы то ни стало выполнить приказ фронта, командарм Ракутин, начальник политотдела армии Абрамов и начальник штаба оперативной группы Иванов в полночь подписали боевой приказ № 04.

«Задачей северной группы войск на ельнинском направлении, – говорилось в нем, – является продолжение решительной атаки с развитием успеха, достигнутого за день 26.7, с конечной целью: окружить и уничтожить противника в районе Ельни».

Через некоторое время в развитие этого приказа появилось приказание № 1 штаба оперативной группы, а в семь часов утра Ракутин, Абрамов, Иванов подписали частный боевой приказ № 05, содержавший дополнительные указания по перегруппировке частей и определявший некоторые новые направления их боевых действий (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 131—134).

В шесть часов утра, как предусматривалось, заработала тяжелая армейская артиллерия. От разрывов ее снарядов заволокло черным дымом деревни Юрьево, Еремино, Ушаково, Лугиново, Клемятино, Пауково, Коноплянку, вздыбилась земля по всему пространству между ними. В этих местах, по данным разведки, находились огневые позиции немецкой артиллерии и отдельных минометных групп. Их необходимо было уничтожить или подавить, хотя бы на какое-то время вывести из строя.

В семь часов утра по всему фронту ельнинской дуги советские войска должны были перейти в наступление. Но этого не произошло, так как за короткую ночь не все смогли подготовиться.

355-й стрелковый полк Шварева 100-й дивизии действовал совместно с третьим батальоном капитана Козина из 586-го полка 107-й стрелковой дивизии. Задача прежняя: уничтожить противника в районе Ушакова и продвинуться в направлении Перганово – Иванево. Полковник Шварев, конкретизируя задачи своих батальонов, назначил наступление на одиннадцать часов с получасовой, с 10 часов 30 минут, артподготовкой.

Бойцы, те, кто сражался под Минском, и те, кто влился в их ряды в составе недавнего пополнения, действовали решительно и осторожно, сломя голову под огонь противника не бросались, но когда требовалось, себя не щадили.

В разгар боя фашистам удалось прорваться на позиции второго батальона. Вражеские танки утюжили окопы, угрожая выйти в тыл полка. Стрелки, не сдвинувшись с места, продолжали вести огонь, пытались подорвать танки фанатами. Обстановка оказалась чрезвычайно сложной. И в этот критический момент на позициях появились со своей пушкой Алексей Кухарь и Иван Роженко. Меткими выстрелами они подбили три танка, но сами оказались в окружении фашистских автоматчиков.

– Русс Иван, сдавайся! – кричали завоеватели.

– Русские прусских всегда били! – прохрипел раненый Роженко и условным сигналом вызвал на себя огонь своей батареи. Шквал огня разметал гитлеровцев. Погибли и отважные артиллеристы.

В это время и пришел на помощь уже немногочисленному 355-му полку батальон капитана Козина. Его стрелковые роты, поддерживаемые огнем минометной и пулеметной рот и артиллерии 355-го полка, перешли в контратаку.

Первыми появились на поле боя, как пишет Нестор Козин в своей книге «Гвардейцы в боях», коммунисты и комсомольцы, возглавляемые политруком Никифоровым. В рукопашной схватке, оставив на поле боя убитых и раненых, атакующие цепи врага были разгромлены. Но Ушаково взять не удалось.

«Если говорить правду, – пишет далее Козин, – в рукопашной схватываются только те, которые не успели перестрелять друг друга при сближении. А оставались те, кто не стрелял в одну и ту же цель два раза.

Да, каждая рукопашная схватка (которой немцы боялись и зачастую не выдерживали) – это судорожное объятие со смертью, из которого надо не только вырваться, но и победить…»

В штабе 100-й стрелковой дивизии вечером подсчитали потери 355-го полка с 24 по 27 июля: 642 человека, в том числе убито – 161, ранено – 419, пропало без вести – 62 (ЦАМО РФ. Ф. 1043. Оп. 1.Д.2.Л. 168).

Во взаимодействии с 355-м стрелковым полком, слева от него, наступали части 103-й моторизованной дивизии с приданными ей остатками 282-го стрелкового полка и сводным стрелковым батальоном 100-й дивизии. На их участке наносился главный удар в направлении Софиевка, Перганово, северо-западная окраина Ельни. Одновременно им предстояло сковать действия противника в направлении Лаврово, Логиново, Шилово, Ярославль.

Все подразделения действовали решительно, напористо. В газете и в официальных документах запечатлено много смелых, отчаянных поступков воинов, но противник, огорченный вчерашними неудачами, со своей стороны сделал все, чтобы отразить атаки русских.

В связи с большими потерями личного состава и материальной части в предыдущих боях 32-му полку майора Шитова и 315-му полку майора Утвенко задачи на наступление не ставились. На своих участках они активно сковывали противника, не давали ему перебросить свои войска на участок 103-й дивизии и приданных ей частей, наносивших удар на главном направлении.

120-я стрелковая дивизия, 105-я и 106-я танковые дивизии, переименованные из-за отсутствия танков в моторизованные, а фактически являвшиеся некомплектными стрелковыми, хотя и действовали активно, вперед не продвинулись.

Общий итог дня оказался крайне неутешительным. Слабо подготовленное наступление не дало желаемого результата. Штабы дивизий и полков, получив вечером боевое распоряжение на наступление, которое должно начаться с рассветом следующего дня, не успели отработать взаимодействие различных родов войск, пополнить запасы боеприпасов, определить цели и т.д.

Некоторые командиры стали роптать: мол, в батальонах и ротах остается времени только на подачу команды для атаки. Да и противник привык к таким методам ведения войны. Захваченные пленные утверждали, что на рассвете каждого дня они ожидали наступления русских и готовились к его отражению.

Исходя из всех этих посылок, командарм Ракутин приказал войскам оперативной группы ельнинского направления перейти к прочной обороне с задачей не допустить прорыва противника в восточном, северо-восточном и юго-восточном направлениях. Поздней ночью в штабы дивизий было доставлено следующее письменное распоряжение: «Войска тщательно подготовить к ночной атаке на 30.7, дав необходимый отдых 28 и 29.7. К 1.00 30.7 быть готовым. Командующий 24-й армией Ракутин».

Возможно, что это решение подсказал командующий Фронтом резервных армий генерал-лейтенант Богданов, которому передали содержание состоявшегося в этот день разговора начальника Генерального штаба генерала армии Жукова с представителем Ставки на Западном фронте маршалом Шапошниковым. Высказав неудовлетворение тем, что стоят на месте ударные группы Качалова, Калинина, Хоменко, Жуков перешел на разговор относительно Ельни.

– Не растреплет ли 24-я армия части в непрерывных и при этом неорганизованных атаках? – спросил он. – Не лучше ли ей применять больше уничтожение огнем, о чем я вам вчера передавал…

– Вполне с вами согласен. Кроме вашего разговора я читал ваше указание Богданову и вполне с ним согласен, – сказал в ответ маршал Шапошников.

Этот разговор, возможно, и послужил Ракутину основанием для предоставления отдыха войскам ельнинского направления. О таком отдыхе для своих войск Гудериан, как помнит читатель, заговорил еще вчера. Жуков словно интуитивно угадал мысли противника. Но не все. Задумка у Гудериана была более агрессивная.

«27 июля я вместе со своим начальником штаба подполковником фон Либенштейном, – пишет Гудериан в дневнике, – вылетел в Борисов (где располагался штаб группы армий) для получения указаний о дальнейшем развитии операций и для доклада о положении своих войск…»

ДЕНЬ ОДИННАДЦАТЫЙ.
Понедельник, 28 июля

Что такое отдых на передовой? Конечно, давался он не для того, чтобы можно было сходить к куме в гости или посидеть с другом за кружкой пива. Отдых на передовой – это усиленная подготовка к более мощному, более стремительному наступлению. Безусловно, подготовка наступления все же легче, чем само наступление. Можно было заняться и собственной личностью: помыться, побриться, даже в баньке попариться, одежку с обувкой с помощью интендантской службы привести в порядок, личное оружие и боевую технику отладить так, чтобы в бою не отказали, отремонтировать вышедшие из строя машины… Создать надежный запас боеприпасов… Если командиры прикажут, сменить позиции, выражаясь военным языком, произвести перегруппировку сил. И при этом надо держать ухо востро с противником, не подать вида, что ты отдыхаешь, быть готовым пресечь его коварные задумки, если он вдруг пожелает испортить тебе долгожданную передышку. А еще – разведка… Разведка в тылу, разведка наблюдением, разведка боем.

Очень много проблем надо решить военным людям во время отдыха на передовой…

Командарм Ракутин, штаб армии, командующие родами войск стремились за двое суток как можно лучше подготовить очередное наступление.

Был сделан вывод, что активными действиями наших войск в предыдущие дни противник скован и, за исключением авиации, ведет себя пассивно. Только в отдельных случаях он переходит в контратаки и производит диверсионные вылазки.

Создавалось мнение, что на территории Ельнинского района немецко-фашистские войска перешли к обороне. Рубеж этой обороны – довольно протяженный. Начинался он от деревни Картино и тянулся через лес южнее Лаврова, через поля и перелески деревень Чужумово, Выдрино, Клемятино, высоту 254,1, деревни Коноплянка, Пронино, Коробы, Портки, Седлецкий починок, Варушкино, восточная опушка леса западнее хутора Варушкино, Мурашкино. Таковы контуры дуги, занимаемой, как считали в штабе 24-й армии, частями 10-й танковой дивизии противника, хотя в действительности, как указывалось выше в цитатах из Гудериана, стояла там более мощная группа фашистских войск.

По всей этой дуге, по оценкам штабов частей и штаба 24-й армии, сплошного фронта не было. Система обороны строилась на принципе отдельных узлов сопротивления.

Эти отдельные узлы сопротивления должна была ночной атакой разгромить и уничтожить оперативная группа войск 24-й армии (не вся армия!). Границы действий опергуппы определились справа по реке Ужа, где занимала оборону 107-я стрелковая дивизия, слева – по реке Деснок, за которой держала оборону 53-я стрелковая дивизия 43-й армии, выдвинутой на участок фронта, подготовленный войсками 28-й армии Качалова.

В составе оперативной группы выделялись три группы: северная ударная, центральная и южная.

В северную ударную группу включались полки 103-й моторизованной дивизии, 355-й стрелковый полк 100-й дивизии и батальон капитана Козина 107-й стрелковой дивизии. Командиром группы по-прежнему оставался комбриг Николай Иванович Кончиц, которому теперь для управления войсками приказано было использовать штаб 103-й дивизии. Войска группы уже к утру 29 июля должны были сосредоточиться на фронте Никифорове – Печки и в ночь на 30 июля атаковать противника на рубеже Митино, Быково, Ушаково, в дальнейшем наступать в направлении Печки, Картино, Перганово, Чанцово, к исходу дня овладеть северо-западной окраиной Ельни.

Левая граница северной ударной группы определялась населенными пунктами Гребенщшю, Серебрянка, Ходыкино, за которой начиналась зона действия центральной группы.

В центральную группу входили: 19-я, 120-я стрелковые и частично 105-я моторизованная дивизия, несколько дивизионов 305-го пушечного и 488-го корпусного артиллерийских полков. Эта группа в ночь на 30 июля должна была атаковать своими флангами с задачей: овладеть городом Ельней.

Южная группа в составе 106-й моторизованной дивизии, танковой группы 105-й моторизованной дивизии, дивизиона 305-го артиллерийского полка и 24-й минометной батареи должна была наступать на южную окраину Ельни и обойти ее с юго-запада.

«Атаку начинает пехота внезапно без артподготовки, – говорилось в приказе № 05 штаба опергруппы, подписанном в деревне Ежевица 28 июля в 15 часов. – Танки взаимодействуют с пехотой, причем танки в ночное время двигаются сзади пехоты в готовности с рассветом прорваться вперед для подавления или уничтожения огневых точек противника, мешающих продвижению пехоты. Артиллерии быть готовой в случае обнаружения противником нашей ночной атаки дать мощный огонь по огневой системе переднего края противника и второго его рубежа, для чего на данный случай установить сигналы ракет» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 4. Л. 144).

Итак, задумана ночная атака по всему фронту оперативной группы. Как ее организовать, чтобы достигнуть желаемого результата? Командарм Ракутин приказал командирам дивизий и артиллерийских полков тщательно разведать оборону противника, более полно изучить организацию им системы огня.

В результате размышлений, обмена мнениями с начальником политотдела армии Абрамовым и начальником штаба опергруппы полковником Ивановым Ракутин принял решение создать диверсионно-разведывательные роты.

Командирам 19-й, 103-й, 120-й, 105-й и 106-й дивизий было дано указание отобрать из личного состава своих соединений по роте бойцов и командиров, готовых к выполнению любого задания командования, собрать их при штабах дивизий к утру 29 июля для получения задания. Было определено, что эти роты должны иметь на своем вооружении автоматы или самозарядные винтовки, ручные пулеметы из расчета один на трех человек, 10 гранат, ракеты, боеприпасов два-три комплекта, продовольствия на двое-трое суток.

Была разработана и подписана Ракутиным специальная инструкция по действиям диверсионно-разведывательных рот. В ней, в частности, указывалось, что ДРР формируются из бойцов и командиров, желающих добровольно выполнять специальные большой тактической и оперативной важности задания. Состав рот – не больше 120—150 человек (там же. Л. 139, 142).

Ракутин стремился заблаговременно устранить возможные заминки и погрешности, которые могут помешать проведению наступательной операции. Анализируя опыт предыдущих боев, он пришел к выводу, что в войсках его группы, действующих на ельнинском направлении, неудовлетворительными были связь, а также взаимодействие стрелковых подразделений и поддерживающей артиллерии. Явно неудовлетворительной признал он службу донесений. Никто из командиров частей и соединений не представил боевых донесений о результатах боя 26 июля.

Ракутина возмущало то, что, несмотря на его неоднократные устные замечания, по дорогам, тропам и без дорог продолжают уходить в тыл отдельные военнослужащие, группы, повозки, автомашины и боевая техника. Это он расценивал как свидетельство о явной неудовлетворительной борьбе с дезертирами и предателями, самовольно уходящими с поля боя. Возмущало командарма и то, что в тылах частей толклось очень много бездельников из подразделений и штабов, уклоняющихся от боя.

Впредь командарм не мог терпеть подобные факты. Вместе с официальными документами о подготовке наступления Ракутин и Абрамов направили командирам дивизий и полков, действующих на ельнинском направлении, служебную записку, в которой дали три важных приказания:

1. Данные о ходе боя представлять на командный пункт командарма через каждые два часа. Непредставление боевых донесений рассматривать как саботаж, препятствующий выполнению боевой задачи.

2. Организовать действенную борьбу с трусами, паникерами и дезертирами, обеспечив, чтобы ни один военнослужащий не покинул поле боя без приказа командира.

3. Немедленно очистить тылы и тыловые учреждения от болтающихся там людей, вернув их на свои места (там же. Л. 143).

Паника, охватившая войска Красной Армии в первые дни войны, хотя уже шел ее второй месяц, не уменьшилась. Основания для нее были. Несмотря на ожесточенные бои под Минском, под Могилевом и Витебском, под Смоленском и Кричевом, остановить противника не удалось. Очень уж далеко он вклинился в глубь нашей страны. И отступление продолжалось. Готовилась окончательно покинуть Смоленск сражавшаяся в полу окружении 16-я армия генерал-лейтенанта Лукина. Жестокие бои вела на Соловьевой переправе через Днепр и на берегах реки Вопь группа войск генерал-лейтенанта Рокоссовского.

В ночь с 28 на 29 июля был совершен ночной налет немецких самолетов на Москву. Хотя из 140 или 150 самолетов к городу прорвались четыре-пять, как тогда писали газеты, все же гул их был далеко слышен, в том числе и на ельнинской земле, оказавшейся в пламени большого сражения.

Не обеспечили стремительного прорыва в сторону Смоленска пять ударных армейских групп фронта. Они вели жестокие бои. Группа Качалова, которая была ближе других к ракутинским войскам, сражавшимся за Ельню, вела жестокие бои на подступах к Починку. Каждый день этих встречных боев был очень напряженным для 104-й танковой дивизии, ушедшей туда из-под Ельни. Ее 104-й мотострелковый полк только за два дня потерял убитыми и ранеными 473 человека (За строками. С. 112).

Словом, оснований для паники было достаточно. Рядовой боец, младший командир, хотя и не посвящен в общую картину боев, но из туманных сводок «Совинформбюро», стремившихся поселить в людях уверенность в том, что фашистскую Германию можно разбить и она будет разбита, иногда делали противоположные выводы. А паникер на поле боя – человек опасный.

К тому же некоторые стремились укрыться за спинами своих товарищей. Одни из них втихаря драпали в тыл, другие предпочитали отсидеться в кустах, третьи поняли, что ранение в какой-то степени спасает от смерти. Но откуда знать, ранит тебя сегодня шальная пуля или сразит наповал? Не лучше ли самому ранить себя? И появились самострелы, началось членовредительство. Не в массовом количестве, но все же…

А в бой надо идти с надежным человеком. Потому прибавлялось работы политрукам, врачам, особистам. Вполне естественным, например, был поступивший в этот день приказ штаба Фронта резервных армий, гласивший: обстоятельства требуют исключительно тщательной проверки личного состава в целях очищения от всего мешающего обеспечению победы над врагом.

Командование 24-й армии строило свои планы на основании данных собственной разведки и в соответствии с приказами вышестоящего командования. Однако ни фронт, ни армия не располагали точными данными о том, что замышлял противник. Его же интерес к ельнинскому выступу не ослабевал. В ходе визита Гудериана в Борисов, в штаб группы армий «Центр», были обсуждены и приняты к исполнению новые варианты боевых действий, в результате которых ельнинская дуга могла сослужить завоевателям добрую службу.

«Мне сообщили, – пишет Гудериан в “Воспоминаниях солдата”, – что Гитлер приказал 2-й армии и 2-й танковой группе наступать на Гомель. Кроме того, 2-й танковой группе дополнительно ставилась задача наступать в юго-западном направлении с целью окружения оставшихся в этом районе 8—10 русских дивизий.

…Я доложил командующему группой армий о своем решении наступать на Рославль с тем, чтобы захватить этот узел дорог, иметь возможность овладеть дорогами, идущими на восток, юг и юго-запад. Мое предложение было одобрено, и для его осуществления 2-й танковой группе были подчинены следующие соединения:

а) для наступления на Рославль – 7-й армейский корпус в составе 7, 23, 78 и 197-й пехотных дивизий и 9-й армейский корпус в составе 263, 292 и 137-й пехотных дивизий;

б) для смены нуждающихся в отдыхе и приведения в порядок танковых дивизий в районе ельнинской дуги – 20-й армейский корпус в составе 15-й и 268-й пехотных дивизий.

Танковая группа была выделена из состава 4-й армии, и мои войска отныне получили наименование: “Армейская группа Гудериана”».

Гудериан, направляя свои клинья на юг, намеревался прочно удерживать Ельню и при возможности использовать образовавшийся здесь выступ. А Ракутин надеялся в конце концов в ближайшие дни овладеть Ельней, считая, что ее обороняет одна 10-я танковая дивизия противника.

Командарм-24 держал связь с командирами всех дивизий, бывал в их штабах и на командных пунктах, с удовлетворением отмечал, что подготовка к решительному наступлению началась повсеместно.

355-й стрелковый полк, например, осуществил перегруппировку незамедлительно. Теперь он занял рубеж Кузнецы – Никифорове с задачей захватить рубеж Кузнецы – высота 221,4. Штаб полка обосновался в лесу, в двухстах метрах южнее деревни Гершино, а командный пункт наметили обустроить в роще, одним километром южнее деревни Черемисино. Полковник Шварев для усиления полка получил в свое подчинение один батальон 688-го стрелкового полка подполковника Иогана Генриховича Пяри из 103-й дивизии.