Текст книги "В боях за Ельню. Первые шаги к победе"

Автор книги: Михаил Лубягов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 31 страниц)

Так описан упомянутый выше бой в наградном листе лейтенанта Петра Павловича Колпачева, который не был кадровым военным. В РККА он служил в 1931—1933 годах, потом занимался мирным трудом в городе Моршанске Тамбовской области. В феврале 1940 года его опять призвали в армию, и в войну он вступил подготовленным командиром-артиллеристом.

Наградной лист, кроме командира и комиссара полка, подписали командир 120-й стрелковой дивизии генерал-майор Петров и комиссар дивизии, полковой комиссар Булатов. В этот день их соединение впервые вступило в бой в полном составе. В центре боевых порядков располагался 401-й стрелковый полк подполковника Филиппа Моисеевича Вершени. Его подразделения занимали оборону по обе стороны железной дороги на Ельню. На правом фланге находился 540-й стрелковый полк подполковника Михаила Васильевича Шутова. Левый фланг защищал 474-й стрелковый полк майора Гани Аитовича Мезина.

Полки 120-й тоже оказались под ударом переполошившихся фашистов. С немецкой стороны поднимались в ночное небо огненные столбы артиллерийских залпов, беспрерывно взмывали кверху разноцветные ракеты. Под ураганным огнем орудий, минометов, пулеметов необстрелянные бойцы дрогнули, начали метаться с места на место. Командир дивизии, готовивший войска к первому бою, находился непосредственно на передовой линии и вовремя заметил, вернее, почувствовал, возникший переполох. Мобилизовав командиров и политработников, он быстро восстановил порядок. Спокойное поведение генерал-майора Петрова успокаивающе действовало на красноармейцев. На рассвете они спокойно отразили первую атаку противника и в течение дня ни на шаг не сдвинулись со своих позиций.

С четырех часов утра участвовала в бою и 104-я танковая дивизия.

«Главный удар с северо-запада по врагу наносила девятнадцатая дивизия, а наши части наступали, как и вчера, с юго-востока от Рябиновских хуторов», – вспоминал комиссар дивизии Александр Сафронович Давиденко (Давиденко А., Бурков В. За строками на танке-памятнике. С. 83).

– Немцы вводили в бой все большее и большее число танков, – рассказывает комиссар. – На подступах к городу и в Ельне разгорелось встречное танковое сражение, и вдруг стало заметно, что немецкая авиация прекратила налеты, боясь поразить своих. Этим сразу же воспользовался полковник Бурков: он ввел в бой сразу оба танковых полка. Дивизионная артиллерия усилила огонь. Враг дрогнул, попятился… Еще удар! Еще… Казалось, вот-вот враг покатится назад и Ельня опять будет наша… Но в этот момент поступил приказ фронта о выходе частей 104-й танковой из боев и перегруппировке ее в направлении Рославля.

Командование дивизии не поверило, что приказ действительно издан штабом фронта. А не провокация ли это? Затеяли проверку. Оказалось, что дивизия еще вчера должна была уйти в район Рославля, в подчинение оперативной группы генерал-лейтенанта Качалова, как это было сделано с дивизиями, перешедшими из 24-й армии в группу Калинина.

В ходе боя рубежи были переданы 105-й танковой.

– Как сейчас помню удрученное лицо командира этой дивизии Белоглазова, – рассказывает Александр Сафронович Давиденко, – когда ему на нашем НП днем 22 июля стал известен приказ фронта о замене наших частей, и его слова: «Что я здесь буду делать один? Ведь у меня почти нет танков!» (Там же. С. 86).

В Басманове батальон Козина не был застигнут врасплох подошедшим подкреплением немцев. Роты заняли оборону на выгодных позициях и при поддержке взвода батальонной артиллерии и первой батареи 347-го артиллерийского полка лейтенанта Владимира Алексеевича Шмонина вступили в бой.

«Правда, Лаубах поторопился с открытием огня, – пишет в своей книге Нестор Козин. – Удалось уничтожить только десять мотоциклистов, хотя можно было уничтожить значительно больше. В этом ночном бою нами уничтожено три противотанковых пушки, два бронетранспортера, 12 мотоциклов, 15 автомашин, 10 пулеметов, захвачены минбатарея, девять тяжелых и ручных пулеметов, 40 автоматов и другое военное снаряжение» (С. 34).

За дерзкую ночную вылазку батальона Козина противоположная сторона решила наказать 107-ю стрелковую дивизию мощным бомбовым ударом. В полдень тринадцать фашистских самолетов совершили налет на город Дорогобуж и располагавшиеся там части полковника Миронова. С начала боев это был уже второй массированный налет, и древний город от него пострадал еще больше. Однако гитлеровским стервятникам тоже пришлось несладко. Дружным залпом встретили их бойцы зенитной батареи лейтенанта Владимира Андреевича Федорова. Слаженно работали расчеты сержанта Шумакова и младшего сержанта Кендыша. Они сбили два вражеских самолета. Еще два самолета сбил расчет пулеметной установки младшего сержанта Горбатенко, в чем большая заслуга меткого наводчика Гребенникова.

В помощь стрелкам 19-й дивизии генерал майор Ракутин направил 204-й танковый полк майора Сидорова 102-й танковой дивизии, получившей первое боевое крещение на участке 166-й стрелковой дивизии на севере Духовщинского района. После длительного марша танкисты вступили в бой тремя группами на территории Кузнецовского сельсовета.

Во взаимодействии с 282-м стрелковым полком в направлении Ельни наступала танковая группа под командованием старшего лейтенанта Кима в количестве двенадцати машин. Группа из четырнадцати машин под командой командира полка майора Сидорова действовала в направлении Дядищево. Отдельные танки старшего лейтенанта Синицина имели перед собою цель деревню Пожогино. Все три группы в своем первом бою на ельнинской земле уничтожили две минометные батареи противника, десять его станковых пулеметов, четыре наблюдательных пункта на переднем крае неприятельской обороны.

Потери полка майора Сидорова тоже были немалые: два танка ТБ-5 сгорели на поле боя, два танка Т-34 получили повреждения, три танка Т-26 исчезли в неизвестном направлении, а вместе с ними пропали без вести девять человек. Семь человек получили ранения, четыре убиты (ЦАМО РФ. Ф. 3050. Оп. 1. Д. 2. Л. 97).

Неутешительными были итоги дня и для командования 19-й стрелковой дивизии. Подтянув мотопехоту и танки, противник оттеснил ее части с занятых ночью позиций. Штаб дивизии остался на прежнем месте – полкилометра западнее деревни Титовка, а полки заняли новые участки обороны. 282-й майора Батлука – в районе деревень Прилепы, Юрьево, Лозинки, 32-й майора Шитова – деревня Саушкино, лес южнее деревни Курбаты, высота 235,4, 315-й полк майора Утвенко сохранил за собой занимаемые утром позиции, но понес значительные потери «убитыми и ранеными людьми и лошадьми» (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1. Д. 8. Л. 11).

Командарм Ракутин весь день провел в войсках ельнинского направления, ставшего главным оселком, на котором предстояло ему оттачивать свое полководческое мастерство. И хотя он чрезвычайно стремился добиться успеха, требуемого утренним приказом фронта, успех этот не был достигнут: Ельня не была окружена, противник не был уничтожен. Однако подчиненные Гудериана дали действиям ракутинской армии, можно сказать, высокую оценку.

Командир 46-го танкового корпуса генерал Фитингоф доложил Гудериану «о контрнаступлении русских на Ельню, которое ведется с юга, востока и севера при очень сильной артиллерийской поддержке. Все попытки продвинуться через реку Ужа северо-западнее Ельни были безуспешными».

10-я танковая дивизия генерала Шааля уничтожила «в течение одного дня 50 танков противника, но была остановлена у хорошо оборудованных позиций русских… Дивизия потеряла не менее одной трети своих танков».

Дивизия СС «Рейх», находившаяся севернее Ельни, «захватила 1100 пленных, но с рубежа Ельня – Дорогобуж не смогла больше продвинуться» (там же. С. 171).

ДЕНЬ ШЕСТОЙ.
Среда, 23 июля

Утром газета «За честь Родины» вышла с обращением Военного совета армии к воинам.

«Пробил час решительной схватки с зазнавшейся гитлеровской сворой кровавых собак. Части нашей армии вступили в бой с врагом», – такими словами начинался этот документ. В его заключительных абзацах – жесткость, уверенность и то же презрение к захватчикам:

«Ни шагу назад! Фашистскому нахальству противопоставим наше упорство, беззаветную храбрость и готовность отдать жизнь за наши цветущие города и села, за свою Отчизну.

Путь к победе указал нам наш вождь товарищ Сталин. Путь этот – мужество, стойкость и бесстрашие в бою.

Раздавим подлую фашистскую гадину!»

Ночью армейские полиграфисты отпечатали весь тираж газеты в количестве пятнадцати тысяч экземпляров, а на рассвете уезжавшие в войска политработники, военные почтальоны и просто попутные военные люди увезли его в политотделы дивизий и отдельных частей, во все подразделения тыловой службы.

24-я армия своим левым флангом готовилась к решительной схватке с завоевателями. Начинался второй день многотрудной работы по выполнению приказа командующего фронтом «окружить и уничтожить противника в Ельне». Командарм Ракутин вчера вечером дал войскам небольшой отдых. Всю ночь шла доставка боеприпасов на передовую, артиллеристы и пехотинцы укрепляли свои позиции, повара и старшины старались получше накормить людей, медсанбаты отправляли тяжелораненых в армейский госпиталь, готовили места для новых.

Ракутин с генерал-майором Глинским, начальником штаба, обосновались в Коробце, на бывшем командном пункте генерал-майора Егорова, с утра занялись разработкой плана предстоящей операции.

Генерал-полковник Гудериан не знал, конечно, что два генерала-пограничника, под командованием которых гарнизоны пограничных застав в первый день войны причинили немало неприятностей его войскам, теперь вот задумали в городе Ельне окружить и уничтожить его уставших танкистов и мотоциклистов. С сожалением подумав, что сегодня уже 23 июля, начало второго месяца войны с Россией, а план «Барбаросса» не выполнен даже наполовину, обещанный блицкриг не получился, Гейнц решил весь день провести в ельнинской группировке своих войск, разобраться на месте и решить, что надо сделать, чтобы не топтаться на этой проклятой реке Уже, или, как он произносил, Уше.

Командный пункт 46-го танкового корпуса находился в лесу, одиннадцать километров западнее Ельни. Гудериан прибыл туда на рассвете. Фитингоф, развернув карту, стал жаловаться на русских, которые атакуют с трех сторон. Но Гудериан перебил его:

– Это я уже слышал в вашем вчерашнем докладе. Что вам сегодня известно о противнике? Где его войска? Где его слабые места?

Беседа приняла более конструктивный характер. Оба фашистских завоевателя пришли к выводу, что надо усилить удар в направлении на Дорогобуж, для чего необязательно прорываться через Басманово – Каськово, а подготовить переправу через Ужу ближе к ее истоку, правее, и рвануться на Ушаково.

«Затем я направился в 10-ю танковую дивизию, где генерал Шааль подробно обрисовал мне картину боев под Ельней», – пишет Гудериан в своей книге «Воспоминания солдата». Тут тоже не обошлось без ахов и вздохов: боеприпасы приходится подвозить с пунктов, расположенных в 450 километрах от местонахождения дивизии. Но Гудериан опять повернул беседу в нужное русло: надо быстрее кончать с группировкой русских войск под Смоленском, для ее полного окружения надо приложить еще немного усилий и тогда, соединившись с Готом, мы обеспечим, что железная дорога от Орши до Ельни будет служить немецкой армии. Гудериан поставил конкретные задачи по прорыву на Дорогобуж.

«Отсюда я направился в дивизию СС “Рейх”, находившуюся севернее Ельни», – пишет далее Гудериан. Тут он ознакомился с позициями, побеседовал с солдатами и все же пришел к выводу, что прежде чем начать наступление в направлении на Дорогобуж, надо дождаться подкреплений.

Генерал-майор Ракутин несколько опередил Гудериана. Он еще вчера хорошо изучил позиции подчиненных ему новых дивизий и пришел к выводу, что направление на Ушаково – Дорогобуж защищено недостаточно, поэтому для обороны его создал специальную группу войск под командованием комбрига Николая Ивановича Кончица.

Это был кадровый командир, получивший хорошую боевую закалку еще на Первой мировой. Родился он 24 апреля 1890 года в городе Шавли бывшей Ковенской губернии в семье служащего. В старой армии служил с 1907 по 1914 год, окончил высшее пехотное училище, получив чин поручика, временно исполнял должность командира батальона. Став командиром Красной Армии, участвовал в ликвидации различных банд, был помощником начальника штаба военной революционной тройки. Отечественная война застала его в Сибирском военном округе, на Смоленщину прибыл в должности заместителя начальника штаба по тылу 24-й армии.

Первым в группу Кончица вошел 204-й танковый полк 102-й танковой дивизии, который вчера уже участвовал в бою частью своих сил. Ожидался подход 355-го полка 100-й ордена Ленина стрелковой дивизии. Задача: перекрыть дорогу Ельня – Дорогобуж, не дать прорваться противнику в этом направлении.

Проанализировав разведданные и обсудив задачи участвующих в окружении Ельни частей и соединений, командарм Ракутин, начальник политотдела армии Абрамов и начальник штаба армии Глинский в 14 часов подписали боевой приказ № 01/оп (ЦАМО РФ. Ф. 1087. Оп. 1.Д.4.Л.96—98).

Согласно этому приказу 19-я стрелковая дивизия при поддержке танковой группы 102-й танковой дивизии и 488-го корпусного артиллерийского полка должна была нанести мощный удар главными силами в направлении Лаврово, Мойтево, Погибелка, Селиба и одной отвлекающей группой – на Лаврово, Ярославль, Прилепы, юго-восточная окраина Ельни, обойти город с севера и выйти на свой ранее подготовленный рубеж на его западной окраине.

120-й стрелковой дивизии – двумя полками, 401-м и 474-м, с танковой группой – приказывалось наступать на Ельню вдоль железной дороги и выйти на южную окраину города, организовать вместе с 19-й дивизией его оборону.

105-ю танковую дивизию (без танков) решено было использовать во втором эшелоне с задачей: наступать в направлении Ново-Шевелево, Казанка, Данино, Селиба.

106-й танковой дивизии, не имевшей боевой техники, поручалось в качестве стрелковой, оборонять рубеж по правому берегу реки Угра на фронте Коробец – Каменец.

Начало атаки назначалось на 19.00. Перед атакой провести 30-минутную артиллерийскую подготовку, подавить противника в районах его обнаружения и поддержать атаку пехоты и танков методом последовательных сосредоточений огня до восточных окраин Ельни.

В приказе не указывалось, к какому часу войска должны выйти на тот или иной рубеж и когда освободить Ельню, допускалось, видимо, что это может произойти сегодня, утром следующего дня или завтра к вечеру. Но опять произошло то, что не предусматривалось приказом.

19-я стрелковая дивизия, наносившая главный удар, как и требовалось приказом, в семь часов вечера пошла в наступление и встретила организованное сопротивление противника.

Немецко-фашистские захватчики, обнаружившие вчерашний уход танковой дивизии, действовали более решительно, смело и даже нахально. Нанеся мощный артиллерийско-минометный удар, подкрепленный ударом с воздуха, они в 20 часов бросили в атаку около 80 танков, за которыми следовала пехота. Стремительным натиском немцы овладели лесом южнее деревни Вараксино, две роты мотопехоты заняли деревню Коноплянку и до двух рот пехоты вошли в деревни Мойтево, Пронино, Огорново.

В жестоком бою погиб начальник штаба 19-й дивизии майор Терентий Федорович Рябоконь, всегда активно проявлявший себя в управлении войсками. В середине дня он выехал с командного пункта у деревни Титовка в штабы полков для подготовки наступления, как требовалось боевым приказом № 1, и оказался под ударом немецкой авиации. У деревни Коноплянка роковая бомба упала рядом с мчавшейся машиной, поразив насмерть водителя и начальника штаба. Обугленных бойца и командира жители Коноплянки похоронили на своем кладбище. Боевые товарищи выкроили несколько минут, чтобы проститься с Терентием Федоровичем. Прошло чуть больше недели с тех дней, когда он не решался без моральной подготовки сообщить Котельникову о гибели его сына, теперь вот такая скорбная весть пошла в Воронеж, в его собственную семью.

Хотя командование дивизии вывело свои части из непосредственного соприкосновения с противником, стремясь избежать бессмысленных потерь, воронежцы в этот день опять недосчитались многих своих товарищей, с которыми вместе прибыли в Ельню.

Мощный удар пикирующих бомбардировщиков противник нанес и по позициям 120-й стрелковой дивизии генерал-майора Петрова.

Так к вечеру рухнули намеченные утром планы.

Несколько спокойней было на участке 105-й танковой дивизии. К тому же в ее ряды влился один танк KB, который во время вчерашнего боя застрял в городском пруду. Его экипаж, дождавшись возвращения сержанта Нурберди Бердиева, стал ждать обещанной полковником Бурковым помощи. Но ни на рассвете, ни позже она не пришла. А к полудню у боевой машины появилась группа немецких танкистов. Танк KB они еще не встречали и решили овладеть им, посчитав, что экипаж покинул его. Они подвели к танку мощный тягач и стали буксировать на сухое место. Экипаж не выдавал своего присутствия. Когда машина оказалась на твердой земле, танкисты запустили двигатель и, открыв огонь из пулемета, рванулись вперед. Некоторое расстояние за танком тащился немецкий тягач, но трос лопнул, и грозная машина уверенно пошла в расположение своей части. Однако ее уже под Ельней не было. Пришлось мужественному экипажу влиться в 105-ю дивизию.

С отступлением 19-й дивизии появилась угроза прорыва противника вдоль дороги на Дорогобуж и параллельно с ней на Мархоткино. Поэтому генерал-майор Ракутин отдал распоряжение Котельникову о перемещении командного пункта дивизии в район Покровских хуторов и приказал занять жесткую оборону на рубеже деревень Чужумово – Клемятино, на одном из трех направлений. Задействовав всех командиров и политработников штаба армии, Ракутин принялся готовить к утру ответный удар. Боевой приказ

№ 1 оставался в силе. Для выполнения его необходимо было произвести перегруппировку войск с учетом новой ситуации, свидетельствовавшей о том, что очередной удар противника более вероятен в дорогобужском направлении.

Из штаба 107-й стрелковой дивизии, занимавшейся укреплением своих позиций по реке Ужа и далее до Озерища, сообщали: в районе деревень Каськово и Басманово разведкой и наблюдением установлено скопление войск противника. А поскольку в течение дня здесь он активных действий не предпринимал, значит, готовился к дню завтрашнему.

Комбриг Кончиц доложил, что 355-й полк полковника Шварева 100-й стрелковой дивизии к 20 часам занял для обороны рубеж Калита – Митино, а штаб полка расположил в одном километре севернее Нового Устинова, и одновременно просил усилить дорогобужское направление хотя бы еще одним полком. Это предложение совпадало с выводами Ракутина, и он распорядился подчинить Кончицу 583-й моторизованный полк майора Дудкова 103-й отдельной танковой дивизии, находившейся в районе деревни Подмошье Дорогобужского района. Одновременно командарм рекомендовал комбригу Кончицу одним батальоном полка Шварева развернуться в сторону дороги Ельня – Дорогобуж.

Всю ночь штаб 24-й армии занимался подготовкой нового наступления.

Гудериан закончил свой день в лучшем настроении. Во-первых, в двух километрах южнее деревни Прудки ему был подготовлен новый командный пункт, куда он прибыл в 23 часа, во-вторых, здесь он узнал, что «на центральный участок фронта группы прибыли долгожданные подкрепления: 18-я танковая дивизия и одна пехотная дивизия». Но, отходя ко сну, пришлось вспомнить, что попытка продвинуться в направлении на Дорогобуж опять кончилась «полным провалом». Это его слова.

Ждал Гудериана и еще один сюрприз: сегодня днем фюрер подписал новый документ – дополнение к директиве № 33. Суть его: после окончания битвы под Смоленском 2-я и 3-я танковые группы должны быть повернуты направо и налево для поддержки армий «Юг» и «Север». Группа армий «Центр» должна взять Москву своими пехотными армиями.

А когда же придет это окончание битвы под Смоленском? Русские воюют совсем не так, как европейцы. Вот и сегодня, когда уже пошел второй месяц войны, они опять наступали, и не только под Ельней, Ярцевом, Духовщиной и Демидовом. Сегодня они пошли в наступление под Рославлем.

Из района Рославля в этот день перешла в наступление приданная Западному фронту армейская группа генерал-лейтенанта Качалова. Она состояла из трех дивизий: 145-й и 149-й стрелковых и 104-й танковой полковника Буркова, получившей боевое крещение под Ельней. Сосредоточившись севернее Рославля, она наносила удар в общем направлении на Смоленск и во второй половине дня отбросила передовые части противника за реки Беличек и Стомять (Еременко А.И. В начале войны. М.: Наука, 1964. С. 257).

А Гудериан не расставался со своим желанием прорваться на Дорогобуж, чтобы помочь Готу, и приказал командованию 46-го корпуса не терять даром эту ночь.