Текст книги "Тройка без тройки"

Автор книги: Михаил Товаровский

Соавторы: Сергей Романов,Владимир Длугач
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 16 страниц)

– Но я сейчас…

– Никаких «но»!

Фомичев снова записал что-то в свою книжку, спрятал ее в карман и, ни слова не говоря, вышел из комнаты.

Людмила Александровна тоже поднялась.

– Мавр сделал свое дело, мавр может уйти.

– Нет. Дела у мавра еще только впереди, – задержала ее Ася. – А как вы думаете, Людмила Александровна, один лишь спорт интересует ребят в Грибном переулке?

– Конечно, нет! – сразу догадалась, о чем идет речь, Людмила Александровна. – Там один Петя Кривда чего стоит! Всю мою библиотеку уже перечитал…

– Значит, надо будет и читальню устроить. Вроде филиала вашей библиотеки. Вас в этом, я думаю, не надо уговаривать, как нашего Фомичева!

– Да что ты! Я сейчас же начну подбирать литературу. В этом же доме живет моя главная помощница – Таня Чернышева. Я ей и поручу заведовать этим филиалом… Там у нас будет лучшая из всех московских дворовых читален!

«Я не учитель»

Дождь прошел, но холодный ветер гнал еще по небу низкие свинцовые тучи, готовые снова пролиться на землю потоками воды.

Умытый дождем фабричный стадион с непросохшими дорожками, с влажными скамьями и травой был заполнен спортсменами. Дождь их не пугал, пусть даже с молнией, громом и ветром! Если бы вдруг в мае над стадионом разразилась зимняя буря и вьюга замела снегом зеленую траву – все равно в точно назначенное время начались бы тренировки.

Сейчас тоже все шло, как обычно. У ямы для прыжков девушка в синем тренировочном костюме безуспешно пыталась преодолеть планку, которую если не сбивала сама прыгунья, то это делал за нее ветер. В секторе для метаний юноша разучивал технику толкания ядра, старательно вытирая его все время тряпкой. Ударяясь о мокрую землю, ядро оставляло глубокие ямки. По кругу бегали девушки. Тут же, на беговой дорожке, тренировался молодой легкоатлет. Забрызганный грязью, он чуть ли не в сотый раз брал старт и снова возвращался обратно.

Тренировались и футболисты. Одни упражнялись в остановке мяча, другие учились вбрасывать его в поле, третьи разучивали обманные движения. Еще одна группа, расположившись на краю поля, возле беговой дорожки, тренировалась в обводке. Поочередно каждый футболист, получив мяч, вел его зигзагообразно между десятью расставленными здесь стойками.

К спортсменам подошел Алексей Константинович. Некоторое время он молча наблюдал за их действиями. Затем остановил одного футболиста:

– Неправильно, Ипполит! Ты слишком рано всеми своими движениями показываешь, куда собираешься идти с мячом. А ведь чем позже противник разгадает твои намерения, тем лучше. Попробуй еще.

Ипполит ударил по мячу с такой злостью, словно именно он, этот наполненный воздухом кожаный шар, виноват в допущенной им ошибке. Мяч взлетел высоко над полем, упал за беговой дорожкой и откатился к входным воротам стадиона.

– Мяч ни при чем, Ипполит! За что ты его? – рассмеялся один из футболистов.

– У него всегда так, – заметил другой спортсмен.

Сердито поджав губы, Ипполит бросился за мячом. В воротах стадиона показалась Лида. Она торопливо обходила большие лужи, перепрыгивала через маленькие, на сухих местах прибавляла шаг. И на ходу кричала:

– Осторожнее! Совсем меня забрызгаешь!

Ипполит остановился и очень недружелюбно ответил девушке:

– Боишься запачкаться, тогда не подходи.

Лида все же подошла и вызывающе заявила:

– Дела очень важные, иначе, конечно, ни за что не подошла бы к тебе…

Но тут же забыла о неприветливой встрече и восторженно воскликнула:

– Такие дела делаются! Людмила Александровна была у нас. Потом Фомичев был у Аси. Он вернулся и все рассказал. Там, где-то, в каком-то дворе, кто-то закрывает футбол. У нас на фабрике поднялась такая заваруха!..

Молодые люди вышли на беговую дорожку. Не глядя на девушку, Ипполит проворчал:

– Вечно у тебя заваруха… А толком ничего не скажешь…

– Нашу баскетбольную команду придется рассовать…

– Как рассовать?

– Да так. Перетасовать и рассовать. Меня посылают в Грибной переулок с девчонками баскетболом заниматься… А что ты сейчас делаешь?

– Тренируюсь в обводке противника. Тренер дал задание: вести мяч частыми, несильными ударами.

Лида рассмеялась:

– Это называется несильные удары – до самых входных ворот… Да, Поля, как правильно надо писать: «комсомольско-молодежный» или «молодежно-комсомольский» кросс?

– Во-первых, я не Поля, – надув губы, как маленький, буркнул Ипполит. – Во-вторых, все равно, в каком порядке. Смысл один.

– А мы не знали, как писать плакат. Женька, из бисквитного цеха, знаешь, сказала, что надо – «комсомольско-молодежный». Потому что комсомол – вожак молодежи. Я сказала, что нужно «молодежно-комсомольский». Ведь молодежи больше! Женька написала «кросс» через одно «с», а Фомичев расстроился…

Она не договорила и кивнула в сторону входных ворот:

– Смотри!.. Вот и Фомичев сюда идет…

Потом сделала прощальный жест рукой и убежала к занимающимся невдалеке баскетболисткам.

По полю шел, широко перепрыгивая через лужи, Фомичев. Еще издали он крикнул:

– Алексей Константинович!.. Иди сюда, давай поговорим!

Алексей Константинович подошел, и они вместе стали прохаживаться вдоль трибун.

– Понимаешь, Петр Васильевич, после того как ты рассказал обо всем, я сразу начал думать… Просто не знаю, что тебе сказать! Ведь соревнования какие – на первенство города… Разве можно накануне их кого-нибудь так перегружать?

– Ты пойми, Алексей. Комсомол заинтересовался этим делом… Дело нешуточное, наше кровное дело. Нельзя их оставлять беспризорными… Что-то придумать надо. И от этой библиотекарши так просто не отделаемся… Она сказала, что не отстанет от меня, пока мы кого-нибудь не выделим.

– Ну, нет, нет никого!

Фомичев с тоской поглядел на тренера.

Алексей Константинович оглядел всех окружающих его футболистов и кивнул в сторону одного из них:

– Вот, может, Смирнову поручить… У него растяжение, неизвестно, когда опять сможет играть. А пока… Ты как на это смотришь, Паша? А? Это дело как раз тебе по плечу.

Смирнов даже рот раскрыл от неожиданности:

– Что-то вы, Алексей Константинович, не то придумали. Ведь там маленькие мальчики. Вы бы меня еще в детский сад воспитателем послали. Вот как я на это смотрю.

– У них в основном восьмиклассники, – сказала подошедшая к разговаривающим Лида.

Не слушая ее, Смирнов продолжал:

– Ребячьего дядьку хотите из меня сделать? Чтобы все на фабрике пальцем на меня показывали? Для детей есть детские работники, а не футболисты, которые украшают фабричную команду. А что будут делать воспитатели? Может быть, начнут забивать мячи в ворота противника?

– Я бы на твоем месте не отказывался, Паша, – попытался уговорить упрямца Фомичев. – Так сразу не рубил сплеча.

– Как хотите, сплеча или не сплеча, но я не согласен. Может, еще в ясли няней меня определите уж заодно.

Лида резко повернулась к Смирнову:

– Ясли! Детский сад! Няня! Великий мастер не может снизойти до такого дела, как тренировать ребят! Постыдился бы!

– Все равно, к детям меня не сосватаете! – упрямо заявил Смирнов.

– Слушайте, Петр Васильевич! – воскликнула Лида. – А почему не послать туда Ипполита Дугина? Мне могли доверить, а почему ему нет? Это даже несправедливо.

Фомичев вопросительно посмотрел на тренера.

– В самом деле, чего нам еще выбирать! Дугин недавно из профтехнического, знает, как с ребятами обращаться. И игрок, кажется, неплохой. Горяч немного. Но это не так страшно. Как скажешь, Алексей?

– Видишь ли, Петр Васильевич, и ты, Лида. В школах, например, есть старшеклассники, которые руководят спортивными секциями, обучают младших ребят… Но это в школах, где преподаватели всегда под боком. А послать Ипполита – одного, во двор… Там же десятки разных ребят, с разными характерами, отношением к жизни…

– Все это не так страшно! – заявил Фомичев. – Ведь мы все тут же, всегда поможем… Я вот всегда смогу его подправить…

Алексей Константинович снова подбросил свисток.

– Что же, попробуем… Пошлем Дугина.

Лида тут же закричала на весь стадион:

– Ипполит! Иди скорей сюда!.. Алексей Константинович тебя зовет!..

Ипполит послал мяч куда-то к трибунам и, не глядя на него, подбежал к тренеру.

– Я вас слушаю, Алексей Константинович.

– Понимаешь, Дугин, – начал Фомичев. – Правда, ты молод еще… Самому надо учиться, а не учить других…

– Давайте, Петр Васильевич, ближе к делу, – прервал его тренер. – Мы хотим тебя, Ипполит, послать учить ребят…

– Подрастающее поколение, так сказать, – пояснил Фомичев. – Мы выделили тебя в тренеры… В Грибном переулке надо будет тренировать дворовую команду…

– Меня? – удивился Ипполит.

Он не знал, шутят с ним или говорят серьезно. С недоверием посмотрел на Фомичева, на тренера, даже на Лиду. Нет, как будто бы все это не шутки…

– Если это действительно… – сказал он нетвердо. – Если в самом деле… Тогда я пойду туда… Но я ведь не справлюсь, Алексей Константинович… И потом у меня экзамены… В вечерней школе… Я завтра никак не смогу…

– Сдавай экзамены, пожалуйста, кто тебе не дает, – улыбнулся Фомичев. – А как сдашь, сейчас же в Грибной. И начинай действовать… Ничего не бойся!

– Неделя пройдет, не меньше, – предупредил Ипполит.

Но Фомичев уже не слушал его. Взяв под локоть тренера, он пошел вместе с ним по полю, о чем-то оживленно беседуя.

Поглядывая на Ипполита, Лида с хорошо разыгранным удивлением сказала:

– Все-таки не пойму, как могли тебя послать туда?

– А что?

– У тебя невозможный характер! Прямо сказать, неуравновешенный. Тебе никак нельзя иметь дело с детьми.

Ипполит густо покраснел.

– У тебя тоже не золотой характер. И вообще это не твое дело.

– Ну, не обижайся, – дружелюбно сказала девушка. – Я не хотела тебя обидеть, Поля.

Ипполит сразу помрачнел.

– Я тебя уже не раз просил запомнить – меня зовут не Поля, а Ипполит, Ипполит!

– И кто тебе придумал такое имя? Никак его не сократишь. Но все равно, даже с таким именем, а идти в Грибной надо… Между прочим, ты знаешь, предлагали Смирнову, а он…

– Что он?

– Не захотел…

– У Смирнова всегда нос к небу… Как же! Мировая величина – и вдруг пойдет в какой-то Грибной переулок!

Ипполит нагнулся, сорвал травинку и начал ее жевать. Потом взглянул на девушку и, видимо убедившись в ее глубокой заинтересованности всем происходящим, стал с ней делиться своими сомнениями:

– Знаешь, Лида, я ведь не учитель… И опыта у меня нет никакого… Правда, ребят люблю… Но как к ним подступиться… А вдруг что-нибудь не так сделаю…

Лида слушала внимательно. Казалось, сейчас она вместе с Ипполитом начнет думать, как лучше подготовиться к занятиям с ребятами.

Но она вдруг вырвала изо рта Дугина травинку и рассмеялась:

– Ты лучше подумай, что делать со своим характером. А потом уже иди в педагоги…

«П. В.»

Местом встреч ребят дома № 5 по Грибному переулку был старый гараж. Листы гофрированного железа служили ему крышей, и не только крышей, но и стенами. Внутри мрачно, зимой – холодно, летом – жарко. Размеры? Какие уж тут размеры! Еле-еле старый «Москвич» помещался. В прошлом году для владельцев машин построили большой гараж, а эту «автомобильную конуру», как ее презрительно называла Наташа, управдом превратил в склад ремонтных материалов. Но потом и для склада построили помещение. Гараж остался беспризорным. И тогда им завладели ребята.

То, что внутри его было тесно и неудобно, что он был далеко в глубине двора, где-то на задворках, и «подъездные пути» к нему совсем уже заросли травой, и даже то, что после кратковременного хозяйничанья управдома в нем остались запачканные известкой бочка и ведро, пришедший в негодность штукатурный мастерок, сетка для просеивания песка, доски, дранка, – все это придавало бывшему гаражу особую привлекательность и таинственность, превращало его в прекрасный «П. В.» – «пункт встреч», где можно было обсудить свои самые важные дела…

– Да, наклепали нам тогда, – в который раз пожаловался Юрка, усаживаясь насколько можно удобнее между сеткой для просеивания песка и деревянными носилками для кирпича.

Вася и Петя сидели на концах доски, положенной на пустой бочонок из-под извести. Петя был тяжелее Васи, и, чтобы доску уравновесить, он уселся на коротком конце, а Вася – на более длинном.

– Было дело под Полтавой, – уныло произнес Петя. – Я даже одно время счет потерял, сколько нам забили мячей. Потом воду пошел пить, вернулся и спросил у Саши, а он говорит: «Лучше не спрашивай. За полдесятка перевалило».

– Перевалило, перевалило, – передразнил его Вася. – Верзилу Вавилу бревном придавило…

– Сердиться тут нечего, – обиделся Петя. – Набили – и все. Сердись не сердись, ничем не поможешь.

– Разве справишься с нашим народом! – кивнул головой Коля, усаживаясь поудобнее на сваленных в беспорядке досках. – Один Валька чего стоит! Вася из кожи вон лез, чтобы что-то сделать.

Ободренный этими словами, Вася важно произнес:

– Я уже подыскал, ребята, одно местечко… Мировую команду там организуем! И добьемся, чтобы тренером у нас был не кто-нибудь, а заслуженный мастер спорта! А первым помощником у него буду… Ну, не я, так кто-нибудь из нас. Только, ребята, там шутки в сторону, придется подтянуться…

И, воодушевляясь нарисованной им же самим великолепной картиной, он с еще большей горячностью воскликнул:

– В общем, вылезем! Еще в «Пионерской правде» о нас напишут!.. А может быть, и в «Комсомолке»!..

– Еще скажешь – по телевизору будут показывать, – охладил его пыл Саша.

– И будут! Только придется поработать, конечно. Нам скажут, какие книги надо почитать… Что делать, засядем и за книжки. Про технику футбола…

– Нам не только про технику, – солидно произнес Петя. – В литературе – и в нашей и в мировой – есть столько прекрасных примеров, когда кого-нибудь крепко побили, а он не упал духом и потом стал сильнее своих врагов. Вот взять хотя бы…

– И мы не упадем духом! – воинственно заявил Вася. – Нам только захотеть, тогда…

– Кстати, ребята, – прервал его Юрка, – хватило вам денег на книгу?

– Нет ее нигде, как в землю провалилась, – сказал с досадой Вася. – Ни в одном магазине нет… Да вообще, я думаю, эта библиотекарша уже забыла о ней…

– Она, наверное, забыла и о том, что обещала помочь нам, – сказал Коля.

– А ты этому поверил? – усмехнулся Вася. – Ты что же, Наташки не знаешь? Натрепалась она, вот и все.

– Я сам так думаю, что все это враки, – заметил Саша. – Прошло три дня…

– Четыре, – поправил Вася. – А Колька не играет в футбол, и мы из-за него. И ничего не слышно… Да что говорить, если на Наташку надеяться, мы ни в жизнь мяча не увидим… Сами будем добиваться, у меня все продумано…

И тут же, взглянув на дверь, сделал широкий приветственный жест:

– Пожалуйста! Вот и они!..

Действительно, в узкую щель двери просунула свою мохнатую морду Маришка. И тут же послышался громкий голос Наташи:

– Можно к вам, мальчики?

Петя встал. Вася, сидевший на другом конце доски, упал на землю. В другой раз за эти шутки Пете досталось бы, но сейчас Вася спокойно поднялся и молча, не глядя на входящих Наташу и Таню, начал стряхивать с костюма пыль.

Ощупывая все вокруг себя руками, девочки неуверенно прошли в гараж. Здесь после дневного света казалось совсем темно.

– Осторожно, ведро, – предупредил Коля, поднимая с земли громыхающую жестяную посудину и ставя ее на полку. Затем сам встал с досок и уступил гостям место. – Садитесь, вот здесь.

Наташа провела по доске пальцем, посмотрела на него и неодобрительно сказала:

– Ну да, после вашей вековой пыли три года не отмоешься.

– Отдай им, Наташка, и пойдем, – толкнула подругу плечом Таня. – А то Маришка совсем здесь задохнется.

Пудель, услыхав свое имя, вскочил с пола и сел, глядя поочередно на каждого говорящего и виляя хвостом.

– Ой! – всплеснула руками Таня. – Как будто и не купали ее в воскресенье!

Наташа тоже всплеснула руками и наставительно сказала:

– Нельзя же, мальчики, в самом деле в такой грязи жить. Смотрите, во что превратилась собака…

– Вы лучше скажите, – обратился к девочкам Валя, – во что превратились ваши обещания?

– Какие обещания? – спросила Таня.

– А насчет библиотекарши.

– Знаете что, мальчики, – огорченно сказала Наташа, – она обязательно сделала бы. Но, наверное, ничего не смогла добиться… Мы ее еще раз попросим…

– Не выдумывай, пожалуйста! – рассердилась Таня. – Надоедать Людмиле Александровне больше нельзя. Просто невежливо это…

Наташа повернулась к Коле:

– Нам сказали, что бабушка спрятала все твои ботинки, чтобы ты не играл в футбол. Правда это?

– Даже тапочки, в которых я когда-то ходил в детский сад, – насупился Коля.

– А гусарики, в которых тебя носили в ясли, тоже спрятала? – рассмеялся Валя.

– Он босиком будет играть, как в травяной хоккей, – сказал Петя. – В него все играют без обуви.

– Нет, вы не шутите, – обиделась Наташа. – Я с вами по-серьезному, а вы смеетесь. Как же Коля будет играть без ботинок?

– А тебе что? – усмехнулся Вася. – Не в твоих же туфельках будет он гонять мяч.

Наташа развернула сверток, который держала под мышкой, и на пол упала пара больших рыжих, давно уже не видавших гуталина ботинок.

– Это для тебя, Коля, – пояснила девочка и подтолкнула ногой один ботинок. – Я у папы взяла. Он в них ходит зимой рыбу ловить.

Вася подошел к Наташе и молча пожал ей руку. Это было самым большим выражением его мужской благодарности. Никто не ожидал от Васи такого, и все с уважением посмотрели на него. Лицо Наташи покрылось розовыми пятнами, а круглый вздернутый носик сразу стал ярко-пунцовым. И чтобы скрыть смущение, она наклонилась, взяла в руки второй ботинок и протянула его Коле.

Юрка перехватил ботинок и высоко поднял его над головой:

– Граждане, внимание! Демонстрируется модельная обувь! Кто хочет, может…

Вася рванулся вперед и с силой ударил по Юркиной руке. Ботинок упал на пол. Юрка так и остался с вытянутой вверх рукой, растерянно глядя на Васю. Потом пожаловался:

– Уж нельзя пошутить… С кулаками сразу лезешь…

– Брось паясничать, – уже более миролюбиво произнес Вася. – Вроде Сережки стал, артиста из себя корчишь.

Таня вздернула плечами:

– Ты, Вася, всегда свою правоту силой хочешь доказать.

Вася промолчал, поднял с земли ботинок и отдал его Коле.

– Попробуй, примерь.

– Если они велики, можно ваты туда насовать, – посоветовал Гриша. – А сверху привязать веревкой.

– С ватой даже лучше. Удары не так буду чувствовать, – согласился Коля.

Он сел на ящик и начал натягивать на ногу ботинок. Таня потянула Наташу за рукав.

– Ну, пойдем наконец! Сколько же можно тут торчать!

– Подожди, посмотрим, – отмахнулась Наташа. – Очень интересно, подойдут ботинки или нет.

Коля натянул второй ботинок, несколько раз подпрыгнул, потом занес ногу назад и с силой выбросил ее вперед, делая вид, что ударяет по мячу. Ботинок сорвался с ноги, пронесся сначала мимо морды Маришки, которая взвизгнула и вскочила на лапы, взметнув кучу пыли, потом пролетел мимо Тани и Вали и со всего размаху упал в грудь входящего в гараж Сережки.

– Кто это хамит?! – крикнул он и стал стряхивать с голубой только что отутюженной рубашки пыль, оставленную на ней грязным ботинком. – Вот как дам, так будете знать!..

Он вгляделся в темноту и только сейчас заметил, что стоит рядом с девочками. И уже совсем другим, пренебрежительно-покровительственным тоном закричал:

– Какие-то дикари! Нельзя ни в чем хорошем сюда показаться!.. Никакого понятия у них нет.

Наташа решительно двинулась к двери.

– Пойдем, Танька!

Но сейчас не двигалась с места Таня.

Этот красивый самоуверенный Сережка всегда ей нравился. Он совсем не походил на остальных мальчишек. Он был почти одних лет с ними, но, уйдя из шестого класса школы, уже работал осветителем в театре. Держался совсем как взрослый, всегда хорошо, со вкусом одевался. Не было у него этих диких манер и привычек – гонять с гиканьем по двору мяч, не пропускать ни одной новой кинокартины, гоготать по каждому дурацкому поводу, затевать драки, лезть друг на друга с кулаками – одним словом, всего того, что никак не вытравишь у брата, у этого грубияна Васьки и вообще у всех мальчишек.

– Идем же, – потянула ее за руку Наташа.

Но Таня с необычайной заинтересованностью наклонилась к Коле, который снова вдевал ногу в злополучный ботинок.

– Неужели так велики? А ты набей чего-нибудь в него… Тряпок набей… Вон пакля есть…

Она даже подошла к настенной полке, выдернула оттуда кусок пакли и всунула его в Колину руку.

– Юрка, давай скорей! – приказал Сережка. – Я достал таких голубей, высшим классом пройдут! А вы, девочки, что здесь делаете?

– Ничего, – отрезала Наташа и потянула Таню к выходу.

В это время дверь широко распахнулась, и в гараж вбежал Агей.

Вася сорвался с места так стремительно, что с полки на землю с грохотом полетело ведро.

– Агей, стоп! – закричал он. – Говори только кодом. Здесь посторонние!

Наташа подняла с пола ведро и поставила его на место. Сказала обиженно:

– Мы уже стали посторонними, Таня! С каких это пор?

– Агей, не обращай внимания! Кодируй!

– Дипорекпоторпошапо напо мепостепо, – скороговоркой произнес мальчик.

– И между прочим, я уже расшифровала ваш глупый код, – все еще рассерженно заявила Наташа. – Ты понимаешь, Таня, надо откинуть слог «по», и все будет ясно: «Директорша на месте». Правда, Агей? Только почему ты взял слог «по»? Ведь у вас по четным числам надо прибавлять «ли».

Агей с укоризной посмотрел на Наташу: ну, ничего нельзя доверять этой девчонке, а ведь давала честное слово, что никогда не проболтается. Потом, сочтя свои обязанности дипкурьера выполненными, он отошел в сторону и пристроился на нижней перекладине лестницы.

– Глупые мальчишки! – презрительно сказала Таня.

– Ты, Танечка, покрепче их, – со смехом посоветовал Сережка. – С ними только так и можно… А ты, Юрка, давай шевелись. Замечательные голуби, цены им нет! Пойдем покажу… И вы, девочки, пойдемте, нечего в этой грязище сидеть. И не забудьте здесь Маришку.

Сережка подхватил под руку Таню и, направляясь к выходу, запел вполголоса: «Летите, голуби, летите…»

– И нам, Коля, пора, – сказал, подымаясь с места, Вася.

Во дворе было пасмурно, но после гаража дневной свет казался особенно ярким, воздух особенно свежим.

На скамейке, неподалеку от ворот сидел Володя и глазел по сторонам. Ребята подошли к нему.

– Ну что, Илья Ефимыч, как твои панно и акварели? – насмешливо спросил его Сережка.

– Почему Илья Ефимович? – удивился Коля.

– Илья Ефимович Репин – великий русский художник, – назидательно пояснил Сережка. – Вам пора бы это знать, юнцы… Хотя, правда, у вас молоко на губах еще не просохло…

– Ты лучше скажи, – перебил его Володя, – просох твой пиджак после дождя или нет?

– Почему ему надо сохнуть? Он не был мокрым.

– Рассказывай! Мы видели тебя, когда ты стоял под дождем вместе с Юркой. Возле служебного входа театра. Два-три дня назад…

Сергей наморщил лоб:

– Это перед началом спектакля? Когда я к Юрке вышел?

– Да, да! – рассмеялся Володя. – Он тебе еще деньги отдавал.

– А! Вспомнил!.. Я Юрке деньги одолжил. Давно уже. И немаленькую суммочку. Он все не отдавал мне, а вот тогда, когда дождь был, принес наконец. Прямо в театр, чудак какой…

Он выразительно посмотрел на Юрку:

– Месяца два не отдавал?.. Так?

Юрка тихонько присвистнул:

– О чем разговор, расплатился уже… Ну, идем, показывай.

Он снова присвистнул, заложил руки в карман и быстро зашагал в сторону. За ним следом пошел Сережка.

Таня повернулась к брату:

– Ты готов был наговорить всякой чепухи. Язык у тебя!.. И вообще все вы… Что вы все нападаете на Сережу?.. Где только можно…

– Да кто его трогает!.. – обозлился Вася. – Если хочешь знать, так он… Одним словом, насчет Сережки у нас свое мнение…