Текст книги "Тройка без тройки"

Автор книги: Михаил Товаровский

Соавторы: Сергей Романов,Владимир Длугач
сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)

– Это кто – Коля сделал?

– Ей-богу, не я, бабушка, – запротестовал мальчик.

Агей пояснил:

– Все сделали! А Вася сказал Тане: «Не бросим тебя в беде. Пойдем на плаху вместе с тобой». А Коля сказал даже: «Пойдем в Каноссу…»

– Это что еще за Каносса? – возмутилась бабушка. – Ни в какую Каноссу я его не пущу! И в футбол он у меня больше играть не будет! Пока папа с мамой не приедут! Пусть тогда сами разбираются. И отправляют в Каноссу, в Артек, куда хотят…

Она подошла вплотную к Антону Яковлевичу и, наступая на него, воинственно крикнула:

– Один только есть выход! Другого выхода нет! Закрыть надо футбол! И все! Закрыть футбол!

В поход на бабушку

Многие подруги по школе не могли понять Таню. Одно дело читать книги, а другое – сидеть где-то в тесном и темном книгохранилище, среди полок, рыться в каталогах, картотеках…

Ну, кому что нравится! У каждого свой вкус, свое призвание. Тане нравилась именно эта работа в библиотеке. Особенно в такое время, как сейчас. За окнами еще ранние сумерки, а здесь день уже кончился. Под зеленым абажуром горит настольная лампа. Если оторваться от работы и посмотреть в темные углы, кажется, что книжные полки тянутся очень далеко, уходят за пределы комнаты. Книги, книги, книги…

Книги были и на столе перед Таней. Груда книг – новых, еще пахнущих типографской краской, только что приобретенных. Надо было на каждой поставить инвентарный номер, найти каждой место на полке, обозначить на карточке при помощи двух-трех цифр и букв подробный «адрес», по которому в дальнейшем легко будет ее отыскать.

Но сегодня у Тани все не ладилось – и клей не клеил, и карандаш не писал, и ножницы не резали бумагу. Наташка не шла, значит, мальчишки нигде не могут найти «Остров Дружбы». Вот сиди тут и жди, а вдруг Людмила Александровна вспомнит о книге. До чего же неприятно!..

– Таня, – сказала Людмила Александровна, – проверь, пожалуйста, на месте ли «Школа» Гайдара.

Таня с облегчением вздохнула, быстро взобралась по лесенке к самой верхней полке.

– На месте, – с готовностью ответила она.

Людмила Александровна снова углубилась в работу. А девочка спустилась вниз и, чтобы не попадаться на глаза библиотекарше, взяла со стола несколько книг, прошла с ними за крайний шкаф и начала их расставлять по полкам.

Тихонько постучали. Таня выбежала из-за шкафа и почти бегом направилась к двери. Открыла ее и, увидев Наташу, проскользнула в коридор. Дверь сейчас же закрыла за собой, взглянула на пустые руки подруги и упавшим голосом спросила:

– Нет? Не достали? Да? Не достали?

– Нигде нет. Ни в одном магазине. Обошли всю Москву, – скороговоркой сообщила Наташа и тут же таинственно зашептала: – Тебе хорошо здесь сидеть, в тишине, а что у нас делается! Все кувырком…

Расстроенный вид подруги остановил ее. Сейчас пожалеть бы Татьяну, так ведь полагается по всем правилам дружбы, но что значила одна какая-то книга в сравнении с тем, что творится у них во дворе! Но Танька так переживает!

– Поверь, Танечка, – участливо сказала Наташа, – я знаю, тебя это очень волнует, но ребята обошли всю Москву. Взяли список магазинов и ходили. Нет и нет! Что только в издательствах думают!.. А во дворе у нас такое – сплошные драмы!

– Драмы!.. А моя драма тебя не беспокоит? Как я покажусь сейчас на глаза Людмиле Александровне?

Наташа сразу же сделала грустное лицо.

– Я понимаю, – начала она, но так как больше двух секунд грустить не могла, то сейчас же, взявшись за ручку двери, весело сказала: – Пойдем! Что-нибудь придумаем!

Войдя в помещение книгохранилища, она решительно зашагала по полутемным проходам между шкафами. И громко сказала:

– Людмила Александровна! У нас к вам важное дело!

– Тише, расшумелась! – остановила ее Таня. – И не заходи за барьер – туда посторонним нельзя.

Из-за шкафа показалась Людмила Александровна.

– Кого это ты так, Таня? Неужели Наташу держишь в таких строгостях?

– Замучила она меня совсем, Людмила Александровна! – громким голосом далеко не замученного человека пожаловалась Наташа и, пренебрегая строгим Таниным предупреждением, устремилась за барьер. – Я всегда у вас не только хожу на цыпочках, но и говорю тоже на цыпочках. А сейчас такое дело, что тихо о нем никак нельзя говорить. У нас во дворе все пошло прахом. Бабушка…

Таня дернула ее за рукав:

– Ты не о бабушке… Ты о книге!..

– Все скажу!.. Людмила Александровна! Мы не можем сейчас вам вернуть «Остров Дружбы»…

– Знаю, знаю, что вы скажете, – рассмеялась старая библиотекарша. – Еще не все сто пятьдесят мальчиков и девочек вашего двора прочли ее. Так ведь?

– Нет, не так, Людмила Александровна, – ответила Наташа. – Мы нечаянно вылили на нее тушь… Немного ее испортили во время футбола… Мячом…

Таня сейчас же вынула из своего портфеля книгу и молча подала ее Людмиле Александровне. Библиотекарша перелистала несколько страниц, потом вместо того, чтобы, как ожидала Таня, рассердиться, спросила с любопытством:

– Позвольте, позвольте… Вы играли в футбол?

– Нет, не мы. Мальчики. У них вечные истории… Но книга – ерунда!.. У нас во дворе такое творится…

Таня снова дернула подругу за рукав:

– Да ты думаешь, что говоришь? Вот это все на полках – ерунда, по-твоему? Вся культура, вся мудрость…

– Подожди, Таня, со своей культурой и мудростью, – прервала ее библиотекарша. – Что, Наташа, произошло у вас во дворе?

– Из-за этой ерунды, – снова горячо начала Наташа, но, кинув взгляд на подругу, тут же поправилась, – из-за этой культуры и мудрости бабушка не разрешила Коле играть в футбол. И вы бы посмотрели, Людмила Александровна, что с ним делается. Он больше ничего, ничего не говорит, как только одно: «У меня все теперь кувырком пойдет!» Понимаете, кувырком! Но это еще не все, Людмила Александровна. У него два друга есть, Петя и Вася. И что же вы думаете, они заявили?..

– Я ровным счетом ничего не понимаю, – остановила поток Наташиного красноречия Людмила Александровна. – Какой Коля? Какая бабушка?

– Коля Константинов. Неужели не помните? – удивилась Наташа. – И есть у него бабушка, Анастасия Ивановна. Она у вас всегда книжки берет, недавно «Войну и мир» еще раз перечитала. Теперь знаете?

– Знаю. Строгая бабушка.

– Не бабушка, а кремень!.. Это же твердый сплав, а не бабушка…

– Наташка! Так говорить о пожилом человеке! – пожав плечами, укоризненно обратилась к ней Таня. – Надо же знать…

– Танечка, после об этом, – прервала ее библиотекарша. – И что же Коля Константинов заявил?

– Не Коля, а Петя с Васей. Они громогласно объявили, что, пока Коле нельзя будет играть, они тоже играть не будут.

– Вот это так! И теперь, значит, все трое не играют? – с притворным ужасом воскликнула Людмила Александровна и даже всплеснула руками.

– Все трое! А тетя Наташа сама уже ничего не ест из-за того, что ее сыночек Петенька потерял аппетит. Мы даже делегацию выбирали, к бабушке ходили, к Анастасии Ивановне. Но это же не бабушка, а… – попыталась снова по-своему определить характер бабушки Наташа, но сразу же замолчала под предостерегающим взглядом подруги.

– И она не поддалась уговорам? – догадалась Людмила Александровна.

– Никаким! Она так раскричалась! На весь двор! Кричит – надо закрыть футбол! Понимаете, закрыть!

– Закрыть? – переспросила Людмила Александровна. – Что закрыть? Как закрыть?

– Что же тут такого? – ответила Таня. – Если он всем мешает, надо с ним покончить!

– Не повторяй глупостей, – рассердилась библиотекарша. – Хорошее дело – закрыть!

Людмила Александровна сняла трубку:

– Дайте мне Фомичева!

Видимо, Фомичев откликнулся, потому что Людмила Александровна сразу сделала строгое лицо:

– Товарищ Фомичев… Да, да, это я… Слушайте, товарищ Фомичев. У нас есть дома, то есть не у нас с вами, а у фабрики… Да, и в Грибном переулке. Хорошо, что вы знаете это, но плохо, когда вы не знаете, что там творится… Надо было бы обратить на этот дом внимание… Постойте, не перебивайте… Надо бы туда послать кого-нибудь из фабричных ребят. В порядке общественном, конечно. Пусть наладят там спортивную работу… Нет, не вообще, а по футболу…

Людмила Александровна некоторое время слушала, порываясь все время что-то сказать, но ей это так и не удавалось. Наконец она снова заговорила:

– Как это – некого? Мало у вас футболистов? Четыре команды!.. И ни одного человека? Не могу поверить!

Она опять замолчала и уже не пыталась говорить, только делала рукой такие движения, как будто хочет остановить невидимого собеседника. Все же ей удалось прорваться:

– Давайте внесем ясность. Вы, значит, наотрез отказываетесь помочь? Хорошо! Сейчас я буду у вас, и мы поговорим!

Она положила трубку.

– Я пойду, девочки…

– А как же с бабушкой? – робко спросила Наташа.

– Сначала мы на фабрике договоримся, а потом и с бабушкой.

– В поход на бабушку! Теперь ей не устоять!.. – радостно воскликнула Наташа и стала прыгать вокруг стола. Но, заметив, что Таня показывает на плакат «Не шумите!», сразу застыла на месте и сама себе зажала рот рукой.

– Таня, закрывай библиотеку, – уже в дверях сказала Людмила Александровна. – Вообще вы можете идти… Я не скоро вернусь.

«Купите билетик!»

Вася прошелся по тротуару до фонарного столба, потом повернул назад. Дошел до другого фонарного столба и снова повернул обратно. И каждый раз, поворачивая от столба к столбу, он нетерпеливо поглядывал на серенькую невзрачную дверь с маленькой вывеской: «Библиотека фабкома кондитерской фабрики». Сколько же можно ждать эту безмозглую болтушку!.. И ведь сказала – зайду на минуту… Знаем мы эти ее минутки!.. Было пасмурно, и зажглись фонари. Теперь уже Вася ходил не до первого фонарного столба, а до следующего. Маршрут удвоился, но время шло все так же медленно.

Дверь, ведущая в библиотеку, вдруг открылась, и оттуда вышла Людмила Александровна. Перейдя через дорогу, она скрылась в широких сводчатых воротах кондитерской фабрики.

А Вася все ждал и ждал.

Наконец дверь библиотеки снова открылась. Показалась Таня, за ней, размахивая руками, выскочила Наташа.

Взглянув на рассерженное лицо Васи, она вкрадчиво протянула:

– Ну, не дуйся… Разве я так долго сидела там?

– Два часа, – глядя себе под ноги, хмуро произнес Вася.

– Танька! Я у тебя была два часа! – воскликнула Наташа. – Вот врун!

– Пять минут, не больше, – заступилась за подругу Таня.

– Зато не напрасно сидели. Теперь Людмила Александровна за вас возьмется.

Девочки с независимым видом пошли вперед.

– Еще чего не хватало! – воскликнул Вася, но тут же догнал девочек и пошел рядом с Наташей. – А что она собирается с нами делать?

– Наведет порядок. Ты еще Людмилу Александровну не знаешь, – с гордостью за старую библиотекаршу произнесла Наташа.

– Ты не думай, что все это так легко, – рассудительно сказала Таня. – Людмила Александровна еще не договорилась с фабричным начальством.

– А при чем здесь какая-то библиотекарша? – возмутился Вася. – Футбол – и какая-то старушка!.. У меня уже есть кое-какие планы! Без помощи старушек обойдемся!..

Они прошли один квартал, другой и попали на широкую, оживленную улицу. По обеим ее сторонам под ярким светом вечерних фонарей зеленела молодая листва деревьев. И вдруг в конце улицы сверкнула молния, прогремел гром.

– Скорей! Скорей! – крикнула Таня и ускорила шаг.

Но Наташа остановилась, посмотрела на небо, потом послюнявила во рту указательный палец и подняла его вверх. Несколько секунд сосредоточенно смотрела на него и наконец определила:

– Ветер оттуда – дождя не будет.

И сейчас же, словно только для того, чтобы опровергнуть столь категорический прогноз, по крышам домов, по тротуару забарабанили крупные капли дождя.

Наташа от неожиданности завизжала и, даже не оглянувшись на товарищей, бросилась бежать, шлепая туфлями по мокрому тротуару.

Они выбежали на площадь. Здесь свободно гулял ветер, и дождь бил прямо в лицо.

– Сюда! – крикнула Наташа и повернула к дверям кинотеатра. За ней бросились Таня и Вася. В вестибюле, пережидая дождь, стояло несколько человек. В углу возле кассы маячила чья-то длинная фигура.

– Володька?! – удивленно воскликнула Наташа, стряхивая с головы воду. – Что ты тут делаешь?..

Володя снял с руки большой черный плащ и развернул его:

– Мама послала меня к тебе, Танька. Вот с этой штукой.

– Мама послала, а ты… – рассердилась сестра. – Надо было идти в библиотеку, а не прятаться от дождя.

– Чтобы и плащ промок? Тоже придумаешь! – невозмутимо отпарировал Володя и накинул плащ на сестру. – Вы обе накроетесь, он большой. А мы, мужчины, пойдем впереди. Подставим грудь дождю.

Девочки набросили на головы плащ, и все вместе вышли из вестибюля. Остановились в подъезде.

Неожиданно возле ребят выросла подозрительная личность. Кепка у нее была надвинута на лоб, воротник пиджачка поднят, концы мокрых брюк закатаны. Оглядываясь по сторонам, быстрым говорком «личность» зашептала:

– Могу предложить билетики… По себестоимости…

– Юрка! Ты?! – вдруг воскликнула Наташа и приподняла рукой кепку, надвинутую на лоб «личности». – А почему сам не идешь в кино?

– Фу, черт, не узнал вас, – рассердился Юрка и, нагнувшись, стал выжимать воду из правой штанины. – Понимаешь, дурацкая история. Купили мы сдуру билеты. Еще днем. А компания расстроилась. И вот должен тут под дождем валять дурака…

– Да мы тут так, от дождя прячемся, – объяснил Вася. – И денег нет с собой.

– Пожалуй, не продашь ты свои билеты, – пессимистически изрек Володя.

– Не такие большие финансы, не разорюсь.

– Ну что, браток, погорели мы с тобой, – вдруг за их спинами произнес чей-то сиплый пропитой голос.

Все обернулись. Перед ними стоял высокий пожилой гражданин в галошах, с раскрытым зонтиком. Огромный сизый нос его, словно с размаху налепленный на лицо и торчащий несуразной загогулиной, красноречиво пояснял происхождение сиплого голоса.

– Неблагодарная работа у нас с тобой, Юрий! – продолжал жаловаться сизый нос. – Ну куда в такой дождь девать билеты? На помойку? Вот они, наши заработки…

В это время из-за угла показались дружинники. Сизый нос бросился в подворотню.

Юрка снял кепку, вызывающе тряхнул волосами и снова надел кепку, уже набекрень. Рассмеялся и дружески хлопнул Васю по спине.

– В общем, ребята, берите эти билеты за так и идите в кино. Знайте мою доброту!

Он всунул в Васину руку несколько билетов и, не дав никому опомниться, бросился бежать через площадь. Поток автомобилей тотчас же закрыл его.

– Юрка! – растерянно крикнула ему вслед Наташа. – Что же это такое, ребята? Мне домой надо. У меня еще уроки не сделаны.

– Уроки – это чепуха! – назидательно заметил Володя. – Не на весь же вечер, – полтора часа. А даровые билеты нечасто попадаются в руки… Тем более, я еще не видел этой картины.

– Слушай, Наташа! Неужели один раз не можешь забыть про свои уроки. Пошла бы с нами, а? – стал уговаривать девочку Вася.

– Правильно! Пошли! – торопил Володя. – И места хорошие.

Наташа взглянула на уличные часы:

– Ой, мальчики! Пять минут осталось! Скорее, а то опоздаем…

Перед началом сеанса возле входа, где контролеры проверяли билеты, скопилось много народу. Продвигаясь вместе с толпой к двери, Володя разглагольствовал:

– Вы меня ругали, почему я вас ждал возле кино. А если бы не ждал здесь, не получили бы удовольствия. И бесплатно! Это же двойное удовольствие…

– Васька, стой! Володька! – вдруг раздался из задних рядов напиравшей публики взволнованный крик Юрки, но, видимо, не рассчитывая на силу своих голосовых связок, Юрка тут же стал энергично работать локтями, пробираясь вперед.

– Ребята… Давайте назад… билеты… после сходите…

– Это что за шутки! – возмутилась Наташа.

– Отчитаться, ребята, надо… Одному парню отчет должен дать… А то не поверит, скажет, продал билеты, а деньги себе прикарманил. В следующий раз подброшу вам целую ложу… Давайте скорее!

И, выхватив из рук Васи билеты, он также с помощью локтей начал проталкиваться к выходу.

– Говорил я вам, не надо с ним связываться. Я будто чувствовал, – нравоучительным тоном сказал Володя, с трудом выбираясь из толпы.

– Хоть молчал бы, – рассердилась Наташа и бодро добавила: – Будем еще расстраиваться из-за какого-то кино!..

Дождь не унимался. Вася поглядел на беспросветное черное небо и вдруг сердито сказал:

– Нет, со стороны Юрки это большое свинство! И хамство!

Снова взглянул на небо.

– Что ж, до утра здесь будем стоять?!

И смело бросился навстречу непогоде. За ним, вобрав голову в плечи, нехотя поплелся Володя. Накинув плащ на головы, побежали и девочки.

Перешли площадь, миновали здание института и очутились под ярко освещенным навесом у подъезда театра. Здесь девочки сбросили с себя плащ, Наташа стряхнула с него воду и дала подержать Васе. Потом оперлась рукой о колонну, сняла с ноги туфлю и вылила из нее воду. И вдруг расхохоталась:

– Опять он!.. Юрка!

В десяти-двенадцати шагах от них шел высокий седой мужчина с остроконечной профессорского типа бородкой. Рядом с ним вприпрыжку шагал Юрка и вдохновенно убеждал его:

– Редкостная пьеса!.. Расстроилась компания, а то сам пошел бы… По себестоимости отдаю…

– Работает на два фронта, – прокомментировал увиденное Володя. – Промышляет не только киношными, но и театральными билетами.

– Противно смотреть, – поморщилась Таня.

Еще некоторое время Юрка шел за гражданином с бородкой, еще что-то говорил ему. Потом осмотрелся кругом и ленивой походкой, непринужденно насвистывая, направился к служебному входу в театр.

Здесь он прислонился к стене, вынул из кармана кучу скомканных бумажек, начал их разглаживать, перекладывать из одной руки в другую.

– Подсчитывает выручку, – определил Володя. – Сегодня она у него сильно подмоченная.

– Подмоченная бывает только репутация, – поправила его Наташа.

В это время открылась дверь служебного входа, и оттуда вышел молодой человек в светло-сером пиджаке с непокрытой головой. Юрка подскочил к нему, что-то стал объяснять, потом полез в карман, вытащил пачку каких-то бумажек и передал их молодому человеку. Тот долго их пересчитывал, потом что-то сказал с сердитым видом. Юрка стал отчаянно жестикулировать, показал на небо, в сторону кинотеатра, но все же снова полез в карман, вынул другую пачку, отсчитал еще несколько бумажек и протянул их своему собеседнику.

– Ведь это Сережка! – удивилась Наташа. – Смотри, Танька, это же Сережка!

– Они вместе спекулируют билетами, – неизвестно чему вдруг обрадовался Володя и громко рассмеялся. – И что-то не поделили.

– Не смей так говорить! – вспылила Таня. – Не равняй Юрку с Сергеем. Сергей работает в этом театре, они просто случайно встретились.

– Конечно же, не поделили, – не унимался Володя. – Юрка сам говорил – надо отчитаться. Вот он ему и отчет дал. И чего-то, видно, недодал. Неужели сама не видишь?

Он указал на служебный вход, но там уже никого не было.

– Ты, Володька, всегда все видишь в черном свете! – возмутилась Наташа. – И как ты живешь с таким мрачным характером!

– Долго будем еще стоять? – нетерпеливо прервал их Вася. – Пошли!..

Людмила Александровна действует

Людмила Александровна быстро шла по широкому покрытому асфальтом фабричному двору. Дорогу ей пересек автокар, который тянул за собой несколько тележек, груженных доверху фанерными ящиками. Управляла краном краснощекая девушка. Она улыбнулась старой библиотекарше, приветливо махнула рукой. Затем тележки с легким гудением скрылись за поворотом.

Людмила Александровна двинулась дальше. Пересекла железнодорожную ветку, прошла под воротами, сделанными в виде тоннеля под вторым этажом фабричного корпуса, вышла в другой двор и направилась к маленькому одноэтажному домику с круглыми колоннами.

Здесь помещались партийное бюро, комитет комсомола, фабком… Когда-то в этом домике находилась контора владельца фабрики, и рабочим, конечно, сюда не было доступа. А сейчас ни в одном из фабричных помещений не открывалась так часто входная дверь, как здесь. Сюда шли за советом, получить путевку на курорт или направление на учебу, рассказать о делах в цехе, о радостях и горестях.

Людмила Александровна вошла в дом и зашагала по узким полутемным коридорам. Остановилась перед дверью с надписью «Совет спортивного общества» и потянула ее на себя.

На полу большой, почти совсем не меблированной и потому казавшейся пустой комнаты лежал лист бумаги. На корточках перед ним с большой кистью в руке сидел Фомичев, рядом стояла девушка в синих спортивных брюках и белой блузке.

– Черт его знает, как теперь выпутаться, – пожал плечами Фомичев и бросил со злостью кисть в банку. – Умудриться написать «кросс» с одним «с».

– Надо, Петр Васильевич, вместо восклицательного знака написать «с». Очень хорошо получится.

– А если, Лида, так оставить?.. Как ты думаешь?

– Да что вы! – возмутилась девушка. – Засмеют же на фабрике! Теперь у нас почти все с десятилеткой!.. Нет, нельзя!

– Конечно, нельзя, – заявила Людмила Александровна, подходя ближе. – Кончайте, Петр Васильевич, и будем договариваться.

Фомичев, кряхтя, встал на ноги, придвинул к себе стул, влез на него и, прищурившись, стал смотреть вниз на плакат:

– Все бы хорошо… Да Женька, грамотейщица несчастная, «кросс» написала с одним «с». Что теперь делать, не знаю.

– Я говорю, – повторила Лида, – вместо восклицательного знака поставьте это свое «с».

Фомичев решительно мотнул головой:

– Да ты что! Без восклицательного знака разве можно давать такой призыв. «Все на комсомольско-молодежный кросс!» Это же призыв, понимаешь? Он должен звать! Куда же он позовет без восклицательного знака?!

– Слушайте, Фомичев, – перешла на официальный тон Людмила Александровна, – надо сейчас же послать опытного, хорошего футболиста в Грибной переулок…

– Тут такое дело, Людмила Александровна… – Фомичев слез со стула и подошел к своему столу. Потом взял из пластмассовой вазочки красный карандаш, вынул из кармана перочинный ножик и начал медленно, со знанием дела, точить карандаш. – Это дело, Людмила Александровна, требуется обмозговать…

– Что тут думать, Петр Васильевич? Найти человека всегда можно, при желании, конечно…

– Уважаемая Людмила Александровна, у меня соревнования на носу. Мне надо завоевать первые места… Кого же я отдам?

– Ведь нельзя же так… Забывать о мальчишках во дворах…

– Я сам вижу, нельзя так, – согласился Фомичев и посмотрел на библиотекаршу усталыми невидящими глазами. – Вот вы, Людмила Александровна, думаете, что у Фомичева в голове одни только дворовые мальчишки… А ведь у меня на шее знаете сколько?

Он щелкнул несколько раз на счетах и с гордостью произнес:

– У меня на шее семьсот двадцать три физкультурника! И отвечай за всех – за вратаря, за левого защитника, за правого. Кто-то там не так бросил копье, а ты отвечай. Вот здесь, в кабинете, сидишь и отвечаешь – далеко или близко упало оно, это копье…

Людмила Александровна уже шагала по комнате из угла в угол. Наконец она остановилась у стола Фомичева:

– Решайте сейчас же!

Фомичев откинулся на спинку стула:

– Успокойтесь, Людмила Александровна. Вы же понимаете, я сам не могу распоряжаться… Надо посоветоваться кое с кем, обмозговать…

– Вот и прекрасно! Сейчас пойдем к Асе и там все вместе договоримся, – она схватила Фомичева за руку и потянула его за собой.

– Только ненадолго, – взмолился Фомичев.

Они направились к двери, но зазвонил телефон.

– Из планового вас просят, – сказала Лида.

– Вы, Людмила Александровна, идите, а я сейчас прибегу, – извиняющимся тоном попросил Фомичев.

Людмила Александровна вышла. Быстро прошла по коридору и остановилась у двери комсомольского комитета. Сильно двумя пальцами постучала. За дверью послышался голос:

– Войдите!

Людмила Александровна открыла дверь.

Все в этой светлой, просторной комнате было ей давно знакомо. Паркетный, натертый до блеска пол, белые занавески на маленьких старинной формы окнах. На стене – фотографии изделий фабрики. Тут же – снимок торта, который делала фабрика для победителя прошлогоднего первенства страны по футболу. На столике у другой стены – коробки из-под печенья и шоколада, очень яркие и пестрые.

Секретарь комсомольской организации Ася Швырева была сейчас одна.

Людмила Александровна переступила порог и подошла к столу.

– Я к тебе по важному делу… Насчет ребят, которые живут в Грибном переулке…

– В Грибном? – переспросила Ася и, указывая на стул, добавила: – Садитесь.

Людмила Александровна села на стул.

– Нет, давайте сядем на диван. Там удобнее разговаривать.

– Давай сядем на диван, – согласилась библиотекарша и пересела на диван.

Ася села рядом с ней.

– Ко мне, Ася, пришли девочки из Грибного переулка и рассказали, что у них происходит во дворе, – начала Людмила Александровна.

– Знаю этот двор, – кивнула Ася.

– Там мальчишки совсем беспризорные, ими никто не интересуется. Между тем двор у них большой, все условия есть для работы. Можно было бы прекрасно организовать досуг ребят, увлечь их спортом, создать футбольную команду, волейбольную. А никого это не волнует. Только что целый час ругалась с Фомичевым. Как будто бы его это ближе всего касается, а он и в ус не дует.

– Что же вы, Людмила Александровна, хотите от нас?

– Чтобы вы занялись двором в Грибном переулке. И не отписались, а по-комсомольски, с задором.

– С задором! На все не хватает его, этого задора…

– На это должно хватить. Должно!

Ася встала с дивана, подошла к столу и придавила большим пальцем отставшую кнопку.

– У нас, Людмила Александровна, есть и другие дела. Не менее важные! Пусть воспитанием дворовых футболистов занимаются в школе… Учителя, пионеры, комсомольские организации… У нас своих дел по горло. А еще лезть во дворы…

– Значит, проще говоря, ты дальше своего носа не хочешь видеть?! Что творится за стенами фабрики, как и чем живут дети ваших рабочих, это все не важно? Так тебя надо понимать? А ведь забота о подростках – это святая обязанность комсомола!

– Вам легко критиковать. У вас узкий участок работы.

– Я тоже, Асенька, была комсомолкой, – прервала ее старая библиотекарша. – И знаю, что у комсомольцев нет узких участков работы… Слова-то какие ты нашла – узкий участок!

– А вы, Людмила Александровна, пришли бы как-нибудь к нам в клуб, – примирительно сказала Ася, – вечером, когда кино или танцы. Поняли бы, что у меня работы хватает и здесь, у себя. Мы еще плохо боремся с хулиганством, Людмила Александровна!.. У нас под носом, в клубе, молодежь безобразничает, а мы пойдем по дворам…

– Борьба с хулиганством начинается именно во дворах, куда ты так упорно не хочешь идти. Именно там растут те хулиганы, которые так досаждают тебе в клубе. Устраивай во дворах кино для ребят, игры, отвлекай спортом от всякого безобразия. И они будут меньше озорничать, лучше учиться.

Ася вдруг подумала – верно ведь, если посмотришь со стороны на что-нибудь, сразу виднее становятся недостатки… Так и сейчас – библиотекарша увидела со стороны ее, Асину, работу и… может быть, она и права… Да нет, она на самом деле права… Ведь есть же у нас в стране тысячи уличных и дворовых команд. Почему же нельзя в Грибном создать такую команду?

Ася подняла телефонную трубку и вызвала к себе Фомичева. Затем отошла от стола и снова села на диван. Одну-две минуты они посидели молча. Затем Людмила Александровна раскрыла сумку и вынула оттуда залитый тушью экземпляр «Острова Дружбы».

– Вот полюбуйся, Ася! Красиво?

Ася перелистала несколько страниц:

– Не очень. Кто же это так читал ее? Трубочист?

– Не трубочист, а футболист, – Людмила Александровна взяла у Аси книгу и положила обратно в сумку. – Ребята хотят играть в футбол и чтобы никто не закрывал этого футбола. У них там происходят всякие истории, как, например, вот с этой книгой.

Она осуждающе посмотрела на Асю, словно та была персонально ответственна за все трагедии, которые происходят на футбольных полях, и начала рассказывать историю с испорченной книгой. Но в это время в комнату вошел Фомичев.

– Ты меня звала, Ася?

– Да. Надо, Фомичев, что-то делать с Грибным переулком.

Фомичев похлопал себя по левому карману пиджака, по правому, пощупал рукой боковые карманы, проверил карманы брюк. И наконец из нижнего кармана пиджака вынул записную книжку. Раскрыл ее.

– Грибной переулок? Дом номер пять? Да? Так вот, Ася, согласно нашему решению, мы из этого дома двух жителей охватили…

– Постой, Фомичев, – прервала его Ася и, бессознательно повторяя слова библиотекарши, продолжала: – Ты, наверное, не уяснил еще себе, что мы должны бороться с хулиганством не только здесь, на фабрике, в клубе, но и во дворах… Тебе Людмила Александровна говорила?

Фомичев недоуменно посмотрел на Асю, перевел взгляд на библиотекаршу, снова взглянул на Асю и полез в задний карман брюк, откуда вытащил мелко исписанный лист бумаги.

– Но ведь, Ася, сделано не так уж мало… Мы провели…

Ася прервала его:

– Спрячь свои отчеты. У нас никто не отнимает того, что сделано. Действительно, мы устраиваем смотры, проводим кроссы, организуем соревнования, эстафеты, конференции, походы… Все это очень хорошо. А под боком у нас живут ребята. Все свободное время они проводят во дворе, слоняются без дела, не знают, куда девать себя, шалопайничают. А мы до сих пор ничего для них не сделали…

– Вот это и обидно, – поддержала ее Людмила Александровна. – Спорт у вас на фабрике ведь поставлен неплохо.

Ободренный этим замечанием, Фомичев сказал:

– Если разобраться, Ася…

Но Ася снова прервала его:

– После будем разбираться. Мы должны устроить во дворах, где живут наши рабочие, футбольные, баскетбольные, волейбольные площадки, будем проводить соревнования между командами разных дворов.

– Надо будет сделать гимнастическую лестницу, повесить кольца, – дополнила Людмила Александровна.

– Не было у бабы хлопот, купила поросенка, – пробормотал Фомичев. И тут же громко произнес: – Что у нас, Ася, своих дел нет на фабрике?! Надо еще брать дополнительные нагрузки. Не можем же мы поднять на ноги всю фабрику из-за мальчишек одного двора!

– Не только можете, но и должны, – твердо заявила Людмила Александровна.

Ася повернулась к ней:

– Вы только послушайте его!.. С таким народом что-нибудь сделаешь?

Людмила Александровна улыбнулась:

– Сделаешь! Петр Васильевич, когда захочет, горы свернет!

– Вы поймите меня, Людмила Александровна, – сказал Фомичев. – Я бы с большой радостью, но…

– Так вот что, Фомичев, – снова прервала его Ася. Она посмотрела на календарь. – Сегодня у нас пятница. Так? Мы созовем бюро и обговорим все. И не позже вторника-среды… Да, пожалуй, успеем… Не позже среды придем во двор в Грибной переулок и начнем действовать… И мальчишек с девчонками надо будет запрячь…

Фомичев что-то записал в своей книжке, встал:

– Я могу идти?

– Нет, не торопись. Тренера по футболу надо сразу выделить. И давай сделаем так. Ты, Фомичев, отправляйся на стадион, посоветуйся с Алексеем Константиновичем и подбери с ним тренера для ребят…