Текст книги "В боях за Ельню. Первые шаги к победе"

Автор книги: Михаил Лубягов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)

ДЕНЬ СОРОК СЕДЬМОЙ.
Вторник, 2 сентября

Ночью части 309-й стрелковой дивизии одна за другой оставляли занимаемые рубежи обороны, строились в походные колонны и двигались на правый фланг армии, в район действий 107-й и 102-й дивизий. Необходимость укрепления этого участка диктовалась многими причинами: и активностью противника в этом районе, и большими потерями соединений полковников Миронова и Илларионова, и слабой поддержкой войсками соседней 20-й армии. На последнее обстоятельство уже несколько раз командование 102-й дивизии жаловалось Ракутину. В частности, в политдонесении по итогам за 1 сентября заместитель начальника политотдела дивизии старший политрук Федотов писал: «Не имея хотя бы какого-нибудь продвижения и наступления соседнего 438-го стрелкового полка 20-й армии, наши части все время находятся под фланкирующим артиллерийским и минометным огнем противника, который в последнее время наносит мощные удары по нашей пехоте. 438-й полк тактику ненаступления и обороны объясняет отсутствием сил и средств» (ЦАМО РФ. Ф. 3050. Оп. 1. Д. 2. Л. 152).

Дивизия полковника Ильянцева в темноте совершила более чем двадцатипятикилометровый марш и заняла оборону на правом фланге с задачей: активными наступательными действиями прикрыть войска 102-й и 107-й дивизий, понесшие большие потери. В эту же ночь был приведен в движение и отряд полковника Иванова. Из Монинского леса он выдвинулся на участок 107-й дивизии и к шести часам утра сосредоточился на исходном рубеже в лесу севернее деревни Садки. Начались последние приготовления к предстоящему бою. Полковник Иванов и начальник штаба отряда Данилович производили рекогносцировку местности. Разведывательная группа под прикрытием тумана, по лесным тропам, оправилась в расположение противника.

Проводниками у разведчиков служили местные жители – семнадцатилетний Петр Моисеенко из деревни Монино и девятнадцатилетняя комсомолка из деревни Озерище Евдокия Марковникова. Они уже были опытными разведчиками. Марковникова еще в первые дни боевых действий на ельнинском направлении вошла в состав диверсионно-разведывательной группы. По заданию командования армии она четыре раза была в тылу врага, доставляла войсковой и политической разведке ценные сведения, которые использовались командованием армии в организации боевых действий. Несколько раз побывал в тылу врага и Петр Моисеенко. Инициативный, сообразительный, он хорошо запоминал увиденное и обстоятельно докладывал начальнику разведотдела армии подполковнику Гладченко, где расположены огневые позиции фашистской артиллерии, какие огневые точки обнаружены на передовой линии противника и т.п.

Газета «За честь Родины» в этот день вышла с пространным заголовком на первой полосе, призывавшим: «В наступлении равняться по передним! Иди вперед, и товарищи тебя поддержат, будь неустрашимым, и враг отступит перед твоим дерзким натиском!» С газетным лозунгом перекликалось стихотворение «Смело, воины, вперед!» Его автор красноармеец Д. Глинберг вдохновенно писал:

 
Закаленных, храбрых, смелых
Вражья пуля не берет.
На бандитов озверелых
Смело, воины, вперед!
Эти дни покроет слава,
Сложит песни наш народ.
На врага могучей лавой
Смело, воины, вперед!
 

Далее на газетных полосах описывались случаи из боевой практики. В них журналисты не испытывали недостатка. Каждый день боев множил число геройских поступков. Наступательный порыв в войсках Ракутина оставался высокий. Патриоты не оглядывались назад, есть ли там заградотряд, патриоты шли вперед, действуя хладнокровно, рассудительно, стремясь разгромить врага, сохранив свою боеспособность. Но в условиях, узаконенных сталинским приказом № 270, в боевой обстановке порою возникали такие ситуации, в которых произвол брал верх над рассудком. Вот два случая.

Командир роты А. вел в атаку своих воинов. Они переползали с места на место, приближаясь к окопам противника. Но вот ударили вражеские минометы, за ними – артиллерия. Немецкая пехота, окопавшаяся на высоте, открыла огонь из автоматов и пулеметов. Фигурки красноармейцев, еще минуту назад ползшие, перебегавшие, шевелившиеся, становились неподвижными навсегда. Так продолжалось минут двадцать или полчаса. Оставшиеся в живых вдруг побежали назад. За ними побежал и командир роты А. В овраге его остановили, арестовали, привели на КП полка. Его не спрашивали, почему побежал. Над ним не шутили, мол, струхнул парень… Его обвинили в трусости и предательстве и тут же на КП, перед строем еще здравствующих командиров и красноармейцев, расстреляли.

Командарм Ракутин, приказавший расстрелять командира А., использовал свое право, данное ему товарищем Сталиным. О случившемся он письменно доложил командующему фронтом. Документ по сей день хранится в архиве, в фонде Резервного фронта, в деле № 3а по описи 688. А через несколько листов – другая информация. В ней речь о командире роты Б. Он тоже вел свое подразделение в атаку и оказался под смертельным огнем противника. Раненые бойцы просили помощи, многие были убиты. От живых командир требовал идти вперед, пригрозил комиссару пистолетом… А противник все гвоздил и гвоздил из орудий и минометов, строчил из пулеметов и автоматов. Когда командир роты понял, что уже некому выполнять его приказ «Вперед!», побежал в сторону противника сам, но его догнали, привели на КП полка. Здесь его не расстреляли, его отдали под суд военного трибунала за то, что он подставил под огонь противника доверенную ему роту, а сам пытался сдаться в плен. Естественно, мера «воспитания» та же – расстрел.

Прав тот, кому Сталин дал больше прав.

Эти два эпизода, оформленные документально, через десятилетия стали историческими. Правда, раньше историки не обращали на них внимания, дабы не очернить героический подвиг воинов, спасших мир от коричневой чумы. Но предать их полному забвению – значит скрыть истину, приукрасить жестокую действительность Второй мировой, забыть о трудностях, в которых ковалась победа под Ельней, ставшая первой ступенькой на крутой лестнице, приведшей к Великой Победе.

Соединения 24-й армии с утра продолжили наступление, выполняя задачи, поставленные приказом № 023. Опять по всей дуге шли ожесточенные бои, но по-прежнему особенно трудными они были на флангах, и прежде всего на правом.

586-й полк Некрасова сражался в окружении. Разорвать кольцо ему помогал 765-й полк Батракова. Сибиряки дрались самоотверженно, но противник цепко держался на захваченных им рубежах и продолжил свое наступление на Митино. 630-й полк майора Меттэ во что бы то ни стало стремился удержать этот населенный пункт, неся большие потери. Второй батальон старшего лейтенанта Кудашкина уже вторые сутки продолжал смертельную схватку с противником. Поддержать его командованию полка было нечем. Получили тяжелые ранения и выбыли из строя командир полка майор А.П. Меттэ, военком батальонный комиссар И.В. Райцев и начальник штаба капитан А.К. Конрад. Из трех командиров батальонов остался в строю только капитан Баринов. В жестоких схватках погибли многие бойцы, командиры и политработники. Полк, ослабленный в боях, лишенный командования, под натиском превосходящих сил врага вынужден был оставить деревню Митино. Создалась угроза окружения всей 107-й дивизии. Однако сибиряки продолжали сражаться.

Командование армии в этой обстановке требует решительного продвижения вперед от командира 100-й стрелковой дивизии генерал-майора Руссиянова, приказывает ему атаковать противника, занявшего Митино, и прикрыть левый фланг 107-й дивизии в районе Гурьева и Садков.

С боями 355-й стрелковый полк продвинулся к югу. К 14 часам его батальоны занимали рубежи: третий – на южной опушке рощи в полукилометре северо-восточнее деревни Садки, первый – на северо-восточной окраине Гурьева, второй – на северо-восточной окраине Митина. 85-й полк наступал во втором эшелоне, приближаясь к Гурьеву. 331-й полк правым флангом приближался к Митину, левый фланг его простирался до деревни Быково, севернее деревни Перганово, по реке Ужица. Штаб дивизии находился на северо-западной окраине Дубовежья.

Во второй половине дня наступление продолжалось. К вечеру войска 100-й дивизии выбили противника из Радушна и Макаринок. В дивизию в это время пришла приятная весть: в «Красной звезде» и других центральных газетах напечатаны указы Президиума Верховного Совета СССР о награждении 355-го стрелкового полка орденом Ленина и 46-го гаубичного артиллерийского полка – орденом Красного Знамени, а также о награждении орденами и медалями большой группы сотовцев за мужество и отвагу, проявленные в боях на белорусской земле. В их числе орденом Ленина награждался старшина бронероты Ананий Семенович Слободяник, орденом Красного Знамени – генерал-майор Руссиянов и полковник Шварев, в числе награжденных были также Г.А. Гутник, АЛ. Елевич, С.Н. Бартош, А.П. Свешников, А.И. Помельников и другие. Звания Героя Советского Союза посмертно был удостоен старший сержант Яков Дмитриевич Беляев.

«Это радостное сообщение было тут же доведено до частей первого эшелона, – пишет А.П. Кузьмичев. – В подразделениях, находившихся во втором эшелоне, прошли короткие митинги. В ответ на высокие награды бойцы Сотой поклялись еще беспощаднее громить фашистских захватчиков».

В ночном бою наиболее успешно действовал 85-й стрелковый полк капитана Козина. Он прорвал оборону врага и вошел в Гурьево.

Разведчики отряда полковника Иванова в течение дня обследовали расположение войск противника в районе населенных пунктов

Большая Нежода и Софиевка. Установлены были скопления пехоты и артиллерии. Уже при возвращении к своим разведчики натолкнулись на засаду. Произошел короткий бой, в котором Петр Моисеенко был тяжело ранен. Красноармейцы доставили своего юного боевого товарища в медсанбат, а начальник разведотдела подполковник Гладченко представил его к награждению орденом Красного Знамени.

На левом фланге уверенно громила противника артиллерия 106-й дивизии майора Монахова. Накануне командиру группы разведчиков лейтенанту Евстратову была поставлена задача: ночью срочно достать «языка». Попытка захватить немца из засады не удалась. Тогда Евстратов решил достать «языка» из окопа. Бесшумно разведчики приблизились к передовым позициям противника. Лейтенант Евстратов вскочил в окоп и налетел на здоровенного фашиста – ростом больше ста восьмидесяти сантиметров и весом не менее восьмидесяти пяти килограммов. Завязалась схватка. На помощь лейтенанту подскочил старший сержант Дьяконов. Вдвоем они доставили великана в часть. На допросе он нарисовал передний край своей обороны. С рассветом по нему и ударила артиллерия, приданная дивизии Монахова. А затем пошла в атаку пехота. Ее ружейно-пулеметный и минометный огонь окончательно ошеломил противника. Когда бойцы с винтовками наперевес бросились в окопы, фашисты панически выскакивали из них и, не приняв боя, бежали. Особенно смело и храбро в атаке действовали красноармейцы подразделения Лобачева.

Кольцо окружения сжималось, но очень медленно, красноармейские подразделения несли большие потери, а командование армии требовало: «Наступать! Вперед на врага! Назад ни шагу!» Жуков все крепче верил: победа близка. Его оптимизм переходил к Ракутину. И действительно еще один день боев значительно приблизил поражение фашистов под Ельней.

В то время как войска Ракутина продолжали наступать, с одобрения Гитлера в восемь часов утра в штаб группы армий «Центр» вылетели главнокомандующий сухопутными войсками фельдмаршал Браухич и начальник штаба Гальдер. Последний в своем дневнике об этой вынужденной командировке оставил такую запись:

«2 сентября 1941 года. 73-й день войны.

8.00. – 18.00. – Вылет вместе с главкомом в штаб группы армий “Центр”. Там проводилось совещание по вопросам:

Обстановка на Восточном фронте. В результате обсуждения был сделан вывод о том, что следует отказаться от удержания дуги фронта у Ельни и приостановить на время дальнейшее продвижение на северном фланге группы армий.

Командующий группой армий (фельдмаршал фон Бок) докладывает о тяжелых потерях в личном составе. После того как 2-й танковой группе было передано все, что можно было вывести с других участков фронта, остались совершенно ничтожные резервы. 183-я пехотная дивизия передается в подчинение группы армий».

Такой вывод сделало командование гитлеровских сухопутных войск к концу дня. Это еще не означало массового отступления. Немцы упорно сопротивлялись натиску войск 24-й армии, и ее командование назначило на следующий день более мощный удар. Решено было ввести в бой отряд Иванова.

ДЕНЬ СОРОК ВОСЬМОЙ.
Среда, 3 сентября

В ночь на 3 сентября генерал-майор Руссиянов перебросил в полосу 85-го стрелкового полка все подразделения 335-го ордена Ленина стрелкового полка. Совместным ударом они вновь выбили немцев из деревни Гурьево. «Войдя на рассвете в Гурьево, – пишет в книге Нестор Козин, – мы увидели страшную картину: большинство изб сожжено дотла, только могильно торчат трубы русских печей, повсюду тела расстрелянных гитлеровскими извергами ни в чем не повинных советских людей. В одной из печей бойцы обнаружили трехлетнего мальчика, в другой грудного ребенка, убитых фашистами. А у колодца насчитали 13 обугленных и изуродованных трупов советских воинов. Жители рассказали, что эти бойцы попали к фашистам в плен тяжело раненными. Уж как только не издевались над ними фашистские палачи!

Весь личный состав полка на стихийно возникшем митинге поклялся еще крепче бить врага! Бойцы брали пример бесстрашия со своих командиров капитанов Федора Коврижко и Василия Тартычного. На их счету было 16 вражеских танков, которые они сожгли за три дня июньских боев под Минском».

Бой продолжался. 355-й орденоносный полк, которым теперь командовал майор З.С. Багдасаров, бывший начальник штаба полка, атаковал с юго-востока сильный опорный пункт противника в деревне

Митино. Немцы сопротивлялись. Первые лобовые атаки не принесли успеха. Тогда майор Багдасаров решил брать деревню атакой с трех направлений: с запада, севера и юго-востока. Наиболее успешно действовал первый стрелковый батальон, который при поддержке огня артиллерии стремительно ворвался в деревню Митино с запада. Бойцы первой роты, овладев вражескими траншеями, в рукопашной схватке уничтожили гитлеровцев и захватили три пулемета. Командир роты лейтенант Николаенко, увлекая за собой красноармейцев, лично уничтожил несколько фашистов. В ходе ожесточенной схватки он получил тяжелое ранение. Действовавший рядом с ним старшина роты комсомолец Исмагил Камалов немедленно принял командование ротой. Воины услышали знакомый голос старшины: «Рота, слушай мою команду, отомстим фашистам за своего командира!» Призыв старшины вдохновил бойцов, они продолжили атаку с новой силой.

Так же смело и отважно сражались другие подразделения. 335-й полк, отвечая на награду, успешно выполнил боевую задачу – овладел деревней Митино (ЦАМО РФ. Ф. 219. Оп. 679. Д. 36. Л. 214—215).

В этот же день части 100-й дивизии захватили Агеевку. Батальон Героя Советского Союза Хмаладзе штурмом, буквально на плечах фашистских головорезов ворвался в этот населенный пункт. Хмаладзе вместе с красноармейцами шел в передовой цепи. Его пехотинцы уничтожили в этом бою около роты вражеских солдат, захватили много оружия и боеприпасов.

Звание Героя Советского Союза Илья Григорьевич Хмаладзе получил во время Финской кампании. По ранению в звании младшего лейтенанта он уволился из армии и жил в своей родной Грузии, в районе Душети. Связь с однополчанами не терял, в 100-ю дивизию часто приходили его теплые дружеские письма. А когда началась Великая Отечественная война, он, зная, что по состоянию здоровья его в армию не призовут, поехал сам искать свою часть.

«Прибыл он к нам в разгар боев под Ельней, – пишет в воспоминаниях И.Н. Руссиянов, – ему посчастливилось попасть прямо на командный пункт 355-го стрелкового полка. Полковник Н.А. Шварев тут же доложил мне о прибытии героя-добровольца. Вскоре он пришел на дивизионный КП. Мы крепко, как старые друзья, обнялись, расцеловались. Я горячо поблагодарил Илью Григорьевича за его патриотизм и высокое понимание своего долга перед Родиной, поздравил с возвращением в нашу боевую семью. По просьбе Н.А. Шварева он был назначен командиром третьего батальона».

Напористым ударом по противнику руссияновцы отвечали на правительственные награды, обеспечивая левый фланг 107-й дивизии. Более активно, чем в предыдущий день, действовал и ее правый сосед – 102-я дивизия. Ее мотострелковый полк, которым продолжал командовать подполковник Соловьев, с утра начал наступление двумя колоннами. Противник, не дожидаясь подхода красных бойцов, сам перешел в контрнаступление из леса севернее деревни Садки. Его поддерживала артиллерия, стрелявшая из населенных пунктов Марьино, Авдеево, Беззаботы, Батаево. Ожесточенный бой длился весь день.

Самое же пекло боев находилось в центре северной ударной группы – на участке 107-й дивизии. 586-й стрелковый полк Некрасова по-прежнему оставался в окружении. Боеприпасы и продовольствие кончились, связи с дивизией не было, раненые находились там же в окопах. Некрасов, обсудив обстановку с командирами батальонов и рот, принял решение добыть трофейное вооружение, активизировать боевые действия и одновременно послать группу для связи с командованием дивизии.

Командиры взводов пешей и конной разведки младшие лейтенанты Фотин и Колешов получили задачу: как можно больше захватить трофейного оружия и боеприпасов. Заместитель политрука Кабанов возглавил группу связи с дивизией.

К утру 3 сентября взводы разведчиков и отделение младшего сержанта Дмитриева доставили в полк 30 трофейных пулеметов и около ста тысяч патронов к ним. В батальоне старшего лейтенанта Люманова были укомплектованы немецкой техникой две минометные роты и две артиллерийские батареи. Взвод младшего лейтенанта Михайлова имел на вооружении шесть трофейных пушек. Благодаря инициативе командования, его предприимчивости полк с утра продолжил активные боевые действия, нанося прицельные удары по окружавшему его противнику.

Заместитель политрука Кабанов со своей группой прорвался через боевые порядки врага, доставил командиру дивизии донесение и трех пленных гитлеровцев.

В связи с тем, что обстановка на участке 107-й дивизии создалась чрезвычайно сложная и трудная, комавдование армии утром 3 сентября ввело в бой отряд Иванова. Ему была поставлена задача: прорвать кольцо окружения противника, соединиться с 586-м полком Некрасова и действовать вместе с ним в направлении железной дороги.

Командование дивизии, в свою очередь, тоже приняло ряд мер, направленных на ликвидацию опасного положения. За счет командно-начальствующего состава управления дивизии было вновь создано командование 630-го стрелкового полка. Его возглавили капитан В.М. Волынский, старший политрук Г.И. Дудоладов, старший лейтенант И.Я. Богуславский.

765-й и 630-й полки получили задачу: разгромить противника на рубеже Большая и Малая Нежода – хутор Волосково, перерезать железную дорогу.

Таким образом, задействованные войсковые подразделения на участке 107-й дивизии должны были отбросить противника за железную дорогу и сделать решительный прорыв на сближение с южной ударной группой.

Бой, начавшийся утром, длился весь день и не затихал с наступлением темноты. Противник цеплялся за каждый клочок занятой им земли, поддерживал свои войска авиацией и артиллерией. Отряд Иванова коротким ударом пехоты и танков прорвал передний край его обороны. За деревней Садки были заняты небольшие высоты, покрытые густой пшеницей и рожью. В это время над полем боя появилась фашистская авиация. Загрохотали наши зенитки. Перешедшего в контратаку противника удалось отразить прицельным огнем из танков и стрелкового оружия. Помогли и артиллеристы.

Танковый десант, прокладывавший себе дорогу огнем и гусеницами, смял немецкую оборону и соединился с полком Некрасова. Одновременно в этот район вышел полк Батракова. Высота с хутором Волосково была окончательно отвоевана у захватчиков. Впереди – станция Нежода. Полковник Иванов в середине дня пригласил к своему танку KB, замаскированному в кустах, командиров подчиненных ему подразделений. Оценив обстановку, он поставил им задачу на новый бросок вперед. «Мы уже стали расходиться, – пишет в своих воспоминаниях ветеран Е. Григорьев, участвовавший в этом бою в качестве командира разведчиков, – как вдруг пролетела и разорвалась мина, и Иванов упал. Мы подбежали. Он был ранен в бедро. Быстро перевязали, положили на полуторку и с медсестрой отправили в медсанбат. Когда машина уже выскочила из Садков, от прямого попадания снаряда погибли все ехавшие в ней».

Начальник связи армии майор Яранцев был в этот день на участке 107-й дивизии. «С командного пункта дивизии, – писал после войны Николай Степанович, – я позвонил тов. Ракутину, сообщил, что полковник Иванов погиб. Ракутин мне говорит: “Не может быть. Двадцать—тридцать минут назад я с ним вел разговор!” Я ему подтвердил, что полковник Иванов мертв. Смерть полковника Иванова генерал Ракутин очень переживал. Да и все мы, знавшие Ивана Матвеевича, переживали. Еще несколько дней назад мы с ним и рядом других товарищей ночевали на сеновале в Волочке, беседовали по военным вопросам, вспоминали наши семьи, которые вместе были эвакуированы из Таллина и о которых мы не знали, куда они направлены, остались ли они живы… Схоронили мы полковника Иванова на площади в совхозе Беззаботы».

В наградном листе полковника Иванова Ивана Матвеевича, подписанном командованием армии и Резервного фронта, есть такие слова:

«Тов. Иванов – решительный, бесстрашный командир, беспощадный к врагам. Он участвовал в многочисленных боях с немецким фашизмом. По заданию командования он с небольшим отрядом таких же смелых командиров и красноармейцев далеко вклинился в расположение противника и отвлек на себя значительные его силы. Героически сражаясь и неся большие потери, отряд Иванова, невзирая на губительный огонь противника, продолжал выполнять поставленную задачу. Полковник Иванов, презирая смерть, своей личной храбростью воодушевлял бойцов и командиров на разгром врага и после тяжелого ранения погиб в бою от второго вражеского снаряда. Полковник Иванов достоин награждения орденом Ленина посмертно» (ЦАМО РФ. Ф. 378. Оп. 11015. Д. 15. Л. 291).

Отряд Иванова под ударами авиации и артиллерийским огнем противника в течение дневного боя понес большие потери в личном составе (до 25 процентов) и технике. Разбиты были семь танков, двенадцать танков получили повреждения, на ходу остался лишь один. В этот же день получил тяжелое ранение и был эвакуирован в госпиталь начальник штаба отряда майор Данилович.

Значительные потери были и в некрасовском полку. В числе тяжелораненых оказался его комиссар старший политрук Василий Алексеевич Алтухов.

Утром 3 сентября возобновили наступление и дивизии левого фланга армии. Ведя бои в лесисто-болотистой местности, они сделали рывок вперед и овладели деревнями Леоново и Щеплево. Мужественно сражались на этом направлении танкисты 114-го отдельного танкового батальона, наступавшие с пехотой 303-й стрелковой дивизии. Геройский подвиг в бою за деревню Леоново совершил командир танка лейтенант Сергей Дегтев. Атакуя противника, он действовал согласованно с пехотой, уничтожая огневые точки противника, помогал ей продвигаться вперед. Когда его танк от удара фашистского снаряда загорелся, Дегтев не покинул машину, он продолжал вести прицельный огонь по противнику с горящего танка, пока и сам не сгорел. Командир 114-го отдельного батальона майор И. Яковлев и комиссар Брославский представили Дегтева посмертно к званию Героя Советского Союза. Их поддержали командир 303-й дивизии полковник Моисеевский и комиссар Голубев. Было тогда Сергею Владимировичу Дегтеву 29 лет. В Красной Армии он служил с ноября 1934 года. Похоронка ушла в его родную деревню Бажатково Рязанского района Рязанской области (ЦАМО РФ. Ф. 378. Оп. 11015. Д. 15. Л. 203, 204).

Таким образом, проявляя массовый героизм, отвагу и решительность, дивизии правого и левого флангов к исходу дня сузили горловину ельнинского выступа до 6—8 километров.

Мощные удары наносила по противнику и артиллерия дивизий, наступавших в центре выступа. Так, огнем батарей первого дивизиона 103-го гаубичного артиллерийского полка майора Асатурова (19-я дивизия) только за один день были уничтожены восемь пулеметных гнезд и десятки немецких вояк у деревни Жилино. Седьмая батарея этого полка уничтожила минометную батарею противника, разбила его один наблюдательный пункт, рассеяла и частично уничтожила группу пехоты.

Артиллеристы 103-й дивизии генерал-майора Биричева уничтожили своим огнем четыре окопа с живой силой противника, два пулеметных гнезда, два станковых пулемета, три минометных батареи и один ДЗОТ. Противник, конечно, и здесь не оставался в долгу – бомбил, отстреливался, переходил в контратаки. В одном из таких столкновений погиб командир батальона 688-го полка лейтенант Константин Федорович Чавычалов, приобретший в предыдущих боях заслуженную славу храброго командира. Он участвовал более в чем двадцати атаках, однажды с пятью бойцами был окружен противником и через сутки вышел из окружения. И вот 3 сентября первым бросился в атаку и был смертельно ранен.

Противник под ударами ракутинских войск, нанесенных ему 3 сентября, дрогнул, начал медленный отвод своих тылов из ельнинского мешка, прикрываясь сильными арьергардами по всему фронту выступа. Командующий фронтом Жуков потребовал в кратчайший срок завершить окружение врага и овладеть Ельней. Для наращивания удара правофланговым дивизиям он приказал командарму ввести в бой один стрелковый полк 127-й дивизии, занимавшей оборону по восточному берегу реки Ужа. Буквально через полчаса в штабе 127-й дивизии, находившемся в овраге на южной окраине Дорогобужа, по телеграфу было принято соответствующее распоряжение командующего армией № 858/ш. И комдив полковник Акименко незамедлительно издал свой частный боевой приказ, гласивший:

«395-му стрелковому полку немедленно по тревоге выступить и сосредоточиться в районе Новобрыкино, Праслово, где поступить в распоряжение командира 102-й танковой дивизии».