Текст книги "Мир, что (мен)я покорил, 2 том (СИ)"
Автор книги: Михаил Брюхин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 21 страниц)
Дон улыбался. Я тоже начал улыбаться. Правда, выходил скорее звериный оскал, вызывающий боль в стиснутых зубах. Жаль, что при мне не было моего копья.
– Вау, – с некоторым весельем в голосе Гон совершил новую затяжку. – Похоже, вы её очень любите, если я не ошибаюсь?
– Конечно, – вписался в разговор Зарес, о существовании которого я по привычке забыл. Кармия тут же закивала и не позволила ему продолжить:
– Несмотря на то, что у нашей ветви Летренас четыре ребёнка, слова о том, что у меня нет любимчика, будут ложью. Степень заботы и материнской любви, которую я испытываю к своей дочке, тяжело о…
– И долго ты будешь их слушать? – спокойно спросил я у Гона, когда терпеть подкатывающую к горлу тошноту стало тяжело. Кармия тут же захлопнула пасть и резко повернула голову на меня. Дон же был более ленив в движении, а после ещё какое-то время пялился на меня чёрными глазками.
– Не знаю. Это забавно. Как далёко человек может зайти в обман, не имеющий смысла помимо того, что он уменьшает вероятность на совершение успешной сделки?
Зарес стал бледным, словно стена. Кармия в ужасе повернулась на Дона и, будто рыба, захлопала ртом, пытаясь что-то сказать, но, видимо, не находя слов. Я бы счёл это забавным на основе того, что мимикой женщина напоминала Флюру, но испытывал такую степень отвращения, что скорее плюнул бы мрази в лицо.
– Г-Гон, о чём вы г-говорите? – начала заикаться волшебница. Видимо, это всё, на что её хватило.
Мужчина в чёрном камзоле пыхнул новым кольцом в лицо Кармии и просто стал смотреть на то, как она кашляет, даже не пытаясь отвести ладонью дым.
– Миллион гривен – большая ли это сумма для дома Летренас? – спросил он беспечно, расслабленно. Полная противоположность видимому беспокойству четы двух уебищ. Отвечать начал Зарес:
– Ну, на самом деле, это заметн…
– Гон, – перебила его Кармия, – неужели вы думаете, что мы соглашаемся на ход с женитьбой из-за какого-то отчаяния или нужды?
– Я не думаю, – сухо проговорил он и потушил сигару о стол. – Я знаю.
Ответ поставил на место обоих. Кармия и Зарес замерли, словно статуи, очевидно, более не способные к продолжению диалога. Гон в этом и не нуждался. Беседу он решил развить со мной:
– Я знаю, что ты пришёл ко мне с предложением. Озвучь его, чтобы в каждый в комнате был о нём наслышан.
Разумеется, рассчитывать на то, что дон не будет читать мысли, было глупой затеей. Он уже знал всё, что я хотел высказать. Впрочем, я не считал, что это мне как-то мешало. Ещё у комнаты Флюры было принято решение выступить именно так, ничего не утаивая.
– Ты знаешь, что не существует отчаяния без надежды, – начал я, не мигая пялясь в его глаза. – Человек, загнанный в угол без шанса спастись, лишится воли к жизни, перестанет испытывать эмоции. Удовлетворит ли тебя это? Принесёт ли удовольствие?
Кармия смотрела на меня взглядом полным злобы и, в то же время, недоумения. Она бы не была уже известной мне тварью, если бы не попыталась перебить:
– Гон, что он такое несёт? Вы уверены, что нам…
– Молчать! – рявкнул мужчина и ударил по столу с диким хлопком. – Дорогая Кармия, вы уже зарекомендовали себя как человек, находящийся в низу списка, в котором я оцениваю людей по ценности их слов. Прекратите понижать свои позиции.
Наблюдать за тем, как подрагивают губы волшебницы, было до ужаса потешно. Мне определённо нравилась та степень влияния, которую дон имел над этой шлюхой. Интересно, как сильно она готова пасть ради подачки с его стола? На что готова пойти? Я бы не удивился, если бы Кармия продала собственное тело ради миллиона…
Дон улыбнулся и принялся степенно гладить свои усы. Я поднял бровь:
– Серьёзно?
– У меня есть стандарты, – ответил он и чуть отпил пива из банки. – Животные в них не входят.
Я хмыкнул и продолжил:
– Суть моего предложения проста. Дай нам шанс. Дай нам самую крошечную надежду. Если мы не сможем, ты получишь своё отчаяние, преумножение стократ. Сможем – то исчезнем из твоей жизни, а ты вдоволь насладишься эмоциями этой парочки, загибающейся в безденежье.
Дон скосил глаза в сторону четы Летренас. Там было на что посмотреть. Зарес держал руку на сердце, а Кармия очень шумно и экспрессивно задыхалась, похоже, от гнева и возмущения. Возможно, в этих эмоциях затесался и страх. Я же имел право улыбаться ей в лицо, слегка разделяя имеющуюся над ней власть Гона.
– Вижу, ты очень рад факту того, что сей, несомненно, прелестный род дискредитировал себя в моих глазах аккурат перед твоим приходом, – он отпил ещё немного из банки. – Впрочем, я также вижу, что ты так или иначе собирался выступить передо мной, что несколько поражает меня, как человека, знающего тебя достаточно давно, Федя.
Я не имел понятия, как ответить на эти слова, а потому мог лишь стоять, едва удерживаясь от того, чтобы переминаться с ноги на ногу. Дон вздохнул и продолжил:
– Пожалуй, твоё предложение имеет рациональное зерно. Я в любом случае остаюсь в выигрыше… И, к тому же, имею определённую возможность повеселиться.
Улыбка на его лице выглядела зловеще. Я понимал, что зацикливаться на ней не стоило, но дон наверняка уже прочитал мои мысли. Впрочем, не получилось у меня удержаться и от ощущения разгорающейся внутри меня радости. Я практически не верил в успех, но звёзды сложились в мою пользу, и вот наше положение уже не настолько плачевно, как было.
– Хорошо, Федя. Я дам вам небольшой шанс. Если вы преодолеете моё испытание, то сможете считать себя свободными…
– Г-Гон, – не удержалась Кармия, но одного взгляда мужчины хватило на то, чтобы она стушевалась.
– Возьми свою подружку, что должна стать моей женой. Я позабочусь, чтобы её освободили на время испытания. А пока, – он скрипнул стулом, встал из-за стола, после чего достал из карманов камзола две трости и замаршировал на выход. – Дайте нам время всё подготовить.
* * *
Уже второй раз за ночь я подходил к двери Флюры. С одной стороны во мне горел огонь надежды, а с другой мне предстояло подступить к девушке с неприятным разговором. Возможно, более неприятным, чем рассказ о её прошлом. От меня требовалось задействовать весь свой ум и харизму.
– Флюра, просыпайся, – я громко застучал в её дверь, в этот раз решив не церемониться. До меня тут же донёсся ответ:
– О, неужели?
– Неужели что?
– Неужели ты единственный человек, который смог сходить нахуй и вернуться оттуда?
А, естественно. Тупые рофлы от тупой капусты. Уверен, покажи ей двач, она бы в нём сидела, не вылезая, да и её способности к гигиене позволили бы легко влиться в коллектив.
– Неправда. Я пошёл нахуй и пришёл к твоей комнате.
Судя по удару в дверь рядом с моим ухом, ответ ей пришёлся по душе. Наверняка обмен оскорблениями можно было продолжить и дальше, но я пришёл не за этим. Время на переговоры было ограничено.
– Ты считаешь себя виноватой во всём плохом, что произошло с семьей?
С той стороны двери мне ответили молчанием. Я не торопил. Мне нужна была честность с её стороны. Флюра, голосом куда как более тихим, в конце концов заговорила:
– Зачем ты меня об этом спрашиваешь?.. Неужели ты не понимаешь, как больно мне об этом говорить?
Сойдёт за «да». Иного я не ожидал. Однако волшебница, к удивлению, не умолкла:
– Родиться с худшей на свете магией, получить минимальные баллы по практике на экзаменах, скатиться в последний разряд, отказаться от перехода в первый по собственной тупости… – она очень тяжело вздохнула, – провалить экзамены в высшие классы, сбежать из дома и нанести последний удар в спину, украв у семьи миллион гривен…
Боже, по мере того, как она перечисляла весь этот список, я всё больше убеждался в том, что в её голове творится пиздец настолько лютый, что и года походов к психологу не хватит на реабилитацию. А у меня в запасе имелось лишь полчаса.
– …я ужасная дочь, которая испортила всё, что от неё зависело, и ты думаешь, что вина лежит на ком-либо, кроме меня?
Она звучала так жалко и грустно, что в моей груди щемило из-за того, что я вообще начал этот диалог. Но было понятно, что пока Флюра находится в таком состоянии, она будет считать свой домашний арест справедливым наказанием, а от вестей о замужестве, может, поплачет, но не станет сопротивляться судьбе.
Я всегда считал, что хорошо читаю людей. Несмотря на свой диагноз и неспособность испытывать настоящие эмоции, прекрасно понимал как ими можно манипулировать. И вот я впервые столкнулся с ситуацией, когда этот навык необходимо было применить в добрых целях. Даже не ради собственной выгоды. Мне было важно ей помочь.
– Ты серьёзно винишь в рождении с худшей силой саму себя? – задал я резкий вопрос.
– А?..
– Что дальше? Ты направляла хуй твоего каблука-папаши в свою тупую мамку, заставляя её тебя рожать? Это было твоё желание? Ты этого хотела?
– Нет, но…
– Это было их решение. Они знали, на что идут. Согласились на возможные риски. Если твои уёбки…
– Не называй их так!
– …если твои уебки не были готовы к любому из возможных вариантов, в этом вина их, их и только их. Ты не просила тебя рожать.
Я втянул воздух в грудь и шумно задышал, поэтому что лекция была сказана на одном дыхании. Флюра воспользовалась моей заминкой и тут же бросилась в атаку:
– А как же всё остальное?! Просто проигнорируешь?
– Нет, – процедил я сквозь зубы. – Слушай внимательно. Всё, что было дальше, является лишь продолжением их отношения к самому факту твоего существования. Им нужна была от тебя только сила. Наследственность. Выгода. Они не видели в тебе человека, не видели дочь.
– Неправда! – запищала Флюра и снова ударила в дверь так, что я поежился. – Они меня любят! Ты что, уже забыл о том, как мама реагировала на мои скульптуры и цветы?!
Цепляется за такую мелочь, словно котенок, топимый в мешке, пытается выбраться через чуть приоткрытое горлышко. До какой же степени отчаяния нужно было довести человека, чтобы он находил утешение в ЭТОМ?
– Например, уничтожая тот синий клён, который ты выращивала месяцами, только ради того, чтобы сделать тебе больно?
На этот раз она всё же не смогла защититься. Кажется, только что была обрублена одна из бесконечных ветвей дерева наивных иллюзий. Я сжал ладони в кулаки и принял это за сигнал к продолжению действия:
– Понимаю, ты не в курсе. Ты никогда не видела иной ситуации. Может, для тебя это сюрприз, но хороший родитель не стремится ранить своего ребёнка. Я говорю это как человек, живший в цивилизации старше вашей на половину тысячелетия. Мы накопили опыт поколений. Мы учились на своих ошибках. Мы выросли над собой.
Боже, как же я врал. Никогда ещё в своей жизни я не врал так сильно. Хотя… Нет, это тоже ложь. Конечно же я обманывал и сильнее. Но почему-то теперь, когда мне приходилось использовать этот приём во благо, мой разум наполнялся отвращением к самому себе.
– У меня не было отца. Мама работала одна на двух работах, иногда продавала себя другим мужчинам, лишь бы у меня и у моей сестры всё было хорошо. Ни разу она не кричала на меня. Не поднимала руку. Не наказывала, когда я приносил плохую оценку. Лишь качала головой, шепча про себя едва слышно: «ну почему репетиторы такие дорогие?»
Хоть это было правдой. Ввод собственной истории в убеждение позволил мне восстановить боевой дух и уверенность в себе. Голос стал крепче и увереннее. А вот у Флюры…
– Н-Но… – всхлипнула она, – н-но я же действительно виновата… В отказе о переходе на первый разряд… П-Провале экзаменов… Долгу в миллион…
Я вздохнул. Как же это было тяжело.
– Ты не понимаешь, да? Ты не получила любви родителей, не получала их заботы и опеки. Ужас, царящий в родном доме, уничтожил тебя. Люди склонны совершать ошибки, и уж тем более они склонны к этому, когда попросту не способны заставить себя функционировать.
В горле уже пересохло от волнения и скорости, с которой мне приходилось проговаривать эти фразы. Голова работала на пределе, тщательно подбирая следующие слова, чтобы они имели максимальный эффект. Любой аргумент, использованный неправильно, мог дать Флюре возможность вцепиться в него руками и ногами, и уже было бы плевать, что я скажу дальше. И чем дольше шёл разговор, тем сильнее повышался моой шанс оступиться.
– И… Неужели ты считаешь ошибкой то, что воскресила меня? Я до сих пор не знаю, что тобой руководило в момент, когда ты на это решилась… Но для меня то не ошибка. Ты спасла мою жизнь, и я за это тебе благодарен. Клянусь, за этот миллион я расплачусь перед тобой сполна. Покажу, что ты стоишь куда больше этого. Докажу, что люди могут дарить не только боль и страдания. Я…
Дыхание перехватило. Слова замерли в горле и выходили едва слышным свистом. Пот пробил тело и моментально залил глаза. Даже тихий плач Флюры, идущий из-за двери, остановился, ожидая конца моей фразы. Но я не мог его произнести.
– Я… Я должен сказать тебе, что твои родители продали тебя, – переход получился невероятно кривой. – И не какому-нибудь дворянину, а Гону. Как вещь.
Мои надежды, что это откровение будет воспринято не так, как в моих худших ожиданиях, были напрасны. Флюра возобновила плачь и добавила к нему такой жалкий скулёж, что у меня у самого едва получалось удержать слёзы.
– Тише. Тише. Я договорился с ним. Он даст нам шанс. Устроит какое-то испытание. Если мы справимся, то будем свободны. Ты меня слышишь?
О Боже… Нет, мы не будем свободны. Мы решим лишь половину проблемы. Оставалась ещё голубая чума, с которой я не имел ни малейшего понятия, как бороться. Но это позже. Моральные и умственные силы и так в полном масштабе уходили на то, чтобы держать себя в руках. Тяжело даже представить, в каком состоянии будет Флюра, если выпалить ей сведения о том, что Этери с Аркашей – больны. Почему-то мне казалось, что она и так в шаге от того, чтобы задушить себя собственной магией.
– Дон разрешил тебе помочь мне в этом испытании. Я не знаю, что там будет, но я рассчитываю на тебя. Ты в деле?
Пришлось очень долго ждать ответа. Я понял, что он всё-таки будет, по тому, что хныканье Флюры стало уменьшаться в интенсивности и затухать:
– Ты уверен, ч-что… Это имеет смысл?.. Почему мне просто н-не смириться со своей судьбой, е-если с моего рождения было я-ясно, что в ней не будет счастья?
Похоже, она была окончательно разбита. Я не знал, считать ли это своим успехом или нет. Квалицированный специалист справился бы лучше. Но я им не был. Не имел я и ресурса в месяцы терапии. Единственная терапия, которую можно было провести в таких условиях – шоковая.
– Флюра… Я понимаю, что вся твоя жизнь диктовала иные правила, но пойми… То, в каких условиях мы родились, не должно диктовать то, в каких условиях мы будем жить. Человек так и стал великим, что смог сквозь поколения изменить своё бытие к лучшему.
Я услышал шаги по коридору и обернулся на звук. К нам направлялся мафиози, потрясывая связкой ключей. Я отодвинулся от двери, и мужчина начал открывать замочную скважину.
– Знаешь, моя жизнь до попадания в этот мир была просто жалкой. Одинокий, без друзей, без интересов. Но вы втроём смогли изменить меня, наполнили моё существование смыслом. Так почему мы не можем сделать то же самое для тебя?
Мафиози закончил возиться с ключами и, получив щелчок, пошёл прочь по коридору. Мы снова остались одни, отделяемые лишь незапертой дверью. Я улыбнулся, понимая, что она не видит моего лица, после чего сказал:
– Давай, выходи. Я тебя обниму, солнышко.
Дверь неуверенно заскрипела, и так же медленно стала открываться в мою сторону. Я ждал, что Флюра будет куда дольше выбираться из комнаты, но в какой-то момент она просто выпрыгнула из темноты и уперлась лицом в мою грудь. Я почувствовал, как увлажняется моя одежда, как её руки беспорядочно пытаются обхватить меня, а потому сам обнял её, позволяя ей утонуть в моей хватке.
Глава 29
Я уже обнимался со своей троицей. И в те разы, как и положено, не испытывал особенных эмоций. Конкретно от самого акта близости. Скорее, делал это для них, а не для себя. Но сейчас я чувствовал, как эти объятья нужны мне. За последние пару дней потрясений произошло куда больше, чем могли выдержать мои нервы. И только в эту короткую передышку у меня получилось расслабиться. Я положил голову на макушку Флюры и закрыл глаза, пока она цеплялась пальцами за мою спину. Пожалуй, ей тоже это было важно. И, думаю, это хорошо.
Пока девушка плакала мне в грудь, я вдыхал аромат её волос. Да уж, никогда не думал, что буду заниматься этим добровольно. Но тут сам Бог велел воспользоваться ситуацией, пока её прическа пахнет душистым мылом, а не хуй знает чем. Поэтому я впитывал это воспоминание, чтобы оно осталось в голове надолго. А если хочу, чтобы оно осталось надолго, значит, уже строю планы на будущее. Значит, будущее обязательно наступит. И оно будет хорошим.
– Ну всё, хватит, – сказал я. – А то сейчас вконец промокну. Это не по-мужски.
Флюра моментально оторвала заплаканное лицо от моей одежды и уставилась на меня взглядом самым злобным из возможных. И если бы раньше на меня это никак не повлияло, в этот раз я… Испугался. Потому что сейчас в девушке было тяжело узнать саму себя. И причина тому была ясна. Сосуды на лице практически блестели неживым светом, а зелёные глаза начали принимать синий оттенок, в то же время становясь тусклее. По моим подсчётам, волшебница уже на четверть походила на хаска.
– Эй? – тут же заволновалась она и прекратила корчить рожи. – Что-то случилось?
– Нет, всё нормально, – соврал я, не моргнув и глазом. Притворяться было тяжело, но, к счастью, Флюра абсолютно не умела читать ложь. Впрочем, уверенность ей мой ответ не вернул. Я постарался сменить тему. – Слушай, Динэр же где-то в соседней комнате?
Девушка ещё постояла какое-то время в нерешительности, после чего кивнула и указала пальцем на одну из дверей. Она спросила:
– Зачем тебе?
– Ну, он же всегда был на твоей стороне? Может, и сейчас он нам чем-нибудь поможет?
– А… Хорошо, пошли, – сказала она и шагнула вперёд, но я удержал её за плечо.
– Нет. Я поговорю с ним лично.
Она подняла бровь. Да, понимаю, с её стороны в этом смысла мало. Наверное, напротив – брат скорее поможет своей сестре, чем случайному мужику, которого видит третий раз. Но я пользовался иной логикой. Если Динэр увидит Флюру в таком состоянии, то обязательно выпалит что-то глупое, а мне не хотелось подрывать её мораль новостями о чуме. Потому что дальше бы пошли вопросы о Аркаше и Этери, ответы о их состоянии… Можно было, конечно, врать, но даже Флюра рано или поздно что-то заподозрит. Лучше не создавать лишних проблем. Предупрежу его заранее.
Я зашёл в комнату и закрыл за собой дверь. Здесь было душно и темно, лишь большая свечка горела на столе, за которым сидел мужчина. Он был повернут спиной ко мне и даже не отвлёкся на скрип двери. Я прокашлялся, но на меня не обратили внимания. Пришлось начинать так:
– Динэр, я так понимаю?
Ответа не было. Меня либо не услышали, либо проигнорировали. Я сделал шаг вперёд и пригляделся к тому, чем занимается волшебник. Он склонился над книгами и листами бумаги, его рука практически механически выписывала формулы и тексты.
– Динэр? – повторил я.
– Да.
И снова у меня не удалось получить и взгляда в своём направлении. Почему-то у меня возникло ощущение, что и на мое предложение ему тоже будет до лампочки. Впрочем, я должен был попробовать:
– Ты же в курсе, что твою сестру выдают замуж? – я позволил себе подойти ещё ближе к волшебнику, раз уж мы начали полноценный диалог.
– Нет, – сказал он и прочертил линию под текстом, а затем продолжил работать пером. Его лицо выглядело уставшим, синяки у глаз говорили сами за себя. Взгляд такой пустой, будто внутри Динэра уже давно не было человека, лишь машина, выполняющая бесконечные приказы.
– Ну… Её выдают замуж. Причем, не за абы кого, а за отпетую мразь, которая видит в ней лишь способ получить титул дворянина, а что он дальше с ней будет делать – даже представить страшно.
– Угу.
Этот ответ меня ошеломил. Я много чего ждал, но уж точно не настолько сильного безразличия. Из воспоминаний Флюры Динэр представился мне нормальным парнем, который ей, по сути, заменял отца, но это… Это была совершенно иная личность. Будто спустя десяток лет встретил старого знакомого, которого ты и так плохо знал, а теперь и вовсе не понимаешь, кто он есть на самом деле.
– Эм… И ты не против?
– Угу. Это же делается на благо семьи.
Я будто получил второй удар под рёбра. Вот значит как. Теперь и тут «семья». Вот какое у него рациональное объяснение. Что же, зайдём с другой стороны.
– Серьёзно? То есть, тебе абсолютно плевать каково ей? – я развёл руки так, что с грохотом ударился тыльной стороной ладоней о мебель, стоявшую за мной. – Быть проданной в рабство какому-то уроду которому ты совершенно не нужна, быть у него на роли домашнего питомца, которого иногда можно потрахивать?! У неё и так жизнь сломана из-за ваших прекрасных «ценностей», а теперь и ты их поддерживать начал?!
Получилось достаточно эмоционально. Если бы это не сработало, не сработало бы ничего. Я стоял сбоку от Динэра, наблюдая за его реакцией, пока он медленно поворачивал голову в мою сторону. Даже несмотря на то, что он изменил позу, его взгляд остался прежним:
– Ты знаешь, сколько этого было за прошедшие годы? – тихо спросил он. – «Динэр то», «Динэр это». «Помоги, обними, утешь». Сколько можно заниматься одни и тем же? Есть ли смысл помогать человеку, проблемы которого бесконечны? – он откинулся на спинку стула и уставился в потолок. – Ты не был рядом с ней шестнадцать лет, в отличие от меня. Поверь мне, нытьё надоедает куда быстрее, чем ты думаешь. Моего присутствия в жизни Флюры не хватило, чтобы она не «сломалась». Думаешь, от твоего появления что-то изменится? Удачи. Я передаю тебе эстафету. Расхлебывай всё это сам.
Я получил ответ. Огромный и жестокий. Теперь у меня не было сомнений в том, что Флюру не стоило брать на этот разговор, пусть причины на то и были другими. Такие слова не хотелось бы услышать никому. И я не знал, стоит ли мне верить Динэру, но я определённо не хотел ему верить.
– Хорошо, – сказал я и пошёл на выход, после чего громко хлопнул дверью. Флюра стояла в паре шагов от комнаты и вряд ли слышала наш диалог, хотя мои крики – вполне могла. А потому я коротко и ясно пояснил исход встречи. – Он стал таким же, как и остальные. Идём.
Я стремился не смотреть на лицо Флюры, потому что не хотел видеть её реакцию, как не хотел видеть и пугающих изменений внешности. Мне осталось только в злобе топать по коридору, а девушке – спешить за мной. Ну, раз двигается, значит, ещё не в ступоре. Хоть что-то хорошее.
Довольно скоро мы наткнулись на очередного мафиози, который движением руки указал нам следовать за ним. К моему удивлению, путь наш лежал на улицу, что даже несколько обескураживало. Впрочем, это было объяснимо – тяжело подобрать такое испытание, которое можно провести в здании, если это, конечно, не игра в шахматы.
Но, конечно, умственные заключения не помогли мне подготовиться к тому, что я увижу. На заднем дворе Летренас была найдена просторная поляна, свободная от деревьев и кустов. По всему её периметру были расставлены жаровни, заменяющие солнечный свет, а потому площади придавался оранжевый оттенок. Здесь собралось множество людей, причем, нельзя было сказать, что все они были частью мафии – нет, те, несомненно, тоже присутствовали на месте «испытания», но были здесь и… Кто это вообще? Около пятидесяти человек, одетых, как совершенно обычные горожане, при этом крайне подавленные. Мужчины и женщины. У всех без исключения на лице выражалось отчаяние, многие тряслись или даже плакали. И у каждого на теле – с обоих сторон – была табличка с какой-то буквой. В основном – «П», но у некоторых «К», «С» или «Л». Мне оставалось только теряться в догадках, что это значит.
– Мой старый враг, – услышал я голос знакомый, но не настолько, чтобы я успел его возненавидеть. Из толпы вышел школьник с фиолетовыми волосами, который недавно «прикончил» меня в не совсем честном бою. – Какая радость, что ты не струсил и принял вызов дона. С тебя сталось бы отказать ему.
– Что?! – вспылил я. – Это было моё предложение!
– Оправдывайся, оправдывайся, и иди за мной, – сказал школьник и вернулся в толпу. Флюра спросила:
– Так и должно быть? И почему все в защитных амулетах?
Моё сердце ёкнуло. Правда не могла вскрыться именно сейчас. Ответ был уклончивый:
– Да, должно. Пошли уже!
Вся эта затея мне, впрочем, уже прекратила нравиться. Объём хуйни, которую мог придумать дон, не просто пугал, он внушал хтонический ужас. Почему-то когда я предлагал ему сделать для нас какое-то испытание, то это «испытание» представлялось абстрактно. Как трудность, которую можно и нужно преодолеть. Теперь же мы столкнулись с реальностью.
Перед нами было огромное шахматное поле. Нет, не размеров стадиона, но достаточных для того, чтобы вместить в себя класс в какой-нибудь школе среднего пошиба. Черные и белые плитки лежали прямо на земле и, наверное, были сделаны из камня, а отшлифованы не очень умело, но для пары часов подготовки это было неплохим результатом. Почему я так сильно зациклился с этим полем? Потому что я не хотел начинать думать, зачем оно нужно.
– Что же, – сквозь тихие разговоры и плач собравшихся я услышал Гона. – Всё готово. Пришло время объяснять правила нашей небольшой игры.
Я оторвал глаза от шахматной доски и посмотрел на мужчину. Он, в манере своего уебанства, сидел на троне напротив нас, на другом конце поля. Подле него стояла чета Летренас, которая, похоже, были удивлена не меньше нашего. Вскоре к троице подошёл и школьник, после чего скрестил руки на груди.
– Всё очень просто, – он затянулся тремя сигарами и выдохнул, как обычно, в сторону Кармии, от чего та закашлялась. – Обычные шахматы. Со всеми теми же правилами, как вы привыкли. Просто в несколько другом антураже.
Он щёлкнул пальцами, показал ими колодец, затем спок, и, похоже, подчинённые поняли дух его приказа. Мафиози стали заводить на поле… людей. И картина сложилась окончательно. Буквы на табличках значили их фигуры. Пешки, слоны, кони… Белые с нашей стороны и чёрные – с его. Всего тридцать два человека. До меня, наконец, дошёл смысл «испытания».
Какая же тварь.
– Вы сразитесь со мной в дуэли, – улыбнулся он, попеременно смотря то на меня, то на Флюру. – Они будут убивать друг друга по вашему приказу. Если кто-то попробует взбунтовать, его тут же настигнет кара. В любом случае, мы взяли фигур с запасом…
– Откуда, – попыталась крикнуть Флюра, но её голос сломался. – Кто эти люди?!
Дон улыбнулся и погладил усы.
– Простые жители Таднесса. Которым немного не повезло. Похоже, они плохо слушали маму, когда она говорила им не гулять по ночам.
Я ещё раз взглянул на «фигуры». Да. Простые жители. Их лица были преисполнены ужасом, хотя было ли это правильным описанием эмоций, которые они испытывали? Как чувствует себя человек, которого похищают посреди ночи и заставляют участвовать в смертельной битве, где от тебя ничего не зависит? И нам быть их палачами?
Твою. Мать. Ко мне пришло осознание, и не одно: если я не хотел играть по правилам дона, то попросту не имел возможности продумать иной план действия. Его все равно прочитают. Мы могли попытаться пробиться с Флюрой с боем. В конце концов, у нас вдвоём имелись хоть какие-то шансы. К тому же, может, нам бы помогли «фигуры». Но любая задумка моментально бы оказалась расшифрована Гоном. Да что там, даже сам факт того, что я сейчас продумывал это, уже был известен этой твари.
А второе осознание заключалось в том, что мы должны были победить в шахматы противника, который читает наши мысли.
– Федя, – всхлипнула Флюра. – Я-Я… Не могу. Я не могу убивать людей ради себя. Я не стою столько…
– Ты стоишь даже больше, – я моментально схватил её за плечи и развернул к себе. – Мне плевать, сколько людей погибнет ради твоей свободы. Даже если бы погиб миллион человек или миллиард. Они для меня никто. Если какая-то жизнь мне важна, так это твоя.
Девушка молчала, не смотря на меня, уперев взгляд в землю, на которой слабо отражалось пламя. Конечно же этих слов было мало. Ни один человек не посчитал бы это достаточной причиной.
– Их убиваешь не ты. Их убивает Гон, заставивший нас играть именно в такую игру. Он хочет сломить твой дух, не попади в его ловушку. В конце концов, если тебе нужна рациональная причина… Подумай хорошенько. Если ты выберешься сейчас, то мы сможем продолжить нашу миссию. Спасём Квод от демона. Избавим от забвения множество жизней. Цель оправдывает средства. Что стоит тридцать человек в масштабе планеты?!
Флюра всё ещё не открывала рот, всё ещё пялилась под ноги. Секунды тянулись долго, но нас никто не торопил. Разве что нарастало напряжение среди «фигур», хотя и там реакции менялись по-разному. Кто-то начинал плакать сильнее, кто-то наоборот затихал, прекращал издавать звуки. Я загляделся на пешек, а потому пропустил мощный удар костяшками мне в нос. Он хрустнул, я пошатнулся назад и закашлялся, улавливая рукой стекающую к подбородку кровь.
– Ты совсем не изменился! – крикнула на меня Флюра, нервно сжимая кулаки у бёдер. Её лицо побледнело, и будто остатки крови сошли с него, уступая чуме. – Хаотично-нейтральный?! Что за шутка?! Это ложь! Ты остался такой же тварью, опасной для всех вокруг тебя!
Эти слова встряхнули меня, но я не позволил им захватить мой разум. Плевать, что она говорит обо мне. Плевать, кто я такой. Мне важно только одно.
– Опасной для всех, кроме вас троих. Кроме тебя. Ты всю жизнь страдала от того, что не было никого, кто готов пойти на всё ради твоего спасения. Но я готов. Я беру ответственность на себя за эти убийства.
Флюра вздрогнула и скрыла лицо под чёлкой. Её трясло, как лихорадочную, и происходило это так долго, что мне начало казаться, что чума таки одолела девушку, но нет. Дрожь утихла, движение прекратилось. Волшебница медленно повернулась в сторону поля и сказала:
– d4.
Пешка, стоявшая перед ферзём, какое-то время не понимала, что ей только что поступил приказ к движению. Это была молоденькая девушка, блондинка в красивом платье в голубых цветах. Такую одежду я часто видел в Таднессе, наверное, традиционная для города… Впрочем, имело ли это значение? Фиолетовый школьник вдруг появился из ниоткуда и толкнул заплаканную девушку вперёд на две клетки. Пешка, путаясь в платье, сделала несколько шагов и рухнула на новую позицию, где и продолжила очень громко плакать. Но «отдыхать» ей не позволили. Сиротка дона вновь телепортировался к ней, поднял за шкирку и поставил на ноги, после чего в мгновение ока вернулся к своему «отцу».
