Текст книги "Рог Роланда и меч Гильома"

Автор книги: Михаил Яснов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 13 страниц)

ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ

Встреча у моста. – Дары государя и честь рыцаря. – «Стыд мне и срам, если я здесь останусь!» – Четверть милой Франции. – Как завоевать мир и казну. – В поход! – Уловка Бертрана. – Ремесло погонщика. – Рыночная площадь. – Хитрый Тиакр. – Сомнения и насмешки. – Товар и покупатели. – И вновь звучит Олифан.

днажды в конце мая через Малый мост, что соединял остров Сите в Париже с левым берегом Сены, проехала большая и шумная компания охотников. На переднем коне гарцевал могучий и рослый рыцарь, его окружали сорок юных удальцов. Молодые бароны везли ловчих птиц на длинных сворках бежали гончие псы, у рыцаря же на левом боку висел колчан, а за спиной – огромный лук, сделанный из цельного и гибкого дерева. Слуги понукали мулов, которые с трудом тащили туши двух оленей, убитых на обратном пути.

Так возвращался домой с удачной охоты знаменитый граф Гильом. Давно он промышлял в окрестных лесах – пропылился в дороге, пропах дымом костров – и обрадовался, встретив за мостом своего племянника Бертрана.

– Милый племянник, – воскликнул граф, – откуда едете и почему так невеселы?

– Еду я, дядя, из королевского дворца, – отвечал Бертран. – Провел я в нем целый день и вдоволь всего наслушался. Невесел же я вот отчего: оделял сегодня наш император вельмож – одному дал замок, другому землю, кое-кому и целый город достался. Только ни вам, ни мне не дал император ни гроша. Я-то еще молод, может, и невместно мне просить у короля подарки, а вы – прославленный герой, вы не щадили для короля ни себя, ни других рыцарей. Но стоило вам уехать – король и не вспомнил ни про вас самого, ни про ваш род!

– Не огорчайтесь, племянник, – рассмеялся граф, – мы это дело уладим! Идите домой да собирайтесь в поход, а я сейчас же потолкую с нашим королем.

Только перед королевским дворцом сдержал граф скакуна. Взбежал он по мраморной лестнице – да так быстро, что слетели с его сапог латы-поножи.

– А вот и граф! – воскликнул император. – Идите сюда, садитесь рядом со мной!

– Нет, государь, – ответил Гильом. – Некогда мне рассиживать. Мне только сказать вам кое-что надо.

– Я готов вас выслушать, – сказал Людовик.

– Готовы вы или нет, – ответил дерзкий граф, – а выслушаете все, что я вам скажу. Я никогда не был льстецом – ни вам в угоду, ни кому другому. Служил я вам верой и правдой, не обижал вдов и сирот, воевал для вас языческие земли – и скольких отважных юношей лишилась в этих походах наша милая Франция! Не на вас, а на мне этот грех, с меня, а не с вас взыщет Господь за своих убитых сыновей! Вы же раздали баронам города и земли, а мне и моим славным родичам не пожаловали и ломаного денария. Не столько нужны мне ваши дары, государь, сколько честь, заслуженная по праву!

– Не гневитесь, граф, – усмехнулся король, – погодите. Один из моих пэров вот-вот отдаст Богу душу – он уже совсем стар, и лета не пройдет, как вы получите его удел.

– Клянусь святым крестом, – вскричал разъяренный Гильом, – но я никогда не зарился на чужое добро и никогда не желал втайне смерти кому бы то ни было! Обидно мне, король, слышать от вас такие слова.

– Чего ж тут обидного? – удивился Людовик. – Вы такой же мой слуга, как другие. Придет ваш черед, и получите вы все, что заслужили!

– Людовик, – промолвил Гильом, – не я ли бросился вам на выручку, когда Ришар Руанский хотел лишить вас не только престола, но и жизни? Не я ли победил эмира Корсольта, с которым не мог совладать никто из христиан и нехристей? Не я ли в том страшном бою лишился кончика носа и теперь известен не только своей силой, но и своим увечьем? Не я ли дважды завоевывал для вас святой город Рим и расправился со зловещим королем Гвидо? Не я ли пришел вам на помощь, когда вы бежали по лагерю, спасаясь от сарацинского отряда, и в страхе взывали ко мне и к моему племяннику Бертрану? Не я ли поседел у вас на службе, король, но не получил за нее ни гроша? Столько лошадей я загнал ради вас, столько матерей принудил плакать по убитым храбрецам! У кого из смертных отыщется щит, в который вонзилось бы столько вражеских стрел, как в мой? И теперь мы должны вымаливать свой хлеб и вновь искать вашей дружбы? Нет, король! Стыд мне и срам, если я здесь останусь!

Однако Людовику совсем не хотелось ссориться со своим славным вассалом.

– Сеньор Гильом, – сказал он примирительно, – зря вы таите на нас зло!

– Я не таю зла, – гордо ответил барон, – я прямо говорю о своей обиде. Это вы злы, Людовик, а у дурного государя и вассал не добр.

– Хорошо, граф, – воскликнул король. – Вы и вправду честно служили мне с давних пор, и я нашел, чем вас умилостивить. Примите владения покойного графа Фукона и три тысячи его бойцов!

– Благодарю, король, но не по нраву мне такой подарок. Оставил граф двух сыновей – им и владеть отцовской землей и храбрым войском!

– Тогда, – предложил король, – возьмите землю бургундского барона Обри.

– И этот подарок не по мне, государь: у графа остался малолетний сын Робер. Ныне он еще младенец, но, даст Бог, окрепнет душой и телом и вступит во владение отчим наследством.

– Ну, если вы не хотите обижать сирот, граф, тогда вспомните про вдову маркграфа Беранже: вступите с ней в законный брак и получите все – и землю, и бойцов, и быстрых коней, и жену-красавицу! Вам это не будет стоить ни гроша, Гильом!

– Вот как! – вскричал граф. – Вот что вы предлагаете мне, король.

Обернувшись к королевской свите, он громко и запальчиво произнес:

– Рыцари, смотрите, как король наш чтит того, кто честно исполнил пред ним свой долг! А ведь я сам, собственными глазами, видел, как Беранже спас нашего императора, как налетел он на врагов, окруживших в бою Людовика, как он выхватил свой клинок и пораскидал проклятых мавров, как он отдал государю своего коня, как пустился король наутек, а славного Беранже враги взяли в кольцо. Да, я видел, как умирал герой, но не мог его спасти. Остался у Беранже сын, нареченный в память об отце, – ему должны перейти по праву и наследство героя, и слава его имени. Безумец или изменник тот, кто чинит вред малым детям. И я добавлю перед всеми: если сыщется во Франции барон, который посягнет на права младенца, он будет иметь дело с моим Дюрандалем!

– Спасибо, граф! – закричали вассалы Беранже и отдали Гильому земной поклон.

– Вы несносны, Гильом! – рассердился король. – Хорошо, если хотите, я отдаю вам четверть нашей милой Франции: каждую четвертую область, каждый четвертый город, каждого четвертого аббата, барона и простого бойца; каждую четвертую девицу и каждого четвертого коня из наших табунов; наконец, я отдаю вам каждый четвертый денарий из моей казны!

– Ни за что! – отрезал граф. – Какой мне прок во всех этих богатствах, если любой сможет про меня сказать: он выклянчил у короля четверть королевства, положил в свой карман четверть казны, а сам только с виду горд и отважен – на самом деле он простой нахлебник, и нет от него ни нам, ни стране никакого проку!

– Я не знаю, как поладить с вами, Гильом! – обиделся Людовик.

– Оставим пустой спор, – сказал барон. – Невмоготу мне с вами препираться. Не богатства прошу, а чести. Коль пожелали бы вы, то для меня первого нашли бы и замок, и землю.

Повернулся Гильом к королю спиной и с досадой спустился вниз по лестнице.

– Ну что, дядя? – спросил Бертран.

– Скажу вам правду, племянник, – горестно сказал граф, – зря я только время потратил, препираясь с Людовиком. Ни гроша не дал он за службу ни мне, ни вам.

– Господи! – воскликнул Бертран. – Не следовало бы вам тягаться с императором. Все равно наш святой долг – служить ему и защищать его от врагов.

– Ваша правда, – уступил Гильом, – но ведь это я возвеличил Людовика, а он мне решил отдать четверть Франции – как бы в упрек и в насмешку.

– Дядя, давайте вернемся вместе во дворец, – молвил юноша. – Кажется, я надумал, чего нам добиваться.

– Чего же? – осведомился отважный рыцарь.

– Потребуйте от короля отдать нам испанский край, а сверх того – Ним и Оранж. Пусть король изъявит на это свое согласие, пусть не дает нам ни оружия, ни рыцарей, ни пешей рати. Не будем в тягость нашему государю, не умалим его достояния, а сами завоюем и землю, и богатства.

Гильом так и сделал и сказал обо всем Людовику.

– Боже правый! – воскликнул тот. – Управитесь ли вы, граф?

– Я ни на минуту не слезу с коня, ни на миг не сброшу стальную броню, пока не выбью оттуда всех сарацин. Достаточно я от них натерпелся, достаточно настрадался тамошний край. Не хочу быть у вас на хлебах, государь, но хочу своим мечом завоевать себе и мир, и казну!

– Раз так, вот вам моя перчатка, – обрадовался король. – Но помните: если на этот поход достанет у вас сил и бойцов, не требуйте от меня частой подмоги.

– Я много не прошу, – ответил Гильом. – Коль затянется война, шлите мне помощь только раз в семь лет.

– Да будет так! – закончил разговор император Людовик.

Позвал Гильом своих племянников – старшего Бертрана и младших – Алельма и Гальдена, которые помогли ему справиться с изменником Ришаром Руанским, и сказал им гордо:

– Вы мне и родня, и друзья. Встаньте же перед троном, чтобы взять у короля в залог его щедрот правую перчатку.

Поднялся граф Гильом по мраморным ступеням – и заговорил так, чтобы слышал его каждый:

– Внемлите, бароны милой Франции! Ниспослал мне Господь обширные земли – хватило бы их на тридцать пэров. Но должны мы эти земли вернуть себе силой и изгнать с них наших недругов. Эй, рыцари! Если вы молоды, но бедны, если вам забыли заплатить за службу, если пообносилась ваша одежда, если голодны ваши оруженосцы, – идите за мной на Испанию, и я осыплю казною каждого!

И часу не минуло, как набралось у Гильома тридцать тысяч с лишним разудалого войска – кто без коня, кто в обносках, кто с одним мечом без щита, кто со щитом, да без шлема. Вооружился каждый кто чем смог – простился Гильом с королем и удалился из дворца с толпою новообретенных рыцарей.

Пошли с неустрашимым графом родные племянники, пошла родовитая знать; триста коней, нагруженных тяжелыми вьюками, выступили в поход.

На передовых коней нагрузили рыцари распятия и дароносицы, кадила и псалтыри – как достигнет рать сарацинских владений, первым делом помолится, чтобы успешным был бой и чтобы даровал Господь жизнь отважным воинам.

На других конях нагружены доспехи и щиты, шлемы и колчаны – как начнется бой, понесут оруженосцы за своими господами запасное оружие и новый доспех.

На остальных конях везут французы таганы и блюда, котлы и вертелы, ухваты и поварешки – как прибудет войско в сарацинскую землю, придется Гильому накормить своих воинов и слуг. Настреляют они по дороге павлинов, журавлей, вепрей, гусей, разведут костры, поставят шатры – наберутся сил и отдохнут, чтобы утром снова быть в седле.

Долго шла Гильомова рать по лесам и горным ущельям, через чащи и заросли, пока не добралась до знаменитой Ригорданской дороги, ведущей прямо в сарацинские земли. Тут уже было рукой подать до людного и богатого Нима, где по-прежнему правили Отран и его брат Голиаф. Хоть и претерпели они когда-то от Гильома и Эмери Нарбоннского, но укрепили свой город и стали подумывать о новых завоеваниях.

Не прошли французы и четырех лье, как встретили на дороге крестьянина. Ехал он не спеша домой из города Нима, где сбывал свой товар. А домой вез в телеге, запряженной четырьмя волами, огромную бочку, наполненную солью, весьма дорогой в его стороне.

– Откуда ты и как сюда попал? – спросил его Бертран.

– Из Нима возвращаюсь, сеньор, – ответил перепуганный крестьянин. – Продал я там зерно, а накупил соли.

– И что же за народ в Ниме? – осведомился Гильом.

– Богатый народ, сеньор! – восхитился крестьянин. – На одну монету купил я там два хлеба, хотя повсюду цена вдвое выше. Дешевая жизнь в Ниме, сеньор!

– Не о том тебя спрашивают, дурень! – рассмеялся Бертран. – Отважен ли тамошний король, много ли у него рыцарей!

– Чего не знаю, сеньор, того не знаю! – развел руками путник. – Я ведь только на рынок ездил.

Бертран оглядел крестьянина, его волов и телегу, нагруженную бочкой, и задумался. А потом отозвал Гильома в сторону и говорит:

– Взгляните, дядя, на бочку в этой телеге. Кабы у нас было десять сот таких бочек, кабы укрыли мы в них своих рыцарей да проникли в Ним под видом торговцев, – покорился бы нам город без боя и крови!

– Ручаюсь жизнью, вы правы, милый племянник! – обрадовался граф. – Спросим у войска: согласится – значит, так и решим!

Созвал Гильом совет и стал держать перед баронами такую речь:

– Видите, сеньоры, эту бочку? Когда бы иметь нам десять сот таких же, да залезли бы в них наши рыцари, да прямо по дороге, а не в объезд приехали бы мы в Ним, то захватили бы город без потерь, ни копья не взяв, ни меча не вынув из ножен!

Возликовали бароны, узнав про такую выдумку.

– Все, что нужно, есть у нас под рукой, – сказали они графу. – В здешней стороне хватит и телег, и возов. И волов у крестьян-вилланов предостаточно.

Послал Гильом своих людей по Ригорданской дороге назад – ушли они на пятнадцать лье, стали собирать телеги и возы, а у многих добрых вилланов и бочки нашлись. Схватились крестьяне за топоры, стали сбивать бочки побольше, а возы ладить покрепче. И едва была закончена работа, спряталось в каждой бочке по нескольку рыцарей, и был им дан тяжелый молот, дабы, когда придет обоз в город Ним и затрубит главный рог, высадили они днища и вышли наружу. В другие бочки попрятали французы копья – да не с одним, а с двумя значками, чтобы в тесном бою не поранили христиане друг друга. В третьи же бочки сложили рыцари щиты – с двумя отметками на каждом, чтобы отличить в бою своих и не нанести вред друг другу.

Ну и обоз получился! Растянулся он вдоль Ригорданской дороги – конца ему не видать! В это время Бертран натянул на себя диковинный наряд: взял он кафтан из грубой шерсти, перемазал его в саже, надел разбитые башмаки из сыромятной кожи – и превратился в настоящего погонщика волов.

– Боже! – воскликнул он, ковыляя возле головного вола. – В таких башмаках я сотру ноги до крови!

– Не вздыхайте, племянник! – попрекнул его Гильом. – Пора уже нам отправляться.

– Да я же с волами никогда не имел дела! – возопил Бертран. – Как я сдвину их с места?

Граф только рассмеялся, а Бертран с досады стал понукать вола – тот же свернул вдруг в сторону и прямо с телегой засел в болоте. Бертран от злости чуть не убил вола и едва не вывернул бочку из телеги в грязь и жижу. Полез он в своем кафтане и бычьих башмаках в болото, не жалея плеч, приподнял телегу, разбил в кровь лоб и нос – чем еще больше развеселил Гильома.

– Племянник, уж вы мне поверьте, – сказал он, насмеявшись, – этому ремеслу надо учиться с детства. Не серчайте попусту на вола, он здесь ни при чем!

А из бочки, как на грех, кричат Алельм с Гальденом:

– Братец, впредь будьте с бочкой поосторожней, коль рухнет она наземь, не доехать нам живыми!

– Ничего, доедете, – буркнул Бертран.

А пока что те рыцари, что собрались вести обоз по чужой земле, оделись так, что никто не отличил бы их от простолюдинов: у каждого на спине котомка, под каждым кляча или хромой мул. Гильом тоже сел на старую кобылу – надел он кафтан грубой шерсти и голубые штаны, как то было в обычае у купцов, через плечо повесил ножны с ножом, а на голову нахлобучил убогий колпак из войлока.

Двинулся обоз в сторону Нима. Оставили французы позади немало полей и речек и вскоре дошли до каменоломни неподалеку от города – в ней добывался камень для нимских стен и башен. Сновали вокруг горожане и говорили друг другу:

– Что-то сегодня валом валят к нам торговцы!

– Отродясь я не видел столько телег и бочек!

– Надо бы спросить у того, кто впереди, с чем прибыли и откуда!

– Эй, что везете! – закричали они Гильому.

– Много чего везем, – отвечал Гильом, – парчу и бархат, разноцветный шелк и стальную броню, золоченые шлемы и острые копья.

– Отборный у вас товар, – обрадовались язычники, – езжайте скорее на главный рынок, все у вас купим!

Добрались французы до Нима. Прошли возы один за другим через ворота, а по людным улицам уже ходила молва:

– Явились купцы издалека…

– Товару привезли видимо-невидимо…

– Отборный товар, шелк да оружие…

– Да только попрятан он у них в бочках…

Дошел шум до дворца, и спустились на рыночную площадь оба нимских правителя – Отран и Голиаф. А граф Гильом, прозванный, как известно, Железной Рукой и Коротким Носом, выехал уже на площадь и развязал кожаный кошель, полный деньгами. Уплатил он щедро сборщикам подати за право торговать да заодно разузнал, что за народ в городе и кто им правит.

– Откуда к нам пожаловали? – спросили Отран и Голиаф бородатого торговца.

– Из Англии, государь, – ответил торговец. – Из славного города Кентербери.

– Женат ли ты, торговец?

– Есть у меня супруга, – ответил тот, – и восемнадцать у нас сыновей. Здесь со мной старший, вон он стоит у телеги. Его зовут Бэг! – И граф Гильом указал на своего племянника Бертрана.

– Красивый у тебя сын, – одобрили язычники. – Его приодеть, и будет хоть куда! А тебя, купец, как зовут?

– А меня зовут Тиакром, – сказал купец.

– Ну и имечко! – ужаснулись язычники. – И что же ты привез к нам, Тиакр?

– Привезли мы парчу и бархат, тафту и шелк, есть у нас и копья с доспехами, и мечи со шлемами.

– Отличный товар! – воскликнул Отран.

– Это только часть, – ответил Гильом, – скоро прибудет товар получше.

– Какой? – полюбопытствовал Голиаф.

– Ладан, сера, ртуть и чернила, шафран, перец и другие пряности, а также сафьян, кожа и мех горностая.

– Ну, купец, доставай товар! – закричали нимцы. – Купим у тебя все, что сможем!

– Погодите, господа, – ответили торговцы. – Мы устали с дороги, да и не спешим никуда. Хорош и красив ваш город, отдохнем мы немного, осмотримся, а завтра с утра приходите на площадь – успеет каждый из вас купить все, что душе угодно!

– Все ли телеги въехали в Ним? – спросил граф у одного из своих людей.

– Слава Богу, все они здесь, сеньор! – шепнул тот в ответ.

А возы уже заполонили весь город. Ведут бойцы по улицам мулов и волов, снимают на площадях груз, в сутолоке забили они бочками все входы и выходы из дворца. Нет сарацинам туда пути, и не выйти никому оттуда.

А Отран с Голиафом стоят на площади, радуются неожиданному богатству.

– Ну, Тиакр, признавайся, – хохочут они, – где же это взял ты такие отменные товары или ограбил кого по дороге?

– Много стран я прошел, государь, – улыбнулся Гильом, – запасся я товаром в разных землях: английских и шотландских, италийских и испанских, а самым главным добром запасся я в милой Франции.

– В милой Франции? – насторожился Голиаф. – Ты говоришь как французский барон.

И в этот миг Отран Нимский обратил внимание, что кончик носа у торговца обрублен – словно отхвачен добрым мечом. Вспомнил Отран, кого зовут Гильом Короткий Нос, – застыла кровь в жилах у язычника, чуть в обморок он не упал от злобы и бешенства, но сумел взять себя в руки и вновь заговорил учтиво и спокойно:

– Вижу я, Тиакр, ты не только много поездил, но и побывал в разных переделках. Скажи мне без утайки, кто это тебе отсек кончик носа? Знаешь на кого ты похож? На сына Эмери Нарбоннского! Много принес он вреда мне и моему роду. Преследовал меня однажды Эмери до самого Нима, а сын его Гильом – заклятый мой враг и ненавистник. Очутился бы он со мной, как ты, лицом к лицу, – клянусь Магометом, я б его тотчас повесил, изрубил, разорвал на куски и сжег!

– Король, – расхохотался Гильом. – Не знаю, на кого я похож, а с носом моим произошло вот что. Был я с детства вором, а когда подрос – стал ходить и на грабеж. Был я большим мастером своего дела – без промаха срезал любой кошель. Но однажды попался я в руки купцов, они-то меня и обкорнали ножом! Однако, хвала Творцу, нашелся среди них добрый человек, пожалел он меня и даже взял на воспитание – с тех пор и занялся я нынешним ремеслом.

В это время один из управителей королевского дворца – сенешаль, ведавший кухней и трапезой, поспешил во дворец развести огонь и приготовить пищу. Да вот беда – не может он войти во дворец, так плотно забит вход телегами, возами и огромными бочками! Побежал сенешаль к Голиафу и говорит:

– Сдается мне, большую беду принесет нам торговец, пригнавший этот обоз. Он загромоздил все входы и выходы из дворца – да так искусно, что ни один человек не проникнет за дворцовые стены. Привез купец товары, а торговать не хочет. Неспроста это все, государь! К тому же не могу я попасть на кухню, а уже близок срок трапезы. Велите перебить парочку волов – пускай их мясо пойдет в наш котел.

– А спроворь-ка мне молот! – шепнул Голиаф.

Взял Голиаф принесенный молот, подошел к волам, что влекли передний воз, и убил их ударом в лоб. Велел он сенешалю освежевать туши и приготовить еду.

Тогда Бертран, что был свидетелем этого убийства, отозвал незаметно в сторону Гильома и сказал ему вполголоса:

– Проклятый Голиаф убил двух моих волов, теперь, боюсь, худо придется Алельму и Гальдену, если прознают сарацины, что они сидят внутри бочки!

– Ну что же, нехристи сами меня подгоняют, дабы я с ними побыстрее расчелся! – также вполголоса ответил Гильом.

А сарацины тем временем сгрудились вокруг него – и давай потешаться:

– Эй, зачем ты одел спутников как нищих, хотя сам торгуешь горностаем и шелком?

– Сперва вернусь я домой, к жене и детям, привезу им подарки и пышные одежды, а потом уж позабочусь о себе и моих спутниках, – отвечал Гильом.

– Врешь ты все! – не удержался Голиаф и впился рукою в графскую бороду.

По тем временам страшное это было оскорбление! Оторвал Гильом от себя язычника и произнес в бешенстве:

– Никто еще не прикасался к моей бороде, никто еще не смел надругаться надо мной так, как сделал это ты, нехристь! Знай же, что зовут меня Гильомом, что кличут меня Железной Рукой и Коротким Носом, что отец мне граф Эмери Нарбоннский, который не успел с тобой сквитаться, но зато я заплачу сполна и за него, и за себя!

Вскочил барон на большую телегу в центре площади и громовым голосом произнес:

– Пора уже показать вам, что за товар я привез! А тебе, Голиаф, я окажу честь, и ты станешь первым нашим покупателем!

Одним прыжком настиг Гильом Голиафа, схватил его рукой за волосы, отвел ему назад голову и огрел по кадыку могучим кулаком. Переломилась у короля горловая кость, и рухнул он замертво к ногам барона.

– Лиходей! – закричали язычники. – За что ты убил нашего короля? Клянемся Магометом, ждет тебя сегодня петля!

Окружили они француза – тянутся к нему их руки, сжаты их кулаки, вот-вот разорвут они его на части. И тогда достал Гильом из-за пазухи знаменитый рог Олифан, который призвал когда-то в Ронсевальское ущелье Карла Великого, который наводил ужас на врагов и которым в том знаменитом бою его раненый отец, Эмери Нарбоннский, расправился с коварным нехристем, – достал Гильом Олифан и трижды протрубил, оглушая весь Ним могучим зовом.

Услышали этот зов бойцы, сидевшие по бочкам, – взялись они за молоты, ударили что есть сил по днищам и, оголив мечи, повыскакивали наружу.

– Монжуа!.. Монжуа!.. – из улицы в улицу разнесся победный крик французских рыцарей.

Бросились сарацины по домам. Тот надевает кольчугу, этот завязывает шлем, хватают что попадется под руку – меч, копье или дрот, но нет им спасения! Такая суматоха поднялась на нимских улицах, что куда больше мавров было передавлено и забито в давке, нежели заколото в бою. А воодушевленные французские воины знай колют и рубят направо и налево, никого не оставляя в живых, никому не давая пощады.

Смертный страх обуял Отрана. Побежал он во дворец, но Гильом издали приметил беглеца и устремился следом за ним. Взбежали они по ступеням дворца, миновали дворцовые покои, добрались до самой высокой башни, забрались на самый ее верх – некуда больше бежать, нет у Отрана крыльев, чтобы взлететь как птица в небо и забыть про весь ужас, который с ним приключился. Сгреб его могучий граф и выбросил вниз из окна.

Вскоре все башни и чертоги королевского дворца были заняты французами. Вспомнили они и про вилланов, которые ссудили бойцам волов, бочки и возы, – с лихвою возвратили они долг, наградив крестьян деньгами, а также вином и хлебом, которые были найдены в нимских кладовых.

Так начался новый поход Гильома в испанские земли. Стал граф законным властелином Нима – всех его стен и улиц, амбаров и подвалов, скромных домов и дворцов с дивным убранством. Столько богатств нашли французы в городе, что зажили с тех пор безбедно в его стенах. А весть о том, как взял Гильом город Ним, разнеслась по всей земле, устрашая его врагов и веселя его друзей. Сложил об этой истории народ легенды и небылицы. Гильом же, будучи рыцарем честным и справедливым, на каждом пиру поднимал кубок за здравие своего племянника Бертрана, хитрости и смекалке которого и были обязаны французы, когда так быстро и славно завладели неприступным сарацинским городом.

 
Вот так, прославленный молвой,
Крушил врагов боец лихой.
Но мы рассказ продолжим свой,
Аой!